Страница:
— Не собираешься ли ты убедить меня, будто их объединял какой-то общий бизнес? — осведомился он.
— Не бизнес. — Кубинец допил остатки содержимого своего стакана, — Удовольствие.
— О, господи! — Симбал на мгновение запнулся. — Уж не хочешь ли ты сказать, что все это, черт побери, произошло на почве любовной ссоры?
Кубинец вертел в руках пустую бутылку из-под кока-колы. Казалось, ему хотелось выпить еще.
— Да, думаю, с этого все и началось. Видишь ли, они не могли жить вместе, показываться вдвоем в обществе и все такое. И это на них очень плохо действовало. Однако им приходилось прятаться, приятель. Потому что, как только такие вещи попадают в досье, то — Мадонна! — на тебе ставят жирный крест до конца твоих дней. Можешь забыть об оперативной работе и серьезных заданиях. Тебя отсылают в Лепрозорий. Так это называл Эдди. Там ты переучиваешься на клерка, а потом возишься с очень важными бумажками типа отчетов, справок, регистрации и прочее.
— Ты говоришь, что никому не было известно про их отношения, — заметил Симбал. — Но ведь ты знал.
— Еще бы. Я работал вместе с Эдди не раз и не два. Уж это ты мог узнать, прочитав его досье. Однако, повторяю, все эти досье, а уж в случае с Беннеттом и подавно, гроша ломаного не стоят.
— Чтобы знать Беннетта, надо любить его, — промолвил Симбал. — Я правильно понял?
Кубинец скорчил презрительную физиономию. — Ты думаешь, что ты необычайно мил? Работая в Куорри, ты обладаешь могуществом йинь и янь и можешь смотреть свысока на нас, деревенских ребят, да?
— Не горячись, Мартин, — примиряюще отозвался Симбал. — Я сразу понял, что эта лавочка закрыта для посторонних и попытался проникнуть в нее как мог. У меня не было времени на разработку тонких дипломатических подходов перед встречей с тобой. Не обижайся, здесь нет ничего личного.
— Вот тут уж ты ошибаешься, приятель. Здесь все — личное, с ног до головы.
— Тогда лучше расскажи мне все по порядку. Кубинец коротко кивнул.
— Для Эдди, кроме Питера Каррена, не существовало никого. Кстати, они когда-то вместе учились.
— Да, я знаю. В Йеле. В одном и том же колледже. Даже ходили в один и тот же клуб.
— “Клуб Адского Пламени”, — уточнил Кубинец. — Там творятся крупные дела. Однажды, когда мы с Эдди напились до чертиков, он поведал мне о том, как его принимали туда. Кстати, тогда же я узнал о его романе с Карреном. Они вступили в клуб в один и тот же день и вместе давали клятву верности и обет молчания. — Он пожал плечами. — Не знаю, наверное, двое мужчин тоже могут полюбить друг друга. — Он жестом попросил официантку принести новую порцию. — А потом разлюбить.
— Так и случилось с ними? — догадался Симбал.
— Это походило на обычный семейный развод, — ответил Кубинец. — Самое забавное то, что один из них изменился, а другой — нет.
— Тот, который изменился, — Каррен, — задумчиво промолвил. Тони. — Я знаю, что он встречался с одной женщиной из УБРН.
— Да, и это, похоже, сильно раздражало Эдди, — признал Кубинец. — Тем не менее разрыв произошел из-за него. Его послали на глубоководную охоту.
Это было выражение из жаргона сотрудников АНОГ, означавшее долговременное, конспиративное задание.
— Дай-ка я попробую угадать. Дицуй?
— Точно. — Кубинец взял стакан с подноса, принесенного девушкой. Он словно испытывал неутолимую жажду, и Симбал вспомнил, что ему сразу показалось, будто Кубинец чего-то боится. — Его не было долго, Очень долго.
Тони почувствовал комок в горле.
— Ну и что?
На лице Кубинца появилась странная гримаса.
— Собственно говоря, именно поэтому я здесь. И, кстати, по этой же причине меня так взбудоражило твое появление на моем горизонте. Дело в том, что... Эдди больше не вернется. Он перешел на другую сторону.
В наступившей тишине Симбал ошеломленно подумал: Господи, помилуй! Мы имеем дело с оборотнем!
Это было написано за пять веков до рождения Христа, однако мудрость древнего стратега оказалась сильнее времени.
Все это промелькнуло в сознании Джейка, когда он и Микио свернули за угол Священного зала. Они бросились бежать с террасы, так как успели заметить, что двое боевиков якудзыимели при себе оружие. Было бы безрассудной глупостью двигаться им навстречу или оставаться на месте. Тем более, что ни Джейк, ни Микио не были вооружены. На территории храма поистине любое оружие было категорически запрещено. К тому же считалось, что Микио погиб в Токио, и они меньше всего ожидали наткнуться здесь на его противников. Кроме всего, у них имелись в распоряжении великолепно натренированные тела, и это уже было немало. В числе прочих советов Сунь Цзу рекомендовал полководцам выбирать наиболее подходящее поле для сражения, и двое друзей побежали вдоль края террасы, ища удобное место для засады.
Пробегая мимо открытой двери Священного зала, они услышали ритмическое постукивание. Один из монахов ударял палочкой по пустотелой деревянной рыбе, поддерживая таким образом темп молитвы, которую он нараспев читал своим собратьям.
Внезапно они оба остановились.
— О, Будда, — тихо вымолвил Джейк.
Он снова вспомнил Сунь Цзу, увидев еще четырех боевиков, торопливо двигавшихся им навстречу. В следующее мгновение ему все стало ясно. Появление двух вооруженных убийц у беседки являлось лишь отвлекающим маневром. Как же он сразу не догадался!Джейк обругал себя последними словами. Он должен был разгадать их замысел в ту же секунду, когда увидел, как первая парочка вытащила свои пушки. Все, что находилось на обширной территории храма, было объявлено национальным достоянием Японии, и здесь применение огнестрельного оружия совершенно исключалось. Врагам следовало выбрать иной, более тихий способ разделаться с оябуноми его другом.
— В сад! — прошипел Микио, и, согнувшись почти пополам, они кинулись на густо обсаженное деревьями пространство между Священным залом и пагодой. Углубившись в сад, они миновали огромный кусок скалы, обточенный водой на протяжении столетий почти до идеальной формы. Это был камень Человеколюбия.Всего в саду их стояло пять, по числу добродетелей, провозглашенных Конфуцием.
Было очень тихо. Откуда-то доносился близкий шепот ручья, прятавшегося в гуще аккуратно подстриженной зелени, а из Священного зала долетал едва слышимый ритмичный стук палочки о деревянную рыбу.
Друзья одновременно почувствовали появление врагов. Микио дотронулся до рукава Джейка, и они оба тотчас скользнули дальше в глубину сада. Туда вела узкая извилистая дорожка, вымощенная поросшими мхом камнями, уложенными так искусно, что у идущего создавалось впечатление, будто он бредет по руслу ручья.
Они затаились в тени криптомерии, тихим шепотом рассказывавшей тайны этого древнего места. Справа от них стоял одетый в золото и багрянец карликовый клен с раздвоенным стволом. Впереди возвышался огромный камень Справедливости.Он был составлен из положенных один на другой грубо обточенных дисков. Словно древесные кольца на пне тысячелетнего дуба, они напоминали о ничтожности жизни человека перед лицом сменяющих друг друга гигантских пластов времени, спрессованных в эпохи.
Поговаривали, будто садовник, установивший этот камень, затратил лет десять на то, чтобы выбрать наиболее выигрышное место. Всякий увидевший этот камень должен был ощутить величие этого вечного мира и незыблемость добродетели Справедливости, которая, согласно Конфуцию, происходила из природы Вселенной.
— Ничего не могу понять, — прошептал Микио. — Для клана Кизан я мертв, и тем не менее они умудрились так быстро выйти на мой след.
— Измена?
Микио пожал плечами. А плечи у него были — косая сажень.
— Все может быть, дружище. Я бы лично предпочел найти другое объяснение.
Свистящий звук заставил Джейка резко повернуть голову, как раз вовремя, чтобы уловить начало сохацу.Инстинктивно он выбросил ногу вперед, отбивая тяжелый шар, прикрепленный к концу цепи. Манрикигусари,что в буквальном переводе означает “цепь силой в десять тысяч”, зловеще заскрежетала, когда боевик якудзыпотянул се к себе, собираясь повторить попытку.
Джейк сделал ложный выпад рукой, и противник, попавшись на эту уловку, нанес учи отоси.Удар пришелся мимо, так как в последнее мгновение Джейк убрал кисть и тут же, молниеносным движением поймав цепь, потянул ее на себя. В результате они оба потеряли равновесие и упали на тщательно ухоженное ложе из папоротников.
Невысокорослый боевик якудзыоказался на удивление силен. Когда он снова вскочил на ноги, Джейк заметил, что вся его мощь сосредоточена в руках и верхней половине туловища, что было весьма необычно для японца. Обычно японские мастера боевых искусств высоко ценят большую хару,то есть концентрацию внутренней энергии внизу живота.
Используя тенькан,Джейк развернулся влево и вниз, увлекая за собой противника, который старался обеими руками дотянуться до кисти Джейка и высвободить манрикигусари.Джейк успел подумать о том, что, когда человек полагается на оружие, оно становится важнее, чем его собственное тело.
Боевик все же сумел дотянуться до руки Джейка, но ему пришлось пожертвовать своей более выгодной позицией ради того, чтобы вновь завладеть цепью. Воспользовавшись инерцией движения противника, Джейк заставил его податься еще вперед, а сам ухватил его за шею свободной рукой и потянул вниз.
Боевик тут же прогнулся назад с такой силой, что упал спиной на поросшие мхом камни. В следующее мгновение манрикигусари,мелькнув, обвилась вокруг чуть выставленной вперед голени Джейка. Его противник сильно дернул цепь на себя, и Джейк потерял равновесие.
Рухнув набок, он почувствовал, что у него сбилось дыхание. Он развернулся и увидел Микио, с устрашающей точностью наносящего боевику удар ребром ладони в область печени. Лицо боевика исказила гримаса мучительной боли. Почти одновременно ребро ладони Джейка с размаху опустилось на физиономию боевика, разнося вдребезги его солнечные очки. Тело противника безжизненно обмякло.
Джейк глубоко вздохнул, переводя дух, как вдруг Микио, закричав, выбросил вперед руку. Его глаза закатились, рот беззвучно открылся. Он рухнул на колени. Джейк попытался поддержать его. Он вытащил из раны сурикен— остро заточенный стальной метательный шип.
Микио зажал ладонью рану, из который хлынула кровь. Джейк отчетливо услышал знакомое жужжание, и в тот же миг Микио навалился на него всей тяжестью своего тела, увлекая его за собой. Второй сурикенвоткнулся в ствол криптомерии.
Выбравшись из-под Микио, Джейк на четвереньках пробрался через высокие заросли самшита и замер позади раскачивавшейся зеленой массы азалии. Оглянувшись, он увидел, что Микио, оторвав зубами кусок рубашки, пытается, рыча от напряжения, завязать повязку на плече. Полоска белой ткани тут же потемнела от крови.
Джейк вновь сосредоточил все мысли на метателе сурикенов.Стараясь не обращать внимания на назойливое жужжание пчел, мирно сновавших над лужайкой, похожей на цветочный ковер, он замер и прислушался. Наконец он, соблюдая крайнюю осторожность, двинулся вперед.
Весь сад, казалось, жил, подчиняясь определенному ритму, задаваемому легким ветерком, размеренно колыхавшим листья и совсем еще молодые побеги. Любое неосторожное нарушение этого ритма, допущенное Джейком, неминуемо выдало бы его с головой. Он должен был, как когда-то учил его Фо Саан, раствориться в окружающей обстановке. Однако вся подготовка, все умение его базировалось на искусстве владения ба-мааком.Утратив ключи к ба-мааку,нечего было и думать о том, чтобы воспользоваться всеми некогда доступными Джейку его преимуществами перед обычными людьми.
Тем не менее, он сделал все что мог, чтобы сделаться невидимым на фоне сада. Однако этого всего оказалось явно недостаточно. Что-то сверкнуло на солнце. Джейк мгновенно развернулся, но было уже поздно. Ужасная манрикигусариуже обвилась вокруг его шеи в смертельном захвате маки олюси.
Первым делом он усилием воли заставил себя держать руки подальше от шеи. Ему ни в коем случае нельзя было поддаваться животной реакции организма и пытаться разжать цепь. Эта ошибка явилась бы роковой, ибо разорвать руками кованую цепь из нержавеющей стали ему бы не удалось, а драгоценные доли секунд, оставшиеся у него в запасе, оказались бы упущенными. Нападающий еще больше усилил бы хватку, и — все. Смерть.
Задыхаясь, Джейк все же умудрился набрать в легкие побольше воздуха. Чтобы выполнить задуманный удар в область ребер врага, ему пришлось сделать полуоборот влево. Тем самым он совершенно перекрывал себе доступ кислорода, однако теперь это уже не имело столь важного значения. Все должно было решиться в несколько мгновений. В предчувствии близкой смерти его организм слил все силы в едином порыве выжить. Не стараясь побороть поднимающийся в душе звериный, инстинктивный страх, Джейк напротив, помня советы наставника, заставлял его работать на себя.
Отклонившись вправо, он нанес удар, за которым тут же последовал второй. Он почувствовал, что три ребра противника, не выдержав, подались под его рукой. Однако жар, опалявший его лицо, стал уже почти нестерпимым. Затягиваясь все туже, цепь перекрывала приток крови к мозгу. Еще чуть-чуть, и яркие искры запрыгают у него перед глазами, а недостаток кислорода затуманит сознание или, что еще хуже, вызовет нарушение координации.
Боевик опустился на колени, увлекая Джейка за собой. Он был отменно подготовлен физически и, даже несмотря на три сломанных ребра, не ослаблял натяжения цепи. Он по-прежнему оставался за спиной Джейка, и достать его там было задачей крайне сложной, если не сказать невыполнимой.
Настал критический момент. Легкие Джейка горели от отсутствия кислорода. Его сознание потихоньку ускользало в туманную даль... Какой-то необычный сверхъестественный свет играл на листве; вздохи ветра походили на голоса оживших призраков, игравших в прятки между деревьев. Над головой плыло серо-голубое облако, приобретая вид самурая на посту...
Я задыхаюсь!
Проснись! —яростно приказал себе Джейк. Он испробовал четыре разных удара ногами, однако противник ускользал всякий раз, упрямо вцепившись в проклятую манрикигусари,смертельным обручем впивавшуюся в горло. У Джейка сложилось впечатление, что его удары все же не прошли мимо цели, и вызванное ими внутреннее кровоизлияние было роковым для врага. Однако это обстоятельство было малоутешительным, если у противника хватило сил продержаться еще немного.
Джейк сделал единственное, что ему оставалось. Это был очень рискованный трюк, но выбирать не приходилось. Прогнувшись, он сильно толкнулся ногами и сделал сальто назад.
Все расплывалось перед его глазами, когда он, стиснув кулаки, обрушил на врага страшный локтевой удар, проломив своему врагу грудную клетку одним мощным и резким движением.
Тело боевика выгнулось, его побелевшие и влажные пальцы заскользили вдоль цепи, а Джейк, прижав локоть к шее противника, резко надавил ладонью на его голову с другой стороны. Резкий хруст не выдержавших страшного давления позвонков означал, что можно перевести дух.
Когда чернота перед глазами прошла, Джейк увидел перед собой муравья, хлопотливо пробиравшегося между каких-то темных стебельков. Постепенно до Джейка дошло, что эти стебельки — волосы на тыльной стороне его ладони. Его шея отказывалась поддерживать голову, бессильно свешивающуюся вниз. Манрикигусари,болтавшаяся на его плечах, весила, казалось, несколько тонн.
— Джейк-сан!
Микио был рядом с ним.
— Ты в порядке?
Джейк с трудом кивнул, превозмогая страшную боль. Он не мог говорить: пересохший язык разбух так, что занимал почти все пространство во рту.
Повинуясь молчаливой настойчивости Микио, он поднялся. С величайшей осторожностью они подкрались к дальнему краю камня Справедливости и затаились в окружении зарослей самшита и серебристого можжевельника.
— Осталось еще четверо, — промолвил Микио вполголоса. Он то и дело посматривал на часы, точно опаздывая на встречу. — Мы не должны подпустить их к себе.
Джейк заметил, что его друг подобрал с земли манрикигусари.
—Ты хорошо владеешь ей? — осведомился он, пробуя прикоснуться к саднящей ране на шее. Микио угрюмо усмехнулся.
— Это зависит от того, к кому ты обращаешься. — Он странно взглянул на Джейка. — Не переживай. Через какой-нибудь час мы будем с тобой пить пиво в моем любимом баре в одном из кварталов старого Киото.
Джейк промолчал, не слишком разделяя оптимизм оябуна.Он остро нуждался в передышке, не говоря уже об израненном Микио, которого вряд ли можно было считать полноценным бойцом. Прислушиваясь, он настороженно оглядывался по сторонам.
Услыхав резкий щелчок, он слегка вздрогнул. Микио положил руку на его колено и сказал ободряюще:
— Это всего лишь сиси огоси.
Оглядевшись, Джейк увидел шагах в тридцати от себя “оленье пугало”. Древнее изобретение фермеров, отпугивавших с его помощью диких животных от своих посевов,сиси огосистало весьма редко встречающимся украшением в современных японских садах. Оно представляло собой несложное, но довольно хитроумное сооружение. Подвешенный на веревке длинный кусок бамбукового стебля, заполняясь водой с широкого конца и перевешивая, ударялся по плоскому камню, издавая тот самый щелчок, так напутавший Джейка. Вода выливалась, и процедура повторялась вновь и вновь до бесконечности.
Среди безмятежной гармонии вечного сада ритмичный стук метрономасиси огосиявлялся своеобразным напоминанием о быстротекущем времени.
С каждым ударом бамбука о камень Джейк все больше проникался разлитым по саду ощущением величественного покоя и ошеломляющей отрешенности от всех тревог и опасностей. Еще никогда он не чувствовал так остро красоту окружающего мира. Вытирая пот со лба, он вдруг с твердой решимостью подумал, что они не должны погибнуть здесь, сейчас.
За кустами мелькнула черная полоска — рукав пиджака? — и Джейк тихо сказал другу:
— Держись, Микио-сан. Они идут.
Выскочив из засады, Микио обрушил манрикигусарина шедшего впереди боевика с такой силой, что тот, зашатавшись, выронил на дорожку уже приготовленный к броску сурикен.
В то же мгновение Джейк, выпрыгнув на открытое пространство, бросился к камню Справедливости.Первым делом следовало разделить эту четверку, ибо Джейк знал, что выстоять против ее согласованного нападения они не смогли бы.
Трое кинулись вслед за ним, очевидно, заметив рану Микио и решив, что наибольшую опасность представляет именно Джейк. Рассыпавшись по лужайке, они надвигались на него с трех сторон, не сомневаясь, что он отступит, однако Джейк остался на месте. Намеренно придавая себе как можно более растерянный вид, он стоял совершенно неподвижно, чтобы первое движение дало ему хоть небольшое преимущество внезапности.
Наконец один из противников, крайний слева, приблизившись на достаточно короткую дистанцию, решился атаковать его. Он нанес удар ребром ладони в лицо Джейку. Тот в последнюю секунду упал на колено, одновременно развернувшись влево. Выбросив вверх правую руку, он ухватился за рукав напавшего и, используя собственную инерцию врага, дернул его мимо себя и вниз, так что тот врезался в своего товарища, подбегавшего к Джейку справа.
Едва Джейк поднялся с колена, как третий противник обхватил его сзади за плечи. Продолжая движение вправо, Джейк просунул ему руку под мышку и резким броском скинул его с себя.
Перед ним тотчас возник тот самый из боевиков, который первым атаковал его. Заметив в его руке сурикен,Джейк позволил ему ударить первым. Молниеносным движением он перехватил кисть противника и сильно рванул на себя. Тот, следуя за собственной рукой, был вынужден сделать шаг вперед и согнуться.
Его незащищенная шея оказалась прямо перед Джейком, и тот не раздумывая рубанул по ней правой рукой. Боевик тяжелым мешком рухнул на траву.
Отбив ногой третьего нападающего, Джейк не сводил глаз со второго, выхватившего из ножен короткий меч. Он бросился на Джейка, выставив стальной клинок вперед. Из его горла уже вырвался боевой клич, но Джейк, одной рукой отведя меч, нанес врагу встречный удар в подбородок, и вопль замер, не достигнув высшей ноты.
Однако боевик успел ударить Джейка ногой, и тот почувствовал жгучую боль в бедре. Левая нога его онемела, и он, отлетев назад, ударился спиной о камень Справедливости.
Боевик взмахнул мечом, и Джейк, увернувшись, услышал скрежет стального лезвия о камень и увидел сноп ярких голубых искр.
Протянув руку, Джейк ухватил боевика за ворот пиджака. На таком коротким расстоянии ни меч, ни ноги противника были не страшны.
К немалому удивлению Джейка, боевик тут же бросил оружие и нанес ему сдвоенный удар прямыми ладонями в область сердца. Джейк, согнувшись пополам от боли, все же нашел в себе силы увернуться от удара, нацеленного, как он знал, сверху на его открытую шею, и бросился в сторону.
Противник наседал, уже предвкушая близкую победу. Мельком заметив утолщения на ребрах его ладоней, Джейк понял, что имеет дело с опытным каратистом. Он сумел заблокировать новый удар и, развернув корпус и тем самым увеличив длину рычага, мощным круговым броском швырнул врага на землю.
Наполовину оглушенный падением, тот тем не менее моментально схватил оказавшийся рядом меч и махнул им перед собой. Клинок просвистел перед Джейком, едва не раскроив ему горло.
Ударом ноги Джейк снова опрокинул противника, однако его собственное положение было крайне тяжелым: каждый взмах меча, сжимаемого умелой и сильной рукой, мог оказаться смертельным. Рискуя быть рассеченным надвое, Джейк, воспользовавшись ситуацией, сумел-таки подтащить к себе врага и, не давая ему опомниться, сильно, а главное, под нужным утлом ударил его головой о камень Справедливости,продолжавший оставаться совершенно равнодушным при виде человеческих страданий и даже смерти.
Всего на мгновение он задержал взгляд на обмякшем теле врага, как тут же сбоку ему в лицо обрушился страшный удар. Джейк тяжело скользнул вниз вдоль шершавой поверхности камня. У него кружилась голова. Все расплывалось перед глазами. Он несколько раз моргнул с усилием, но это не помогло. Его способность воспринимать окружающий мир нарушилась, а руки бессильно опустились, точно налитые свинцом. Обжигающая боль в ноге не отпускала.
Последний из оставшихся в живых боевиков стоял перед ним, держа в руке меч погибшего товарища. Словно в замедленной съемке наблюдая за тем, как он поднял над головой сверкающее лезвие, Джейк подумал, что бессилен помешать ему. В ослепительном блеске вспыхнувшего на солнце клинка вакизасион увидел собственную смерть, заранее ощутив холодное прикосновение стали, которая через мгновение отделит его голову от туловища.
Замерев на мгновение в высшей точке замаха, лезвие двинулось вниз, набирая разгон. Оно должно было приобрести максимальную скорость в момент прикосновения к Джейку. Он уже видел его совсем близко перед собой...
Вдруг что-то странное случилось с телом боевика якудзы.На его груди вдруг появилось небольшое вздутие, чуть-чуть повыше сердца, и Джейка тут же обдало волной тяжелого влажного тепла.
В следующее мгновение противник рухнул на него и на камень Справедливости, заливая все вокруг кровью, густо струившейся из его груди. Почувствовав на лице тошнотворный запах свежей, дымящейся крови, Джейк стал, сам того не сознавая, выползать из-под трупа. Это оказалось нелегким делом. Джейку казалось, что он закопан в теплой, омерзительно воняющей грязи. Ему было трудно дышать, так что он даже запыхтел от натуги.
Потом он почувствовал, что кто-то помогает ему, и поднял голову. Кусок чистой материи в чьей-то невидимой руке вытер ему лицо. Взглянув на труп боевика, Джейк увидел задний конец черненого стального стержня, пронзившего насквозь его противника.
Подняв глаза, он увидел молодую, прекрасную женщину в изысканном оранжево-желтом кимоно, которая ухаживала за ним в доме Микио. Она стояла на коленях возле него, держа в левой руке окровавленную тряпку.
И, лишь придя в себя от изумления и пережитого потрясения, Джейк разобрал, что за странный предмет был в ее другой руке. Приводимый в действие сжатым воздухом арбалет модели “Мицуй Юджики-1000”.
Этому знанию она была обязана своему ко, часть которого теперь непрерывно находилась в великой пустоте, да-хэй.Растворяясь в пространстве пульсирующей ночи, ее дух улавливал волны вибраций, пронизывавших вселенную.
Как это у нее получалось? Что она чувствовала, постоянно поддерживая контакт с духом умершего человека? Сама Блисс, сидевшая на носу нанятого ею судна с закрытыми глазами, вряд ли сумела бы хоть как-нибудь ответить на эти вопросы. Скорей всего, она просто бы пожала плечами и продолжала бы слушать голос Ши Чжилиня, звучавший в шепоте ветра, трепавшего ее волосы, в плеске волн о борта крохотного суденышка, в криках чаек над рыболовецким траулером.
— Не бизнес. — Кубинец допил остатки содержимого своего стакана, — Удовольствие.
— О, господи! — Симбал на мгновение запнулся. — Уж не хочешь ли ты сказать, что все это, черт побери, произошло на почве любовной ссоры?
Кубинец вертел в руках пустую бутылку из-под кока-колы. Казалось, ему хотелось выпить еще.
— Да, думаю, с этого все и началось. Видишь ли, они не могли жить вместе, показываться вдвоем в обществе и все такое. И это на них очень плохо действовало. Однако им приходилось прятаться, приятель. Потому что, как только такие вещи попадают в досье, то — Мадонна! — на тебе ставят жирный крест до конца твоих дней. Можешь забыть об оперативной работе и серьезных заданиях. Тебя отсылают в Лепрозорий. Так это называл Эдди. Там ты переучиваешься на клерка, а потом возишься с очень важными бумажками типа отчетов, справок, регистрации и прочее.
— Ты говоришь, что никому не было известно про их отношения, — заметил Симбал. — Но ведь ты знал.
— Еще бы. Я работал вместе с Эдди не раз и не два. Уж это ты мог узнать, прочитав его досье. Однако, повторяю, все эти досье, а уж в случае с Беннеттом и подавно, гроша ломаного не стоят.
— Чтобы знать Беннетта, надо любить его, — промолвил Симбал. — Я правильно понял?
Кубинец скорчил презрительную физиономию. — Ты думаешь, что ты необычайно мил? Работая в Куорри, ты обладаешь могуществом йинь и янь и можешь смотреть свысока на нас, деревенских ребят, да?
— Не горячись, Мартин, — примиряюще отозвался Симбал. — Я сразу понял, что эта лавочка закрыта для посторонних и попытался проникнуть в нее как мог. У меня не было времени на разработку тонких дипломатических подходов перед встречей с тобой. Не обижайся, здесь нет ничего личного.
— Вот тут уж ты ошибаешься, приятель. Здесь все — личное, с ног до головы.
— Тогда лучше расскажи мне все по порядку. Кубинец коротко кивнул.
— Для Эдди, кроме Питера Каррена, не существовало никого. Кстати, они когда-то вместе учились.
— Да, я знаю. В Йеле. В одном и том же колледже. Даже ходили в один и тот же клуб.
— “Клуб Адского Пламени”, — уточнил Кубинец. — Там творятся крупные дела. Однажды, когда мы с Эдди напились до чертиков, он поведал мне о том, как его принимали туда. Кстати, тогда же я узнал о его романе с Карреном. Они вступили в клуб в один и тот же день и вместе давали клятву верности и обет молчания. — Он пожал плечами. — Не знаю, наверное, двое мужчин тоже могут полюбить друг друга. — Он жестом попросил официантку принести новую порцию. — А потом разлюбить.
— Так и случилось с ними? — догадался Симбал.
— Это походило на обычный семейный развод, — ответил Кубинец. — Самое забавное то, что один из них изменился, а другой — нет.
— Тот, который изменился, — Каррен, — задумчиво промолвил. Тони. — Я знаю, что он встречался с одной женщиной из УБРН.
— Да, и это, похоже, сильно раздражало Эдди, — признал Кубинец. — Тем не менее разрыв произошел из-за него. Его послали на глубоководную охоту.
Это было выражение из жаргона сотрудников АНОГ, означавшее долговременное, конспиративное задание.
— Дай-ка я попробую угадать. Дицуй?
— Точно. — Кубинец взял стакан с подноса, принесенного девушкой. Он словно испытывал неутолимую жажду, и Симбал вспомнил, что ему сразу показалось, будто Кубинец чего-то боится. — Его не было долго, Очень долго.
Тони почувствовал комок в горле.
— Ну и что?
На лице Кубинца появилась странная гримаса.
— Собственно говоря, именно поэтому я здесь. И, кстати, по этой же причине меня так взбудоражило твое появление на моем горизонте. Дело в том, что... Эдди больше не вернется. Он перешел на другую сторону.
В наступившей тишине Симбал ошеломленно подумал: Господи, помилуй! Мы имеем дело с оборотнем!
* * *
Сунь Цзу утверждал, что умней других поступает генерал, разворачивающий свои войска в такой боевой порядок, в котором противник не может узнать определенного строя. В этом случае против него не выстоит армия, возглавляемая даже более искусным полководцем.Это было написано за пять веков до рождения Христа, однако мудрость древнего стратега оказалась сильнее времени.
Все это промелькнуло в сознании Джейка, когда он и Микио свернули за угол Священного зала. Они бросились бежать с террасы, так как успели заметить, что двое боевиков якудзыимели при себе оружие. Было бы безрассудной глупостью двигаться им навстречу или оставаться на месте. Тем более, что ни Джейк, ни Микио не были вооружены. На территории храма поистине любое оружие было категорически запрещено. К тому же считалось, что Микио погиб в Токио, и они меньше всего ожидали наткнуться здесь на его противников. Кроме всего, у них имелись в распоряжении великолепно натренированные тела, и это уже было немало. В числе прочих советов Сунь Цзу рекомендовал полководцам выбирать наиболее подходящее поле для сражения, и двое друзей побежали вдоль края террасы, ища удобное место для засады.
Пробегая мимо открытой двери Священного зала, они услышали ритмическое постукивание. Один из монахов ударял палочкой по пустотелой деревянной рыбе, поддерживая таким образом темп молитвы, которую он нараспев читал своим собратьям.
Внезапно они оба остановились.
— О, Будда, — тихо вымолвил Джейк.
Он снова вспомнил Сунь Цзу, увидев еще четырех боевиков, торопливо двигавшихся им навстречу. В следующее мгновение ему все стало ясно. Появление двух вооруженных убийц у беседки являлось лишь отвлекающим маневром. Как же он сразу не догадался!Джейк обругал себя последними словами. Он должен был разгадать их замысел в ту же секунду, когда увидел, как первая парочка вытащила свои пушки. Все, что находилось на обширной территории храма, было объявлено национальным достоянием Японии, и здесь применение огнестрельного оружия совершенно исключалось. Врагам следовало выбрать иной, более тихий способ разделаться с оябуноми его другом.
— В сад! — прошипел Микио, и, согнувшись почти пополам, они кинулись на густо обсаженное деревьями пространство между Священным залом и пагодой. Углубившись в сад, они миновали огромный кусок скалы, обточенный водой на протяжении столетий почти до идеальной формы. Это был камень Человеколюбия.Всего в саду их стояло пять, по числу добродетелей, провозглашенных Конфуцием.
Было очень тихо. Откуда-то доносился близкий шепот ручья, прятавшегося в гуще аккуратно подстриженной зелени, а из Священного зала долетал едва слышимый ритмичный стук палочки о деревянную рыбу.
Друзья одновременно почувствовали появление врагов. Микио дотронулся до рукава Джейка, и они оба тотчас скользнули дальше в глубину сада. Туда вела узкая извилистая дорожка, вымощенная поросшими мхом камнями, уложенными так искусно, что у идущего создавалось впечатление, будто он бредет по руслу ручья.
Они затаились в тени криптомерии, тихим шепотом рассказывавшей тайны этого древнего места. Справа от них стоял одетый в золото и багрянец карликовый клен с раздвоенным стволом. Впереди возвышался огромный камень Справедливости.Он был составлен из положенных один на другой грубо обточенных дисков. Словно древесные кольца на пне тысячелетнего дуба, они напоминали о ничтожности жизни человека перед лицом сменяющих друг друга гигантских пластов времени, спрессованных в эпохи.
Поговаривали, будто садовник, установивший этот камень, затратил лет десять на то, чтобы выбрать наиболее выигрышное место. Всякий увидевший этот камень должен был ощутить величие этого вечного мира и незыблемость добродетели Справедливости, которая, согласно Конфуцию, происходила из природы Вселенной.
— Ничего не могу понять, — прошептал Микио. — Для клана Кизан я мертв, и тем не менее они умудрились так быстро выйти на мой след.
— Измена?
Микио пожал плечами. А плечи у него были — косая сажень.
— Все может быть, дружище. Я бы лично предпочел найти другое объяснение.
Свистящий звук заставил Джейка резко повернуть голову, как раз вовремя, чтобы уловить начало сохацу.Инстинктивно он выбросил ногу вперед, отбивая тяжелый шар, прикрепленный к концу цепи. Манрикигусари,что в буквальном переводе означает “цепь силой в десять тысяч”, зловеще заскрежетала, когда боевик якудзыпотянул се к себе, собираясь повторить попытку.
Джейк сделал ложный выпад рукой, и противник, попавшись на эту уловку, нанес учи отоси.Удар пришелся мимо, так как в последнее мгновение Джейк убрал кисть и тут же, молниеносным движением поймав цепь, потянул ее на себя. В результате они оба потеряли равновесие и упали на тщательно ухоженное ложе из папоротников.
Невысокорослый боевик якудзыоказался на удивление силен. Когда он снова вскочил на ноги, Джейк заметил, что вся его мощь сосредоточена в руках и верхней половине туловища, что было весьма необычно для японца. Обычно японские мастера боевых искусств высоко ценят большую хару,то есть концентрацию внутренней энергии внизу живота.
Используя тенькан,Джейк развернулся влево и вниз, увлекая за собой противника, который старался обеими руками дотянуться до кисти Джейка и высвободить манрикигусари.Джейк успел подумать о том, что, когда человек полагается на оружие, оно становится важнее, чем его собственное тело.
Боевик все же сумел дотянуться до руки Джейка, но ему пришлось пожертвовать своей более выгодной позицией ради того, чтобы вновь завладеть цепью. Воспользовавшись инерцией движения противника, Джейк заставил его податься еще вперед, а сам ухватил его за шею свободной рукой и потянул вниз.
Боевик тут же прогнулся назад с такой силой, что упал спиной на поросшие мхом камни. В следующее мгновение манрикигусари,мелькнув, обвилась вокруг чуть выставленной вперед голени Джейка. Его противник сильно дернул цепь на себя, и Джейк потерял равновесие.
Рухнув набок, он почувствовал, что у него сбилось дыхание. Он развернулся и увидел Микио, с устрашающей точностью наносящего боевику удар ребром ладони в область печени. Лицо боевика исказила гримаса мучительной боли. Почти одновременно ребро ладони Джейка с размаху опустилось на физиономию боевика, разнося вдребезги его солнечные очки. Тело противника безжизненно обмякло.
Джейк глубоко вздохнул, переводя дух, как вдруг Микио, закричав, выбросил вперед руку. Его глаза закатились, рот беззвучно открылся. Он рухнул на колени. Джейк попытался поддержать его. Он вытащил из раны сурикен— остро заточенный стальной метательный шип.
Микио зажал ладонью рану, из который хлынула кровь. Джейк отчетливо услышал знакомое жужжание, и в тот же миг Микио навалился на него всей тяжестью своего тела, увлекая его за собой. Второй сурикенвоткнулся в ствол криптомерии.
Выбравшись из-под Микио, Джейк на четвереньках пробрался через высокие заросли самшита и замер позади раскачивавшейся зеленой массы азалии. Оглянувшись, он увидел, что Микио, оторвав зубами кусок рубашки, пытается, рыча от напряжения, завязать повязку на плече. Полоска белой ткани тут же потемнела от крови.
Джейк вновь сосредоточил все мысли на метателе сурикенов.Стараясь не обращать внимания на назойливое жужжание пчел, мирно сновавших над лужайкой, похожей на цветочный ковер, он замер и прислушался. Наконец он, соблюдая крайнюю осторожность, двинулся вперед.
Весь сад, казалось, жил, подчиняясь определенному ритму, задаваемому легким ветерком, размеренно колыхавшим листья и совсем еще молодые побеги. Любое неосторожное нарушение этого ритма, допущенное Джейком, неминуемо выдало бы его с головой. Он должен был, как когда-то учил его Фо Саан, раствориться в окружающей обстановке. Однако вся подготовка, все умение его базировалось на искусстве владения ба-мааком.Утратив ключи к ба-мааку,нечего было и думать о том, чтобы воспользоваться всеми некогда доступными Джейку его преимуществами перед обычными людьми.
Тем не менее, он сделал все что мог, чтобы сделаться невидимым на фоне сада. Однако этого всего оказалось явно недостаточно. Что-то сверкнуло на солнце. Джейк мгновенно развернулся, но было уже поздно. Ужасная манрикигусариуже обвилась вокруг его шеи в смертельном захвате маки олюси.
Первым делом он усилием воли заставил себя держать руки подальше от шеи. Ему ни в коем случае нельзя было поддаваться животной реакции организма и пытаться разжать цепь. Эта ошибка явилась бы роковой, ибо разорвать руками кованую цепь из нержавеющей стали ему бы не удалось, а драгоценные доли секунд, оставшиеся у него в запасе, оказались бы упущенными. Нападающий еще больше усилил бы хватку, и — все. Смерть.
Задыхаясь, Джейк все же умудрился набрать в легкие побольше воздуха. Чтобы выполнить задуманный удар в область ребер врага, ему пришлось сделать полуоборот влево. Тем самым он совершенно перекрывал себе доступ кислорода, однако теперь это уже не имело столь важного значения. Все должно было решиться в несколько мгновений. В предчувствии близкой смерти его организм слил все силы в едином порыве выжить. Не стараясь побороть поднимающийся в душе звериный, инстинктивный страх, Джейк напротив, помня советы наставника, заставлял его работать на себя.
Отклонившись вправо, он нанес удар, за которым тут же последовал второй. Он почувствовал, что три ребра противника, не выдержав, подались под его рукой. Однако жар, опалявший его лицо, стал уже почти нестерпимым. Затягиваясь все туже, цепь перекрывала приток крови к мозгу. Еще чуть-чуть, и яркие искры запрыгают у него перед глазами, а недостаток кислорода затуманит сознание или, что еще хуже, вызовет нарушение координации.
Боевик опустился на колени, увлекая Джейка за собой. Он был отменно подготовлен физически и, даже несмотря на три сломанных ребра, не ослаблял натяжения цепи. Он по-прежнему оставался за спиной Джейка, и достать его там было задачей крайне сложной, если не сказать невыполнимой.
Настал критический момент. Легкие Джейка горели от отсутствия кислорода. Его сознание потихоньку ускользало в туманную даль... Какой-то необычный сверхъестественный свет играл на листве; вздохи ветра походили на голоса оживших призраков, игравших в прятки между деревьев. Над головой плыло серо-голубое облако, приобретая вид самурая на посту...
Я задыхаюсь!
Проснись! —яростно приказал себе Джейк. Он испробовал четыре разных удара ногами, однако противник ускользал всякий раз, упрямо вцепившись в проклятую манрикигусари,смертельным обручем впивавшуюся в горло. У Джейка сложилось впечатление, что его удары все же не прошли мимо цели, и вызванное ими внутреннее кровоизлияние было роковым для врага. Однако это обстоятельство было малоутешительным, если у противника хватило сил продержаться еще немного.
Джейк сделал единственное, что ему оставалось. Это был очень рискованный трюк, но выбирать не приходилось. Прогнувшись, он сильно толкнулся ногами и сделал сальто назад.
Все расплывалось перед его глазами, когда он, стиснув кулаки, обрушил на врага страшный локтевой удар, проломив своему врагу грудную клетку одним мощным и резким движением.
Тело боевика выгнулось, его побелевшие и влажные пальцы заскользили вдоль цепи, а Джейк, прижав локоть к шее противника, резко надавил ладонью на его голову с другой стороны. Резкий хруст не выдержавших страшного давления позвонков означал, что можно перевести дух.
Когда чернота перед глазами прошла, Джейк увидел перед собой муравья, хлопотливо пробиравшегося между каких-то темных стебельков. Постепенно до Джейка дошло, что эти стебельки — волосы на тыльной стороне его ладони. Его шея отказывалась поддерживать голову, бессильно свешивающуюся вниз. Манрикигусари,болтавшаяся на его плечах, весила, казалось, несколько тонн.
— Джейк-сан!
Микио был рядом с ним.
— Ты в порядке?
Джейк с трудом кивнул, превозмогая страшную боль. Он не мог говорить: пересохший язык разбух так, что занимал почти все пространство во рту.
Повинуясь молчаливой настойчивости Микио, он поднялся. С величайшей осторожностью они подкрались к дальнему краю камня Справедливости и затаились в окружении зарослей самшита и серебристого можжевельника.
— Осталось еще четверо, — промолвил Микио вполголоса. Он то и дело посматривал на часы, точно опаздывая на встречу. — Мы не должны подпустить их к себе.
Джейк заметил, что его друг подобрал с земли манрикигусари.
—Ты хорошо владеешь ей? — осведомился он, пробуя прикоснуться к саднящей ране на шее. Микио угрюмо усмехнулся.
— Это зависит от того, к кому ты обращаешься. — Он странно взглянул на Джейка. — Не переживай. Через какой-нибудь час мы будем с тобой пить пиво в моем любимом баре в одном из кварталов старого Киото.
Джейк промолчал, не слишком разделяя оптимизм оябуна.Он остро нуждался в передышке, не говоря уже об израненном Микио, которого вряд ли можно было считать полноценным бойцом. Прислушиваясь, он настороженно оглядывался по сторонам.
Услыхав резкий щелчок, он слегка вздрогнул. Микио положил руку на его колено и сказал ободряюще:
— Это всего лишь сиси огоси.
Оглядевшись, Джейк увидел шагах в тридцати от себя “оленье пугало”. Древнее изобретение фермеров, отпугивавших с его помощью диких животных от своих посевов,сиси огосистало весьма редко встречающимся украшением в современных японских садах. Оно представляло собой несложное, но довольно хитроумное сооружение. Подвешенный на веревке длинный кусок бамбукового стебля, заполняясь водой с широкого конца и перевешивая, ударялся по плоскому камню, издавая тот самый щелчок, так напутавший Джейка. Вода выливалась, и процедура повторялась вновь и вновь до бесконечности.
Среди безмятежной гармонии вечного сада ритмичный стук метрономасиси огосиявлялся своеобразным напоминанием о быстротекущем времени.
С каждым ударом бамбука о камень Джейк все больше проникался разлитым по саду ощущением величественного покоя и ошеломляющей отрешенности от всех тревог и опасностей. Еще никогда он не чувствовал так остро красоту окружающего мира. Вытирая пот со лба, он вдруг с твердой решимостью подумал, что они не должны погибнуть здесь, сейчас.
За кустами мелькнула черная полоска — рукав пиджака? — и Джейк тихо сказал другу:
— Держись, Микио-сан. Они идут.
Выскочив из засады, Микио обрушил манрикигусарина шедшего впереди боевика с такой силой, что тот, зашатавшись, выронил на дорожку уже приготовленный к броску сурикен.
В то же мгновение Джейк, выпрыгнув на открытое пространство, бросился к камню Справедливости.Первым делом следовало разделить эту четверку, ибо Джейк знал, что выстоять против ее согласованного нападения они не смогли бы.
Трое кинулись вслед за ним, очевидно, заметив рану Микио и решив, что наибольшую опасность представляет именно Джейк. Рассыпавшись по лужайке, они надвигались на него с трех сторон, не сомневаясь, что он отступит, однако Джейк остался на месте. Намеренно придавая себе как можно более растерянный вид, он стоял совершенно неподвижно, чтобы первое движение дало ему хоть небольшое преимущество внезапности.
Наконец один из противников, крайний слева, приблизившись на достаточно короткую дистанцию, решился атаковать его. Он нанес удар ребром ладони в лицо Джейку. Тот в последнюю секунду упал на колено, одновременно развернувшись влево. Выбросив вверх правую руку, он ухватился за рукав напавшего и, используя собственную инерцию врага, дернул его мимо себя и вниз, так что тот врезался в своего товарища, подбегавшего к Джейку справа.
Едва Джейк поднялся с колена, как третий противник обхватил его сзади за плечи. Продолжая движение вправо, Джейк просунул ему руку под мышку и резким броском скинул его с себя.
Перед ним тотчас возник тот самый из боевиков, который первым атаковал его. Заметив в его руке сурикен,Джейк позволил ему ударить первым. Молниеносным движением он перехватил кисть противника и сильно рванул на себя. Тот, следуя за собственной рукой, был вынужден сделать шаг вперед и согнуться.
Его незащищенная шея оказалась прямо перед Джейком, и тот не раздумывая рубанул по ней правой рукой. Боевик тяжелым мешком рухнул на траву.
Отбив ногой третьего нападающего, Джейк не сводил глаз со второго, выхватившего из ножен короткий меч. Он бросился на Джейка, выставив стальной клинок вперед. Из его горла уже вырвался боевой клич, но Джейк, одной рукой отведя меч, нанес врагу встречный удар в подбородок, и вопль замер, не достигнув высшей ноты.
Однако боевик успел ударить Джейка ногой, и тот почувствовал жгучую боль в бедре. Левая нога его онемела, и он, отлетев назад, ударился спиной о камень Справедливости.
Боевик взмахнул мечом, и Джейк, увернувшись, услышал скрежет стального лезвия о камень и увидел сноп ярких голубых искр.
Протянув руку, Джейк ухватил боевика за ворот пиджака. На таком коротким расстоянии ни меч, ни ноги противника были не страшны.
К немалому удивлению Джейка, боевик тут же бросил оружие и нанес ему сдвоенный удар прямыми ладонями в область сердца. Джейк, согнувшись пополам от боли, все же нашел в себе силы увернуться от удара, нацеленного, как он знал, сверху на его открытую шею, и бросился в сторону.
Противник наседал, уже предвкушая близкую победу. Мельком заметив утолщения на ребрах его ладоней, Джейк понял, что имеет дело с опытным каратистом. Он сумел заблокировать новый удар и, развернув корпус и тем самым увеличив длину рычага, мощным круговым броском швырнул врага на землю.
Наполовину оглушенный падением, тот тем не менее моментально схватил оказавшийся рядом меч и махнул им перед собой. Клинок просвистел перед Джейком, едва не раскроив ему горло.
Ударом ноги Джейк снова опрокинул противника, однако его собственное положение было крайне тяжелым: каждый взмах меча, сжимаемого умелой и сильной рукой, мог оказаться смертельным. Рискуя быть рассеченным надвое, Джейк, воспользовавшись ситуацией, сумел-таки подтащить к себе врага и, не давая ему опомниться, сильно, а главное, под нужным утлом ударил его головой о камень Справедливости,продолжавший оставаться совершенно равнодушным при виде человеческих страданий и даже смерти.
Всего на мгновение он задержал взгляд на обмякшем теле врага, как тут же сбоку ему в лицо обрушился страшный удар. Джейк тяжело скользнул вниз вдоль шершавой поверхности камня. У него кружилась голова. Все расплывалось перед глазами. Он несколько раз моргнул с усилием, но это не помогло. Его способность воспринимать окружающий мир нарушилась, а руки бессильно опустились, точно налитые свинцом. Обжигающая боль в ноге не отпускала.
Последний из оставшихся в живых боевиков стоял перед ним, держа в руке меч погибшего товарища. Словно в замедленной съемке наблюдая за тем, как он поднял над головой сверкающее лезвие, Джейк подумал, что бессилен помешать ему. В ослепительном блеске вспыхнувшего на солнце клинка вакизасион увидел собственную смерть, заранее ощутив холодное прикосновение стали, которая через мгновение отделит его голову от туловища.
Замерев на мгновение в высшей точке замаха, лезвие двинулось вниз, набирая разгон. Оно должно было приобрести максимальную скорость в момент прикосновения к Джейку. Он уже видел его совсем близко перед собой...
Вдруг что-то странное случилось с телом боевика якудзы.На его груди вдруг появилось небольшое вздутие, чуть-чуть повыше сердца, и Джейка тут же обдало волной тяжелого влажного тепла.
В следующее мгновение противник рухнул на него и на камень Справедливости, заливая все вокруг кровью, густо струившейся из его груди. Почувствовав на лице тошнотворный запах свежей, дымящейся крови, Джейк стал, сам того не сознавая, выползать из-под трупа. Это оказалось нелегким делом. Джейку казалось, что он закопан в теплой, омерзительно воняющей грязи. Ему было трудно дышать, так что он даже запыхтел от натуги.
Потом он почувствовал, что кто-то помогает ему, и поднял голову. Кусок чистой материи в чьей-то невидимой руке вытер ему лицо. Взглянув на труп боевика, Джейк увидел задний конец черненого стального стержня, пронзившего насквозь его противника.
Подняв глаза, он увидел молодую, прекрасную женщину в изысканном оранжево-желтом кимоно, которая ухаживала за ним в доме Микио. Она стояла на коленях возле него, держа в левой руке окровавленную тряпку.
И, лишь придя в себя от изумления и пережитого потрясения, Джейк разобрал, что за странный предмет был в ее другой руке. Приводимый в действие сжатым воздухом арбалет модели “Мицуй Юджики-1000”.
* * *
Добравшись до грузового терминала в Квунь Тонге, Блисс тут же убедилась, что Фаном Скелетом там даже и не пахнет. Она нигде его не видела поблизости, но дело было даже и не в этом. В конце концов, глаза могут обмануть любого человека. Просто она знала, что его там нет.Этому знанию она была обязана своему ко, часть которого теперь непрерывно находилась в великой пустоте, да-хэй.Растворяясь в пространстве пульсирующей ночи, ее дух улавливал волны вибраций, пронизывавших вселенную.
Как это у нее получалось? Что она чувствовала, постоянно поддерживая контакт с духом умершего человека? Сама Блисс, сидевшая на носу нанятого ею судна с закрытыми глазами, вряд ли сумела бы хоть как-нибудь ответить на эти вопросы. Скорей всего, она просто бы пожала плечами и продолжала бы слушать голос Ши Чжилиня, звучавший в шепоте ветра, трепавшего ее волосы, в плеске волн о борта крохотного суденышка, в криках чаек над рыболовецким траулером.