Страница:
С первого взгляда может показаться, что государственные крестьяне были в наихудшем положении, но это не так. Вводя шкалу уровней налогообложения, правительство приняло во внимание тот факт, что крестьяне в первых двух категориях земли кроме выплаты государственных налогов должны были платить налоги (в денежном выражении) своим владельцам земли и выполнять для них определенную работу. Общие обязанности государственного крестьянина были поэтому легче, или по крайней мере равны тем, что выпадали на долю крестьян других категорий.
VII
3. Кризис 1553 г. и второй период реформ
I
VII
Царство нуждалось не только во внутренних реформах. Его нужно было также защищать от нападений внешних врагов.
В течение 1547-1552 гг. московское правительство с помощью переговоров смогло избежать войны с Польшей и Литвой. Перемирие между Москвой и Литвой было возобновлено в 1549 г.
Опасность татарских набегов – как крымских, так и казанских – продолжала нависать над Москвой. Ситуация ухудшилась, когда казанцы выбрали ханом Сафа-Гирея, принадлежавшего к крымскому правящему дому. С ним вместе в Казань прибыло много крымских вельмож. Политика Крымского и Казанского ханств была теперь скоординирована. За крымским ханом стоял его сюзерен – турецкий султан.
В 1541 г. крымский хан Сагиб-Гирей предпринял главную кампанию против Москвы. Татар остановили, но следовало ожидать новых набегов. В 1540-х угроза нападений исходила в основном от Казани. Каждый опустошительный набег выливался в увод большого, количества пленных, которые затем продавались на рынках рабов. В 1551 г. в Казани было около ста тысяч пленных русских. 116
Чтобы держать оборону, Москва нуждалась в сильной и эффективной армии. Меры по укреплению положения дворян, намеченные вительством, должны были сделать из дворянства опору армии. В дополнение теперь был расширен стрелецкий корпус (созданный при Василии III и первоначально названный пищальники). В качестве подкрепления регулярной армии были приглашены казацкие волонтеры. Большую помощь оказывали касимовские татары. Для обеспечения единства военного командования существовал указ, запрещающий местнические тяжбы во время кампаний (появился в 1550 г.).
Для лучшего понимания причин московско-казанских войн 1547-1552 тт. следует вспомнить, что при Василии III казанские татары признали его сюзеренитет над Казанью и согласились не избирать своих ханов (царей, в русской терминологии) без одобрения Москвы. В 1532 г. они приняли в качестве своего хана бывшего царевича Касимова Яна-Али, брата Шаха-Али, которого казанцы изгнали в 1521 г. 117
Фактически среди княжеских семей казанских татар продолжали существовать две группировки, от которых зависели ханы: прокрымская и прорусская. В 1535 г. первая вновь одержала верх. Ян-Али был убит, и его предшественник, вышеупомянутый Сафа-Гирей, вернулся к власти. Он правил в Казани до своей смерти в 1549 г. Ему наследовал его маленький сын Утемыш-Гирей, мать которого, красивая и энергичная царица Сюнбекех (по русским источникам – Сюнбека или Сююнбека), дочь ногайского князя Юсуфа, стала регентом. Действительная власть принадлежала крымско-татарской гвардии, которой командовал Улан-Кучак, фаворит Сюнбеки.
Московия послала разведывательную экспедицию против казанских татар в феврале 1547 г. по холмистому правому берегу Волги, с тем чтобы исследовать дороги на Казань и испытать силу татарского войска. Русские достигли устья реки Свияги. За этим последовало две более амбициозные кампании зимой 1547-1548 гг. и 1549-1550 гг. Ни одна из них не была удачной. 118
Анализируя причины неудач, как правительственные, так и армейские лидеры пришли к заключению, что необходимо, во-первых, создать более строгую схему военного командования, ограничив местничество (что и было сделано в 1550 г.), и, во-вторых, возвести укрепления ближе к Казани. Было решено построить крепость при впадении Свияги в Волгу, в сорока километрах от Казани и гораздо ближе к ней, нежели Нижний Новгород, где собирались войска в ходе предшествующих кампаний.
В конце мая 1551 г. войска, строители и строительные материалы были посланы к устью Свияги из Нижнего Новгорода. Касимовский царь Шах-Али (до того в 1519-1521 гг. и в 1546г. царь Казани) был назначен главнокомандующим экспедиционного корпуса. Деревянная крепость, названная Свияжск, была спешно построена на холме, контролирующем устье Свияги. Ее возведение произвело большое впечатление на финские и тюркские племена высокого (правого) берега Волги – черемисов (теперь известных как мари) и чувашей. Эти племена были под властью Казанского ханства со времен основания последнего в середине XV века. 119
Их князья и старейшины представились царю Шаху-Али, прося его разрешения послать делегацию для изъявления уважения царю Ивану IV. Делегация была принята в Москве. Посланники принесли царю клятву верности в мусульманской форме (шерть). Царь выдал им грамоту, подтверждающую их племенную организацию, и освободил от налогов на три года.
Успех русских также оказал сильное влияние на некоторых казанских вельмож. Два эмиссара этой труппы прибыли в Свияжск и предложили Шаху-Али ханский трон (в третий раз). Шах-Али отослал в Москву эмиссаров для переговоров.
Они просили Ивана IV не посылать войска против Казани, а обеспечить казанцам мир и позволить Шаху-Али стать их царем (ханом). Со своей стороны, они обещали выслать в Москву царицу Сюнбеку с ее сыном Утемышом (ханом Казани) и освободить всех русских пленных в Казани.
Иван IV согласился поддержать Шаха-Али в получении казанского трона при условии, что Казань откажется от всех притязаний на нагорный берег, поскольку его обитатели уже обещали быть верноподданными Москвы. 120Это условие неприятно задело казанцев. Однако они пока не стали протестовать. Иван IV назначил Алексея Адашева своим полномочным представителем и поручил сопровождать эмиссаров в Свияжск, чтобы объявить Шаху-Али свое благосклонное разрешение принять власть в Казани.
Шах-Али выразил свою благодарность царю Ивану IV, но остался недоволен лишением его как нового царя Казани района нагорного берега. Адашев и бояре, ответственные за безопасность Свияжска, ответили, что царская власть над Свияжском и всем нагорным берегом непоколебима и не подлежит обсуждению.
Когда эмиссары вернулись в Казань и обсудили ситуацию с вельможами и муллами, было решено принять Шаха-Али новым ханом и, в то же время, постараться вернуть провинции нагорного берега под власть Казани, откладывая исполнение некоторых условий соглашения и договорившись с Шахом-Али.
Царица Сюнбека и ее сын были выданы воеводе, князю Петру Серебряному. Ее отчаяние при отъезде отражено в татарской поэме «Жалоба Сюнбеки». 121Она и мальчик Утемыш были привезены в Москву 5 сентября 1551 г. и заключены в Кремле.
Таким образом казанцы выполнили одно из условий соглашения с Москвой. Другое важное условие, касающееся освобождения русских пленников, было выполнено лишь частично. Хан Шах-Али приказал всех русских пленников в Казани и в округе доставить в его дворец, чтобы отпустить на волю. Хозяева пленников, однако, не спешили подчиниться ханскому указу и старались скрыть рабов от чиновников, посланных ханом. Он смог передать русским представителям 17 августа лишь две тысячи семьсот пленников и пообещал всеми силами постепенно вернуть остальных.
Московская летопись фиксирует, что позднее с нагорного берега, из Казани и Казанского региона были возвращены шестьдесят тысяч русских пленников. Их доставили в Свияжск, временно разместили и обеспечили провиантом, а затем распустили по домам. В плену оставалось еще около сорока тысяч человек.
Те же казанские вельможи, что пригласили Шаха-Али на трон, теперь сопротивлялись его поддержке требований России по освобождению пленных. Они начали секретные переговоры с ногайцами, чтобы заключить союз против Москвы. Шах-Али пытался подавить бунт жесткими мерами и казнил многих его лидеров. Это только подлило масла в огонь антирусского движения. Казанские вельможи продолжали оказывать сопротивление присоединению территории нагорного берега к Москве.
Шах-Али сам не приветствовал московской политики в этом вопросе. Его положение серьезно осложнилось. Московское правительство предложило послать в Казань войска, чтобы сохранить ему трон. Шах-Али предпочел уйти. 6 марта 1552 г. он покинул Казань и направился в Свияжск в сопровождении восьмидесяти четырех татарских князей и вельмож, которые остались ему верны. Из Свияжска он возвратился в Касимов. В мае Шах-Али женился на пленной царице Сюнбеке. 122
Власть в Казани захватила теперь антирусская партия. Ее лидер пригласил на трон астраханского царевича Ядигара и начал подготовку к войне с Москвой.
В апреле московский государственный совет решил начать широкомасштабную кампанию против Казани. Русская армия должна была собраться в Свияжске. Митрополит Макарий послал воинам свое благословение, поощряя их воевать против неверных, «которые продолжают, проливать христианскую кровь».
Начало военных действий было ненадолго отложено из-за эпидемии цинга в Свияжске, восстания черемисов и похода крымского хана на Тулу. 123
Только 13 августа царь Иван IV прибыл в Свияжск со своим двором, новгородскими дворянскими соединениями и стрельцами в помощь войскам, собранным там. Артиллерия, военные и прочие запасы были заранее посланы в Свияжск по Волге на кораблях из Нижнего Новгорода.
Иван IV назначил хана Шаха-Али номинальным главой основной армейской группировки – большого полка. Двумя русскими воеводами, его помощниками, в действительности командовавшими большим полком, были князья Иван Федорович Мстиславский и Михаил Иванович Воротынский.
Западный инженер (датчанин?), имя которого дано в русских источниках как Размысл, отвечал за соединения саперов. Алексей Адашев не получил какого-либо крупного назначения, но был уполномочен царем Иваном IV решать в критических ситуациях экстренные задачи. Его миссия во время осады и штурма Казани оказалась весьма полезной.
Шах-Али действовал как специальный советник царя Ивана. Учитывая его близкое знакомство с казанскими делами, он был очень полезен Ивану IV как в военных действиях, так и на идеологическом фронте, поскольку был мусульманином.
Русские подошли к Казани в конце августа. Численность их армии оценивалась в сто пятьдесят тысяч воинов. Вероятно, эта цифра завышена. Город был защищен крепкими стенами и хорошо снабжен военным снаряжением и продовольствием. Гарнизон состоял из тридцати тысяч татар и двадцати семи тысяч ногайцев.
В дополнение в Арск, к северо-востоку от Казани, был послан в" главе татарского кавалерийского отряда князь Япанча. Он должен! был мобилизовать для похода на русских, осаждающих Казань, и отвлечения их внимания силы левобережных (левый берег) черемисов, верных Казани. Чтобы войска Япанчи не смогли прорвать осаду Казани, русские создали войско специального назначения под командованием князя Горбатого.
Сперва защитники Казани не страдали от недостатка питьевой| воды, поскольку они вырыли подземный туннель к источнику близ реки Казанки. Татарский князь Камай, который перешел на сторону русских, раскрыл им этот секрет. Московиты заминировали туннель и взорвали его. Часть городской стены рухнула. Казанцам удалось заставить отступить русских, хлынувших в проем, но подземный путь и доступ к источнику были уничтожены.
Около 1 октября русские подготовили все ко взрыву основной башни казанской стены. Через князя Камая царь Иван IV объявил казанцам, что он сохранит им жизнь, если они сдадутся и выдадут своих предводителей. В противном случае пощады не будет. Казанцы сдаться отказались.
Иван приказал русской армии готовиться к штурму Казани, который планировался на следующий день после того, как башня будет взорвана. Взрыв прошел успешно, и русские ворвались в город. Защитники отчаянно сражались. Когда они увидели, что дело проиграно, они выдали своего хана Ядигара, но продолжали биться. Оставшиеся в живых попытались уйти через болота в ближайшие леса, и были окружены. Татары запросили пощады, но русские не согласились. Цвет татарской знати погиб в этот день.
Когда царь Иван IV въехал в разрушенный город, его приветствовала как спасителя толпа русских пленников, томившихся в Казани и теперь освобожденных. Не теряя времени, он выслал посланников к племенам-сателлитам Казанского ханства, обещая мир и безопасность и требуя от них тех же налогов, что они обычно платили татарским ханам Казани.
Прежде всего старейшины Арска, а затем все "нижые земельные' черемисы послали своих представителей к царю Ивану IV и присягнули ему в верности.
После того как мертвые были похоронены, и город убран, Иван IV по согласию с духовенством и теми членами государственного совета, что сопровождали его в Казань, заложил основание православного собора в центральной части города.
Адашеву и некоторым другим опытным воеводам было очевидно, что хотя победа одержана и приняты первостепенные меры по установлению русского контроля над страной, оставалось еще многое сделать, чтобы установить русскую систему администрации. Поэтому Адашев и его последователи настаивали, чтобы, в целях последовательного установления мира в ханстве, царь Иван IV остался в Казани на несколько месяцев и держал там еще некоторое время сильную армию.
Иван IV, однако, не пожелал принять совет Адашева. Он был измотан напряжением драматических дней осады Казани и полагал, что оставшаяся нудная работа по установлению мира в завоеванной стране ниже его достоинства и должна быть оставлена воеводам, которых он мог бы бранить за неудачи, как он сделал позднее. Более того, Иван IV спешил вернуться домой к своей беременной жене. Ее родственники, Захарьины, побуждали его приехать как можно раньше.
Тем не менее 6 октября царь назначил своим наместником в Казани, ответственным за тысячу пятьсот сынов боярских, три тысячи стрельцов и значительное число казаков, князя Александра Горбатого. Сам же отправился в Свияжск, а оттуда в сопровождении бояр в Москву. Часть армии была послана в Свияжск, часть– в Москву, часть – демобилизована.
Когда Иван IV был на пути в Москву, посланец принес ему весть, что царица Анастасия родила сына, получившего при крещении имя Дмитрий. 29 октября царь Иван IV триумфально вошел в Москву, приветствуемый духовенством, знатью и всем населением столицы.
Именно с этого времени Иван IV стал известен среди русских и татар, как внушающий страх (грозный). Русские называли его Грозным как своего вождя и защитника от врагов. Для казанских татар он стал Явуз (турецкий вариант Грозный), как их победитель. По-английски царь Иван именуется «Ужасным» или «Страшным».
В течение 1547-1552 гг. московское правительство с помощью переговоров смогло избежать войны с Польшей и Литвой. Перемирие между Москвой и Литвой было возобновлено в 1549 г.
Опасность татарских набегов – как крымских, так и казанских – продолжала нависать над Москвой. Ситуация ухудшилась, когда казанцы выбрали ханом Сафа-Гирея, принадлежавшего к крымскому правящему дому. С ним вместе в Казань прибыло много крымских вельмож. Политика Крымского и Казанского ханств была теперь скоординирована. За крымским ханом стоял его сюзерен – турецкий султан.
В 1541 г. крымский хан Сагиб-Гирей предпринял главную кампанию против Москвы. Татар остановили, но следовало ожидать новых набегов. В 1540-х угроза нападений исходила в основном от Казани. Каждый опустошительный набег выливался в увод большого, количества пленных, которые затем продавались на рынках рабов. В 1551 г. в Казани было около ста тысяч пленных русских. 116
Чтобы держать оборону, Москва нуждалась в сильной и эффективной армии. Меры по укреплению положения дворян, намеченные вительством, должны были сделать из дворянства опору армии. В дополнение теперь был расширен стрелецкий корпус (созданный при Василии III и первоначально названный пищальники). В качестве подкрепления регулярной армии были приглашены казацкие волонтеры. Большую помощь оказывали касимовские татары. Для обеспечения единства военного командования существовал указ, запрещающий местнические тяжбы во время кампаний (появился в 1550 г.).
Для лучшего понимания причин московско-казанских войн 1547-1552 тт. следует вспомнить, что при Василии III казанские татары признали его сюзеренитет над Казанью и согласились не избирать своих ханов (царей, в русской терминологии) без одобрения Москвы. В 1532 г. они приняли в качестве своего хана бывшего царевича Касимова Яна-Али, брата Шаха-Али, которого казанцы изгнали в 1521 г. 117
Фактически среди княжеских семей казанских татар продолжали существовать две группировки, от которых зависели ханы: прокрымская и прорусская. В 1535 г. первая вновь одержала верх. Ян-Али был убит, и его предшественник, вышеупомянутый Сафа-Гирей, вернулся к власти. Он правил в Казани до своей смерти в 1549 г. Ему наследовал его маленький сын Утемыш-Гирей, мать которого, красивая и энергичная царица Сюнбекех (по русским источникам – Сюнбека или Сююнбека), дочь ногайского князя Юсуфа, стала регентом. Действительная власть принадлежала крымско-татарской гвардии, которой командовал Улан-Кучак, фаворит Сюнбеки.
Московия послала разведывательную экспедицию против казанских татар в феврале 1547 г. по холмистому правому берегу Волги, с тем чтобы исследовать дороги на Казань и испытать силу татарского войска. Русские достигли устья реки Свияги. За этим последовало две более амбициозные кампании зимой 1547-1548 гг. и 1549-1550 гг. Ни одна из них не была удачной. 118
Анализируя причины неудач, как правительственные, так и армейские лидеры пришли к заключению, что необходимо, во-первых, создать более строгую схему военного командования, ограничив местничество (что и было сделано в 1550 г.), и, во-вторых, возвести укрепления ближе к Казани. Было решено построить крепость при впадении Свияги в Волгу, в сорока километрах от Казани и гораздо ближе к ней, нежели Нижний Новгород, где собирались войска в ходе предшествующих кампаний.
В конце мая 1551 г. войска, строители и строительные материалы были посланы к устью Свияги из Нижнего Новгорода. Касимовский царь Шах-Али (до того в 1519-1521 гг. и в 1546г. царь Казани) был назначен главнокомандующим экспедиционного корпуса. Деревянная крепость, названная Свияжск, была спешно построена на холме, контролирующем устье Свияги. Ее возведение произвело большое впечатление на финские и тюркские племена высокого (правого) берега Волги – черемисов (теперь известных как мари) и чувашей. Эти племена были под властью Казанского ханства со времен основания последнего в середине XV века. 119
Их князья и старейшины представились царю Шаху-Али, прося его разрешения послать делегацию для изъявления уважения царю Ивану IV. Делегация была принята в Москве. Посланники принесли царю клятву верности в мусульманской форме (шерть). Царь выдал им грамоту, подтверждающую их племенную организацию, и освободил от налогов на три года.
Успех русских также оказал сильное влияние на некоторых казанских вельмож. Два эмиссара этой труппы прибыли в Свияжск и предложили Шаху-Али ханский трон (в третий раз). Шах-Али отослал в Москву эмиссаров для переговоров.
Они просили Ивана IV не посылать войска против Казани, а обеспечить казанцам мир и позволить Шаху-Али стать их царем (ханом). Со своей стороны, они обещали выслать в Москву царицу Сюнбеку с ее сыном Утемышом (ханом Казани) и освободить всех русских пленных в Казани.
Иван IV согласился поддержать Шаха-Али в получении казанского трона при условии, что Казань откажется от всех притязаний на нагорный берег, поскольку его обитатели уже обещали быть верноподданными Москвы. 120Это условие неприятно задело казанцев. Однако они пока не стали протестовать. Иван IV назначил Алексея Адашева своим полномочным представителем и поручил сопровождать эмиссаров в Свияжск, чтобы объявить Шаху-Али свое благосклонное разрешение принять власть в Казани.
Шах-Али выразил свою благодарность царю Ивану IV, но остался недоволен лишением его как нового царя Казани района нагорного берега. Адашев и бояре, ответственные за безопасность Свияжска, ответили, что царская власть над Свияжском и всем нагорным берегом непоколебима и не подлежит обсуждению.
Когда эмиссары вернулись в Казань и обсудили ситуацию с вельможами и муллами, было решено принять Шаха-Али новым ханом и, в то же время, постараться вернуть провинции нагорного берега под власть Казани, откладывая исполнение некоторых условий соглашения и договорившись с Шахом-Али.
Царица Сюнбека и ее сын были выданы воеводе, князю Петру Серебряному. Ее отчаяние при отъезде отражено в татарской поэме «Жалоба Сюнбеки». 121Она и мальчик Утемыш были привезены в Москву 5 сентября 1551 г. и заключены в Кремле.
Таким образом казанцы выполнили одно из условий соглашения с Москвой. Другое важное условие, касающееся освобождения русских пленников, было выполнено лишь частично. Хан Шах-Али приказал всех русских пленников в Казани и в округе доставить в его дворец, чтобы отпустить на волю. Хозяева пленников, однако, не спешили подчиниться ханскому указу и старались скрыть рабов от чиновников, посланных ханом. Он смог передать русским представителям 17 августа лишь две тысячи семьсот пленников и пообещал всеми силами постепенно вернуть остальных.
Московская летопись фиксирует, что позднее с нагорного берега, из Казани и Казанского региона были возвращены шестьдесят тысяч русских пленников. Их доставили в Свияжск, временно разместили и обеспечили провиантом, а затем распустили по домам. В плену оставалось еще около сорока тысяч человек.
Те же казанские вельможи, что пригласили Шаха-Али на трон, теперь сопротивлялись его поддержке требований России по освобождению пленных. Они начали секретные переговоры с ногайцами, чтобы заключить союз против Москвы. Шах-Али пытался подавить бунт жесткими мерами и казнил многих его лидеров. Это только подлило масла в огонь антирусского движения. Казанские вельможи продолжали оказывать сопротивление присоединению территории нагорного берега к Москве.
Шах-Али сам не приветствовал московской политики в этом вопросе. Его положение серьезно осложнилось. Московское правительство предложило послать в Казань войска, чтобы сохранить ему трон. Шах-Али предпочел уйти. 6 марта 1552 г. он покинул Казань и направился в Свияжск в сопровождении восьмидесяти четырех татарских князей и вельмож, которые остались ему верны. Из Свияжска он возвратился в Касимов. В мае Шах-Али женился на пленной царице Сюнбеке. 122
Власть в Казани захватила теперь антирусская партия. Ее лидер пригласил на трон астраханского царевича Ядигара и начал подготовку к войне с Москвой.
В апреле московский государственный совет решил начать широкомасштабную кампанию против Казани. Русская армия должна была собраться в Свияжске. Митрополит Макарий послал воинам свое благословение, поощряя их воевать против неверных, «которые продолжают, проливать христианскую кровь».
Начало военных действий было ненадолго отложено из-за эпидемии цинга в Свияжске, восстания черемисов и похода крымского хана на Тулу. 123
Только 13 августа царь Иван IV прибыл в Свияжск со своим двором, новгородскими дворянскими соединениями и стрельцами в помощь войскам, собранным там. Артиллерия, военные и прочие запасы были заранее посланы в Свияжск по Волге на кораблях из Нижнего Новгорода.
Иван IV назначил хана Шаха-Али номинальным главой основной армейской группировки – большого полка. Двумя русскими воеводами, его помощниками, в действительности командовавшими большим полком, были князья Иван Федорович Мстиславский и Михаил Иванович Воротынский.
Западный инженер (датчанин?), имя которого дано в русских источниках как Размысл, отвечал за соединения саперов. Алексей Адашев не получил какого-либо крупного назначения, но был уполномочен царем Иваном IV решать в критических ситуациях экстренные задачи. Его миссия во время осады и штурма Казани оказалась весьма полезной.
Шах-Али действовал как специальный советник царя Ивана. Учитывая его близкое знакомство с казанскими делами, он был очень полезен Ивану IV как в военных действиях, так и на идеологическом фронте, поскольку был мусульманином.
Русские подошли к Казани в конце августа. Численность их армии оценивалась в сто пятьдесят тысяч воинов. Вероятно, эта цифра завышена. Город был защищен крепкими стенами и хорошо снабжен военным снаряжением и продовольствием. Гарнизон состоял из тридцати тысяч татар и двадцати семи тысяч ногайцев.
В дополнение в Арск, к северо-востоку от Казани, был послан в" главе татарского кавалерийского отряда князь Япанча. Он должен! был мобилизовать для похода на русских, осаждающих Казань, и отвлечения их внимания силы левобережных (левый берег) черемисов, верных Казани. Чтобы войска Япанчи не смогли прорвать осаду Казани, русские создали войско специального назначения под командованием князя Горбатого.
Сперва защитники Казани не страдали от недостатка питьевой| воды, поскольку они вырыли подземный туннель к источнику близ реки Казанки. Татарский князь Камай, который перешел на сторону русских, раскрыл им этот секрет. Московиты заминировали туннель и взорвали его. Часть городской стены рухнула. Казанцам удалось заставить отступить русских, хлынувших в проем, но подземный путь и доступ к источнику были уничтожены.
Около 1 октября русские подготовили все ко взрыву основной башни казанской стены. Через князя Камая царь Иван IV объявил казанцам, что он сохранит им жизнь, если они сдадутся и выдадут своих предводителей. В противном случае пощады не будет. Казанцы сдаться отказались.
Иван приказал русской армии готовиться к штурму Казани, который планировался на следующий день после того, как башня будет взорвана. Взрыв прошел успешно, и русские ворвались в город. Защитники отчаянно сражались. Когда они увидели, что дело проиграно, они выдали своего хана Ядигара, но продолжали биться. Оставшиеся в живых попытались уйти через болота в ближайшие леса, и были окружены. Татары запросили пощады, но русские не согласились. Цвет татарской знати погиб в этот день.
Когда царь Иван IV въехал в разрушенный город, его приветствовала как спасителя толпа русских пленников, томившихся в Казани и теперь освобожденных. Не теряя времени, он выслал посланников к племенам-сателлитам Казанского ханства, обещая мир и безопасность и требуя от них тех же налогов, что они обычно платили татарским ханам Казани.
Прежде всего старейшины Арска, а затем все "нижые земельные' черемисы послали своих представителей к царю Ивану IV и присягнули ему в верности.
После того как мертвые были похоронены, и город убран, Иван IV по согласию с духовенством и теми членами государственного совета, что сопровождали его в Казань, заложил основание православного собора в центральной части города.
Адашеву и некоторым другим опытным воеводам было очевидно, что хотя победа одержана и приняты первостепенные меры по установлению русского контроля над страной, оставалось еще многое сделать, чтобы установить русскую систему администрации. Поэтому Адашев и его последователи настаивали, чтобы, в целях последовательного установления мира в ханстве, царь Иван IV остался в Казани на несколько месяцев и держал там еще некоторое время сильную армию.
Иван IV, однако, не пожелал принять совет Адашева. Он был измотан напряжением драматических дней осады Казани и полагал, что оставшаяся нудная работа по установлению мира в завоеванной стране ниже его достоинства и должна быть оставлена воеводам, которых он мог бы бранить за неудачи, как он сделал позднее. Более того, Иван IV спешил вернуться домой к своей беременной жене. Ее родственники, Захарьины, побуждали его приехать как можно раньше.
Тем не менее 6 октября царь назначил своим наместником в Казани, ответственным за тысячу пятьсот сынов боярских, три тысячи стрельцов и значительное число казаков, князя Александра Горбатого. Сам же отправился в Свияжск, а оттуда в сопровождении бояр в Москву. Часть армии была послана в Свияжск, часть– в Москву, часть – демобилизована.
Когда Иван IV был на пути в Москву, посланец принес ему весть, что царица Анастасия родила сына, получившего при крещении имя Дмитрий. 29 октября царь Иван IV триумфально вошел в Москву, приветствуемый духовенством, знатью и всем населением столицы.
Именно с этого времени Иван IV стал известен среди русских и татар, как внушающий страх (грозный). Русские называли его Грозным как своего вождя и защитника от врагов. Для казанских татар он стал Явуз (турецкий вариант Грозный), как их победитель. По-английски царь Иван именуется «Ужасным» или «Страшным».
3. Кризис 1553 г. и второй период реформ
I
Завоевание Казани было огромной военной победой и великим политическим достижением. С религиозной точки зрения оно стало триумфом христианства над исламом.
Адашев и другое ведущие московитские государственные деятели, однако, хорошо знали, что еще многое осталась сделать для укрепления русских позиций во вновь завоеванное стране а также для завершения реформ в Московии – для реорганизации армии" провинциальной администрации и судов. Система кормления провинциальных наместников должна была быть упразднена. Одновременно митрополит Макарий и священник Сильвестр готовили планы установления христианства в Казани.
Вскоре, после возвращения царя из Казани Адашев попытался побудить его предпринять энергичные меры по установлению мира в Казани и продолжению реформ дома. Однако Иван не был расположен обеспокоить себя внимательным рассмотрением казанских и иных государственных дел, в особенности потому что многие влиятельные бояре были против программы политики Адашева. Дабы избежать приема ответственных решений, Иван IV предпочел на время удалиться из столицы. В декабре он отправился со своей женой и ребенком в Троице-Сергиев монастырь. Следует отметить что митрополит Макарий не сопровождал царя. Дмитрий был крещен епископом ростовским Никандром. Это едва ли было случайно. Возможно, это стало результатом временного несогласия иди ссоры между царем и митрополитом.
Триумф христианства над исламом был символизирован крещением двух бывших казанских ханов, пленников Москвы. Это были мальчик Утемыш-Гирей (сын Сюнбеки), выданный Москве в 1551 г., и последний казанский хан Ядигар. Макарий принял активное участие в церемониях.
В январе 1553 г. Утемыш (которому тогда было шесть лет от роду) был крещен под именем Александр. Ему дали достойное русское образование. Одаренный и подающий надежды мальчик Александр безвременно скончался в возрасте девятнадцати лет. Он был похоронен в Архангельском Соборе Кремля, месте захоронение московских царей.
Вслед за крещением Утемьша хан Ядигар попросил царя Ивана IV простить ему его былое прегрешение (грубость, т.е. отказ сдать Казань) и не наказывать его, а позволить принять христианство. Он заверил, что искренне хочет верить в Христа. После консультации с митрополитом Макарием Иван IV дал разрешение, и глава церкви был послан к Ядигару для разъяснения истин веры. 26 февраля Ядигар был крещен в присутствии царя, митрополита, других прелатов и бояр. Он получил имя Симеон. После этого Ядигар был известен в Московии как царь Симеон. Поскольку он был сыном Касая, на него ссылались как на Симеона Касаевича. Через некоторое время после своего крещения царь Симеон женился на русской девушке, происходящей из одной древней московской боярской семьи, Марии Андреевне Кутузовой. Он стал одним из доверенных воевод Ивана IV и жил до 1565 г.
Перед тем, как покинуть Троицкий монастырь, Иван IV приказал боярам обсудить ситуацию на заседании Думы и принять подобающие решение как о казанских делах, так и о системе кормления. Боярам это распоряжение не нравилось. Следует вспомнить, что в заседании Думы участвовали многие противники Адашева. Этими непродуманными действиями Иван IV не только поставил под удар Адашева, но и нанес вред дальнейшему ходу реформ.
Казанская кампания не пользовалась популярностью у бояр – противников Адашева, особенно теперь, когда каждому стало ясно, что потребуются напряженные усилия для завершения завоевания. Эти чувства были резко выражены князем Семеном Лобановым-Ростовским: «Московское царство было повергнуто в бедность (казанской кампанией), и в любом случае невозможно будет удержать Казань».
Автор интерполяций в «Царственную книгу», дьяк Иван Висковатый, иронически отзывался об этом заседании Боярской Думы: бояре «устали от таких великих усилий и работы и даже не сумели закончить малую долю ее. Они отложили любое решение по казанским делам и, жаждая богатства, начали обсуждать вопросы кормления». 124(Из этого следует, что уничтожение кормления лишило бы бояр значительного дохода, и поэтому бояре попытались сохранить эту систему).
Пренебрежение бояр к казанским делам, продолжал комментатор, привело к тому, что вся «нижнеземельная» часть к востоку от Волги, включая Арск, восстала против Москвы, и было пролито много христианской крови.
Боярский саботаж программы реформ был не только выражением их недовольства Адашевым. Группа бояр, включая вышеупомянутого князя Семена Лобанова-Ростовского, выступала и против самого царя Ивана ГУ. Некоторые из разочарованных бояр даже начали подумывать о замене Ивана IV при первой возможности более удобным им правителем, а точнее, двоюродным братом Ивана IV, князем Владимиром Андреевичем Старицким. 125
Неожиданно довольно скоро такая возможность представилась.
1 марта 1553 г. царь тяжело заболел. Его родственники и придворные были охвачены горем. Его противники радовались, надеясь, что он не выживет. 126Среди всеобщего замешательства дьяк Иван Михайлович Висковатый «напомнил суверену о его завещании. Суверен приказал исполнить завещание – его (завещание) суверен всегда имел наготове». 127
Это свидетельство в определенной мере двойственно. Некоторые ученые полагают, что завещание было сделано лишь во время царской болезни. 128По моему мнению, слова Висковатого показывают, что завещание было написано до болезни царя. Оно могло быть подготовлено до начала казанской кампании. Если царская волеизъявление существовало до рождения царевича Дмитрия, то имя последнего могло быть и не упомянуто в нем.
Как бы то ни было, после исполнения воли Висковатым, «они» (очевидно, Висковатый и поддерживающие его) попросили царя приказать князю Владимиру Старицкому и боярам присягнуть царевичу Дмитрию. Недовольные бояре, рассчитывающие, что после смерти царя Ивана IV трон унаследует князь Владимир Андреевич Старицкий, подняли мятеж. Амбициозная и любящая интрига мать Старицкого, Ефросиния (урожденная княгиня Хованская) находилась в тесных контактах с недовольными боярами. Сам же князь Владимир, как можно предположить, был бы вполне удовлетворен положением регента при маленьком Дмитрии.
Загадкой летописи этих смутных дней является отсутствие какой-либо информации о роли митрополита Макария в этих событиях. Его имя даже не упоминается.
Бояре, желавшие, чтобы трон достался князю Владимиру Старицком, говорили, что если царем станет мальчик Дмитрий, реально править Россией будут родственники его матери, Захарьины и Юрьевы.
Переходя на сторону князя Владимира, они ожидали сохранения прав княжеской аристократии в государственном совете, и их ожидания оправдались, когда Владимир стал царем.
К этой группе бояр принадлежали (кроме князя Семена Лобанова-Ростовского) князь Петр Щенятев, князь Иван Турунтай-Пронский, князья Куракины, князь Петр Серебряный, князь Семен Микулинский, боярин Семен Морозов и множество других. 129Они фактически были против самого царя Ивана, а не против царевича Дмитрия. Но аргументация, которую они использовали столь умело против Дмитрия – если он станет царем, действительными правителями будут Захарьины-Юрьевы – не могла не затронуть представителей боярства и знати, преданных царю Ивану.
Окольничий Федор Адашев (отец Алексея) заявил: «Мы готовы целовать крест (дать клятву верности) тебе, государь и твоему сыну Дмитрию, но мы отказываемся служить Захарьиным».
В действительности он подразумевал, что в случае смерти царя Ивана IV следует создать регентский совет, дабы воспрепятствовать захвату власти родом Захарьиных. Священник Сильвестр заявил, что князь Владимир Старицкий, бывший братом царя (фактически первым двоюродным братом), любит его больше, нежели бояре. Возможно, он предложил боярам сделать Владимира главой регентского совета. 130
В момент агонии царь отчаялся сохранить трон для своего малолетнего сына и умолял Захарьиных-Юрьевых и других верных ему бояр в случае его смерти бежать за рубеж с Дмитрием и его матерью и получить убежище, где это будет возможно. Очевидно, именно тогда в первый раз возможность побега за рубеж во имя безопасности возникла в сознании Ивана IV. В это время он думал о своем малолетнем сыне. Позднее он подумает о такой возможности для себя.
Не обещая ничего определенного о регентстве, Иван IV тем не менее заявил всем присутствующим: «Я желаю, чтобы вы служили моему сыну Дмитрию, а не Захарьиным».В конце концов большинство бояр дали клятву верности Дмитрию. Специальная форма клятвы верности потребовалась от князя Владимира Старицкого, и он дал ее, несмотря на возражения своей матери. 131
Царское выздоровление остановило мятеж, по крайней мере внешне.
Согласно князю Семену Лобанову-Ростовскому, «когда Бог выказал милость к государю и даровал ему выздоровление, мы (заговорщики) согласились держать все дело в тайне», и они поэтому прекратили открытое сопротивление царю. 132
Сам князь Семен, однако, боялся, что слуги донесут на него властям и решил со своими родственниками бежать в Литву, В июле 1554 г. князь Семен послал сына Никиту к королю Польши (великому князю литовскому) Сигизмунду Августу сообщить о своем прибытии. На пути Никита был арестован детьми боярскими,находившимися на гарнизонной службе в Торопце, и доставлен к царю. Последний приказал арестовать и допросить Семена, Результатом стал смертный приговор князю Семену, вынесенный судом Боярской Думы, но благодаря вмешательству митрополита Макария и духовенства царь Иван IV заменил приговор ссылкой и заключением в Белоозере. 133
Царевич Дмитрий, чьи права на трон породили также противостояние в марте 1553 г., не был предназначен судьбой для долгой жизни. Согласно официальной хронике, он умер в июне того же года во время паломничества царя Ивана IV в Кириллов монастырь. 134Согласно неофициальной версии, нянька Дмитрия по небрежности уронила его в реку Шексну, когда царские придворные пересаживались из одних лодок в другие. 135
Князь Курбский говорит, что именно глупость Ивана IV стала причиной смерти Дмитрия. Курбский, очевидно, подразумевает, что Иван IV поступил неразумно, взяв свою жену и малолетнего сына в длительное и сложное путешествие. Курбский рассказывает, что Максим Грек (которого Иван IV посетил в Троицком монастыре перед отправлением в Кириллов монастырь) старался отговорить Ивана IV от поездки и даже предрекал смерть Дмитрия в путешествии..
Адашев и другое ведущие московитские государственные деятели, однако, хорошо знали, что еще многое осталась сделать для укрепления русских позиций во вновь завоеванное стране а также для завершения реформ в Московии – для реорганизации армии" провинциальной администрации и судов. Система кормления провинциальных наместников должна была быть упразднена. Одновременно митрополит Макарий и священник Сильвестр готовили планы установления христианства в Казани.
Вскоре, после возвращения царя из Казани Адашев попытался побудить его предпринять энергичные меры по установлению мира в Казани и продолжению реформ дома. Однако Иван не был расположен обеспокоить себя внимательным рассмотрением казанских и иных государственных дел, в особенности потому что многие влиятельные бояре были против программы политики Адашева. Дабы избежать приема ответственных решений, Иван IV предпочел на время удалиться из столицы. В декабре он отправился со своей женой и ребенком в Троице-Сергиев монастырь. Следует отметить что митрополит Макарий не сопровождал царя. Дмитрий был крещен епископом ростовским Никандром. Это едва ли было случайно. Возможно, это стало результатом временного несогласия иди ссоры между царем и митрополитом.
Триумф христианства над исламом был символизирован крещением двух бывших казанских ханов, пленников Москвы. Это были мальчик Утемыш-Гирей (сын Сюнбеки), выданный Москве в 1551 г., и последний казанский хан Ядигар. Макарий принял активное участие в церемониях.
В январе 1553 г. Утемыш (которому тогда было шесть лет от роду) был крещен под именем Александр. Ему дали достойное русское образование. Одаренный и подающий надежды мальчик Александр безвременно скончался в возрасте девятнадцати лет. Он был похоронен в Архангельском Соборе Кремля, месте захоронение московских царей.
Вслед за крещением Утемьша хан Ядигар попросил царя Ивана IV простить ему его былое прегрешение (грубость, т.е. отказ сдать Казань) и не наказывать его, а позволить принять христианство. Он заверил, что искренне хочет верить в Христа. После консультации с митрополитом Макарием Иван IV дал разрешение, и глава церкви был послан к Ядигару для разъяснения истин веры. 26 февраля Ядигар был крещен в присутствии царя, митрополита, других прелатов и бояр. Он получил имя Симеон. После этого Ядигар был известен в Московии как царь Симеон. Поскольку он был сыном Касая, на него ссылались как на Симеона Касаевича. Через некоторое время после своего крещения царь Симеон женился на русской девушке, происходящей из одной древней московской боярской семьи, Марии Андреевне Кутузовой. Он стал одним из доверенных воевод Ивана IV и жил до 1565 г.
Перед тем, как покинуть Троицкий монастырь, Иван IV приказал боярам обсудить ситуацию на заседании Думы и принять подобающие решение как о казанских делах, так и о системе кормления. Боярам это распоряжение не нравилось. Следует вспомнить, что в заседании Думы участвовали многие противники Адашева. Этими непродуманными действиями Иван IV не только поставил под удар Адашева, но и нанес вред дальнейшему ходу реформ.
Казанская кампания не пользовалась популярностью у бояр – противников Адашева, особенно теперь, когда каждому стало ясно, что потребуются напряженные усилия для завершения завоевания. Эти чувства были резко выражены князем Семеном Лобановым-Ростовским: «Московское царство было повергнуто в бедность (казанской кампанией), и в любом случае невозможно будет удержать Казань».
Автор интерполяций в «Царственную книгу», дьяк Иван Висковатый, иронически отзывался об этом заседании Боярской Думы: бояре «устали от таких великих усилий и работы и даже не сумели закончить малую долю ее. Они отложили любое решение по казанским делам и, жаждая богатства, начали обсуждать вопросы кормления». 124(Из этого следует, что уничтожение кормления лишило бы бояр значительного дохода, и поэтому бояре попытались сохранить эту систему).
Пренебрежение бояр к казанским делам, продолжал комментатор, привело к тому, что вся «нижнеземельная» часть к востоку от Волги, включая Арск, восстала против Москвы, и было пролито много христианской крови.
Боярский саботаж программы реформ был не только выражением их недовольства Адашевым. Группа бояр, включая вышеупомянутого князя Семена Лобанова-Ростовского, выступала и против самого царя Ивана ГУ. Некоторые из разочарованных бояр даже начали подумывать о замене Ивана IV при первой возможности более удобным им правителем, а точнее, двоюродным братом Ивана IV, князем Владимиром Андреевичем Старицким. 125
Неожиданно довольно скоро такая возможность представилась.
1 марта 1553 г. царь тяжело заболел. Его родственники и придворные были охвачены горем. Его противники радовались, надеясь, что он не выживет. 126Среди всеобщего замешательства дьяк Иван Михайлович Висковатый «напомнил суверену о его завещании. Суверен приказал исполнить завещание – его (завещание) суверен всегда имел наготове». 127
Это свидетельство в определенной мере двойственно. Некоторые ученые полагают, что завещание было сделано лишь во время царской болезни. 128По моему мнению, слова Висковатого показывают, что завещание было написано до болезни царя. Оно могло быть подготовлено до начала казанской кампании. Если царская волеизъявление существовало до рождения царевича Дмитрия, то имя последнего могло быть и не упомянуто в нем.
Как бы то ни было, после исполнения воли Висковатым, «они» (очевидно, Висковатый и поддерживающие его) попросили царя приказать князю Владимиру Старицкому и боярам присягнуть царевичу Дмитрию. Недовольные бояре, рассчитывающие, что после смерти царя Ивана IV трон унаследует князь Владимир Андреевич Старицкий, подняли мятеж. Амбициозная и любящая интрига мать Старицкого, Ефросиния (урожденная княгиня Хованская) находилась в тесных контактах с недовольными боярами. Сам же князь Владимир, как можно предположить, был бы вполне удовлетворен положением регента при маленьком Дмитрии.
Загадкой летописи этих смутных дней является отсутствие какой-либо информации о роли митрополита Макария в этих событиях. Его имя даже не упоминается.
Бояре, желавшие, чтобы трон достался князю Владимиру Старицком, говорили, что если царем станет мальчик Дмитрий, реально править Россией будут родственники его матери, Захарьины и Юрьевы.
Переходя на сторону князя Владимира, они ожидали сохранения прав княжеской аристократии в государственном совете, и их ожидания оправдались, когда Владимир стал царем.
К этой группе бояр принадлежали (кроме князя Семена Лобанова-Ростовского) князь Петр Щенятев, князь Иван Турунтай-Пронский, князья Куракины, князь Петр Серебряный, князь Семен Микулинский, боярин Семен Морозов и множество других. 129Они фактически были против самого царя Ивана, а не против царевича Дмитрия. Но аргументация, которую они использовали столь умело против Дмитрия – если он станет царем, действительными правителями будут Захарьины-Юрьевы – не могла не затронуть представителей боярства и знати, преданных царю Ивану.
Окольничий Федор Адашев (отец Алексея) заявил: «Мы готовы целовать крест (дать клятву верности) тебе, государь и твоему сыну Дмитрию, но мы отказываемся служить Захарьиным».
В действительности он подразумевал, что в случае смерти царя Ивана IV следует создать регентский совет, дабы воспрепятствовать захвату власти родом Захарьиных. Священник Сильвестр заявил, что князь Владимир Старицкий, бывший братом царя (фактически первым двоюродным братом), любит его больше, нежели бояре. Возможно, он предложил боярам сделать Владимира главой регентского совета. 130
В момент агонии царь отчаялся сохранить трон для своего малолетнего сына и умолял Захарьиных-Юрьевых и других верных ему бояр в случае его смерти бежать за рубеж с Дмитрием и его матерью и получить убежище, где это будет возможно. Очевидно, именно тогда в первый раз возможность побега за рубеж во имя безопасности возникла в сознании Ивана IV. В это время он думал о своем малолетнем сыне. Позднее он подумает о такой возможности для себя.
Не обещая ничего определенного о регентстве, Иван IV тем не менее заявил всем присутствующим: «Я желаю, чтобы вы служили моему сыну Дмитрию, а не Захарьиным».В конце концов большинство бояр дали клятву верности Дмитрию. Специальная форма клятвы верности потребовалась от князя Владимира Старицкого, и он дал ее, несмотря на возражения своей матери. 131
Царское выздоровление остановило мятеж, по крайней мере внешне.
Согласно князю Семену Лобанову-Ростовскому, «когда Бог выказал милость к государю и даровал ему выздоровление, мы (заговорщики) согласились держать все дело в тайне», и они поэтому прекратили открытое сопротивление царю. 132
Сам князь Семен, однако, боялся, что слуги донесут на него властям и решил со своими родственниками бежать в Литву, В июле 1554 г. князь Семен послал сына Никиту к королю Польши (великому князю литовскому) Сигизмунду Августу сообщить о своем прибытии. На пути Никита был арестован детьми боярскими,находившимися на гарнизонной службе в Торопце, и доставлен к царю. Последний приказал арестовать и допросить Семена, Результатом стал смертный приговор князю Семену, вынесенный судом Боярской Думы, но благодаря вмешательству митрополита Макария и духовенства царь Иван IV заменил приговор ссылкой и заключением в Белоозере. 133
Царевич Дмитрий, чьи права на трон породили также противостояние в марте 1553 г., не был предназначен судьбой для долгой жизни. Согласно официальной хронике, он умер в июне того же года во время паломничества царя Ивана IV в Кириллов монастырь. 134Согласно неофициальной версии, нянька Дмитрия по небрежности уронила его в реку Шексну, когда царские придворные пересаживались из одних лодок в другие. 135
Князь Курбский говорит, что именно глупость Ивана IV стала причиной смерти Дмитрия. Курбский, очевидно, подразумевает, что Иван IV поступил неразумно, взяв свою жену и малолетнего сына в длительное и сложное путешествие. Курбский рассказывает, что Максим Грек (которого Иван IV посетил в Троицком монастыре перед отправлением в Кириллов монастырь) старался отговорить Ивана IV от поездки и даже предрекал смерть Дмитрия в путешествии..