Страница:
Быстрее по земляным ступенькам из подвала! Выскочил! Ну и фейерверк устроил Вася! Стена крутящегося, клокочущего, жаркого пламени катилась вперед, к выходу со двора. Духи — от нее, я — за ней. Сшибая друг друга, бойцы Аллаха выскочили в ворота и понеслись по узкой кривой улочке между двумя дувалами, спасаясь от огненного вала. Я тоже выскочил на эту улочку и чуть было сдуру не помчался следом за басмачами, но тут откуда-то сзади послышался вполне живой голос Болта:
— Колька! Куда попер, блин?! Сюда давай! Я увидел, что он машет мне рукой из пролома всего в двадцати метрах от меня. Естественно, в стороне, противоположной той, в какую покатилось липовое пламя.
— Добыл? — спросил Болт, когда я проскочил в пролом.
— Кое-что есть. — Хвастаться не хотелось, потому что только сейчас мне вдруг опять взбрело в голову, что я, может быть, упер вовсе не ту коробку.
Вопли душманов, убегавших от имитационной картинки, слышались уже далеко. Стрельба тоже стихла. Болт протащил меня через какие-то развалины, потом мы не без мата и кряхтения протиснулись через два пролома подряд, спустились по лесенке на улочку-закоулочку, перескочили пересохшую канаву. Затем по-пластунски проползли в дыру, пробитую в нижней части дувала, и очутились во дворике, заваленном обломками раскуроченного дома.
— Сюда! — Болт указал на дыру в стене.
Из этой дыры торчал ствол ПК с установленным на нем ночным прицелом. У пулемета лежал Валет в четкой уставной позе, которую принимает пулеметчик на стрельбище после команды «Стой!» и перед командой «Разряжай!».
Посреди помещения на треноге стоял ГВЭП, около которого хлопотал Вася, а у пролома в противоположной стене лежал Ваня, тоже при пулемете с ночным прицелом.
— Все, — сказал Васе Болт. — Пришли, вырубай.
— Уже, — проворчал тот. — Нам надо отсюда уходить, и очень быстро. Вертолет этих «конкурентов» в трех километрах отсюда. У них ГВЭП работает в режиме считывания, но пока нас, похоже, не обнаружили. Если засекут — сделают, что хотят. Но засечь могут только в противоположном режиме…
— В смысле? — спросил я, подбирая с полу те части снаряжения, которые оставил ребятам, отправляясь на переговоры. — Что значит на противоположном?
— Если их ГВЭП работает в плюсовом режиме, то может засечь наш, если мы будем работать в минусовом. И наоборот. Я их работу определил раньше. Поэтому и перешел в режим «С».
— Ты уверен, что нас не засекли?
— Уверен. Они барражируют по кругу радиусом в три километра вокруг кишлака, источник поглощения энергии относительно слабый. Если бы они определили наше местоположение, то уже переключились бы на режим наблюдения.
— Долбануть ты их отсюда не можешь?
— Нет. Мощности не хватит.
— А они нас?
Вася пожал плечами и ответил:
— Пока нет.
— Сворачиваемся!
— Куда уходить будем? — спросил Болт.
То же самое я с удовольствием спросил бы у него, но тут у меня вдруг прорезалось в голове: Black Box! Наверняка Чудо-юдо имел в виду, что если мы его достанем, то нам никакие средства транспорта не будут нужны. Но ведь ящик в стальной упаковке, так просто не откупоришь…
— Ножовки нет? — спросил я.
— А во, на кинжале, не подойдет?
Умница, Болт! Взяв у него кинжал, где действительно имелась славная пилка, я вгрызся в стальной «чехол» коробки. Вспомнилось, как я такой же пилкой освобождался от наручников в «Бронированном трупе». Там было похреновее…
— Духи! — скорее сообщил, чем крикнул Ваня и тут же открыл огонь.
— У меня тоже, — спокойно отозвался Валет и тоже начал стрелять. А я только-только одно ребро надпилил.
По нашим руинам стали лупить с самых разных направлений. Воздух заполнился пороховой гарью и пылюкой, пули со свистом тюкали в и без того избитые стены, остатки потолка, мяукая летели в рикошет, сыпали на голову глиняную или цементную крошку…
Вот дурацкое положение! Все четверо, не исключая Васи, принялись строчить во все стороны, а я, забившись в угол, куда поменьше пули залетали, и, максимально прижавшись к полу, взялся допиливать. Конечно, трехмиллиметровая сталь — не броня, к тому же не закаленная, а мягкая — подавалась пилке легко. Но в темноте не так-то легко было делать ровные пропилы и находить эти пропилы, когда пилка из них выскакивала. А тут еще гранаты пошли рваться. Это Болт от души лупасил из подствольника.
Но ведь и эти, с той стороны, могли ответить тем же. И не только.
— Гранатомет! «АГС» тащат! — выкрикнул Вася. — Перевожу в «Д»!
Вспышка! Я, на секунду отвлекшись от своего пролетарского слесарного труда, увидел, как прямо из стены в короткую трубку-тубус, торчащую из ГВЭПа там, где у видеокамер находится объектив, ввинтилась голубоватая спиральная лента, словно бы сотканная из зыбких, явно электрического происхождения нитей.
— Шайтан! Алла! — завизжали десятки голосов. Огонь прекратился, будто его и не было. Зато послышалось нарастающее тарахтение вертолета.
— Засекли! — воскликнул Вася. — Эти, с вертолета!
— Дай! — Болт отпихнул Валета от пулемета, схватил «ПК» и выскочил во двор. Залаяли одна за одной длинные очереди. На стене в моем углу замелькали отсверки трассеров, уносившихся в небо.
— Псих! — заметил Вася, припадая к прибору. — Все равно лучше, чем у парней, не получится… Ваня, помоги!
— Есть! — Ваня четко вскочил, выбрался из-под прикрытия стен и застучал по вертолету из «ПК».
Мое непросвещенное ухо почти сразу услышало, что в трескотню двух наших пулеметов вплелись тяжелые басовитые звуки, долетавшие издалека: Ду-ду-ду-ду!
— «ДШК»! — восторженно заорал Болт, перекрикивая пальбу. — Духи из «ДШК» по вертолету садят! Так его, духари! Мочи!
Кажется, мне уже удалось к этому времени распилить стальную оболочку Black Box'a больше чем до половины и соединить все пропилы с разных граней в одно целое. В это время вертолет с ревом пронесся над нашими головами.
— Гоняйте! Гоняйте его! — завопил Вася. — А то возьмет нас в фокус!
— «Стингер» пошел! — воскликнул Болт. — Сейчас чуханут!
— Тепловые отстрелили, — доложил Ваня, — мимо пройдет.
— Во блин! — озлился Болт. — Как в наши вертушки, так сразу попадали, суки! Коробку давай, Валет!
— Нету больше, — отозвался тот, — обе ленты расстреляли.
— Васька! Достань его!
— Не выйдет, только если на втором заходе.
— Балаганов! — рявкнул Болт. — Ты, биомать, распилил эту фигню или нет?
— Нет еще, — отругнулся я.
— Пилите, Шура, пилите! Хотя на хрен это надо, я не знаю…
Сказать по правде, я тоже не знал, надо это или нет. Самое смешное, что я больше всего боялся: вот распилю эту фигулину, а из нее бриллианты посыплются или какие-нибудь монетки золотые. И тогда все прахом пойдет.
Тут из окна долетела одна голубая вспышка, вторая, третья!
— ГВЭПом бьет! — Вася подскочил к окошку. — Чередует режим «Д» и «О». «ДШК» на горках уничтожает.
— Еще «стингер» пустили… — отозвался со двора Болт. — Неужели и на этот раз ни хрена?
Сверкнула очередная голубая вспышка.
— Вот он, ваш «стингер», — хмыкнул Вася, подключив к своему ГВЭПу какую-то дополнительную хреновину, о которой мне Чудо-юдо не рассказывал, и, сосредоточенно орудуя какой-то рукояткой, пытался чего-то настроить.
— Блин! — У Болта вырвалось еще три-четыре дополнительных матюка. — Наизобретали хреновин, головастики!
Должно быть, на него произвело нужное впечатление то, как «джикеи» расправились со «стингером». Я этого, к сожалению, не видел, но догадывался.
К тому же мои усилия наконец-то завершились успехом. Я окончательно пропилил сталь и теперь, помаленьку нажимая лезвием кинжала, стал стаскивать стальную шкуру с черной коробки. Я уже точно знал: там — Black Box. Черная гладкая поверхность, хорошо знакомая мне по снам, от прикосновения острой хорошо закаленной пилки, легко пилившей сталь, ничуть не пострадала. Ни царапины, ни бороздки, ни малейшей отметины. Она, та самая, жуткая коробка!
Я чуток поднажал и снял одну железяку, сдавил сапогами низ, дернул — подалась легко! Вот она, коробка, в первозданном виде. Кольца не было. Как там, у Майка Атвуда, ладони на боковины положить надо? Стремно, ох, стремно!
— Второй заход! — заорал Болт. — Ванька, поливай их!
— Неэффективно, — спокойно ответил боец голосом хорошо воспитанного робота. — Цель не поражается этим калибром.
— Дай сюда, «не поражается»! — взревел Болт, проскакивая через помещение к Ване и отбирая у него пулемет.
— В ленте семьдесят два патрона, — доложил Ваня, отдав «ПК».
— Да клал я на это с прибором!..
— Куда ты?! — вскрикнул Вася вслед Болту. — Он тебя одним импульсом…
Но Болта остановить ничто разумное не могло.
— Во чувак! — проворчал Вася. — Побежал куда-то за дувал…
— Ты лучше ГВЭПом работай, комментатор! — заорал я. Мне надо было сосредоточиться, подумать о кольце, а эти козлы базар устроили! Греются боковины или не греются? Да еще и рокот вертолета накатывался неудержимо и неумолимо…
Но тут бешено залаял «ПК». Длинной, непрерывной очередью на все семьдесят два патрона, еще остававшиеся в ленте.
Клекот пулемета не оборвался, когда откуда-то сверху сверкнула вспышка. Но уже не голубоватого, а красного оттенка.
Бу-бух! — что-то гулко грохнуло где-то наверху, и в мерный рокот вертолета сразу ворвались какие-то хрюки.
— Попал! — с удивлением хмыкнул Вася. — Дурдом, ей-Богу!
Black Box нагревался. Если бы я мог как следует сосредоточиться! Но в голову то лезла мысль о том, что вот сейчас нас долбанут ГВЭПом, то начинало вспоминаться, как черные инопланетяне появились… Наконец, чаще всего думалось, что у ящика не хватит энергии, чтобы перебросить нас обратно в Эмираты.
А тут еще подшибленный вертолет начал сверкать голубыми вспышками за окном.
— Добей его, Вася! — заорал Болт, влетая в пролом с пулеметом, запинаясь о волочащуюся ленту и плюхаясь животом на пол. — Он там все в пыль расшибает, место расчищает для посадки!
— Не те векторы… — глубокомысленно произнес Вася. — Только засветимся, и все. Не отвлекай!
— Да он сейчас без всякой засветки нас лупанет!
Интеллектуальность Васи в боевой обстановке, как можно было заметить, заметно упала. Он просто-напросто послал Болта по известному адресу из трех букв, очень громко и профессионально.
— Ну, блин, интеллигенция! — порадовался Болт.
— Заткнись! — заорал Вася. — На нас наводит! Ага! Н-на, падла!
Сверканула вспышка, как от хорошего разряда молнии. Шара-рах! Гром с небес — да и только!
Мне еще несколько секунд казалось, что вот-вот вертолет грохнется нам на головы. Но выглянувший наружу Болт удивленно заорал:
— Хана дроческопу! Накрылся! Начисто! В этот момент его дернуло, швырнуло от пролома и повалило на пол. Лишь через секунду долетел дальний одиночный выстрел.
— Достали… — прохрипел Болт, выдохнув кровавые брызги. И обмяк.
— Помогите ему! — крикнул я Валету и Ване.
Те, до команды с равнодушием глядевшие на Болта, сорвались с места и подскочили к нему. Впрочем, тут же, повозившись, сказали в один голос, как у них это водилось:
— Мертв. Пулевое в сердце, 7,62 из «СВД».
Точно, роботы, а не мальчики… Пронзила поздняя догадка: «Зомби-7»! Если я сам не могу сосредоточиться, то могу приказать им. И выполнят в лучшем виде…
— Валет! — позвал я. — Возьми коробку, положи руки вот так, как я показываю, на противоположные длинные грани сосредоточь внимание на верхней торцевой грани.
— Принято, — коротко ответил тот, взял коробку, положил руки так, как я показал, и направил взгляд на верхнюю грань.
— Теперь представь себе, что на верхней грани возникает кольцо, через которое можно просунуть палец.
— Принято!
В-ви-и-у-у! — мерзейший по тонам визг приближающейся мины засверлил уши, как зуб бормашиной. Бух! Рвануло не так чтобы рядом, но и не совсем далеко.
— Не достать, — опечалился Вася, прикидывая по ГВЭПу, — бьют примерно с дистанции в три километра.
— Интересно, далеко от нас рвануло? — поинтересовался я.
— Мина 82 миллиметра, — доложил Ваня, развязывая рюкзак и доставая целую цинку с патронами. — Выстрел с азимута северо-восток, дистанция — 2800 метров. Разрыв — 75 метров от нашего расположения, азимут — северо-восток, 15 градусов. Недолет.
В-в-и-у-у! Бух! Нашу хибару тряхнуло заметно сильнее, с остатков потолка что-то посыпалось. Валет, даже не обратив внимания на то, что небольшой кусок штукатурки свалился ему на голову, — не знаю, как ему, а мне бы больно было — продолжал греть Black Box. В темноте я не мог разобрать, получается у него что-нибудь или нет.
— Точка выстрела та же, разрыв 45 метров от нашего расположения, азимут — юго-запад, 12. Перелет, — заявил наш добровольный звукометрист.
— А я наблюдателя засек, — похвастался Вася, — причем в зоне действия ГВЭПа. Перехожу в режим «У»…
— Есть кольцо! — доложил Валет, передавая мне ящик.
Не стоит говорить, как я волновался. Наверно, для Майка Атвуда, который ко всему относился как к сказке, это был бы не столь уж сильный мандраж.
Палец в кольцо… Нет, в «дурацких снах» все было как-то не так. Попроще. Должно быть, память Майка не сохранила мелких деталей, а может, стерла их за прошедшие двадцать восемь лет. Во-первых, он, должно быть, позабыл, что сразу после того, как палец соприкоснулся с кольцом, Black Box начинал слегка вибрировать и отчетливо гудеть. Почти как трансформатор. Во-вторых, палец в кольце ощущал на себе действие каких-то слабых токов, легкое покалывание и покусывание. Наконец, в-третьих, поверхность ящика явно излучала тепло, но не постоянно, а волнами. И я почти тут же сообразил, что частота этих волн настраивается по моему пульсу.
Надо было настроиться, собраться, чтобы дать именно то пожелание, которое надо. А у меня в голове откуда ни возьмись, появилось невиданное количество желаний. Об этом сны из жизни Майка Атвуда не рассказывали. Может быть, он действительно не испытывал этого переизбытка желаний, а может, помнил только то, которое реализовалось.
Как же все-таки сосредоточиться? У малыша Атвуда все проще получалось…
В-ви-ии-у-у! Вой мины был необычно громким, и в какую-то секунду я понял
— это «наша». Вспышка!
Инстинктивный выбор
— Колька! Куда попер, блин?! Сюда давай! Я увидел, что он машет мне рукой из пролома всего в двадцати метрах от меня. Естественно, в стороне, противоположной той, в какую покатилось липовое пламя.
— Добыл? — спросил Болт, когда я проскочил в пролом.
— Кое-что есть. — Хвастаться не хотелось, потому что только сейчас мне вдруг опять взбрело в голову, что я, может быть, упер вовсе не ту коробку.
Вопли душманов, убегавших от имитационной картинки, слышались уже далеко. Стрельба тоже стихла. Болт протащил меня через какие-то развалины, потом мы не без мата и кряхтения протиснулись через два пролома подряд, спустились по лесенке на улочку-закоулочку, перескочили пересохшую канаву. Затем по-пластунски проползли в дыру, пробитую в нижней части дувала, и очутились во дворике, заваленном обломками раскуроченного дома.
— Сюда! — Болт указал на дыру в стене.
Из этой дыры торчал ствол ПК с установленным на нем ночным прицелом. У пулемета лежал Валет в четкой уставной позе, которую принимает пулеметчик на стрельбище после команды «Стой!» и перед командой «Разряжай!».
Посреди помещения на треноге стоял ГВЭП, около которого хлопотал Вася, а у пролома в противоположной стене лежал Ваня, тоже при пулемете с ночным прицелом.
— Все, — сказал Васе Болт. — Пришли, вырубай.
— Уже, — проворчал тот. — Нам надо отсюда уходить, и очень быстро. Вертолет этих «конкурентов» в трех километрах отсюда. У них ГВЭП работает в режиме считывания, но пока нас, похоже, не обнаружили. Если засекут — сделают, что хотят. Но засечь могут только в противоположном режиме…
— В смысле? — спросил я, подбирая с полу те части снаряжения, которые оставил ребятам, отправляясь на переговоры. — Что значит на противоположном?
— Если их ГВЭП работает в плюсовом режиме, то может засечь наш, если мы будем работать в минусовом. И наоборот. Я их работу определил раньше. Поэтому и перешел в режим «С».
— Ты уверен, что нас не засекли?
— Уверен. Они барражируют по кругу радиусом в три километра вокруг кишлака, источник поглощения энергии относительно слабый. Если бы они определили наше местоположение, то уже переключились бы на режим наблюдения.
— Долбануть ты их отсюда не можешь?
— Нет. Мощности не хватит.
— А они нас?
Вася пожал плечами и ответил:
— Пока нет.
— Сворачиваемся!
— Куда уходить будем? — спросил Болт.
То же самое я с удовольствием спросил бы у него, но тут у меня вдруг прорезалось в голове: Black Box! Наверняка Чудо-юдо имел в виду, что если мы его достанем, то нам никакие средства транспорта не будут нужны. Но ведь ящик в стальной упаковке, так просто не откупоришь…
— Ножовки нет? — спросил я.
— А во, на кинжале, не подойдет?
Умница, Болт! Взяв у него кинжал, где действительно имелась славная пилка, я вгрызся в стальной «чехол» коробки. Вспомнилось, как я такой же пилкой освобождался от наручников в «Бронированном трупе». Там было похреновее…
— Духи! — скорее сообщил, чем крикнул Ваня и тут же открыл огонь.
— У меня тоже, — спокойно отозвался Валет и тоже начал стрелять. А я только-только одно ребро надпилил.
По нашим руинам стали лупить с самых разных направлений. Воздух заполнился пороховой гарью и пылюкой, пули со свистом тюкали в и без того избитые стены, остатки потолка, мяукая летели в рикошет, сыпали на голову глиняную или цементную крошку…
Вот дурацкое положение! Все четверо, не исключая Васи, принялись строчить во все стороны, а я, забившись в угол, куда поменьше пули залетали, и, максимально прижавшись к полу, взялся допиливать. Конечно, трехмиллиметровая сталь — не броня, к тому же не закаленная, а мягкая — подавалась пилке легко. Но в темноте не так-то легко было делать ровные пропилы и находить эти пропилы, когда пилка из них выскакивала. А тут еще гранаты пошли рваться. Это Болт от души лупасил из подствольника.
Но ведь и эти, с той стороны, могли ответить тем же. И не только.
— Гранатомет! «АГС» тащат! — выкрикнул Вася. — Перевожу в «Д»!
Вспышка! Я, на секунду отвлекшись от своего пролетарского слесарного труда, увидел, как прямо из стены в короткую трубку-тубус, торчащую из ГВЭПа там, где у видеокамер находится объектив, ввинтилась голубоватая спиральная лента, словно бы сотканная из зыбких, явно электрического происхождения нитей.
— Шайтан! Алла! — завизжали десятки голосов. Огонь прекратился, будто его и не было. Зато послышалось нарастающее тарахтение вертолета.
— Засекли! — воскликнул Вася. — Эти, с вертолета!
— Дай! — Болт отпихнул Валета от пулемета, схватил «ПК» и выскочил во двор. Залаяли одна за одной длинные очереди. На стене в моем углу замелькали отсверки трассеров, уносившихся в небо.
— Псих! — заметил Вася, припадая к прибору. — Все равно лучше, чем у парней, не получится… Ваня, помоги!
— Есть! — Ваня четко вскочил, выбрался из-под прикрытия стен и застучал по вертолету из «ПК».
Мое непросвещенное ухо почти сразу услышало, что в трескотню двух наших пулеметов вплелись тяжелые басовитые звуки, долетавшие издалека: Ду-ду-ду-ду!
— «ДШК»! — восторженно заорал Болт, перекрикивая пальбу. — Духи из «ДШК» по вертолету садят! Так его, духари! Мочи!
Кажется, мне уже удалось к этому времени распилить стальную оболочку Black Box'a больше чем до половины и соединить все пропилы с разных граней в одно целое. В это время вертолет с ревом пронесся над нашими головами.
— Гоняйте! Гоняйте его! — завопил Вася. — А то возьмет нас в фокус!
— «Стингер» пошел! — воскликнул Болт. — Сейчас чуханут!
— Тепловые отстрелили, — доложил Ваня, — мимо пройдет.
— Во блин! — озлился Болт. — Как в наши вертушки, так сразу попадали, суки! Коробку давай, Валет!
— Нету больше, — отозвался тот, — обе ленты расстреляли.
— Васька! Достань его!
— Не выйдет, только если на втором заходе.
— Балаганов! — рявкнул Болт. — Ты, биомать, распилил эту фигню или нет?
— Нет еще, — отругнулся я.
— Пилите, Шура, пилите! Хотя на хрен это надо, я не знаю…
Сказать по правде, я тоже не знал, надо это или нет. Самое смешное, что я больше всего боялся: вот распилю эту фигулину, а из нее бриллианты посыплются или какие-нибудь монетки золотые. И тогда все прахом пойдет.
Тут из окна долетела одна голубая вспышка, вторая, третья!
— ГВЭПом бьет! — Вася подскочил к окошку. — Чередует режим «Д» и «О». «ДШК» на горках уничтожает.
— Еще «стингер» пустили… — отозвался со двора Болт. — Неужели и на этот раз ни хрена?
Сверкнула очередная голубая вспышка.
— Вот он, ваш «стингер», — хмыкнул Вася, подключив к своему ГВЭПу какую-то дополнительную хреновину, о которой мне Чудо-юдо не рассказывал, и, сосредоточенно орудуя какой-то рукояткой, пытался чего-то настроить.
— Блин! — У Болта вырвалось еще три-четыре дополнительных матюка. — Наизобретали хреновин, головастики!
Должно быть, на него произвело нужное впечатление то, как «джикеи» расправились со «стингером». Я этого, к сожалению, не видел, но догадывался.
К тому же мои усилия наконец-то завершились успехом. Я окончательно пропилил сталь и теперь, помаленьку нажимая лезвием кинжала, стал стаскивать стальную шкуру с черной коробки. Я уже точно знал: там — Black Box. Черная гладкая поверхность, хорошо знакомая мне по снам, от прикосновения острой хорошо закаленной пилки, легко пилившей сталь, ничуть не пострадала. Ни царапины, ни бороздки, ни малейшей отметины. Она, та самая, жуткая коробка!
Я чуток поднажал и снял одну железяку, сдавил сапогами низ, дернул — подалась легко! Вот она, коробка, в первозданном виде. Кольца не было. Как там, у Майка Атвуда, ладони на боковины положить надо? Стремно, ох, стремно!
— Второй заход! — заорал Болт. — Ванька, поливай их!
— Неэффективно, — спокойно ответил боец голосом хорошо воспитанного робота. — Цель не поражается этим калибром.
— Дай сюда, «не поражается»! — взревел Болт, проскакивая через помещение к Ване и отбирая у него пулемет.
— В ленте семьдесят два патрона, — доложил Ваня, отдав «ПК».
— Да клал я на это с прибором!..
— Куда ты?! — вскрикнул Вася вслед Болту. — Он тебя одним импульсом…
Но Болта остановить ничто разумное не могло.
— Во чувак! — проворчал Вася. — Побежал куда-то за дувал…
— Ты лучше ГВЭПом работай, комментатор! — заорал я. Мне надо было сосредоточиться, подумать о кольце, а эти козлы базар устроили! Греются боковины или не греются? Да еще и рокот вертолета накатывался неудержимо и неумолимо…
Но тут бешено залаял «ПК». Длинной, непрерывной очередью на все семьдесят два патрона, еще остававшиеся в ленте.
Клекот пулемета не оборвался, когда откуда-то сверху сверкнула вспышка. Но уже не голубоватого, а красного оттенка.
Бу-бух! — что-то гулко грохнуло где-то наверху, и в мерный рокот вертолета сразу ворвались какие-то хрюки.
— Попал! — с удивлением хмыкнул Вася. — Дурдом, ей-Богу!
Black Box нагревался. Если бы я мог как следует сосредоточиться! Но в голову то лезла мысль о том, что вот сейчас нас долбанут ГВЭПом, то начинало вспоминаться, как черные инопланетяне появились… Наконец, чаще всего думалось, что у ящика не хватит энергии, чтобы перебросить нас обратно в Эмираты.
А тут еще подшибленный вертолет начал сверкать голубыми вспышками за окном.
— Добей его, Вася! — заорал Болт, влетая в пролом с пулеметом, запинаясь о волочащуюся ленту и плюхаясь животом на пол. — Он там все в пыль расшибает, место расчищает для посадки!
— Не те векторы… — глубокомысленно произнес Вася. — Только засветимся, и все. Не отвлекай!
— Да он сейчас без всякой засветки нас лупанет!
Интеллектуальность Васи в боевой обстановке, как можно было заметить, заметно упала. Он просто-напросто послал Болта по известному адресу из трех букв, очень громко и профессионально.
— Ну, блин, интеллигенция! — порадовался Болт.
— Заткнись! — заорал Вася. — На нас наводит! Ага! Н-на, падла!
Сверканула вспышка, как от хорошего разряда молнии. Шара-рах! Гром с небес — да и только!
Мне еще несколько секунд казалось, что вот-вот вертолет грохнется нам на головы. Но выглянувший наружу Болт удивленно заорал:
— Хана дроческопу! Накрылся! Начисто! В этот момент его дернуло, швырнуло от пролома и повалило на пол. Лишь через секунду долетел дальний одиночный выстрел.
— Достали… — прохрипел Болт, выдохнув кровавые брызги. И обмяк.
— Помогите ему! — крикнул я Валету и Ване.
Те, до команды с равнодушием глядевшие на Болта, сорвались с места и подскочили к нему. Впрочем, тут же, повозившись, сказали в один голос, как у них это водилось:
— Мертв. Пулевое в сердце, 7,62 из «СВД».
Точно, роботы, а не мальчики… Пронзила поздняя догадка: «Зомби-7»! Если я сам не могу сосредоточиться, то могу приказать им. И выполнят в лучшем виде…
— Валет! — позвал я. — Возьми коробку, положи руки вот так, как я показываю, на противоположные длинные грани сосредоточь внимание на верхней торцевой грани.
— Принято, — коротко ответил тот, взял коробку, положил руки так, как я показал, и направил взгляд на верхнюю грань.
— Теперь представь себе, что на верхней грани возникает кольцо, через которое можно просунуть палец.
— Принято!
В-ви-и-у-у! — мерзейший по тонам визг приближающейся мины засверлил уши, как зуб бормашиной. Бух! Рвануло не так чтобы рядом, но и не совсем далеко.
— Не достать, — опечалился Вася, прикидывая по ГВЭПу, — бьют примерно с дистанции в три километра.
— Интересно, далеко от нас рвануло? — поинтересовался я.
— Мина 82 миллиметра, — доложил Ваня, развязывая рюкзак и доставая целую цинку с патронами. — Выстрел с азимута северо-восток, дистанция — 2800 метров. Разрыв — 75 метров от нашего расположения, азимут — северо-восток, 15 градусов. Недолет.
В-в-и-у-у! Бух! Нашу хибару тряхнуло заметно сильнее, с остатков потолка что-то посыпалось. Валет, даже не обратив внимания на то, что небольшой кусок штукатурки свалился ему на голову, — не знаю, как ему, а мне бы больно было — продолжал греть Black Box. В темноте я не мог разобрать, получается у него что-нибудь или нет.
— Точка выстрела та же, разрыв 45 метров от нашего расположения, азимут — юго-запад, 12. Перелет, — заявил наш добровольный звукометрист.
— А я наблюдателя засек, — похвастался Вася, — причем в зоне действия ГВЭПа. Перехожу в режим «У»…
— Есть кольцо! — доложил Валет, передавая мне ящик.
Не стоит говорить, как я волновался. Наверно, для Майка Атвуда, который ко всему относился как к сказке, это был бы не столь уж сильный мандраж.
Палец в кольцо… Нет, в «дурацких снах» все было как-то не так. Попроще. Должно быть, память Майка не сохранила мелких деталей, а может, стерла их за прошедшие двадцать восемь лет. Во-первых, он, должно быть, позабыл, что сразу после того, как палец соприкоснулся с кольцом, Black Box начинал слегка вибрировать и отчетливо гудеть. Почти как трансформатор. Во-вторых, палец в кольце ощущал на себе действие каких-то слабых токов, легкое покалывание и покусывание. Наконец, в-третьих, поверхность ящика явно излучала тепло, но не постоянно, а волнами. И я почти тут же сообразил, что частота этих волн настраивается по моему пульсу.
Надо было настроиться, собраться, чтобы дать именно то пожелание, которое надо. А у меня в голове откуда ни возьмись, появилось невиданное количество желаний. Об этом сны из жизни Майка Атвуда не рассказывали. Может быть, он действительно не испытывал этого переизбытка желаний, а может, помнил только то, которое реализовалось.
Как же все-таки сосредоточиться? У малыша Атвуда все проще получалось…
В-ви-ии-у-у! Вой мины был необычно громким, и в какую-то секунду я понял
— это «наша». Вспышка!
Инстинктивный выбор
Все-таки занятное это дело — переживать наяву то, что уже переживал во сне. Вроде бы точно сознаешь — явь, все материальное, все можно пощупать, все взаправду, даже понимаешь, что если тут убьют, то по-настоящему… Но вдруг вплетается что-то фантастическое, даже фантасмагорическое — и полное ощущение, что сейчас проснешься где-нибудь на койке в клинике Кеведо или в подмосковном чудо-юдовском ЦТМО. А потом тебе растолкуют: мол, на самом деле ни хрена подобного не было, тебе просто ввинтили в мозги виртуальную картинку, вкололи какое-нибудь «Зомби-6» и ты, не вылезая из кроватки, полюбовался на экзотику, пощекотал нервишки…
Несколько раз в своих снах, доставшихся от Майка Атвуда, я переживал «вспышки», сопровождавшие действие черной коробки. Иногда эти «вспышки» выбрасывали меня из сна в явь, где надо было жить своей жизнью, иногда оставляли во сне, где действие развивалось своим чередом. И быстро различить, где сон, а где реальность, удавалось отнюдь не всякий раз. Да и вообще смена обстановки, вызванная работой ящика, происходила настолько быстро, что воспринималась с трудом и требовала некоторого периода осознания. Но нынешний случай был уникален. До этого я переживал либо вспышки, переносившие меня из сна в сон, например, когда Майк Атвуд, помирая после ядерного удара, перескочил в другой поток времени, где оказался живым и здоровехоньким, либо вспышки, переносившие из сна в явь, — например, история с похищением Майка, Тины и Роджерсов инопланетянами и побег Атвуда с «летающей тарелки» с помощью похищенного оттуда черного ящика. Были случаи, когда сон начинался с состояния «после вспышки» — например, возвращение Майка в семью, живущую в другом потоке времени. Но еще ни разу я не переживал переноса из яви в явь. Чужая память и своя — разница огромная.
Первая мысль, посетившая мою башку после того, как закончился микропровал в памяти, была такая: «Почему я не слышал разрыва?» Свист стремительно приближающейся мины еще стоял в ушах. Если она не была инертной, начиненной песком, или не имела взрывателя, я обязательно должен был услышать ее разрыв. А я не услышал. Зато видел вспышку.
Была ли это вспышка следствием работы черного ящика или просто вспышкой от разрыва мины? Неясно. Разрыва я мог не слышать или не помнить по двум причинам: либо меня так глушануло этим самым разрывом, что начисто все отшибло, либо, когда мина разорвалась, меня унесло из этого района земного шара. Попозже меня вдруг пронзил третий, совсем уж неприятный вариант: а что, если вообще меня… того? Когда-то, помнится, в детдоме еще, на вечере, посвященном памяти павших в Великой Отечественной войне, я читал одно стихотворение, где были такие слова: «Я не слышал разрыва, я не видел той вспышки…» Рифмовалось это с чем-то вроде «и ни дна, ни покрышки», кажется. Вспышку-то я видел, а вот разрыва не слышал. Стихотворение я, конечно, уже не помнил, автора забыл и даже название мог перепутать, но вроде бы оно называлось «Я убит подо Ржевом». Ясно, что, хоть оно и писалось от первого лица, самого автора под Ржевом не убили, поэтому он мог и не очень точно представить себе, что происходит, когда человека убивает мина или там снаряд. И опять-таки этот товарищ, воспитанный в условиях доминирующего атеизма, мог как-то обойти вниманием тот гипотетический факт, что после, так сказать, «биологической смерти» естественной материальной основы может быть что-то еще, кроме темноты, тишины и прочего «ни дна, ни покрышки».
Глаза открывать было страшновато, хотя я понимал, что это можно и нужно сделать. Хотя бы для того, чтобы проверить, есть они у меня, эти глаза, или их, допустим, вышибло взрывом мины. Не могу сказать, что обнаружить отсутствие глаз или зрения было бы для меня приятной неожиданностью, но, пожалуй, я куда больше боялся увидеть ими некоторые картинки, которые сложились как-то спонтанно у меня в мозгу. Например, очень неприятно было бы увидеть склонившегося надо мной Васю, который скажет: «Вы только не волнуйтесь, но, по-моему, у вас обе ноги оторваны…» Или Ваню с Валетом, которые четко доложат: «Ваше положение безнадежно. Время доставки в стационар упущено. Исходя из соображений гуманности, приняли решение вас добить». Правда, никакой боли я не чувствовал, но хорошо знал, что это вовсе не показатель невредимости. Майку Атвуду, когда его при ядерном взрыве балкой перешибло, тоже больно не было, хотя у него тогда уже полтела сгорело. Кто-то мне говорил, что при сильном шоке боль не чувствуют. Очень весело, верно?
Но могло быть и похуже. Например, мои вполне уцелевшие и здоровые глаза могли увидеть живописную щербатую рожу Латифа и услышать веселенькое: «Привет! Как дела, командор? Сичас немножко кишка пускать будем!» Вдвойне обиднее, если тебя, целого и невредимого, сцапают бойцы покойного Ахмада (теперь у них небось уже Хамид в роли начальника утвердился) и начнут эту твою целость-невредимость нарушать. Восток — дело тонкое, но обычаи там ой какие суровые!
Впрочем, это все были вещи вполне реальные. К ним я при всей своей — тьфу-тьфу! — везучести в общем и целом был готов морально. То есть знал, что с возможностью поиметь такие неприятности мне при моем образе жизни надо считаться всерьез. Но было и такое, что вызывало страх самой непознанностью.
Хрен знает, а вдруг перед глазами возникнет черный инопланетянин трехметрового роста или какой-нибудь «зеленый еж» с иголками-молниями? И скажет, к примеру, с легкой укоризной:
«А-а! Это ты, сукин сын, нашу коробку упер? Куда ты лезешь, лох, гуманоид, блин, недоразвитый? А ну, пошли на тарелку, поговорим, разберемся!» Смешно? А вот ни хрена смешного!..
Но самое страшное — это все-таки если я уже… ТАМ, КУДА ПРИДУТ ВСЕ. То есть там, откуда еще никто, по данным японской разведки, не возвращался. И соответственно, никто не мог рассказать, что именно и в какой последовательности там происходит. Как проводится селекция, подбор и расстановка кадров? Какие бывают меры поощрения и взыскания, как выглядят места расквартирования, допустим, или там заключения? Да и насчет внешнего облика тамошнего постоянного состава, прямо скажем, мнения разные…
В последние годы я насчет этого дела много думал и сомневался. Хотя в обществе, согласно сведениям средств массовой информации, вроде бы росло и ширилось духовное возрождение, практические дела заметной части этого общества были такие, будто они свято верили в то, что религия есть опиум для народа. Еще одна и тоже не самая малая часть общества считала, что, возможно, Бог и есть, а возможно, и нет, но, с точки зрения профилактики, лучше, совершив грешок, покаяться. По аналогии с тем случаем, когда трахнув какую-нибудь проститутку без индивидуальных средств защиты, спокойнее добежать до ночного кожвенпрофилактория и прививочку сделать. Сам, помнится, спихнув в кочегарку очередного гуманоида, иной раз шел во храм и ставил свечечку за упокой, прося Господа не вламывать мне, когда придет час, на всю катушку. Уж очень неприятно было видеть, как живой человек корчится на доске, прикрученный проволокой, как у него волосы сгорают и глаза лопаются… И невольно вспоминалось о том, какие меры применяют к нехорошим людям по приговору Божьего суда. Вечное прожаривание в адском пламени как-то не вдохновляло.
Грешен, но именно сейчас, пока я еще не открыл глаз, мне очень хотелось, чтобы религия все-таки оставалась опиумом, и больше ничем конкретным. И одновременно ужас как страшно было бы убедиться в обратном.
И все-таки надо было открывать глаза. Поднапрягшись, я это сделал.
Первая картинка ничего хорошего не предвещала. Похоже, что я все еще находился в руинах глинобитного домишки.
Интерьер, если такое слово можно употребить, поменялся не сильно. Разве что пролом в противоположной от меня стене расширился, а на земляном полу прибавилось глиняно-каменных обломков. Ваня и Валет сидели на этом полу в позе лотоса и не то занимались медитацией, не то отходили от контузии. Но в том, что они были живы, я был уверен. В том, что с Болтом все наоборот, тоже. Он лежал на том же месте, где его оставили Валет и Ваня, абсолютно не изменив позы.
Гораздо неприятнее было увидеть, что ГВЭП валяется на боку исковерканный и смятый. В него явно пришлось несколько осколков, которые пришлись и по штативу-треноге, и по самому аппарату. Возможно, один или два из этих осколков могли бы достать и меня, потому что летели они, должно быть, со стороны увеличившегося от близкого разрыва мины пролома в стене.
Еще один осколок, и немаленький, как мне кажется, не попал в меня по другой причине. Он достался оператору ГВЭПа в левое бедро, и Вася, серый от пыли и потери крови, без особого успеха пытался пережать сосуды закруткой.
— Ваня, помоги ему! — рявкнул я. — Чего сидишь, япона мать!
Ваня тут же сорвался с места, а Валет остался сидеть. Его команда не касалась, он и ухом не повел. Точно, «зомби»!
— Коля! — пробормотал раненый, и я даже не в первую секунду понял, что это он ко мне обращается, но потом вспомнил, что Чудо-юдо меня всей команде представил именно Колей. — Коля, они сейчас подойдут… Духи… Взорви ГВЭП! Нельзя, чтобы он им попал!
ГВЭП меня не больно беспокоил. Он был в таком состоянии, что его и сам Вася не сумел бы отремонтировать, не то что малограмотные душманы. А вот Black Box, естественно, целый и невредимый, стоял рядом со мной. Правда, опять без кольца. Снова убралось куда-то. Наверно, лимит энергии перебрали. Но он, если верить умненькому Майку Атвуду, набирает ее сам по себе не хуже ГВЭПа. И может, возобновив потенциал, стать очень опасным. Пользоваться им любой дурак сможет. Вот если эта штука достанется духам, тогда хреново будет…
— Валет! — Буддийски-нирваническая рожа зомбированного бойца выводила меня из себя. — Хрена сидишь! Глянь обстановку!
Валет встрепенулся, быстро раскрыл «ПП-90», подскочил к окну, молниеносно глянул и тут же доложил:
— Появление противника маловероятно. Мы на территории ОАЭ.
— Не понял… — пробормотал я.
— Объединных Арабских Эмиратов, — четко пояснил юный «зомби».
Нет, я знал, что ОАЭ именно так расшифровывается. Но насчет того, чтобы поверить, будто эта руина со всем содержимым тереместилась в пространстве на тысячу километров с гаком или чуть-чуть поменьше, — поверить не мог. Во всяком случае, вот так, прямо сразу и с ходу.
— С чего ты такие выводы сделал, братан? — спросил я сурово.
— Изменения в ландшафте, рельефе, растительности, температуре воздуха, высоте над уровнем моря! — отрапортовал Валет. — Наше расположение оцеплено людьми, не похожими на духов. Один из них — старший начальник, который представлял вам нашу группу.
— Когда ты только все разглядеть успел? — искренне изумился я, хотя, в общем-то, знал, что «зомби» не врут, если им это не приказывают. — Там же ночь, ни черта не видно… Да и смотрел ты совсем мало.
— 2,567 секунды, — не моргнув глазом уточнил Валет. — Глаза работают в инфракрасной части спектра.
Другой бы, неграмотный, на моем месте подумал, что пацан издевается. А я уже четко знал: не врет.
— Внимание! — Наконец-то прозвучал у меня в мозгу знакомый голос. — Объявляю порядок выхода из здания. Все окна, двери и проломы взяты на прицел снайперами с ночной оптикой. При малейшем нарушении условий выхода огонь на поражение будет открыт без предупреждения. Выходить только через пролом, освещенный прожектором. Огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, средства связи и личные вещи оставить на месте. Куртки, ремни, бронежилеты и обувь — снять. Карманы брюк вывернуть. Первым выходит Ваня с черным ящиком. Ящик он должен держать на ладонях вытянутых вперед рук. Вторым выходит Валет с ГВЭПом. ГВЭП держать за штатив, горизонтально перед грудью. Третьим выходит Болт, четвертым — Вася, пятым — Коля. При отказе выходить в этом порядке дом будет уничтожен ГВЭПом. Вопросы есть?
Несколько раз в своих снах, доставшихся от Майка Атвуда, я переживал «вспышки», сопровождавшие действие черной коробки. Иногда эти «вспышки» выбрасывали меня из сна в явь, где надо было жить своей жизнью, иногда оставляли во сне, где действие развивалось своим чередом. И быстро различить, где сон, а где реальность, удавалось отнюдь не всякий раз. Да и вообще смена обстановки, вызванная работой ящика, происходила настолько быстро, что воспринималась с трудом и требовала некоторого периода осознания. Но нынешний случай был уникален. До этого я переживал либо вспышки, переносившие меня из сна в сон, например, когда Майк Атвуд, помирая после ядерного удара, перескочил в другой поток времени, где оказался живым и здоровехоньким, либо вспышки, переносившие из сна в явь, — например, история с похищением Майка, Тины и Роджерсов инопланетянами и побег Атвуда с «летающей тарелки» с помощью похищенного оттуда черного ящика. Были случаи, когда сон начинался с состояния «после вспышки» — например, возвращение Майка в семью, живущую в другом потоке времени. Но еще ни разу я не переживал переноса из яви в явь. Чужая память и своя — разница огромная.
Первая мысль, посетившая мою башку после того, как закончился микропровал в памяти, была такая: «Почему я не слышал разрыва?» Свист стремительно приближающейся мины еще стоял в ушах. Если она не была инертной, начиненной песком, или не имела взрывателя, я обязательно должен был услышать ее разрыв. А я не услышал. Зато видел вспышку.
Была ли это вспышка следствием работы черного ящика или просто вспышкой от разрыва мины? Неясно. Разрыва я мог не слышать или не помнить по двум причинам: либо меня так глушануло этим самым разрывом, что начисто все отшибло, либо, когда мина разорвалась, меня унесло из этого района земного шара. Попозже меня вдруг пронзил третий, совсем уж неприятный вариант: а что, если вообще меня… того? Когда-то, помнится, в детдоме еще, на вечере, посвященном памяти павших в Великой Отечественной войне, я читал одно стихотворение, где были такие слова: «Я не слышал разрыва, я не видел той вспышки…» Рифмовалось это с чем-то вроде «и ни дна, ни покрышки», кажется. Вспышку-то я видел, а вот разрыва не слышал. Стихотворение я, конечно, уже не помнил, автора забыл и даже название мог перепутать, но вроде бы оно называлось «Я убит подо Ржевом». Ясно, что, хоть оно и писалось от первого лица, самого автора под Ржевом не убили, поэтому он мог и не очень точно представить себе, что происходит, когда человека убивает мина или там снаряд. И опять-таки этот товарищ, воспитанный в условиях доминирующего атеизма, мог как-то обойти вниманием тот гипотетический факт, что после, так сказать, «биологической смерти» естественной материальной основы может быть что-то еще, кроме темноты, тишины и прочего «ни дна, ни покрышки».
Глаза открывать было страшновато, хотя я понимал, что это можно и нужно сделать. Хотя бы для того, чтобы проверить, есть они у меня, эти глаза, или их, допустим, вышибло взрывом мины. Не могу сказать, что обнаружить отсутствие глаз или зрения было бы для меня приятной неожиданностью, но, пожалуй, я куда больше боялся увидеть ими некоторые картинки, которые сложились как-то спонтанно у меня в мозгу. Например, очень неприятно было бы увидеть склонившегося надо мной Васю, который скажет: «Вы только не волнуйтесь, но, по-моему, у вас обе ноги оторваны…» Или Ваню с Валетом, которые четко доложат: «Ваше положение безнадежно. Время доставки в стационар упущено. Исходя из соображений гуманности, приняли решение вас добить». Правда, никакой боли я не чувствовал, но хорошо знал, что это вовсе не показатель невредимости. Майку Атвуду, когда его при ядерном взрыве балкой перешибло, тоже больно не было, хотя у него тогда уже полтела сгорело. Кто-то мне говорил, что при сильном шоке боль не чувствуют. Очень весело, верно?
Но могло быть и похуже. Например, мои вполне уцелевшие и здоровые глаза могли увидеть живописную щербатую рожу Латифа и услышать веселенькое: «Привет! Как дела, командор? Сичас немножко кишка пускать будем!» Вдвойне обиднее, если тебя, целого и невредимого, сцапают бойцы покойного Ахмада (теперь у них небось уже Хамид в роли начальника утвердился) и начнут эту твою целость-невредимость нарушать. Восток — дело тонкое, но обычаи там ой какие суровые!
Впрочем, это все были вещи вполне реальные. К ним я при всей своей — тьфу-тьфу! — везучести в общем и целом был готов морально. То есть знал, что с возможностью поиметь такие неприятности мне при моем образе жизни надо считаться всерьез. Но было и такое, что вызывало страх самой непознанностью.
Хрен знает, а вдруг перед глазами возникнет черный инопланетянин трехметрового роста или какой-нибудь «зеленый еж» с иголками-молниями? И скажет, к примеру, с легкой укоризной:
«А-а! Это ты, сукин сын, нашу коробку упер? Куда ты лезешь, лох, гуманоид, блин, недоразвитый? А ну, пошли на тарелку, поговорим, разберемся!» Смешно? А вот ни хрена смешного!..
Но самое страшное — это все-таки если я уже… ТАМ, КУДА ПРИДУТ ВСЕ. То есть там, откуда еще никто, по данным японской разведки, не возвращался. И соответственно, никто не мог рассказать, что именно и в какой последовательности там происходит. Как проводится селекция, подбор и расстановка кадров? Какие бывают меры поощрения и взыскания, как выглядят места расквартирования, допустим, или там заключения? Да и насчет внешнего облика тамошнего постоянного состава, прямо скажем, мнения разные…
В последние годы я насчет этого дела много думал и сомневался. Хотя в обществе, согласно сведениям средств массовой информации, вроде бы росло и ширилось духовное возрождение, практические дела заметной части этого общества были такие, будто они свято верили в то, что религия есть опиум для народа. Еще одна и тоже не самая малая часть общества считала, что, возможно, Бог и есть, а возможно, и нет, но, с точки зрения профилактики, лучше, совершив грешок, покаяться. По аналогии с тем случаем, когда трахнув какую-нибудь проститутку без индивидуальных средств защиты, спокойнее добежать до ночного кожвенпрофилактория и прививочку сделать. Сам, помнится, спихнув в кочегарку очередного гуманоида, иной раз шел во храм и ставил свечечку за упокой, прося Господа не вламывать мне, когда придет час, на всю катушку. Уж очень неприятно было видеть, как живой человек корчится на доске, прикрученный проволокой, как у него волосы сгорают и глаза лопаются… И невольно вспоминалось о том, какие меры применяют к нехорошим людям по приговору Божьего суда. Вечное прожаривание в адском пламени как-то не вдохновляло.
Грешен, но именно сейчас, пока я еще не открыл глаз, мне очень хотелось, чтобы религия все-таки оставалась опиумом, и больше ничем конкретным. И одновременно ужас как страшно было бы убедиться в обратном.
И все-таки надо было открывать глаза. Поднапрягшись, я это сделал.
Первая картинка ничего хорошего не предвещала. Похоже, что я все еще находился в руинах глинобитного домишки.
Интерьер, если такое слово можно употребить, поменялся не сильно. Разве что пролом в противоположной от меня стене расширился, а на земляном полу прибавилось глиняно-каменных обломков. Ваня и Валет сидели на этом полу в позе лотоса и не то занимались медитацией, не то отходили от контузии. Но в том, что они были живы, я был уверен. В том, что с Болтом все наоборот, тоже. Он лежал на том же месте, где его оставили Валет и Ваня, абсолютно не изменив позы.
Гораздо неприятнее было увидеть, что ГВЭП валяется на боку исковерканный и смятый. В него явно пришлось несколько осколков, которые пришлись и по штативу-треноге, и по самому аппарату. Возможно, один или два из этих осколков могли бы достать и меня, потому что летели они, должно быть, со стороны увеличившегося от близкого разрыва мины пролома в стене.
Еще один осколок, и немаленький, как мне кажется, не попал в меня по другой причине. Он достался оператору ГВЭПа в левое бедро, и Вася, серый от пыли и потери крови, без особого успеха пытался пережать сосуды закруткой.
— Ваня, помоги ему! — рявкнул я. — Чего сидишь, япона мать!
Ваня тут же сорвался с места, а Валет остался сидеть. Его команда не касалась, он и ухом не повел. Точно, «зомби»!
— Коля! — пробормотал раненый, и я даже не в первую секунду понял, что это он ко мне обращается, но потом вспомнил, что Чудо-юдо меня всей команде представил именно Колей. — Коля, они сейчас подойдут… Духи… Взорви ГВЭП! Нельзя, чтобы он им попал!
ГВЭП меня не больно беспокоил. Он был в таком состоянии, что его и сам Вася не сумел бы отремонтировать, не то что малограмотные душманы. А вот Black Box, естественно, целый и невредимый, стоял рядом со мной. Правда, опять без кольца. Снова убралось куда-то. Наверно, лимит энергии перебрали. Но он, если верить умненькому Майку Атвуду, набирает ее сам по себе не хуже ГВЭПа. И может, возобновив потенциал, стать очень опасным. Пользоваться им любой дурак сможет. Вот если эта штука достанется духам, тогда хреново будет…
— Валет! — Буддийски-нирваническая рожа зомбированного бойца выводила меня из себя. — Хрена сидишь! Глянь обстановку!
Валет встрепенулся, быстро раскрыл «ПП-90», подскочил к окну, молниеносно глянул и тут же доложил:
— Появление противника маловероятно. Мы на территории ОАЭ.
— Не понял… — пробормотал я.
— Объединных Арабских Эмиратов, — четко пояснил юный «зомби».
Нет, я знал, что ОАЭ именно так расшифровывается. Но насчет того, чтобы поверить, будто эта руина со всем содержимым тереместилась в пространстве на тысячу километров с гаком или чуть-чуть поменьше, — поверить не мог. Во всяком случае, вот так, прямо сразу и с ходу.
— С чего ты такие выводы сделал, братан? — спросил я сурово.
— Изменения в ландшафте, рельефе, растительности, температуре воздуха, высоте над уровнем моря! — отрапортовал Валет. — Наше расположение оцеплено людьми, не похожими на духов. Один из них — старший начальник, который представлял вам нашу группу.
— Когда ты только все разглядеть успел? — искренне изумился я, хотя, в общем-то, знал, что «зомби» не врут, если им это не приказывают. — Там же ночь, ни черта не видно… Да и смотрел ты совсем мало.
— 2,567 секунды, — не моргнув глазом уточнил Валет. — Глаза работают в инфракрасной части спектра.
Другой бы, неграмотный, на моем месте подумал, что пацан издевается. А я уже четко знал: не врет.
— Внимание! — Наконец-то прозвучал у меня в мозгу знакомый голос. — Объявляю порядок выхода из здания. Все окна, двери и проломы взяты на прицел снайперами с ночной оптикой. При малейшем нарушении условий выхода огонь на поражение будет открыт без предупреждения. Выходить только через пролом, освещенный прожектором. Огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, средства связи и личные вещи оставить на месте. Куртки, ремни, бронежилеты и обувь — снять. Карманы брюк вывернуть. Первым выходит Ваня с черным ящиком. Ящик он должен держать на ладонях вытянутых вперед рук. Вторым выходит Валет с ГВЭПом. ГВЭП держать за штатив, горизонтально перед грудью. Третьим выходит Болт, четвертым — Вася, пятым — Коля. При отказе выходить в этом порядке дом будет уничтожен ГВЭПом. Вопросы есть?