Волвертон Дэйв. Властители Рун

   Копья у Габорна не было, и он понятия не имел, может ли обычный человек убить опустошителя с помощью боевого молота.
   Иом закричала:
   — Подождите! Остановитесь!
   Дорога уже увела, их так глубоко вниз, что, когда Габорн вскинул голову и посмотрел вверх, на темную листву, у него возникло ощущение, что вокруг него и выше деревья уходят в бесконечность.
   — Земля укроет тебя… — звенело у него в голове.
   Он продолжал скакать вниз, Иом и ее отец — за ним. В конце концов, у него возникло ощущение, что в какой-то момент чрево земли просто проглотит его.
   Он мчался под дубами, такими огромными, что у Габорна промелькнула мысль — может быть, они стоят здесь с самого сотворения мира? И вдруг деревья закончились, оборвалась и дорога. Дребезжание, издаваемое опустошителем, исходило отсюда.
   В парс сотен ярдов впереди стояло кольцо бесформенных камней. Темных, таинственных, похожих на полусформировавшсгося человека. Габорн поскакал к ним под темными деревьями.
   Что-то вокруг было очень не так. Солнце совсем недавно опустилось за вершину холма, сумерки только начали сгущаться. Однако здесь, в кажущейся бездонной глубине, в окружении вздымающихся к небу гор, уже царила глубокая ночь.
   Лишь ослепительно сияли звезды и их свет озарял все вокруг.
   В легендах это место называлось Семь Стоячих Камней, однако это название казалось не совсем соответствующим действительности. Стоял сейчас только один-единственный камень, тот, что был ближе всех к Габорну. И он представлял собой нечто большее, чем просто камень. Казалось, что когда-то он мог быть человеком. Черты его лица были стерты и обтесаны временем, статуя тускло сияла зеленоватым фосфоресцирующим светом. Остальные шесть камней, все в том же духе, лежали, откинувшись в стороны от центра кольца, и утопая во мраке.
   И хотя между ними существовало определенное сходство, но все же была заметна и некоторая разница. У одного голова была свернута на бок, у другого нога задрана вверх, а третий выглядел так, точно пытался отползти в сторону.
   Внезапно яростно вспыхнул свет, исходя из предмета, который показался Габорну похожим на огромный валун — ослепительно яркий луч ударил по единственной остававшейся на ногах статуе. Последовало быстрое движение — «валун» сделал шаг вперед — и новый световой удар обрушился на статую. Он нес в себе холод, который заледенил воздух и отщепил от статуи осколки, посыпавшиеся на землю.
   Маг-опустошитель, стоящий перед единственной статуей, повернулся навстречу Габорну. Послышался крик:
   — Габорн! Берегись!
   Голос, без сомнения, принадлежал Биннесману, хотя Габорн нигде не видел старого чародея.
   Прежде всего Габорн обратил внимание на голову опустошителя, на ряды кристаллических зубов, блеснувших в свете звезд, точно лед, когда опустошитель широко разинул рот.
   Никаких общих предков с человеком у этих существ не было, как и, следовательно, ни малейшего сходства. Они вели свое происхождение от организмов, много лет назад сформировавшихся в вулканических озерах глубоко под землей.
   Больше всего Габорна поразили размеры существа. Только до уровня плеча высота его составляла не менее шестнадцати футов, так что огромная кожистая голова, размерами с небольшую повозку, возвышалась над Габорном, даже сидящим на коне. У опустошителя отсутствовали глаза, уши и нос — только ряд волосоподобных сенсоров, расположенных на затылке на уровне челюсти, и больше всего напоминающих конскую гриву.
   Передвигался он, и притом довольно быстро, с помощью четырех огромных черных костяных ног, поддерживающих слизистый живот высоко над землей. Когда Габорн оказался в непосредственной близости от опустошителя, тот угрожающе поднял массивные руки с зажатым в них в качестве оружия сталагмитом — длинным жезлом из чистого агата. На нем полыхали руны огня — ужасные символы Пламяплетов.
   Габорна не устрашили ни ряды льдисто отблескивающих зубов, ни смертоносные когти, которым оканчивались длинные руки. Опустошители слыли беспощадными воинами, но маги-опустошители гораздо больше преуспели в колдовстве.
   На самом деле магия опустошителей была тем образчиком, в приближении к которому и состояло все искусство Властителей Рун. Эта магия основывалась на том факте, что, когда опустошитель умирал, сородичи пожирали мертвого, усваивая таким образом его знания, его силу и накопленную им за годы жизни магию.
   Из всех опустошителей маги были самыми страшными, поскольку все они накапливали силы, заимствованные у сотен своих мертвецов.
   Опустошитель ринулся в сторону, и Габорн услышал дребезжание воздуха, выдыхаемого из отверстий на спине чудовища. Этот звук сопровождался другим, похожим на шепот — опустошитель творил заклинания.
   Габорн закричал, вложив в этот окрик всю силу своего Голоса. Он слышал о существовании воинов, обладающих такими мощными Голосами, что они могли оглушать людей своим криком.
   Сам он таким даром не обладал. Однако ему было известно, что опустошители способны воспринимать звук как проявление движения или вибрацию того, на чем они стояли. Оставалось надеяться, что его окрик собьет с толку монстра и даст возможность самому Габорну напасть.
   Опустошитель ткнул в него своим сталагмитом, яростно зашипел, и, как будто внезапно наступила глубокая зима, на Габорна обрушилась волна холода, стеганув его, точно невидимой плетью. В воздухе засверкала изморозь, и Габорн поднял свой маленький щит.
   В легендах рассказывается, что у Пламяплетов есть заклинания, с помощью которых они могут вытягивать не только жар из огня или солнца, но и тепло из человеческих тел, белым днем превращая их в ледяные статуи.
   Однако эти заклинания были настолько сложны и требовали такой сосредоточенности, что Габорну не доводилось слышать о Пламяплете, на самом деле владеющем ими.
   Почувствовав прикосновение заклинания, он резко наклонился в седле и соскользнул на землю, в то время как его конь продолжал скакать вперед. Холод пробрал Габорна до костей; принц, хватая ртом воздух и укрываясь за конем, побежал рядом с ним.
   — Нет! Назад! — закричал Биннесман откуда-то из-за кольца упавших камней.
   Приближаясь к монстру, Габорн с силой втянул воздух, но не почувствовал никакого запаха. Не имея собственного запаха, опустошители обладали способностью подражать запахам всего, что окружало их.
   Дребезжание возобновилось — опустошитель был в ярости. Из передней части его длинного тела снова с шипением вырвался воздух.
   Луч холода ударил снова, конь зашатался и рухнул на землю. Габорн, перепрыгнув через него, бросился на опустошителя, замахнувшись боевым молотом.
   Маг-опустошитель попытался отступить, тыча в него своим сталагмитом. Габорн увернулся и обрушил на монстра удар молота, который проткнул кожистую шкуру и глубоко погрузился в нее. Мгновенно вытащив молот, принц замахнулся снова, но тут агатовый стержень опустошителя со страшной силой опустился вниз.
   Молот Габорна нанес удар по огромной лапе, пронзил коготь, а задней своей частью разбил агатовый стержень опустошителя. Тот жарко вспыхнул — это было похоже на взрыв — раскололся по всей длине, и пламя перекинулось на лапу чудовища, а потом и на деревянную рукоятку молота.
   Как раз в этот момент Иом подскакала к Габорну сзади и закричала на монстра. Король Сильварреста гарцевал на своем коне слева от него. Гвалт, шум, суета со всех сторон заставили опустошителя заметаться из стороны в сторону, тряся огромным животом.
   Что случилось дальше, Габорн не видел, потому что как раз в это мгновение опустошитель надумал бежать и, перепрыгнув через принца, свалил его ударом своей студенистой утробы.
   Габорн рухнул на землю, а опустошитель умчался, взвихрив за собой воздух. Удар был настолько силен, что Габорн подумал — все, конец. Еще мальчиком во время упражнений он однажды вывалился из седла и конь в полном боевом снаряжении наступил на него. Опустошитель весил гораздо больше по сравнению с конем.
   Габорн услышал, как хрустнули его ребра. Голова точно взорвалась, и он почувствовал, что падает, кружась в водовороте, словно лист, которого затягивает глубокая, бездонная бездна.
   Когда сознание вернулось к нему, он почувствовал, что стучит зубами. Под носом оказался пучок душистых листьев. Биннесман, засунув руки под кольчугу Габорна, натирал его лечебной грязью и шептал:
   — Земля исцелит тебя… Земля исцелит тебя… От прикосновения грязи в теле возникло ощущение тепла. Габорн по-прежнему чувствовал ужасный холод, как будто промерз до костей, однако грязь не только исцеляла раны, но и действовала точно согревающий компресс.
   — Он выживет? — спросила Иом. Биннесман кивнул.
   — Здешняя лечебная грязь очень могущественна. Смотри… Он открывает глаза.
   Веки Габорна затрепетали и поднялись. Он мог видеть, но нечетко, расплывчато. Попытался сосредоточиться на лице Биннесмана, однако это потребовало слишком больших усилий.
   Старый чародей стоял, склонившись над Габорном и опираясь на деревянный посох. Выглядел он просто ужасно. Все лицо в крови и саже, одежда обгорела. От правой руки, с помощью которой он обрабатывал Габорна, исходило ощущение сильного холода.
   Ясное дело — опустошитель пытался убить и Биннесмана.
   Это было просто написано на лице чародея, каждая черточка которого выражала ужас. Он то и дело вздрагивал, точно от сильной боли.
   Единственная устоявшая на ногах статуя пульсировала светом. Вспышки яростного холода заметно повредили се — многие участки каменного тела искрошились, все оно пошло трещинами. В холодном воздухе ощущался горький привкус. Привкус чар мага-опустошителя.
   В отдалении послышался лай боевых псов. Биннесман прошептал:
   — Габорн?
   Статуя зашевелилась и древнее лицо этого получеловека повернулось в сторону Габорна. Принц подумал, что глаза совсем отказали ему, потому что свет внутри статуи померк, сменившись мраком, словно там задули свечу.
   Возник мощный звук, — как будто треснуло огромное зеркало.
   — Нет! Нет! — закричал Биннесман, не сводя взгляда со стоячего камня.
   Точно в ответ на его мольбу, огромный камень распался на два и рухнул. Голова статуи подкатилась к самым ногам Габорна. Земля застонала, как будто и ей угрожала опасность развалиться на части.
   Мысли Габорна текли вяло, замедленно. Он смотрел на огромную статую и вслушивался в лай собак, звучавший теперь гораздо ближе.
   Семь Стоячих Камней пали, осознал он. Те самые Камни, на которых держалась земля.
   — Что… происходит? — с трудом спросил он. Биннесман заглянул ему в глаза и негромко ответил:
   — Может быть, это и есть конец света.

29. Что-то пошло не так

   Биннесман склонился над Габорном, внимательно разглядывая его раны. — Свет, — проворчал он.
   Его посох начал излучать бледно-зеленый свет. Не такой, как свет от камина, а мягкое свечение, создаваемое сотнями светлячков, собравшихся над набалдашником. Некоторые из них, взлетев вверх, принялись описывать круги над лицом Биннесмана.
   Теперь Габорн видел старика совершенно отчетливо. Нос у того был в крови, на щеке налипла грязь. Раненым в прямом смысле этого слова он не казался, но выглядел как человек, находящийся на грани потери рассудка.
   Биннесман криво улыбнулся Габорну и Иом. Склонил голову, вслушиваясь в лай собак со стороны леса.
   — Пойдемте, друзья мои. Нам нужно находиться внутри круга, там мы будем в безопасности.
   Подгонять Иом не потребовалось. Она схватила поводья и потянула обоих коней — своего и отцовского — внутрь кольца, создаваемого упавшими камнями.
   Габорн перекатился на живот и встал на колени, болезненно ощущая свои ребра. Ему было даже больно дышать. Опершись на предложенное Биннесманом плечо, он тоже заковылял внутрь круга камней.
   Его конь уже стоял там, обгрызая невысокую траву и не забывая при этом оберегать правую переднюю ногу. Габорн порадовался, что чары опустошителя не доконали его.
   Он испытывал странное нежелание входить внутрь круга. Чувствовал исходящую от него мощь земли. Это было не просто древнее — ужасное место; оно отторгало тех, кто ему не принадлежал.
   — Идем, Землерожденный, — позвал его Биннесман. Иом входила внутрь на негнущихся ногах, все время глядя вниз, — по-видимому, се тоже нервировала мощь, исходящая от земли. И Габорн ощущал се, точно так, как ощущается прикосновение к коже солнечного света — идущую снизу, вливающую энергию во все клеточки его существа. Опустившись на колени, он стянул сапоги, чтобы воспринимать это ощущение более полно. Внутри круга был очень силен минеральный запах. Хотя вокруг уходили в небо огромные дубы, ни один из них не рос близко к центру круга, только несколько низких кустов, усыпанных белыми ягодами. Земля издавала слишком мощный, слишком энергонасыщенный запах, чтобы тут могло расти что-то еще.
   Биннесман стоял, оглядываясь по сторонам, точно воин, обозревающий поле своего сражения.
   — Не бойтесь, — прошептал он. — Это место обладает огромной силой для Охранителей Земли.
   Однако голос его прозвучал не слишком уверенно.
   Именно здесь он сражался с опустошителем и… потерпел поражение.
   Засунув руку в карман мантии, он достал оттуда листья кендыря и принялся растирать и рвать их.
   Собаки лаяли уже совсем рядом, в верхней части древней дороги. Эти визгливые, яростные звуки эхом отдавались от стволов древних дубов, вызывая у Габорна ощущение озноба.
   Он уселся, вертя головой, и сказал:
   — Я слышал, как деревья звали меня сюда. Биннесман кивнул.
   — Я просил их сделать это. И еще я наложил защитные заклинания, чтобы помешать Радж Ахтену преследовать тебя. Только вот на таком расстоянии они оказались не слишком сильны.
   — Почему деревья называли меня не моим именем? — спросил Габорн. — Они все время обращались ко мне как к Эрдену Геборену.
   — Здешние деревья очень стары и с памятью у них плоховато, — объяснил Биннесман. — Но короля своего они помнят. Лес хранит верность Эрдену Геборену. Ты очень похож на него. Твоему отцу следовало назвать тебя Эрденом Гебореном.
   — Что это значит — «следовало назвать» меня?
   — Лорды Времени предрекли, что, когда падет седьмой Камень, сюда снова придет Эрден Геборен в сопровождении Охранителя Земли и свиты, состоящей из верных королей и принцев. Здесь он будет коронован, здесь зародятся его планы, как покончить с эрой Лордов Времени и спасти человеческий род.
   — Вы провозгласите меня королем? — спросил Габорн.
   — Если мир еще не совсем разрушен, — ответил Биннесман.
   — А что Радж Ахтен?
   — Будет одним из твоих самых пылких сторонников в новом, более совершенном мире. Обалин притянули его сюда этой ночью, точно так же, как до этого они притянули тебя и короля Сильварреста, — Биннесман кивнул на лежащие вокруг статуи.
   Очевидно, именно эти создания он подразумевал, когда говорил «обалин» — название, которого Габорну до сих пор не приходилось слышать.
   — Габорн, нам угрожает ужасная опасность. Этой ночью здесь должны были присутствовать все короли Рофехавана и Индопала, однако никого из них нет. Люди, которым было предназначено стать величайшими героями надвигающейся войны, либо убиты, либо лежат в Башнях Радж Ахтена в качестве Посвященных. В этой войне нас ожидает столкновение с яростными и могучими Силами, а защитники Земли немногочисленны и слабы.
   — Не совсем понимаю вас, — сказал Габорн.
   — Постараюсь объяснить поподробнее, когда появится Радж Ахтен, — ответил Биннесман.
   Внезапно из-за деревьев вырвались мощные мастифы и залаяли с новой яростью.
   Вслед за собаками показались люди. Верхом скакали теперь только трос, остальные кони не выдержали гонки. Рядом с конями бежали двенадцать солдат. Габорн занервничал, осознав, что эти люди смогли бежать так долго, в полном боевом вооружении, да еще и по такой сложной местности. Наверняка это были ужасающе сильные воины.
   Псы яркого окраса, с рыжими мордами и яростно вздыбленными загривками, пробежав около ста футов, принялись рычать и подпрыгивать, как будто натолкнувшись на невидимую стену, — точно тени, отбрасываемые трепещущим пламенем костра. Ни один из них не приближался к разбросанным Биннесманом листьям кендыря. Некоторые начали бегать вокруг упавших камней. — Тихо! — прикрикнул на них Биннесман. Свирепые мастифы мгновенно подчинились и поджали хвосты, не осмеливаясь даже скулить.
   Джурим вслед за своим господином вошел внутрь круга упавших камней. Его жеребец так сильно взмок, точно только что вылез из реки. Дыхание с хрипом вырывалось из его легких. Еще десять миль такого бега и ему пришел бы конец.
   Джурим слегка удивился, обнаружив, что кони принца Ордина все еще живы. Прихрамывая, они бродили среди упавших статуй.
   Радж Ахтен внимательно, хотя и искоса, разглядывал Габорна, точно рассчитывая обнаружить что-то особенное в его лице.
   Здесь произошло нечто странное, осознал Джурим. Все Семь Стоячих Камней, бесформенные, лишь отдаленно напоминающие человеческие фигуры, лежали на земле и имели такой вид, точно их гибель сопровождалась мучительной агонией. Запах дыма и ощущение холода наводили на мысль, что здесь только что разыгралось сражение. Биннесман, с окровавленным, грязным лицом, явно еле держался на ногах.
   Охранитель Земли стоял, пристально разглядывая людей Радж Ахтена из-под кустистых бровей, на его клочковатой бороде играли отблески звездного света. Стоял с уверенным и спокойным видом, несмотря на свое более чем жалкое состояние. Может быть, со слишком уверенным и слишком спокойным. Джурим пожалел, что с ними нет Пламяплетов его господина. Не следовало отправляться в эти леса без них.
   В конце концов Радж Ахтен слез со своего усталого коня и сейчас стоял, держа в руке поводья.
   — Принц Ордин, — с улыбкой произнес он своим наиболее обворожительным Голосом, когда его люди со всех сторон окружили свою добычу, — больше тебе некуда бежать. Не нужно бояться меня. И убегать тоже не нужно. Иди сюда, друг мой.
   Джурим ощутил на себе вызывающее благоговейный ужас притяжение этого Голоса. Можно не сомневаться, принц не устоит перед ним.
   И что же? Принц не сдвинулся с места.
   — Надеюсь, принцесса, вы, по крайней мере, не откажете мне? — спросил Великий. Джурим с удовлетворением отметил, что Иом начала переминаться с ноги на ногу, не в силах противостоять притягательной силе этого Голоса.
   — Никто с тобой не пойдет, — Биннесман сделал шаг вперед, преградив ей путь. — Ты ни на что больше не годишься, Радж Ахтен — в точности как твои псы или воины, — Биннесман с угрожающим видом рвал пальцами какие-то листья.
   Кендырь. Даже не в руках Охранителя Земли кендырь отгонял псов не хуже, чем Соломонова Печать кобр. Люди Радж Ахтена попятились от упавших камней, хотя кендырь был для них не смертелен. Однако дары, позаимствованные у псов, заставляли их тоже испытывать страх.
   — Что ты здесь делаешь? — требовательно спросил Радж Ахтен у Биннесмана. — Эти дела тебя не касаются. Уходи и никто не причинит тебе вреда.
   — Гораздо важнее то, — ответил Биннесман, — что ты здесь делаешь? Ты — король людей. Ты услышал призыв деревьев?
   — Я не слышал ничего, — сказал Радж Ахтен. Однако Биннесман покачал головой.
   — Это место защищено особыми рунами. Очень могущественными рунами. Никто не может обнаружить его сам по себе. Тебя притянула сюда некая могучая Сила.
   — Может быть… я и слышал какой-то шепот, Охранитель Земли, — сказал Радж Ахтен. — Очень слабый, похожий на голоса мертвых.
   — Это хорошо. Сейчас только силы Земли могут защитить нас. Надвигается конец эры. Если люди уцелеют, нам придется думать, что делать дальше. Земля взывает к тебе, Радж Ахтен. Теперь ты слышишь ее призыв? — Биннесман стоял уже совсем рядом, погрузив взгляд в глаза Радж Ахтена.
   — Да, — ответил Радж Ахтен. — Это место могущественной Силы, которой ты служишь.
   Биннесман облокотился на свой посох. Огонь, отбрасываемый светляками, заиграл на его лице. Он имел странный, металлический оттенок. Может, когда-то в прошлом Биннесман и был обычным человеком, но его преданное служение Земле отчасти лишило его человеческих черт. Джуриму стало ясно, что этот чародей, возможно, не менее чужд человеческому роду, чем Фрот или феррин.
   — А ты, — спросил Биннесман, — мог бы служить этой Силе? Мог бы ты служить чему-то более могущественному, чем ты сам?
   — С какой стати? Пламяплеты без конца одолевают меня просьбами посвятить себя служению их Огню. Но с какой стати? Силы-то не служат людям.
   Биннесман поднял голову, как будто с особой внимательностью вслушиваясь в слова Радж Ахтена.
   — Нет, очень часто они делают это. Когда наши цели совпадают. И они, безусловно, в свою очередь служат тем, кто служит им.
   — Не слишком-то охотно они служат, если это вообще когда-либо происходит. Биннесман кивнул.
   — Тебе не хватает веры, и это беспокоит меня.
   — А меня беспокоит то, что ты веришь чересчур сильно, — ответил Радж Ахтен.
   Биннесман поднял кустистую бровь.
   — Я никогда не стремился причинить тебе беспокойство. И если я чем-то обидел тебя, то смиренно прошу прощения.
   Радж Ахтен перевел взгляд на Габорна.
   — Скажи мне, Охранитель Земли, что это за заклинание такое, которое мешает мне видеть принца? Когда я смотрю на него, то вижу лишь деревья и скалы. Мне бы пригодилось такое заклинание.
   Джурима несказанно удивил этот странный вопрос, ведь он видел принца достаточно ясно. На нем не было ни маски, ни плаща.
   — Это так, пустяки, — ответил Биннесман. — Но вот всего минуту назад ты задал мне вопрос и я ответил на него. Ты спросил, зачем я привел тебя сюда. И я не стал отказываться, что действительно сделал это. Теперь и у меня есть к тебе просьба.
   — Чего ты хочешь? — спросил Радж Ахтен.
   — Это — Семь Стоячих Камней Даннвуда, — Биннесман махнул рукой в сторону камней, которые лежали вокруг. — Тебе, без сомнения, известно о них. Может быть, ты даже знаешь, что их падение является ужасным предзнаменованием, — он говорил с печалью в голосе, словно переживая огромную потерю.
   — Да, мне известно о них, — ответил Радж Ахтен. — На твоем языке их называют обалин, а на моем — Коар Тангуази или Камни Бдительности. По крайней мере, так о них говорится в древних легендах. Рассказывают, что даскины создали их как наблюдателей, чтобы защитить человеческий род.
   — Так и есть, — подтвердил Биннесман. — Выходит, ты знаком с древними легендами. Тогда тебе должно быть известно, что даскины были великими чародеями. Моя сила по сравнению с их — ничто. Они черпали силу из глубин земли — для создания вещей, для защиты. Мне же даст силу поверхностный слой земли, использование трав и вообще всего, что растет.
   — Много лет назад маги-опустошители развязали войну в Подземном Мире. Они убивали даскинов, а те не сумели должным образом защитить себя. Однако они вовремя поняли, что им не спастись и что такая же беда грозит человеческому роду. Они постарались защитить нас, сделать так, чтобы у нас было время окрепнуть. С этой целью они установили в Даннвуде обалин и вдохнули в них жизнь.
   — Со временем обалин стали называть Семь Стоячих
   Камней. Своими каменными глазами они следили за нашим миром, за всем, что происходит в самых удаленных его уголках.
   — И нередко нашептывали нашим королям, предупреждая их о появлении опустошителей. Но голоса обалин могли слышать только те, кого избрала сама Земля.
   Вот как получилось, что королями становились люди, наиболее восприимчивые к силам Земли.
   — Ничуть не сомневаюсь, Радж Ахтен, что тебя подтолкнули к тому, чтобы послать воинов на борьбу с опустошителями. Лучше тебя никто не справится с ними. Но все, о чем я говорил, в прошлом. Детство человеческого рода закончилось. Маги-опустошители Подземного Мира на свободе!
   Радж Ахтен с задумчивым видом выслушал рассказ Биннесмана.
   — Мне не раз приходилось сражаться с опустошителями. Боюсь, однако, что ты придаешь слишком большое значение своим камням. Даскинам никогда даже в голову не приходило, что появятся Властители Рун. Они не предполагали, какой силой мы станем обладать. Теперь уже падение этих камней в Даннвуде не играет никакой роли. Не больше, чем падение листа с дерева.
   — Не говори о них так пренебрежительно, — предостерег его Биннесман. — Обалин были не просто камнями, далеко не просто камнями, — он почтительно склонил голову. — Однако тебе, Радж Ахтен, следует опасаться опустошителей, которые кишмя кишат у твоих границ. Мне кажется, ты не в полной мере представляешь себе все размеры угрозы. Пока обалин были живы, можно было узнать очень многое, просто прикоснувшись к ним. Возможно, я могу сообщить тебе кое-что, чего ты не знаешь: опустошители уже в Картише.
   В Картише находились залежи кровяного металла. Если опустошители захватили их…
   — Легковерие подтолкнуло тебя к тому, чтобы вступить в союз с Пламяплетами, — продолжал Биннесман, — поскольку они сильны во всем, что касается войны. Однако это вовсе не случайность, что опустошители тоже служат огню. Как не случайность и то, что этой ночью, торопясь ускорить конец человеческого рода, сюда пришел один из опустошителей и нанес смертельную рану последнему из обалин.
   Биннесман повернулся спиной к Радж Ахтену, как будто тот больше не интересовал его, и добавил:
   — Однако существуют силы более могущественные, чем те, которыми владеют Пламяплеты.