Варгас Фред. Человек наизнанку

   Камилла внимательно посмотрела на Солимана: его темные глаза горели, губы чуть заметно дрожали.
   – В общем, нет, – призналась она.
   – Ты знаешь, что происходит с несчастными покойниками, если их убийцам никто не отомстил?
   – Нет, Соль, откуда мне знать?
   – Они гниют в зловонном, кишащем крокодилами болоте, и их дух не может выбраться на волю, увязнув в густом иле.
   Полуночник положил руку ему на плечо.
   – Ну, это мы не можем сказать наверняка, – негромко заметил он.
   – Согласен, – откликнулся Солиман, – я даже не совсем уверен, что все это происходит в болоте.
   – Не сочиняй африканские истории, Соль, – ровным голосом проговорил Полуночник. – А то совсем девушку запутаешь.
   Солиман перевел взгляд на Камиллу:
   – Короче, знаешь, что мы с Полуночником решили?
   Камилла ждала продолжения, вопросительно подняв брови. Она не на шутку встревожилась. Солиман, обычно тихий и спокойный, теперь был предельно возбужден. В воскресенье, когда она уходила, он все еще сидел, запершись в туалете, а сейчас он был на свободе, но, похоже, не в себе. Похоже, гибель Сюзанны свела с ума мальчика и сломила старика.
   – Мы выследим его, – заявил Солиман. – Поскольку полиция не хочет, мы это сделаем сами.
   – И схватим его за задницу, – добавил Полуночник.
   – Да, сцапаем.
   – А потом? – серьезно спросила Камилла, подозревая неладное. – Вы его доставите в полицию?
   – Черта с два! – воскликнул Солиман, в полной мере унаследовавший от Сюзанны ее сочную манеру выражаться. – Если мы сдадим его в полицию, они позволят ему умереть естественной смертью, а это дело долгое. Мы с Полуночником не собираемся всю жизнь носиться за этим вампиром по пятам. Мы хотим только одного: отомстить за мою мать. Значит, мы его схватим, а когда схватим, уничтожим.
   – Уничтожим? – в ужасе переспросила Камилла.
   – Пришьем мы его, и дело к месту.
   – А потом, когда он будет мертв, совсем мертв, – уточнил Полуночник, – мы вспорем ему брюхо от шеи до паха и посмотрим, есть ли у него внутри шерсть. Пусть скажет спасибо, что мы не станем резать его живьем.
   – Да, прогресс налицо, – пробормотала Камилла.
   Она встретилась взглядом с Полуночником: у него были красивые, золотисто-карие глаза, напоминавшие цветом виски.
   – Вы что, верите в эти байки про шерсть? – спросила она его. – Вы правда в них верите?
   – В байки про шерсть? – задумчиво повторил Полуночник, и голос его прозвучал глухо.
   Он как-то странно сморщился, но ничего не ответил.
   – Массар – оборотень, – проворчал он после короткой паузы. – Ваш траппер, девушка, тоже так говорит.
   – Лоуренс никогда этого не говорил. Лоуренс сказал, что те, кто верит в оборотней, люди отсталые или сумасшедшие. Лоуренс сказал, что всякий, кто попытается вспороть парню брюхо, будет иметь дело с ним и его охотничьим ружьем, с которым он ходит на медведя. Еще Лоуренс сказал, что Массар убивал не сам, а натравливал своего дога или волка, Красса Плешивого, того, что потерялся еще два года назад. Ведь там следы волчьих зубов, а не зубов Массара.
   Полуночник поджал губы и выпрямился, но не произнес ни слова.
   – Как бы то ни было, он убил мою мать, – отрезал Солиман, – поэтому мы с Полуночником решили его выследить.
   – Да, сесть ему на хвост.
   – И когда мы его сцапаем, обязательно убьем.
   – Нет, – сказала Камилла.
   – Почему это нет? – вскричал Солиман, вскочив на ноги.
   – Потому что тогда за вашу шкуру никто и гроша ломаного не даст – как и за него. Впрочем, всем на это будет наплевать, потому что остаток вашей скотской жизни вы проведете за решеткой. Может, Сюзанна и выйдет из зловонного болота, а Массар заплатит за все – распорете вы ему брюхо или нет, окажется там шерсть или нет, – но вы-то, вы сами до самой смерти просидите в тюрьме за убийство и каждую ночь станете считать овечек, чтобы заснуть.
   – Мы не попадемся, – произнес Солиман, гордо задрав кверху подбородок.
   – Еще как попадетесь. Но это не мое дело, – внезапно закончила Камилла, переводя взгляд с одного на другого. – Не знаю, зачем вы пришли и рассказали мне все это, я ничего не хочу знать, и вообще не желаю что бы то ни было обсуждать с людьми, одержимыми местью, убийцами и потрошителями.
   Она подошла к двери и распахнула ее:
   – Всего хорошего.
   – Ты нас не поняла, – сказал Солиман, растерявший свою уверенность. – Мы друг друга не поняли.
   – Мне плевать.
   – У нас горе.
   – Знаю.
   – А если он еще кого-нибудь убьет?
   – В полиции разберутся.
   – Жандармы и ухом не ведут.
   – Знаю. Нам все это уже говорили.
   – Ну вот, мы с Полуночником…
   – Вы сядете ему на хвост. Что тут непонятного, Солиман? Мне ваш план понятен.
   – Не совсем, Камилла.
   – Наверное, не хватает какого-то пустяка?
   – Не хватает тебя. Мы не успели объяснить, что ты – часть нашего плана. Ты пойдешь вместе с нами.
   – Э-э, понимаете… – попытался сгладить ситуацию Полуночник – Если вы, конечно, захотите.
   – Вы шутите? – осведомилась Камилла.
   – Объясни ей, – скомандовал Полуночник Солиману.
   – Камилла, может, ты оставишь в покое эту проклятую дверь и присядешь? Вот тут, рядом с нами, твоими друзьями.
   – Никакие вы мне не друзья! Тут один слесарь и двое убийц.
   – Ну, сядь, пожалуйста. Пусть будут слесарь и убийцы.
   – Раз так, ладно, – согласилась Камилла.
   Она захлопнула дверь, села на табурет напротив двоих мужчин и поставила локти на стол.
   – Вот, – удовлетворенно вздохнул Солиман. – Значит, мы сядем ему на хвост.
   – Отлично, – сказала Камилла.
   – Но для этого нам нужно средство передвижения. Не пойдем же мы пешком, правда?
   – Как хотите, так и делайте. Пешком, на лыжах, верхом на баране, мне-то до этого какое дело?
   – Массар, конечно, взял машину, – продолжал Солиман.
   – Во всяком случае, не свою, – вставила Камилла, – его фургон стоит около дома.
   – А он не дурак, этот вампир. Взял другую машину.
   – Хорошо, он взял другую машину, а дальше?
   – Значит, нам тоже надо ехать на машине, понимаешь?
   – Понимаю. И ты сядешь ему на хвост.
   – Но у нас нет машины.
   – Точно, – заметил Полуночник. – У нас ее нет.
   – Подумаешь! Можно где-нибудь найти, например, взять машину Массара.
   – У нас нет водительских прав.
   – Точно, – сказал Полуночник. – У нас их нет.
   – Ты к чему клонишь, Соль? У меня тоже нет машины. У Лоуренса только мотоцикл.
   – Но у нас-то есть грузовик, – гордо заявил Солиман.
   – Ты говоришь о фургоне для перевозки скота?
   – Ага. Может, ты бы его не назвала грузовиком, но это и вправду грузовик.
   – Что ж, все просто превосходно, Соль, – вздохнув, сказала Камилла. – Бери фургон для скота, сядь ему на хвост, и попутного вам ветра.
   – Но я ведь уже тебе говорил, Камилла. У нас нет прав.
   – Нету, – подтвердил Полуночник.
   – А вот у тебя права есть. И тебе уже приходилось водить грузовую машину.
   Камилла растерянно оглядела их, словно не веря тому, что слышала.
   – Многовато тебе понадобилось времени, чтобы меня понять, – посетовал Солиман.
   – Я не намерена тебя понимать.
   – Тогда я объясню тебе суть дела.
   – Суть дела тоже оставь при себе. Не хочу об этом слышать.
   – Послушай, я тебе еще кое-что скажу, это последнее: ты будешь только вести грузовик, тебе больше ничего не придется делать, понимаешь? Вести грузовик, и все. Мы с Полуночником берем на себя все остальное. Только вести грузовик – больше никто тебя ни о чем не просит. Будешь словно слепая и глухая.
   – И чокнутая.
   – Ради бога.
   – Если я правильно поняла основную идею, – подвела итог Камилла, – мне придется вести грузовик, а вы с Полуночником будете сидеть рядом и подбадривать меня, потом мы отыщем Массара, я как бы случайно перееду его, Полуночник вспорет ему брюхо от шеи до паха, – ну, чтобы совесть была чиста, – потом то, что останется от Массара, мы сдадим в полицию, а сами вернемся сюда, зайдем в кафе и закажем по большой порции супа с салом.
   Солиман заерзал на стуле.
   – Все не совсем так, как ты говоришь…
   – Что-то около того, – закончил его мысль Полуночник.
   – Найдите другого водителя фургона, – отрезала Камилла. – Кто обычно им управляет?
   – Бютей. Но Бютей остается в Экаре: должен же кто-то присматривать за овцами. К тому же у Бютея жена и двое детей.
   – А у меня никого.
   – Если угодно, то да.
   – Поищи себе кого-нибудь другого для своего дурацкого road-movie.
   – Своего дурацкого чего? – озабоченно спросил Полуночник.
   – Road-movie. Это по-английски. Это означает что-то вроде перемещения по дороге.
   – Ладно, – смущенно произнес Полуночник. – Мне не нравится, когда я не понимаю.
   – Камилла, никто в деревне не захочет нам помочь, всем наплевать на Сюзанну. Но ты же ее любила. Жандарм Лемирай ее тоже любил, но ведь у него помощи не попросишь, верно?
   – Мы не можем, – подтвердил Полуночник.
   – Ты пытаешься сыграть на моих чувствах, Соль. Не стоит, – сердито сказала Камилла.
   – А на чем мне еще играть? Я с тобой честен, Камилла: я играю на том, что ты любила Сюзанну, и на том, что у тебя есть водительские права. Если ты нам не поможешь, душа Сюзанны навеки останется в неволе, в этом чертовом зловонном болоте.
   – Отстань от меня со своим болотом, Соль, у меня уже голова пухнет. Налей всем еще водки и дай мне подумать.
   Камилла встала, перебралась к нетопленому камину и уселась спиной к мужчинам. Душа Сюзанны в болоте, сумасшедший безволосый Массар на пути в Англию, полиция бездействует. Привезти назад Массара, вырвать ему клыки. Почему бы нет? Сесть за руль грузовика, – подумаешь, всего-навсего сорок кубических метров» – вести его по горным дорогам шириной чуть больше шнурка. Если это так нужно…
   – Что за грузовик? – спросила она, повернувшись к Солиману.
   – Пятьсот восьмой, хороший, три с половиной тонны. Годятся права категории «Б».
   Камилла вновь уставилась в камин, в комнате воцарилась тишина. Значит, сесть за руль грузовика. Полуночник и Солиман перестанут мучиться, Лоуренс не будет больше волноваться из-за волков. Пуститься в грузовике по следу душегуба. Смешно. Никаких шансов, пустая затея. А что? Остаться дома, ждать новостей, есть, пить, принимать участие в драматичной жизни семейства полевых мышей, ждать Лоуренса. Ждать, ждать. Забивать себе голову чем попало. Бояться. Запираться на ночь из страха, что появится Массар. И снова ждать.
   Камилла вернулась к столу, взяла рюмку, пригубила.
   – Ладно, пусть будет грузовик, – проговорила она. – Я заинтересована в том, чтобы отомстить за Сюзанну и найти Массара, но я против его убийства. Или я доставлю его в целости и сохранности или я вообще не поеду. Вам решать. Я сяду за руль грузовика, и Массар вернется сюда живым и невредимым, – если, конечно, мы его найдем, что маловероятно. В противном случае, если вам от этого станет легче, вы привезете то, что от него останется, включая шерсть, – но без меня.
   – Ты хочешь сказать, что мы его заботливо сдадим с рук на руки жандармам? – вскричал Солиман, крайне огорченный.
   – Это будет по закону. Распилить парня надвое – это превышает порог жестокости, допустимый между соседями.
   – Нам, между прочим, наплевать на закон, – заявил молодой человек.
   – Я в курсе. Дело здесь не только в законе. Речь идет о жизни Массара.
   – Это одно и то же.
   – Только отчасти.
   – Нам на жизнь Массара тоже плевать.
   – А мне нет.
   – Ты требуешь слишком много.
   – Дело вкуса. Или Массар живьем в комплекте со мной, или каша из Массара, но без меня. Мне каша никогда не нравилась.
   – Мы все поняли, – отозвался Солиман.
   – Хотелось бы верить, – сказала Камилла. – У вас есть время подумать.
   Девушка уселась за синтезатор, надела наушники. Она для вида пробежала пальцами по клавишам, мозги ее бурлили, и она была за тысячу миль от симпатичного мышиного семейства. Броситься вдогонку за Массаром? Втроем, без всякой помощи, как потерянные? А кто они, как не потерянные?
   Солиман махнул ей рукой, Камилла сняла наушники, подошла к столу. Слово взял Полуночник.
   – Девушка, – важно начал он, – вам когда-нибудь приходилось давить пауков?
   Камилла сжала кулак и положила его на стол между ладонями Солимана и Полуночника.
   – Я раздавила целый вагон пауков, – ответила она. – Я разорила сотни осиных гнезд и уничтожила целиком множество муравейников, заливая их цементом и топя в реке. Я не собираюсь обсуждать проблему смертной казни с двумя чокнутыми вроде вас. Нет и еще раз нет, и всегда будет нет, даже через тысячу лет после того, как вас не станет.
   – Ты говоришь, двое чокнутых? – переспросил Солиман.
   – Да, она так и сказала, – подтвердил Полуночник. – Вели ей повторить.
   – Повтори, Камилла.
   – Два придурка, два чокнутых.
   Солиман уже собрался встать и уйти, но Полуночник положил ему руку на плечо:
   – Не горячись, Соль. Эта девушка не так уж не права. Подумай хорошенько, и ты поймешь, что она не так уж не права. По рукам, – заявил он, повернувшись к Камилле и протягивая ей руку.
   – И никакой каши из Массара? – недоверчиво спросила Камилла, не торопясь протянуть руку.
   – Никакой каши, – ответил Полуночник глухим голосом, опустив руку.
   – Никакой каши, – словно эхо, недовольно повторил за ним Солиман.
   Камилла кивнула.
   – Когда мы отправляемся? – спросила она.
   – Завтра будут хоронить мою мать. Значит, отправляемся после обеда. Бютей, наверное, успеет подготовить грузовик. Приходи завтра утром.
   Мужчины поднялись, Солиман – грациозно и легко, Полуночник – тяжело, не сгибая спину.
   – Еще кое-что, мы не обсудили один пункт нашего контракта, – остановила их Камилла. – Неизвестно, найдем ли мы этого человека. Если в течение десяти или тридцати дней поиски не дадут никаких результатов, что будем делать дальше? Не станем же мы следовать за ним по пятам всю жизнь, правда?
   – Станем, если надо, всю жизнь, так-то, девушка, – ответил ей Полуночник.
   – Что ж, ладно, – покорно согласилась Камилла.

XV

   Всю ночь Камилла спала беспокойным, неглубоким сном, в мозгу теснились тревожные мысли и смутное сознание того, что в этой истории что-то не так. Открыв глаза, она поняла, что в этой истории все не так. Накануне вечером она согласилась сесть за руль Сюзанниного фургона для перевозки скота и преследовать убийцу. Нынче утром она ясно увидела, сколько изъянов в этой затее: план самый что ни на есть глупый и опасный, к тому же неизбежное близкое соседство – и весьма обременительное – с двумя едва знакомыми мужчинами, вид и поведение которых внушают беспокойство.
   Однако, как это ни странно, ей ни на минуту не пришло в голову отказаться от данного обещания. Наоборот, она начала собираться быстро и сосредоточенно, как если бы ей предстояло сложное и серьезное дело. Вышеуказанное дело, при всей его простоте и незатейливости, имело одно, зато несомненное преимущество: не сидеть в четырех стенах, а действовать. Безрассудно кинуться вдогонку за Массаром было все же лучше, чем предусмотрительно дожидаться его, не выходя из дому. К такому решению ее подтолкнула тяга к движению, к переменам – вполне осмысленная, поскольку Камилла не имела склонности скитаться без цели. Долгое пребывание на одном месте, в Сен-Викторе, начинало сковывать ее разум и приносить свои плоды, бесцветные и безвкусные. А тут еще эта история про болото, где томится душа Сюзанны. Разумеется, Камилла верила в нее не больше, чем Солиман, но теперь, после убийства Сюзанны и бегства Массара, у нее внутри гулял леденящий сердце сквозняк, словно между двумя открытыми дверями. Ей казалось, что эти двери захлопнутся и сквозняк прекратится, если она немедленно отправится на поиски Массара и его волка.
   Камилла собрала вещи, свернула ноты трубочкой и положила их в правый карман рюкзака, в левый сунула «Каталог профессионального оборудования и инструментов». Надела рюкзак на плечи, взяла сумку с инструментами, огляделась и, удостоверившись, что все в порядке, закрыла за собой дверь.
 
   Обитатели Экара делали все тихо и неспешно, как обычно бывает в дни похорон. Бютей и Солиман возились с грузовиком, еле шевеля руками. Камилла подошла к ним, поставила рядом рюкзак. Вблизи грузовик более всего напоминал фургон для перевозки скота, чем что-либо другое. Бютей промывал пол и решетчатые боковины тугой струей из шланга, и на землю стекала черная, густая жижа из овечьего помета с соломой. Солиман развертывал полотнища брезентового тента, которые им предстояло натянуть на каркас кузова. До Камиллы только сейчас дошло, что это означало: грузовик будет их общей спальней.
   – Не расстраивайтесь, – крикнул Бютей, стараясь перекрыть шипение водяной струи, – этот грузовик – Красавица и Чудовище в одном лице. Он легко трансформируется. Часа за два, а то и меньше, я сделаю из него номер в трехзвездочной гостинице.
   – Бютей часто берет фургон, чтобы попутешествовать с семьей, – объяснил Солиман. – На него можно положиться, у тебя будут все удобства и собственная, отдельная комната.
   – Верю на слово, – ответила Камилла, охваченная сомнениями.
   – С фургоном только одна проблема – запах. От него никак не избавиться, – признался Солиман. – Он въелся в доски.
   – Понятно.
   – И даже в железо.
   – Понятно.
   Внезапно шипение воды смолкло. Солиман взглянул на часы: десять тридцать.
   – Пойдем переоденемся, – произнес он дрожащим голосом. – Нам уже почти пора.
   По пути мужчины встретили Лоуренса, неторопливо подъезжавшего к дому по тропинке. Канадец, одетый во все темное, поставил мотоцикл, обнял Камиллу.
   – Я приехал домой, но тебя уже не было, – сказал он. – Ты срочно понадобилась в Экаре?
   – Я поеду вместе с Солиманом и Полуночником сразу после похорон. Они хотят выследить Массара, но у них нет водительских прав.
   – При чем здесь права? – спросил Лоуренс и, отступив на шаг, озабоченно взглянул на Камиллу.
   – Я умею водить грузовик.
   Лоуренс тряхнул головой.
   – Ты сама так решила? – осведомился он нарочито спокойным голосом. – Стать водителем грузовика. По-другому было нельзя?
   Камилла пожала плечами.
   – Так уж вышло, – объяснила она. – Когда наш оркестр ездил с гастролями по Германии, администратору не хотелось день и ночь сидеть за рулем. Вот он и взял меня в помощники.
   – God, водитель грузовика, – растерянно пробормотал Лоуренс. По вине Камиллы, и только по ее вине, в его идеалах появлялись все новые, огромных размеров бреши.
   – По-моему, в этом нет ничего позорного, – осторожно заметила Камилла.
   – Но и ничего изысканного.
   – Ну разумеется.
   – А что это за история, как ты нанялась шофером к Солиману и Полуночнику? Где ты собираешься их высадить?
   – В том-то и вопрос. Лоуренс, я нигде их не высажу, я буду возить их до скончания века, пока они не сцапают Массара.
   – Ты хочешь сказать, эти типы всерьез решили найти Массара? – Лоуренс не на шутку встревожился.
   – Именно так.
   – И ты их повезешь? То есть ты сейчас уезжаешь?
   – Да. Думаю, это ненадолго, – неуверенно произнесла Камилла.
   Лоуренс положил руки ей на плечи.
   – Ты уезжаешь? – повторил он.
   Камилла подняла на него глаза. На лице канадца промелькнуло выражение отчаяния. Он покачал головой.
   – Только не сейчас, – сказал он и крепко сжал плечи Камиллы – Останься со мной. Хотя бы сегодня ночью.
   – Соль хочет ехать сразу после похорон.
   – Только на одну ночь.
   – Я скоро вернусь. Я тебе позвоню.
   – Бессмыслица какая-то, – прошептал Лоуренс.
   – Полицейские не чешутся, а этот тип станет убивать других. Ты же сам говорил.
   – God. Я же не говорил, что тебе нужно ехать.
   – Они не умеют водить машину.
   – Я очень хочу, чтобы ты осталась, – настаивал Лоуренс.
   Камилла замотала головой.
   – Они меня ждут, – произнесла она чуть слышно.
   – Господи Иисусе! – воскликнул Лоуренс, отстранившись от нее. – Мальчишка, старик и женщина – в погоне за таким опасным человеком, как Массар. Что вы трое вбили себе в голову?
   – Я не строю никаких планов, просто веду грузовик.
   – Нет, ты что-то задумала. Надеешься схватить Массара?
   – Может, так и случится.
   – Смеешься! Это не детские игры. Нужно провести расследование.
   – Если он зарежет овец еще где-нибудь, мы поедем за ним следом.
   – Следить – не значит схватить.
   – Наведем справки, разузнаем, на какой тачке он ездит. Как только это станет нам известно, мы его отыщем. Думаю, уложимся в несколько дней.
   – И больше они ничего не замышляют? – подозрительно спросил Лоуренс.
   – Солиман собирался его убить, а Полуночник – вспороть ему живот, от шеи до паха, но только когда он будет мертв, из человеколюбия. Я им сказала, что не сяду за руль их проклятого грузовика, если они не пообещают привезти Массара живым, в целости и сохранности.
   – Опасное дело. Глупое и опасное, – заявил Лоуренс, который не мог смириться с мыслью о предстоящей разлуке.
   – Я знаю.
   – Тогда почему ты в него ввязалась?
   Камилла замолчала, не находя ответа.
   – Это как-то само собой получилось, – растерянно произнесла она наконец.
   И действительно, это казалось ей наиболее подходящим объяснением.
   – Bullshit! – выругался Лоуренс. – А что, выпутаться из этого никак нельзя?
   Камилла снова пожала плечами.
   – Бывает, впутаешься во что-нибудь по пустяковым причинам, а потом не можешь выпутаться, даже если причины у тебя самые веские.
   Лоуренс опустил руки, вконец расстроенный.
   – Ну хорошо, – мрачно проговорил он. – И в какой машине вы поедете?
   – В этой. – Камилла подбородком указала на грузовик.
   – Это не грузовой автомобиль, это фургон для перевозки скота, – отрезал Лоуренс. – Это фургон для скота, где воняет дерьмом и овечьим жиропотом. Это не грузовик.
   – На самом деле это, кажется, все-таки грузовик. Бютей сказал, что, если его вымыть, вычистить, накрыть брезентом и установить все необходимое, это будет просто дворец на колесах.
   – Камилла, все равно там страшно грязно. Ты об этом подумала?
   – Да.
   – И тебе придется спать вместе с этими двумя типами. Об этом ты тоже подумала?
   – Да. Так получилось, вот и все.
   – А ты подумала о том, что Массар может вас обнаружить?
   – Нет пока.
   – Так вот, это вполне вероятно. И дурацкий брезентовый тент не защитит вас от нападения.
   – Если он приблизится, мы его услышим.
   – И что дальше, Камилла? Что вы дальше будете делать? Вы трое – мальчик, старик и женщина?
   – Пока не знаю. Там посмотрим.
   Лоуренс развел руками, как бы признаваясь в бессилии.

XVI

   После погребения люди собрались в Экаре, чтобы помянуть Сюзанну Рослен. Они долго обсуждали более чем скромные похороны, организованные в соответствии с волей покойной, которая четырьмя годами раньше сделала все необходимые распоряжения своему нотариусу: «Она чихать хотела на всякие штучки-дрючки, цветочки-веночки, лучше пусть малышу останутся какие-то деньги, чтобы он смог навестить родину предков; а с ней пусть похоронят старую овцу Морисетту, когда она, в свою очередь, умрет, потому что Морисетта всегда была верной и любящей подругой, хоть и не слишком сообразительной, и пусть над ее могилой кюре скажет доброе слово о Морисетте». Нотариус недвусмысленно намекнул Сюзанне, что подобное языческое требование вряд ли будет выполнено, но его клиентка заявила, что ей плевать на религиозные строгости, она сама пойдет к кюре и утрясет этот вопрос.
   Похоже, кюре вспомнил о той давней просьбе, наверняка высказанной весьма категорично, и довольно неловко упомянул о привязанности Сюзанны к своему скоту.
   К четырем часам последний автомобиль с жителями деревни покинул Экар. Камилла направилась к Бютею, возившемуся с грузовиком. Голова ее гудела, и чем больше она думала о предстоящей экспедиции, тем меньше ей хотелось садиться за руль фургона для скота.
   Бютей, печально сидя на ступеньках кузова, курил и поджидал ее.
   – Все готово, – сообщил он подошедшей к нему девушке.
   Камилла осмотрела кузов: теперь вся верхняя часть боковин и крыша были покрыты брезентом. Кроме того, удалось довольно сносно отчистить от грязи металлические борта.
   Бютей, словно желая продемонстрировать результат своей работы, похлопал по кузову, постучал по металлическим частям, издавшим гулкий звук.
   – Ему двадцать лет, прекрасный возраст, – торжественно объявил управляющий. – Пятьсот восьмой – настоящий силач, только у него есть кое-какие особенности. Тормоза цилиндрические, поэтому нужно быть повнимательнее на спусках, и руль без усиления, так что придется попотеть на поворотах, ну и, конечно, держать покрепче. Педали мягкие. Это единственное, что у нашей машины подкачало.
   Бютей повернулся к Камилле, оглядел ее с головы до ног, оценив ее высокую стройную фигуру, тонкие руки, узкие запястья.
   – Для женщины, наверное, все это очень красиво, – задумчиво произнес он, пощелкав языком, – а вот для водителя грузовика не очень-то годится. Даже не знаю, сможете ли вы его удержать.
   – Мне уже приходилось водить похожий агрегат, – успокоила его Камилла.
   – Тут дороги будь здоров. Только успевай поворачиваться.
   – Значит, придется успевать.