Страница:
50
Отсутствие стабильности в государстве, борьба боярских фракций, неврастеническое поведение молодого великого князя – все это создавало нетерпимую ситуацию. К счастью для России, в русском обществе были люди, обладающие и здравым смыслом и способностью творить, – они были не только обеспокоены состоянием дел, но и готовили план реформ, многие из которых в конечном счете удалось осуществить.
Ведущая роль на подготовительной стадии этого движения принадлежала митрополиту Макарию. 51Другой выдающийся деятель Церкви, священник Благовещенского собора Сильвестр, в это время еще находился в тени. 52Сильвестр был новгородцем, и, предположительно, именно Макарий вызвал его в Москву в 1542 г. (год, когда Макарий, бывший ранее архиепископом Новгорода, был избран митрополитом московским), или же вскоре после этого.
В непосредственном окружении Ивана среди мирян, выступавших за реформы правительства, был молодой придворный Алексей Федорович Адашев, в это время постельничий Ивана. 53Он был в хороших отношениях с митрополитом Макарием, а впоследствии тесно сотрудничал с Сильвестром.
Политические, социальные, религиозные и этические проблемы в этот период оживленно обсуждались в Москве не только в публичных и частных разговорах, но также и в разнообразной переписке – в многочисленных прошениях к дарю, в письмах, памфлетах и трактатах. Помимо митрополита Макария, священника Сильвестра и Алексея Адашева, выдающуюся роль в этом обмене идей играли западнорусских дворянин Иван Семенович Пересветов, раньше служивший королю Польши 54, священник Ермолай (позднее он принял монашество под именем Еразм), 55монах Артемий, последователь Нила Сорского 56и боярский сын Матвей Семенович Башкин – известный мыслитель. 57
Ученый монах с горы Афон, Максим Грек, чей голос митрополит Даниил пытался подарить в конце правления Василия III 58, вновь получил разрешение писать и говорить с людьми в своей камере. Максим – гуманист, носитель ренессансной культуры – оказал глубокое влияние на многих клириков и мирян, включая князя Курбского. Будучи глубоко религиозным человеком, он являлся членом греческой, а не русской православной церкви. Он отрицал законность отделения русской церкви от константинопольской патриархии в 1448 г. Его подход к религии был экуменическим в границах православного мира. В то же время он читал полемические брошюры латинян (римских католиков), лютеран и еретиков. Но, подобно Нилу, Максим был против накопления монастырями земельных владений. Его политическая и социальная философия была по сути моралистична. Правитель нации должен быть добродетельным и простым, его основная задача – установление справедливости на земле. Максим остро критиковал вельмож за эксплуатацию бедных. 59
Между митрополитом Макарием, с одной стороны, и Сильвестром и Адашевым – с другой – не существовало полного единства во взглядах. Два последний разделяли воззрения Макария на «симфонию» церкви и государства, но имели собственный взгляд на право монастырей обладать земельными угодьями. Они симпатизировали нестяжателям и предвидели постепенную секуляризацию таких владений. Макарий был против секуляризации, по крайней мере, против немедленного ее осуществления. Кроме того, он должен был считаться с мнением русских епископов и настоятелей, большинство которых принадлежало к иосифлянам.
Среди других интеллектуальных лидеров московского общества этого периода было еще больше различий в воззрениях. Максим Грек был последователем идеи «симфонии» церкви и государства, твердо верующим в доктрину «двух даров Бога» – священства и царства. Более того, он учил, следуя за Иоанном Хризостомом и некоторыми другими отцами церкви, что «священство выше царства... священство (в образе патриарха) несет весть, коронует и утверждает царя, а не царь патриарха». 60
Ермолай-Еразм также верил, что священство – высшая сила, нежели царство, по крайней мере духовно. В своем отношении к реалиям жизни Ермолай рассматривал крестьян как опору нации. Он сожалел о жадности бояр и их склонности эксплуатировать и подавлять крестьян-землепользователей.
Подход Пересветова имел светский характер. Он полагал, что царь должен быть христианином, но не видел необходимости ограничения его власти духовенством. Политически он был горячим идеологом самодержавия и сильного централизованного правительства. Он был против какого-либо ограничения царской власти со стороны бояр. Он полагал, что бояре должны быть лишены возможности подавления низших классов, и что холопы должны быть освобождены. Дворянство должно стать опорой царя в создании сильной, хорошо оплачиваемой, хорошо экипированной и дисциплинированной армии под своим собственным предводительством.
Русские, полагал Пересветов, обладают истинной верой, но в русских судах и администрации отсутствует справедливость. Задача паря – обеспечить тот же тип справедливости, что установил в своем царстве турецкий султан. Султан, рассуждал Пересветов, безжалостно казнил и подвергал пытке виновных судей или официальных лиц. Царь должен делать то же самое.
Совет Пересветова укрепить дворянскую армию был созвучен направлению русской социальной истории этого периода. Несколько ведущих русских государственных деятелей, включая Адашева, были готовы к его рассмотрению. Идея же Пересветова о сильном самодержавном правителе была противоположна их духу и программе, равно как и идеям Макария и Сильвестра. А царь Иван в это время находился под их влиянием. Но он не должен был оставить без внимания две петиции Пересветова (написанных в сентябре и ноябре 1549 г.), которые произвели на него глубокое впечатление. Во всяком случае, когда одиннадцать лет спустя он освободился от влияния Сильвестра и Адашева, то действительно превратился в ужасного самодержца в духе Пересветова.
Матвей Башкин, подобно Пересветову, защищал освобожден" крепостных, но не поддерживал самодержавия. И он не только пришел к отвержению идей Макария и Сильвестра о «симфонии» церкви и государства, но и подверг сомнению правильность догм православного христианства.
В годы боярского правления Макарий открыто не вмешивался в политику, за исключением некоторых случаев ходатайства за людей, которым угрожала смерть или немилость Ивана. Это право – и долг – прошения о прощении преследуемых было традиционной прерогативой русских прелатов. Можно вспомнить, что в правление Василия III митрополит Даниил подвергся критике за то, что не воспользовался этим правом. 61
Макарий намеревался дождаться совершеннолетия Ивана, когда можно будет возвести его на престол и побудить жениться. Принятие титула, как мог надеяться Макарий, не только заставит Ивана более четко осознать свою ответственность как христианского правителя, но также поднимет его авторитет среди бояр. Ранний же брак может отвратить Ивана от его развратной жизни. Тогда, как надеялись Макарий, Сильвестр и Адашев, можно начинать реализацию программы реформ.
До 1547 г. основная деятельность Макария была посвящена церковным делам и религиозному просвещению. Еще в Новгороде он задумал грандиозный план: "собрать все книги (еще рукописные), доступные для чтения «а русской земле», другими словами, создать собрание основных произведений христианской литературы, как русских, так и греческих авторов.
Собрание было организованно в форме материалов для чтения на каждый день месяца («Четьи Минеи»). Ежедневное чтение включало в себя жизнеописания святых, поминаемых в этот день, и выдержки из литературных произведений, написанных этими святыми (если они были писателями). В конце каждого месяца добавлялись анонимные работы и работы неканонизированных авторов на религиозные и моральные темы. 62
Макарий работал над этим проектом двенадцать лет в Новгороде и продолжал работать в Москве (он завершил собрание в 1552 г.).
С проектом «Четьи Минеи» по духу связан другой замысел Макария – канонизировать русских святых. В это время как раз отмечалась память двадцати русских святых. Первыми среди канонизированных были князья-мученники – Борис и Глеб (XI в.). 63
К 1540-м гг. в дополнение к двадцати двум национально признанным святым поклонялись и многим другим, хотя формально и неканонизированым. Макарий приказал рассмотреть все эти случаи, с тем чтобы канонизировать всех тех, чья святость имела достаточно свидетельств для официального признания.
Этими мерами, верно подмечает А.В. Карташев, Макарий попытался выявить духовные и моральные силы, с помощью которых русская церковь могла бы попытаться претендовать на достойную ее историческую роль. 64
Целью Макария было создать основы для религиозного объединения России, без которых, по его мнению, идея христианско-православного царства не могла быть воплощена. В этом смысле Макария можно назвать, по словам Карташова, «объединителем русской церкви».
III
IV
Отсутствие стабильности в государстве, борьба боярских фракций, неврастеническое поведение молодого великого князя – все это создавало нетерпимую ситуацию. К счастью для России, в русском обществе были люди, обладающие и здравым смыслом и способностью творить, – они были не только обеспокоены состоянием дел, но и готовили план реформ, многие из которых в конечном счете удалось осуществить.
Ведущая роль на подготовительной стадии этого движения принадлежала митрополиту Макарию. 51Другой выдающийся деятель Церкви, священник Благовещенского собора Сильвестр, в это время еще находился в тени. 52Сильвестр был новгородцем, и, предположительно, именно Макарий вызвал его в Москву в 1542 г. (год, когда Макарий, бывший ранее архиепископом Новгорода, был избран митрополитом московским), или же вскоре после этого.
В непосредственном окружении Ивана среди мирян, выступавших за реформы правительства, был молодой придворный Алексей Федорович Адашев, в это время постельничий Ивана. 53Он был в хороших отношениях с митрополитом Макарием, а впоследствии тесно сотрудничал с Сильвестром.
Политические, социальные, религиозные и этические проблемы в этот период оживленно обсуждались в Москве не только в публичных и частных разговорах, но также и в разнообразной переписке – в многочисленных прошениях к дарю, в письмах, памфлетах и трактатах. Помимо митрополита Макария, священника Сильвестра и Алексея Адашева, выдающуюся роль в этом обмене идей играли западнорусских дворянин Иван Семенович Пересветов, раньше служивший королю Польши 54, священник Ермолай (позднее он принял монашество под именем Еразм), 55монах Артемий, последователь Нила Сорского 56и боярский сын Матвей Семенович Башкин – известный мыслитель. 57
Ученый монах с горы Афон, Максим Грек, чей голос митрополит Даниил пытался подарить в конце правления Василия III 58, вновь получил разрешение писать и говорить с людьми в своей камере. Максим – гуманист, носитель ренессансной культуры – оказал глубокое влияние на многих клириков и мирян, включая князя Курбского. Будучи глубоко религиозным человеком, он являлся членом греческой, а не русской православной церкви. Он отрицал законность отделения русской церкви от константинопольской патриархии в 1448 г. Его подход к религии был экуменическим в границах православного мира. В то же время он читал полемические брошюры латинян (римских католиков), лютеран и еретиков. Но, подобно Нилу, Максим был против накопления монастырями земельных владений. Его политическая и социальная философия была по сути моралистична. Правитель нации должен быть добродетельным и простым, его основная задача – установление справедливости на земле. Максим остро критиковал вельмож за эксплуатацию бедных. 59
Между митрополитом Макарием, с одной стороны, и Сильвестром и Адашевым – с другой – не существовало полного единства во взглядах. Два последний разделяли воззрения Макария на «симфонию» церкви и государства, но имели собственный взгляд на право монастырей обладать земельными угодьями. Они симпатизировали нестяжателям и предвидели постепенную секуляризацию таких владений. Макарий был против секуляризации, по крайней мере, против немедленного ее осуществления. Кроме того, он должен был считаться с мнением русских епископов и настоятелей, большинство которых принадлежало к иосифлянам.
Среди других интеллектуальных лидеров московского общества этого периода было еще больше различий в воззрениях. Максим Грек был последователем идеи «симфонии» церкви и государства, твердо верующим в доктрину «двух даров Бога» – священства и царства. Более того, он учил, следуя за Иоанном Хризостомом и некоторыми другими отцами церкви, что «священство выше царства... священство (в образе патриарха) несет весть, коронует и утверждает царя, а не царь патриарха». 60
Ермолай-Еразм также верил, что священство – высшая сила, нежели царство, по крайней мере духовно. В своем отношении к реалиям жизни Ермолай рассматривал крестьян как опору нации. Он сожалел о жадности бояр и их склонности эксплуатировать и подавлять крестьян-землепользователей.
Подход Пересветова имел светский характер. Он полагал, что царь должен быть христианином, но не видел необходимости ограничения его власти духовенством. Политически он был горячим идеологом самодержавия и сильного централизованного правительства. Он был против какого-либо ограничения царской власти со стороны бояр. Он полагал, что бояре должны быть лишены возможности подавления низших классов, и что холопы должны быть освобождены. Дворянство должно стать опорой царя в создании сильной, хорошо оплачиваемой, хорошо экипированной и дисциплинированной армии под своим собственным предводительством.
Русские, полагал Пересветов, обладают истинной верой, но в русских судах и администрации отсутствует справедливость. Задача паря – обеспечить тот же тип справедливости, что установил в своем царстве турецкий султан. Султан, рассуждал Пересветов, безжалостно казнил и подвергал пытке виновных судей или официальных лиц. Царь должен делать то же самое.
Совет Пересветова укрепить дворянскую армию был созвучен направлению русской социальной истории этого периода. Несколько ведущих русских государственных деятелей, включая Адашева, были готовы к его рассмотрению. Идея же Пересветова о сильном самодержавном правителе была противоположна их духу и программе, равно как и идеям Макария и Сильвестра. А царь Иван в это время находился под их влиянием. Но он не должен был оставить без внимания две петиции Пересветова (написанных в сентябре и ноябре 1549 г.), которые произвели на него глубокое впечатление. Во всяком случае, когда одиннадцать лет спустя он освободился от влияния Сильвестра и Адашева, то действительно превратился в ужасного самодержца в духе Пересветова.
Матвей Башкин, подобно Пересветову, защищал освобожден" крепостных, но не поддерживал самодержавия. И он не только пришел к отвержению идей Макария и Сильвестра о «симфонии» церкви и государства, но и подверг сомнению правильность догм православного христианства.
В годы боярского правления Макарий открыто не вмешивался в политику, за исключением некоторых случаев ходатайства за людей, которым угрожала смерть или немилость Ивана. Это право – и долг – прошения о прощении преследуемых было традиционной прерогативой русских прелатов. Можно вспомнить, что в правление Василия III митрополит Даниил подвергся критике за то, что не воспользовался этим правом. 61
Макарий намеревался дождаться совершеннолетия Ивана, когда можно будет возвести его на престол и побудить жениться. Принятие титула, как мог надеяться Макарий, не только заставит Ивана более четко осознать свою ответственность как христианского правителя, но также поднимет его авторитет среди бояр. Ранний же брак может отвратить Ивана от его развратной жизни. Тогда, как надеялись Макарий, Сильвестр и Адашев, можно начинать реализацию программы реформ.
До 1547 г. основная деятельность Макария была посвящена церковным делам и религиозному просвещению. Еще в Новгороде он задумал грандиозный план: "собрать все книги (еще рукописные), доступные для чтения «а русской земле», другими словами, создать собрание основных произведений христианской литературы, как русских, так и греческих авторов.
Собрание было организованно в форме материалов для чтения на каждый день месяца («Четьи Минеи»). Ежедневное чтение включало в себя жизнеописания святых, поминаемых в этот день, и выдержки из литературных произведений, написанных этими святыми (если они были писателями). В конце каждого месяца добавлялись анонимные работы и работы неканонизированных авторов на религиозные и моральные темы. 62
Макарий работал над этим проектом двенадцать лет в Новгороде и продолжал работать в Москве (он завершил собрание в 1552 г.).
С проектом «Четьи Минеи» по духу связан другой замысел Макария – канонизировать русских святых. В это время как раз отмечалась память двадцати русских святых. Первыми среди канонизированных были князья-мученники – Борис и Глеб (XI в.). 63
К 1540-м гг. в дополнение к двадцати двум национально признанным святым поклонялись и многим другим, хотя формально и неканонизированым. Макарий приказал рассмотреть все эти случаи, с тем чтобы канонизировать всех тех, чья святость имела достаточно свидетельств для официального признания.
Этими мерами, верно подмечает А.В. Карташев, Макарий попытался выявить духовные и моральные силы, с помощью которых русская церковь могла бы попытаться претендовать на достойную ее историческую роль. 64
Целью Макария было создать основы для религиозного объединения России, без которых, по его мнению, идея христианско-православного царства не могла быть воплощена. В этом смысле Макария можно назвать, по словам Карташова, «объединителем русской церкви».
III
Иван IV был коронован на царство в Успенском соборе Кремля 16 января 1547 г. Ритуал коронации был схож с тем, что имел место при коронации внука Ивана III Дмитрия в 1496 г. Были, однако, и различия. Хотя термин «царство» часто упоминался в ходе коронации Дмитрия, он короновался как великий князь. Иван IV формально короновался царем митрополитом Макарием. Более того, крест и царское убранство на голове и плечах Ивана теперь воспринимались как те, что предположительно были посланы византийским императором Константином Мономахом киевскому князю Владимиру Мономаху в начале XII века.
65
Это последнее исторически ошибочное суждение базировалось на легенде, впервые упомянутой в послании монаха Саввы (Спиридона) в начале XVI века и затем далее развито в «Сказании о князьях Владимирских». 66
Прежде чем облачить нового царя в его одеяния, митрополит Макарий громко зачитал специальную молитву, в которой он просил Бога укрепить Ивана «на троне справедливости... дать ему победу над варварами... сделать его мудрым хранителем церкви... дать справедливость народу, заботиться о бедных».
3 февраля царь Иван IV женился на Анастасии Романовне, девушке из древней боярской некняжеской семьи Захарьиных-Юрьевых. 67Она оказалась женщиной благородных наклонностей и верной женой.
Выбор Ивана IV вызвал недовольство у аристократических княжеских семей. Князь Семен Лобанов-Ростовский сказал по этом поводу: "Государь обидел нас (великие роды) своим браком, взяв боярскую дочь, его рабыню как невесту. И мы должны служить ей, как будто бы она – наша сестра''. 68
Согласно с планами Макария, в том же месяце был созван церковный Собор, чтобы канонизировать нескольких русских святых на основе предварительного рассмотрения их деяний. Двенадцать святых были канонизированы на национальном уровне, а девять было позволено почитать на местах. 69
Некоторое время братья Глинские сохраняли свое влиятельное положение в правительстве. Вскоре, однако, стало очевидным, что существует значительная оппозиция им со стороны как бояр, так и московских черных людей, членов налогооблагаемых городских общин Москвы.
Среди боярских противников Глинских были остатки групп Шуйского и родственники царицы, Захарьины-Юрьевы. Кроме того, надменным поведением свиты Глинских, а также взяточничеством и обидами со стороны чиновников, ими назначенных, были возмущены многие горожане.
12 апреля в Москве разразился сильный пожар, а восемь дней спустя – еще один. Глинские заподозрили поджог и приказали схватить и казнить поджигателей. Пожары прекратились. Возможно, что после второго пожара Глинские, чтобы подготовиться к любой другой случайности, вызвали в Москву войско с севера. Они более доверяли ему, нежели москвичам.
Но 21 июня случился пожар еще более разрушительный. Большая часть Москвы, включая многие строения в Кремле, сгорела.
Было уничтожено около двадцати пяти тысяч домов; от семнадцати до тридцати семи сотен мужчин, женщин и детей погибло в огне, около восьмидесяти тысяч осталось без крова. Митрополит Макарий был ранен и едва успел скрыться. Царь с семьей переехал в пригородную деревню Воробьево. 70
Как и в апреле, Глинские полагали, что пожар начался благодаря поджогу. Подозреваемые были схвачены и подвергнуты пытке. Те, что признались, были немедленно казнены. 71
Атмосфера накалилась. Люди были поражены несчастьем, которое многие полагали божественным наказанием за грехи правителей. Слухи о возможности поджога повели к спекуляциям по поводу правительства. Чувствовалось, что москвичи почти готовы к восстанию.
Если причиной пожара был поджог (что кажется вероятным), то было естественным полагать, что в этом повинны агенты противников Глинских. Врага Глинских могли наилучшим образом отмести подобные подозрения, обвинив в этом самих Глинских, что они и сделали.
Два дня спустя после пожара царь Иван IV со своим проповедником, старшим священником Федором Барминым из Благовещенского собора, и несколькими другими боярами посетил больного митрополита Макария в Новоспасском монастыре. Иван отправился к Макарию, чтобы обсудить чрезвычайную ситуацию и решить, какие следует принять меры. На встрече были князь Федор Скопин-Шуйский и князь Юрий Темкин (оба они – бывшие приближенные князя Андрея Шуйского, убитого по приказу Ивана в 1543 г.), Иван Федоров (Челяднин), Григорий Захарьин (молодой дядя царицы) и Федор Нагой.
Митрополит и двое бояр (Скопин-Шуйский и Челяднин) выразили мнение, что пожар подготовлен «определенными злоумышленниками» (не названными ими), использующими колдовство. Иван IV приказал присутствующим на встрече боярам расследовать случившееся. Говоря об определенных злодеях, бояре явно намекали на Глинских. Предположительно, их агенты уже начали распространять в народе слухи. Но предубеждения против Глинских существовали среди некоторых московских посадских и до подобного расследования.
В следующее воскресенье, 26 июня, бояре созвали общее собрание московского черного люда. Это было возрождением древнерусского института веча.
Бояре открыли собрание вопросом к народу: «Кто поджег Москву?». Сразу же голоса из толпы ответили: «Княгиня Анна Глинская (бабка Ивана по матери) через колдовство»,
Тогда бояре, как говорит хорошо информированный автор, натравил черный люд на Глинских". 72
Княгиня Анна и ее младший сын Михаил во время этих событий были не в Москве, а во Ржеве, владении Михаила. Старший брат Юрий, который присутствовал на собрании, пытался укрыться в Успенском соборе. Разъяренные люди кинулись за ним, убили его, притащили тело на рыночную площадь и положили его на лобное место. Это должно было символизировать, что Юрий Глинский был казнен по решению веча.
Дом князя Юрия был разграблен, и многое из его служилых людей убиты. Кроме того, восставшие напали на детей боярских (призванных Глинскими в Москву для защиты) и убили большинство их.
В течение двух дней Москва была под контролем восставших горожан.
Для завершения своей победы, москвичи решили потребовали выдачи им матери и брата князя Юрия. Говорили, что царь спряг их в Воробьеве, поэтому восставшие 29 июня двинулись туда. Они угрожали убить царя, если их требования о выдаче не будут удовлетворены. В своем первом письме к Курбскому в 1564 г. Иван писал, что именно «предатели» (бояре) натравили толпу на него. 73Он, очевидно, имел в виду бывших приближенных Андрея Шуйского.
Царю удалось, однако, убедить восставших, что он не прятал своих бабку и дядю в Воробьеве. Толпа дрогнула. Тогда Иван IV приказал. своей охране схватить и казнить лидеров бунта. Восстание было подавлено.
Это последнее исторически ошибочное суждение базировалось на легенде, впервые упомянутой в послании монаха Саввы (Спиридона) в начале XVI века и затем далее развито в «Сказании о князьях Владимирских». 66
Прежде чем облачить нового царя в его одеяния, митрополит Макарий громко зачитал специальную молитву, в которой он просил Бога укрепить Ивана «на троне справедливости... дать ему победу над варварами... сделать его мудрым хранителем церкви... дать справедливость народу, заботиться о бедных».
3 февраля царь Иван IV женился на Анастасии Романовне, девушке из древней боярской некняжеской семьи Захарьиных-Юрьевых. 67Она оказалась женщиной благородных наклонностей и верной женой.
Выбор Ивана IV вызвал недовольство у аристократических княжеских семей. Князь Семен Лобанов-Ростовский сказал по этом поводу: "Государь обидел нас (великие роды) своим браком, взяв боярскую дочь, его рабыню как невесту. И мы должны служить ей, как будто бы она – наша сестра''. 68
Согласно с планами Макария, в том же месяце был созван церковный Собор, чтобы канонизировать нескольких русских святых на основе предварительного рассмотрения их деяний. Двенадцать святых были канонизированы на национальном уровне, а девять было позволено почитать на местах. 69
Некоторое время братья Глинские сохраняли свое влиятельное положение в правительстве. Вскоре, однако, стало очевидным, что существует значительная оппозиция им со стороны как бояр, так и московских черных людей, членов налогооблагаемых городских общин Москвы.
Среди боярских противников Глинских были остатки групп Шуйского и родственники царицы, Захарьины-Юрьевы. Кроме того, надменным поведением свиты Глинских, а также взяточничеством и обидами со стороны чиновников, ими назначенных, были возмущены многие горожане.
12 апреля в Москве разразился сильный пожар, а восемь дней спустя – еще один. Глинские заподозрили поджог и приказали схватить и казнить поджигателей. Пожары прекратились. Возможно, что после второго пожара Глинские, чтобы подготовиться к любой другой случайности, вызвали в Москву войско с севера. Они более доверяли ему, нежели москвичам.
Но 21 июня случился пожар еще более разрушительный. Большая часть Москвы, включая многие строения в Кремле, сгорела.
Было уничтожено около двадцати пяти тысяч домов; от семнадцати до тридцати семи сотен мужчин, женщин и детей погибло в огне, около восьмидесяти тысяч осталось без крова. Митрополит Макарий был ранен и едва успел скрыться. Царь с семьей переехал в пригородную деревню Воробьево. 70
Как и в апреле, Глинские полагали, что пожар начался благодаря поджогу. Подозреваемые были схвачены и подвергнуты пытке. Те, что признались, были немедленно казнены. 71
Атмосфера накалилась. Люди были поражены несчастьем, которое многие полагали божественным наказанием за грехи правителей. Слухи о возможности поджога повели к спекуляциям по поводу правительства. Чувствовалось, что москвичи почти готовы к восстанию.
Если причиной пожара был поджог (что кажется вероятным), то было естественным полагать, что в этом повинны агенты противников Глинских. Врага Глинских могли наилучшим образом отмести подобные подозрения, обвинив в этом самих Глинских, что они и сделали.
Два дня спустя после пожара царь Иван IV со своим проповедником, старшим священником Федором Барминым из Благовещенского собора, и несколькими другими боярами посетил больного митрополита Макария в Новоспасском монастыре. Иван отправился к Макарию, чтобы обсудить чрезвычайную ситуацию и решить, какие следует принять меры. На встрече были князь Федор Скопин-Шуйский и князь Юрий Темкин (оба они – бывшие приближенные князя Андрея Шуйского, убитого по приказу Ивана в 1543 г.), Иван Федоров (Челяднин), Григорий Захарьин (молодой дядя царицы) и Федор Нагой.
Митрополит и двое бояр (Скопин-Шуйский и Челяднин) выразили мнение, что пожар подготовлен «определенными злоумышленниками» (не названными ими), использующими колдовство. Иван IV приказал присутствующим на встрече боярам расследовать случившееся. Говоря об определенных злодеях, бояре явно намекали на Глинских. Предположительно, их агенты уже начали распространять в народе слухи. Но предубеждения против Глинских существовали среди некоторых московских посадских и до подобного расследования.
В следующее воскресенье, 26 июня, бояре созвали общее собрание московского черного люда. Это было возрождением древнерусского института веча.
Бояре открыли собрание вопросом к народу: «Кто поджег Москву?». Сразу же голоса из толпы ответили: «Княгиня Анна Глинская (бабка Ивана по матери) через колдовство»,
Тогда бояре, как говорит хорошо информированный автор, натравил черный люд на Глинских". 72
Княгиня Анна и ее младший сын Михаил во время этих событий были не в Москве, а во Ржеве, владении Михаила. Старший брат Юрий, который присутствовал на собрании, пытался укрыться в Успенском соборе. Разъяренные люди кинулись за ним, убили его, притащили тело на рыночную площадь и положили его на лобное место. Это должно было символизировать, что Юрий Глинский был казнен по решению веча.
Дом князя Юрия был разграблен, и многое из его служилых людей убиты. Кроме того, восставшие напали на детей боярских (призванных Глинскими в Москву для защиты) и убили большинство их.
В течение двух дней Москва была под контролем восставших горожан.
Для завершения своей победы, москвичи решили потребовали выдачи им матери и брата князя Юрия. Говорили, что царь спряг их в Воробьеве, поэтому восставшие 29 июня двинулись туда. Они угрожали убить царя, если их требования о выдаче не будут удовлетворены. В своем первом письме к Курбскому в 1564 г. Иван писал, что именно «предатели» (бояре) натравили толпу на него. 73Он, очевидно, имел в виду бывших приближенных Андрея Шуйского.
Царю удалось, однако, убедить восставших, что он не прятал своих бабку и дядю в Воробьеве. Толпа дрогнула. Тогда Иван IV приказал. своей охране схватить и казнить лидеров бунта. Восстание было подавлено.
IV
Московский пожар и восстание в июне 1547 г. глубоко потряс и правительство и народ. Молодой царь Иван IV был в состоянии, близком к нервному срыву.
Митрополит Макарий, священник Сильвестр и Алексей Адашев чувствовали, что ситуация требует немедленных и последовательных реформ. Чтобы приступить к их осуществлению нужно была получить одобрение царя. В подходящий момент Сильвестр посетил Ивана IV и убедил его, что несчастье было божьей карой за его грехи. Сильвестр побуждал его к покаянию и смирению для спасения его души. 74Доводы священника серьезно повлияли на Ивана IV. Он испытывал нечто похожее на религиозное возрождение. Психологически это было началом влияния Сильвестра на Ивана IV, которое продолжалось несколько лет.
План реформ, задуманный Макарием, Сильвестром и Адашевым, базировался на тесном взаимодействии церкви и государства – митрополита и царя. К этим двум элементам власти теперь добавился третий – нация, представляющая землю. Взаимодействие этих трех элементов власти стало возможным через созыв царем и митрополитом церковно-земского Собора. 75
Хотя до этого все важные государственные дела рассматривались как государево дело, возникло новое понятие – земское дело. Когда в апреле 1546 г. Иван IV (еще не коронованный царем) повел войска в Коломну, чтобы быть готовым к возможному нападению татар, считалось, что он отправился «на свое дело». 76Но в июне 1547 г., когда Иван IV организовал аналогичный поход, источники уже отмечали, что царь отправился в Коломну «на свое дело и земское». 77Адашев сопровождал царя в этом походе в должности рынды (оруженосца).
Земские дела, конечно же, были в плохом состоянии. Наследство боярского правления в годы детства Ивана угрожало стабильности правительства, а армия никак не могла справиться с набегами татар. Военная проблема была тесно связана с важным социально-политическим вопросом – подъемом дворянства и столкновением его интересов с интересами князей и бояр. В свое время великий князь Иван III положил начало системе обеспечения дворянства поместьями за службу государю. 78С этого времени дворянство стало потенциальной опорой армии московитов.
С увеличением численности этой армии требовались все большие земельные фонды для обеспечения воинов-дворян поместьями. Для удовлетворения этой потребности правительство было вынуждено обратить в поместья часть государственных владений. Они включали в себя земельные наделы крестьян, живших на этой части государственных владений, и права этих крестьян должны были быть гарантированы.
В поисках большего количества поместных земель Иван III конфисковал значительную часть церковных и монастырских земель в Новгороде и планировал широкую программу общей секуляризации монастырских владений в Московии. Его поддерживала идеалистически настроенная группа монахов, которые в принципе возражали против того, чтобы монастыри владели земельными угодьями. Эта группа была известна как нестяжатели. Однако церковный Собор 1503 г. провозгласил Церковь и монастырские земельные наделы неприкосновенными. 79
Одержавшие победу стяжатели, известные как иосифляне (последователи настоятеля Волоколамского монастыря Иосифа), вошли. после этого в церковную администрацию.
В свете намечавшихся реформ, в особенности в связи с потребностями дворянской армии, проблема секуляризации церковных и монастырских земель возникла вновь. Сильвестр и Адашев были на стороне нестяжателей. Будучи государственным деятелем, Адашев поддерживал план превращения монастырских земель в поместный фонд. Царь Иван IV, как ранее его дед, также был за секуляризацию земель.
Им следовало, однако, действовать постепенно, учитывая, что большинство высших церковных чинов было иосифлянами. Следует вспомнить, что предшественник Макария, митрополит Иоасаф также склонялся к позиции нестяжателей. Он все еще жил в Троицком монастыре, но более не участвовал в церковных делах.
В соответствии с московской политической традицией, царь должен был вместе с боярами принимать решения по введению новых законов или любому важному государственному делу. Насущные проблемы рассматривались высшей боярской группой – ближней думой или синклитом. 80Особенно важные решения принимались на заседании Боярской Думы.
Реформаторы могли ожидать, что большинству бояр их планы не придутся по вкусу. Они рассчитывали преодолеть это сопротивление и предотвратить задержки в реализации своих проектов с помощью царя Ивана IV. Сильвестр и Адашев, молодые наиболее близкие советники царя, сыграли значительную роль в этой закулисной борьбе.
Вскоре сформировался круг последователей Сильвестра и Адашева. Как говорит князь Андрей Курбский в своей «Истории Ивана IV», Сильвестр и Адашев «собрали вокруг него (царя Ивана) советников, людей знающих и совершенных... и все они были всецело знакомы с военными и земскими делами... и они приблизили их непосредствен к нему (царю) в добрых отношениях и дружбе, так что без их совета ничего не предпринимается и не планируется... и в это время эти его советники были названы избранной радой». 81
Состав и историческая роль избранной рады были и остаются до сих пор достаточно спорными вопросами русской историографии. 82Некоторые историки, включая Ключевского и Бахрушина, пытались отождествить избранную раду с ближней думой. По моему мнению подобное отождествление неверно по многим причинам, хотя бы потому, что Сильвестр как священник не мог быть членом думы. Адашев же стал членом ближней Думы только в 1553 г.
Я полагаю, что избранная рада не была формальным политическим институтом, а являлась влиятельной группой людей, бывших единомышленниками Сильвестра и Адашева (конфедератами, в переводе Феннела). Некоторые члены этого кружка благодаря влиянию Сильвестра и Адашева на царя стали членами ближней Думы (как князь Дмитрий Курлятьев), другое получили важные посты в армии и администрации.
Если мы будем искать исторические параллели с избранной радой, то можем с достаточной мерой условности сказать, что она была по сути близка к так называемому «ближнему комитету», который сформировался 250 лет спустя вокруг молодого императора Александра I в начале его правления. 83
Правила ли в действительности избранная рада в годы ее существования Россией? Как Курбский, так и Иван IV утверждали, что да. Во втором письме к Курбскому (1577 г.) царь жаловался: "Вы (Сильвестр, Адашев и их последователи, включая Курбского) не только не хотели быть послушными и подчиненными мне, но даже управляли мною и забрали у меня всю мою власть, и правили сами как желали и забрали всю мою суверенность у меня: на словах я был государем, но фактически ничем не управлял'. 84
Второе письмо Ивана Курбскому, подобно первому, отразило его настроение в течение второго периода его правления. Возможно, что еще до этого Иван IV чувствовал себя психологически подавленным властью Сильвестра и Адашева, но скрывал свои чувства. Однако поначалу он разделял планы Сильвестра и Адашева и с готовностью им следовал.
Позднее, когда Иван IV освободился от влияния Сильвестра и Адашева, его затаенное чувство униженности, заглушенное вражескими демаршами, продолжало расти и становилось все более горьким.
Каково бы ни было личное отношение Ивана IV к избранной раде, существовало два фактора, которые ограничивали ее власть с самого начала. Во-первых, хотя Адашев и Сильвестр работали совместно с Митрополитом Макарием, между ними существовали расхождения во мнениях. Во-вторых, ближняя Дума состояла не только из последователей Сильвестра и Адашева, но также из людей, которые не хотели принимать их лидерство, либо были настроены по отношению к ним открыто враждебно.
Дьяк Иван Михайлович Висковатай, человек высокоодаренный, один из выдающихся деятелей русского государства в XVI в., был готов сотрудничать с Адашевым, но ненавидел Сильвестра. В своей саркастической (хотя и несколько размытой) характеристике Сильвестра, написанной в 1569 г. или в начале 1570 г., Висковатый говорил, что «этот священник находился в великой чести у государя и был его советником и советником в духовных делах, был всемогущим... Он отдавал приказы митрополитам и епископам... боярам и дьякам... военным командирам и дворянам, всем иным. Короче говоря, он направлял как духовные, так и мирские дела... и он владел совершенно обеими сферами, духовной и мирской, как будто бы он был •царем, и митрополитам». 85
Несмотря на заявление Висковатого, ближняя рада, хотя и была движущей силой в политике этого периода, диктаторской властью не обладала.
Проводя реформы, московское правительство испытывало нужду в поддержке нации в целом. Чтобы обеспечить эту поддержку, правительство обратилось к политически наиболее значимым сословиям царства – духовенству, аристократии и дворянству – и предложило им рассмотреть и одобрить свои проекты.
Митрополит Макарий, священник Сильвестр и Алексей Адашев чувствовали, что ситуация требует немедленных и последовательных реформ. Чтобы приступить к их осуществлению нужно была получить одобрение царя. В подходящий момент Сильвестр посетил Ивана IV и убедил его, что несчастье было божьей карой за его грехи. Сильвестр побуждал его к покаянию и смирению для спасения его души. 74Доводы священника серьезно повлияли на Ивана IV. Он испытывал нечто похожее на религиозное возрождение. Психологически это было началом влияния Сильвестра на Ивана IV, которое продолжалось несколько лет.
План реформ, задуманный Макарием, Сильвестром и Адашевым, базировался на тесном взаимодействии церкви и государства – митрополита и царя. К этим двум элементам власти теперь добавился третий – нация, представляющая землю. Взаимодействие этих трех элементов власти стало возможным через созыв царем и митрополитом церковно-земского Собора. 75
Хотя до этого все важные государственные дела рассматривались как государево дело, возникло новое понятие – земское дело. Когда в апреле 1546 г. Иван IV (еще не коронованный царем) повел войска в Коломну, чтобы быть готовым к возможному нападению татар, считалось, что он отправился «на свое дело». 76Но в июне 1547 г., когда Иван IV организовал аналогичный поход, источники уже отмечали, что царь отправился в Коломну «на свое дело и земское». 77Адашев сопровождал царя в этом походе в должности рынды (оруженосца).
Земские дела, конечно же, были в плохом состоянии. Наследство боярского правления в годы детства Ивана угрожало стабильности правительства, а армия никак не могла справиться с набегами татар. Военная проблема была тесно связана с важным социально-политическим вопросом – подъемом дворянства и столкновением его интересов с интересами князей и бояр. В свое время великий князь Иван III положил начало системе обеспечения дворянства поместьями за службу государю. 78С этого времени дворянство стало потенциальной опорой армии московитов.
С увеличением численности этой армии требовались все большие земельные фонды для обеспечения воинов-дворян поместьями. Для удовлетворения этой потребности правительство было вынуждено обратить в поместья часть государственных владений. Они включали в себя земельные наделы крестьян, живших на этой части государственных владений, и права этих крестьян должны были быть гарантированы.
В поисках большего количества поместных земель Иван III конфисковал значительную часть церковных и монастырских земель в Новгороде и планировал широкую программу общей секуляризации монастырских владений в Московии. Его поддерживала идеалистически настроенная группа монахов, которые в принципе возражали против того, чтобы монастыри владели земельными угодьями. Эта группа была известна как нестяжатели. Однако церковный Собор 1503 г. провозгласил Церковь и монастырские земельные наделы неприкосновенными. 79
Одержавшие победу стяжатели, известные как иосифляне (последователи настоятеля Волоколамского монастыря Иосифа), вошли. после этого в церковную администрацию.
В свете намечавшихся реформ, в особенности в связи с потребностями дворянской армии, проблема секуляризации церковных и монастырских земель возникла вновь. Сильвестр и Адашев были на стороне нестяжателей. Будучи государственным деятелем, Адашев поддерживал план превращения монастырских земель в поместный фонд. Царь Иван IV, как ранее его дед, также был за секуляризацию земель.
Им следовало, однако, действовать постепенно, учитывая, что большинство высших церковных чинов было иосифлянами. Следует вспомнить, что предшественник Макария, митрополит Иоасаф также склонялся к позиции нестяжателей. Он все еще жил в Троицком монастыре, но более не участвовал в церковных делах.
В соответствии с московской политической традицией, царь должен был вместе с боярами принимать решения по введению новых законов или любому важному государственному делу. Насущные проблемы рассматривались высшей боярской группой – ближней думой или синклитом. 80Особенно важные решения принимались на заседании Боярской Думы.
Реформаторы могли ожидать, что большинству бояр их планы не придутся по вкусу. Они рассчитывали преодолеть это сопротивление и предотвратить задержки в реализации своих проектов с помощью царя Ивана IV. Сильвестр и Адашев, молодые наиболее близкие советники царя, сыграли значительную роль в этой закулисной борьбе.
Вскоре сформировался круг последователей Сильвестра и Адашева. Как говорит князь Андрей Курбский в своей «Истории Ивана IV», Сильвестр и Адашев «собрали вокруг него (царя Ивана) советников, людей знающих и совершенных... и все они были всецело знакомы с военными и земскими делами... и они приблизили их непосредствен к нему (царю) в добрых отношениях и дружбе, так что без их совета ничего не предпринимается и не планируется... и в это время эти его советники были названы избранной радой». 81
Состав и историческая роль избранной рады были и остаются до сих пор достаточно спорными вопросами русской историографии. 82Некоторые историки, включая Ключевского и Бахрушина, пытались отождествить избранную раду с ближней думой. По моему мнению подобное отождествление неверно по многим причинам, хотя бы потому, что Сильвестр как священник не мог быть членом думы. Адашев же стал членом ближней Думы только в 1553 г.
Я полагаю, что избранная рада не была формальным политическим институтом, а являлась влиятельной группой людей, бывших единомышленниками Сильвестра и Адашева (конфедератами, в переводе Феннела). Некоторые члены этого кружка благодаря влиянию Сильвестра и Адашева на царя стали членами ближней Думы (как князь Дмитрий Курлятьев), другое получили важные посты в армии и администрации.
Если мы будем искать исторические параллели с избранной радой, то можем с достаточной мерой условности сказать, что она была по сути близка к так называемому «ближнему комитету», который сформировался 250 лет спустя вокруг молодого императора Александра I в начале его правления. 83
Правила ли в действительности избранная рада в годы ее существования Россией? Как Курбский, так и Иван IV утверждали, что да. Во втором письме к Курбскому (1577 г.) царь жаловался: "Вы (Сильвестр, Адашев и их последователи, включая Курбского) не только не хотели быть послушными и подчиненными мне, но даже управляли мною и забрали у меня всю мою власть, и правили сами как желали и забрали всю мою суверенность у меня: на словах я был государем, но фактически ничем не управлял'. 84
Второе письмо Ивана Курбскому, подобно первому, отразило его настроение в течение второго периода его правления. Возможно, что еще до этого Иван IV чувствовал себя психологически подавленным властью Сильвестра и Адашева, но скрывал свои чувства. Однако поначалу он разделял планы Сильвестра и Адашева и с готовностью им следовал.
Позднее, когда Иван IV освободился от влияния Сильвестра и Адашева, его затаенное чувство униженности, заглушенное вражескими демаршами, продолжало расти и становилось все более горьким.
Каково бы ни было личное отношение Ивана IV к избранной раде, существовало два фактора, которые ограничивали ее власть с самого начала. Во-первых, хотя Адашев и Сильвестр работали совместно с Митрополитом Макарием, между ними существовали расхождения во мнениях. Во-вторых, ближняя Дума состояла не только из последователей Сильвестра и Адашева, но также из людей, которые не хотели принимать их лидерство, либо были настроены по отношению к ним открыто враждебно.
Дьяк Иван Михайлович Висковатай, человек высокоодаренный, один из выдающихся деятелей русского государства в XVI в., был готов сотрудничать с Адашевым, но ненавидел Сильвестра. В своей саркастической (хотя и несколько размытой) характеристике Сильвестра, написанной в 1569 г. или в начале 1570 г., Висковатый говорил, что «этот священник находился в великой чести у государя и был его советником и советником в духовных делах, был всемогущим... Он отдавал приказы митрополитам и епископам... боярам и дьякам... военным командирам и дворянам, всем иным. Короче говоря, он направлял как духовные, так и мирские дела... и он владел совершенно обеими сферами, духовной и мирской, как будто бы он был •царем, и митрополитам». 85
Несмотря на заявление Висковатого, ближняя рада, хотя и была движущей силой в политике этого периода, диктаторской властью не обладала.
Проводя реформы, московское правительство испытывало нужду в поддержке нации в целом. Чтобы обеспечить эту поддержку, правительство обратилось к политически наиболее значимым сословиям царства – духовенству, аристократии и дворянству – и предложило им рассмотреть и одобрить свои проекты.