Верн Жюль Габриэль. Золотой вулкан

   Действительно, точно для того, чтобы подтвердить слова инженера, в палатку донесся явственный шум подземного грохота.
   — Мы можем с уверенностью сказать, — продолжал Бен Раддль, — что труба вулкана проходит вблизи нашего лагеря. Следовательно, нам остается лишь прорыть гору с этой стороны и устроить канал, через который вода проникнет в кратер в неограниченном количестве.
   — Какая вода, — спросил Билль Стелль, — морская?
   — Нет, — ответил инженер. — Совсем не нужно искать ее так далеко. Разве у нас нет реки Руббер?
   Как ни был дерзок этот проект, ни один из спутников инженера, даже Сумми, не подумал возражать против него. Если Бену Раддлю не удастся его затея, вопрос решится сам собой: останется только уехать. Если проект его удастся, если вулкан отдаст свои богатства, придется тоже вернуться, только в этом случае с нагруженными телегами.
   Правда, дать проникнуть к вулкану массе воды было очень опасно. Превращение этой воды в пар могло принять такие размеры, что произошла бы катастрофа. Можно было вызвать не только извержение, но и землетрясение, от которого погиб бы весь лагерь.
   Но об этих опасностях никто не хотел думать, и 24 июня, утром, началась работа.
   Под руководством инженера рабочие принялись за указанный склон Золотой горы. Семью метрами ниже уровня воды в реке начали рыть галерею. Благодаря счастливой случайности, по крайней мере в начале работы, твердого камня не встречалось. Работа продолжалась день и ночь. Терять времени действительно не приходилось. Какова была толщина склона? Бен Раддль никак не мог вычислить этого, и рыть, может быть, пришлось бы дольше, чем он предполагал. По мере того как работа продвигалась вперед, подземный шум становился все явственнее.
   Сумми Ским и Нелуто прекратили свою охоту. Они, как и сам инженер, приняли участие в общей работе, и ежедневно галерея прорывалась вперед метра на два.
   К несчастью, через пять дней наткнулись на кварц, о который ломались кирки и лопаты. Сколько времени нужно было, чтобы прорыть этот твердый грунт, из которого, очевидно, состояла вся главная масса горы? Бен Раддль решил употребить в дело мины, для чего, хотя бы в ущерб интересам Сумми Скима, пожертвовать некоторой частью запасов пороха, превратив последний в запалы. Правда, этот порох предназначался не только для охоты. В случае нужды он мог понадобиться и для самозащиты, но, по-видимому, каравану опасаться было нечего. Окрестности продолжали оставаться пустынными, и ни разу поблизости лагеря не было замечено ни одного индейца.
   Применение мин дало довольно хороший результат. 8 июля, после пятнадцати дней работы, длина прорытой галереи оказалась, по-видимому, достаточной. Она достигала тридцати метров глубины при поперечном разрезе в десять квадратных метров. Таким образом, она могла пропустить очень большое количество воды. Грохот и шум вулкана были к этому времени сильно слышны, так что толщину отделявшей от него стенки нельзя было считать больше трех четвертей метра. Нескольких взрывов мин было бы достаточно теперь, чтобы сделать галерею сквозной.
   Итак, проект Бена Раддля, как оказалось, не встретил непреодолимых препятствий для своего выполнения. Остальную часть канала, через который должны были быть отведены воды реки, надо было рыть уже под открытым небом, в почве, состоящей из песка и мягкой земли. Хотя длина его должна была достигнуть ста метров, все же инженер рассчитывал окончить работу в десять дней.
   — Самое трудное сделано, — сказал Билль Стелль.
   — И самое длинное, — ответил Бен Раддль. — С завтрашнего дня мы начнем рыть канал в двух метрах расстояния от левого берега реки Руббер.
   — В таком случае, — сказал Сумми Ским, — так как у нас свободно послеобеденное время, я предлагаю…
   — …поохотиться, господин Сумми? — спросила, смеясь. Жанна.
   — Нет, сударыня, — ответил Сумми Ским. — Подняться в последний раз на Золотую гору, чтобы увидеть, что делается там, наверху.
   — Это хорошая мысль, Сумми, — заметил Бен Раддль, — так как, по-видимому, извержение усиливается, и хорошо было бы убедиться в этом собственными глазами.
   Предложение было действительно сделано очень кстати, и путешественники немедленно же собрались в путь.
   Напрактиковавшись в подъемах, экскурсанты, к которым присоединился и Нелуто, достигли на этот раз кратера в полтора часа.
   Подойти к нему на прежнее расстояние оказалось невозможным. К более густым парам присоединилось пламя, и жара около кратера была невыносимая. Но вулкан не выбрасывал, однако, ни лавы, ни шлаков.
   — Очевидно, — заметил Сумми Ским, — этот Золотой вулкан совсем не щедрая гора. Если в ней и имеются самородки, то она хранит их очень тщательно.
   — Мы возьмем у нее силой, если она не отдаст их нам добровольно, — ответила Жанна Эджертон.
   Во всяком случае, проявление вулканических сил стало гораздо энергичнее. Производимый вулканом шум напоминал громыхание котла высокого давления, у которого под действием огня сотрясаются стенки. Извержение, несомненно, приближалось. Но возможно, что ждать его пришлось бы недели и месяцы.
   Поэтому Бен Раддль, осмотрев кратер, не только не подумал о прекращении работ, но, наоборот, решил продолжать их еще энергичнее.
   Прежде чем спуститься с горы, экскурсанты бросили взгляд вокруг. Окрестности горы казались пустынными. Ни на море, ни на равнинах не было заметно ничего подозрительного. С этой стороны Бен Раддль и его спутники могли быть спокойны. Тайна Золотой горы оставалась никому не известной.
   Повернувшись спиной к кратеру, Бен Раддль и его спутники забылись в созерцании горизонта. Сумми казался особенно задумчивым. Смотря на юго-восток, он совершенно замер и, казалось, забыл все окружающее.
   — Что вы увидели интересного в этой стороне? — спросила его Жанна Эджертон.
   Сумми ответил глухим голосом:
   — Монреаль, мисс Жанна. Монреаль и «Зеленую Поляну».
   — «Зеленую Поляну»! — повторила Жанна. — Вот что занимает ваше сердце, господин Ским!
   — Как же может быть иначе? — стал объяснять Сумми, не отрывая взгляда от направления, которое притягивало его к себе, точно полюс магнитную стрелку. — Ведь я провел там свою жизнь. Я видел, как в «Зеленой Поляне» рождались одни люди, а другие, в свою очередь, видели мое рождение. Там меня знают и любят многие, от стариков до детей, я друг многих семей, и — если исключить Бена, который родился не для того, чтобы любить, а чтобы быть любимым, — только там у меня есть семья. Я люблю «Зеленую Поляну», поэтому она любит меня, мисс Жанна!
   Сумми умолк; умолкла вслед за ним и Жанна. Она казалась тоже задумчивой. Разбудили ли несколько произнесенных ее спутником: слов заснувшие в ее сердце чувства? Или ей пришло, в голову, что вся их энергия, все усилия, даже если они и увенчаются успехом, не могут наполнить существование, что в нас есть иные инстинкты, которые не могут удовлетворить никакие, даже самые сильные ощущения жизни авантюриста? Или под влиянием услышанных слов она задумалась о странности своего положения? Или, может быть, она осознала себя слабой и одинокой на вершине этой потерянной на краю света горы, в окружении людей, для которых она лишь случайный спутник, о котором завтра же забудут? Не почувствовала ли она себя, наконец, такой же одинокой, бессемейной, как и Сумми, еще более несчастной, чем он, так как у нес не было ни «Зеленой Поляны», ни привязанных к ней существ?
   — Смотрите, — воскликнул вдруг Нелуто, который обладал прекраснейшим зрением, — кажется…
   — Что такое? — спросил Бен Раддль.
   — Ничего, — ответил Нелуто, — мне показалось…
   — Да что же, наконец? -настаивал Вен Раддль.
   — Не знаю, право, — сказал нерешительно индеец. — Мне показалось… Может быть, дым…
   — Дым? — воскликнул инженер. — В каком направлении?
   — Вот там, — объяснил Нелуто, показывая на лес, который начинался в трех милях к западу от вулкана.
   — В лесу? На опушке?
   — Нет.
   — В самом лесу, под деревьями?
   — Да.
   — На каком расстоянии?
   — Две или три мили от опушки… может быть, меньше…
   — Или больше, — закончил потерявший терпение Бен Раддль. — Я знаю ваш припев, Нелуто. Во всяком случае, я ничего не вижу.
   — Я тоже больше не вижу, — сказал Нелуто. — И я даже не уверен, что видел что-либо. Это была такая малость. Я мог ошибиться.
   Это был первый случай, что путешественники заметили присутствие людей в этих краях. Дым над лесом! Это значило, что в лесу расположился лагерем какой-либо отряд, от которого, из кого бы он ни состоял, нельзя было ждать ничего хорошего.
   Кто были эти люди? Охотники? Не были ли это, вернее, золотоискатели, искавшие Золотой вулкан?
   Возможно, что эти люди не заметили Золотой горы, которая была скрыта от них густой зеленью. Но то, чего они еще не видели, они должны были заметить, выйдя на опушку. И никто не знал, к каким последствиям это могло привести.
   Во всяком случае, это важное обстоятельство сильно обеспокоило Бена Раддля и его спутников.
   Все они, за исключением Жанны, которая продолжала оставаться погруженной в задумчивость, направили свои взоры на запад. Никто не заметил ничего подозрительного. Никакого дыма над лесом, который расстилался на горизонте, видно не было.
   Убежденный, что Нелуто ошибся, Бен Раддль дал сигнал к отправлению.
   В этот момент Жанна подошла к Сумми.
   — Я устала, господин Ским, — сказала она ему доверчивым тоном.
   Сумми страшно удивился. И было чему. Чтобы Жанна созналась в усталости, этого никогда не было! Очевидно, с ней что-то произошло.
   Да, что-то изменилось в ней, и она действительно устала. Внутренний подъем, поддерживавший ее, когда она без устали выполняла работу, превосходившую ее силы, прошел. На мгновение она увидела свою жизнь в новом свете, без этой непрерывной борьбы. Она поняла прелесть любви и счастья в иных, чем сейчас, условиях. Усталость ее одинокого сердца передалась измученному телу. Ах, как утомилась Жанна Эджертон!
   Сумми долго не раздумывал и не старался вникнуть в психологию девушки. Он смотрел на Жанну просто и, удивленный ее задумчивостью, ее разбитым голосом, неожиданно для себя заметил то, чего раньше не замечал. Какая она была нежная, хрупкая и красивая, эта маленькая девушка, силуэт которой выделялся ничтожной точкой в громадном просторе, который окружал их! Как жалко, что она находится в этом заброшенном крае, где ей грозят усталость, страдания и всякие опасности!
   Сумми почувствовал сострадание к ней.
   — Не бойтесь, мисс Жанна, — сказал он, громко рассмеявшись, чтобы прогнать свое смущение, — я тут. Обопритесь на меня. Мои руки и ноги достаточно крепки.
   Они начали спускаться. Сумми выбирал дорогу и поддерживал свою легкую спутницу с заботливостью знатока, несущего драгоценную и хрупкую вещицу.
   Жанна, точно в полузабытьи, не протестовала. Она шла как во сне, без мысли, смотря прямо перед собой. Что она видела там, за горизонтом, она сама не могла бы сказать этого, — неизвестное ли ей будущее или только что открывшуюся ей тайну ее сердца?

Глава девятая. ОХОТА НА ЛОСЕЙ

   С утра 9 июля приступили к работам по прорытию галереи, по которой воды реки должны были направиться в недра вулкана. Работы шли так успешно, что 16 июля канал был почти окончен. Оставалось лишь прорыть перемычку около реки, чтобы пустить воду.
   В этот день Нелуто, запыхавшись, прибежал к Скиму с известием о том, что он видел стадо лосей. Разумеется, было решено немедленно предпринять на них охоту. Захватив собаку Стопа, Сумми с Нелуто выступили в поход, условившись с Беном Раддлем возвратиться к шести часам вечера.
   Замеченное индейцем стадо бежало по направлению к северу со скоростью, намного превосходившей быстроту, с которой могла бежать собака, хотя надо заметить, что последняя была сильным и быстроногим животным. Возникал вопрос: войдет ли стадо в лес или оно пересечет поперек долину, направляясь к востоку? В последнем случае охота обещала быть удачной, так как лоси приближались к Золотой горе, курящиеся дымки которой виднелись на расстоянии трех километров.
   Впрочем, могло случиться, что животные станут убегать к юго-западу, в сторону реки Пил, и будут искать убежища в расщелинах и извилистых проходах Скалистых гор. В последнем случае приходилось совершенно отказаться от всякой надежды на удачную охоту.
   — Иди за мной! — крикнул Сумми Ским, обращаясь к индейцу. — Будем стараться не терять их из виду.
   Оба они бросились бежать вдоль опушки, продолжая преследовать стадо, которое уже ушло от них по крайней мере на километр. Неудержимая страсть к охоте, охватившая собаку, поглотила и ее хозяев, которые уже неспособны были оценивать положение.
   Спустя четверть часа Сумми Скиму пришлось испытать сильное душевное волнение. Лоси остановились в нерешительности; убегая от преследователей, они очутились в незнакомом месте. Что они будут делать? Продолжать уходить дальше в северном направлении они не могли, так как вскоре встретили бы преграду в виде морского берега. Но возможно, что они направятся к северо-западу. Последний случай был бы благоприятным для Скима и Нелуто.
   Нет, после нескольких секунд колебания лоси предпочли войти в лес, где, вероятно, рассчитывали укрыться в густых зарослях.
   Вожак стада понесся скачками вдоль опушки, а за ним последовали прочие.
   — Это самое лучшее, чего можно было ожидать! — воскликнул Сумми Ским. — Теперь мы сможем подойти к ним на расстояние ружейного выстрела. В лесу они не смогут так быстро уходить от преследования, и нам наверное удастся настичь все стадо.
   Справедливы ли были эти рассуждения или нет, они, во всяком случае, не вызывали необходимости пересечь огромный лес, который к тому же был им совершенно незнаком.
   Стоп, видимо, намеревался опередить их и догнать стадо. Он стал быстрыми скачками прыгать между деревьями. Его лай и взвизгивания продолжали слышаться, но сам он вскоре пропал из виду.
   Оба охотника, руководствуясь явственно долетавшим до них лаем Стопа, продолжали проникать вглубь леса, несмотря на то, что силы их приходили к концу, — до того они устали, находясь во власти охватившей их страсти к охоте. Они шли вперед, не размышляя о том, представится ли им возможность по окончании охоты выйти из леса.
   По мере удаления от опушки лес становился все гуще и гуще. Породы деревьев не менялись; по-прежнему встречались только береза, осина, пихта и ель, но крупных размеров. Сама почва при этом оказывалась все менее засоренной хворостом и как бы расчищенной от корней и зарослей.
   Охотники не видели уже лосей. Но Стоп не терял их следа. Его лай продолжал неумолчно раздаваться, а сам он, несомненно, находился где-нибудь недалеко от своего хозяина.
   Сумми Ским и Нелуто продолжали все дальше углубляться в лес. Немного позже полудня лай собаки неожиданно прекратился. К этому времени они вышли на такое место, где деревья росли не так часто. Сюда проникали прямые лучи солнца. На каком расстоянии находились они от опушки леса?
   Сумми Ским, который мог отдать себе некоторый отчет во времени, истекшем с той поры, когда они стали удаляться вглубь леса, полагал, что они просили от восьми до десяти километров. Таким образом, в их распоряжении оставалось достаточно времени, чтобы вернуться в лагерь после небольшого отдыха, в котором они так нуждались. Но они не могли вернуться без собаки, а между тем Стоп не возвращался.
   — Где бы он мог пропадать? — спросил Сумми Ским.
   — Несомненно, он преследует лосей, — ответил индеец.
   — Но в таком случае где же лоси?
   Как бы в ответ на этот вопрос внезапно, не дальше чем в ста метрах, раздался лай Стопа. Не обменявшись ни одним словом, оба охотника бросились по тому направлению, откуда раздавался лай собаки.
   Всякая осторожность была забыта. Сумми Ским, почти задыхаясь, кинулся бежать.
   Эта страсть могла их увлечь далеко вглубь леса. И действительно, теперь ими взято было направление не на северо-запад. Стадо лосей свернуло и уходило к юго-западу. За стадом несся увлеченный погоней Стоп, а за Стопом следовали, едва переводя дух, еще более охваченные страстью охотники. Теперь лоси убегали от преследователей, повернув тыл к Золотой горе и лагерю.
   Солнце уже начало склоняться к западному горизонту. Охотники не могли теперь вернуться к шести часам вечера, как обещали, по они могли еще опоздать на час, на два, вот и все, и во всяком случае возвратиться до наступления ночи.
   Но Сумми Ским и Нелуто были неспособны рассуждать. Они продолжали бежать так быстро, как только позволяли их силы, думая только о встрече с лосями. Они позабыли даже отозвать Стопа.
   Время все шло; охотники настолько обессилели, что уже не чувствовали усталости. Сумми Ским не знал даже, где он находится. Он словно охотился не в незнакомых местностях Дальнего Севера, а в окрестностях Монреаля.
   Один или два раза ему и Нелуто казалось, что они достигли успеха. Несколько лосей показались в густых кустарниках на расстоянии не больше пятисот шагов. Но легкие и быстроногие животные исчезали так же быстро, как появлялись, и не давали случая послать им с надежного расстояния вдогонку пулю.
   Так прошло в тщетном преследовании несколько часов, и вскоре ослабевший лай собаки указал, что лоси успели уйти далеко вперед. Наконец лай стих — потому ли, что собака слишком удалилась, или же чересчур долгое преследование настолько ее утомило, что она не в состоянии была подавать голос.
   Ским и Нелуто, потеряв последние силы, упали на землю. Было четыре часа пополудни.
   — Кончено! — воскликнул Ским, как только почувствовал возможность говорить.
   Нелуто склонил голову в знак согласия.
   — Где мы? — спросил Сумми Ским.
   Индеец выразил знаком недоумение и оглянулся вокруг себя.
   Оба охотника лежали на широкой лужайке, которую пересекал небольшой ручеек, текущий по направлению к юго-востоку. Лужайка ярко освещалась солнечными лучами, но на ее окраине густо росли деревья.
   — Надо отправляться в путь, — сказал Сумми Ским.
   — Надо возвратиться в лагерь, — ответил Нелуто, чувствуя, что его ноги не в состоянии двигаться.
   — Конечно! — воскликнул Сумми Ским, пожимая плечами.
   — В таком случае — в путь! — решил индеец.
   Он с трудом поднялся и двинулся по окраине лужайки.
   Не успел он пройти и десяти шагов, как внезапно остановился, устремив взор на почву, почти у самых ног.
   — Взгляните, господин Ским, — сказал он.
   — Что такое? — спросил Ским.
   — Огонь, господин Ским.
   — Огонь?!
   — Да! Здесь недавно разведен был огонь.
   Действительно, Ским, подойдя, увидел небольшое пятно пепла, перед которым стоял неподвижно и задумчиво индеец.
   — Следовательно, в этом лесу находятся охотники! — воскликнул Сумми.
   — Охотники… или кто-либо другой, — ответил индеец.
   Сумми наклонился и стал внимательно рассматривать подозрительный пепел.
   — Этот пепел, во всяком случае, не со вчерашнего дня, — сказал он, поднявшись.
   Действительно, беловатый пепел настолько отсырел, что имел вид грязи, и, следовательно, должен был пролежать здесь довольно долго.
   — Мне казалось бы… — сказал Нелуто. — Но вот что нам даст указание.
   Острые глаза индейца остановились на каком-то блестящем предмете, лежавшем в траве в нескольких шагах от потухшего костра.
   Он стремительно бросился к этому предмету, наклонился и, подняв его, вскрикнул от удивления.
   Это был кинжал с плоским лезвием и медной рукояткой.
   Осмотрев его внимательно, Нелуто заявил:
   — Если нельзя точно определить время, когда был здесь разведен костер, то вот кинжал, который свидетельствует, что он утерян не меньше десяти дней назад.
   — Да, — ответил Сумми Ским, рассматривая кинжал. — Лезвие еще достаточно блестит и только слегка местами покрылось ржавчиной; она — прямое доказательство того, что кинжал пролежал несколько дней в траве.
   Оружие, как это определил Нелуто, внимательно осмотрев его со всех сторон, было испанской фабрикации. На рукоятке был выгравирован инициал М, а на лезвии слово «Аустин» — название столицы Техаса.
   — Таким образом, — заявил Сумми Ским, — прошло всего несколько дней, а может быть, и несколько часов, с тех пор, как незнакомцы покинули эту лужайку!..
   — И это не были индейцы, — заметил Нелуто, — потому что индейцы не употребляют кинжалов.
   Сумми тревожно оглянулся вокруг.
   — Кто знает, — сказал он, — быть может, они направились к Золотой горе?..
   Это предположение было правдоподобно. И если человек, которому принадлежал этот кинжал, входил в состав многочисленного отряда, то Бену Раддлю и его товарищам угрожала большая опасность. Возможно, что в это время отряд уже бродил где-либо в окрестностях лимана Маккензи.
   — Идем! — воскликнул Сумми Ским.
   — Немедленпо, — ответил Нелуто.
   — А наша собака? — вспомнил Сумми.
   Индеец стал звать собаку, крича изо всех сил, поворачиваясь во все стороны. Но его зов собакой не был услышан, так как она не возвратилась.
   Думать об охоте на лосей теперь уже не приходилось; необходимо было торопиться вернуться как можно скорее в лагерь, чтобы оповестить караван об угрожающей ему опасности и принять нужные меры для его охраны и защиты.
   — В путь, не теряя ни минуты! — скомандовал Сумми Ским.
   В этот момент шагах в трехстах от лужайки раздался выстрел.

Глава десятая. ПУСТЫНЯ ОКАЗЫВАЕТСЯ НАСЕЛЕННОЙ

   После того как Сумми Ским и Нелуто отправились на охоту за лосями, Бен Раддль произвел новый осмотр работ. Если ни в чем не случится задержки, канал будет окончен сегодня вечером; оставалось только открыть пропускной канал на левом берегу реки Руббер, несколькями ударами кирки разбить перегородку в горловине, и вода с шумом и пеной устремится в недра Золотого вулкана.
   Огромные массы воды, обращенные в пары вулканическим огнем, должны были произвести страшное давление. Внутренние вулканические массы состояли, конечно, в значительной части из лавы, шлаков и вообще малоценных веществ; с ними смешались бы золотые самородки и золотоносные кварцы, но их легко было бы выделить, не прибегая к сложный химическим процессам.
   — Увидим, — ответил Бен Раддль Скиму, который высказал ему это сомнение. — Нам необходимо экономить время. Мы потратили уже половину июля.
   — Было бы неблагоразумно, — заявил Билль Стеллъ, — задерживаться больше пятнадцати дней у устья Маккензи. Чтобы вернуться в Клондайк, потребуется не меньше трех недель. Надо принять во внимание, что наши повозки, быть может, будут сильно нагружены…
   — Будут, будут, не сомневайтесь!..
   — В таком случае, господин Раддль, ко времени нашего прибытия в Доусон уже минует начало сезона. Если зима будет ранняя, то мы рискуем встретить большие затруднения при переходе страны озер, чтобы выйти к Скагуэю.
   — Золотые ваши слова, мой любезный Стелль, — ответил инженер в шутливом тоне, — да такими быть им и надлежит, когда они произносятся у подножия Золотой торы! Но не беспокойтесь. Я буду очень удивлен, если в продолжение восьми дней наш обоз не соберется в путь на Клондайк.
   День прошел обычным порядком, наступил вечер; канал продолжали буравить.
   К шести часам после полудня ни тот, ни другой охотник не возвратились; на восточной равнине не раздавались сигналы, извещающие об их прибытии. Бен Раддль не тревожился. Сумми Ским имел еще целый час в своем распоряжении. Тем не менее Билль не раз отправлялся по ту сторону канала, рассчитывая увидеть возвращающихся охотников. Но он никого не видел: ни один силуэт не обрисовывался на горизонте.
   Спустя час Бен Раддль, который стал уже проявлять нетерпение, дал себе обещание сделать двоюродному брату выговор, но его решение оставалось неисполненным ввиду досадного отсутствия виновного.
   Наступило семь часов, а Сумми Ским и Нелуто не возвращались. Дурное расположение духа Бена Раддля сменилось беспокойством. Это беспокойство удвоилось, когда прошел еще час, а отсутствующих все не было.
   — Они увлеклись охотой, — повторял инженер. — Этот чудак Ским становится положительно невменяемым, когда перед ним зверь, а в руках ружье… Он идет, идет и идет… У него не хватает рассудка, чтобы вовремя остановиться… Я должен был с самого начала воспротивиться этой охоте.
   — Темнота наступит не раньше десяти часов, — сказал Билль Стелль, чтобы несколько успокоить инженера. — Нельзя допустить мысли, чтобы господин Ским мог заблудиться. Золотая гора видна издалека, а в темноте ее пламя служит прекрасным маяком.
   Последний довод был вполне справедлив. На какое бы расстояние ни удалились охотники, отсвет вулкана мог служить им сигнальным огнем, обещающим возвращение в лагерь. Но они могли сделаться жертвой какой-нибудь случайности. Быть может, они теперь находятся в таком положении, что не в состоянии возвратиться?..
   Прошло еще два часа. Бен Раддль не мог спокойно сидеть на месте, да и Билль приходил в нервное состояние. Солнце скрылось за горизонтом, стало темнеть, и местность лишь слабо освещалась белой полоской, едва видневшейся на западном небосклоне.
   Спустя некоторое время Бен Раддль и Стелль, беспокойство которых все возрастало, покинули лагерь, направляясь вдоль подошвы горы. Окинув взором в последний раз равнину, они удостоверились, что она была пустынна и все в ней было неподвижно. Они внимательно прислушивались к малейшему шуму, но вокруг царила мертвая тишина, а ночь бее гуще одевала своим покровом окружающую местность.