Страница:
Звуки прекратились: это могло ничего не значить, а могло означать очень многое. Глауен пригибаясь побежал к берегу лагуны. Слева он увидел док и белую и розовую рябь на воде — там кто-то плескался. Все встало на свои места. Медленно, шаг за шагом, боясь наступить на сухую ветку, Глауен пробирался вдоль берега.
Возможно, его предосторожности и были преувеличены. Арлес не обращал внимания ни на какие посторонние детали, какое, в конце концов, это имеет к нему отношение? Он чувствовал величие от своей силы. Все предосторожности были приняты; ему было нечего бояться. Если спросят швейцара, то он ответит, что Арлес весь вечер был дома. Скрытый под плащом и маской он прошел по городу, как бог ; сильное и таинственное существо, герой из легенды. У него также есть хитроумные устройства, которые он может использовать, если потребуется, хотя сегодня ночью он вышел без какого-то специального плана… «на охоту», как он это сам назвал. И сегодня он уже добился хорошего результата. Он наклонился вперед, алчный и нетерпеливый, весь поглощенный бледными проблесками обнаженного тела в темной воде.
Купальщицей была Вейнесс. Она лежала на спине, глядя на звезды. Арлес начал тяжело дышать сквозь стиснутые зубы.
Вейнесс ударила ногой, взбаламутив воду и повернула к доку, где оставила платье, сандалии и полотенце. А вдоль берега крался Арлес, следя за каждым ее движением. Она уже собирается выйти из воды, самый подходящий момент. Ха! Разве есть какой-то выбор? Разве может сдержать себя мужчина, доведенный до такой степени возбуждения!
Вейнесс поднялась по лестнице на док, и на какое-то время остановилась, глядя на воду, давая возможность каплям воды струиться с ее тела, Лорка и Песня покрыли ее кожу великолепным рубиновым светом.
Вейнесс взяла полотенце, вытерла волосы, лицо, руки, грудь и живот, несколько раз провела полотенцем по бедрам, затем накинула на плечи платье и сунула ноги в сандалии. Она начала спускаться из дока.
За ее спиной мелькнула тень и попыталась набросить ей на голову просторный мешок. Вейнесс удивленно вскрикнула, вскинула руки и отпихнула мешок, который упал на землю. Оглянувшись, Вейнесс увидела темную фигуру в плаще и маске. Ноги ее подкосились и она оперлась на док.
Темная фигура сделала шаг вперед и заговорили хриплым шепотом.
— Извини, что напугал тебя, но другого пути нет.
Вейнесс изо всех сил старалась говорить твердо.
— Другого пути для чего?
— А ты не знаешь? Да, конечно же знаешь. Именно для этого девушки и созданы.
Не смотря на все приложенные усилия голос Вейнесс слегка дрожал.
— Не говори ерунды. Это же ты, Арлес, правда? В этом костюме ты выглядишь довольно глупо.
— Не имеет значения, кто я такой и как выгляжу, — в громком шепоте начали проскакивать нотки раздражения, — Это не имеет никакого значения.
— Ну ладно, я не знаю, что ты там задумал, но у меня совершенно не то настроение. И вообще, ты совершенно неприлично себя ведешь. Так что спокойной ночи и не надо больше приходить сюда, чтобы меня пугать.
Она попыталась уйти, но Арлес поймал ее за руку.
— Не так быстро, мы ведь еще даже не начали. Пойдем-ка вон туда на травку, там твоей прекрасной спинке будет поудобней.
Вейнесс отпрянула.
— Арлес, ты что, с ума сошел? Ты не сможешь это сделать и избежать наказания!
— Как избежать наказания давно известно, — возразил Арлес, — Может быть это тебе так понравится, что ты будешь каждый вечер приходить сюда, чтобы получить еще.
Вейнесс ничего не ответила. Арлес протянул руку и сорвал с нее платье.
— А я был прав, — причмокнул он, — У тебя хорошая фигура. А это что такое, — он дотронулся до ее груди, — Я вообще-то предпочитаю, чтобы они были побольше, но тебе и такие идут. Ну, давай, пошли вон туда, и не вздумай кричать, так как я знаю, как остановить такую глупость. Показать?
— Не надо.
Тем не менее Арлес витиевато взмахнул руками и нажал большим пальцем на пару чувствительных точек у нее под челюстью. Вейнесс дернулась назад и на мгновение обмякла. Она попыталась бежать, но Арлес уже набросился на нее и повалил на землю.
— А теперь лежи здесь! И не вздумай двигаться! — он расстелил платье и перетащил ее на него, — Ну вот, очень мило, правда? Ну, и что ты обо всем этом думаешь?
— Пожалуйста, отпусти меня домой!
— Неверный ответ! — голос Арлеса был наполовину шутливым, наполовину угрожающим, — Такие девушки, как ты требуют внимания; недаром ты бегаешь полуголой, чтобы обратить на себя внимание.
Он наклонился и начал ласкать ее тело. Вейнесс уставилась на звезды, поражаясь, как Арлес осмелился на такое. Если только он не… Ее мозг отказывался облачить эту мысль в слова.
Арлес отбросил в сторону свой плащ, спустил брюки и навис над ней. Из тени вперед выступила темная фигура. Свистящий звук, потом глухой удар и Арлес без чувств упал лицом вниз.
Глауен наклонился и поставил Вейнесс на ноги.
— Теперь все в порядке. Это Глауен.
— Ох, Глауен…, — она прижалась к нему и начала плакать, в то время, как он пытался ее успокоить.
— Вейнесс, бедная Вейнесс! Ты в безопасности, теперь все хорошо! Не плачь.
— Я не могу ничего с собой поделать. Я думала, он собирается убить меня.
— У него не осталось бы другого выбора.
Глауен поднял ее платье.
— Одевай его и иди к отцу. Сможешь?
— Будет лучше, если ты пойдешь со мной.
Глауен взглянул на подергивающееся тело. На поясе у Арлеса висел нож, которым Глауен нарезал полоски ткани из плаща и ими связал ему колени и руки.
— Ну вот! Это задержит его, по крайней мере, на несколько минут, — он взглянул на Вейнесс, — Ты в порядке?
— Да.
— Тогда пошли.
Глауен взял ее за руку и они начали подниматься по тропинке, ведущей к Речному домику. Через пять минут Эгон Тамм и Мило с ручным фонарем спустились по тропинке и обнаружили Арлеса, пытающегося освободиться от пут. При приближении двух мужчин Арлес остановил свои попытки и, ослепленный светом, заморгал.
— Эй, кто вы такие? — проворчал он, — Прекратите слепить меня своим чертовым фонарем и развяжите меня. И что только здесь творится! На меня напали и меня ранили!
— Какая жалость, — сказал Мило.
— Освободи его, — мрачно сказал Эгон Тамм и пока Мило возился с веревками, светил ему фонарем.
Арлес неуверенно поднялся на ноги.
— Очень скверная ситуация, когда я хотел помочь Вейнесс, на меня кто-то напал. Думаю, нам всем вместе надо осмотреть берег.
— Я бы хотел осмотреть твои карманы. Выверни-ка их.
— Постойте! Минуточку! — начал было возмущаться Арлес, — По какому праву…
Эгон Тамм махнул фонарем в сторону Мило.
— Проверь его карманы.
— Ну ладно, — проворчал Арлес, — Вот! У меня с собой всего лишь несколько предметов, личного характера…
— Иди домой, — сказал Эгон Тамм, — И не вздумай покидать Араминту. Я решу, что с тобой делать, когда успокоюсь.
Арлес развернулся и поковылял в ночь. А Эгон Тамм и Мило вернулись в речной домик. Вейнесс и Глауен сидели на диванчике и пили чай, который им подала Кора Тамм.
Эгон тоже взял чашечку чая и мрачно посмотрел на Глауена.
— Я очень благодарен вам, молодой человек, за своевременную помощь. Но меня удивляет, что вы в полной готовности оказались поблизости, когда она потребовалась.
— Другими словами вас интересует почему я слонялся по берегу, в то время, когда ваша дочь купалась обнаженной? — сказал Глауен.
— Вы очень правильно поставили вопрос, — криво улыбнулся Эгон.
— Вы имеете полное право задать такой вопрос. Как вы, наверное, помните, была убита Сессили Ведер.
— Я очень хорошо помню это несчастье.
— Арлес был тогда главным подозреваемым, но ничего толком доказать так и не сумели. Когда Вейнесс рассказывала в классе, что любит гулять по ночам в одиночестве, Арлес проявил необычный интерес. Вечером я решил понаблюдать за ним. Он пошел в свою спальню и оттуда тихонько по крыше выбрался наружу. Я последовал за ним до самого берега, а потом дальше вдоль лагуны. Вот вам и объяснение происшедшего.
Вейнесс взяла его руку и сжала ее.
— По крайней мере я очень благодарна Глауену.
— Моя дорогая, я тоже ему очень благодарен. Но позвольте мне задать еще один вопрос: Когда Арлес начал вести себя так подозрительно, то почему вы не воспользовались телефоном и не предоставили мне возможность решить это недоразумение?
Глауен только усмехнулся.
— Сэр, если я попытаюсь ответить на этот вопрос, то вы можете счесть меня очень грубым. Вы можете попробовать сами ответить на него.
— Сдается мне, что вы действовали несколько загадочно, — сказал Эгон Тамм, — Кора, ты поняла на что он намекает?
— Понятия не имею. Твои слова кажутся намного разумней.
Вейнесс рассмеялась.
— Но только не с точки зрения Глауена. Хотите узнать почему?
— Конечно! — ответила Кора Тамм, — Иначе для чего же мы подняли этот вопрос?
— Тогда я вам все объясню. Глауен прекрасно представлял в каком ключе будет происходить этот разговор. Допустим, на его звонок ответила мама. Глауен старается подобрать нужные слова, чтобы объяснить ей, что по его мнению кто-то собирается напасть на меня. На это ты отвечаешь: «Что опять за ерунда какая-то? Вам не кажется, молодой человек, что вы слишком впечатлительны?» На это Глауен отвечает: «Я так не думаю, миледи». Таким образом после нелюбезного разговора, мне запрещают идти купаться, а папа идет осматривать берег. Он идет с фонарем, которым светит во все стороны; Арлес все это видит и возвращается домой. Папа ничего не находит и возвращается домой раздраженным. Он обвиняет Глауена в том, что тот поднял ложную тревогу, и с этого момента при упоминании его имени следует фраза: «А, это тот истеричный молодой человек из Дома Клаттуков». Вот вам и ответ на ваш вопрос, и думаю, что я разъяснила все не хуже Глауена.
— Это все так? — Эгон Тамм строго посмотрел на Глауена.
— Боюсь, что да, сэр.
Эгон Тамм рассмеялся и его лицо смягчилось.
— В таком случае, похоже, нам придется согласиться. Теперь я понимаю, что вы вели себя правильно, и я на самом деле вам очень благодарен.
— Не будем больше об этом. А теперь мне надо идти домой. И последнее: мне бы очень не хотелось, чтобы в связи с этим случаем упоминалось мое имя, в противном случае у меня могут возникнут некоторые трудности в доме Клаттуков.
— Ваше имя ни в коем случае не будет упоминаться.
Вейнесс проводила Глауена до двери. На пороге она обняла его и сказала:
— Я даже не буду пытаться благодарить тебя.
— Конечно не надо! Ты только подумай, как бы я себя чувствовал, если бы с тобой что-нибудь случилось!
— А мне бы при этом каково было!
Поддавшись внезапному порыву, она повернулась к нему и поцеловала в губы.
— Это всего лишь из благодарности? — спросил Глауен.
— Не совсем.
— Повтори, а потом расскажи какая часть, что означает.
— Мама идет. Ей тоже, наверное, хочется это узнать. Спокойной ночи, Глауен.
Спанчетта не стала скрывать своего скептицизма.
— Пожалуйста, Арлес, это оскорбительно, когда тебе врут, но еще более оскорбительно, когда тебя принимают за полудурка. Я нахожу твою историю очень странной. Насколько я поняла из твоего рассказа, ты назначил на берегу свидание девушке, собираясь помощь ей с уроками. Кстати, кто эта девушка? Опять эта ужасная Друсилла?
— Она совсем не ужасная и она не ходит в Лицей, — пробормотал Арлес, — Она сейчас в отъезде с театральной труппой.
— Ладно, тогда кто же эта девушка?
Арлес где-то слышал, что самая лучшая ложь должна впитывать в себя как можно больше правды.
— Ну, если тебе так уж надо это знать, то это была Вейнесс Тамм из Речного домика. По правде говоря, она несколько легкомысленна… но при этом, конечно, очень избирательна.
— Хмм, — сказала Спанчетта, — настолько избирательна, что намяла тебе бока и поставила под глазом этот ужасный синяк?
— Вовсе не так. Когда я пришел на берег, то обнаружил, что к ней пристают два подвыпивших туриста, и она оказалась в затруднительном положении. Я вмешался и моментально поставил их на место, но при этом успел и сам получить один или два удара. Думаю, мне придется остаться дома, пока не пройдет синяк и не спадет опухоль с лица.
— Ну уж нет, — заявила Спанчетта, — Ты просто не можешь позволить себе такую роскошь, как очередной пропуск школы.
— Я же выгляжу ужасно! Что я скажу, когда мне начнут задавать вопросы?
— Очевидно, ты все равно никому не собираешься говорить правду, — пожала плечами Спанчетта, — Скажи, что ты упал с кровати. Или скажи, что играл в бейсбол с бабушкой.
Таким образом, Арлес утром через пень колоду поплелся в школу и, конечно, как он и боялся, его внешность сразу же привлекла внимание. Когда ему задавали вопросы, он последовал совету Спанчетты и отвечал, что упал с кровати.
Вейнесс и Мило пришли в Лицей как обычно, но никакого внимания на Арлеса не обращали. После занятий по социальной антропологии, Арлес подождал Вейнесс в холле. Она ни слова ни говоря прошла мимо, но он окликнул ее.
— Вейнесс, я хочу тебе кое-что сказать.
— Как хочешь, но постарайся покороче.
— Ты же не приняла всерьез мою выходку прошлой ночью!
Вейнесс прикусила губы и отвернулась.
— На твоем бы месте, я постеснялась возвращаться к этому, — коротко сказала она.
— Ну, в какой-то мере, мне конечно, стыдно. Но, похоже, я вчера несколько перевозбудился, так сказать, — он выдавил из себя жалкую улыбку, — Сама, наверное знаешь, как это бывает.
— Думаю, ты собирался убить меня.
— Какая ерунда! — возмутился Арлес, — Что за фантастическая идея!
— Какая есть, — ответила Вейнесс, вздрогнув всем телом, — Я больше не хочу с тобой говорить.
— Один последний вопрос! Прошлой ночью меня кто-то ударил. Кто это был?
— А зачем тебе это?
— Ха! И ты еще спрашиваешь? Это был трусливый поступок! Взгляни на мой глаз!
— Можешь высказать все свое возмущение моему отцу. Ты его вскоре увидишь.
— Я не собираюсь встречаться с твоим отцом, — простонал Арлес, — Насколько я понимаю, дело закрыто.
Вейнесс просто пожала плечами и пошла дальше.
Двумя днями позже, во время большой перемены, Арлес выходя из кафетерия столкнулся с двумя Натуралистами в военной форме. Побледнев, Арлес начал переводить взгляд с одного на другого.
— Что вам надо?
— Вы Арлес Клаттук?
— Ну и что?
— Следуйте за нами.
Арлес отпрянул назад.
— Минуточку! Это еще куда? И зачем?
— Вы будете доставлены в Речной домик, где с вами поступят согласно закону.
Арлес сделал еще один шаг назад и попытался возмутиться.
— Это станция Араминта! Ваши законы здесь не действуют!
— Законы Общества распространяются на весь Кадвол. Идемте.
Несмотря на попытки протестовать и сопротивляться, Арлес был усажен в самоходный вагон и отправлен в Речной домик. Спанчетта, узнав о случившемся, сразу же позвонила Главе Дома Фратано, затем Бодвину Вуку, но в результате обоих звонков узнала только то, что оба были вызваны в Речной домик. Оба руководителя Араминты вернулись около полудня. Оба в разговоре со Спанчеттой постарались убедить ее, что Арлес может считать себя счастливчиком; его остановили за шаг до крупного преступления.
Позже на станцию Араминта вернулся и Арлес, его высадили из вагончика прямо на площади. Он выглядел бледным и подавленным, и от него пахло антисептиком. Как только Арлеса высадили, группа Дерзких Львов при первом же удобном случае подошла к нему.
— Так где же ты был, и что они от тебя хотели? — воскликнул Клойд Диффин.
— Господи, какая грязная история, — критически заметил Кайпер.
— И все это из-за того, что ты отметелил двух пьяных туристов? — проблеял Шугарт, — Сомнительно, сказал бы я!
— Все намного сложнее, — пробормотал Арлес, — Я сейчас не хочу об этом говорить… Во всяком случае, все это чистый блеф. Я в этом уверен. Они никогда бы не посмели ничего мне сделать.
— Сам видишь, тебя заносит из стороны в сторону, — заметил Утер, — попробуй объяснить нам все четко и понятно.
— Ничего страшного, просто недоразумение. Это должно быть просто провокация.
— От тебя пахнет больницей, — сказал Кеди Вук, — Они что, были докторами? Эти пьяные туристы с которыми ты связался: они часом, не доктора?
— Мне надо домой, — сказал Арлес, — Поговорим об этом позже.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Бодвин Вук отвернулся от окна и подошел к своему стулу. Он указал на другой стул Глауену.
— Ну, что, сержант Клаттук! Что вы можете мне рассказать?
— Я не подготовил никакого доклада, сэр, — ответил Глауен.
— Правда? А мне казалось, что вы породнились с Дерзкими Львами.
— Это так. Я внимательно наблюдаю за ними и прислушиваюсь ко всем их разговорам. Разговоров много, но на самом деле их никто серьезно не воспринимает. Так что ничего важного я пока не узнал.
— Никаких непристойных сплетен? Никаких оскорбительных анекдотов? У меня ведь католический вкус.
— Ничего такого, что было бы достойно доклада, сэр.
— Я ведь спрашиваю тебя не из-за любви к остренькому, — сказал Бодвин Вук, — Я всегда надеюсь услышать какое-нибудь неосторожное высказывание, или просто фразу, даже может быть слово, которое поможет открыть тайну. Я не знаю, что это будет за фраза или слово, но я сразу определю их, когда услышу, и вот ради такой фразы или слова ты и должен быть все время настороже.
— Я не спускаю с них глаз, сэр.
— Это хорошо. А теперь насчет Арлеса; так что же конкретно произошло в ту ночь?
— Разве Хранитель не обсуждал это с вами? — с удивлением взглянул на шефа Глауен.
Бодвин Вук уставился своими желтыми глазами на другой конец стола, но Глауен уже давно изучил манеру поведения своего шефа, поэтому сразу же вжал голову в плечи.
— Он вполне определенно рассказал о том, что имело место, — отчеканил Вук. — Но так как в этом была замешана его дочь, то я не стал настаивать на деталях. Так опишите же мне подробно, что там произошло.
— Это началось на занятиях в Лицее, — сказал Глауен, — Арлес услышал, что Вейнесс иногда ходит гулять по ночам, при этом она ходит на берег и даже купается. Эта мысль заинтересовала Арлеса. В тот же вечер он прихватил плащ и маску и направился по Прибрежной дороге к Речному домику. Он наткнулся на Вейнесс, купающуюся в лагуне и напал на нее. Похоже, это занятие ему нравится. Во всяком случае, некто, кто пожелал остаться неизвестным, проследовал за ним до Речного домика, и остановил его прежде чем он успел сделать нечто худшее, чем просто напугать до смерти Вейнесс.
— И как же эта неизвестная особа сумела совершить такой подвиг?
— Он ударил Арлеса дубинкой по голове.
— Ха, ха! Так значит Арлес до сих пор гадает, кто же это остановил его галантные маневры?
— Он, возможно, подозревает, что это Мило, что меня вполне устраивает.
Бодвин Вук кивнул.
— Хранитель полагает, что у Арлеса не было намерения убивать девушку: у него был с собой мешок, который он собирался одеть ей на голову, а так же нервно-паралитический газ. Эти предметы, по словам Хранителя, спасли его жизнь.
— Возможно и так, Но раз уж она узнала его, то он бы обязательно ее убил. Вспомните Сессили Ведер.
— Не гони лошадей! В данном случае вина Арлеса доказана. А в случае с Сессили Ведер он всего лишь главный подозреваемый.
— На мой взгляд, больше, чем подозреваемый.
— Не буду с тобой спорить.
— А что теперь будет с Арлесом? — спросил Глауен, — У бюро есть какая-то официальная позиция?
— Дело закрыто, — сказал Бодвин Вук, — Согласно мнению Хранителя он был достаточно наказан, а все остальное будет уже превышением наказания.
— И его даже не изгонят из Дома Клаттуков?
— А на каком основании? И кто выдвинет обвинения? А, что самое главное, кто будет связываться со Спанчеттой?
— На данный момент он болтается по округе так, как будто ничего не случилось, — с отвращением сказал Глауен, — Я не могу этого вынести.
— Ты должен научиться управлять своими эмоциями. Это будет хорошей учебой для тебя. Когда Дерзкие Львы собираются на экскурсию в Йипи-Таун?
— Во время каникул в середине семестра. Но я не поеду.
Бодвин Вук покачал пальцем.
— Вот в этом ты не прав! Это одна из основных причин почему ты стал Дерзким Львом, — он залез в ящик письменного стола, достал оттуда сложенный листок бумаги и разложил его на столе, — Это план Йипи-Тауна, на который нанесены все детали, которые мы смогли достать. Вот док, а вот гостиница «Аркадия». Эти голубые отметки — каналы. Как ты заметил, они все выходя в океан или в проходы между приграничными островами. Отмеченная розовым площадь это Каглиоро или Горшок. Все эти проходы и каналы имеют свои названия, но почему-то каждый йип называл нам их по-разному.
— Теперь… — Бодвин Вук похлопал по другому участку карты, — …вот Дворец Кошечки. Обрати внимание на эту серую область сразу за доком. Она, по чистой случайности, находится как раз за отелем. Йипи очень скрытны в отношении ее, а мы очень хотим узнать, что там происходит. Как от всех Дерзких Львов от тебя ожидают недисциплинированности и готовы к любым твоим выходкам, поэтому у тебя будет больше свободы, чем у обычных посетителей: возможно вполне достаточно, чтобы ты что-нибудь выяснил. Но на самом деле, это не так-то уж и просто, а может быть и довольно опасно, но эту работу надо сделать. Ну, что ты на это скажешь?
— Я сделаю все, что в моих силах.
— А я большего и не ожидаю. Естественно, кроме Шарда, никому об этом задании не говори.
— Слушаюсь, сэр.
Вейнесс и Мило, игнорировали присутствие Арлеса и вели себя как обычно. Какое-то время Вейнесс сопровождал шепоток и скрытые взгляды, вызванные диким объяснением Арлеса о происхождении синяка у него под глазом, но скандал затих сам по себе.
Вейнесс продолжала избегать Глауена или по крайней мере, так это казалось. Как ни старался, он так и не смог найти объяснения этому. Однажды, когда Мило не пришел в школу, Глауен пошел провожать ее домой. Какое-то время она держала его на расстоянии вытянутой руки, а разговоре ограничивалась школьными делами и шутками, но наконец Глауен не выдержал. Он поймал ее руку и быстро развернул ее так, что она оказалась лицом к нему.
— Глауен! — воскликнула она, сдерживая смех, — Хорошо что я подпрыгнула, а то бы мне пришлось сделать кульбит с переворотом! Ты этого хотел?
— Я хочу знать, почему ты так странно себя ведешь.
— Пожалуйста, Глауен, не надо сердится, — попробовала уклониться от разговора Вейнесс, — Не так-то просто в эти дни быть в моей шкуре.
— Никто бы об этом не догадался. Глядя на тебя этого не скажешь.
— У меня нет недостатка в помощи, — улыбнулась она, — Мать готовит меня к красивой и достойной жизни. Ты хочешь, чтобы я стала полноправным членом Дома Клаттуков, готовой на все, не боящейся скандалов или осуждения.
— Да, и это дает настоящее чувство свободы!
— Но есть и еще кое-кто, оказывающий на меня гораздо большее влияние. И этот кто-то направляет меня совершенно в другом направлении, давая мне советы, которые я не могу игнорировать.
— О? И кто же это такой?
— Я сама.
Спустя какой-то момент, Глауен спросил:
— И какие же советы ты даешь сама себе?
Вейнесс отвернулась, они шли на юг по Прибрежной дороге.
— Это касается вещей, которые я никогда раньше не упоминала, и не хочу этого делать теперь.
— Почему же нет? Это секрет или какая-нибудь тайна?
— Это нечто такое, о чем я узнала, когда мы с Мило были на Земле и это оказало на меня большое влияние. Как только я кончу учиться, я собираюсь снова поехать на Землю. С Мило, если он согласится.
Сияние Сирены внезапно стало не таким ярким и жизнерадостным.
— Ты когда-нибудь посвятишь меня в эти свои планы?
— Я еще не задумывалась об этом.
— И поэтому ты хочешь разорвать наши отношения?
Вейнесс от души рассмеялась.
— Странная логика! Я ничего подобного не говорила! По крайней мере, причина не в этом. На самом деле никакой причины нет, если не считать того, что я себя знаю и боюсь.
— Чего же ты боишься?
— На Штроме к любовным делам относятся очень внимательно, — уклончиво ответила она, — Даже просто сидеть с кем-нибудь в уголке, пить чай и есть пирожные, уже считается чем-то значительным.
— Мы еще не дошли даже до этой стадии, — мрачно заметил Глауен.
Возможно, его предосторожности и были преувеличены. Арлес не обращал внимания ни на какие посторонние детали, какое, в конце концов, это имеет к нему отношение? Он чувствовал величие от своей силы. Все предосторожности были приняты; ему было нечего бояться. Если спросят швейцара, то он ответит, что Арлес весь вечер был дома. Скрытый под плащом и маской он прошел по городу, как бог ; сильное и таинственное существо, герой из легенды. У него также есть хитроумные устройства, которые он может использовать, если потребуется, хотя сегодня ночью он вышел без какого-то специального плана… «на охоту», как он это сам назвал. И сегодня он уже добился хорошего результата. Он наклонился вперед, алчный и нетерпеливый, весь поглощенный бледными проблесками обнаженного тела в темной воде.
Купальщицей была Вейнесс. Она лежала на спине, глядя на звезды. Арлес начал тяжело дышать сквозь стиснутые зубы.
Вейнесс ударила ногой, взбаламутив воду и повернула к доку, где оставила платье, сандалии и полотенце. А вдоль берега крался Арлес, следя за каждым ее движением. Она уже собирается выйти из воды, самый подходящий момент. Ха! Разве есть какой-то выбор? Разве может сдержать себя мужчина, доведенный до такой степени возбуждения!
Вейнесс поднялась по лестнице на док, и на какое-то время остановилась, глядя на воду, давая возможность каплям воды струиться с ее тела, Лорка и Песня покрыли ее кожу великолепным рубиновым светом.
Вейнесс взяла полотенце, вытерла волосы, лицо, руки, грудь и живот, несколько раз провела полотенцем по бедрам, затем накинула на плечи платье и сунула ноги в сандалии. Она начала спускаться из дока.
За ее спиной мелькнула тень и попыталась набросить ей на голову просторный мешок. Вейнесс удивленно вскрикнула, вскинула руки и отпихнула мешок, который упал на землю. Оглянувшись, Вейнесс увидела темную фигуру в плаще и маске. Ноги ее подкосились и она оперлась на док.
Темная фигура сделала шаг вперед и заговорили хриплым шепотом.
— Извини, что напугал тебя, но другого пути нет.
Вейнесс изо всех сил старалась говорить твердо.
— Другого пути для чего?
— А ты не знаешь? Да, конечно же знаешь. Именно для этого девушки и созданы.
Не смотря на все приложенные усилия голос Вейнесс слегка дрожал.
— Не говори ерунды. Это же ты, Арлес, правда? В этом костюме ты выглядишь довольно глупо.
— Не имеет значения, кто я такой и как выгляжу, — в громком шепоте начали проскакивать нотки раздражения, — Это не имеет никакого значения.
— Ну ладно, я не знаю, что ты там задумал, но у меня совершенно не то настроение. И вообще, ты совершенно неприлично себя ведешь. Так что спокойной ночи и не надо больше приходить сюда, чтобы меня пугать.
Она попыталась уйти, но Арлес поймал ее за руку.
— Не так быстро, мы ведь еще даже не начали. Пойдем-ка вон туда на травку, там твоей прекрасной спинке будет поудобней.
Вейнесс отпрянула.
— Арлес, ты что, с ума сошел? Ты не сможешь это сделать и избежать наказания!
— Как избежать наказания давно известно, — возразил Арлес, — Может быть это тебе так понравится, что ты будешь каждый вечер приходить сюда, чтобы получить еще.
Вейнесс ничего не ответила. Арлес протянул руку и сорвал с нее платье.
— А я был прав, — причмокнул он, — У тебя хорошая фигура. А это что такое, — он дотронулся до ее груди, — Я вообще-то предпочитаю, чтобы они были побольше, но тебе и такие идут. Ну, давай, пошли вон туда, и не вздумай кричать, так как я знаю, как остановить такую глупость. Показать?
— Не надо.
Тем не менее Арлес витиевато взмахнул руками и нажал большим пальцем на пару чувствительных точек у нее под челюстью. Вейнесс дернулась назад и на мгновение обмякла. Она попыталась бежать, но Арлес уже набросился на нее и повалил на землю.
— А теперь лежи здесь! И не вздумай двигаться! — он расстелил платье и перетащил ее на него, — Ну вот, очень мило, правда? Ну, и что ты обо всем этом думаешь?
— Пожалуйста, отпусти меня домой!
— Неверный ответ! — голос Арлеса был наполовину шутливым, наполовину угрожающим, — Такие девушки, как ты требуют внимания; недаром ты бегаешь полуголой, чтобы обратить на себя внимание.
Он наклонился и начал ласкать ее тело. Вейнесс уставилась на звезды, поражаясь, как Арлес осмелился на такое. Если только он не… Ее мозг отказывался облачить эту мысль в слова.
Арлес отбросил в сторону свой плащ, спустил брюки и навис над ней. Из тени вперед выступила темная фигура. Свистящий звук, потом глухой удар и Арлес без чувств упал лицом вниз.
Глауен наклонился и поставил Вейнесс на ноги.
— Теперь все в порядке. Это Глауен.
— Ох, Глауен…, — она прижалась к нему и начала плакать, в то время, как он пытался ее успокоить.
— Вейнесс, бедная Вейнесс! Ты в безопасности, теперь все хорошо! Не плачь.
— Я не могу ничего с собой поделать. Я думала, он собирается убить меня.
— У него не осталось бы другого выбора.
Глауен поднял ее платье.
— Одевай его и иди к отцу. Сможешь?
— Будет лучше, если ты пойдешь со мной.
Глауен взглянул на подергивающееся тело. На поясе у Арлеса висел нож, которым Глауен нарезал полоски ткани из плаща и ими связал ему колени и руки.
— Ну вот! Это задержит его, по крайней мере, на несколько минут, — он взглянул на Вейнесс, — Ты в порядке?
— Да.
— Тогда пошли.
Глауен взял ее за руку и они начали подниматься по тропинке, ведущей к Речному домику. Через пять минут Эгон Тамм и Мило с ручным фонарем спустились по тропинке и обнаружили Арлеса, пытающегося освободиться от пут. При приближении двух мужчин Арлес остановил свои попытки и, ослепленный светом, заморгал.
— Эй, кто вы такие? — проворчал он, — Прекратите слепить меня своим чертовым фонарем и развяжите меня. И что только здесь творится! На меня напали и меня ранили!
— Какая жалость, — сказал Мило.
— Освободи его, — мрачно сказал Эгон Тамм и пока Мило возился с веревками, светил ему фонарем.
Арлес неуверенно поднялся на ноги.
— Очень скверная ситуация, когда я хотел помочь Вейнесс, на меня кто-то напал. Думаю, нам всем вместе надо осмотреть берег.
— Я бы хотел осмотреть твои карманы. Выверни-ка их.
— Постойте! Минуточку! — начал было возмущаться Арлес, — По какому праву…
Эгон Тамм махнул фонарем в сторону Мило.
— Проверь его карманы.
— Ну ладно, — проворчал Арлес, — Вот! У меня с собой всего лишь несколько предметов, личного характера…
— Иди домой, — сказал Эгон Тамм, — И не вздумай покидать Араминту. Я решу, что с тобой делать, когда успокоюсь.
Арлес развернулся и поковылял в ночь. А Эгон Тамм и Мило вернулись в речной домик. Вейнесс и Глауен сидели на диванчике и пили чай, который им подала Кора Тамм.
Эгон тоже взял чашечку чая и мрачно посмотрел на Глауена.
— Я очень благодарен вам, молодой человек, за своевременную помощь. Но меня удивляет, что вы в полной готовности оказались поблизости, когда она потребовалась.
— Другими словами вас интересует почему я слонялся по берегу, в то время, когда ваша дочь купалась обнаженной? — сказал Глауен.
— Вы очень правильно поставили вопрос, — криво улыбнулся Эгон.
— Вы имеете полное право задать такой вопрос. Как вы, наверное, помните, была убита Сессили Ведер.
— Я очень хорошо помню это несчастье.
— Арлес был тогда главным подозреваемым, но ничего толком доказать так и не сумели. Когда Вейнесс рассказывала в классе, что любит гулять по ночам в одиночестве, Арлес проявил необычный интерес. Вечером я решил понаблюдать за ним. Он пошел в свою спальню и оттуда тихонько по крыше выбрался наружу. Я последовал за ним до самого берега, а потом дальше вдоль лагуны. Вот вам и объяснение происшедшего.
Вейнесс взяла его руку и сжала ее.
— По крайней мере я очень благодарна Глауену.
— Моя дорогая, я тоже ему очень благодарен. Но позвольте мне задать еще один вопрос: Когда Арлес начал вести себя так подозрительно, то почему вы не воспользовались телефоном и не предоставили мне возможность решить это недоразумение?
Глауен только усмехнулся.
— Сэр, если я попытаюсь ответить на этот вопрос, то вы можете счесть меня очень грубым. Вы можете попробовать сами ответить на него.
— Сдается мне, что вы действовали несколько загадочно, — сказал Эгон Тамм, — Кора, ты поняла на что он намекает?
— Понятия не имею. Твои слова кажутся намного разумней.
Вейнесс рассмеялась.
— Но только не с точки зрения Глауена. Хотите узнать почему?
— Конечно! — ответила Кора Тамм, — Иначе для чего же мы подняли этот вопрос?
— Тогда я вам все объясню. Глауен прекрасно представлял в каком ключе будет происходить этот разговор. Допустим, на его звонок ответила мама. Глауен старается подобрать нужные слова, чтобы объяснить ей, что по его мнению кто-то собирается напасть на меня. На это ты отвечаешь: «Что опять за ерунда какая-то? Вам не кажется, молодой человек, что вы слишком впечатлительны?» На это Глауен отвечает: «Я так не думаю, миледи». Таким образом после нелюбезного разговора, мне запрещают идти купаться, а папа идет осматривать берег. Он идет с фонарем, которым светит во все стороны; Арлес все это видит и возвращается домой. Папа ничего не находит и возвращается домой раздраженным. Он обвиняет Глауена в том, что тот поднял ложную тревогу, и с этого момента при упоминании его имени следует фраза: «А, это тот истеричный молодой человек из Дома Клаттуков». Вот вам и ответ на ваш вопрос, и думаю, что я разъяснила все не хуже Глауена.
— Это все так? — Эгон Тамм строго посмотрел на Глауена.
— Боюсь, что да, сэр.
Эгон Тамм рассмеялся и его лицо смягчилось.
— В таком случае, похоже, нам придется согласиться. Теперь я понимаю, что вы вели себя правильно, и я на самом деле вам очень благодарен.
— Не будем больше об этом. А теперь мне надо идти домой. И последнее: мне бы очень не хотелось, чтобы в связи с этим случаем упоминалось мое имя, в противном случае у меня могут возникнут некоторые трудности в доме Клаттуков.
— Ваше имя ни в коем случае не будет упоминаться.
Вейнесс проводила Глауена до двери. На пороге она обняла его и сказала:
— Я даже не буду пытаться благодарить тебя.
— Конечно не надо! Ты только подумай, как бы я себя чувствовал, если бы с тобой что-нибудь случилось!
— А мне бы при этом каково было!
Поддавшись внезапному порыву, она повернулась к нему и поцеловала в губы.
— Это всего лишь из благодарности? — спросил Глауен.
— Не совсем.
— Повтори, а потом расскажи какая часть, что означает.
— Мама идет. Ей тоже, наверное, хочется это узнать. Спокойной ночи, Глауен.
9
Арлес вернулся домой за час до полуночи и обнаружил там ожидающую его Спанчетту. По дороге домой внимание Арлеса было отвлечено на другие вещи и он не подготовил заранее версию ночных событий, поэтому ему пришлось импровизировать на ходу, в то время как Спанчетта смотрела на него каменным взглядом.Спанчетта не стала скрывать своего скептицизма.
— Пожалуйста, Арлес, это оскорбительно, когда тебе врут, но еще более оскорбительно, когда тебя принимают за полудурка. Я нахожу твою историю очень странной. Насколько я поняла из твоего рассказа, ты назначил на берегу свидание девушке, собираясь помощь ей с уроками. Кстати, кто эта девушка? Опять эта ужасная Друсилла?
— Она совсем не ужасная и она не ходит в Лицей, — пробормотал Арлес, — Она сейчас в отъезде с театральной труппой.
— Ладно, тогда кто же эта девушка?
Арлес где-то слышал, что самая лучшая ложь должна впитывать в себя как можно больше правды.
— Ну, если тебе так уж надо это знать, то это была Вейнесс Тамм из Речного домика. По правде говоря, она несколько легкомысленна… но при этом, конечно, очень избирательна.
— Хмм, — сказала Спанчетта, — настолько избирательна, что намяла тебе бока и поставила под глазом этот ужасный синяк?
— Вовсе не так. Когда я пришел на берег, то обнаружил, что к ней пристают два подвыпивших туриста, и она оказалась в затруднительном положении. Я вмешался и моментально поставил их на место, но при этом успел и сам получить один или два удара. Думаю, мне придется остаться дома, пока не пройдет синяк и не спадет опухоль с лица.
— Ну уж нет, — заявила Спанчетта, — Ты просто не можешь позволить себе такую роскошь, как очередной пропуск школы.
— Я же выгляжу ужасно! Что я скажу, когда мне начнут задавать вопросы?
— Очевидно, ты все равно никому не собираешься говорить правду, — пожала плечами Спанчетта, — Скажи, что ты упал с кровати. Или скажи, что играл в бейсбол с бабушкой.
Таким образом, Арлес утром через пень колоду поплелся в школу и, конечно, как он и боялся, его внешность сразу же привлекла внимание. Когда ему задавали вопросы, он последовал совету Спанчетты и отвечал, что упал с кровати.
Вейнесс и Мило пришли в Лицей как обычно, но никакого внимания на Арлеса не обращали. После занятий по социальной антропологии, Арлес подождал Вейнесс в холле. Она ни слова ни говоря прошла мимо, но он окликнул ее.
— Вейнесс, я хочу тебе кое-что сказать.
— Как хочешь, но постарайся покороче.
— Ты же не приняла всерьез мою выходку прошлой ночью!
Вейнесс прикусила губы и отвернулась.
— На твоем бы месте, я постеснялась возвращаться к этому, — коротко сказала она.
— Ну, в какой-то мере, мне конечно, стыдно. Но, похоже, я вчера несколько перевозбудился, так сказать, — он выдавил из себя жалкую улыбку, — Сама, наверное знаешь, как это бывает.
— Думаю, ты собирался убить меня.
— Какая ерунда! — возмутился Арлес, — Что за фантастическая идея!
— Какая есть, — ответила Вейнесс, вздрогнув всем телом, — Я больше не хочу с тобой говорить.
— Один последний вопрос! Прошлой ночью меня кто-то ударил. Кто это был?
— А зачем тебе это?
— Ха! И ты еще спрашиваешь? Это был трусливый поступок! Взгляни на мой глаз!
— Можешь высказать все свое возмущение моему отцу. Ты его вскоре увидишь.
— Я не собираюсь встречаться с твоим отцом, — простонал Арлес, — Насколько я понимаю, дело закрыто.
Вейнесс просто пожала плечами и пошла дальше.
Двумя днями позже, во время большой перемены, Арлес выходя из кафетерия столкнулся с двумя Натуралистами в военной форме. Побледнев, Арлес начал переводить взгляд с одного на другого.
— Что вам надо?
— Вы Арлес Клаттук?
— Ну и что?
— Следуйте за нами.
Арлес отпрянул назад.
— Минуточку! Это еще куда? И зачем?
— Вы будете доставлены в Речной домик, где с вами поступят согласно закону.
Арлес сделал еще один шаг назад и попытался возмутиться.
— Это станция Араминта! Ваши законы здесь не действуют!
— Законы Общества распространяются на весь Кадвол. Идемте.
Несмотря на попытки протестовать и сопротивляться, Арлес был усажен в самоходный вагон и отправлен в Речной домик. Спанчетта, узнав о случившемся, сразу же позвонила Главе Дома Фратано, затем Бодвину Вуку, но в результате обоих звонков узнала только то, что оба были вызваны в Речной домик. Оба руководителя Араминты вернулись около полудня. Оба в разговоре со Спанчеттой постарались убедить ее, что Арлес может считать себя счастливчиком; его остановили за шаг до крупного преступления.
Позже на станцию Араминта вернулся и Арлес, его высадили из вагончика прямо на площади. Он выглядел бледным и подавленным, и от него пахло антисептиком. Как только Арлеса высадили, группа Дерзких Львов при первом же удобном случае подошла к нему.
— Так где же ты был, и что они от тебя хотели? — воскликнул Клойд Диффин.
— Господи, какая грязная история, — критически заметил Кайпер.
— И все это из-за того, что ты отметелил двух пьяных туристов? — проблеял Шугарт, — Сомнительно, сказал бы я!
— Все намного сложнее, — пробормотал Арлес, — Я сейчас не хочу об этом говорить… Во всяком случае, все это чистый блеф. Я в этом уверен. Они никогда бы не посмели ничего мне сделать.
— Сам видишь, тебя заносит из стороны в сторону, — заметил Утер, — попробуй объяснить нам все четко и понятно.
— Ничего страшного, просто недоразумение. Это должно быть просто провокация.
— От тебя пахнет больницей, — сказал Кеди Вук, — Они что, были докторами? Эти пьяные туристы с которыми ты связался: они часом, не доктора?
— Мне надо домой, — сказал Арлес, — Поговорим об этом позже.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
По вызову Бодвина Вука Глауен явился в здание бюро В, где его тут же направили к двери в конце небольшого коридора. Пожилой клерк задал ему пару вопросов, после чего разрешил пройти в личный кабинет Бодвина Вука; в комнату с высоким потолком, стены которой были затянуты зеленым сукном и отделаны деревянными панелями. На столе под стеклом лежал десяток старых фотографий.Бодвин Вук отвернулся от окна и подошел к своему стулу. Он указал на другой стул Глауену.
— Ну, что, сержант Клаттук! Что вы можете мне рассказать?
— Я не подготовил никакого доклада, сэр, — ответил Глауен.
— Правда? А мне казалось, что вы породнились с Дерзкими Львами.
— Это так. Я внимательно наблюдаю за ними и прислушиваюсь ко всем их разговорам. Разговоров много, но на самом деле их никто серьезно не воспринимает. Так что ничего важного я пока не узнал.
— Никаких непристойных сплетен? Никаких оскорбительных анекдотов? У меня ведь католический вкус.
— Ничего такого, что было бы достойно доклада, сэр.
— Я ведь спрашиваю тебя не из-за любви к остренькому, — сказал Бодвин Вук, — Я всегда надеюсь услышать какое-нибудь неосторожное высказывание, или просто фразу, даже может быть слово, которое поможет открыть тайну. Я не знаю, что это будет за фраза или слово, но я сразу определю их, когда услышу, и вот ради такой фразы или слова ты и должен быть все время настороже.
— Я не спускаю с них глаз, сэр.
— Это хорошо. А теперь насчет Арлеса; так что же конкретно произошло в ту ночь?
— Разве Хранитель не обсуждал это с вами? — с удивлением взглянул на шефа Глауен.
Бодвин Вук уставился своими желтыми глазами на другой конец стола, но Глауен уже давно изучил манеру поведения своего шефа, поэтому сразу же вжал голову в плечи.
— Он вполне определенно рассказал о том, что имело место, — отчеканил Вук. — Но так как в этом была замешана его дочь, то я не стал настаивать на деталях. Так опишите же мне подробно, что там произошло.
— Это началось на занятиях в Лицее, — сказал Глауен, — Арлес услышал, что Вейнесс иногда ходит гулять по ночам, при этом она ходит на берег и даже купается. Эта мысль заинтересовала Арлеса. В тот же вечер он прихватил плащ и маску и направился по Прибрежной дороге к Речному домику. Он наткнулся на Вейнесс, купающуюся в лагуне и напал на нее. Похоже, это занятие ему нравится. Во всяком случае, некто, кто пожелал остаться неизвестным, проследовал за ним до Речного домика, и остановил его прежде чем он успел сделать нечто худшее, чем просто напугать до смерти Вейнесс.
— И как же эта неизвестная особа сумела совершить такой подвиг?
— Он ударил Арлеса дубинкой по голове.
— Ха, ха! Так значит Арлес до сих пор гадает, кто же это остановил его галантные маневры?
— Он, возможно, подозревает, что это Мило, что меня вполне устраивает.
Бодвин Вук кивнул.
— Хранитель полагает, что у Арлеса не было намерения убивать девушку: у него был с собой мешок, который он собирался одеть ей на голову, а так же нервно-паралитический газ. Эти предметы, по словам Хранителя, спасли его жизнь.
— Возможно и так, Но раз уж она узнала его, то он бы обязательно ее убил. Вспомните Сессили Ведер.
— Не гони лошадей! В данном случае вина Арлеса доказана. А в случае с Сессили Ведер он всего лишь главный подозреваемый.
— На мой взгляд, больше, чем подозреваемый.
— Не буду с тобой спорить.
— А что теперь будет с Арлесом? — спросил Глауен, — У бюро есть какая-то официальная позиция?
— Дело закрыто, — сказал Бодвин Вук, — Согласно мнению Хранителя он был достаточно наказан, а все остальное будет уже превышением наказания.
— И его даже не изгонят из Дома Клаттуков?
— А на каком основании? И кто выдвинет обвинения? А, что самое главное, кто будет связываться со Спанчеттой?
— На данный момент он болтается по округе так, как будто ничего не случилось, — с отвращением сказал Глауен, — Я не могу этого вынести.
— Ты должен научиться управлять своими эмоциями. Это будет хорошей учебой для тебя. Когда Дерзкие Львы собираются на экскурсию в Йипи-Таун?
— Во время каникул в середине семестра. Но я не поеду.
Бодвин Вук покачал пальцем.
— Вот в этом ты не прав! Это одна из основных причин почему ты стал Дерзким Львом, — он залез в ящик письменного стола, достал оттуда сложенный листок бумаги и разложил его на столе, — Это план Йипи-Тауна, на который нанесены все детали, которые мы смогли достать. Вот док, а вот гостиница «Аркадия». Эти голубые отметки — каналы. Как ты заметил, они все выходя в океан или в проходы между приграничными островами. Отмеченная розовым площадь это Каглиоро или Горшок. Все эти проходы и каналы имеют свои названия, но почему-то каждый йип называл нам их по-разному.
— Теперь… — Бодвин Вук похлопал по другому участку карты, — …вот Дворец Кошечки. Обрати внимание на эту серую область сразу за доком. Она, по чистой случайности, находится как раз за отелем. Йипи очень скрытны в отношении ее, а мы очень хотим узнать, что там происходит. Как от всех Дерзких Львов от тебя ожидают недисциплинированности и готовы к любым твоим выходкам, поэтому у тебя будет больше свободы, чем у обычных посетителей: возможно вполне достаточно, чтобы ты что-нибудь выяснил. Но на самом деле, это не так-то уж и просто, а может быть и довольно опасно, но эту работу надо сделать. Ну, что ты на это скажешь?
— Я сделаю все, что в моих силах.
— А я большего и не ожидаю. Естественно, кроме Шарда, никому об этом задании не говори.
— Слушаюсь, сэр.
2
Школьные занятия продолжались. Арлес, ни с кем не разговаривая, посещал занятия, и опять сумел избежать отчуждения.Вейнесс и Мило, игнорировали присутствие Арлеса и вели себя как обычно. Какое-то время Вейнесс сопровождал шепоток и скрытые взгляды, вызванные диким объяснением Арлеса о происхождении синяка у него под глазом, но скандал затих сам по себе.
Вейнесс продолжала избегать Глауена или по крайней мере, так это казалось. Как ни старался, он так и не смог найти объяснения этому. Однажды, когда Мило не пришел в школу, Глауен пошел провожать ее домой. Какое-то время она держала его на расстоянии вытянутой руки, а разговоре ограничивалась школьными делами и шутками, но наконец Глауен не выдержал. Он поймал ее руку и быстро развернул ее так, что она оказалась лицом к нему.
— Глауен! — воскликнула она, сдерживая смех, — Хорошо что я подпрыгнула, а то бы мне пришлось сделать кульбит с переворотом! Ты этого хотел?
— Я хочу знать, почему ты так странно себя ведешь.
— Пожалуйста, Глауен, не надо сердится, — попробовала уклониться от разговора Вейнесс, — Не так-то просто в эти дни быть в моей шкуре.
— Никто бы об этом не догадался. Глядя на тебя этого не скажешь.
— У меня нет недостатка в помощи, — улыбнулась она, — Мать готовит меня к красивой и достойной жизни. Ты хочешь, чтобы я стала полноправным членом Дома Клаттуков, готовой на все, не боящейся скандалов или осуждения.
— Да, и это дает настоящее чувство свободы!
— Но есть и еще кое-кто, оказывающий на меня гораздо большее влияние. И этот кто-то направляет меня совершенно в другом направлении, давая мне советы, которые я не могу игнорировать.
— О? И кто же это такой?
— Я сама.
Спустя какой-то момент, Глауен спросил:
— И какие же советы ты даешь сама себе?
Вейнесс отвернулась, они шли на юг по Прибрежной дороге.
— Это касается вещей, которые я никогда раньше не упоминала, и не хочу этого делать теперь.
— Почему же нет? Это секрет или какая-нибудь тайна?
— Это нечто такое, о чем я узнала, когда мы с Мило были на Земле и это оказало на меня большое влияние. Как только я кончу учиться, я собираюсь снова поехать на Землю. С Мило, если он согласится.
Сияние Сирены внезапно стало не таким ярким и жизнерадостным.
— Ты когда-нибудь посвятишь меня в эти свои планы?
— Я еще не задумывалась об этом.
— И поэтому ты хочешь разорвать наши отношения?
Вейнесс от души рассмеялась.
— Странная логика! Я ничего подобного не говорила! По крайней мере, причина не в этом. На самом деле никакой причины нет, если не считать того, что я себя знаю и боюсь.
— Чего же ты боишься?
— На Штроме к любовным делам относятся очень внимательно, — уклончиво ответила она, — Даже просто сидеть с кем-нибудь в уголке, пить чай и есть пирожные, уже считается чем-то значительным.
— Мы еще не дошли даже до этой стадии, — мрачно заметил Глауен.