VIII
Мартин Бек спал тяжелым сном без сновидений и проснулся только в пять минут десятого. Когда стоял под душем, зазвонил телефон. Звонил долго, пока Мартин Бек не закрутил кран, завернулся в простыню и подошел к столику. - Слушаю, - сказал он. - Это Мальм. Как дела? Как дела. Вечный вопрос. Мартин Бек наморщил лоб и сказал: - Пока трудно сказать. Мы только что начали. - Я звонил тебе в полицию, но там оказался только этот Скакке, - словно жалуясь, сказал Мальм. - А ты что, спал? Ты должен взять преступника немедленно. На меня нажимают и шеф и министр. А теперь еще и МИД подключился. - Мальм говорил громко и торопливо, явно нервничая, но это за ним всегда водилось. - Поэтому его нужно взять быстро. Немедленно, как я сказал. - А как это сделать? - спросил Мартин Бек. Главный инспектор оставил вопрос без ответа, как и следовало ожидать, ибо его знания практической полицейской работы были почти равны нулю. Да и администратором он оказался не ахти каким. Вместо этого он спросил: - Наш разговор идет через гостиничный коммутатор, наверное? - Я полагаю, что да. - Тогда позвони мне по какому-нибудь другому телефону. Я сейчас дома, а не на работе. Звони как можно быстрей. - Ты зря волнуешься, мы можем спокойно говорить и так, - сказал Бек. - В нашей стране только у полиции есть время подслушивать чужие разговоры. - Нет, нет, нельзя. То, что я тебе скажу, совершенно конфиденциально и очень важно. Этому делу придается первостепенное значение. - Почему? - Вот об этом я тебе и хочу рассказать. Но ты должен позвонить по прямому телефону. Поезжай в полицию или куда-нибудь еще. И быстрее. Я попал в очень щекотливое положение. Одна только бог знает, как бы я хотел не отвечать за это дело. "Дерьмо трусливое", - про себя сказал Мартин Бек. - Не слышу. Что ты сказал? - Ничего. Я скоро позвоню. Он повесил трубку, вытерся полотенцем и стал неторопливо одеваться. Подождав, пока прошло какое-то время, заказал Стокгольм и набрал номер домашнего телефона Малъма. Тот, должно быть, сидел и ждал звонка, потому что ответил тут же, еще не успел прозвучать до конца первый гудок. - Слушаю. - Это Бек. - Наконец-то. Теперь слушай меня внимательно. Речь пойдет о Пальмгрене и его деятельности. - Вот уж действительно - ни на минуту раньше, чем нужно. - Это не моя вина. Я получил эти сведения только вчера. - Слышно было, как он, нервничая, шелестит какой-то бумагой. - Ну, - сказал наконец Мартин Бек. - Это не обычное убийство. - Обычных убийств не бывает. Ответ, кажется, привел Мальма в замешательство. После короткого раздумья он сказал: - Да, разумеется, это вообще-то правильно. У меня нет такого опыта работы в этой области, как у тебя... ("Вот уж что верно, то верно", - подумал Мартин Бек.) ...поскольку я большей частью занимался решением крупных административных проблем. - А чем занимался этот Пальмгрен? - нетерпеливо спросил Мартин Бек. - Бизнесом. Крупным бизнесом. Как ты знаешь, с некоторыми странами у нас очень деликатные отношения. - С какими, например? - С Родезией, Южной Африкой, Биафрой, Нигерией, Анголой и Мозамбиком, если называть лишь некоторые. Нашему правительству трудно поддерживать нормальные контакты с этими государствами. - Ангола и Мозамбик не государства, - сказал Мартин Бек3. - Не придирайся к мелочам. Палъмгрен, во всяком случае, вел дела с этими странами, как и со многими другими. Особенно обширной была его деятельность в Португалии. Хотя официально штаб-квартира Пальмгрена находилась в Мальмё, многие из его самых выгодных сделок делались, очевидно, в Лиссабоне. - Чем торговал Пальмгрен? - Оружием, в частности. - В частности? - Да. Он занимался практически всем. Ему принадлежало, например, акционерное общество по недвижимому имуществу, он "был владельцем множества домов в Стокгольме. Его фирма в 'Мальмё считается своего рода фасадом, прикрытием, хотя и вполне достопочтенным на вид. - Значит, он зарабатывал большие деньги? - Да, это мягко говоря. А сколько, никто не знает. - А что говорят об этом налоговые власти? - Мало чего говорят. Но точно ничего не известно. Большинстве предприятий Пальмгрена зарегистрировано в Лихтенштейне, и считают, что основная часть его доходов шла на счета в швейцарских банках. Даже если деньги, заработанные им в Швеции, и учитывались полностью, то все равно главные его капиталы были недоступны шведским налоговым властям. - А откуда эти сведения? - Частично из министерства иностранных дел, частично из налогового управления. Теперь ты понимаешь, почему этим убийством так обеспокоены самые высокие инстанции? - Нет, а почему? - Ты и в самом деле не понимаешь... - Ну, скажем, не улавливаю, к чему ты клонишь. - Вот слушай, - раздраженно сказал Мальм. - У нас есть небольшая, но весьма воинственно настроенная политическая группировка, она резко выступает против того, чтобы Швеция имела какие-то отношения со странами, которые я тебе называл. Кроме того, значительно большее число людей верят официальным заявлениям о том, что Швеция никаких дел с Родезией, например, или с Мозамбиком не ведет. Деятельность Пальмгрена была и остается хорошо замаскированной, но из определенных источников нам случайно удалось узнать, что экстремистским группировкам в нашей стране она была отлично известна, и что Пальмгрен числился в их черном списке. Если уж выражаться банально. - Лучше уж банально, чем неясно, - подбодрил его Мартин Бек. - А как вы узнали об этом? О черном списке? - Этим занималась полиция безопасности. Кстати говоря, определенные и весьма влиятельные круги настаивают на том, чтобы расследование по этому делу было передана полиции безопасности. - Подожди минутку, - сказал Мартин Бек. Он отложил трубку и принялся искать сигареты. Наконец нашел помятую пачку в кармане брюк. Все это время он лихорадочно думал. Полиция безопасности, или Сепо, как ее обычно называли, была совершенно особым учреждением, многими презираемым, но знаменитым прежде всего своими нелепыми действиями и своей полнейшей непригодностью к делу. В тех редчайших случаях, когда ей удавалось что-то раскрыть или даже поймать какого-то шпиона, это непременно доводилось до сведения широкой общественности и подавалось, как жареная индейка на блюде, с гарниром неопровержимых доказательств. Даже военная контрразведка и та работала лучше. По крайней мере о ней хоть не было слышно. Мартин Век закурил и вернулся к телефону. - Что ты там, в конце концов, делаешь? - возмутился Мальм. - Курю, - ответил Мартин Век. - Ну так что там с Сепо? - С полицией безопасности? Предлагают передать это дело ей. И она сама, кажется, им заинтересовалась. - Позволю себе задать один вопрос. С чего бы это она им заинтересовалась? - А ты подумал о модус операнди преступника? - спросил Мальм со значением. "Модус операнди. Интересно, откуда ты это вычитал", - усмехнулся про себя Мартин Бек. - Насколько я вижу, тут есть все признаки покушения в классическом стиле. Фанатик, который думает только о том, чтобы выполнить задуманное, и не беспокоится о том, схватят его или нет. - Да, в этом что-то есть, - согласился Мартин Бек. - Многие считают, что да. В частности, полиция безопасности. Мальм сделал паузу, очевидно, ради пущего эффекта. Потом сказал: - Я, как ты знаешь, не распоряжаюсь персоналом полиции безопасности и не осведомлен об их делах. Но сейчас имею информацию о том, что они посылают в Мальмё одного из своих специалистов. Впрочем, уже, наверное, послали. Кроме того, в Мальмё у них ведь есть и постоянные сотрудники. От отвращения Мартин Бек затушил наполовину выкуренную сигарету. - Официально за розыск отвечаем мы, - сказал Мальм. -~ Но, вероятно, можем считать, что полиция безопасности будет вести, так сказать, параллельное расследование. И, естественно, тебе следует избегать конфликтов. - Конечно. - Но прежде всего тебе нужно немедленно взять преступника. "Пока этого не сделала полиция безопасности", - подумал Мартин Бек. В таком случае на этот раз можно не спешить. - Немедленно, - твердо сказал Мальм. Бек с тоской посмотрел в окно, за которым улица купалась в солнце. С Хаммаром, предшественником Мальма, тоже приходилось нелегко, особенно в последние годы, но тот, во всяком случае хоть был полицейским. - А у тебя есть какие-то соображения насчет того, как вести расследование? - ласково спросил он. Мальм размышлял довольно долго. Наконец подобрал подходящую формулировку. - Решение этого вопроса я с полным доверием передаю тебе и твоим помощникам. У вас ведь большой опыт. Красиво сказано. И Мальм, очевидно, сам очень довольный ответом, продолжал: - И вы не пожалеете для этого сил, так ведь? - Так, - автоматически сказал Мартин Бек. Он думал совсем о другом. Фирму Пальмгрена в Мальмё можно считать почти что липовой? - Этого бы я не сказал. Наоборот, она себя великолепно оправдывает. - Чем она занимается? - Импортом и экспортом. - Чего? - Сельди. - Сельди? - Да, - удивленно сказал Мальм. - А ты разве не знал? Покупает селедку в Норвегии и Исландии и потом ее экспортирует. Куда - не знаю. Все совершенно законно, насколько я понимаю. - А фирма в Стокгольме? - Прежде всего недвижимость, но... специалисты считают, что Пальмгрен нажил себе состояние с помощью других источников и таким путем, который мы не имеем возможности проверить. - Ладно, понимаю. - И еще я должен тебе кое-что сообщить. Во-первых, то, что Пальмгрен совершенно независимо от своих африканских и прочих зарубежных дел был и у нас видной личностью, и у него весьма влиятельные друзья. Значит, действовать надо осторожно. А во-вторых, ты должен учитывать возможность того, что убийство совершено по политическим соображениям. - Да, - сказал Мартин Бек и посерьезнел. - Я учитываю такую возможность. На этом разговор кончился. Бек позвонил в полицию. Монссон еще не давал о себе знать, Скакке был занят, а Баклюнд вышел. Неплохая идея. Выйти. Погода манила. К тому же была суббота. В вестибюле гостиницы, куда он спустился через несколько минут, было многолюдно. Приезжие обменивали валюту, слышался разноязычный разговор, но среди тех, кто толкался у конторки портье, один человек сразу же должен был привлечь внимание. Довольно молодой, полноватый, в клетчатом костюме модного покроя, полосатой рубашке, желтых ботинках и носках такого же ядовитого цвета, он стоял, небрежно облокотившись на стойку. Волнистые напомаженные волосы, усики, как видно, требующие немалых забот. В петлице цветок и под мышкой свернутый в рулон экземпляр "Эсквайра". Рекламный красавчик с обложки грампластинки. Бек узнал этого человека. Паульссон, первый помощник инспектора в Стокгольме. Когда Мартин Бек подошел к портье отдать ключ от своей комнаты, Паульссон бросил на него взгляд столь наигранно пустой и безразличный, что трое стоявших рядом с ним людей обернулись и посмотрели на Бека. Полиция безопасности была уже на месте. Еле сдерживая приступ смеха, Мартин Бек повернулся к своему тайному коллеге спиной и вышел на улицу. На мосту он остановился и взглянул на гостиницу. Неплохое здание и архитектура оригинальная. Паульссон стоял у входа в гостиницу и наблюдал за ним. В своем маскарадном наряде он бросался в глаза, и вряд ли какой-нибудь враг общества не узнал бы его. Кроме того, Паульссон отличался удивительной способностью попадать на экран телевизора в связи с демонстрациями и прочими инцидентами. Мартин Бек улыбнулся и пошел к гавани.
IX
Бенни Скакке снимал комнату в доме на Чэрлексгатан, всего через квартал от здания полиции. Комната была большая, уютная, с удобной и практичной, хоть и чуть потертой, мебелью. Ему она досталась от помощника инспектора, которого перевели служить в Ландскруну. Хозяйка, пожилая и по-матерински добрая женщина, была вдовой полицейского и требовала от жильцов только одного: чтобы они тоже служили в полиции. Ванная и кухня находились почти что рядом, и Бенни Скакке пользовался ими сколько хотел. Он был человеком привычки, или, точнее, становился им. Бенни, собственно говоря, вовсе не хотел жить по расписанию, но считал, что скорее добьется своей цели, если будет действовать по определенной системе. А целью его было стать шефом полиции. Каждое утро он вставал в половине седьмого, делал зарядку, занимался со штангой, принимал ледяной душ, растирался полотенцем и одевался. Потом плотно завтракал. Поскольку его рабочее время не имело точных границ, он занимался спортом тогда, когда был свободен в течение дня. Не реже трех раз в неделю ходил в бассейн, ездил за город на велосипеде или, надев тренировочный костюм, бегал трусцой по парку, не пропускал тренировок в футбольном клубе полиции и участвовал во всех матчах. Вечерами изучал право, он уже сдал два кандидатских, экзамена и осенью надеялся сдать третий. Каждый день в одиннадцать утра и в девять вечера он звонил своей невесте Монике. Они обручились в Стокгольме за неделю до того, как его перевели в Мальмё; она только что получила диплом специалиста по лечебной физкультуре и пыталась найти работу тоже в Мальмё, но ближе, чем Хельсингборг, ей ничего не могли предложить. Во всяком случае, и это было неплохо, потому что удавалось встречаться в тех редких случаях, когда их выходные совпадали. В это жаркое и солнечное субботнее утро он все-таки настолько отошел от своей системы, что встал на час позже и не позавтракал. Вместо этого он налил в термос холодного шоколадного молока и положил термос в парусиновую сумку вместе с плавками и махровым полотенцем. По дороге в полицию он зашел в кондитерскую на Давидсхальторь и купил две булочки с корицей и ванильную сдобу. Миновав медные ворота главного входа в здание полиции, он вошел во двор, где стоял его велосипед. Велосипед был черный, датская модель, на раме он собственноручно изобразил белой краской слово "ПОЛИЦИЯ" печатными буквами. Он надеялся, что это отпугнет похитителей. Привязав сумку к багажнику, Скакке сел на велосипед и поехал через зеленый и тенистый Дворцовый парк в купальню на Риберсборг. Несмотря на ранний час, солнце уже пекло вовсю. Он, купался и загорал примерно час, потом уселся на берегу и поел. Когда Скакке вошел в свой кабинет, было половина девятого. Его стол украшала записка от Баклюнда: "Монссон у вдовы. Бек пока в "Савое". Карауль телефон. Я буду в 12.00. Баклюнд". Скакке сел за стол и стал караулить не издававший ни звука телефон, раздумывая над убийством Виктора Пальмгрена. Какой тут мог быть мотив? Поскольку Пальмгрен был богат, это, очевидно, деньги. Или власть. Кому была выгодна его смерть? Шарлотта Пальмгрен оставалась ближайшей и, насколько он знал, единственной наследницей денег, к власти ближе всех стоял, вероятно, Мате Линдер. Если учесть красоту Шарлотты Пальмгрен, ставшую притчей во языцех, и ее относительную молодость, то мотивом могла быть и ревность. Вполне возможно, что у нее был любовник, которому надоело играть вторую скрипку. Но в таком случае он выбрал странный способ избавиться от законного мужа. Какой мотив ни возьми, образ действия казался очень необдуманным. Правда, преступнику удалось уйти, но шансы на это были ничтожно малы, если он планировал убийство заранее. Кроме того, Пальмгрен умер только через сутки; могло случиться так, хорошо это было бы или плохо, что он бы выжил. Убийца должен был также знать, что Пальмгрен находился в "Савое" именно в этот момент, если только он не был каким-то сумасшедшим, который просто-напросто пристрелил первого встречного. Телефон зазвонил. Главный инспектор Мальм из Стокгольма спрашивал Мартина Бека. Скакке сообщил, что тот, вероятно, находится в гостинице, и Мальм повесил трубку, не поблагодарив и не попрощавшись. Бенни Скакке потерял нить своих рассуждений и погрузился в мечты. Он представил себе, как он самостоятельно ведет расследование, выслеживает и берет преступника. Его повышают в должности, остается только карабкаться по этим ступенькам еще выше. Он добрался уже почти до должности шефа полиции, когда телефонный звонок прервал его мечтания. Звонила женщина. Сначала он не понял, о чем она говорит, - сконский диалект стокгольмцы понимают плохо. До перевода в Мальмё Скакке не бывал в Сконе, и его не удивляло, что некоторые из местных диалектов он понимает с трудом. Поражало Скакке другое: его самого не всегда хорошо понимали. Его, говорящего на чистейшем шведском! - Я насчет того убийства, про которое напечатано в газете, - сказала женщина. - Слушаю вас. - А кто со мной говорит? - подозрительно спросила она. - Помощник инспектора Скакке. Женщина молчала, очевидно, что-то взвешивала. - Помощник? А начальника, что, нету? - Да, он вышел. Но вы можете говорить со мной. Я тоже занимаюсь этим делом. Ну, так что же вас тревожит? - Самому Скакке казалось, что его тон должен внушать доверие, но женщина, как видно, не совсем была убеждена в его компетентности. - Пожалуй, лучше уж мне самой прийти, - торжественно сказала она. - Я тут недалеко живу. - Да, пожалуйста, - приветливо сказал Скакке. - Спросите помощни... - Может, и начальник к тому времени успеет прийти, - добавила она и повесила трубку. Прошло двенадцать минут. В дверь постучали. Если эта женщина во время разговора по телефону относилась к Скакке скептически, то теперь, увидев его, и вовсе, кажется, потеряла к нему полное доверие. - Мне бы кого-нибудь постарше, - сказала она, словно выбирая товар в магазине. - Весьма сожалею, - сухо сказал Скакке. - Но сейчас на этом посту нахожусь я. Садитесь, пожалуйста. Он пододвинул стул чуть ближе к письменному столу, и женщина осторожно уселась на самый краешек. Она была маленькая, кругленькая, в светло-зеленом плаще и белой соломенной шляпе. Вернувшись на свое место за столом, Скакке сказал: - Итак, фру... - Грёнгрен. "Неужели бывают такие фамилии?" - подумал Скакке. - Итак, фру Грёнгрен. Что вы можете сказать, о том происшествии в среду? - Об убийстве, - сказала она. - Дело в том, что я видела убийцу. Хотя, конечно, тогда я не знала, что он убийца. Только когда в газете про это прочитала, поняла. Скакке подался вперед, положив ладони на стол. - Рассказывайте, - сказал он. - Значит, так. Я ездила в Копенгаген за продуктами, а когда вернулась, встретила подругу и пила с ней кофе в Брэннуме, поэтому домой шла довольно поздно. Дошла до Мэларбрун, а на перекрестке красный свет горит. Я стою и жду. Это как раз напротив "Савоя". И вдруг вижу: человек какой-то из окна вылезает, из ресторана, я там бывала с племянником, так что знаю, что это ресторан. Вот паршивец, думаю, поел, а платить не хочет, через окно удирает. Но сделать-то ничего не могу, ведь красный свет горит, и никого поблизости нету. - Вы видели, куда он потом направился? - Конечно. Подошел к стоянке велосипедов возле гостиницы, сел на велосипед и поехал в сторону Дроттнингторьет. Потом зеленый загорелся, но тогда я этого человека уже не видела, ладно, думаю, директор ресторана, наверное, не обедняет, надо домой идти. Ну а когда перешла дорогу, вижу, из гостиницы люди выбегают, смотрят по сторонам. А его уж и след простыл. - Вы можете описать этого человека? - спросил Скакке с плохо скрываемым нетерпением и раскрыл свою записную книжку. - На вид ему этак лет тридцать-сорок. А может, и больше ,сорока, поскольку он лысоватый, не совсем плешивый, а редкие, значит, волосы. И темные. И костюм на нем коричневый, желтоватая такая рубашка и галстук не знаю какого цвета. Ботинки, по-моему, черные или коричневые, нет, точно, коричневые, раз костюм такой. - Как он выглядел? Телосложение, черты лица, особые приметы? Она задумалась. - Он худой. И сам худой, и лицо тоже. Выглядел как обычный человек, только роста он довольно высокого. Нет, поменьше вас, конечно, но тоже длинный. Не знаю, что еще сказать. Скакке молча сидел и смотрел на нее. Потом спросил: - Когда вы потеряли его из вида? Где он в тот момент находился? - У светофора, по-моему. На перекрестке у Бруксгатан. Там, видно, красный свет был. А потом загорелся зеленый. Я перешла дорогу, а он уехал. - Хм, - сказал Скакке. - А вы видели, что за велосипед у него? - Велосипед? Да обычный велосипед, кажется. - Не заметили, какого цвета? - Нет, - ответила фру Грёнгрен, покачав головой. - Ведь машины все время проезжали, заслоняли его. - Так, - сказал Скакке. - Больше ничего не можете припомнить? - Нет. Только то, что рассказала. А какое-нибудь вознаграждение мне за это будет? - Не думаю, - сказал Скакке. - Помогать полиции - моральный долг общественности. Вы не могли бы оставить свой адрес и телефон, чтобы вас вызвать, если понадобитесь? Женщина назвала свой адрес и номер телефона. Потом встала. - Ну тогда до свидания, - сказала она. - А как вы думаете, в газете про меня напечатают? - Вполне вероятно, - сказал Скакке, чтобы как-то ее утешить. Он поднялся и проводил гостью до дверей. - До свидания. И большое спасибо за помощь. И за беспокойство. Он вернулся к письменному столу, но в это время дверь снова приоткрылась, и женщина просунула голову в щель. - Да, вот еще что, - сказала она. - Прежде чем сесть на велосипед, он достал что-то из-за пазухи и сунул в картонную коробку на багажнике. Я совсем забыла сказать. - Так, - сказал Скакке. - А вы случайно не видели, что это было? То, что он вынул из-за пазухи? - Нет, он стоял вроде как отвернувшись. Но коробка была вот такого размера. Длиной почти с багажник и высотой сантиметров десять. Скакке еще раз поблагодарил, и фру Грёнгрен ушла, на этот раз окончательно. Он набрал номер телефона морского вокзала. На обложке записной книжки еще тогда, когда она была совсем новой, его рукой было написано: "Помощник инспектора Б. Скакке". Ожидая ответа по телефону, он принялся пририсовывать перед этой надписью слово "Первый".
Х Мартин Бек и Пер Монссон столкнулись в дверях в служебную столовую в начале второго. Мартин Бек с утра бродил по грузовому порту, который по случаю субботы казался пустым и вымершим. Он дошел до нефтяных причалов, рассматривая странный, как в научно-фантастических романах, пейзаж: стоячая молочно-белая вода в запрудах, песчаные отмели, глубокие следы самосвалов и погрузчиков, и удивился, насколько вырос порт за пятнадцать лет, которые прошли с той поры, когда он увидел его впервые. Потом он почувствовал, что голоден, и, шагая к центру города насколько можно быстро в такую жару, прикидывал, что сегодня на обед в служебной столовой. Монссон не испытывал особого голода, но зато очень хотел пить.
Мартин Бек спал тяжелым сном без сновидений и проснулся только в пять минут десятого. Когда стоял под душем, зазвонил телефон. Звонил долго, пока Мартин Бек не закрутил кран, завернулся в простыню и подошел к столику. - Слушаю, - сказал он. - Это Мальм. Как дела? Как дела. Вечный вопрос. Мартин Бек наморщил лоб и сказал: - Пока трудно сказать. Мы только что начали. - Я звонил тебе в полицию, но там оказался только этот Скакке, - словно жалуясь, сказал Мальм. - А ты что, спал? Ты должен взять преступника немедленно. На меня нажимают и шеф и министр. А теперь еще и МИД подключился. - Мальм говорил громко и торопливо, явно нервничая, но это за ним всегда водилось. - Поэтому его нужно взять быстро. Немедленно, как я сказал. - А как это сделать? - спросил Мартин Бек. Главный инспектор оставил вопрос без ответа, как и следовало ожидать, ибо его знания практической полицейской работы были почти равны нулю. Да и администратором он оказался не ахти каким. Вместо этого он спросил: - Наш разговор идет через гостиничный коммутатор, наверное? - Я полагаю, что да. - Тогда позвони мне по какому-нибудь другому телефону. Я сейчас дома, а не на работе. Звони как можно быстрей. - Ты зря волнуешься, мы можем спокойно говорить и так, - сказал Бек. - В нашей стране только у полиции есть время подслушивать чужие разговоры. - Нет, нет, нельзя. То, что я тебе скажу, совершенно конфиденциально и очень важно. Этому делу придается первостепенное значение. - Почему? - Вот об этом я тебе и хочу рассказать. Но ты должен позвонить по прямому телефону. Поезжай в полицию или куда-нибудь еще. И быстрее. Я попал в очень щекотливое положение. Одна только бог знает, как бы я хотел не отвечать за это дело. "Дерьмо трусливое", - про себя сказал Мартин Бек. - Не слышу. Что ты сказал? - Ничего. Я скоро позвоню. Он повесил трубку, вытерся полотенцем и стал неторопливо одеваться. Подождав, пока прошло какое-то время, заказал Стокгольм и набрал номер домашнего телефона Малъма. Тот, должно быть, сидел и ждал звонка, потому что ответил тут же, еще не успел прозвучать до конца первый гудок. - Слушаю. - Это Бек. - Наконец-то. Теперь слушай меня внимательно. Речь пойдет о Пальмгрене и его деятельности. - Вот уж действительно - ни на минуту раньше, чем нужно. - Это не моя вина. Я получил эти сведения только вчера. - Слышно было, как он, нервничая, шелестит какой-то бумагой. - Ну, - сказал наконец Мартин Бек. - Это не обычное убийство. - Обычных убийств не бывает. Ответ, кажется, привел Мальма в замешательство. После короткого раздумья он сказал: - Да, разумеется, это вообще-то правильно. У меня нет такого опыта работы в этой области, как у тебя... ("Вот уж что верно, то верно", - подумал Мартин Бек.) ...поскольку я большей частью занимался решением крупных административных проблем. - А чем занимался этот Пальмгрен? - нетерпеливо спросил Мартин Бек. - Бизнесом. Крупным бизнесом. Как ты знаешь, с некоторыми странами у нас очень деликатные отношения. - С какими, например? - С Родезией, Южной Африкой, Биафрой, Нигерией, Анголой и Мозамбиком, если называть лишь некоторые. Нашему правительству трудно поддерживать нормальные контакты с этими государствами. - Ангола и Мозамбик не государства, - сказал Мартин Бек3. - Не придирайся к мелочам. Палъмгрен, во всяком случае, вел дела с этими странами, как и со многими другими. Особенно обширной была его деятельность в Португалии. Хотя официально штаб-квартира Пальмгрена находилась в Мальмё, многие из его самых выгодных сделок делались, очевидно, в Лиссабоне. - Чем торговал Пальмгрен? - Оружием, в частности. - В частности? - Да. Он занимался практически всем. Ему принадлежало, например, акционерное общество по недвижимому имуществу, он "был владельцем множества домов в Стокгольме. Его фирма в 'Мальмё считается своего рода фасадом, прикрытием, хотя и вполне достопочтенным на вид. - Значит, он зарабатывал большие деньги? - Да, это мягко говоря. А сколько, никто не знает. - А что говорят об этом налоговые власти? - Мало чего говорят. Но точно ничего не известно. Большинстве предприятий Пальмгрена зарегистрировано в Лихтенштейне, и считают, что основная часть его доходов шла на счета в швейцарских банках. Даже если деньги, заработанные им в Швеции, и учитывались полностью, то все равно главные его капиталы были недоступны шведским налоговым властям. - А откуда эти сведения? - Частично из министерства иностранных дел, частично из налогового управления. Теперь ты понимаешь, почему этим убийством так обеспокоены самые высокие инстанции? - Нет, а почему? - Ты и в самом деле не понимаешь... - Ну, скажем, не улавливаю, к чему ты клонишь. - Вот слушай, - раздраженно сказал Мальм. - У нас есть небольшая, но весьма воинственно настроенная политическая группировка, она резко выступает против того, чтобы Швеция имела какие-то отношения со странами, которые я тебе называл. Кроме того, значительно большее число людей верят официальным заявлениям о том, что Швеция никаких дел с Родезией, например, или с Мозамбиком не ведет. Деятельность Пальмгрена была и остается хорошо замаскированной, но из определенных источников нам случайно удалось узнать, что экстремистским группировкам в нашей стране она была отлично известна, и что Пальмгрен числился в их черном списке. Если уж выражаться банально. - Лучше уж банально, чем неясно, - подбодрил его Мартин Бек. - А как вы узнали об этом? О черном списке? - Этим занималась полиция безопасности. Кстати говоря, определенные и весьма влиятельные круги настаивают на том, чтобы расследование по этому делу было передана полиции безопасности. - Подожди минутку, - сказал Мартин Бек. Он отложил трубку и принялся искать сигареты. Наконец нашел помятую пачку в кармане брюк. Все это время он лихорадочно думал. Полиция безопасности, или Сепо, как ее обычно называли, была совершенно особым учреждением, многими презираемым, но знаменитым прежде всего своими нелепыми действиями и своей полнейшей непригодностью к делу. В тех редчайших случаях, когда ей удавалось что-то раскрыть или даже поймать какого-то шпиона, это непременно доводилось до сведения широкой общественности и подавалось, как жареная индейка на блюде, с гарниром неопровержимых доказательств. Даже военная контрразведка и та работала лучше. По крайней мере о ней хоть не было слышно. Мартин Век закурил и вернулся к телефону. - Что ты там, в конце концов, делаешь? - возмутился Мальм. - Курю, - ответил Мартин Век. - Ну так что там с Сепо? - С полицией безопасности? Предлагают передать это дело ей. И она сама, кажется, им заинтересовалась. - Позволю себе задать один вопрос. С чего бы это она им заинтересовалась? - А ты подумал о модус операнди преступника? - спросил Мальм со значением. "Модус операнди. Интересно, откуда ты это вычитал", - усмехнулся про себя Мартин Бек. - Насколько я вижу, тут есть все признаки покушения в классическом стиле. Фанатик, который думает только о том, чтобы выполнить задуманное, и не беспокоится о том, схватят его или нет. - Да, в этом что-то есть, - согласился Мартин Бек. - Многие считают, что да. В частности, полиция безопасности. Мальм сделал паузу, очевидно, ради пущего эффекта. Потом сказал: - Я, как ты знаешь, не распоряжаюсь персоналом полиции безопасности и не осведомлен об их делах. Но сейчас имею информацию о том, что они посылают в Мальмё одного из своих специалистов. Впрочем, уже, наверное, послали. Кроме того, в Мальмё у них ведь есть и постоянные сотрудники. От отвращения Мартин Бек затушил наполовину выкуренную сигарету. - Официально за розыск отвечаем мы, - сказал Мальм. -~ Но, вероятно, можем считать, что полиция безопасности будет вести, так сказать, параллельное расследование. И, естественно, тебе следует избегать конфликтов. - Конечно. - Но прежде всего тебе нужно немедленно взять преступника. "Пока этого не сделала полиция безопасности", - подумал Мартин Бек. В таком случае на этот раз можно не спешить. - Немедленно, - твердо сказал Мальм. Бек с тоской посмотрел в окно, за которым улица купалась в солнце. С Хаммаром, предшественником Мальма, тоже приходилось нелегко, особенно в последние годы, но тот, во всяком случае хоть был полицейским. - А у тебя есть какие-то соображения насчет того, как вести расследование? - ласково спросил он. Мальм размышлял довольно долго. Наконец подобрал подходящую формулировку. - Решение этого вопроса я с полным доверием передаю тебе и твоим помощникам. У вас ведь большой опыт. Красиво сказано. И Мальм, очевидно, сам очень довольный ответом, продолжал: - И вы не пожалеете для этого сил, так ведь? - Так, - автоматически сказал Мартин Бек. Он думал совсем о другом. Фирму Пальмгрена в Мальмё можно считать почти что липовой? - Этого бы я не сказал. Наоборот, она себя великолепно оправдывает. - Чем она занимается? - Импортом и экспортом. - Чего? - Сельди. - Сельди? - Да, - удивленно сказал Мальм. - А ты разве не знал? Покупает селедку в Норвегии и Исландии и потом ее экспортирует. Куда - не знаю. Все совершенно законно, насколько я понимаю. - А фирма в Стокгольме? - Прежде всего недвижимость, но... специалисты считают, что Пальмгрен нажил себе состояние с помощью других источников и таким путем, который мы не имеем возможности проверить. - Ладно, понимаю. - И еще я должен тебе кое-что сообщить. Во-первых, то, что Пальмгрен совершенно независимо от своих африканских и прочих зарубежных дел был и у нас видной личностью, и у него весьма влиятельные друзья. Значит, действовать надо осторожно. А во-вторых, ты должен учитывать возможность того, что убийство совершено по политическим соображениям. - Да, - сказал Мартин Бек и посерьезнел. - Я учитываю такую возможность. На этом разговор кончился. Бек позвонил в полицию. Монссон еще не давал о себе знать, Скакке был занят, а Баклюнд вышел. Неплохая идея. Выйти. Погода манила. К тому же была суббота. В вестибюле гостиницы, куда он спустился через несколько минут, было многолюдно. Приезжие обменивали валюту, слышался разноязычный разговор, но среди тех, кто толкался у конторки портье, один человек сразу же должен был привлечь внимание. Довольно молодой, полноватый, в клетчатом костюме модного покроя, полосатой рубашке, желтых ботинках и носках такого же ядовитого цвета, он стоял, небрежно облокотившись на стойку. Волнистые напомаженные волосы, усики, как видно, требующие немалых забот. В петлице цветок и под мышкой свернутый в рулон экземпляр "Эсквайра". Рекламный красавчик с обложки грампластинки. Бек узнал этого человека. Паульссон, первый помощник инспектора в Стокгольме. Когда Мартин Бек подошел к портье отдать ключ от своей комнаты, Паульссон бросил на него взгляд столь наигранно пустой и безразличный, что трое стоявших рядом с ним людей обернулись и посмотрели на Бека. Полиция безопасности была уже на месте. Еле сдерживая приступ смеха, Мартин Бек повернулся к своему тайному коллеге спиной и вышел на улицу. На мосту он остановился и взглянул на гостиницу. Неплохое здание и архитектура оригинальная. Паульссон стоял у входа в гостиницу и наблюдал за ним. В своем маскарадном наряде он бросался в глаза, и вряд ли какой-нибудь враг общества не узнал бы его. Кроме того, Паульссон отличался удивительной способностью попадать на экран телевизора в связи с демонстрациями и прочими инцидентами. Мартин Бек улыбнулся и пошел к гавани.
IX
Бенни Скакке снимал комнату в доме на Чэрлексгатан, всего через квартал от здания полиции. Комната была большая, уютная, с удобной и практичной, хоть и чуть потертой, мебелью. Ему она досталась от помощника инспектора, которого перевели служить в Ландскруну. Хозяйка, пожилая и по-матерински добрая женщина, была вдовой полицейского и требовала от жильцов только одного: чтобы они тоже служили в полиции. Ванная и кухня находились почти что рядом, и Бенни Скакке пользовался ими сколько хотел. Он был человеком привычки, или, точнее, становился им. Бенни, собственно говоря, вовсе не хотел жить по расписанию, но считал, что скорее добьется своей цели, если будет действовать по определенной системе. А целью его было стать шефом полиции. Каждое утро он вставал в половине седьмого, делал зарядку, занимался со штангой, принимал ледяной душ, растирался полотенцем и одевался. Потом плотно завтракал. Поскольку его рабочее время не имело точных границ, он занимался спортом тогда, когда был свободен в течение дня. Не реже трех раз в неделю ходил в бассейн, ездил за город на велосипеде или, надев тренировочный костюм, бегал трусцой по парку, не пропускал тренировок в футбольном клубе полиции и участвовал во всех матчах. Вечерами изучал право, он уже сдал два кандидатских, экзамена и осенью надеялся сдать третий. Каждый день в одиннадцать утра и в девять вечера он звонил своей невесте Монике. Они обручились в Стокгольме за неделю до того, как его перевели в Мальмё; она только что получила диплом специалиста по лечебной физкультуре и пыталась найти работу тоже в Мальмё, но ближе, чем Хельсингборг, ей ничего не могли предложить. Во всяком случае, и это было неплохо, потому что удавалось встречаться в тех редких случаях, когда их выходные совпадали. В это жаркое и солнечное субботнее утро он все-таки настолько отошел от своей системы, что встал на час позже и не позавтракал. Вместо этого он налил в термос холодного шоколадного молока и положил термос в парусиновую сумку вместе с плавками и махровым полотенцем. По дороге в полицию он зашел в кондитерскую на Давидсхальторь и купил две булочки с корицей и ванильную сдобу. Миновав медные ворота главного входа в здание полиции, он вошел во двор, где стоял его велосипед. Велосипед был черный, датская модель, на раме он собственноручно изобразил белой краской слово "ПОЛИЦИЯ" печатными буквами. Он надеялся, что это отпугнет похитителей. Привязав сумку к багажнику, Скакке сел на велосипед и поехал через зеленый и тенистый Дворцовый парк в купальню на Риберсборг. Несмотря на ранний час, солнце уже пекло вовсю. Он, купался и загорал примерно час, потом уселся на берегу и поел. Когда Скакке вошел в свой кабинет, было половина девятого. Его стол украшала записка от Баклюнда: "Монссон у вдовы. Бек пока в "Савое". Карауль телефон. Я буду в 12.00. Баклюнд". Скакке сел за стол и стал караулить не издававший ни звука телефон, раздумывая над убийством Виктора Пальмгрена. Какой тут мог быть мотив? Поскольку Пальмгрен был богат, это, очевидно, деньги. Или власть. Кому была выгодна его смерть? Шарлотта Пальмгрен оставалась ближайшей и, насколько он знал, единственной наследницей денег, к власти ближе всех стоял, вероятно, Мате Линдер. Если учесть красоту Шарлотты Пальмгрен, ставшую притчей во языцех, и ее относительную молодость, то мотивом могла быть и ревность. Вполне возможно, что у нее был любовник, которому надоело играть вторую скрипку. Но в таком случае он выбрал странный способ избавиться от законного мужа. Какой мотив ни возьми, образ действия казался очень необдуманным. Правда, преступнику удалось уйти, но шансы на это были ничтожно малы, если он планировал убийство заранее. Кроме того, Пальмгрен умер только через сутки; могло случиться так, хорошо это было бы или плохо, что он бы выжил. Убийца должен был также знать, что Пальмгрен находился в "Савое" именно в этот момент, если только он не был каким-то сумасшедшим, который просто-напросто пристрелил первого встречного. Телефон зазвонил. Главный инспектор Мальм из Стокгольма спрашивал Мартина Бека. Скакке сообщил, что тот, вероятно, находится в гостинице, и Мальм повесил трубку, не поблагодарив и не попрощавшись. Бенни Скакке потерял нить своих рассуждений и погрузился в мечты. Он представил себе, как он самостоятельно ведет расследование, выслеживает и берет преступника. Его повышают в должности, остается только карабкаться по этим ступенькам еще выше. Он добрался уже почти до должности шефа полиции, когда телефонный звонок прервал его мечтания. Звонила женщина. Сначала он не понял, о чем она говорит, - сконский диалект стокгольмцы понимают плохо. До перевода в Мальмё Скакке не бывал в Сконе, и его не удивляло, что некоторые из местных диалектов он понимает с трудом. Поражало Скакке другое: его самого не всегда хорошо понимали. Его, говорящего на чистейшем шведском! - Я насчет того убийства, про которое напечатано в газете, - сказала женщина. - Слушаю вас. - А кто со мной говорит? - подозрительно спросила она. - Помощник инспектора Скакке. Женщина молчала, очевидно, что-то взвешивала. - Помощник? А начальника, что, нету? - Да, он вышел. Но вы можете говорить со мной. Я тоже занимаюсь этим делом. Ну, так что же вас тревожит? - Самому Скакке казалось, что его тон должен внушать доверие, но женщина, как видно, не совсем была убеждена в его компетентности. - Пожалуй, лучше уж мне самой прийти, - торжественно сказала она. - Я тут недалеко живу. - Да, пожалуйста, - приветливо сказал Скакке. - Спросите помощни... - Может, и начальник к тому времени успеет прийти, - добавила она и повесила трубку. Прошло двенадцать минут. В дверь постучали. Если эта женщина во время разговора по телефону относилась к Скакке скептически, то теперь, увидев его, и вовсе, кажется, потеряла к нему полное доверие. - Мне бы кого-нибудь постарше, - сказала она, словно выбирая товар в магазине. - Весьма сожалею, - сухо сказал Скакке. - Но сейчас на этом посту нахожусь я. Садитесь, пожалуйста. Он пододвинул стул чуть ближе к письменному столу, и женщина осторожно уселась на самый краешек. Она была маленькая, кругленькая, в светло-зеленом плаще и белой соломенной шляпе. Вернувшись на свое место за столом, Скакке сказал: - Итак, фру... - Грёнгрен. "Неужели бывают такие фамилии?" - подумал Скакке. - Итак, фру Грёнгрен. Что вы можете сказать, о том происшествии в среду? - Об убийстве, - сказала она. - Дело в том, что я видела убийцу. Хотя, конечно, тогда я не знала, что он убийца. Только когда в газете про это прочитала, поняла. Скакке подался вперед, положив ладони на стол. - Рассказывайте, - сказал он. - Значит, так. Я ездила в Копенгаген за продуктами, а когда вернулась, встретила подругу и пила с ней кофе в Брэннуме, поэтому домой шла довольно поздно. Дошла до Мэларбрун, а на перекрестке красный свет горит. Я стою и жду. Это как раз напротив "Савоя". И вдруг вижу: человек какой-то из окна вылезает, из ресторана, я там бывала с племянником, так что знаю, что это ресторан. Вот паршивец, думаю, поел, а платить не хочет, через окно удирает. Но сделать-то ничего не могу, ведь красный свет горит, и никого поблизости нету. - Вы видели, куда он потом направился? - Конечно. Подошел к стоянке велосипедов возле гостиницы, сел на велосипед и поехал в сторону Дроттнингторьет. Потом зеленый загорелся, но тогда я этого человека уже не видела, ладно, думаю, директор ресторана, наверное, не обедняет, надо домой идти. Ну а когда перешла дорогу, вижу, из гостиницы люди выбегают, смотрят по сторонам. А его уж и след простыл. - Вы можете описать этого человека? - спросил Скакке с плохо скрываемым нетерпением и раскрыл свою записную книжку. - На вид ему этак лет тридцать-сорок. А может, и больше ,сорока, поскольку он лысоватый, не совсем плешивый, а редкие, значит, волосы. И темные. И костюм на нем коричневый, желтоватая такая рубашка и галстук не знаю какого цвета. Ботинки, по-моему, черные или коричневые, нет, точно, коричневые, раз костюм такой. - Как он выглядел? Телосложение, черты лица, особые приметы? Она задумалась. - Он худой. И сам худой, и лицо тоже. Выглядел как обычный человек, только роста он довольно высокого. Нет, поменьше вас, конечно, но тоже длинный. Не знаю, что еще сказать. Скакке молча сидел и смотрел на нее. Потом спросил: - Когда вы потеряли его из вида? Где он в тот момент находился? - У светофора, по-моему. На перекрестке у Бруксгатан. Там, видно, красный свет был. А потом загорелся зеленый. Я перешла дорогу, а он уехал. - Хм, - сказал Скакке. - А вы видели, что за велосипед у него? - Велосипед? Да обычный велосипед, кажется. - Не заметили, какого цвета? - Нет, - ответила фру Грёнгрен, покачав головой. - Ведь машины все время проезжали, заслоняли его. - Так, - сказал Скакке. - Больше ничего не можете припомнить? - Нет. Только то, что рассказала. А какое-нибудь вознаграждение мне за это будет? - Не думаю, - сказал Скакке. - Помогать полиции - моральный долг общественности. Вы не могли бы оставить свой адрес и телефон, чтобы вас вызвать, если понадобитесь? Женщина назвала свой адрес и номер телефона. Потом встала. - Ну тогда до свидания, - сказала она. - А как вы думаете, в газете про меня напечатают? - Вполне вероятно, - сказал Скакке, чтобы как-то ее утешить. Он поднялся и проводил гостью до дверей. - До свидания. И большое спасибо за помощь. И за беспокойство. Он вернулся к письменному столу, но в это время дверь снова приоткрылась, и женщина просунула голову в щель. - Да, вот еще что, - сказала она. - Прежде чем сесть на велосипед, он достал что-то из-за пазухи и сунул в картонную коробку на багажнике. Я совсем забыла сказать. - Так, - сказал Скакке. - А вы случайно не видели, что это было? То, что он вынул из-за пазухи? - Нет, он стоял вроде как отвернувшись. Но коробка была вот такого размера. Длиной почти с багажник и высотой сантиметров десять. Скакке еще раз поблагодарил, и фру Грёнгрен ушла, на этот раз окончательно. Он набрал номер телефона морского вокзала. На обложке записной книжки еще тогда, когда она была совсем новой, его рукой было написано: "Помощник инспектора Б. Скакке". Ожидая ответа по телефону, он принялся пририсовывать перед этой надписью слово "Первый".
Х Мартин Бек и Пер Монссон столкнулись в дверях в служебную столовую в начале второго. Мартин Бек с утра бродил по грузовому порту, который по случаю субботы казался пустым и вымершим. Он дошел до нефтяных причалов, рассматривая странный, как в научно-фантастических романах, пейзаж: стоячая молочно-белая вода в запрудах, песчаные отмели, глубокие следы самосвалов и погрузчиков, и удивился, насколько вырос порт за пятнадцать лет, которые прошли с той поры, когда он увидел его впервые. Потом он почувствовал, что голоден, и, шагая к центру города насколько можно быстро в такую жару, прикидывал, что сегодня на обед в служебной столовой. Монссон не испытывал особого голода, но зато очень хотел пить.