Васильева Ксения. Удар с небес

   - А я, собственно, пришел и по делу, но... - начал свой то ли тост, то ли выступление, Казиев. - Друзья мои!
   Он встал. Макс нехотя приподнялся, а Улита осталась сидеть.
   - Я наконец-то имею сценарий! Блестящий! Идея - гениальная, без дураков. Она брезжила во мне... Стучалась! И! - наконец-то! Свершилось ( надо было что-то громоздить, а ведь из-за капризов паршивой девчонки он даже замысла не знает, в чем там дело...). Короче, есть сценарий и есть роль для Улиты.
   Как у него выскочила последняя фраза, - он сказать не мог.
   Видимо, желание переплюнуть дрянного сопляка дало Казиеву такой импульс.
   Улита не вскочила и не бросилась ему на шею, как обязательно делают все актрисы, особенно те, что на выходе в тираж...
   Она только поинтересовалась, - а что за роль?
   - Это отдельный разговор, - поморщился Казиев, - мы же решили сегодня пьянствовать, все - потом... Утром мне сюда подвезут сценарий, если разрешит мадам? И тогда реальный разговор.
   - Разрешит, - пробормотала Улита, а скорее, - пробурчала.
   Она ругала себя за то что невежлива с Казиевым, и тем самым выглядит злыдней перед Максом, но поделать с собой ничего не могла.
   Макс, найдя повод подъязвить, спросил, - вам должна подвезти сценарий девушка по имени Тина, Тинатин?
   Казиев посерел. Откуда у мальчишки сведения?
   Но он не успел ответить достойно, как Макс поднялся, взял с подоконника толстую папку и передал её Казиеву со словами, - я не думал, что мы увидимся... Поэтому я передаю вам сценарий.
   Казиев взял молча папку и перевернул её верхней стороной.
   И сразу же на лице его возникла гамма чувств: удивление, неприятие и злость.
   По мере прочтения записочки, приложенной к рукописи, - такое унылое разочарование появилось у него на лице, каковое он и не пытался скрыть.
   Но в голове постукивали молоточки, работали шестеренки, крутился моторчик, и он сказал, с некоторым усилием рассмеявшись.
   - Господи, ну надо же! Это опус моего старинного приятеля Леонида! Мы в юности когда-то с ним писали роман о себе, потом переделывали в сценарий, - он пролистнул последние страницы, чуть задержавшись на них, и продолжил, - бедняга, он живет теперь в каком-то Мухосранске... Скука и тоска. Тоска и скука. Но я все же посмотрю, что можно сделать для бедолаги... Ула, ты помнишь Леонида?
   А сам думал не о Леониде, а о том, как эта рукопись могла попасть к старику "из Ниццы" и теперь - к Максу? Неужели из-за неё погиб Родька?! Не может этого быть! Тут какая-то подстава, но какая, в чем? Сходу ничего не поймешь, это надо со всех сторон разглядеть, а расспрашивать нельзя, здесь, в конечном счете, его враги!
   - Конечно, - услышал он ответ Улиты, - а ТЫ его помнишь? Удивительно!
   - Чего тебе удивительно?
   - А того, что он писал тебе и ты ни разу не ответил ему, ни разу! Когда ТЕБЕ было надо - ты писал! Да, ладно, что я разош - лась.
   Макс потянулся за оливкой, и очень неловко. Баночка опрокинулась и соус пролился, - как бы это поизящнее выразиться, - в ширинку элегантных штанов Казиева.
   Казиев сначала не понял, что произошло, но когда почувствовал, тут уж не до вежливости!
   - Подонок! Это ты нарочно! Перед своей древней любовницей изгаляешься!
   Это были его последние слова.
   Казиев тут же был выброшен на лестницу, туда же полетели его розы и торт. Рукопись осталась у них.
   Из-за двери, с лестницы, зловеще донеслось, - ну, наркоман трахнутый, я этого так не оставлю.
   И стало тихо.
   Макс рассмеялся, а Улите почему-то захотелось заплакать.
   - Макс...
   Он моментально её понял.
   - Это было очень некрасиво? Мне уйти?..
   - Все сложнее, Макс, только не обижайся. Это не из-за Казиева... Мы потом поговорим, хорошо? - Сказала она, изнемогая от желания остаться одной.
   Макс ушел. Исчез.
   Выйдя из подъезда, он увидел Казиева, который, стоя в арке, оттирал платком свои тонные брюки.
   Услышав шаги, обернулся.
   Лицо его исказила злоба.
   - А-а, юный альфонс! Что ж не остался на объедки?..
   И тут же получил ощутимый удар в челюсть.
   Мгновенно сплюнув кровь, потрогав зубы, Казиев завизжал.
   - Я усажу тебя за хулиганство, за драку, членовредительство!
   - У моего отца столько денег, что все адвокаты меня защитят! (Макс не терпел упоминать своих богатых родителей, но сейчас - захотелось. Он альфонс! У них с Улитой настолько высокие отношения... Теперь она перестанет общаться с ним. Его злобная шутка нарушила что-то... Из-за трусливого творческого импотента! Ничтожества!) Альфонсом я не могу быть, папочка с мамочкой всегда помогут. - Сказал гнусным голосом лже-пай-мальчика Макс, идя напролом: чем хуже, тем лучше!
   Сначала он хотел сообщить, что сам работает и не берет ни копейки у родителей, но что распинаться перед этой свиньей!
   - Что ты мне тут лапшу на уши вешаешь! Будто никто не знает, как вы тут кувыркаетесь с моей бывшей!..
   Казиев отскочил и вытянув перед собой руку, - я буду кричать! Наркота проклятая!
   - А вот теперь, - спокойно сказал Макс, остановившись, - я бы вызвал вас на дуэль, если бы вы были благородным человеком.
   Вот так! - И он вытянул из кармана свою мотоциклетную перчатку с обрезанными пальцами и швырнув её в лицо ( попала!) Казиеву, - за грязь, которую вы льете на Улиту Алексеевну!
   Казиев был взбешен, у него болел зуб, из десны шла кровь, штаны были испорчены...
   Он не слушал, что сказал Макс, только ощутил легкий удар по лицу, но это были цветочки, а ягодок Казиев вовсе не хотел и, выскочив на проезжую часть, быстро схватил машину и уехал.
   Свой "Чероки" он оставил дома, в гараже, потому что собирался развлекаться! Поразвлекался, подумал он со злостью, дурак.
   Когда-то с Улитой они это умели. А теперь Улита... Любовница мальчишки. И вспомнил словечко "Дуэль" и перчатку, брошенную ему в лицо!.. Это ещё что за новомодное хамство? Не-ет, если он достанет сценарий, - а он достанет, носом землю будет рыть! - Улитка не получит ни шиша, никакой роли! Никогда! Он уж постарается её ославить.
   20. БОГАТЫЕ ПРОДОЛЖАЮТ ПЛАКАТЬ... БЕДНЫЕ - ТОЖЕ.
   С той минуты, как Наталья отдала Саше тысячу долларов и сказала, чтобы он ждал "знак", - жить она как бы перестала.
   Ходило какое-то существо, называемое Натальей Ашотовной, и ничего не чувствовало, кроме непреходящего ужаса.
   Выходило, что она сама теперь существует по криминальным законам тех самых детективов, которые пачками выбрасываются на книжный рынок для любителей ужасов?..
   Да, выходит, она "заказала".
   Ну, не убийство же! убеждала она себя, - так, немного попугать дамочку... Но неизвестно, как "пугают" какие-то парни?..
   Все в редакции только и видели, как она заправляет в рот горсть каких-нибудь снадобий.
   В этот день Саша почему-то опять остановил машину задолго до офиса. Наталья похолодела. Улиту убили! Умерла от стресса! Узнала, - кто, и сказала Максику!
   Это было самое страшное.
   Она вся напряглась и зашарила в сумке, ища спасительную пластину с таблетками, но никак не могла её найти...
   Саша обернулся к ней с каким-то побитым видом.
   - Наталья Ашотовна, не хотел говорить вам (Наталья ногтями вцепилась себе в запястья), да надо. С парнями я уладил. Они - согласные. И ничего такого плохого делать не будут... Но деньги у меня ваши украли, а они за такое дело, двое их - требуют пять тысяч. Баксов.
   - Что-о? - Завопила Наталья, ибо в ней наконец-то, проснулся деловой человек, бизнесмен, издатель, который знает цену деньгам! - Никогда!
   И уже довольно спокойно заявила: Саша, я передумала! Не нужно никого проучивать.
   - Ага, - сказал с какой-то странной интонацией этот милый Саша, с ясным лицом и карими чистыми глазами, - ага, теперь они меня грохнут. Я им сказал? Сказал. Они согласились. Но цену назвали настоящую. Я им хотел задаток дать, так у меня украли... Теперь, Наталья Ашотовна, с вас спрос.
   - Как это с меня? Как? - Спросила Наталья, уже понимая, "как".
   - Я не знаю. - Ответил Саша, глядя куда-то вдаль.
   - Я даю деньги и меня же "поучить"? Не хочешь ли ты, Саша, проехать в милицию?
   - Это совсем худо, Наталья Ашотовна, - сурово отчеканил Саша, все так же глядя вдаль, - за это и вам от милиции, и вашему сынку не поздоровится...
   Наталью колотило от этого страшного и вместе с тем идиотского разговора, но затеяла-то все она!
   Придется ещё раскошелиться и дать им эти проклятые деньги! Но не столько, конечно! Пусть заткнуться! И никаких наездов! У неё было "полное затмение"! Но, Слава Богу, прошло!
   А Сашу она все-таки найдет за что посадить! Какой парень жуткий, надо же! А с виду такой милый.
   - Хорошо, Саша, будут деньги. Но это уже за то, чтобы ничего не смели делать.
   - Это как скажете, Наталья Ашотовна, - повеселел Саша.
   Она ещё хотела сказать, - и сразу же уходи из фирмы, но поняла, что сделает это позже и как надо..
   * * *
   Ангел ушла в "свою" комнату, забралась на подоконник и стала высматривать Макса.
   Ее возмущало то, что он не удосужился позвонить ещё раз! Наверное, у своей Улиты! К Улите Ангел питала смесь чувств: зависть, ревность, злобу да, обыкновенную злобу и вместе с тем нечто очень похожее на восхищение.
   Ее любит такой прекрасный парень! Но почему? Почему Улиту?! Почему, хотя бы не Тинку, про которую Ангел все понимала, но ведь Тинка - такая красавица!
   О себе Ангел, если и думала в этом плане, то лишь с тоской. Куда ей! Хорошо, что она - "парень".
   Короче, ей уж ловить здесь нечего. Приехала? Убедилась? И отваливай до дому.
   Не получилось у неё ничего. Не вышло.
   И если даже Казиев поставит фильм по роману Леонид Матвеича, кому она будет там нужна?.. А он должен поставить! Она с него спросит. Старый друг написал такой роман! Большой, переживатель - ный! А потом она уедет в родной Славинск. Здесь ей делать больше нечего, задание свое она выполнит, к тому идет. Макс?.. Что
   Макс! Они с ним "друзья-парни" и все.
   Итак. Она едет в Славинск, пойдет работать в заводоуправление, как маманя, или в какую-нибудь фирму секретарем, все-таки она здесь кое-чего набралась, даже во Францию слетала... Да! Она до сих пор не посмотрела стариковские бумажки! Надо ей это! Но все же интересно, что она "отхватила"...
   Ее мысли снова вернулись к горестной её судьбине. Славинск. Пыльная центральная улица Ленина, ещё одна улица Ленина - Вторая, заводской "дух", который проникает, кажется, тебе прямо под шкуру...
   Их комната: семнадцать метров в коммуналке (когда-то все завидовали: отцу - как инвалиду-афганцу, выдали). Очень симпатичный внешне у неё отец, - синеглазый, черноволосый, смуглый.
   Говорят, Ангел в него, - от матушки - ничего нет.
   Матушка... Тихая полненькая блондиночка, с ясными голубыми глазками.
   Тут Ангел пустила слезу: обокрала! Обокрала родную мать! Но она привезет, даже чуток больше. Мама простит её.
   Она опять вспомнила Макса. Как однажды он приобнял её за плечи и удивился: ты такой крепкий с виду, а плечики как у девицы... Она тогда буркнула что-то и отодвинулась. А как было хорошо сидеть с ним рядом, чувствовать его руку на плече...
   И вдруг увидела, как во двор на своем Харли влетел Макс. Ангел тут же напустила на себя грубовато смурной вид, будто только-только со сна, встрепала волосы, сунула в рот жвачку. Готово! Можно встречаться!
   И появилась именно в тот момент, когда он вошел в гостиную.
   - Ну, что там было у старика? - Закричала Тинка, - рассказывай! А то сбежал куда-то!..
   - Сначала чашку кофе, - сказал Макс, - а потом рассказы. Впрочем, ничего особенного. - Скривился он. Потом, девочки, я жуть устал. Ангел, пойдем, кофе сварим.
   Они с Ангелом ушли на кухню и Макс просяще глянул на нее.
   - Ангел, будь другом, свари кофе и мы посидим здесь хоть минуту вдвоем. Я уже не могу слышать эти Тинкины визги. Я только тебе расскажу обо всем. Им - он кивнул в сторону комнат, - знать всего не нужно.
   - Ты не любишь Тинку? - Спросила Ангел.
   - Что значит, - люблю-не люблю... Не те понятия. Мне она не нравится, скажем так, но при стечении обстоятельств, я её трахнул, - неожиданно улыбнулся Макс Ангелу по-свойски. Но сразу же посерьезнел, - Ангел, что ты взял у старика? Ты должен ему вернуть, так он сказал. И тогда он отдаст тебе паспорт, про который ты мне не ничего не говорил. Зря. Я выглядел болваном. Ну, ладно, проехали. Пойдем вместе. Знаешь, я его не боюсь, по-моему, он просто очень старый и очень одинокий...
   Ангел не отвечала, хотя собиралась расспросить его обо всем "свидании" и, главное, о рукописи Леонид Матвеича, - что с нею?
   Но после чисто "мужского" признания Макса, она забыла обо всем. Иногда плохо быть парнем и слышать такие откровения...
   ... Неужели Макс такой же, как все? Как страшно просто он сказал о Тинке! Вроде как: мол, при случае особого голода, попробую рыбий жир. Жуть! О паспорте она не думала, так, мелькнуло, что если Макс называет её - как парня, значит, действительно - "проехали". Старик её не предал. Странно. Но дальше так продолжаться не может!
   Славинск! Только он её спасет.
   Она так задумалась, что лила и лила кофе, - через чашку, блюдце и вот он льется на скатерть, на пол...
   - Что с тобой? - вскочил испуганно Макс.
   - Ничего, - ответила она сдавленно, - мне что-то неважно, я пойду...
   - Тебе помочь? - Услышала она, идя в ванную и желая одного - включить душ и ничего не слышать и не видеть, а стоять под горячей струей воды, смывая грязь, которая с каждым днем все больше и больше прилипает к ней.
   - Сам справлюсь! - Крикнула она и закрылась на защелку.
   ... Такое мог совершенно спокойно сказать юноша, в которого она влюблена, который свято и чисто, - она была уверена! - любит другую женщину!
   Что же за существа, - мужики? Ангел плакала под шум душа и ей не становилось легче от слез, - как обычно говорят, - а все тяжелее и тяжелее.
   Макс был поражен. Ничего он такого не сказал! Почему Ангелу стало плохо? Ерунда какая-то... Мальчишка он еще, малец совсем, этот Ангел! А может он влюблен в эту дурочку Тинку? Ведь она и впрямь хороша.
   И тут все отлетело от него...
   Улита.
   С ней все кончено. Они больше никогда-никогда...
   Никогда.
   Хотели ли они быть вместе?.. Он боялся этого вопроса. Да?.. А может быть, как сказала когда-то Марина Цветаева: "Хотеть - это дело тел. А мы друг для друга - души"?..
   Надо домой. Не здесь же заснуть, как полному дебилу, а он почему-то падает с ног.
   Папку с рукописью Леонид Матвеича, которую он забрал от Улиты, Макс оставил на кухне, найдут. Он позвонит девчонкам, спросит, как рукопись, уж Ангел-то прочел и знает, что это! Он и говорил, кается, что ему нравится... Казиев мог нарочно опоганить ее! А забыл из-за оливок!
   Макс опять вернулся мыслями к старику. Он интересуется Улитой. Почему? Все знает, все! Он, Макс, это понял. Спросить у самой Улиты? Но она ни словом никогда не обмолвилась о таком знакомстве... Ну и что? Все она должна ему говорить, рассказывать? Странная однако история с этим стариком...
   21. РЮКЗАЧОК, ПОЛНЫЙ ТАЙН...
   Девчонки, конечно, наткнулись на рукопись. Тинка завизжала от радости и, выпросив у Алены сиреневый бархатный костюм и серьги с бриллиантами, позвонила Казиеву и сказала, что у неё есть кое-что ему показать.
   Он был зол, - по всем параметрам, - спросонья не разобрался, кто звонит, и предупредил, что если что-нибудь зряшное, то он спустит гонца с лестницы.
   Казиев открыл дверь, не глядя на того, кто там стоит и протянул руку: давайте мол, что там.
   Вчерашние оливки испортили ему настроение надолго. Но главное, что рукопись оказалась просто-напросто Ленькиной и его! Старой как грех. С ума он там сошел в своем Мухосранске? Такое предлагать?..
   Наконец он посмотрел на посланца и, увидев Тинку, обомлел.
   Перед ним стояла, ну... Синди Кроуфорд, примерно!
   Красива, элегантна, и, что удивительно! - с чувством собственной значимости и самодостаточности ( это ей все время вдалбливала умная Алена).
   Казиеву стало неловко за свой вид, - пребывал в "антистрессе". Он засуетился и как-то даже подобострастно проводил Тинку в гос - тиную, - по ходу дела, отметив что в ушах у неё бриллианты...
   Кажется, я, старый козел, теряю Цыпу-Дрыпу, подумал он, разозлившись и на себя, и - опять же! - на весь мир. Грело только то, что Тинка принесла что-то стоющее. Правда этот молодой подонок сказал, что он привез именно то, но они с Улитой такие крути - лы-вертелы, что не приведи! Почему он ривез рукопишку Улите?.. Тут явно что-то не так. Они ему подсунули ее! Может, Ленька прислал рукопись Улите? А не Макс её привез? Сейчас он узнает.
   Единственная страсть, которая ещё полыхает в нем яростным огнем, - это кино.
   И ещё он твердо знал, что уважающий себя режиссер из первой десятки, обязан бросить свою старую кошолку и подниматься по Звездной лестнице, - с красавицей высшей пробы.
   Казиев ещё раз остро глянул со стороны на Тинку: она тянет на спутницу последних лет творчества... Тьфу, тьфу, черт те что он лепит!
   Когда же Тинка из красивого пластикового пакета достала многострадальную рукопись многострадального Леонид Матвеича, Казиев позеленел.
   - Но я же вчера отправил это к такой-то матери! Это вот дерьмо ты называешь "кое что есть"? Нет тут ничего! Нет! Кроме соплей и воплей! Впрочем, - уже тише сказал Казиев, - коль привезла, давай!
   Он взял рукопись и небрежно кинул её на тахту, где ею тут же занялся коккер спаньель, до этого тихо дремавший в уголке.
   - Как? - закричала Тинка - ведь это то самое, за чем приезжал Родя! Это тот самый старик! Это у него взято!
   - Тот старик?... - Опять удивился Казиев и замолчал.
   Что за абракадабра!
   Почему эта рукопись ходит по кругу? Вчера у этого юного альфонса, сегодня - у Тинки... И она убеждает, что Родя приезжал за этой рукописью!.. Все может быть. Все. В этом мире нельзя ничему удивляться. Но девочку надо потихоньку вытрясти до малой соринки, - только не пугать, а то напугаешь до истерики и ничего не узнаешь...
   - Значит, "тот старик" привез Родьке эту рукопись? - Спросил Казиев, глядя прямо в чернильные зрачки Тинки.
   Та перепугалась. Сегодня утром увидела на кухне эту рукопись, за которой Макс ездил к старику! Они с Аленой разумно решили, что это сценарий и все верно. Ангел спала как убитая, не стали её тревожить. Сами - не дуры!
   А Казиев опять на неё орет!
   Слезы закапали у бедного дитяти из глазок.
   - Не реви, - устало попросил Казиев, - я думаю, что это проделки все того же... Ну, он у меня получит! Скажи, родная, а тебе известно, откуда появилась у старика эта рукопись?
   Ну, мог деловой Родя, потащиться в Ниццу за этим барахлом, опираясь лишь на мнение старика. Так. Древний старик ни хрена не петрит в кино... А вообще, что за это за старик? Откуда он взялся?.. - и главное, - КТО ОН? И откуда у него ЭТА рукопись?.. Что-то подвирает малышка? Вполне возможно. Чтобы приехать к нему?..
   - Тинатин, моя птичка, а что это все же за старик? Отвечай не сразу, подумай, говори только то, что точно знаешь. А если не точно, то скажи: я так думаю... И не привирай. Ты знаешь, как я умею сердиться, да, моя девочка? - И он улыбнулся своей ослепительной улыбкой.
   Тинка наморщила лобик.
   - У нас есть ещё одна подружка... - и замолчала. Довольно надолго.
   ... Она продает Ангела, а это ей строго-настрого запретила Алена.
   Казиев был ласков как бенгальский тигр после легкого завтрака, - ну и что же? Есть у вас ещё подружка... Дальше!
   ... А если она просто не будет называть имени? И все! А Казиев никогда Ангела не увидит.
   И Тинка рассказала историю Ангела, - получилось, правда, хрен знает, что: то ли мальчик, то ли девочка, - но на это Казиев не обратил внимания. И этот мальчик-девочка ездил вместе со стариком в Ниццу с кем-то встречаться... А рукопись старик у этой девочки-мальчика взял вместе с паспортом, чтобы она-он не убежал...
   - Черт-те что... - пробормотал Казиев.
   Старик и ещё какой-то мальчик-девочка, вот в них загвоздка. Но не в пример бедняжке Тинке масла в голове у Казиева ещё было навалом и он, покидав туда-сюда всякие варианты, держа Тинку под своим мозговым прицелом и задавая ей вроде бы незначащие вопросы, понял, что этот мальчик-девочка что-то у старика увел, иначе, почему этот мальчик сидит дома, носа не высовывая? И почему паспорт у старика? И почему Макс поехал за рукописью, которая, оказалась старику ни на хрен не нужна... Не из-за смерти же Роди? Кроме Роди много кому можно продать вещь! Просто старик тот не идиот и понял, что за рукопись. Трагическая случайность, эта "ходячая рукопись!". Есть ещё что-то! Есть! Казиев чует как волк на голодном ходу. И, возможно, это у мальчик-девочки! Краденое. У "старика". И девочка-мальчик, конечно, не говорит этим дурочкам. И хочет, поди, задорого продать. Кажется приплыли к чему-то.
   - Тинатин, моя принцесса, - так ещё не обращался к Тинке её обожаемый Казиев, - а какие вещи у вашего мальчика-девочки?
   Тинка задумалась, а правда, какие? На Ангеле всегда черная куртка, джинсы и майки она меняет... И все.
   - А еще?..
   - Так у нее, у него, - поправилась Тинка, - всего рюкзак...
   - Всего? - удивился Казиев, - Наверное, что-то в камере хранения она или он оставила?
   - Нет, я знаю точно. Она, он говорил, что больше у него ничего нет.
   Казиев обошел столик и сел рядом с Тинкой. Сначала он поцеловал её в ушко с бриллиантом, который так приятно холодил губы, потом - в шейку...
   Потом Тинка лежала на тахте безо всего и ждала с ужасом прошлой "серии"... Но нет. Казиев сегодня был комильфо во всем. Он очень нежно, мягко, долго, - трахал её и она поверила в то, что он её любит.
   Тем более, что он ей об этом шептал на ушко и даже бормотнул о о такой прелестной юной жене, как она, Тинатин.
   Тинка растаяла как вешний снежок, а Казиев, закончив сексдела, накинул халат (красивый), взял девочку-Тинку на колени и, баюкая её как дитя, шепнул, - но прежде, чем мы пойдем с тобой в церковь венчаться...
   Тинка замерла! Вот порасскажет она девчонкам!
   - Ты посмотришь рюкзачок мальчика-девочки и если там есть какие-нибудь бумажки, принесешь их мне, - посмотреть. Мне что-то не нравится этот ваш мальчик-девочка... Неизвестно, чем он занимается... Возможно, террором! Или наркотиками.
   Тогда Тинка открыла Казиеву страшную тайну: у Ангела ( и имя брякнула!) есть пистолет и он умеет стрелять. Про холостые патроны Тинка решила не говорить, - для большей "страшности" тайны.
   - Ну-у? Может, этот мальчик-девочка и Родика нашего грохнул, а? Вот как интересно ( Тинка возмущенно забормотала, что нет, никогда... И Казиев, сморщившись, придавил ей рот рукой)! Но пистолет мне не нужен. Только бумаги, которые у него в рюкзаке. И ровно на час, поняла? А потом ты их положишь обратно. Только сделать тебе это придется или ночью, когда все спят, или когда ты одна дома. А я за часок просмотрю их и все дела.
   Тинка кивнула.
   Подумаешь, возьмет она на час что-то там!.. А может в рюкзаке и нет ничего, кроме трусиков и платочков...
   Но о таком варианте хитрая Тинка не сказала.
   Как приятно быть значительной в глазах такого человека как Казиев!
   Еще один сеанс любви, но уже много короче и поспешнее, два поцелуя в глазки, - "чтобы всегда меня видели" и Тинка была отп - равлена домой. На дело. И со страшной клятвой молчать обо всем, о чем они тут с ней говорили.
   Казиев снова стал метаться аки тигра.
   * * *
   Ангел проснулась и сразу вспомнила разговор с Максом. и решила, что она точно уедет в Славинск.
   А сейчас завернется в одеяло с головой, и будет спать, пока её не растолкает кто-нибудь. Лучше бы и не расталкивал...
   Алене стало обидно, что Макс ничего интересного не рассказал, все её бросили, и решила поехать навестить бабульку и семейку (вытащила мадам бабку к себе и та теперь вкалывала, будь здоров, и давно бы уехала обратно, к Алене, если бы не жаль было сынка - на шестом десятке, а все дите ведь, рожоное...).
   Тинка, подъезжая к дому, с удивлением увидела, как Алена завела свой "жигуль" и куда-то умчалась. Странно, но и на руку!
   У Тинки был ключ, бабки не было, - этому она не переставала радоваться!
   У себя в комнате спала Ангел.
   Тинка позвала её, но та и не шевельнулась, на прикроватной тумбочке лежала начатая пластина родедорма и Тинка поняла, что руки у неё развязаны и она может чуть не через пятнадцать минут увидеть снова своего Кумира!
   Она пошла на кухню, где на крючке для сумок, под пакетами, болтался уже запылившийся черный рюкзачок Ангела. Выглядел он тощим, и у Тинки сжалось сердце - пустой!
   Дурочкой-то она конечно была, но и до неё дошло, что без этих бумажек, не видать ей ни венчания, ни, возможно, и самого Тима.
   Опустившись на колени, она первым делом, не раскрывая рюкзак, сжала его обеими руками. Там что-то было! Бумаги!
   Тинке стало нехорошо. Она была девушка очень легкомысленного нрава, но никогда ничего не воровала. Ну, могла взять поносить и заиграть какую-нибудь понравившуюся вещицу, но это же совсем не то!..
   Теперь она лезет в чужой, собственно говоря, чемодан, да, чемодан, потому что у Ангела больше ничего нет...
   Но ведь она пообещала Тиму, а он поклялся, что только посмотрит бумаги. И тут же отдаст обратно.
   Тинка раскрыла рюкзак и вытащила ворох каких-то бумаг, писем, и конверт, в котором находилась фотография.
   Трое на берегу... Похоже на Ниццу, решила Тинка.
   Двое мужчин и молодая леди с какими-то прямо серебряными волосами, красивая, аж до некуда...
   Тинка сидела на полу и смотрела на фотографию.
   Мужчины были молоды и тоже красивы, но какой-то суровой красотой. Один - темный, со светлыми глазами, другой - черный, со сросшимися бровями, но смеялись видно, от души.
   Девушка их просто заливалась смехом.
   Стояла на песке босиком, в руках босоножки дремучих времен и платье дремуче-лохматого года, но - дорогое, это как-то понятно.
   Тинка заглянула в папку.
   Сначала она хотела почитать листочки, но решила, что это и долго и трудно и, честно говоря, не интересно.