Васильева Ксения. Удар с небес

   Девочка кивнула, но не спешила тащить во двор рукописи, - она уже кое-что понимала в работе издательства и думала, что лучше рукописи потихоньку отдавать авторам. Или просто, - переждать какое-т время. Девочка была не дура.
   Авторы этого ничего не знали и потому были в полной эйфории от милейшей Натальи Ашотовны.
   Муж её пытался говорить с ней, но она его невежливо выставляла из кабинета, спальни, столовой, куда бы он ни входил.
   Сейчас, в данную минуту, Наталья Ашотовна собралась ехать к Улите и... И что она там будет делать, - пока не знала, но ехать она была должна, обязана, - так ей подсказывало её материнское чутье.
   Простучали в обратном порядке каблучки Редактора - из кабинета на улицу - и все враз вздохнули: уехала!
   И тут же пошла веселая взварка кофе, появилась даже маленькая бутылочка ликера, - для аромата, - сотрудники сгрудились в приемной Ашотовны и решали такой вопрос: а может "ренушку" где-нибудь "заденет" на трассе? Ведь сама понеслась за рулем!
   В приемную заглянул муж Ашотовны - Александр Павлович Божко, Генеральный Директор.
   Никто не обратил особо на него внимания, но кофе предложили. Он сел в сторонке и, нервически потряхивая длинной ногой, - тихо пил кофе, и выглядел курьером, приглашенным редакционной элитой к себе на тайный ланч.
   * * *
   Улита злилась на Казиева, настырность которого перешла границы!
   Был момент, когда ей захотелось вытолкать бывшего мужа взашей, и навсегда.
   Что за хождения к ненужной жене и такой же актрисе!
   И с Максом она должна расстаться.
   Восторг, который светится в его глазах... - это не нормально, как хотите. Она не ханжа и не нравственная героиня, но...
   Улита Ильина должна исчезнуть для всех. Хватит, погуляла, порезвилась. И почти в конце жизни ей был дан такой подарок! - любовь юноши, небесная и "нежно-паралитическая". Но шуточек хватит.
   Исчезнуть она может либо физически, что как-то пока не привлекает, или куда-то уехать Но - куда? И на какие шиши?..
   Может быть, сделать для Казиева все же эту последнюю услугу и потребовать деньги?.. - За посредничество. Есть теперь такая статья дохода. Какого черта! Хватит быть дурой-дурындой! И ещё ордена!..
   На эти деньги она уедет в Питер, там есть дальняя родственница, которая с деньгами примет Улиту. А там... О ней позаботится сама Матушка-Судьба.
   Вот в таком настроении Улита поплелась ставить чайник: сделает себе крепчайший кофе, наплевать на всякие запреты! - хоть бы взбодриться чуть-чуть.
   И, проходя мимо зеркала в передней она ужаснулась своему виду. Растрепанная, зеленая, и сгорбленная! Неужели она такой согбенной и останется?.. Нет уж! Размечтались!
   Забыв о кофе, "схватилась за себя".
   Сделала контрастный душ, наложила крем, тщательно навела легкий марафет, тот, который не замечает Макс, но не замечает и 70 процентов взрослых мужиков, но заметит женский глаз.
   Женщин она не ждет.
   Театральные подружки пока позванивают, да и то скоро прекратят, Улита с ними не больно-то любезна и ничего интересного не сообщает: ещё не загнулась, нога не отвалилась, волосы не вылезли и замуж не вышла.
   Что ещё их может интересовать в её существовании?
   Надела свое любимое платье в цветочек - "сизый голубочек", - от старинной песенки "стонет сизый голубочек"...
   Платье красивое, но "жалостливое": с глухим воротом, длинными рукавами, только сбоку разрез. На плечо посадила лягушечку из горного хрусталя. Для разрядки.
   "ОСЕНЬ" - так, пожалуй, назывался бы её имидж на какой-нибудь модерновом "подиум де арт".
   Только успела поставить чайник на плиту, - раздался звонок. Конечно, Казиев примчался со своим старцем! Без звонка! Еж у него кое-где сидит!
   Она сердито пошла открывать.
   На пороге стояла женщина.
   Улита не сразу узнала в ней Наталью Ашотовну, маму Макса, которая этакой птичкой прилетала к ней пару месяцев назад.
   Теперь это была постаревшая женщина-ворона, с базедовски выкаченными глазами, - очки у неё стали сильнее, что ли?
   В замухрышистом сером костюмчишке, с небрежно закатанными в валик на затылке волосами.
   - Входите, здравствуйте, Наталья Ашотовна, - сказала Улита, отодвигаясь от двери и ужасаясь про себя: что случилось?
   И невольно спросила, - Макс?..
   Ашотовна кивнула. И увидела, как побелела эта женщина и села на стул, тут же, в прихожей.
   И тихо спросила, - что с ним?..
   Даже совершенно невсебешная Ашотовна подумала, ...Как же она к нему относится! Как я?..
   - С ним все в порядке, ничего не случилось. Но я решила... пришла...
   Тут Наталья Ашотовна зарыдала на всю катушку и Улита поспешно увела её на кухню, чтобы не слышно было на лестницу.
   А то ведь и прибежит кто, - чем помочь да что надо, а на самом-то деле - посмотреть, что же происходит "у артиски"?..
   Улита налила рюмку коньяка, который вообще-то берегла для своего, самого плохого настроения, - но поняла, что Наталье надо!
   Наталья сразу пришла в себя, - каково самовнушение! - коньяк не успел "прижиться"!
   - Улита, вы, конечно, понимаете, почему я здесь, - начала Наталья, стараясь говорить спокойно.
   Улита перебила её.
   - Наталья Ашотовна, я больше не могу и не хочу оправдываться! Я уже однажды оправдывалась перед вами. По-моему, достаточно! Больше не хочу ничего слушать! Ни против, ни - за, - никак. Я только могу сказать вам точно, что я через дня два уеду и больше не появлюсь в этом жутком городе и даже стране ( это она придумала по ходу, чтобы уже напрочь успокоить Наталью, - не могла она видеть эти влажные базедовые глаза и полуседой кукиш на затылке!). Не говорите ничего! Вы думаете, он помчится за мной? Нет! Я скажу так, что он этого не сделает. Или лучше напишу. Пройдет это у него! Поверьте же мне! Это - предчувствие любви, а не сама любовь, я поняла! Ее пред-чувствие. Он забудет меня, не бойтесь, забудет! Просто останется такое вот светлое пятнышко в его жизни и все. И все, Наталья Ашотовна! Хватит! Я уже не в силах... Меня унижают, чуть не убивают... Спасибо Максу, который так чуток. Он вообще очень чуткий, вы на это обратите внимание. И наверное потому у него так сильно выражено предчувствие любви... А теперь давайте попрощаемся, чтобы больше никогда не увидеться. Я лично больше не хочу вас видеть. Никогда! Извините.
   Наталья слушала её монолог и думала, что она, Наталья, виновата перед Улитой, чего уж там. Жизни ей не дает. Но сын - это все и наплевать ей на всех женщин и девиц вместе взятых!..
   Не хотела Наталья, чтобы Сашка этот!.. Он сам уже, сам по себе решил, чтобы потом начать её шантажировать, это точно, на 99 процентов. Бог видит, - она не хотела! Разве могла она предположить, что так все получится! Но говорить об этом сейчас не нужно.
   Зачем возбуждать против себя эту женщину?
   Тут же мелькнула мысль о том, что надо найти Сашку и его "пугнуть"! Да не ей, а мужику, мужу! А мужик ее... И вдруг, - неожиданно, она с ужасом вспомнила о той горе рукописей, которые она сваливает в угол кабинета! Сумасшедшая!
   Она чувствовала, как под ней начинает гореть стул! Боже, а вдруг она рукописи не найдет?! Она же сказала что-то девчонке...
   - Улита Алексеевна, Простите меня. Все не так, как представляет себе Макс, все не так... И если у вас есть ещё силы на нашу семью, - то объясните моему сыну, как найдете нужным, что мать у него одна и он для меня - один. И что я - не изверг и не зверь, а просто сумасшедше любящая мать. Если бы у вас были дети... Простите... Наталья помолчала, - и давайте прямо, без экивоков: вам нужны деньги? В долг. Только в долг. На год. В рассрочку. Я могу дать и поверьте...
   - Нет, - ответила твердо Улита, - деньги у меня есть. На что бы я уехала куда-то? Спасибо, не извиняйтесь, я все простила, а сейчас ужасно устала. Прощайте.
   Наталья стояла у входной двери, Улита чуть двинулась к ней и та оказалась за порогом.
   Улита повернула ключ три раза и подумала, не дай Бог сейчас явится Казиев, и со стриком! Она не откроет.
   На сегодня норма посещений перевыполнена.
   Возможно, появится Макс... Она его тоже не пустит. Никого она не может видеть. Жаль мальчика, уж он-то ни в чем перед ней не виноват.
   Но она как бы уже отделила себя ото всех здешних людей и Макс оказался не в её лагере, - само собой так получилось.
   Там была лишь она одна.
   Понять и пожалеть Ашотовну можно и должно, но каждый раз это сование денег - ужасно унизительно.
   Надо бы Улите сказать, что денег у неё последняя сотня, но она не возьмет ни копейки! Принципиально. Есть у неё такой принцип: не брать деньги у незнакомых людей, да ещё зная, что скоро не отдашь.
   И Улита, надев свой большой "рабочий" фартук, принялась за уборку.
   Она и не догадывалась, что гости на полпути к ней.
   31. УЛИТА И СТАРИК.
   Казиев спешил. Своим острым чутьем он унюхивал сюжет великого успеха.
   Надо мчаться к старику и тащить его хоть зашкирку к Улите. Но, уговаривать того не пришлось. Как только он назвал имя, старик немедленно согласился. Странно, конечно, надо все же чтото нанести старику, вроде того, что Улита прочла листки, потрясена материалом... И сама жаждет встречи со "Степаном Абдурахма - новичем"! Казиев чувствовал в себе силы немереные.
   Уломал старика ехать именно сейчас, без звонка и промедления! Ведь он её никуда не тащит! Они сами приедут к ней! Мозги-то у неё работают. И он же дает ей роль!
   Ему уже виделось, что сценарий лежит у него на рабочем столе и осталось только вписать туда несколько реплик для Улитки и... МОТОР!
   * * *
   Уставшая от домашних трудо, Улита составляла мытую посуду на сушку. Звонок в дверь.
   ... Неужели все-таки Макс, подумала она. Но вот странность: как бы она не выглядела, Макс смотрел на неё как бы - сквозь, будто видел её другое лицо, духовное, что ли? Лик?.. Очертания, которые видит только он?..
   Она как-то даже поеживалась от этого взгляда!
   Откроет Максу! Надо же и сказать все...
   Вовсе не Макс стоял перед ней.
   Все тот же Казиев и вместе с ним старик достойнейшего вида, в старомодном, но дорогом английском костюме, с букетом хризантем, Казиев с пакетом, из которого торчало горлышко Шампанского...
   Старик поклонился ей.
   - Простите, я... В таком виде... - забормотала она и обратилась сердито к Казиеву, - Тим, надо же было позвонить!
   - Улита, дорогая, - Казиев напористо вошел в квартиру и почти втащил за собой старика, который бормотал, что действительно неловко и... - Ничего страшного! - Победно кинул Казиев и начал обихаживать Улиту. - Дорогая, прости, прости! Но дела не терпят отлагательств, а ты, как я слышал, собираешься ехать отдыхать (это он придумал для убедительности прихода). И Степан Семенович тоже...
   Что "тоже" Казиев не сказал, потому что не сориентировался, что соврать, но старательно подмаргивал Улите глазом.
   Ну, не выгонять же их! Она провела гостей на кухню и ушла привести себя в порядок.
   В комнате мазнула губной помадой по щекам и губам, причесалась, и решила, что для таких "пташек" - воронов, вполне достаточно. И вдруг покраснела как вареный рак. Кончился кофе! Что делать?.. А, ничего, подумала она нахально-спокойно. Как есть так и есть. Разговор - деловой, можно и без кофеев. А то, что они притащили в пакете, так же и утащат!
   Известно, что она - нищая актриса, не играющая уже, так что пусть старик в английском костюме, с букетом хризантем, знает, что такое нищета!
   И она, выйдя из комнаты, достаточно торжественным жестом пригласила их туда.
   Они вошли и старик сразу стал оглядывать её жилище.
   Будто он покупатель или наоборот - хозяин, вернувшийся в свой дом, смотрит, - все ли так, как было.
   Казиев распоряжался за столом, - но она предупредила, что у неё сегодня главный диетдень.
   - Ладно уж, ладно, завтра поголодаешь. - Усмехнулся Казиев. - Нарушить можно разок.
   И продолжал раскладывать и расставлять разносолы: икру, белорыбицу, маслины...
   Поставил бутылку Шампанского и устроил в вазочку шары хризантем, - они были прелестного светлолимонного цвета. Разлучные, подумала Улита.
   За столом, после какого-то обычного необязательного тоста, старик вдруг сказал, - а у вас крошечная квартирка...
   И как бы ждал ответа.
   - Это - мамина. - Пояснила Улита и больше не сказала ничего, потому что тогда надо было бы рассказывать об их с Казиевым отношениях и всякое другое, что не рассчитано на незнакомого человека.
   Казиев мельком благодарно посмотрел на нее.
   Старик гнул свое. Чего ему надо?..
   - Такая знаменитая актриса, неужели вам не давали хорошую квартиру?
   Выскочил Казиев, потому что Улита молчала.
   - Видите ли, Степан Сергеевич ( тьфу ты, опять отчество перепутал! Старик, как и тогда, ехидно хихикнул и пробормотал: Абрам Исмаилович)... Мы с Улитой жили в гражданском браке и когда разошлись, - дураки, конечно, вздохнул он достаточно горестно и искусно, - то с нашей квартирой пошла неразбериха, в которой никто до сих пор не разобрался. И как-то сразу так получилось, что у Улиты заболела мама и она сразу переехала сюда, а я... остался там. Потому что в Москве у неё есть хотя бы эта хатка, а у меня ничего. Вот потому и...
   Старик совсем прикрыл свои глазки лохматыми бровями.
   - Ну-у, надо было уступить апартаменты даме!..
   - Какие апартаменты! - Возопил Казиев, - о чем говорить!
   Но старик уже отвернулся от него и каким-то особо уважительным тоном спросил: а ваша матушка, простите, давно... умерла?
   - Три года как... - ответила Улита, не понимая такого интереса к своей особе.
   Старик почувствовал это и вдруг встал и отправился прогуляться по комнате.
   Направился к туалетному столику на который, сидя за столом, нет-нет и поглядывал. А там до сих пор валялась коробочка из-под конфет с орденскими знаками и Звездой Героя.
   Коробочка была толком и не закрыта.
   Старик как-то очень живо наклонился к коробочке и совсем сдвинул крышку.
   - Простите, я думал, - мне почудилось, а оказалось, - так и есть! Вы разрешите полюбоваться?
   - Пожалуйста, - суховато откликнулась Улита, желая одного, - чтобы все было как-то решено и гости поскорее убрались.
   Казиев бесился от того, что разговор ни на иоту не приблизился к делу. И уходит далеко-далеко, где, как говорят, кочуют туманы...
   Старик со всех сторон осматривал Звезду Героя и орден Ленина. Казиев хоть и злился, но был потрясен. Он и не знал, что в этой бедной квартирке хранятся такие Высокие Ордена. Надо же! Он не долюбливал маму Улиты, так же как и она его. И потому бывал здесь разы.
   - Это матушки вашей награды? - Спросил старик.
   - Нет, отца. - Почти отрезала Улита. Она была на пределе. Что за любопытство? Совершенно незнакомый старик въедается ей в печень!
   - Как? - Вступил пораженный Казиев, - ты же говорила, что не знаешь отца и никогда не видела?
   - А вот так. Никогда не знала и не видела.
   - Ну, это, к сожалению, бывает... - туманно высказался старик. - А отец ваш, судя по награде, был человек героический...
   - Я ничего не знаю, - устало ответила Улита, - нам принесли эти награды, когда мне было лет двенадцать. Мама не посвятила ме - ня в отцовские тайны или героизм... Это было уже много лет после войны. Простите, Степан Семенович, но у нас сегодня как бы другая программа, а не вечер воспоминаний о былом. - Она начинала вскипать.
   - А-а, да, да, конечно... - Как будто полупроснулся старик. Улита решила все взять в свои руки. Этот старикан очень мил, но надо же на чем-то останавливаться! Да-да, нет-нет. И все.
   Она обещала Казиеву помочь и за это он сделает ей рольку, конечно уж, не роль (и заплатит, никуда не денется!)! Лапшу она с ушей давно сбросила.
   - У вас есть уникальный материал, насколько можно судить по отрывку, по которому, говорит Тимофей Михайлович, можно сделать удивительный Фильм. И даже для меня есть роль. Вы об этих материалах сговаривались с Родериком Онисимовым?..
   - Его убили... - Вздохнул старик.
   - Да, его убили. - Жестко повторила Улита, - но мы-то все пока живы. И неужели мы хуже Онисимова? Тимофей Михайлович в сто раз талантливее. И профессиональнее, это я вам говорю, как актриса. Что вас не устраивает? Выскажитесь. Мы постараемся понять.
   ... О, дала Улитка! Старикан обязан ей ответить. Думал Казиев, потирая потные от нервов ручонки.
   А старик?..
   Он опять прогуливался по комнате и бормотал.
   - Ах, Родерик, Родерик... Конечно, господин Казиев ни в какое сравнение... Но я что-то сомневаюсь насчет роли для Улиты Ульяновны... Там все юны, безобразно юны... Это очень давнее время. Ретро... По-моему мы зря тревожим творческий потенциал Улиты Ульяновны... Для неё - в смысле роли может окончиться ничем.
   Казиев почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Неужели все пропало? Вон Улитка уже покраснела от обиды и злости! И этот ворюга несет несусветное! Оскорбил актрису! А они это не забывают. Болван старый! Надо срочно убалтывать.
   Казиев обаятельно улыбнулся, хотя ему хотелось поливать отборным матом.
   - Улита меня знает. Она знает, что я из ничего могу сделать - все. И роль для неё будет, если это главное ваше условие.
   И смотрел на старика солнечно сияющими глазами.
   Но тот как-то вяло уселся на стул и меленькими глотками пил остывший кофе. И опять бормотал ерунду.
   - Понимаете, не я хозяин материала. Вот в чем штука... Он, скорее уж, принадлежит Родерику... Однако...
   - Однако Родерик мертв! - Чуть не заорал Казиев.
   Но старик, будто не слыша его, обратился к Улите.
   - Улита Алексеевна, вот мы все здесь говорим, говорим... А я так понимаю, что вы-то не читали материалы?
   - Просмотрела... Слишком малая часть... - откликнулась Улита.
   - Конечно, конечно, - засуетился старик, - вам надо читать все. И я дам это вам.
   - Так может быть все-таки мне стоит первому глянуть, как режиссеру! Вскричал Казиев.
   Старик его не слушал. Из своего старого толстого добротного портфеля достал папку и прямо из рук в руки передал Улите.
   - Прочтите на досуге, а я вам позвоню. И если вам понравится... Он не закончил и стал прощаться. По-старинному склонившись, поцеловал руку Улиты (у нас же как: руку женщины берут и подкидывают к губам, чтоб не склоняться, - ещё чего!).
   Казиеву не хотелось уходить со стариком.
   Он надеялся остаться и как-то, какой-то хитростью выманить ВСЮ папку у Улитки. Он аж задрожал, глядя как Улитка небрежно кладет папку на диван! Что взять с дуры-бабы!
   Но старик нагло тянул его за собой.
   - Дорогой мой Тимофей Михайлович, я поехал только с тем, что вы меня вместе с моим артритом отвезете домой. Идемте-ка, дружочек мой.
   Казиеву пришлось уйти, он так и не успел придумать хоть завалящей причины, чтобы остаться. А Улита стояла как соляной столб!
   Старик всю дорогу пел Улите дифирамбы.
   32. НЕВЕДОМЫЙ СЦЕНАРИЙ.
   Через час Улите позвонил Казиев.
   - Ну как? - Сходу спросил он без всяких украшательств: дорогая, не помешал ли, как сама? и т.д.
   Улита ещё не открывала папку.
   Она прочла письма и смотрела на фотографию.
   Ответила холодным усталым тоном, каким говорила последнее время со всеми, даже с Максом. Поэтому он и исчез так надолго. Наверное.
   - Пока никак. После вашего ухода мне пришлось принять транк и поспать. Я только проснулась.
   Если бы она была рядом, он, право, не сдержался бы и треснул ей трубкой по голове, пусть и больной! Нет, с бабьем дел иметь нельзя! Их ничто не интересует кроме их любовей, одежек, "внутренних переживаний"!.. Мог бы жить без них, - убил бы всех!
   Но надо быть вежливым и понимающим её состояние, - ах, ох! Он сказал, еле сдерживаясь, чтобы не разораться.
   - Дорогая моя, но надо же скорее! Ты поняла, кто это? Это авантюрист, думаю, вор и бывший зэк! Он устраивает эти закидоны, чтобы запудрить нам мозги. Он ведь нарочно нес ахинею, ты поняла? А сказал ли он, откуда у него этот материал? Нет! Вообще ничего не сказал толком! Я уверен, что материал ворованный. Чей-то! И он нас хочет обработать, особенно тебя, как более мягкого человека, женщину, и потом заломить такую суммищу, что никто из нас вовек с ним не расплатится! И ещё мне кажется, - он на нас и не рассчитывает, потому и нес тут полусонную чушь! Кто ему больше даст, любой, - тому он и продаст, за милую душу, потому что ему на материалы плевать, они к нему не имеют никакого отношения. Поверь мне!
   - Ну и что ты надумал?
   Казиев не слышал её вопроса, он нес свое, стараясь вывести Улиту из этого, казалось ему, безразличия.
   - Ты только представь! Старый живоглот продает сценарий. Наш с тобой сценарий, как ты этого не хочешь понять! И мне сдается, что Родьку грохнул он!
   - Ну, что ты, такой старый! - Возразила Улита.
   - Ого! Ты на это не смотри! Он не так стар, каким хочет казаться. И потом у него же есть помощник: девочка-мальчик, не забывай!
   - А что это за "девочка-мальчик"?
   - О-о, дорогая моя! Эта девочка или мальчик сто пятьдесят очков даст всем нам, догонит и ещё даст! Я её видел.
   - Так её или все-таки его? - Спросила Улита, как-то неожиданно для себя насторожившись.
   - Лично я уверен, что это "девочка", из тех, кто спокойно застрелит тебя или меня, и пойдет пить кофе куда-нибудь, а потом ляжет в постель к какому-нибудь мальчику типа Макса и такое покажет! Так мне кажется... Кстати, дружок близкий твоего Макса, а ты ничего не знаешь! Как же так, дорогая? - Не удержался от укола иглой Казиев.
   И тут же пожалел, что не сдержался.
   Улита разнюнится из-за своего любовника и тогда!.. - все пропало!
   Он постарался как-то исправить положение.
   - Но это так, к слову. А если серьезно, то это - трансвестит в чистом виде, холодный как ледышка и мрачный. Симпатий не вызывает. Короче, хватит о ерунде. Когда ты прочтешь сценарий?
   - Скоро. - Коротко кинула Улита, а сама уже думала - правду ли ей сказал Казиев?
   - Что значит, скоро, Улита! Я же тебе все объяснил! Надо быстро! Быстрее некуда! И у меня есть одна идейка, как взять старика за одно место и подвесить, ну, конечно, морально. Я ду - маю, тогда он отдаст за нормальную цену. Но для этого ты должна прочесть быстро и мы с тобой предварительно увидимся и договоримся, чтобы не действовать враскосец.
   После его звонка Улите очень захотелось поразмышлять по поводу этого "мальчика-девочки", но она запретила себе делать это.
   ... Ты решила все закончить? Так какое тебе дело, кто у него уже есть или будет! Все, Улита, все!
   Она снова всмотрелась в фотографию трех.
   Черный с бородкой. Это он! Тот, что принес маме ордена! Был ещё второй, но того она не запомнила. Черный подмигнул ей и она рассердилась, потому что он ей понравился! Это же... Это же старик! Нынешний старик! Как ни меняет время людей, но что-то остается! Она не ошибается! Надо читать, тогда она, возможно, поймет. И лицо второго на фото показалось ей странно знакомым. Но об этом она ещё подумает, её это как-то нехорошо тревожило...
   Она не заметила, что наступил вечер, что за день она ничего не съела, только пощипала хлеба и выпила холодного кофе, - не - возможно было оторваться от блеклых мелких строк.
   Там была описана с точностью до дня, минуты, - трагедия трех: Алекса, Дагмар и Андрэ.
   И ей уже точно казалось, что мужчин она знает. Как это может быть? Неведомо. Но - знает.
   Не терпелось позвонить старику, но она обыскалась его телефон и нигде, ни в каком месте сценария или на папке, - не нашла его.
   Надо встретиться со стариком наедине. Впрочем, ей кажется, и он этого хочет.
   И ещё ей хотелось увидеть Макса и все ему рассказать.
   Его светлый молодой ум все бы расставил по местам... И вообще, ей не достает его. Где он?..
   Но - тишина! Молчи.
   33. ПРЕДЧУВСТВИЕ ЛЮБВИ.
   Макс решил, что надоел Улите.
   Особенно за время её болезни. Ведь он бывал у неё каждый день! Теперь она достаточно здорова и хочет, наверное, быть одна.
   Он промчался на своем Харли к Алене, которая уныло сидела вдвоем с бабкой. Тинка опять где-то болталась.
   - А Ангел? - спросил Макс, - он-то где?
   Алена сообщила, что Ангел в Славинске, но просил её, что если вдруг про него спросят, сказать, что он уехал навестить друга на Урал, что ли.
   Макс был ошеломлен.
   Никаких разговоров, ссор, ничего и вдруг - уехать на Урал?..
   - Это правда? - Посомневался Макс и пристально вгляделся в Алену.
   Та отчего-то закраснелась, но твердо уверила, что - чистая правда. Но, что она...
   Алена покраснела ещё больше, а Макс подумал, что может Ангел нашел себе подружку и не хочет, чтобы об этом знали. Или действительно уехал в Славинск, навестить своих. Ангел всегда из себя выделывал "взрослого мужчину", а тут какие-то мама-папа... Может быть.
   - Ладно, - сказал он, - спасибо за информацию.
   - Он обещал написать! - Крикнула вслед Алена, - заезжай!
   Макс медленно вырулил за ворота.
   Ну и куда?
   Может пойти на дискотеку и оторваться по-черному?
   Пожалуй, так и надо сделать, сказал он себе, а его Харли помчался совсем в другую сторону, в любимый лесок.
   Там он зажег костерок, нагреб кучу палой листвы, бросил на неё куртку, лег, поудобнее устроился, и закурил.
   Недавно его угостили марихуаной, но тогда ему не хотелось, а сейчас, он понял, что в это трудное для него время сигарета подспасет.
   Костерок грел лицо, стояла осенняя тишь в леске, Макс затянулся два раза, достал бутылку минералки, выпил из горла, и затянулся снова...
   Откинул голову на кучу палой листвы...
   И появились почему-то Ангел и Улита. Улита - позже. Сначала
   - Ангел.
   Он стоял в стороне, нахмурясь и забросав глаза челкой, - а Макс любил, когда Ангел отбрасывал челку и смотрел удивленно свои - ми ярко синими глазами, - поэтому Макс часто лепил какую-нибудь ерунду, чтобы увидеть забавный и такой милый взгляд этого славного парнишки!
   Вот он, стоит и хмурится. Обижается на что-то.
   - Садись, - пригласил его Макс, - посиди со мной... Видишь, я совсем один.