Это был подарок от человека по имени Олин, который открыл последний секрет Древних под названием атомная энергия. Он передал его Терану, и Н'Орлен превратился в чудо-город, где горел свет и вращались колеса. Люди приходили из разных точек континента и среди них двое, которых звали Мартин Сейр и Хоакин Смит. Они пришли из Мехико вместе с кровной сестрой Хоакина, сатанински прекрасным существом, чаще называемом Черная Марго.
   Мартин Сейр был гением. Он принялся изучать медицину и, меньше, чем через десять лет, он открыл секрет жесткого облучения. Он изучал стерилизацию, но открыл — бессмертие!
   — Значит Бессмертные действительно бессмертны? — пробормотал Хелл.
   — Может быть, Хелл. Как минимум, они выглядят гораздо моложе своего возраста, но… Да, Хоакин Смит тоже был гением, но другого рода. Он мечтал об объединении всех людей в стране. Но я думаю, сейчас он мечтает о большем, Хелл; люди говорили, что он остановится, когда будет управлять сотней городов. Я думаю, что он мечтает о Всеамериканской Империи или… — голос старого Эйнар дрогнул, — о Мировой Империи. Видимо, он взял бессмертие у Мартина Сейра и сменял его на энергию. Началось Второе Просвещение, а в Н'Орлеане собрались гении. Он сменял бессмертие у Кольмара на оружие, он обещал его Олину за атомную энергию, но молодость Олина уже прошла, и он отказался, отчасти потому, что не хотел ее, а отчасти потому, что не слишком хорошо относился к Хоакину Смиту. И тогда Повелитель выкрал секрет атомной энергии у Олина, и начался новый Крестовый поход.
   Н'Орлеан, находясь под магнетизмом личности Повелителя, был готов сдаться. И сдался к его удовольствию. Он поднял армию и отправился на север. Везде города были захвачены или с радостью сдавались. Хоакин Смит — удивительное существо. Люди тянутся к нему, города радуются ему, даже жены и дети убитых присягают ему на верность — настолько он благороден. Только здесь люди ненавидят его, говорят о нем, как о тиране, и говорят о свободе.
   — Как мы, горные жители, — сказал Хелл.
   — Но даже горные жители не устоят против ионных лучей, о которых Кольмар вычитал в древних книгах. Они не устоят против резонатора Эрдена, который вызывает взрыв пороха за многие мили от места боя. Я думаю, что Хоакин Смит победит, Хелл. Более того, я думаю, что это будет не так уж плохо, потому что он — великий правитель и может возродить цивилизацию.
   — На кого они похожи, эти Бессмертные?
   — Мартин Сейр такой же холодный, как горный камень, а Принцесса Маргарет — это черный огонь. Даже мои старые кости становятся моложе при одном взгляде на нее, а умный молодой человек не смотрел бы на нее вообще, потому что она — совершенно безжалостная, бессердечная и бесчестная. Что касается Хоакина Смита, Повелителя, — я не могу найти слов, чтобы описать столь сложный характер, хотя я хорошо знаю его. Он невысок, но невероятно силен, добрый и жестокий, в зависимости от того, что ему больше подходит в данный момент. Он невероятно умен и опасно очарователен.
   — Ты знаешь его! — повторил Хелл и добавил с любопытством: — Как же тебя зовут, старый Эйнар, если ты знаешь Бессмертных?
   Старик улыбнулся.
   — Когда я был рожден, — сказал он, — мои родители назвали меня Эйнар Олин.

3. ПОВЕЛИТЕЛЬ НА МАРШЕ

   Хоакин Смит продвигался вперед. Хелл Тарвиш прислонился к двери магазинчика железных изделий Файла Ормсона в Ормистоне и смотрел сквозь поля и леса, сквозь голубые горы Озарок на юге. Именно там он и должен был быть со своим горным народом. Но когда усталый всадник принес новости в Селуи, и к тому времени, как Хелл добрался до Ормистона — было уже слишком поздно. Озарки превратились в захолустную провинцию расширяющейся Империи. Повелитель стал лагерем рядом с Норс и послал своих представителей в Селуи.
   Селуи не собирался сдаваться. Наоборот, города образованной Конфедерации Селуи послали своих людей из Блум'тона, из Каира, и даже из далекого Ч'каго, стоящего на берегах пресного моря Мит'ган. Люди Конфедерации ненавидели маленьких, юрких темных ч'кагцев, потому что еще не забыли кошмарное поражение у Голодного Камня, но против Хоакина Смита годились любые союзники. Ч'кагцы были достаточно хорошими воинами, и сердцем и душой болели за дело, потому что, если Повелитель возьмет Селуи, его Империя разрастется до опасных размеров. Она слишком приблизится к пресным морям, расстилаясь от океана на востоке до гор на западе, а на севере доходя до слияния М'сиппи и М'сури.
   Хелл знал, что впереди его ждет битва. Очень жаль, что он не сражался в Озарках за своих людей, но будет сражаться за Ормистон. В настоящий момент это был его дом и он нашел себе работу у Файла Ормсона, кузнеца, такого же плечистого, как Хелл и всего на голову ниже. Приятная работка для его могучих мускулов, хотя в данный момент делать было нечего.
   Он смотрел на мирный пейзаж. Хоакин Смит продвигался вперед, а за деревней фермеры продолжали работать на полях. Хелл слушал медленную песню Сева:
 
Именно это нужно земле:
Сначала вспахать, потом — семена,
Затем взборонить, затем прополоть,
И дождь, чтобы вырос большой урожай.
Вот что нужно мужчине:
Сначала обеты, потом и дела,
Потом стрела и потом клинок,
И наконец могильщик с черной лопатой.
Вот что нужно его жене:
Сначала сад, без сорняков,
А потом дочка, а после — сын,
А после сделанной работы теплый камин.
Вот, что нужно его ребенку…
 
   Хелл перестал слушать. Это все песни, а Хоакин Смит наступает, наступает вместе с людьми из ста городов, с черным флагом, на котором изображена золотая змея. Эта змея, сказал Старый Эйнар, была Змея Мидгард, и, согласно древним легендам, она опоясывала мир. Это был символ мечты Повелителя, и на мгновение Хелл почувствовал проблеск симпатии к подобной мечте.
   — Нет! — буркнул он себе под нос. — Свобода — лучше, и именно мы размозжим голову Змее Мидгард.
   Сбоку от него раздался голос.
   — Хелл! Хелл Тарвиш! Ты настолько горд, что не замечаешь простых смертных?
   Это была Вейл Ормистон. Ее фиалковые глаза насмешливо смотрели на него из-под растрепавшихся медных волос. Хелл покраснел — он не привык к манерам девушек долины, которые флиртовали открыто и прямо, что было бы невозможно для стыдливых девушек гор. Правда, ему — в определенном смысле, нравились подобные штуки и ему нравилась Вейл Ормистон, и он с удовольствием вспоминал вечер два дня назад, когда он сидел с ней рядом на скамейке под деревом возле колодца Ормистонов и говорил не меньше трех часов. И он припомнил прогулку по полям, когда она показала ему вход в огромную древнюю канализационную систему, которая шла под руинами древнего города и, до сих пор, уходила на мили под холмы, и Хелл слушал ее рассказы о том, как будучи маленькой девочкой, она заблудилась здесь, и ее отец приказал высадить кусты ежевики, которые до сих пор прикрывали вход.
   Он ухмыльнулся.
   — Это дочь самого главного в деревне называет себя простой смертной? Твой отец возьмет с меня двойной налог, если услышит об этом.
   Она тряхнула своим шлемом металлических волос.
   — Он так и поступит, когда увидит, как ты приоделся в Селуи. — Ее глаза заблестели. — Для чьих глаз это было куплено, Хелл? Тебе бы лучше приберечь денежки.
   — Сохраняя серебро — теряешь удачу, — ответил он. Кроме всего прочего, с ней было легко разговаривать. — Во всяком случае, лучше твоя улыбка, чем звон монет в кошельке.
   Она засмеялась.
   — А ты быстро учишься, горный! А что если я скажу, что ты мне больше нравился в лохмотьях, со своими мощными загорелыми мускулами, торчащими из рукавов?
   — Ты так и говоришь, Вейл?
   — Да!
   Он хмыкнул, и поднял свои руки к плечам. Раздался хруст разрываемой материи и широкая дыра появилась в его рубашке.
   — О! — простонала она. — Хелл, ты — чудовище! Но это только шов! — Она принялась копаться в сумке на поясе. — Давай я зашью.
   Она стала рядом с ним и он мог чувствовать ее дыхание у себя в волосах, теплое как весеннее солнце. Он почесал подбородок, задумался, и затем выпалил то, что собирался сказать:
   — Я снова хотел бы поговорить с тобой вечером, Вейл.
   Он почувствовал спиной, как она улыбается.
   — Правда? — промурлыкала она довольно.
   — Да, если Энох Ормистон не пригласит тебя первым.
   — Но он уже пригласил, Хелл.
   Он знал, что она говорит это специально.
   — Прости, пожалуйста, — коротко сказал он.
   — Но я сказала ему, что занята, — закончила она фразу.
   — А это действительно так?
   Ее голос перешел на шепот.
   — Нет. Разве что ты скажешь мне об этом.
   Он громко рассмеялся.
   — Тогда я говорю тебе об этом, Вейл.
   Он почувствовал прикосновение. Она приблизилась к его шее, но это было всего лишь для того, чтобы откусить нитку.
   — Вот, — сказала она весело. — Однажды починено — в два раза новее!
   Прежде чем Хелл успел ответить, раздался звон молота Файла Ормсона и размеренная мелодия его песни Кузнеца. Они слушали в то время, как удары молота отбивали мелодию песни.
   И вот ох-ох-хо!
   Когда я пою, то звоню, Каждым ударом, ударом, ударом!
   Пока метал не станет мягким как масло, Пусть мой молот и клещи высекает искру, Словно на пирушке дьяволов внизу — низу — зу!
   Словно на пирушке дьяволов внизу!
   — Я должен идти, — извинился Хелл. — Мне нужно работать.
   — Что кует Файл? — спросила Вейл.
   Внезапно улыбка сползла с лица Хелла.
   — Он кует меч?
   Вейл уже не была веселой, как минуту назад. Над ними нависла тень, тень Империи. С голубых холмов Озарок наступал Хоакин Смит.
   Вечер. Хелл наблюдал за блеском медной луны на медных волосах Вейл и откинулся на скамейку. Правда, сейчас она не была пуста; ее занимали две смеющиеся пары, но их приняли в свой круг достаточно просто. Хелл предпочел бы быть один. И дело не в застенчивости горного жителя, от которой он уже избавился, потому что со своим веселым мягким характером он с легкостью нашел себе друзей в деревне Ормистон; это был просто отголосок настроения, охватившего их обоих, когда они сидели на скамейке рядом с калиткой Вейл Ормистон на краю города. За ними темнел каменный дом, ее отец отправился в город по делам Конфедерации за помощью, которая прибыла вечером, отчего люди в деревне веселились. Только желтый свет фонаря от керосиновой лампы Хью Хельма, фермера, который подвез Хелла из Норса в Ормистон.
   Именно на этот свет смотрел задумчиво Хелл.
   — Я люблю сражаться, — повторил он, — но почему-то вся радость прошла. Словно ожидаешь наступления грозы.
   — Как, — спросила Вейл, обеспокоенным тихим голосом, — можно сражаться с магией?
   — Нет такой вещи, как магия, — сказал юноша, повторяя слова Старого Эйнара. — Нет ничего похожего.
   — Хелл! Как ты можешь говорить подобные глупости?
   — Я повторяю лишь то, что мне сказал знающий человек.
   — Нет магии! — повторила Вейл. — Тогда объясни мне, что дало такую силу колдунам с юга. Почему этот Хоакин Смит никогда не проиграл ни одной битвы? Что похитило смелость у воинов из Лиги Мемфиса, отличных воинов? И что — я видела это своими собственными глазами — толкает повозки без лошадей в Н'Орлеане по улицам, и что освещает город по ночам? Если не магия, тогда что?
   — Знание, — ответил Хелл. — Знание Древних.
   — Знание Древних — это чистой воды магия, — сказала девушка. — Всякий знает, что Древние были волшебниками, колдунами и магами. Если Холланд, Олин и Мартин Сейр — не колдуны, тогда — кто они? Если Черная Марго — не ведьма, тогда мои глаза никогда не видели ведьм.
   — Разве ты видела их? — вмешался Хелл.
   — Ну конечно, всех, кроме Холланда, который уже умер. Три года назад, во время Мемфисского перемирия, мы с отцом ездили в Империю. Я видела всех их в городе Н'Орлеан.
   — А она, какая она?
   — Принцесса? — Глаза Вейл опустились долу. — Люди говорят, что она красавица.
   — Но ты так не думаешь?
   — И что, если она действительно красива? — агрессивно воскликнула девушка. — Ее красота похожа на ее молодость и на всю ее жизнь. Она искусственная, сохранившаяся на все времена, замороженная. Она была заморожена колдовством. А что касается всего остального, — голос Вейл дрогнул, словно она колебалась, должна ли девушка равнины обсуждать подобные вещи с мужчинами. — Говорят, что у нее не меньше дюжины любовников, — прошептала она.
   Хелл был поражен и шокирован.
   — Вейл! — пробормотал он.
   Она перевела разговор в более спокойное русло, но он видел, что она пылает румянцем.
   — Не говори, что здесь нет никакой магии! — резко сказала она.
   — Во всяком случае, — согласился он, — нет магии, которая была бы способна остановить пулю, направленную в плоть. Волшебник, который может остановить ее своим разумом, так же умрет, как и честный человек.
   — Я надеюсь, что ты прав, — сказала Вейл тихо. — Хелл его нужно остановить! Нужно!
   — Но почему ты переживаешь так сильно, Вейл? Я люблю сражения — но большинство людей говорит, что жизнь в Империи ничем не отличается от жизни в другом месте, и кого волнует кому платить налоги, если только… — он внезапно замолчал, припомнив. — Твой отец! — воскликнул он. — Владыка!
   — Да, мой отец, Хелл. Если Хоакин Смит возьмет Ормистон, мой отец единственный, кто пострадает. Его налоги исчезнут, земли у него отберут, а он уже стар, Хелл. Стар. И что тогда станет с ним? Я знаю, многие думают так же, как и ты. Так как ты сказал. Они сражаются не от всего сердца, и Повелитель захватывает город за городом, не убивая ни одного человека. И потом они думают, что есть магия в самом имени Хоакина Смита. Он прорывается сквозь армии, которые превышают количеством его армию, в отношении десять к одному. — Она замолчала. — Но не в Ормистоне! — воскликнула она резко. — Нет, даже если женщинам придется взяться за оружие.
   — Только не в Ормистоне, — мягко согласился он.
   — Ты будешь сражаться, Хелл, не так ли? Даже если ты не рожден в Ормистоне?
   — Естественно, у меня есть лук, меч и хороший пистолет. Я буду сражаться.
   — Без ружья? Подожди, Хелл. — Она встала и скользнула в темноту.
   Через мгновение она вернулась снова.
   — Вот. Вот ружье, рог и пули. Ты знаешь, как им пользоваться?
   Он гордо улыбнулся.
   — Во все, что я вижу — я могу попасть, — сказал он, — как и любой другой горный житель.
   — Тогда, — прошептала она, с огнем в голосе, — пошли пулю в голову Повелителя. А следующую — между глаз Черной Марго! За меня!
   — Я не сражаюсь с женщинами, — сказал он.
   — Это не женщина, это — ведьма!
   — Тем не менее, Вейл, пусть будут две пули для Повелителя и всего лишь оковы для Принцессы Маргарет, во всяком случае, Хелл Тарвиш так решил. Неужели ты не будешь в восторге, видя как она носит воду из твоего колодца или полирует горшки на кухне? — Он пытался развеселить ее и изгнать из головы печальные мысли.
   Но она восприняла все всерьез.
   — Да! — загорелась она. — О, да, Хелл, так будет лучше, если бы я когда-нибудь могла надеяться увидеть это…
   Вейл внезапно встала и он проводил ее до калитки.
   — Ты должен идти, — пробормотала она, — но прежде чем ты уйдешь, если ты хочешь этого, Хелл, ты можешь поцеловать меня.
   Внезапно, он стал снова застенчивым горным жителем. Хелл поставил ружье к стене и повесил рог на спусковой крючок. Он смотрел, как она покрывается пунцовыми пятнами, но только наполовину от стыда, а наполовину
   — от счастья. Он обнял ее своими большими руками и очень деликатно прикоснулся своими губами к ее мягким губам.
   — Сейчас, — сказал он восторженно, — я буду сражаться, даже если придется биться в одиночку со всей Империей.

4. БИТВА У РУЧЬЯ ОРЛИНОЙ ЛАПЫ

   Воины Конфедерации прибывали в Ормистон всю ночь. Маленькие темные люди Ч'каго, высокие блондины из Айовы, где до сих пор сохранилась примесь голландской крови, смешавшейся, правда, со скандинавской из верховьев рек. Всю ночь стоял стук повозок, подвозящих порох и пули из Селуи, пищу, так как Ормистон даже не надеялся прокормить столько голодных ртов. Отличная армия — десять тысяч сильных закаленных воинов, тренированных в дюжине небольших войн на Озерах и Реках, когда Ч'каго отхватило такой кусок территории Селуи.
   Место боя было выбрано между Норсом и Ормистоном, единственным рубежом на пути Хоакина Смита к Конфедерации. Опытные вожди осмотрели территорию и утвердили план. В трех милях южнее города дорога подходила к древнему железнодорожному тупику, с пятидесятифутовой насыпью, достаточно покрытому лесом, на милю южнее и севернее моста через Ручей Орлиной Лапы.
   Именно в этом направлении они расставят свои силы в одну линию, разместив их на насыпи, вместо того, чтобы собирать в кулак, как следовало бы на равнине. Хоакин Смит обязан придерживаться дороги; другой просто не было. Идеальная позиция для засады и отличный, идеально простой план. Настолько идеальный и простой, говорили они, что он не может подвести и при этом совершенно забыли, что стоят перед лицом самого могущественного военного гения Века Просвещения.
   Была середина утра, когда егеря, посланные в Озарки, вернулись с ошеломляющими новостями. Хоакин Смит услышал, что Селуи отвергла его посланников и двинулся в поход. Повелитель быстро приближается, и хотя они скакали на лошадях от Норса, он сейчас должно быть уже недалеко. Его силы? Егеря насчитали четыре тысячи человек, все на конях и приблизительно еще тысяча в обозе. Защитников было больше вдвое! Но Хелл Тарвиш помнил истории о других сражениях, где Хоакин побеждал большие силы, чем эти.
   Время настало. Хелл зашел в небольшую комнатку, рядом с кузницей Ормсона, за своим оружием. В это время Вейл Ормистон, бледная и нервная, но выглядевшая крайне привлекательно, смотрела ему вослед. Он взял кусок масляной тряпки, протер им ружье, которое подарила ему Вейл, стер пятнышко ржавчины с курка и сдул пыль с приклада. Рядом с ним на столе лежал рог с порохом и пули. Его стальной лук стоял у стены.
   — Отличное оружие! — сказал он тоном знатока, поглаживая длинный ствол.
   — Я надеюсь, оно послужит тебе, — пробормотала Вейл, волнуясь. — Хелл, его нужно остановить. Нужно!
   — Мы попытаемся, Вейл. — Хелл встал. — Время идти.
   Она заглянула ему в глаза.
   — Тогда, прежде чем ты уйдешь, ты поцелуешь меня, Хелл?
   Он наклонился к ней и отшатнулся внезапно, так быстро все произошло. Раздалась серия всевозможных щелчков и Хелл мог бы поклясться, что он видит мелкие голубые искорки на металлических предметах в комнате. На мгновение он почувствовал удивительное щекотание в животе. Он забыл обо всех этих странностях, когда рог, лежащий на столе, заревел и выплеснул язык пламени. Горящие куски пороха вылетели из него, словно пылающие метеоры.
   На мгновение Хелл застыл в неподвижности. Вейл закричала — ее платье загорелось. Он резко повернулся, сбив Вейл с ног, и заставив ее кататься по полу, а руками пытаясь сбить пламя. Затем Хелл опрокинул стол на пол и стал затаптывать ногами языки пламени. Наконец пламя исчезло.
   Хелл обернулся, кашляя и задыхаясь в черном дыму. Он наклонился над Вейл, лежащей на полу. Ее юбка обгорела на коленях. Она была слишком озабочена, чтобы прикрыть их. Хотя в те дни девушки из региона рек не выказывали такой скромности. Но когда Хелл наклонился над ней, она посмотрела вверх.
   — С тобой все в порядке? — закричал он. — Вейл ты не обожглась?
   — Нет, нет! — пробормотала она.
   — Тогда наружу! — прорычал он, наклоняясь, чтобы поднять ее.
   — Нет — только не это!
   Он понял. Он завернул ее в кожаный фартук, висевший на стене, и вынес ее в более чистый воздух улицы.
   Вокруг царил полный хаос. Он осторожно опустил Вейл на землю и попытался выяснить, что произошло. Мужчины метались крича, из окон в домах валил черный дым. В дюжине ярдов повозка с порохом превратилась в гриб дыма, далеко отшвырнув лошадей и кучера. На дороге лежал раненый человек, ружье которого разорвалось у него в руках.
   Хелл внезапно понял.
   — Искры! 3
   — закричал он. — Искры Хоакина Смита! Старый Эйнар рассказывал мне о них. Все наши боеприпасы погибли.
   Девушка сделал попытку взять себя в руки.
   — Колдовство Хоакина Смита, — сказала Вейл печально. — И здесь погибла наша надежда.
   Он обернулся.
   — Надежда? Нет! Подожди, Вейл.
   Он бросился к группе воинов, окружавших бородатого старого Маркуса Ормистона и лидеров Конфедерации. Хелл яростно продрался сквозь толпу и остановился перед охваченным паникой седобородым старцем.
   — Что сейчас? — заревел Хелл. — Что вы собираетесь делать?
   — Делать? Делать? — Старик ничего не мог понять.
   — Да, делать! Тогда я скажу вам. — Он посмотрел на пятерых вождей. — Мы будем продолжать. Кроме пороха и пуль, есть лук и меч. Он так же хорош на близком расстоянии. Собирайте людей! Собирайте людей и выступайте в поход!
   Решение было принято в течении часа. Хелл шел первым среди людей Ормистона и вспоминал о прощании с Вейл. Он ужасно стеснялся целоваться на виду у всех, но было огромное удовольствие видеть, как Энох Ормистон скривился, видя это.
   Люди Ормистона были первыми на пути Повелителя и они пробрались на свои места в лесной засаде тихо, как лисы. Хелл обвел глазами место тупика и то, что он увидел, понравилось ему. Невозможно было рассмотреть, даже с близкого расстояния, что на этой пустынной дороге находятся десять тысяч вооруженных людей. Они отлично маскировались в лесу эти ребята из верховьев рек и пресных морей.
   Внизу, по пути из Норса, показался одинокий всадник. Старый Маркус Ормистон, узнав его, выпрямился и остановил. Они громко говорили; Хелл мог расслышать слова. Повелитель прошел через Норс, остановившись только затем, чтобы сообщить Владыке, что теперь налоги будут отсылаться в Н'Орлеан. Затем быстро направился вперед. Нет здесь не было ни единого признака колдовства. Не видно ни единого следа Черной Марго. Он ускакал раньше, чем появился Повелитель.
   Их информатор помчался дальше к Ормистону, а люди погрузились в терпеливое ожидание. Прошло полчаса и внезапно, в стоячем воздухе тихо зазвучала музыка. Песня. Мужские голоса пели песню. Хелл внимательно слушал. Его кожа покрылась мурашками, а волосы на голове стали дыбом, когда он услышал Боевую песню Н'Орлеана.
   Королева городов, правящая Императрица, украшенная звездами, Смотри, наши руки готовы, Боевые Флаги развеваются!
   Услышь, как наша песнь поднимается ввысь, Яростная, как огонь битвы Смерть — наше единственное стремление Или Империя всего Мира!
   Хелл натянул свой лук и приладил стрелу. Он знал, что, согласно плану, нужно позволить врагу пройти беспрепятственно, пока весь отряд не окажется в засаде, но звук отдаленной песни был словно искра в порох. Далеко за насыпью Хелл увидел клубы пыли. Хоакин Смит был близко.
   Затем — неожиданно! Даже потом Хелл говорил себе, что этого следовало ожидать, что репутация Повелителя должна была предупредить их, что такой простой план, как их, обязательно провалится. Но сейчас было не время для подобных мыслей, потому что внезапно, среди деревьев справа, одетые в коричневое, юркие невысокие мужчины проскользнули словно тени, затрубили рога и засвистели свистки. Егеря Повелителя! Хоакин Смит разгадал засаду.
   Внезапно, Хелл увидел слабость западни. Защитников было десять тысяч
   — это правда, но они были растянуты в длинную линию на две мили. Хотя егерей было гораздо меньше, они были собраны в единый кулак. Единственный шанс! Отбиться, собрать разведчиков и уйти в лес. Тогда армия останется, даже если Ормистон падет, и останется надежда.
   Хелл крикнул, отпустил тетиву и увидел, как стрела мелькнула среди листьев. Плохое место для стрельбы; прицелу постоянно мешали ветки. Он повесил лук на плечо и вытащил меч; открытая стычка заставляла кровь молотить в его висках, а сердце переполняла радость.
   Затем — второй сюрприз! Егеря достали свое оружие, похожее на короткоствольные револьверы 4. Но они посылали не пули; лишь бледные лучи сверкнули сквозь листву и ветки, слабые голубоватые источники света. Колдовство? И что дальше?
   Он внезапно понял. Его меч стал обжигающе горячим и через мгновение резкая боль, самая странная из того, что ему приходилось испытывать, пронзила его тело. Резкая, кусающая внутренняя судорога, сдавила мускулы и парализовала его. Одна секунда, и шок миновал, но меч Хелла дымился в листве, а стальной лук обжигал плечи. Вокруг люди кричали от боли, катались по земле или мчались назад в глубины леса. Он проклял лучи, они сверкали словно солнечный свет сквозь ветвистый, покрытый листьями массив, где не проскочила бы ни одна порядочная стрела.
   Но удивительно, ни один человек не был убит. Руки были обожжены, на них вздулись волдыри от оружия, ставшего обжигающим под действием голубых лучей, тела были подвергнуты пытке, которая называлась, о чем не знал Хелл, электрошоком, но никто не был убит. Надежда вновь появилась в его сердце и он бросился в лес, возглавив отступающую группу.