Страница:
— Что ты делаешь! — закричал Мутис, — Отойди, а то будет хуже!
Агенты ИПКЦ прорвались в вестибюль.
— Ну-ка, живо пригласи сюда Орден Заа, да поторапливайся!
— И как мне вас представить? — мрачно поинтересовался Мутис.
— Иди, Мутис! — рассмеялся Глауен, — Ты прекрасно понимаешь кто и зачем ее зовет. Это отряд ИПКЦ и у вас очень серьезные неприятности.
Мутис удалился и вскоре вернулся с Заа. Та остановилась в начале каменного прохода и осмотрела прибывших. На этот раз она была в тех же одеждах, в которых Глауен видел ее в первый раз. Она заметила его присутствие и задержала на нем взгляд секунды на три.
— Если помнишь, — сказал Глауен, — я тебя предупреждал, что ты не можешь задержать офицера ИПКЦ и остаться безнаказанной. Настало время, когда ты увидишь, что я был прав.
— Какие у вас здесь дела? — резко спросила Заа Плока, — Быстренько закругляйтесь и убирайтесь!
— Глауен уже намекнул на ваши серьезные неприятности, — заметил Плок, — А мы не спешим, так как собираемся проделать тщательную работу.
— Что вы имеете в виду? Вы понимаете, что вторглись в Семинарию Мономантики?
— Ты меня успокоила! — заверил ее Плок, — Это именно тот адрес, который нам и нужен, так что мы не совершили непоправимой ошибки. С настоящего момента ты и остальные члены Семинарии находитесь под арестом, по обвинению в преступных действиях в отношении капитана Глауена Клаттука. Прикажи всем собраться здесь.
Заа не пошевелилась, чтобы исполнить приказание.
— Сюда ваша юрисдикция не распространяется, — хладнокровно заявила она, — Мы живем по законам страны Лативлер. Или вы сейчас же уходите, или вы становитесь нарушителями закона.
— Я сказал живо! — потерял терпенье Плок, — Если ты сейчас же не подчинишься моему приказу, мои люди свяжут тебя и вытащат наружу.
Заа пожала плечами и повернулась к Мутису:
— Объяви общий сбор у входа.
Заа попыталась покинуть помещение.
— Ты куда? — спросил ее Глауен.
— Не твое дело.
— Ответь, пожалуйста, на вопрос, — вмешался Плок.
— Мне надо сделать кое-какие личные дела.
— Иди с ней и проследи, чтобы она не уничтожила никаких записей, — сказал Плок одному из своих подчиненных.
— Тогда я подожду, — сказала Заа.
Мономантики спустились вниз и вышли наружу, щурясь от утренних лучей Зонка.
— Это все? — спросил Плок Заа.
— Все здесь? — спросила Заа, взглянув в сторону Мутиса.
— Все.
— Здесь было совершено преступление, — обратился Плок к собравшимся, — Его полный смысл мне еще не ясен, но нет никакого сомнения, что преступление довольно серьезное. На каждом из вас лежит часть вины. Не играет роли то, что кто-то не принимал активного участия в содеянном, или кого-то это не касалось, или то, что кто-то был занят своими делами. В той или иной степени виноваты все, и все должны понести соответствующее наказание.
Глауен с растущим беспокойством всматривался в лица собравшихся.
— На мой взгляд, здесь не хватает, по крайней мере, одного человека, — сказал он, — Где Лило?
Никто ничего не ответил и Глауену пришлось адресовать этот вопрос непосредственно Заа:
— Где Лило?
— Ее здесь нет, — с холодной улыбкой ответила Заа.
— Это я и так вижу. Где она?
— Мы не обсуждаем наши внутренние дела с посторонними.
— Я не собираюсь ничего обсуждать. Я требую ответа на поставленный вопрос. Где Лило?
— Я не имею права давать такую информацию.
Один из Мономантиков, молодой юноша, стоявший несколько в стороне, отвернулся, с таким видом, как будто испытывал отвращение.
— Скажи мне, где Лило? — обратился к нему Глауен.
Заа резко обернулась в их сторону:
— Не смей ничего говорить, Дантон.
— Я вас очень уважаю, но это полицейские офицеры высокого ранга, — безразличным тоном возразил юноша, — Я обязан отвечать на их вопросы.
— Именно так, — поддержал его Глауен, — Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
Дантон бросил косой взгляд в сторону Заа и заговорил:
— Где-то около полуночи они обнаружили, что вы исчезли. Мы все в своих комнатах слышали яростные крики и гадали, что же там произошло.
— Около полуночи, говоришь?
— Немного позже. Мне трудно сказать точно.
Где-то сразу после полуночи, когда Глауен подъезжал к Разбитому, его и настиг тот импульс смеси ярости и ненависти: вполне возможно, что это была телепатическая посылка из Семинарии, но никаких доказательств что это не случайное совпадение не было.
— И что случилось потом?
— Дантон, тебе больше не следует ничего говорить, — опять попыталась вмешаться Заа.
Но Дантон, не обращая на нее внимания монотонно продолжал:
— Поднялся большой переполох. Во всем обвинили Лило. Говорили, что это именно она принесла вам лишние простыни, и не хотели слушать никаких ее оправданий. Мутис и Фуно посадили ее в клетку. Ветер был сильный и холодный. Утром она была уже мертва. Мутис и Фуно взяли ее тело, отнесли на другую сторону холма, где находится мусорная яма и выбросили ее туда.
Глауен повернулся к Заа.
— Лило не имела никакого отношения к простыням. Я взял их два месяца тому назад, когда первый раз попал в ту комнату. Я бы уже тогда убежал, если бы меня не посадили в гробницу. Лило и понятия не имела о моих планах.
На это Заа ничего не ответила.
— Ты убила девушку, не имея для этого никаких оснований, — закончил Глауен.
— Ошибки случаются всегда и везде, — заметила Заа, продолжая стоять неподвижно, — Каждое мгновение в Сфере Гаеана происходят тысячи подобных ошибок. Они характерны для любой цивилизации.
— Может и так, — согласился Плок, — Но функции ИПКЦ заключаются в том, чтобы свести к минимуму подобные ошибки. А что касается данного случая, то мне все ясно. Ты держала пленником Глауена Клаттука, а после его побега, ты убила невинную девочку. Если верить слухам, а слухи на пустом месте не рождаются, ты убила еще и множество невинных туристов. Я прав в своем предположении?
— Мне не чего сказать по этому поводу. Ваше мнение и без этого уже сформировалось.
— Это правда, — согласился Плок, — Я уже принял решение, — теперь он обратился ко всем собравшимся, — Этот дом — рассадник заразы и должен быть очищен. Быстро соберите свои личные вещи и возвращайтесь сюда. Я отвезу вас в Фексельбург, где вина каждого будет рассмотрена в отдельности. Эта команда не относится к Мутису, Фуно и Орден Заа. Вы втроем прогуляетесь со мной на ту сторону холма к мусорной яме. Личные вещи при этом вам не понадобятся.
Фуно с печальным лицом неуверенно взглянула на Заа. Мутис мрачно стоял, погрузившись в свои мысли.
— Это полная нелепица, — резко заметила Заа, — Я еще никогда не сталкивалась с такой бессмыслицей.
— Лило, возможно, думала тоже самое, когда ее вели на смерть, — заметил Плок, — Такие идеи всегда кажутся абсурдными, когда они касаются непосредственно тебя. Однако, это ничего не меняет.
— Я хочу позвонить по телефону.
— В полицию Фексельбурга? Не стоит. Я хочу сделать им сюрприз.
— Тогда я должна написать несколько писем.
— Кому?
— Орден Кли в Строк и другим Орденам.
— Например? — спросил Глауен, стараясь говорить безразличным голосом.
— Я передумала и не буду ничего писать, — резко заявила Заа.
— Одна из них это мадам Зигони, которая живет на ранчо в мире Розалия? — быстро спросил Глауен.
— Мы и так уже слишком далеко зашли. Делайте свою грязную работу и убирайтесь.
— Практичное предложение, — согласился Плок, — Не будем разводить здесь церемоний.
Он сделал три метких выстрела.
— Ну вот, работа сделана, — сказал Плок, на какое-то мгновение задержав взгляд на трех телах.
«Как все быстро закончилось! — подумал Глауен. — Фуно больше ни о чем не думает, Мутис больше не испытывает сомнений, а Заа унесла с собой все свои знания».
Плок повернулся к изумленному Дантону:
— Оттащи эти тела в помойную яму. Возьми какую-нибудь тележку, или тачку, можешь смастерить носилки, в общем, как хочешь. Можешь взять себе в помощь двух-трех человек покрепче. Когда закончишь, присоединяйся к остальным.
Дантон принялся было исполнять приказ Плока, но Глауен остановил его.
— Почему эта лестница между вторым и третьим этажами считается опасной?
Дантон с опаской взглянул на тела, как будто пытаясь убедиться, что они его не слышат.
— Когда на третий этаж приводили кого-нибудь из посторонних и удерживали его там против его воли, а это было гораздо чаще, чем вы думаете, то Мутис натягивал вдоль верхней ступеньки провод и пропускал по нему ток. Если кто-то пытался воспользоваться лестницей, до его находили внизу с переломанными костями. Потом, не зависимо от того живой он или мертвый, его относили к помойной яме и выбрасывали туда.
— И никто не протестовал?
— Когда прилежно и внимательно изучаешь Синтораксис, то не замечаешь того, что твориться вокруг, — улыбнулся Дантон.
Глауен отвернулся.
— Занимайся трупами, — напомнил Плок Дантону.
— Хотя я и не суеверный человек, но этот шепот призраков меня определенно раздражает.
— А меня не тревожит ни Заб Зонк, ни его призрак, — заметил Глауен, — на самом деле, я даже был бы рад такой компании.
— Во всяком случае, нам надо попробовать рискнуть и подняться на третий этаж, вполне возможно, что там остался кто-то из учеников настолько погруженный в изучение Мономантики, что не слышал нашу команду.
— Сходите втроем. А с меня верхних этажей уже достаточно. Когда будете проходить мимо кухни, то погасите очаг, а то похлебка пригорит больше обычного.
Плок со своими двумя помощниками начал подниматься по лестнице. А тем временем Глауен начал обследовать первый этаж. Он обнаружил личные покои Заа и ее кабинет: огромную комнату с выкрашенными в бледно-желтый цвет стенами, обставленную лампами странной конструкции, застланную черным и зеленым коврами и с мебелью покрытой темно-красными чехлами. На полках стоял всевозможные книги, все светского содержания. Он обыскал письменный стол, но не нашел там никаких записей, адресов, писем и прочих материалов, которые могли бы его заинтересовать. И все же было очевидно, что Заа стремилась уничтожить какие-то свидетельства. Какие и где? Или они не поняли ее намерения? В выдвижном ящике стола Глауен обнаружил небольшой сейф, в котором лежала большая сумма денег. Он вынул сейф из ящика и под ним обнаружил фотографию, на которой была изображена дюжина женщин, стоящих, по всей видимости, в каком-то саду. Очевидно, фотография была сделана не на Тассадеро. Одной из женщин была Заа, правда моложе лет на десять пятнадцать. В другой женщине он узнал Сибилу. Остальные были ему неизвестны. Должно быть, здесь же находилась Кли из Строка, а также мадам Зигони из Розалии. Никаких подписей или знаков на фотографии не было. Глауен запихал фотографию во внутренний карман куртки: агентов ИПКЦ эта информация не должна была заинтересовать.
Сдерживая отвращение, Глауен обыскал личные апартаменты Заа, надеясь там найти документы, адреса, письма, фотографии или журналы. Но, как и в предыдущем случае, ничего примечательного он не обнаружил: никаких ссылок на мадам Зигони из Розалии или другое знакомое имя.
С верхних этажей спустился со своей командой Плок. Глауен отвел их посмотреть на гробницу Зонка. Там все еще, отбрасывая желтый свет на стены, горела лампа.
Глауен открыл дверь в гробницу, но так и не сумел заставить себя войти туда еще раз.
— Вот она, — сказал он, — помост, ручеек, тоннель и все прочее.
Плок осмотрел пещеру.
— Никаких сокровищ не вижу, — заявил он.
— Я тоже ничего не нашел, хотя за неимением лучшего занятия, осмотрел все очень внимательно. Никаких потайных дверей, ни вынимающихся камней, ни съезжающих панелей и никаких сокровищ.
— Но, во всяком случае, это не нашел дело, — сказал Плок, — Теперь я посмотрел на гробницу Зонка и готов к отъезду.
— Я тоже видел все, что меня интересовало, — заявил Нардюук.
— Я так же ничего не упустил, — согласился Кайлт.
— Я здесь чего только не насмотрелся, — вздохнул Глауен, — И очень хочу убраться подальше.
Глауен отвел всю компанию в кабинет Заа и вывалил на стол содержимое сейфа. Плок сосчитал деньги.
— Получается примерно девять тысяч солов, плюс-минус несколько динкет, — на какое-то мгновение он задумался, потом повернулся к Глауену, — На мой взгляд мономантики нанесли тебе большой ущерб, который трудно выразить в цифрах. Давай будем считать, что они должны тебе по тысяче за каждый потерянный месяц и тысячу за моральные страдания. За несколько секунд мы пришли к решению, которое в суде бы могло занять несколько месяцев, а за это время неизвестно чтобы могло случиться с этими деньгами. Вот вам и приговор: Семинария Мономантики должна возместить ущерб в размере трех тысяч солов.
Глауен запихал деньги в карман.
— Все кончилось намного лучше, чем я ожидал. Я найду этим деньгам хорошее применение.
Все четверо вышли из Семинарии и начали спускаться с холма.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— С кем вы хотите говорить, сэр?
«Странно», — подумал Глауен, он звонил в комнаты, в которых жил вместе с отцом.
— С Шардом Клаттуком.
— Он сейчас отсутствует. Хотите оставить сообщение?
— Никаких сообщений.
Глауен позвонил в Дом Вуков. Мажордом ответил ему, что Бодвин Вук в данный момент находится на Домашнем ужине и велел тревожить его только в случае важных и неотложных событий.
— Скажите ему, что Глауен Клаттук очень скоро прибудет в Дом Вуков. На самом деле я только заскочу в Дом Клаттуков и перекинусь парой слов с отцом.
— Я передам ему ваше сообщение, сэр.
Глауен направился к ряду такси, выстроившихся недалеко от терминала, он подошел к первой попавшейся свободной машине. Водитель заинтересованно проследил, как Глауен укладывал свои вещи в багажник. Водитель был незнакомого для Глауена типа: смуглый парень с острыми чертами лица, умными глазами и непослушной копной темных волос. Очевидно, он относился к новой партии рабочих, которыми заменили йипи.
Глауен уселся на пассажирское сиденье. Водитель отложил в сторону журнал, который читал переде этим, и с дружеской улыбкой взглянул через плечо.
— Куда едем, сэр? Вы только назовите куда надо и можете не беспокоиться: мы прибудем туда быстро и плавно! Меня зовут Максен.
— Отвезите меня в Дом Клаттуков, — попросил Глауен.
В старые дни водитель-йипи был бы не столь любезен, но вот управиться с багажом обязательно бы помог.
— Отлично, сэр! Едем к Дому Клаттуков.
Глауен наблюдал как за окном мелькают знакомые картины и у него появилось чувство, что он отсутствовал много-много лет. Все было тоже самое, и все было каким-то другим, как будто он смотрел теперь на все это совсем другими глазами.
Максен бросил через плечо взгляд в сторону Глауена.
— Первый раз здесь, сэр? Судя по вашим одеждам, вы откуда-то из Соума, или из Аспергиля, который в самом конце Хлыста. Ну ничего, я вам кое-что подскажу. Это замечательное место. Я бы даже сказал уникальное.
— Да, возможно, так оно и есть.
— Лично я нахожу местный народ несколько странным. Популяция здесь явно вырождается, тут даже нечего говорить, а в результате этого все они, скажем так, немного эксцентричны. Это сразу же чувствуется.
— Я — Клаттук из Дома Клаттуков, — сказал Глауен, — Я просто какое-то время был в отъезде.
— Вот оно что! — Максен изобразил на лице подобие печали. Затем пожал плечами, — Пусть так. Особых изменений вы здесь не найдете. Здесь ничто не меняется; ничего не случается. Мне бы хотелось, чтобы они открыли бы здесь хорошенький танцевальный зал. Или казино вдоль берега. Почему бы не поставить маленькие забегаловки с жареной рыбой? Они бы не прогорели. Этому месту нужен какой-то прогресс.
— Может и так.
— Так вы говорите, что вы Клаттук? И к какому племени вы относитесь?
— Я Глауен Клаттук.
— Рад познакомиться. В следующий раз я узнаю вас с самого начала. Ну вот и Дом Клаттуков. На мой вкус, так уж слишком великоват.
Глауен вышел из машины и начал выгружать багаж, в то время как водитель продолжал сидеть на своем месте, барабаня пальцами по баранке. Глауен заплатил стандартный тариф. Шофер принял деньги и вскинул брови:
— А чаевые?
Глауен медленно повернулся и уставился на водителя.
— Ты мне помог погрузить багаж?
— Нет, но…
— Ты мне помог его выгрузить?
— Нет, но говоря…
— Разве ты не сказал, что я вырождаюсь, что я эксцентричный, подразумевая при этом, что я еще и слабоумный?
— Это была шутка.
— И теперь догадываешься, куда делись твои чаевые?
— Да, сэр. Их не будет.
— Правильно думаешь.
— Хлыщ, — проворчал водитель и быстро отъехал от дома, держа локти по-модному высоко поднятыми.
Глауен вошел в Дом Клаттуков и пошел прямо в свою старую квартиру, которая находилась на втором этаже восточного крыла. Он открыл дверь, и застыл на пороге.
Здесь все изменилось. Солидная старая мебель уступила место на легким угловатым конструкциям из стекла и металла. На стенах висели аляповатые абстрактные картинки. Старый ковер был заменен новым ярко-желтого цвета. Даже запах был другим.
Глауен медленно прошел внутрь с удивлением озираясь по сторонам. Неужели его отец сошел с ума? Он прошел в гостиную и здесь обнаружил грудастую молодую женщину, стоящую перед высоким зеркалом и, очевидно, поправлявшую прическу, перед тем, как спуститься на домашний ужин. Взглянув на ее отражение, Глауен узнал в ней Друсиллу, супругу Арлеса и все еще активную участницу труппы Флореста.
Друсилла заметила в зеркале отражение мужчины и повернулась с выражением легкого удивления.
— Это ты, Глауен? Что ты здесь делаешь?
— То же самое я хотел спросить у тебя.
— А меня-то почему? — удивилась Друсилла, надув губы.
— Потому что это моя квартира, — начал терпеливо объяснять Глауен, — Я живу здесь вместе с отцом. И вот я возвращаюсь и обнаруживаю здесь этот ковер идиотского цвета, дурной запах и тебя. Мне даже не придумать всему этому достойного объяснения.
Друсилла рассмеялась булькающим контральто.
— Все очень просто. Цвет у ковра называется головокружительный цветок, пахнет, несомненно Гортоном. А я единственная и неповторимая. Как я понимаю, ты еще не слышал новости?
Неприятный холодок пробежал по спине Глауена.
— Я только что с корабля.
— Тогда вся понятно, — Друсилла неуклюже изобразила на лице печаль, — Шард поехал в патруль и не вернулся. Это было несколько месяцев тому назад. Он так и не вернулся и определенно так там и погиб. Уверена, что это для тебя большой удар. С тобой все в порядке?
— Да. Со мной все в порядке.
— Короче говоря, комнаты пустовали и мы в них въехали. А сейчас извини, пожалуйста. Можешь остаться здесь и отдохнуть сколько хочешь, а мне пора на ужин, а то я получу головомойку.
— Я тоже пойду, — сказал Глауен.
— Я уже и так опаздываю, — оправдывалась Друсилла, — Здесь это такое ужасное преступление, Арлес опять начнет раздражаться.
Глауен спустился за Друсиллой в фойе, где остановился, прислонившись к балюстраде. Он никак не мог поверить, что его отец, его дорогой любимый отец мертв, что он лежит где-то раскинув руки и уставившись в небо невидящими глазами! У Глауена подкосились ноги и он присел на скамейку. Он почувствовал чье-то присутствие, поднял глаза и увидел идущую к нему Спанчетту. Она остановилась, положила одну руку на бедро, а другой принялась играть кисточкой своего алого пояса. Как всегда, она была одета очень броско, в этот вечер над великолепной шапкой ее кудрей качалось три длинных пера.
— Друсилла сказала мне, что ты здесь, — начала Спанчетта, — Похоже она уже сказала тебе новость.
— Ты имеешь в виду новость про Шарда? Это точно?
Спанчетта кивнула:
— Он летел очень близко от горы Махадион во время шторма и в него ударила молния. По крайней мере такова теория. А больше Друсилла ничего тебе не сказала?
— Только то, что они с Арлесом въехали в нашу квартиру. Им придется выехать обратно и немедленно.
— Ошибаешься. К несчастью для тебя, у Арлеса и Друсиллы родился сын, Гордон. Он родился раньше твоего дня рожденья, поэтому получил все преимущества. Таким образом твой ИС оказался 21 и ты не получил статуса агентства. Теперь ты внештатник и не имеешь никаких прав на эти комнаты. На данный момент ты и в Доме-то находишься незаконно.
Глауен уставился на Спанчетту в немом удивлении. Вильнув бедром, Спанчетта сделал шаг в сторону и сказала:
— Возможно, что сейчас и не время об этом говорить, но твои претензии были с самого начала чрезмерны, так что жаловаться тебе не на что.
Где-то в глубине у Глауена проскочила ироничная мысль: ну вот, Спанчетта, наконец-то, отомстила Шарду за все; с большой задержкой, после его смерти, но все же любая месть лучше, чем никакая.
Спанчетта развернулась в сторону обеденного зала. Уже через плечо она сказала:
— Успокойся, Глауен, ты должен смириться с реальностью; ты еще ребенком все время капризничал. Ты найдешь себе подходящее жилье в другом месте и, несомненно, тебе подберут какую-нибудь полезную работу.
— Ты права, — согласился Глауен, — Капризничать нельзя.
Он поднялся и широким шагом почти пробежал по фойе и выскочил на улицу. Он уже шел по улице, когда что-то вспомнил, резко остановился и снова направился к Дому Клаттуков. В конторе мажордома, находящейся рядом с фойе, он спросил у дежурного привратника:
— Где моя почта? Мне должны были приходить письма.
— Не знаю, сэр. У меня ничего нет.
Глауен снова вышел из Дома Клаттуков. Он направился в Дом Вуков. Дежурный привратник у входа в дом, услышав имя Глауена, сделался сразу очень вежливым:
— Сэр Бодвин Вук сейчас на ужине, но просил сообщить ему о вашем приходе сразу же, как только вы появитесь. Минуточку, сэр.
Привратник сказал что-то в переговорное устройство и внимательно выслушал ответ.
— Сэр Бодвин Вук, — повернулся он к Глауену, — Просит вас присоединиться к нему за столом.
Глауен с сомнением посмотрел на свою поношенную дорожную одежду.
— Думаю, я несколько неподходяще одет.
— Я сказал об этом, но для вас все равно подготовили место. Следуйте за мной, пожалуйста.
Бодвин Вук ожидал его в холле. Он сразу же взял руки Глауена в свои.
— Ты уже слышал про Шарда?
— Значит это правда?
— Он вылетел на флаере и больше не вернулся. Это все, о чем можно говорить с уверенностью. Возможно, он жив. Но, скорее всего, мертв. Не надо, конечно, говорить, что я разделяю твое горе. Скажи мне в двух словах, что ты узнал.
— От Спанчетты я узнал, что мне посчастливилось стать внештатником. Кроме этого я выяснил, что экскурсии на остров Турбен организовывал Флорест. На Тассадеро он организовал мое убийство. Но, как видите, мне удалось бежать. Вас заинтересует вся эта история. Флорест сейчас на станции Араминта?
— Да, здесь. Вернулся из тура и вынашивает новые грандиозные планы.
— Вы должны арестовать его немедленно, момент, пока он не узнал, что я вернулся.
— Успокойся! — тихо рассмеялся Бодвин Вук, — Сегодня Флорест полностью в нашем распоряжении! На самом деле, он сидит за столом в полуметре от тебя! Он с удовольствием пьет наше лучшее вино и ухаживает за дамами так, как за ними еще никто не ухаживал. Ты будешь сидеть как раз напротив него. Великолепная ситуация! А что Кеди? Он что-то темнит и я ничего не могу от него добиться.
— Кеди предал меня. Он не может ссылаться на свое психическое расстройство, чтобы оправдаться.
Бодвин Вук печально покачал головой.
— Вот еще одна трагедия. Такое впечатление, что они нанизываются одна на другую и никак не хотят остановиться. Пойдем.
Они вошли в обеденный зал и сели за стол. Глауен оказался между Бодвином Вуком и Тисией. Напротив него на другом конце большого круглого стола сидел Кеди, рядом с которым расположился Флорест. Оба были заняты разговором и какое-то время не замечали присутствия Глауена.
— Это тот случай, который сам Флорест посчитал бы за драматический кульминационный момент, — прошептал Глауену на ухо Бодвин Вук, — Напряжение растет, а парочка сидит и ни о чем не подозревает.
Глауен кивнул. Он внимательно следил за Кеди, при этом у него где-то внутри шевельнулось отвращение. Казалось, что в данный момент Кеди совершенно нормально себя чувствовал. Куда только девались его приступы депрессии и капризов, которые постоянно одолевали его во время расследования! Наоборот, он словно помолодел: его круглое розовое лицо, фарфоровые голубые глаза и невинная улыбка напоминали те дни, когда он был особенно популярен.
Агенты ИПКЦ прорвались в вестибюль.
— Ну-ка, живо пригласи сюда Орден Заа, да поторапливайся!
— И как мне вас представить? — мрачно поинтересовался Мутис.
— Иди, Мутис! — рассмеялся Глауен, — Ты прекрасно понимаешь кто и зачем ее зовет. Это отряд ИПКЦ и у вас очень серьезные неприятности.
Мутис удалился и вскоре вернулся с Заа. Та остановилась в начале каменного прохода и осмотрела прибывших. На этот раз она была в тех же одеждах, в которых Глауен видел ее в первый раз. Она заметила его присутствие и задержала на нем взгляд секунды на три.
— Если помнишь, — сказал Глауен, — я тебя предупреждал, что ты не можешь задержать офицера ИПКЦ и остаться безнаказанной. Настало время, когда ты увидишь, что я был прав.
— Какие у вас здесь дела? — резко спросила Заа Плока, — Быстренько закругляйтесь и убирайтесь!
— Глауен уже намекнул на ваши серьезные неприятности, — заметил Плок, — А мы не спешим, так как собираемся проделать тщательную работу.
— Что вы имеете в виду? Вы понимаете, что вторглись в Семинарию Мономантики?
— Ты меня успокоила! — заверил ее Плок, — Это именно тот адрес, который нам и нужен, так что мы не совершили непоправимой ошибки. С настоящего момента ты и остальные члены Семинарии находитесь под арестом, по обвинению в преступных действиях в отношении капитана Глауена Клаттука. Прикажи всем собраться здесь.
Заа не пошевелилась, чтобы исполнить приказание.
— Сюда ваша юрисдикция не распространяется, — хладнокровно заявила она, — Мы живем по законам страны Лативлер. Или вы сейчас же уходите, или вы становитесь нарушителями закона.
— Я сказал живо! — потерял терпенье Плок, — Если ты сейчас же не подчинишься моему приказу, мои люди свяжут тебя и вытащат наружу.
Заа пожала плечами и повернулась к Мутису:
— Объяви общий сбор у входа.
Заа попыталась покинуть помещение.
— Ты куда? — спросил ее Глауен.
— Не твое дело.
— Ответь, пожалуйста, на вопрос, — вмешался Плок.
— Мне надо сделать кое-какие личные дела.
— Иди с ней и проследи, чтобы она не уничтожила никаких записей, — сказал Плок одному из своих подчиненных.
— Тогда я подожду, — сказала Заа.
Мономантики спустились вниз и вышли наружу, щурясь от утренних лучей Зонка.
— Это все? — спросил Плок Заа.
— Все здесь? — спросила Заа, взглянув в сторону Мутиса.
— Все.
— Здесь было совершено преступление, — обратился Плок к собравшимся, — Его полный смысл мне еще не ясен, но нет никакого сомнения, что преступление довольно серьезное. На каждом из вас лежит часть вины. Не играет роли то, что кто-то не принимал активного участия в содеянном, или кого-то это не касалось, или то, что кто-то был занят своими делами. В той или иной степени виноваты все, и все должны понести соответствующее наказание.
Глауен с растущим беспокойством всматривался в лица собравшихся.
— На мой взгляд, здесь не хватает, по крайней мере, одного человека, — сказал он, — Где Лило?
Никто ничего не ответил и Глауену пришлось адресовать этот вопрос непосредственно Заа:
— Где Лило?
— Ее здесь нет, — с холодной улыбкой ответила Заа.
— Это я и так вижу. Где она?
— Мы не обсуждаем наши внутренние дела с посторонними.
— Я не собираюсь ничего обсуждать. Я требую ответа на поставленный вопрос. Где Лило?
— Я не имею права давать такую информацию.
Один из Мономантиков, молодой юноша, стоявший несколько в стороне, отвернулся, с таким видом, как будто испытывал отвращение.
— Скажи мне, где Лило? — обратился к нему Глауен.
Заа резко обернулась в их сторону:
— Не смей ничего говорить, Дантон.
— Я вас очень уважаю, но это полицейские офицеры высокого ранга, — безразличным тоном возразил юноша, — Я обязан отвечать на их вопросы.
— Именно так, — поддержал его Глауен, — Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
Дантон бросил косой взгляд в сторону Заа и заговорил:
— Где-то около полуночи они обнаружили, что вы исчезли. Мы все в своих комнатах слышали яростные крики и гадали, что же там произошло.
— Около полуночи, говоришь?
— Немного позже. Мне трудно сказать точно.
Где-то сразу после полуночи, когда Глауен подъезжал к Разбитому, его и настиг тот импульс смеси ярости и ненависти: вполне возможно, что это была телепатическая посылка из Семинарии, но никаких доказательств что это не случайное совпадение не было.
— И что случилось потом?
— Дантон, тебе больше не следует ничего говорить, — опять попыталась вмешаться Заа.
Но Дантон, не обращая на нее внимания монотонно продолжал:
— Поднялся большой переполох. Во всем обвинили Лило. Говорили, что это именно она принесла вам лишние простыни, и не хотели слушать никаких ее оправданий. Мутис и Фуно посадили ее в клетку. Ветер был сильный и холодный. Утром она была уже мертва. Мутис и Фуно взяли ее тело, отнесли на другую сторону холма, где находится мусорная яма и выбросили ее туда.
Глауен повернулся к Заа.
— Лило не имела никакого отношения к простыням. Я взял их два месяца тому назад, когда первый раз попал в ту комнату. Я бы уже тогда убежал, если бы меня не посадили в гробницу. Лило и понятия не имела о моих планах.
На это Заа ничего не ответила.
— Ты убила девушку, не имея для этого никаких оснований, — закончил Глауен.
— Ошибки случаются всегда и везде, — заметила Заа, продолжая стоять неподвижно, — Каждое мгновение в Сфере Гаеана происходят тысячи подобных ошибок. Они характерны для любой цивилизации.
— Может и так, — согласился Плок, — Но функции ИПКЦ заключаются в том, чтобы свести к минимуму подобные ошибки. А что касается данного случая, то мне все ясно. Ты держала пленником Глауена Клаттука, а после его побега, ты убила невинную девочку. Если верить слухам, а слухи на пустом месте не рождаются, ты убила еще и множество невинных туристов. Я прав в своем предположении?
— Мне не чего сказать по этому поводу. Ваше мнение и без этого уже сформировалось.
— Это правда, — согласился Плок, — Я уже принял решение, — теперь он обратился ко всем собравшимся, — Этот дом — рассадник заразы и должен быть очищен. Быстро соберите свои личные вещи и возвращайтесь сюда. Я отвезу вас в Фексельбург, где вина каждого будет рассмотрена в отдельности. Эта команда не относится к Мутису, Фуно и Орден Заа. Вы втроем прогуляетесь со мной на ту сторону холма к мусорной яме. Личные вещи при этом вам не понадобятся.
Фуно с печальным лицом неуверенно взглянула на Заа. Мутис мрачно стоял, погрузившись в свои мысли.
— Это полная нелепица, — резко заметила Заа, — Я еще никогда не сталкивалась с такой бессмыслицей.
— Лило, возможно, думала тоже самое, когда ее вели на смерть, — заметил Плок, — Такие идеи всегда кажутся абсурдными, когда они касаются непосредственно тебя. Однако, это ничего не меняет.
— Я хочу позвонить по телефону.
— В полицию Фексельбурга? Не стоит. Я хочу сделать им сюрприз.
— Тогда я должна написать несколько писем.
— Кому?
— Орден Кли в Строк и другим Орденам.
— Например? — спросил Глауен, стараясь говорить безразличным голосом.
— Я передумала и не буду ничего писать, — резко заявила Заа.
— Одна из них это мадам Зигони, которая живет на ранчо в мире Розалия? — быстро спросил Глауен.
— Мы и так уже слишком далеко зашли. Делайте свою грязную работу и убирайтесь.
— Практичное предложение, — согласился Плок, — Не будем разводить здесь церемоний.
Он сделал три метких выстрела.
— Ну вот, работа сделана, — сказал Плок, на какое-то мгновение задержав взгляд на трех телах.
«Как все быстро закончилось! — подумал Глауен. — Фуно больше ни о чем не думает, Мутис больше не испытывает сомнений, а Заа унесла с собой все свои знания».
Плок повернулся к изумленному Дантону:
— Оттащи эти тела в помойную яму. Возьми какую-нибудь тележку, или тачку, можешь смастерить носилки, в общем, как хочешь. Можешь взять себе в помощь двух-трех человек покрепче. Когда закончишь, присоединяйся к остальным.
Дантон принялся было исполнять приказ Плока, но Глауен остановил его.
— Почему эта лестница между вторым и третьим этажами считается опасной?
Дантон с опаской взглянул на тела, как будто пытаясь убедиться, что они его не слышат.
— Когда на третий этаж приводили кого-нибудь из посторонних и удерживали его там против его воли, а это было гораздо чаще, чем вы думаете, то Мутис натягивал вдоль верхней ступеньки провод и пропускал по нему ток. Если кто-то пытался воспользоваться лестницей, до его находили внизу с переломанными костями. Потом, не зависимо от того живой он или мертвый, его относили к помойной яме и выбрасывали туда.
— И никто не протестовал?
— Когда прилежно и внимательно изучаешь Синтораксис, то не замечаешь того, что твориться вокруг, — улыбнулся Дантон.
Глауен отвернулся.
— Занимайся трупами, — напомнил Плок Дантону.
7
Опустевшая Семинария была, казалось, наполнена тысячью шепчущих голосов. Глауен, Плок, Кайлт и Нардюук стояли в зале для совещаний на первом этаже. Неожиданно Плок сказал:— Хотя я и не суеверный человек, но этот шепот призраков меня определенно раздражает.
— А меня не тревожит ни Заб Зонк, ни его призрак, — заметил Глауен, — на самом деле, я даже был бы рад такой компании.
— Во всяком случае, нам надо попробовать рискнуть и подняться на третий этаж, вполне возможно, что там остался кто-то из учеников настолько погруженный в изучение Мономантики, что не слышал нашу команду.
— Сходите втроем. А с меня верхних этажей уже достаточно. Когда будете проходить мимо кухни, то погасите очаг, а то похлебка пригорит больше обычного.
Плок со своими двумя помощниками начал подниматься по лестнице. А тем временем Глауен начал обследовать первый этаж. Он обнаружил личные покои Заа и ее кабинет: огромную комнату с выкрашенными в бледно-желтый цвет стенами, обставленную лампами странной конструкции, застланную черным и зеленым коврами и с мебелью покрытой темно-красными чехлами. На полках стоял всевозможные книги, все светского содержания. Он обыскал письменный стол, но не нашел там никаких записей, адресов, писем и прочих материалов, которые могли бы его заинтересовать. И все же было очевидно, что Заа стремилась уничтожить какие-то свидетельства. Какие и где? Или они не поняли ее намерения? В выдвижном ящике стола Глауен обнаружил небольшой сейф, в котором лежала большая сумма денег. Он вынул сейф из ящика и под ним обнаружил фотографию, на которой была изображена дюжина женщин, стоящих, по всей видимости, в каком-то саду. Очевидно, фотография была сделана не на Тассадеро. Одной из женщин была Заа, правда моложе лет на десять пятнадцать. В другой женщине он узнал Сибилу. Остальные были ему неизвестны. Должно быть, здесь же находилась Кли из Строка, а также мадам Зигони из Розалии. Никаких подписей или знаков на фотографии не было. Глауен запихал фотографию во внутренний карман куртки: агентов ИПКЦ эта информация не должна была заинтересовать.
Сдерживая отвращение, Глауен обыскал личные апартаменты Заа, надеясь там найти документы, адреса, письма, фотографии или журналы. Но, как и в предыдущем случае, ничего примечательного он не обнаружил: никаких ссылок на мадам Зигони из Розалии или другое знакомое имя.
С верхних этажей спустился со своей командой Плок. Глауен отвел их посмотреть на гробницу Зонка. Там все еще, отбрасывая желтый свет на стены, горела лампа.
Глауен открыл дверь в гробницу, но так и не сумел заставить себя войти туда еще раз.
— Вот она, — сказал он, — помост, ручеек, тоннель и все прочее.
Плок осмотрел пещеру.
— Никаких сокровищ не вижу, — заявил он.
— Я тоже ничего не нашел, хотя за неимением лучшего занятия, осмотрел все очень внимательно. Никаких потайных дверей, ни вынимающихся камней, ни съезжающих панелей и никаких сокровищ.
— Но, во всяком случае, это не нашел дело, — сказал Плок, — Теперь я посмотрел на гробницу Зонка и готов к отъезду.
— Я тоже видел все, что меня интересовало, — заявил Нардюук.
— Я так же ничего не упустил, — согласился Кайлт.
— Я здесь чего только не насмотрелся, — вздохнул Глауен, — И очень хочу убраться подальше.
Глауен отвел всю компанию в кабинет Заа и вывалил на стол содержимое сейфа. Плок сосчитал деньги.
— Получается примерно девять тысяч солов, плюс-минус несколько динкет, — на какое-то мгновение он задумался, потом повернулся к Глауену, — На мой взгляд мономантики нанесли тебе большой ущерб, который трудно выразить в цифрах. Давай будем считать, что они должны тебе по тысяче за каждый потерянный месяц и тысячу за моральные страдания. За несколько секунд мы пришли к решению, которое в суде бы могло занять несколько месяцев, а за это время неизвестно чтобы могло случиться с этими деньгами. Вот вам и приговор: Семинария Мономантики должна возместить ущерб в размере трех тысяч солов.
Глауен запихал деньги в карман.
— Все кончилось намного лучше, чем я ожидал. Я найду этим деньгам хорошее применение.
Все четверо вышли из Семинарии и начали спускаться с холма.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
1
В пасмурный зимний день, ближе к полудню, из облаков над станцией Араминта вынырнул космический корабль «Солнечный Луч» и приземлился на космодроме рядом с терминалом. Среди пассажиров был и Глауен Клаттук. Он первым делом нашел телефон и позвонил в Дом Клаттуков. Сегодня был день недели, известный под названием Смоллен; все Клаттуки должны были собираться на еженедельный Домашний ужин. Но вместо голоса отца, он услышал металлический голос автоответчика:— С кем вы хотите говорить, сэр?
«Странно», — подумал Глауен, он звонил в комнаты, в которых жил вместе с отцом.
— С Шардом Клаттуком.
— Он сейчас отсутствует. Хотите оставить сообщение?
— Никаких сообщений.
Глауен позвонил в Дом Вуков. Мажордом ответил ему, что Бодвин Вук в данный момент находится на Домашнем ужине и велел тревожить его только в случае важных и неотложных событий.
— Скажите ему, что Глауен Клаттук очень скоро прибудет в Дом Вуков. На самом деле я только заскочу в Дом Клаттуков и перекинусь парой слов с отцом.
— Я передам ему ваше сообщение, сэр.
Глауен направился к ряду такси, выстроившихся недалеко от терминала, он подошел к первой попавшейся свободной машине. Водитель заинтересованно проследил, как Глауен укладывал свои вещи в багажник. Водитель был незнакомого для Глауена типа: смуглый парень с острыми чертами лица, умными глазами и непослушной копной темных волос. Очевидно, он относился к новой партии рабочих, которыми заменили йипи.
Глауен уселся на пассажирское сиденье. Водитель отложил в сторону журнал, который читал переде этим, и с дружеской улыбкой взглянул через плечо.
— Куда едем, сэр? Вы только назовите куда надо и можете не беспокоиться: мы прибудем туда быстро и плавно! Меня зовут Максен.
— Отвезите меня в Дом Клаттуков, — попросил Глауен.
В старые дни водитель-йипи был бы не столь любезен, но вот управиться с багажом обязательно бы помог.
— Отлично, сэр! Едем к Дому Клаттуков.
Глауен наблюдал как за окном мелькают знакомые картины и у него появилось чувство, что он отсутствовал много-много лет. Все было тоже самое, и все было каким-то другим, как будто он смотрел теперь на все это совсем другими глазами.
Максен бросил через плечо взгляд в сторону Глауена.
— Первый раз здесь, сэр? Судя по вашим одеждам, вы откуда-то из Соума, или из Аспергиля, который в самом конце Хлыста. Ну ничего, я вам кое-что подскажу. Это замечательное место. Я бы даже сказал уникальное.
— Да, возможно, так оно и есть.
— Лично я нахожу местный народ несколько странным. Популяция здесь явно вырождается, тут даже нечего говорить, а в результате этого все они, скажем так, немного эксцентричны. Это сразу же чувствуется.
— Я — Клаттук из Дома Клаттуков, — сказал Глауен, — Я просто какое-то время был в отъезде.
— Вот оно что! — Максен изобразил на лице подобие печали. Затем пожал плечами, — Пусть так. Особых изменений вы здесь не найдете. Здесь ничто не меняется; ничего не случается. Мне бы хотелось, чтобы они открыли бы здесь хорошенький танцевальный зал. Или казино вдоль берега. Почему бы не поставить маленькие забегаловки с жареной рыбой? Они бы не прогорели. Этому месту нужен какой-то прогресс.
— Может и так.
— Так вы говорите, что вы Клаттук? И к какому племени вы относитесь?
— Я Глауен Клаттук.
— Рад познакомиться. В следующий раз я узнаю вас с самого начала. Ну вот и Дом Клаттуков. На мой вкус, так уж слишком великоват.
Глауен вышел из машины и начал выгружать багаж, в то время как водитель продолжал сидеть на своем месте, барабаня пальцами по баранке. Глауен заплатил стандартный тариф. Шофер принял деньги и вскинул брови:
— А чаевые?
Глауен медленно повернулся и уставился на водителя.
— Ты мне помог погрузить багаж?
— Нет, но…
— Ты мне помог его выгрузить?
— Нет, но говоря…
— Разве ты не сказал, что я вырождаюсь, что я эксцентричный, подразумевая при этом, что я еще и слабоумный?
— Это была шутка.
— И теперь догадываешься, куда делись твои чаевые?
— Да, сэр. Их не будет.
— Правильно думаешь.
— Хлыщ, — проворчал водитель и быстро отъехал от дома, держа локти по-модному высоко поднятыми.
Глауен вошел в Дом Клаттуков и пошел прямо в свою старую квартиру, которая находилась на втором этаже восточного крыла. Он открыл дверь, и застыл на пороге.
Здесь все изменилось. Солидная старая мебель уступила место на легким угловатым конструкциям из стекла и металла. На стенах висели аляповатые абстрактные картинки. Старый ковер был заменен новым ярко-желтого цвета. Даже запах был другим.
Глауен медленно прошел внутрь с удивлением озираясь по сторонам. Неужели его отец сошел с ума? Он прошел в гостиную и здесь обнаружил грудастую молодую женщину, стоящую перед высоким зеркалом и, очевидно, поправлявшую прическу, перед тем, как спуститься на домашний ужин. Взглянув на ее отражение, Глауен узнал в ней Друсиллу, супругу Арлеса и все еще активную участницу труппы Флореста.
Друсилла заметила в зеркале отражение мужчины и повернулась с выражением легкого удивления.
— Это ты, Глауен? Что ты здесь делаешь?
— То же самое я хотел спросить у тебя.
— А меня-то почему? — удивилась Друсилла, надув губы.
— Потому что это моя квартира, — начал терпеливо объяснять Глауен, — Я живу здесь вместе с отцом. И вот я возвращаюсь и обнаруживаю здесь этот ковер идиотского цвета, дурной запах и тебя. Мне даже не придумать всему этому достойного объяснения.
Друсилла рассмеялась булькающим контральто.
— Все очень просто. Цвет у ковра называется головокружительный цветок, пахнет, несомненно Гортоном. А я единственная и неповторимая. Как я понимаю, ты еще не слышал новости?
Неприятный холодок пробежал по спине Глауена.
— Я только что с корабля.
— Тогда вся понятно, — Друсилла неуклюже изобразила на лице печаль, — Шард поехал в патруль и не вернулся. Это было несколько месяцев тому назад. Он так и не вернулся и определенно так там и погиб. Уверена, что это для тебя большой удар. С тобой все в порядке?
— Да. Со мной все в порядке.
— Короче говоря, комнаты пустовали и мы в них въехали. А сейчас извини, пожалуйста. Можешь остаться здесь и отдохнуть сколько хочешь, а мне пора на ужин, а то я получу головомойку.
— Я тоже пойду, — сказал Глауен.
— Я уже и так опаздываю, — оправдывалась Друсилла, — Здесь это такое ужасное преступление, Арлес опять начнет раздражаться.
Глауен спустился за Друсиллой в фойе, где остановился, прислонившись к балюстраде. Он никак не мог поверить, что его отец, его дорогой любимый отец мертв, что он лежит где-то раскинув руки и уставившись в небо невидящими глазами! У Глауена подкосились ноги и он присел на скамейку. Он почувствовал чье-то присутствие, поднял глаза и увидел идущую к нему Спанчетту. Она остановилась, положила одну руку на бедро, а другой принялась играть кисточкой своего алого пояса. Как всегда, она была одета очень броско, в этот вечер над великолепной шапкой ее кудрей качалось три длинных пера.
— Друсилла сказала мне, что ты здесь, — начала Спанчетта, — Похоже она уже сказала тебе новость.
— Ты имеешь в виду новость про Шарда? Это точно?
Спанчетта кивнула:
— Он летел очень близко от горы Махадион во время шторма и в него ударила молния. По крайней мере такова теория. А больше Друсилла ничего тебе не сказала?
— Только то, что они с Арлесом въехали в нашу квартиру. Им придется выехать обратно и немедленно.
— Ошибаешься. К несчастью для тебя, у Арлеса и Друсиллы родился сын, Гордон. Он родился раньше твоего дня рожденья, поэтому получил все преимущества. Таким образом твой ИС оказался 21 и ты не получил статуса агентства. Теперь ты внештатник и не имеешь никаких прав на эти комнаты. На данный момент ты и в Доме-то находишься незаконно.
Глауен уставился на Спанчетту в немом удивлении. Вильнув бедром, Спанчетта сделал шаг в сторону и сказала:
— Возможно, что сейчас и не время об этом говорить, но твои претензии были с самого начала чрезмерны, так что жаловаться тебе не на что.
Где-то в глубине у Глауена проскочила ироничная мысль: ну вот, Спанчетта, наконец-то, отомстила Шарду за все; с большой задержкой, после его смерти, но все же любая месть лучше, чем никакая.
Спанчетта развернулась в сторону обеденного зала. Уже через плечо она сказала:
— Успокойся, Глауен, ты должен смириться с реальностью; ты еще ребенком все время капризничал. Ты найдешь себе подходящее жилье в другом месте и, несомненно, тебе подберут какую-нибудь полезную работу.
— Ты права, — согласился Глауен, — Капризничать нельзя.
Он поднялся и широким шагом почти пробежал по фойе и выскочил на улицу. Он уже шел по улице, когда что-то вспомнил, резко остановился и снова направился к Дому Клаттуков. В конторе мажордома, находящейся рядом с фойе, он спросил у дежурного привратника:
— Где моя почта? Мне должны были приходить письма.
— Не знаю, сэр. У меня ничего нет.
Глауен снова вышел из Дома Клаттуков. Он направился в Дом Вуков. Дежурный привратник у входа в дом, услышав имя Глауена, сделался сразу очень вежливым:
— Сэр Бодвин Вук сейчас на ужине, но просил сообщить ему о вашем приходе сразу же, как только вы появитесь. Минуточку, сэр.
Привратник сказал что-то в переговорное устройство и внимательно выслушал ответ.
— Сэр Бодвин Вук, — повернулся он к Глауену, — Просит вас присоединиться к нему за столом.
Глауен с сомнением посмотрел на свою поношенную дорожную одежду.
— Думаю, я несколько неподходяще одет.
— Я сказал об этом, но для вас все равно подготовили место. Следуйте за мной, пожалуйста.
Бодвин Вук ожидал его в холле. Он сразу же взял руки Глауена в свои.
— Ты уже слышал про Шарда?
— Значит это правда?
— Он вылетел на флаере и больше не вернулся. Это все, о чем можно говорить с уверенностью. Возможно, он жив. Но, скорее всего, мертв. Не надо, конечно, говорить, что я разделяю твое горе. Скажи мне в двух словах, что ты узнал.
— От Спанчетты я узнал, что мне посчастливилось стать внештатником. Кроме этого я выяснил, что экскурсии на остров Турбен организовывал Флорест. На Тассадеро он организовал мое убийство. Но, как видите, мне удалось бежать. Вас заинтересует вся эта история. Флорест сейчас на станции Араминта?
— Да, здесь. Вернулся из тура и вынашивает новые грандиозные планы.
— Вы должны арестовать его немедленно, момент, пока он не узнал, что я вернулся.
— Успокойся! — тихо рассмеялся Бодвин Вук, — Сегодня Флорест полностью в нашем распоряжении! На самом деле, он сидит за столом в полуметре от тебя! Он с удовольствием пьет наше лучшее вино и ухаживает за дамами так, как за ними еще никто не ухаживал. Ты будешь сидеть как раз напротив него. Великолепная ситуация! А что Кеди? Он что-то темнит и я ничего не могу от него добиться.
— Кеди предал меня. Он не может ссылаться на свое психическое расстройство, чтобы оправдаться.
Бодвин Вук печально покачал головой.
— Вот еще одна трагедия. Такое впечатление, что они нанизываются одна на другую и никак не хотят остановиться. Пойдем.
Они вошли в обеденный зал и сели за стол. Глауен оказался между Бодвином Вуком и Тисией. Напротив него на другом конце большого круглого стола сидел Кеди, рядом с которым расположился Флорест. Оба были заняты разговором и какое-то время не замечали присутствия Глауена.
— Это тот случай, который сам Флорест посчитал бы за драматический кульминационный момент, — прошептал Глауену на ухо Бодвин Вук, — Напряжение растет, а парочка сидит и ни о чем не подозревает.
Глауен кивнул. Он внимательно следил за Кеди, при этом у него где-то внутри шевельнулось отвращение. Казалось, что в данный момент Кеди совершенно нормально себя чувствовал. Куда только девались его приступы депрессии и капризов, которые постоянно одолевали его во время расследования! Наоборот, он словно помолодел: его круглое розовое лицо, фарфоровые голубые глаза и невинная улыбка напоминали те дни, когда он был особенно популярен.