Вайнин Валерий. Убить Змея

   Даша смотрела на колечко так… примерно так, как Такэру смотрел на Дашу.
   — Ой! — сказала она.
   — Теперь мне будет чуть поспокойней, — вздохнул Глеб, выходя из кухни. — Пока, мужики. В случае чего — стойте насмерть. Сменю вас после пяти.
   Он ушел, захлопнув за собой дверь. Даша вернулась в прихожую. Оба ее телохранителя переминались с ноги на ногу, причем Такэру был уже в носках. Даша дала ему тапочки.
   — Обуйтесь, пол холодный.
   — Спасибо, — поклонился японец, — мне и так хорошо.
   — Ну, коли так… Прошу мыть руки.
   Вытирая полотенцем свои могучие длани, Стас полюбопытствовал:
   — Шахмат, случаем, не найдется?
   — Кто из вас играет? — спросила Даша, украдкой любуясь колечком.
   — Ну, вообще-то, — застенчиво пробормотал рыжий, — у меня был первый разряд. Давно, правда.
   Такэру выглянул из-за его спины.
   — Я тоже люблю шахматы. Шахматы учат побеждать.
   Даша улыбнулась им обоим:
   — Вот и замечательно. Я тоже немного играла. Но тоже давно, еще в школе. После завтрака устроим турнир.
   С этими словами она отправилась молоть кофе.
   В девятых классах у Глеба сегодня занятий не было. Досадное это обстоятельство осложняло контакт с Медведевым из 9-го «А», ибо характер сей отрок имел… мягко сказать, игривый и потому на переменах был неуловим. После третьего урока Глеб, устав гоняться за ним от сортира до чердака и обратно, решился наконец использовать свое служебное положение: он вызвал Медведева с урока (с позволения математички) на пару слов в коридор.
   Медведев прикрыл за собой дверь кабинета и вылупился на Глеба едва ли не с ужасом.
   — Чего? — спросил он глухо, готовясь пуститься наутёк.
   — Брат мне твой нужен, — сказал Глеб. — Можешь его срочно разыскать?
   Медведев потрогал заживающий фингал под глазом.
   — Ну да, чуть что — сразу все на меня! Я ничего не делал!
   Глеб тряхнул его легонько за плечо.
   — Вова, не нервничай: ты мне до фонаря. Твой брат нужен мне по личному делу. Врубился?
   Туповатая физиономия подростка заметно просветлела.
   — Ну. И чё я должен?
   Глеб задумчиво потер переносицу.
   — Что у вас дальше по расписанию?
   — Чего по расписанию? — не понял Медведев.
   — Уроки у тебя какие, пятый и шестой?
   — А-а… Физкультура. А что?
   — Удачно. Я отпрошу тебя у Семена Алексеевича, а ты разыщешь мне брата, идёт?
   — Могу, — обрадовался Медведев. — А с геометрии нельзя?
   Глеб вздохнул.
   — Это уже вымогательство… Ладно, попробую.
   Пожилая, болезненного вида математичка с облегчением отпустила с урока эту, как она выразилась, беспросветно тусклую личность. Когда Глеб вынес Медведеву его сумку с учебниками, тот аж подпрыгнул от нечаянной радости.
   — Ну, чё сказать Ваське?
   — Чтоб ждал меня в четыре часа, где обычно.
   — Угу, — буркнул подросток, и только пятки засверкали. С Лёней Рюминым все получилось несколько проще. На перемене, после пятого урока, Глеб увидел его в коридоре одинокого и неприкаянного: Гуля отсутствовала, у Гули разболелся зуб. Лёня стоял у окна и листал «Над пропастью во ржи» Сэлинджера.
   — Привет, — обратился к нему Глеб.
   — Здравствуйте, — ответил Лёня апатично.
   — Не знаешь, как связаться с твоим отцом на Лубянке?
   — По телефону, как же еще.
   — Можешь дать номер?
   — Пожалуйста. Только зачем он вам?
   — Позволь мне сохранить это в секрете.
   Лёня смутился.
   — Да нет, Глеб Михайлович, я не в том смысле, что… Просто мой папа ни на что не способен. Если у вас серьезное дело, на него лучше не рассчитывать.
   — Это почему же? — слегка опешил Глеб.
   Лёня безнадежно махнул рукой.
   — Даже в той истории с Медведевым… Помните? Я просил вытурить этого отморозка из школы, а мой служивый родитель ничего не смог сделать.
   Глеб посмотрел на него с интересом.
   — Не смог или не захотел?
   — Да какая разница?
   — Вопрос не ко мне. Знаешь стихотворение: «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха…»
   — Знаю. Это вы к чему?
   — К тому, Лень, что ты уже большой. Сядь и подумай: должна ли служба безопасности карать школьных драчунов? Занятная, между прочим, тема для сочинения.
   Похоже, Лёня малость растерялся. И тут прозвенел звонок.
   — Глеб Михайлович, у вас есть на чем записать телефон? — забеспокоился Лёня.
   — Говори, я запомню, — бросил на ходу Глеб.
   После занятий он зашел в учительскую, дождался, пока народ разбредется, и позвонил на Лубянку. Полковник Рюмин оказался на месте. Глеб поздоровался и назвал себя.
   — Слушаю вас. Только, пожалуйста, покороче, — сухо произнес полковник. Он был трезвый и злой.
   — Моему другу угрожают криминальные структуры, — столь же сухо проговорил Глеб. — Прошу организовать его охрану с восьми вечера до восьми утра.
   После короткой паузы полковник осведомился, слегка повысив голос:
   — Господин учитель, вы, часом, головой не ушиблись?
   — Борис Викторович, опрометчивая реакция порой обходится очень дорого, — усмехнулся Глеб. — Вас не учили этому на курсах кройки и шитья?
   — Вы вообще понимаете, куда звоните?! — Полковник повысил голос еще на полтона. — Если не понимаете, вам быстро объяснят! Свяжитесь с Петровкой, с РУБОПом, с частными агентствами, наконец…
   — Не орите, полковник, — перебил его Глеб. Лицо его окаменело, фиолетовые глаза смотрели в пространство. — Вы бросили пить, Борис Викторович, это похвально. Теперь бросьте ковырять авторучкой в ухе: подобное занятие вас не красит. И не надо вздрагивать. Подумаешь, авторучка загорелась, не вызывать же пожарных… Да не дергайтесь вы! Гляньте, даже пепла не осталось.
   Борис Викторович молчал. Глеб его не торопил.
   — Что ж, это забавно… — пробормотал наконец полковник. — Но, ей-богу, я не понимаю…
   — Я не собираюсь, — вновь перебил его Глеб, — обращаться ни на Петровку, ни в частные агентства. Я работаю с вами, Борис Викторович, ибо вы человек порядочный. Пожалуйста, поверьте в это сами и наплюйте на прогнившую систему. Ни о чем таком, что противоречило бы вашим принципам, я никогда не попрошу.
   — Надеюсь, — выдавил из себя полковник.
   — Можете не сомневаться. И вот вам новая авторучка, лучше прежней… Да нет, не там. Вот она — парит над вашим лбом. Берите, берите: она не кусается. И не сочтите это за взятку. Это лишь возмещение убытков, понесенных при пожаре.
   Полковник Рюмин нервно рассмеялся.
   — Глеб Михайлович… не знаю даже, что сказать… Похоже, мне чертовски повезло, что вы на меня не рассердились. Кто ваш друг — политик, банкир, предприниматель?
   — Переводчик с английского, — ответил Глеб. — Дарья Николаевна Лосева.
   — Вот те раз! — удивился полковник. — И кому ж она дорогу перешла?
   — Именно это я и хотел бы выяснить с вашей помощью. Думаю, здесь замешан… кто-то из окружения ее знаменитого дяди.
   Полковник задумался. В трубке было слышно, как он барабанит пальцами по столу.
   — В общем-то я могу организовать охрану. Есть у меня профессионалы экстра-класса. Но, Глеб Михайлович, всё это… полуофициально как бы, понимаете?
   — То есть надо платить?
   — Увы. Время теперь такое… коммерческое.
   — Бога ради, Борис Викторович. Лишь бы вы гарантировали надежность.
   — Если б я не гарантировал, Глеб Михайлович, я не стал бы и предлагать. Четверых хватит? Двое у подъезда и двое на соседних этажах.
   — Пожалуй, — задумчиво согласился Глеб. — Каждому по три тысячи, пойдет? Долларов, разумеется.
   — С восьми вечера до восьми утра? — недоверчиво уточнил полковник и, получив подтверждение, хмыкнул. — На таких условиях я сам возглавлю охрану. Неофициально, само собой.
   — Отлично, Борис Викторович. Надеюсь, оружие у вас есть.
   Полковник издал смешок.
   — Да какое у нас оружие? Рогатка да камешек.
   Тут в учительскую вошла географичка.
   — Это ж убойная сила! — поддержал шутку Глеб. — Значит, как мы договариваемся?
   — Могу я вам перезвонить, Глеб Михайлович?
   — Зачем? У вас какие-то проблемы?
   Географичка деловито копалась в своей сумочке.
   — Никаких. Просто я должен переговорить с людьми, — пояснил полковник. — Назовите ваш телефон.
   Глеб покосился на географичку.
   — Лучше я сам вам перезвоню. Около пяти, годится?
   — Вполне. Буду на месте.
   Они оба положили трубки.
   Галина Даниловна с иронией прокомментировала:
   — Бурная деловая жизнь. На личную — времени уже не хватает. Или хватает, но не для меня.
   Глеб подошел к ней и взял за плечи.
   — Шпионка из тебя хреновая, притом ты уже засвечена. Потерпи, Галь, может тебя на кого-нибудь обменяют.
   Она вырвалась из его рук.
   — Ой, ой! Надо мне больно за тобой шпионить! С какой, интересно, целью?!
   Глеб пожал плечами:
   — Тебе виднее. Или не тебе.
   В дверях он столкнулся с физкультурником. Двухметровый Семен лихо крутанул мяч на пальце.
   — В кольцо покидать, конечно же, тебе недосуг? — спросил он риторически.
   Глеб кивнул на географичку.
   — Вон Галина Даниловна жаждет покидать в кольцо. Уважил бы девушку, — предложил он, выходя.
   Прикрыв за Глебом дверь, физкультурник спросил:
   — Правда, что ли?
   — Слушай его больше! — отмахнулась географичка.
   — А что, — подмигнул Семен, — может, покидаем?
   — Щас! Спешу и падаю!
   — Тогда лови. — Физкультурник бросил ей мяч.
   Галина с испугу поймала.
   — Совсем сдурел?! Чуть нос не своротил!
   — Ладно, ладно, — усмехнулся физкультурник. — Поиграй пока с директором. Завтра отдадите.
   Вася ждал в бордовом «вольво» ровно в четыре часа. При появлении Глеба он вышел и сверкнул на солнце золотыми зубами. Солнце настороженно выглядывало из-за школьной крыши, и Вася жмурился, приставив ко лбу ладонь. В воздухе наконец запахло весной.
   — Ну чё, — улыбнулся старший брат Медведева, — кого мочить будем?
   Глеб открыл дверцу «жигуленка».
   — Присядем-ка поговорим.
   Они уселись на переднее сиденье. Вася глянул неодобрительно.
   — Сменил бы колымагу, Француз. А то смех просто.
   Глеб отмахнулся.
   — Меня устраивает. Можешь организовать охрану возле одного подъезда?
   Вопрос Васю не смутил.
   — Жилого дома? — уточнил он деловито. Глеб кивнул. — Объясни, чего надо.
   Глеб вкратце обрисовал ситуацию: семью, состоящую из бабушки и двух внучат, пытаются выпереть из двухкомнатной квартиры в коммуналку; наезжает на них какой-то муниципальный чиновник под бандитской «крышей»; сегодня в пять бабушке принесут на подпись соответствующие документы.
   — Когда они явятся, — подытожил Глеб, — я вытряхну из них дерьмо. А затем ты со своей «братвой» не подпустишь их «братву» к этой семье на пушечный выстрел. Вопросы есть?
   Вася, что называется, почесал репу.
   — Ну, ты, Француз, блин, даешь… Проблемы ищешь на мою жопу.
   — Без понтов, — подтвердил Глеб.
   — Кончай свои примочки, — буркнул Вася. — Чьи хоть козлы? Таганские, люберецкие или…
   — Мне по барабану, — перебил Глеб, — я в них не разбираюсь. Ты выполнишь мою просьбу?
   — Перебазарить сперва надо. Звякну щас Папане…
   — Без Папани. С Папаней твоим я встречусь завтра и задам ему парочку важных вопросов. Эту встречу ты организуешь мне в полчетвертого здесь же. А пока работай самостоятельно, искупай грехи молодости.
   Вася нервно заёрзал.
   — Слышь, Француз, ты это… за глотку, б…, не бери, понял!
   — То есть ты мне отказываешь?
   Глаза Васи забегали.
   — Да не отказываю я, блин… Бабка твоя, она хоть расписки никакой не давала?
   Глеб посмотрел на него в упор.
   — Давала. Лично тебе. — Глеб протянул златозубому листок бумаги. — В этой расписке она обязуется оформить квартиру на твое имя в обмен на десять тысяч баксов, которые ты ей уже заплатил. Сечешь ход мысли?
   Вася читал расписку, и лицо его светлело.
   — А ты, Француз, не лох, гадом буду!
   — Ты мне льстишь. Покажешь эту расписку таганским, люберецким и любым другим канальям, а потом — тихонько ее порвешь. А если не порвешь, я сразу об этом узнаю…
   — Слышь, Глеб… Михайлович, — обиженно насупился Вася, — ты, б…, это… не держи меня за такую гниду, ладно? Я стариков и детей, б…, на улицу не вышвыриваю.
   Глеб внимательно на него посмотрел.
   — Ну, коли так, Сильвестр, тебе это зачтется. Так что насчет охраны?
   Вася извлек из кармана «сотовый» телефон.
   — Говори адрес.
   Глеб покачал головой.
   — Сделаем иначе. Во-первых, — он взял с заднего сиденья бумажный пакет и протянул златозубому, — здесь двадцать штук зеленых. Это братве твоей на пиво. Теперь ты, и только ты, «крыша» семьи Колесниковых. Понял?
   Заглянув в пакет, Вася просиял.
   — Что тут, на хер, непонятного?
   — Завязал бы материться, — поморщился Глеб, — глядишь, твой брат чего-нибудь путного бы от тебя набрался. Во-вторых, сейчас мы на твоей тачке доедем до интересующего нас дома. Я зайду, а ты подождешь у подъезда. Когда эти красавцы заявятся, я их слегка отделаю, и ты запомнишь их рожи. Потом вызовешь своих друзей-приятелей и… Сильвестр, если хоть один таракан проскочит к этой семье, ответишь мне лично.
   Вася выдержал взгляд Глеба.
   — Не дам никому их тронуть, Француз. Без понтов.
   Они пересели в бордовый «вольво» и вскоре оказались у дома Колесниковых.
   — Слышь, насчет завтра… — неуверенно проговорил златозубый. — Если Папаня не захочет с тобой встречаться, как быть? Я ж не приволоку его за яйца.
   — Этого не потребуется. — Глеб открыл дверцу и вышел. — Просто передай ему, что в полчетвертого я жду около школы. Он умный, он выкроит для меня немного времени.
   Захлопнув дверцу, Глеб вбежал в подъезд, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. Было без четверти пять.
   Варвара Львовна открыла дверь. На лице ее застыл испуг, и горб, казалось, увеличился.
   — Ой, Глеб, это вы! — с облегчением пролепетала она. Глеб вошел, взял старушку за плечи и заглянул в глаза.
   — Забудьте, как ночной кошмар.
   Старушка прижалась к его куртке, она едва доставала до его груди.
   — Дай-то Бог… дай-то Бог, — всхлипнула она.
   У бабушкиных ног возникла вдруг Танька и произнесла кокетливо:
   — Пливет!
   — Здравствуйте, — негромко проговорил Саша. Мальчик стоял на пороге комнаты и смотрел исподлобья.
   — Привет всем, — сказал Глеб. — Варвара Львовна, вы позволите мне от вас позвонить?
   — Конечно. — Старушка провела его к телефону.
   Глеб набрал номер Лубянки. Полковник Рюмин сразу снял трубку и уверенно спросил:
   — Глеб Михайлович? — и, получив подтверждение, сказал: — Все в порядке. Без четверти восемь я и трое моих людей прибудем на объект. О нашем прибытии я сообщу телефонным звонком. Кто снимет трубку?
   — Лично я, — ответил Глеб. — Записывайте Дашин адрес и телефон.
   Полковник вздохнул:
   — Обижаете. Адрес и телефон Дарьи Николаевны мне известны. Так же, впрочем, как ваши, Глеб Михайлович.
   — Восхищен вашей оперативностью.
   — Ирония ваша мне понятна. После звонка я поднимусь в квартиру и, убедившись, что объект жив-здоров, приступлю к охране.
   — И заодно я с вами расплачусь.
   — Это уж само собой. А утром мы повторяем ту же процедуру: без пятнадцати восемь я звоню по телефону, затем поднимаюсь в квартиру и, так сказать, сдаю дежурство. Согласны?
   — Конечно. Если не будет сюрпризов.
   — Разумеется. До вечера, Глеб Михайлович.
   Положив трубку, Глеб обернулся к застывшей в напряжении старушке.
   — Варвара Львовна, не волнуйтесь, ради Бога. Как только они придут, я с ними пообщаюсь, и вы никогда их больше не увидите. Еда у вас еще осталась?
   — Ой, Глеб, там еще столько…
   — Ладно-ладно, на днях еще завезу. Как дела, Тань? — Глеб присел на корточки перед девочкой. — Твой брат все такой же вредный?
   — Ой, вле-едный! — охотно подтвердила Танька.
   И тут в дверь позвонили. Варвара Львовна вздрогнула. Глеб резко поднялся с корточек.
   — Ну всё, девочки-мальчики, — сказал он, — мне пора. Не скучайте.
   Открыв дверь, он вышел из квартиры и толкнул господина в каракулевом полушубке, жмущего на кнопку звонка. Господин этот изумленно отлетел в сторону и мог бы рухнуть с лестницы, если б его не подхватил детина в распахнутой кожаной куртке, с массивным золотым крестом на груди. Другой детина, в такой же точно кожанке, но без креста, тупо вылупился на Глеба.
   — Этот еще откуда? Что за поц?
   Глеб захлопнул за собой дверь.
   — Не узнал, что ли? — усмехнулся он. — Обидно до соплей.
   Не успел детина должным образом отреагировать, как получил легкий удар по шее, после чего прилег отдохнуть головой на ступеньки. Его дружок с крестом на груди поставил на ноги господина в каракуле, матюгнулся и развернул пудовый кулак. Это все, что он успел сделать. После аналогичного удара по шее он растянулся вдоль перил.
   — Главное, — сказал Глеб, — чтоб всем было поровну.
   Господин в каракуле, опомнившись, рванул было вниз по ступенькам, но Глеб сгреб его за воротник.
   — Куда? Рабочий день не закончился.
   — Послушайте, у меня предписание! — заверещал сей чиновник префектуры, барахтаясь в собственном полушубке. — Всё на абсолютно законном основании! Если не верите, можете…
   Двумя пальцами Глеб сдавил его кадык.
   — Тихо, сволочь. У меня нет ни времени, ни желания тебя слушать. Назови лишь свое имя.
   Ощутив горло свободным, господин в каракуле попытался хорохориться.
   — Думаешь, ты кручёный, да?! — заверещал он выше на октаву. — Тебе ж завтра паяльник в зад засунут…
   Глеб вновь сжал его кадык.
   — Вот это уже разговор. А то предписание какое-то, да на законном основании… Произнесешь хоть слово, кроме своего имени, я сию минуту вырву тебе горло. Последняя попытка.
   Чиновник префектуры прохрипел:
   — Зимин Сергей Васильевич.
   — Документы, — потребовал Глеб, но, видя, как Зимин лезет в карман пиджака, остановил его: — Ладно, потом. В живых я тебя оставляю условно и не уверен, что правильно делаю. Но чтоб ни тебя, ни твоих орлов никто здесь больше не встречал. Если у них, — Глеб кивнул на дверь Колесниковых, — возникнул проблемы… хоть гриппом заболеют, хоть коленку ушибут — я тебя, сволочь, из-под земли достану. Понял?
   Чиновник зыркнул на него злобным взглядом.
   — Угу, я понятливый.
   Глеб насмешливо прищурился.
   — А ведь ты не веришь мне, Сергей Васильевич. Думаешь, на понт беру, — проговорил он с укором. Фиолетовые глаза его странно блеснули, и в тот же миг чиновник префектуры сам собой взмыл к потолку. Галстук чиновника змеей выполз из полушубка, обвился вокруг его шеи и принялся душить. Лицо бедолаги побурело, рот раскрылся, и в расширенных зрачках заметался ужас. Господин в каракулевом полушубке, точно удавленник, висел под потолком и судорожно дергал ногами. — Теперь, похоже, ты поверил, — заметил Глеб. — Но если кому растреплешь, попадешь в психушку.
   Галстук чиновника Зимина размотался с его шеи да заполз обратно под пиджак. Плавно опустившись на пол, чиновник тут же отключился от остроты ощущений и распластался меж своих братьев по бизнесу аккурат посередке. Трое претендентов на квартиру Колесниковых лежали у ее дверей. Пора было очистить территорию.
   Взвалив на каждое плечо по детине в кожанке, Глеб без каких-либо усилий вынес их из подъезда и уложил на тающий сугроб, как на худую перину. Богатырь с крестом на груди раскинул руки, словно отдыхая после битвы. Однако второй бандит некстати зашевелился, поскольку на лоб ему с ветки тополя капала сосулька. Бормоча невнятные ругательства, он попробовал встать.
   — Креста на тебе нет, — проворчал Глеб, отправляя его в нокаут.
   Вася вылез из «вольво», приблизился и полюбопытствовал:
   — Эти, что ли?
   — Догадался Штирлиц, — прокомментировал Глеб. — Сейчас еще одного представлю.
   Когда на сугроб рядом с «братками» он выложил чиновника префектуры, Вася уверенно заявил:
   — Никого тут не знаю.
   Проходивший мимо народ подозрительно косился в их сторону, вопросов, однако, не задавая. Время нынче неспокойное: мало ли кто там на снегу — пьяные, больные или вообще трупы.
   — Скоро они оклемаются, — пообещал Глеб и указал на чиновника: — У этого отбери документы. Пусть он их у тебя потом выкупит.
   Вася кивнул.
   — Разберусь. Вон уже наши подруливают.
   Из-за угла дома выехали два «опеля». Глеб протянул Васе листок из блокнота.
   — Мой телефон. Позвони вечером: что здесь да как.
   — Без проблем. — Вася спрятал листок в карман. — А ты мой мобильный запиши.
   — Говори, я запомню.
   Сказав свой номер, Вася вдруг всполошился:
   — Слышь, Француз, колымага-то твоя у школы осталась! Может, тебя отвезти?
   — Спасибо, мне тут недалеко, — ответил Глеб и зашагал к дому Даши.
   — Охота ж тебе подметки протирать, — буркнул ему вслед Вася.
   Из двух «опелей» тем временем вылезли шесть мордоворотов. Резвой гурьбой приблизились они к Василию и принялись с интересом глазеть на лежащую под ногами троицу.
   — Ну чё? — нетерпеливо спросил Вася.
   — Хрен в борще! — дружелюбно отозвался один из шестерки. — Где там наши мани-мани? — Он тоже был в кожанке, тоже с золотым крестом и от лежащего на снегу отличался разве что длиной волос, да и то надо было хорошо приглядеться.
   — Фингал, заглохни, — огрызнулся Вася. — Бабки у меня. Кого-нибудь из этих знаешь?
   Фингал кивнул на детину без креста:
   — Этот из люберов. Стрелу забивать придется. А этот, — он слегка пнул господина в каракуле, — Зимин из префектуры. Двести штук Федоту должен, на счетчике сидит.
   Троица на снегу начала шевелиться, приходя в себя. Почесав за ухом, Вася скомандовал:
   — Грузи их в тачку. По раскладу они попали штук на пятьдесят. Без понтов.
   Дашину дверь открыл Стас, и вид у него был столь мрачный, что у Глеба в груди похолодело. Переступив порог, Глеб наткнулся на Такэру, будто в воду опущенного. Глеб ощутил… над этим можно смеяться, но он готов был хлопнуться в обморок. Но тут в прихожей появилась Даша. Держа руки в карманах джинсов, она попыталась улыбнуться:
   — Пойдем, накормлю.
   Лицо ее было заплакано. Однако жива-здорова, Господи… Глеба чуть отпустило.
   — Что произошло? — спросил он, снимая куртку. Стас мрачно усмехнулся.
   — Кое-какие мелочи.
   — О которых легко забыть, — подхватила Даша, и глаза ее наполнились слезами.
   — Глеб-сан, — печально проговорил Такэру, — мы оказались бессильны: сражаться было не с кем.
   Глеб швырнул куртку на стул.
   — Спасибо за толковое объяснение. Но не сочтите за труд повторить еще раз. Для тупицы.
   — Стас, расскажи, — попросила Даша.
   Стас начал кое-как излагать, но его постоянно перебивали, уточняя и дополняя. И все же, несмотря на общую сумятицу, картина прояснилась.
   Около девяти утра позвонил Алексей Кашин, бывший супруг, и заявил, будто знает, кто заказал Ольгу Самарскую, и надо срочно встретиться. Причем голос Алексея звучал так, словно он чего-то смертельно боится и едва сдерживается, чтоб не закричать. Особого значения этому Даша не придала, учитывая постоянные запои Кашина и его тяжелые похмельные синдромы. Ладно, согласилась она, приезжай и поведай, что знаешь. Еду, сказал Алексей, и повесил трубку. Затем прошло около двух часов. В дверь позвонили. Стас посмотрел в глазок — никого. Тогда они с Такэру, страхуя друг друга, вышли на лестничную площадку и… В открытом лифте на полу, в луже крови, сидел мужик с перерезанным горлом. Выбежавшая из квартиры Даша узнала в убитом своего бывшего мужа. Они вызвали милицию. Вот, пожалуй, и все. Правда, прибывшие на место преступления оперативники норовили вывернуть всех наизнанку. Особенно крепко они вцепились почему-то в Стаса. Но вскоре все утряслось: Такэру исхитрился позвонить в свое посольство, и оттуда последовал звонок куда-то «наверх». К тому же опрос жильцов дома показал, что несколько человек видели белый «шевроле», из которого двое качков выволокли «пьяного или больного» и затащили в подъезд. Кто-то запомнил даже номер машины. Так что все вопросы к Даше в итоге свелись к рутине: «Известны ли вам враги бывшего мужа?.. Не мог ли кто-то из общих знакомых отомстить таким образом лично вам?» Когда и подобные вопросы иссякли, розыскники с достоинством удалились.
   — Такие вот пироги, — заключил Стас, глядя на свои часы. — Могу забросить самурая в посольство, если поторопимся.
   — Да уж, пироги… — Глеб задумчиво потер переносицу. — А как насчет завтра?
   Надевая пальто, Стас кивнул.
   — Само собой. Опять к восьми?
   Глеб кивнул.
   — Да, но я просил бы вас задержаться завтра чуть подольше. Мне надо кое-что вам объяснить.
   — О'кей, — кивнул рыжий. Его могучая фигура нависла над Такэру, надевающим обувь. — Ниндзя, ты как?
   — Нет проблем, — улыбнулся Такэру.
   И Стас предложил Глебу:
   — Утром я сам его заберу из посольства. Поехали, якудза.
   — От якудзы слышу, — парировал Такэру, и все рассмеялись.
   Японец и Стас ушли. Закрывая за ними дверь, Даша спросила:
   — Как там у Колесниковых?
   — Порядок, — ответил Глеб, заходя в комнату. — Надо будет лишь проверить посты.
   На письменном столе, возле компьютера, лежала шахматная доска с незаконченной партией. Глеб заинтересованно склонился над позицией. Даша оперлась о его плечо.
   — Черными играла я, — похвалилась она.
   — Умненькая девочка, — улыбнулся Глеб. — Но я бы выиграл и за белых.
   На кухне, пока Глеб ел, Даша разглядывала колечко-вьюнок у себя на пальце.
   — Спасибо, кстати, за подарок, — сказала она.