Источник по этой теме: «Российское законодательство Х-ХХ веков». Том 1 — «Законодательство древней Руси». Купить это невозможно, потому что этот том вышел в 1984 году (тираж 25 тыс. экз., издательство «Юридическая литература») [ 10], но и в Исторической библиотеке, и в Румянцевской это все есть в должном количестве экземпляров.

Лекция 4

ХОЗЯЙСТВО ДОМОНГОЛЬСКОЙ РУСИ

 
1. — Город и городище. 2. — Численность городов. 3. — Причины возникновения городов. 4. — Город и ремесло. 5. — Купечество. 6. — Численность населения. 7. — Топография города. 8. — Церковь в древнерусском городе. 9. — Городское самоуправление. 10. — Иностранцы в русских городах. 11. — Значение древнерусского города.
 
   Сегодня речь пойдет о городах домонгольской Руси: о том, какие города нам известны, что они собой представляли, кто их населял, чем занималось население и какое это имеет значение.
   Итак, само слово «город» — славянского происхождения. Оно существует практически во всех славянских языках и означает «укрепленное место». Город, городить, огораживать, ограждать, загородка, ограда, огород — везде один и тот же корень, и везде имеется в виду так или иначе укрепленное, защищенное оградой, каким-нибудь укреплением место.
   Я уже говорил о том, что возникновение городов — это одна из необходимых предпосылок процесса возникновения государства. Следовательно, уже в силу этого мы должны понять, что собой представляют древнерусские города, когда они стали возникать, сколько их было и сколько нам известно.
   Вторым аспектом этой проблемы является то, что мы, горожане, с трудом можем себе представить, что такое древний русский город. Жить в Москве — это значит иметь абсолютно искаженное представление вообще о жизни, потому что, слава Богу, таких мегаполисов больше нет. Все остальные города значительно меньше, а нормальные города — просто небольшие. Поэтому так трудно понять, что собой представлял древний город, современному человеку, в особенности живущему в Москве, ибо он подсознательно переносит свои представления о Москве на древний город. Конечно, он понимает, что в древнем Киеве не было метро, а во Владимире не ходил троллейбус. Но помимо этих вполне очевидных фактов, все остальное покрыто мраком неизвестности, и нам с вами надо попытаться этот мрак хотя бы немного рассеять, потому что иначе у вас будет искаженное представление об историческом процессе, о жизни в древней Руси.
 
   Итак, мы знаем, что скандинавские источники называли Россию страной городов, употребляя при этом слово, которое звучит по-нашему «гардарики». Наши историки очень любят ссылаться на эти саги и как раз приводить это слово в качестве доказательства того, что у нас городов было много.
   Баварский анонимный хронист IX века (его иногда называют «баварским анонимом») насчитывает города сотнями, причем размещает их приблизительно на территории тех пли иных племен. Так, он говорит о том, что у бужан было 230 городов, на территории уличей — 318 и т. д. Получается, что кроме городов ничего в то почтенное время — в IX веке — не было.
   Но у нас есть достаточно разработанный археологический материал, из которого следует, что городище — это одно, а город — это другое. Городище — это эмбрион, который еще не развился в полноценный организм. Городище — это место, где возникает какое-то селение, которое может превратиться в город. Оно очень маленькое, там есть какое-то укрепление типа вала или частокола, в нем живут какие-то ремесленники. Площадь территории подобного городища очень невелика; как правило, оно расположено на берегу реки или озера. Этих городищ действительно насчитывается в археологии сотни. Очевидно, что на месте наиболее развитых древних городов вначале были такие городища. Но эти сотни городищ не развились, не стали городами. Население их либо вымерло, либо ушло на новые места, либо погибло вследствие эпидемии, либо было уведено в плен врагами — короче говоря, почему-то это место захирело. Поэтому о городищах мы больше говорить не будем, а поведем речь о тех городах, которые существуют и сейчас и история которых насчитывает, действительно, много веков.
   Итак, проще всего взять русские летописи и посчитать по названиям города домонгольского периода. В период с IX по X век упоминается 23 города. Например, Белоозеро упоминается вообще без даты — оно {стр. 16} относится к древнейшим городам. Киев опять-таки не имеет даты, т. е. он один из самых древних городов. То же самое и Новгород. И хотя он впервые упомянут около 862 года, очевидно, что эта дата имеет искусственный характер. Муром, Псков, Полоцк, Ростов, Смоленск, Чернигов — вот только немногие из самых древних русских городов. Они упомянуты впервые в IX–X веках. XI век дает уже 58 новых названий, XII — 134, первая треть XIII столетия (до 1237 года) дает нам 47 новых наименований. Значит, проделав нехитрую арифметическую операцию, мы увидим в период с IX по XIII века на карте более 250 городских образований. А ведь это еще не все города. Так, например, мы знаем, что первые упоминания Суздаля встречаются значительно позже, чем он возник. Галич впервые упоминается в XII веке, но этот город, бесспорно, один из самых древних. Значит, много городов не упомянуто в летописи по тем или иным причинам. Значит, действительно древняя Русь была страной городов.
 
   Что представлял собой город, если провести, как говорится, предварительный осмотр?
   Это было, действительно, укрепленное место, часто на берегу реки или озера, обнесенное валом, по которому сверху шел частокол или деревянная небольшая стена, и чаще всего этот город состоял из двух частей. На высокой стороне, на горе, помещался детинец, или княжеский замок (впоследствии мы будем называть подобную постройку кремлем). Внизу, на подоле, как говорили уже тогда, ближе к пристани, ближе к дороге селился простой люд, т. е. ремесленники, обыватели. Подол — это наименование по характеру местности: низко. Если иметь в виду характер населения, то посадом называлось то, что окружает детинец, что разрастается вокруг него. Люди селились рядом с княжеской резиденцией, монастырем, кремлем и т. д. Почему же русские города возникали в таких совершенно определенных местах? Существуют две гипотезы. Они, строго говоря, не совсем противоречат друг другу, их можно принять обе. Первую гипотезу оставил В. О. Ключевский. Он считал, что все русские города — это результат развитой торговли: города возникали в местах пересечения торговых путей. Действительно, наложив карту наших городов на физическую карту, мы увидим, что большинство из них расположены по течению рек, а река в древней Руси была наиболее надежным путем сообщения. Но ведь ремесленники, купцы, дружинники, бояре и т. д. — население города — с трудом могут относиться к категории земледельцев. Если у них и были какие-то огороды, то все-таки полноценными земледельцами их не назовешь. Следовательно, город зависит от земледельческой округи. Тогда возникают вопросы: что это за округа, какова ее территория, как определить ту зону, которая кормила данный город? Кормила в прямом смысле слова — оттуда привозили для продажи сельскохозяйственные продукты, пригоняли скот.
   Здесь мы вступаем в область некоторых догадок, но все-таки, я думаю, можем рассуждать следующим образом. Представьте себе, что вы крестьянин и собираетесь везти излишки своей продукции на продажу. Какой путь для вас будет реальным? Несколько ли дней пути, день, несколько часов? Конечно, лучше всего, если ехать придется недолго. Поэтому обычно округой, которая кормила город и от которой зависел этот город, центром которой этот город являлся, можно считать, вероятно, территорию в радиусе нескольких часов езды на телеге. На заре крестьянин отправлялся в путь, чтобы поспеть к открытию торга — значит, 2–3, максимум 4 часа езды, чтобы продать и вернуться. Значит, это — в зависимости от российского пространства, от обилия водных преград, от непроходимости лесов — 10, 20, максимум 30 километров. Естественно, нельзя поставить конец циркуля в какой-то центр и обвести одинаковым радиусом территорию, надо учитывать и характер местности.
   Таким образом, город — это своеобразный административно-хозяйственный центр. Город не управлял округой, а был тем местом, где происходил обмен сельскохозяйственных продуктов на продукты ремесленничества, и наоборот — где была возможность сбыть и ту и другую продукцию. Мы с этим еще столкнемся, когда будем разбирать такое сложное явление, как феодальная раздробленность. Древнее государство не могло долго быть единым именно потому, что не было прочных хозяйственных связей в масштабах всей страны. Никому в голову не пришло бы возить зерно из Чернигова в Киев при чрезвычайном удобстве водных путей. Зачем? Это слишком далеко — 90 километров пути.
   Поэтому я думаю, что города можно действительно рассматривать как следствие развития торговли, но тогда предметами этой торговли могли быть предметы роскоши или те товары, которые выделывали ремесленники, чтобы можно было эти товары в относительно небольшом количестве перевезти, а следовательно, удобно было транспортировать и вместе с тем получать максимальную выгоду. Везти мешки с зерном из Смоленска в Полоцк — вряд ли можно себе представить такое.
 
   Итак, одну точку зрения, где превалирует взгляд на город как на следствие развитой торговли, высказывал В. О. Ключевский. Другое мнение: город — это административно-хозяйственный центр округа. Кто же населял город? Если взять схематично, то это князь, бояре, дружинники, лучшие люди, купечество (тоже, конечно, неоднородное), ремесленники и, наконец, городской «плебс», пролетарии, голытьба, лихие гулящие люди и т. д. Нас, естественно, последняя категория интересовать не будет. Что касается князей, мы об этом еще будем с вами беседовать, тогда же придется говорить и о боярстве, частично — о дружинниках. Сегодня же ограничимся разговором о купцах и ремесленниках.
   Что собой представляло ремесло в древней Руси? Каков был масштаб ремесла, сколько было ремесел, кого можно считать ремесленником? Есть классический труд Б. А. Рыбакова, который так и называется — «Ремесло в древней Руси» [ 11]. Он написан на основании не столько летописных данных, хотя они {стр. 17} там используются, сколько на основании данных археологии и истории искусств. Рыбаков насчитывает 64 специальности и объединяет их по группам. Но тут-то и возникает немало вопросов. Например, кузнецы — может быть, одна из самых распространенных специальностей на Руси. Но ведь были кузнецы, которые ковали, допустим, серпы, подковы. Кузнецы же делали щиты и мечи, украшения из серебра и золота (они назывались златокузнецами). Те, которые делали оружие, назывались оружейниками. А городские кузнецы изготовляли в основном хозяйственную утварь. Это все — одно ремесло или разные ремесла? Разные, конечно. Совершенно очевидно: кольцо сковать сложнее, чем лопату или подкову.
   Так вот, когда речь идет о ремесле, надо точно чувствовать ту грань, которая отделяет одно от другого. Даже понятие ювелирного искусства очень неоднородно: изделия бывают из серебра, а бывают из мельхиора или из золота. Обработка драгоценных камней, шлифовка — это, вроде бы, одна специальность, но ведь потом их вставляют в металлическую оправу, которую, естественно, делает златокузнец. Совершенно очевидно, что некоторые специальности как бы дополняют одна другую, но не менее очевидно, что некоторые существовали самостоятельно. Например, кожемяки, т. е. кожевники, которые готовили кожу для дальнейшей работы — вряд ли эти люди были башмачниками или сапожниками. Они просто заготавливали сырье. Это была невероятно трудная работа, очень специфическая, и недаром в русском эпосе кожемяки — известные силачи. В рассказе о том, как Владимир ходил на печенегов, упоминается парень 16 лет. Однажды мимо парня бежал бык, парень его ухватил и вырвал кусок кожи с мясом. Этого парня кликнули, чтобы он попытал счастья в поединке с печенегом. «И удавил он печенежина», — добавляет летопись.
   Или такое распространенное ремесло, которому все мужчины до сих пор так или иначе отдают дань — ремесло плотника. Можно еще употребить термин «древоделы». Кто здесь подразумевается? Те, кто строят дома (клети рубят, церкви, терема) или те, кто ставит городские стены? Те, которые делают лавки и вообще нехитрую мебель, или те, кто при помощи топора вырезают деревянную посуду? Да, русский профессионал мог из куска липы топором вырезать ложку. Владение топором было настолько виртуозным, что это трудно себе представить. Еще в конце XIX века устраивали спектакль: человек брился топором. Поэтому топор в руках русского человека бывал и боевым оружием, и оружием для охоты (на медведя шли с топором и рогатиной), и, наконец, это был необходимый инструмент. Так сколько же ремесел скрывалось под таким общим названием, как плотник, или древодел? Вероятно, много.
   А каменщики? Вроде бы все ясно: это те, кто складывает из камня дом. Ну, а те, кто делает кирпич? Это каменщики или нет? Ведь нет слова «кирпичник», есть «каменщик», каменных дел мастер. Или гончар — посудник. Или стеклянники, которые делали стеклянную посуду. Иконописцы — это ремесленники или художники? Если иметь в виду классификацию, которая существовала в средние века, то они, конечно, ремесленники. Писцы, ткачи, швецы и т. д. «Портной» от слова «порты», а это слово означает одежду в древней Руси. Когда читаешь, что в честь праздника на веревках при входе в храм были развешаны порты, это значит, что была развешана драгоценная одежда, может быть, даже церковное облачение.
   Б. А. Рыбаков насчитывает 64 специальности, некоторые насчитывают их меньше. Тем не менее вы поняли, я думаю, что ремесло было очень разнообразным. Ремесленники были уважаемым сословием, хотя отнюдь не занимали самых высоких мест в городской иерархии.
   Возникает еще вопрос: ремесленники делали что-то только для того, чтобы обменять? На торг? На заказ? Естественно, они делали и на торг, и на заказ — помимо того, что шло непосредственно для их собственных нужд. На заказ — понятно: ты мне сделай такой-то меч, как я хочу, по такому-то образцу. А на торг шла какая-то более или менее ширпотребная продукция, которую можно было сбыть в базарный день. Значит, некоторые ремесленники были фактически и купцами. С той разницей, что вряд ли они ездили куда-то далеко, а ограничивались торговлей непосредственно там, где работали. А раз так, то попытаемся проанализировать, кто такие были купцы, чем они торговали. Строго говоря, купец, или гость, существовал как посредник между ремесленниками и земледельцами. Как посредник, скажем, между ремесленниками одного города и другого. Это человек, который профессионально занимается перепродажей. Купец покупает партию какого-то товара, вкладывая в это деньги, и куда-то везет на продажу, чтобы вернуть потраченный капитал и получить прибыль. Он рискует. Во-первых, капиталом: а вдруг то, что он предлагает, не найдет сбыта? Во-вторых, он рискует тем товаром, который он везет. Он рискует даже своей жизнью, потому что, путешествуя по нашим дорогам, с жизнью можно было запросто проститься. Вспомним исторический путь Ильи Муромца: «дорожка прямоезжая из Мурома в Чернигов…»
   Если мы будем внимательно читать летописи, знаменитый торговый устав XII века, который был дан новгородским купцам, знаменитому «Иванскому ста» (купеческому объединению при церкви Иоанна Предтечи на Опоках) то узнаем, что у купцов в ходу были понятия, которые звучат чрезвычайно современно: кредит, складчина, заклад. Естественно, хранили товары, платили пошлину и пользовались определенными стандартами меры и веса. Было еще одно любопытное явление, о котором мы знаем не столько из летописей или торговых уставов, сколько из слов русских проповедников, которые громят ростовщичество, видимо, процветавшее. Ростовщичество не поощрялось. Владимир Мономах пытался его если не прекратить совсем (это было невозможно), то хотя бы прижать: человек, который не мог выплатить в течение нескольких лет долг до конца, освобождался от уплаты долга. И тем не менее это зло существовало, хотя Церковь пыталась с ним бороться.
   Пошлины, которые уплачивал купец, были следующего характера: за взвешивание товаров, за измерение товаров (за то, что ты пользовался стандартом, так называемым «локтем», —- мерой длины, которая {стр. 18} хранилась в храме, или «немецким локтем» и т. д.). Наконец, уплачивалось мыто — пошлина в пользу князя или города за привоз товара на торг. Из этого следует, что торговля была очень разработанной, подведенной под определенную юридическую базу, законодательно оформленной и, следовательно, играла в жизни русского города очень важную роль.
   Были ли у нас цеховые организации? Были цеха: цех башмачников, цех перчаточников, цех кузнецов, цех оружейников и т. д. У каждого цеха в европейском городе был свой устав, в соответствии с этим уставом уплачивались взносы, мастер имел право нанимать учеников, подмастерьев и т. д. О русском цеховом устройстве особых данных у нас нет. Но коль скоро есть устав купцов, то, вероятно, нечто подобное, но менее разработанное, существовало и в отношении других объединений, как купеческих, так и ремесленных. Итак, коль скоро были цеха, то были и старшие, помощники старших, мастера, а у мастеров были подмастерья и ученики. Об этом мы знаем достаточно подробно, хотя русские источники сообщают нам о мастерах и учениках, а о подмастерьях ничего не говорится. Но подмастерья, как известно, это своеобразное переходное состояние, и, надо полагать, они тоже имели место.
 
   Теперь — население, его численность и характер.
   Нам, жителям 10-миллионного мегаполиса, очень трудно себе представить масштабы древнего города. Но если вам захочется путешествовать, то рекомендую вам съездить недалеко — скажем, в Ростов Великий или в Суздаль. Там живет по 10 тысяч человек, это хорошие, спокойные города. В Суздале, правда, даже есть общественный транспорт — два или три автобуса ходят. Современный Суздаль занимает большую территорию, но исторический Суздаль очень мал — Суздаль XVIII–XIX века, который вполне сопоставим с Суздалем XVII века, XIV и т. д. За последние 15–20 лет население города почти не выросло.
   Сколько же было жителей в древнем русском городе? И на основании чего мы можем сделать подсчет? Тут мы с вами обязаны использовать летописные данные, которые довольно часто сообщают о пожарах и фиксируют, сколько сгорело дворов. Или, если был голод, то сколько похоронили. Или, если был какой-нибудь военный погром, то сколько пострадало.
   Для примера такие данные: в начале XI века в Новгороде было, по косвенным данным, 10–15 тысяч человек. А в XIII веке город насчитывал уже около 30 тысяч жителей. Но, повторяю, попытка определить численность населения всегда базируется на косвенных данных.
   В 1211 году в Новгороде был пожар, сгорело 4300 дворов. А сколько людей жило на одном дворе? Один двор — одна семья. Это сколько человек? 5–6? Но были слуги, помощники, ученики, подмастерья. Поэтому мы можем говорить, что погорельцами стали около 20 тысяч человек.
   Во время голода 1231 года умерло 3030 человек. Когда речь идет о подобных цифрах, мы можем что-то откорректировать, потому что можем представить себе территорию города. Вот, например, возьмем Москву 1382 года. Весь город помещался на территории меньшей, чем территория современного Кремля, т. е. та стена, которая идет сейчас вдоль Красной площади, тогда шла приблизительно от Троицкой башни к Москве-реке. Периметр стен был около 2 километров. После нашествия Тохтамыша (при том, что часть горожан успела убежать, а в город приехали прятаться какие-то крестьяне) пришлось похоронить 20 тысяч тел. Но сколько увели в плен? Сколько убили? Уводили в плен детей, женщин, а стариков убивали, они были не нужны. Следовательно, население Москвы значительно превышало число убитых. И эта масса людей жила на территории меньшей, чем территория современного Кремля. Вероятно, жили скученно, дома лепились один к другому. Улицы были очень узкими — широкой считалась та, где могли разъехаться две телеги.
 
   Торг помещался недалеко от пристани или от соборного храма. Княжеская резиденция помещалась, как правило, на высоком месте, подальше от низовых районов, от голытьбы. Ремесленники селились компактно: здесь жили кузнецы, там — башмачники. Боярство тянулось ближе к княжескому двору. И так же понятно, почему города быстро восстанавливались после пожаров — потому что тут же начинали валить лес выше по течению реки и строили город заново (московские обыватели строились всегда из леса, который растет в районе Звенигорода, вверх по течению Москвы-реки, откуда его плотами сплавляли вниз). Но понятие «строить город» означало строить стену (отсюда горододельцы). И если первые древние укрепления представляли собой ров (земля из этого рва выбрасывалась на внутренний обвод, получался вал, и там укрепляли частокол), то вскоре стали эту технологию менять и строить стены посолиднее.
   Стена строилась следующим образом. На высокий, уже хорошо сложенный вал (а иногда туда еще забивали сваи) ставили клети, т. е. срубы высотой иногда в несколько метров — один сруб к другому вплотную. И заполняли эти срубы землей, да еще снаружи делали скат на внешнюю сторону из глины. Зимой подобный вал был почти неприступен, потому что вскарабкаться по такой ледяной горе было невозможно. Да и горел он, особенно свежесделанный, довольно плохо, потому что поджечь такие стены было трудно. Поверх срубов, заполненных землей, делался настил и с внутренней стороны ставился частокол — боевые площадки. Такой была стандартная стена хорошего города. Валы, которые несли на себе такие стены, сохранились в Суздале, Владимире, остатки таких валов есть в ряде других городов. Гуляя по этим валам, можно себе достаточно наглядно представить картину и строительства, и обороны подобных укреплений. Во Владимире рядом с Золотыми воротами до сих пор можно видеть то понижение вала, через которое татары ворвались в город.
   Стены эти чинили довольно редко — проще было сделать заново. Тем более что русские люди привыкали к тому, что вроде бы особенно никто не нападает в наших лесах, и поэтому стены, которые были выстроены в XI–XII веках, к XIII веку ветшали довольно сильно — от дождей, морозов, снегов. Когда {стр. 19} какой-нибудь князь воевал с другим князем, то город осаждали редко — ограничивались схватками в поле. Горожанам не хотелось проливать свою кровь в защиту очередного князя, который, может быть, сегодня есть, а завтра его нет, поэтому стены не очень берегли. А когда пришли татары, то ремонтировать стены оказалось поздно.
   Хорошая стена была дубовой. Так, Иван Калита поставил дубовую крепость. Каменные стены и постройки были большой редкостью. Когда говорят, что мы деревянная страна, а Европа каменная, не забывайте, что у нас много леса и мало камня, а в Европе наоборот. В Европе также нет сильных морозов, а у нас в каменных зданиях зимой неуютно.
   Это был внешний вид города. Кто же там жил, кроме ремесленников, купцов и обывателей, что еще было в городе, о чем мы не сказали и о чем надо сказать?
   О духовенстве и о монастырях. И здесь надо четко представлять, что в домонгольский период практически все монастыри Русской Православной Церкви были в городах. А вот после нашествия монголов, с конца XIII века, как правило, монастыри возникают на неосвоенных землях. В городах они в лучшем случае восстанавливаются.
   Существуют подсчеты, которыми мы можем воспользоваться, определяя количество монастырей в городах. Подсчеты эти основаны на летописных данных и сводятся к следующему (эти подсчеты сделаны Е. Е. Голубинским в его «Истории церкви») [ 12]. В Новгороде и в Киеве было по 17 монастырей — немалая цифра. Во Владимире-Залесском — 6, в Смоленске — 5, в Галиче — 5, в Чернигове 3, в Полоцке — 3, в Ростове — 3. В таких городах, как Владимир-Волынский, Переславль-Залесский, Суздаль, Муром, Псков, Нижний-Новгород, Ярославль и Тмутаракань — по одному. Сразу виден масштаб этих городов. Совершенно очевидно, что Смоленск со своими пятью монастырями не мог равняться с Киевом, где их было в три раза больше, или с Новгородом. Сколько жило насельников в монастырях, сказать очень трудно: от нескольких человек до нескольких десятков человек. В одном городе могли быть огромные монастыри и очень маленькие, не говоря уже о том, что количество насельников было непостоянным. Но кроме монастырей, были и церкви. В Киеве некоторые западные историки насчитывают несколько сот церквей. Учитывая мнение, что перед нашествием монголов Киев был городом со 100-тысячным населением, пожалуй, можно предположить, что церквей было много. Каменных мало, а деревянных очень много.
   Как возникали церкви? По инициативе князя, на деньги бояр, в память о каких-то событиях. На деньги, которые собирали ремесленники или купцы. Церковные средства складывались, как всегда, из пожертвований, из вкладов на помин души, помимо десятин, которые устанавливали князья. Некоторые монастыри играли совершенно особую роль в жизни страны. Достаточно вспомнить Киево-Печерский монастырь — 15 епископов вышли из этого монастыря в домонгольский период. Юрьев монастырь в Новгороде был рассадником письменности. Но, впрочем, это можно сказать о всех монастырях, потому что духовенство обязано было быть грамотным. И летописание чаще всего велось в монастырях, там же переписывались книги, а писцы как светские ремесленники встречались в то время довольно редко.