Страница:
Шли они долго, не меньше часа. Доспехи на всякий случай Жаров с собой не взял — и лазить по стенам в латах было не самой лучшей идеей, и не придется в случае чего объяснять Соратникам происхождение лат.
Когда они удалились от ворот на достаточное расстояние, Тэй все же пришлось применить магию — темень сгущалась, и шли они уже почти вслепую. Заклинание ночного зрения было, признаться, не столь эффективно, как система наблюдения шлема, но теперь они по крайней мере не рисковали в любой момент споткнуться и упасть.
По оценке Дениса, от ворот они удалились километра на три, не меньше. Вряд ли Соратники, даже с их исключительным слухом, что-нибудь уловят на таком расстоянии. Стена была неодинакова на всем своем протяжении — где-то повыше, где-то пониже. Жаров выбрал участок, казавшийся не самым высоким, и, раскрутив импровизированную кошку, метнул ее за стену…
Ослепительная вспышка ударила по глазам, что-то обожгло руку… Когда Денис смог открыть слезящиеся глаза, он увидел нечто невероятное — над стеной сиял огромный, в полнеба, голубой купол, яркий, видимый, наверное, с любого расстояния… Он медленно тускнел и через несколько минут полностью погас. Воздух был напитан запахом озона… и еще чего-то, какой-то гари. Очень скоро Денис понял, какой именно, — от веревки, привязанной к мечу, уцелела едва половина, конец обгорел и дымился. Меча — или того, что от него осталось, Жаров так и не нашел. Зато обнаружил на своей куртке сквозную дыру, плавно переходящую в крошечный, но очень болезненный ожог, оставленный каплей расплавленного металла.
Возвращались в палатку в расстроенных чувствах, Жаров просто молчал, хмуро глядя себе под ноги, Тэй вообще была где-то далеко, размышляя о том, как вообще можно создать защитный полог такой силы и такого размера. Видимо, это знание было утеряно полностью, ибо, если бы Хрустальная Цитадель была окружена чем-то подобным, ее не смогли бы взять штурмом никакие силы в мире.
До самого утра Денис ожидал услышать за тонкой тканью палатки звук тяжелых шагов латника. Но стражники так и не пришли. Утром, безо всякого аппетита позавтракав, он принялся седлать лошадей. В ответ на недоуменный взгляд Таяны пожал плечами:
— А что нам остается делать? Поедем в столицу, попробуем встретиться с этим Лартом. Наплетем что-нибудь, про угрозу всему миру, например. Будем просить о встрече с Арианис.
Девушка молча принялась складывать вещи во вьюки.
— Ну не молчи! — взорвался Денис. — Я правда не знаю, как нам поступить! Есть идеи — предлагай. Но через стену я больше не полезу и тебя не пущу.
— У меня нет идей, Дьен, — тихо пробормотала Тэй, — но я считаю, что отправляться на поиски сильных мира сего — глупая идея. Мы, этому миру чужие, вряд ли будем приняты с распростертыми объятиями. Любой правитель, будь он хоть трижды волшебник и мудрец, прежде всего начнет выяснять, как и с какой целью мы сюда попали. А когда не сможет выяснить, решит, что самым правильным решением будет избавиться от нас. Или ты думаешь, они поверят нашим словам?
— Может, Арианис и поверит… ведь она ж сама нас сюда послала.
— Нас послала богиня, — вздохнув, несколько нравоучительным тоном заметила Тэй, — или почти богиня, прожившая тысячи лет, видевшая рождение империй и гибель народов… А Арианис — она же девчонка совсем, лишь немногим старше меня. Я бы на ее месте не поверила ни единому слову. А во что бы поверил ты?
Денис несколько долгих минут напряженно думал, стараясь представить себя на месте его могущества или еще кого из облеченных властью. Получалось не очень хорошо, он давно уже толком никем, кроме себя самого, не командовал. Да и баронствовал всего-то несколько дней. Разве что тогда, в армии… там под его началом, пусть и недолго, было восемь десятков человек.
Он попытался поставить себя на место легендарного полковника Юргенсена, руководившего операцией десантного корпуса на Еве-3. Операция, которую провел полковник после того, как его штурмовой фрегат был сбит евианским фанатиком, оседлавшим неизвестно каким образом оказавшуюся у повстанцев торпеду класса «планета-космос», вошла во все учебники по тактике «умиротворения». Вошла как пример радикального решения проблемы… по принципу: есть повстанцы — есть проблема, нет повстанцев…
Кто смог бы оценить, правильно ли поступил Юргенсен, или нет, не было ли у него иного выхода — или выход был, но в тупом солдафонском упрямстве полковник его не увидел? Ни один историк, даже самый предвзятый, даже имеющий корни на Еве-3, никогда не смел обвинить Юргенсена в том, что он не пытался решить дело миром. Потом, когда он предстал перед трибуналом, средствами массовой информации на него было навешано немало ярлыков, один неприятнее другого. Но были и те, кто признавал: у него не было другого выхода. С одной стороны — сгоревший корабль, база, где через двенадцать суток должен был закончиться воздух, с другой — планета, где мятежники перебили всех представителей Федерации, перебили с помпой, с шумихой, перед объективами камер. И пообещали впредь поступать так с каждым чиновником, военным или иным представителем Федерации, который посмеет ступить на благословенную землю Евы-3.
Юргенсен предложил мир — ему ответили угрозами.
Он попросил разрешения спустить полк десантников на поверхность с обещанием убраться с Евы-3 с первым же кораблем — ему предложили сдать оружие и описали, каким образом его самого и всех его солдат предадут очистительному огню на главной площади Эдем-Сити, столицы колонии.
Полковник предложил продать ему воздух — в ответ звучали лишь насмешки.
Когда до окончания запасов воздуха остались сутки, полковник клятвенно пообещал, что, если в течение часа не будет принято хоть какое-нибудь решение, что позволит ему спасти своих солдат, он примет меры. В ответ пришел видеоролик — костры на площади Эдем-Сити, уже приготовленные для десанта. И табличка с именем Йохана Юргенсена, косо прибитая к одному из столбов, где груда веток была самой большой.
Мятежники Евы-3… их было много, почти двадцать тысяч человек, взявших в руки оружие. И оружия было довольно много, здесь были воинские склады. Вполне вероятно, что среди этих двадцати тысяч имелись такие, кто знал, что представляет собой десант. Особенно — доведенный до отчаяния. Может быть, они даже не молчали… так или иначе, но их не услышали.
После гибели штурмового фрегата «Персиваль» в распоряжении полковника оставалось только восемь сотен десантников и шесть тяжелых танков. Юргенсен заявил, что его терпение иссякло, и потребовал от мятежников полной и немедленной капитуляции. Ему ответили, что двадцать тысяч повстанцев — это лишь начало. Что при необходимости оружие возьмет в руки любой, кто способен навести на цель бластер. Полковник отдал приказ начать операцию…
Первые корабли Федерации прибыли на Еву-3 спустя десять дней, когда истекли контрольные сроки, в течение которых должен был вернуться «Персиваль». Их встретила планета, на которой было девятьсот двадцать живых… из них — семьдесят два десантника, включая самого Юргенсена. Остальные — дети в возрасте от нескольких месяцев до десяти лет. Полковнику пришлось на собственном опыте убедиться, что одиннадцатилетний ребенок уже может навести на цель бластер.
Что сделал бы полковник Юргенсен, находясь фактически в состоянии войны, если бы к нему заявились двое людей, рассказывающих совершенно невероятную историю да еще требующих допустить их на основании одного только рассказа на территорию особо охраняемого объекта? Ответ был совершенно очевиден.
— Я бы решил, что эти двое пытаются меня обмануть.
— Вот именно… ладно, поехали.
— Куда?
— К воротам, разумеется. Попробуешь убедить стражу по-хорошему, что нам и в самом деле нужно попасть в этот Город храмов. А там посмотрим. Может быть, придется перебить их…
— Тэй, не хочу сомневаться в твоих способностях, но у нас это вряд ли получится.
— Надень латы, — словно не желая слышать последней его реплики, потребовала девушка. — Теперь скрываться незачем. Или они нас пропустят, или…
— Скажи, Таяна, — вдруг спросил Денис, — а почему бы нам просто не вернутся назад, в наше время? Может, Эрнис сделает еще одну попытку и отправит нас в другое, более подходящее место?
— Она направила нас, в этом я не сомневаюсь, именно туда, куда считала нужным. И мы должны сделать то, ради чего здесь оказались. Вряд ли это — всего лишь возвращение. Я не знаю еще, как именно, но мы сумеем войти в Гавань.
— Мне бы твою уверенность, — пробормотал Жаров, взваливая на лошадь вьюк. Затем неторопливо влез в доспехи и с кряхтеньем забрался в седло. — Что ж, поехали…
Через несколько минут они снова были у ворот. И снова один из стражников оторвался от кажущейся бесконечной игры и двинулся к ним. Был ли это тот же самый Соратник — кто знает? В глухом шлеме их совершенно невозможно было отличить одного от другого. Остальные тоже поднялись и, как заметил Денис, взялись за оружие.
В этот раз тон Соратника был куда менее любезен… если, конечно, можно было назвать любезным прошлый разговор.
— На тебе броня Соратника, человек, — холодно отчеканил страж. — Отвечай, где ты украл ее?
— Я не воровал броню, Соратник, — столь же холодно ответил Жаров. — Она была вручена мне лично Главным смотрителем храма Арианис Галантором Сурлином. Как знак доверия и как свидетельство важности моей миссии. И я, поразмыслив, решил, что откладывать ее исполнение ради того, чтобы получить разрешение его могущества, — непозволительно.
— И в чем же твоя миссия, человек? — Страж произнес слово «человек» с плохо скрытой издевкой, словно подчеркивая лишний раз, кто здесь высшее существо.
— Эта девушка должна посетить храм Ветра, Соратник. Там она вознесет молитву Сиятельной Арианис, и сила храма дарует ей голос и слух. Это чудо, сотворенное во славу храма Арианис, будет свидетельством того, что храм воистину угоден богам.
— Вознести молитву? — насмешливо протянул страж. — Хм… услышат ли боги этого города молитву из немых уст?
Денис ответил сразу же, как будто кто-то нашептывал ему нужные слова:
— Истинная молитва творится в душе, Соратник, не на словах.
— Что ж, ты почти убедил меня. — В голосе опять послышалась насмешка. — Я открою для тебя врата, человек. Но запомни… если чуда не произойдет… и тем более, если оно произойдет, вы останетесь здесь. Я отправлю весть его могуществу, и он решит, как в дальнейшем использовать это чудо наилучшим образом.
— Да будет так, — серьезно кивнул Жаров, надеясь, что в его голосе не слышно иронии. Лишь бы достичь цели — а потом вряд ли найдутся силы, способные удержать их с Таяной в этом времени. Эрнис уверяла, что они смогут вернуться в любой момент.
Соратник обернулся к остальным стражам и выкрикнул несколько непонятных слов. Те, вонзив в землю мечи, направились к воротам. С видимым трудом сдвинув с места тяжелый брус, проходящий через массивные бронзовые петли, они оттянули его в сторону, а затем распахнули высокие, метра четыре, створки. Раздался противный визг давно не смазывавшихся петель.
— Проезжай, человек. — Страж махнул мечом в сторону открывшегося проема. — Я прикажу закрыть ворота за тобой. Они снова откроются, когда его могущество пришлет ответ. Надеюсь, у вас достаточно провизии, чтобы не помереть с голоду?
— Достаточно, Соратник. — Жаров дернул поводья, направляя своего жеребца вперед. Таяна, все еще играющая роль глухонемой, двинулась следом.
Они прошли под аркой ворот, и массивные створки начали медленно сходиться за их спинами. И вслед полетел насмешливый голос Соратника, уже не пытающегося скрыть издевку:
— Я бы рекомендовал экономить еду, человек. Иногда его могущество бывает очень нетороплив. Если что — в городе много подвалов, а в них — уйма крыс. Они помогут вам дождаться добрых известий.
Створки с грохотом сомкнулись, раздался скрежет задвигаемого бруса. Лошади мерно цокали подковами по пыльной мостовой, мимо, как и тогда, в прошлый раз, проплывали храмы странных богов. Только теперь они были целы… хотя, если присмотреться, кое-где были видны слабые пока признаки начинающегося упадка.
— Они закрыли Гавань потому, что отсюда ведут пути в иные миры, — вдруг сказал он негромко, словно отвечая своим собственным мыслям. — Кто-то очень боится пришельцев… ты права, нас ни за что не пустили бы сюда, пожелай мы испросить на это разрешения.
— Может, ты соизволишь объяснить, как ты убедил стражников открыть ворота?
— Ох, прости, я все время забываю, что ты не понимаешь их языка…
Он рассказал Тэй содержание разговора, втайне рассчитывая вызвать восхищение девушки своим красноречием. Ее реакция была прямо противоположной.
— Они не поверили ни единому твоему слову, — усмехнулась она.
— Но они же пропустили…
— Только для того, чтобы мы сдохли здесь. Или и в самом деле начали питаться крысами. Совершенно очевидно, что стража — не простая, а из привилегированных Соратников, которые вообще не люди, поставлена здесь не просто так. Вряд ли рассказанная тобой сказка подвигла их на то, чтобы нарушить прямой, не ведающий исключений приказ. Но им, видимо, ничто человеческое не чуждо. Ты обратил внимание, что в воротах было окно? Небольшое, в пару ладоней… они ждут, что через несколько дней, когда у нас кончится еда, мы будем сквозь это окно умолять их выпустить нас.
Подумав, Денис согласно кивнул:
— Наверное, ты права. Они не люди и не могут отказать себе в удовольствии унизить человека. Просто изрубить нас в куски было бы куда менее весело.
— Они просто не хотели рисковать. Они ведь старые, Дьен… смотри, Соратники пришли сюда двадцать лет назад. Пусть даже все они были очень молоды, но теперь им не менее сорока. Это уже почти закат.
— Тэй, не смеши… даже в вашем мире сорокалетний воин далек от старости, у нас же это вообще было лишь расцветом. Пережить вековой юбилей было вполне нормальным событием.
— Ну, не старые… просто немолодые. Они пришли в этот мир и остались в нем, и вряд ли он им нравится. Ты заметил, они почти не снимают доспехов. А может, не снимают их вообще… Почему? Почему весенним днем, когда дует свежий ветер, несущий с собой запахи первых цветов, первой молодой зелени, когда солнце нежно, а не жгуче, почему они сидят с закрытыми забралами? Может, у них просто нет другого выхода? Их осталось совсем мало, каждая жизнь соплеменника — на вес золота. Они не хотят рисковать собой — а вот поглумиться над местными обитателями, которые, пусть и помимо своей воли, захватили Соратников в ловушку, из которой нет выхода, — что ж, это они могут себе позволить. Особенно в том случае, когда им ничего не угрожает.
— Кажется, мы на месте.
И действительно, это был он, храм Ветра. И даже статуи Соратников — теперь-то Денис знал, кого изображают изваяния, — стояли на своих местах. Спешившись, уже знакомым движением он забросил поводья на меч одной из статуй, помог спуститься на землю Таяне и, подхватив мешок, где лежал Ключ, вошел в храм.
Здесь ничего не изменилось. Все та же более чем скромная обстановка, стены, лишенные украшений, одинокий постамент в центре круглого зала. Пыль, в которой отпечатываются их шаги. Появилось ощущение — неприятное, признаться, — что сейчас позади них материализуется Эрнис.
— Тэй, давай не будем тянуть время.
Она кивнула, достала из мешка Ключ, повернула полушария (раздалось тихое пощелкивание, как будто запустили часовой механизм) и, промедлив лишь секунду, опустила его в углубление на пьедестале. Денис вдруг услышал удары собственного сердца, зачем-то принялся их считать.
Раз… шар вдруг засветился изнутри, как будто изготовлен был не из похожего на золота метала, а из дымчатого стекла. Он светился сам по себе, не бросая бликов на стены и постамент.
Три… шар всплыл над каменным ложем и начал медленно вращаться. Сияние усилилось, теперь оно чуть ли не резало глаз, но по-прежнему ни на йоту не разгоняло царивший в храме полумрак.
Шесть… с тихим звоном половинки шара отделились друг от друга и начали медленно расходиться в стороны. Вращение становилось все более быстрым, теперь казалось, что над постаментом вертится постепенно расширяющееся огненное кольцо.
Девять… золотой шарик опустился на пьедестал, а кольцо, уже предоставленное само себе, стало на ребро и еще больше увеличилось в размерах.
Десять… край золотого кольца коснулся камней пола, по сияющему ободу прошла судорога, пространство внутри на мгновение заполнилось молочно-белой пеленой, а потом вдруг стало прозрачным… Только теперь сквозь него просвечивала не противоположная стена храма. Там, по другую сторону кольца, был хмурый дождливый день, там виднелись странной формы дома и… и тени существ, бредущих куда-то по своим делам. Назвать этих существ людьми у Дениса не повернулся бы язык. Даже несмотря на то, что видел он их сквозь дымку.
— Ну, пошли? — буднично спросил он, закидывая на плечо мешок с продуктами.
И, дожидавшись ответного кивка Таяны, шагнул в марево портала.
А в это время, совсем недалеко от храма Ветра, за стеной, окружавшей город, открылся другой портал. Он появился неожиданно, и Соратники тут же схватились за оружие, уронив в пыль игральные кости и несколько пригоршней мелких монет, на которые велась игра.
Из колышущегося полотнища портала — он был огромен, метров пять в высоту и столько же в ширину, — появился всадник, а за ним еще и еще. Скоро у врат, осаживая и успокаивая раздраженных переходом коней, скопилось уже два десятка людей и Соратников, и теперь через портал рядами по три шла пехота. Обычная пехота — легкие кожаные доспехи, открытые шлемы с алыми плюмажами, короткие копья и треугольные щиты. Выполняя привычную работу, пехотинцы сомкнули строй вокруг всадников, словно готовясь защитить своих хозяев от любой угрозы.
Человек, первым прошедший портал, спрыгнул на землю. Другие всадники остались в седлах, кроме еще одного… вернее, одной. Высокая женщина, на вид лет сорока с небольшим, с развевающейся копной черных, без малейших признаков седины волос и надменным взглядом некрасивого, но очень властного лица, тоже спешилась, опершись о предупредительно протянутую руку одного из солдат.
Один из стражников опустил оружие и склонился в неглубоком поклоне.
— Приветствую его могущество Даралиса Ларта у врат Города храмов.
Человек бросил на стража мрачный взгляд, преисполненный неприязни.
— Все ли спокойно, Соратник?
— Что имеет в виду его могущество?
Ларт вспыхнул, но сдержал себя.
— Недавно до меня дошли сведения, что двое людей, мужчина и женщина, завладели одним… э-э… артефактом. И они, весьма вероятно, направляются сюда, в Город храмов. Не появлялись ли здесь в последнее время какие-нибудь путники?
Соратник довольно долго молчал, то ли прикидывая, сколько ему будет стоить признание, то ли оценивая, солгать или нет. То ли врожденная честность победила, то ли стражник просто не боялся всесильного министра — но он, глядя тому в глаза, заявил прямо:
— Здесь были люди, мужчина и женщина. По словам мужчины, женщина была глухонемой. Мужчина владел Броней Бореалиса, по его словам — дар некоего Галантора Сурлина, Главного смотрителя храма Арианис. Они намеревались войти в город.
— Надеюсь, — очень тихо и очень холодно процедил Ларт, — вы объяснили этим двоим все, что касается запрета, не так ли, Соратник? И они покинули это место. Ведь так?
— Не совсем, ваше могущество. Они желали войти в город — я выполнил их просьбу.
— Как ты посмел! — зарычал Ларт, брызжа слюной. — Или мой приказ для тебя уже ничего не значит, сучий выкормыш? Отвечай!
— Прошу не забывать, ваше могущество, — в голосе стража зазвенел металл, и это не было просто отражением звука от закрытого забрала, — что Соратники не подчиняются никому, кроме своего вождя. Со смертью Ши-Латара… или, если вам угодно, Бореалиса мы служим только Арианис и никому другому. Ибо так он завещал.
За спиной Соратника трое его товарищей встали в ряд, положив руки на крестовины своих огромных мечей. Они явно готовы были драться, несмотря на многократное численное преимущество противника.
— Простите, ваше могущество, — вполголоса произнесла женщина, подходя к Ларту, красному от бешенства и уже готовому вот-вот взорваться, — прошу прощения, но он прав. Не время и не место сейчас выяснять, кто чьи приказы должен выполнять. Или вам нужны проблемы с собственной свитой? Даже кое-кто из людей примет, пожалуй, сторону Соратников. Разобраться с этим можно позже. Беглецы внутри, и нельзя терять времени.
— Хорошо, — скрипнув зубами, кивнул Ларт. — Попрошу тебя, Лерия, проследи, чтобы тот писарь, по вине которого я получил письмо от Палата только сегодня, был казнен.
— Как пожелаете. С устрашением или без?
— С устрашением. С таким устрашением, чтобы каждый, ты слышишь, каждый во дворце знал — здесь думаю я! А они — работают. И если еще кто-то захочет за меня решать, что важно, а что нет… пусть сам с собой кончает. Потому что если до него доберусь я — хуже будет.
— Все будет по вашему слову. А теперь не пора бы…
Ларт сверкнул в сторону женщины глазами, собираясь сказать, что и она, похоже, намерена что-то за него решать, но снова взял себя в руки. Повернувшись к солдатам, коротко приказал:
— Открыть ворота!
Увы, злая насмешка судьбы помешала им выполнить приказ. Тяжелый брус перекосило в бронзовых скобах, он застрял намертво, и никакие усилия солдат не могли сдвинуть его ни на палец.
— Отойдите все, — рявкнул Ларт. — Лерия, ты сможешь?
— Разумеется, ваше могущество, — кивнула женщина, выходя вперед.
Ее руки взметнулись над головой, губы пропели несколько коротких слов, а затем она словно швырнула в сторону ворот что-то невидимое. Что ж, может, ЭТО и было невидимым, но последствия его столкновения с воротами были ужасными. Казалось, содрогнулась даже земля, во все стороны полетели обломки дерева и металла, стена по обе стороны от ворот дала трещину, а свод арки просел, грозя в любой момент рухнуть.
Еще не утих грохот, еще не упали на землю все поднятые в воздух щепки, а Ларт уже сидел в седле.
— За мной! — рявкнул он, устремляясь в освободившийся проем.
За ним устремились всадники — пятеро проскочили успешно, но тут все же не выдержало треснувшее перекрытие и обрушилось вниз, похоронив под обломками двух всадников, человека и Соратника. Оставшиеся солдаты бросились разгребать завал, некоторые же, в том числе и волшебница, перебрались через баррикаду и бросились догонять своего господина пешком.
Когда черноволосая Лерия, путаясь в полах длинного платья (и при этом порядком обогнав остальных, явно прибегнув для этих целей к заклинанию), ворвалась в храм Ветра, его могущество уже остыл. Он стоял у самого входа и задумчиво смотрел в сторону мерно колышущегося портала, обрамленного золотым бордюром. Ларт был один, остальных он изгнал из храма, ожидать его решения снаружи.
— Мы опоздали, Лен-Магистр, они были здесь и ушли. Вот только куда?
— Не знаю… — ответила Лерия. — Никто не знает, куда вел Ключ Ветра. Это знала только Арианис, но…
— Но эта сука ничего никому не сказала.
— Вы поторопились, ваше могущество, — хмуро бросила Лерия. — Вы слишком поторопились.
— Не ты ли подталкивала меня к этому? Не ты ли хотела побыстрее стать магистром Ордена?
— Хотела, — криво усмехнулась женщина. — А стала ли? Я по-прежнему всего лишь Лен-Магистр, всего лишь одна из Пяти… Я не думала, что мои предложения будут приняты вами столь… близко к сердцу. В конце концов, есть же способы и камень заставить говорить. Куда бы делась девчонка, она все бы рассказала. Но вы проявили излишнюю торопливость, и теперь о многом мы можем только догадываться. К тому же строительство этого дурацкого храма…
— Храм нужен, — фыркнул Ларт, — хоть ты никогда не могла этого понять. Храм — это прежде всего символ. И, главное, одно дело, если Арианис умерла от банального удара ножом, и совсем другое, если она пожертвовала собой ради… ну, красивые слова найдутся. Да и ты, между прочим, тоже будешь представлена совсем в ином свете. Преемница, скорбящая о потере, ученица, утратившая учителя… Барды подберут музыку к этой песне, да и саму песню сложат как подобает.
— И все же…
— Она слишком многое себе позволяла. — Ларт плюнул на пол, задумчиво смотря, как плевок расплывается в пыли мокрым пятном. — Она считала, что лучше знает, как править страной. Знание магии и знание правления — это не одно и то же. Волшебница должна знать свое место, пусть даже это и магистр Ордена.
— Эти слова адресованы и мне? — надменно вскинула бровь женщина.
— И тебе тоже, — отрезал Ларт. — Как не бывает змеи с двумя головами, так не бывает двух правителей у одной страны. Запомни это, Лерия. Ты можешь стать очень могущественной. Ты можешь набить золотом свои сундуки, можешь окружить себя стаей молодых мужчин, готовых исполнять любые твои прихоти. Но никогда, слышишь, никогда не дай мне понять, что жаждешь править чем-то, кроме Ордена. Или мне придется построить еще один храм. В твою честь…
Когда они удалились от ворот на достаточное расстояние, Тэй все же пришлось применить магию — темень сгущалась, и шли они уже почти вслепую. Заклинание ночного зрения было, признаться, не столь эффективно, как система наблюдения шлема, но теперь они по крайней мере не рисковали в любой момент споткнуться и упасть.
По оценке Дениса, от ворот они удалились километра на три, не меньше. Вряд ли Соратники, даже с их исключительным слухом, что-нибудь уловят на таком расстоянии. Стена была неодинакова на всем своем протяжении — где-то повыше, где-то пониже. Жаров выбрал участок, казавшийся не самым высоким, и, раскрутив импровизированную кошку, метнул ее за стену…
Ослепительная вспышка ударила по глазам, что-то обожгло руку… Когда Денис смог открыть слезящиеся глаза, он увидел нечто невероятное — над стеной сиял огромный, в полнеба, голубой купол, яркий, видимый, наверное, с любого расстояния… Он медленно тускнел и через несколько минут полностью погас. Воздух был напитан запахом озона… и еще чего-то, какой-то гари. Очень скоро Денис понял, какой именно, — от веревки, привязанной к мечу, уцелела едва половина, конец обгорел и дымился. Меча — или того, что от него осталось, Жаров так и не нашел. Зато обнаружил на своей куртке сквозную дыру, плавно переходящую в крошечный, но очень болезненный ожог, оставленный каплей расплавленного металла.
Возвращались в палатку в расстроенных чувствах, Жаров просто молчал, хмуро глядя себе под ноги, Тэй вообще была где-то далеко, размышляя о том, как вообще можно создать защитный полог такой силы и такого размера. Видимо, это знание было утеряно полностью, ибо, если бы Хрустальная Цитадель была окружена чем-то подобным, ее не смогли бы взять штурмом никакие силы в мире.
До самого утра Денис ожидал услышать за тонкой тканью палатки звук тяжелых шагов латника. Но стражники так и не пришли. Утром, безо всякого аппетита позавтракав, он принялся седлать лошадей. В ответ на недоуменный взгляд Таяны пожал плечами:
— А что нам остается делать? Поедем в столицу, попробуем встретиться с этим Лартом. Наплетем что-нибудь, про угрозу всему миру, например. Будем просить о встрече с Арианис.
Девушка молча принялась складывать вещи во вьюки.
— Ну не молчи! — взорвался Денис. — Я правда не знаю, как нам поступить! Есть идеи — предлагай. Но через стену я больше не полезу и тебя не пущу.
— У меня нет идей, Дьен, — тихо пробормотала Тэй, — но я считаю, что отправляться на поиски сильных мира сего — глупая идея. Мы, этому миру чужие, вряд ли будем приняты с распростертыми объятиями. Любой правитель, будь он хоть трижды волшебник и мудрец, прежде всего начнет выяснять, как и с какой целью мы сюда попали. А когда не сможет выяснить, решит, что самым правильным решением будет избавиться от нас. Или ты думаешь, они поверят нашим словам?
— Может, Арианис и поверит… ведь она ж сама нас сюда послала.
— Нас послала богиня, — вздохнув, несколько нравоучительным тоном заметила Тэй, — или почти богиня, прожившая тысячи лет, видевшая рождение империй и гибель народов… А Арианис — она же девчонка совсем, лишь немногим старше меня. Я бы на ее месте не поверила ни единому слову. А во что бы поверил ты?
Денис несколько долгих минут напряженно думал, стараясь представить себя на месте его могущества или еще кого из облеченных властью. Получалось не очень хорошо, он давно уже толком никем, кроме себя самого, не командовал. Да и баронствовал всего-то несколько дней. Разве что тогда, в армии… там под его началом, пусть и недолго, было восемь десятков человек.
Он попытался поставить себя на место легендарного полковника Юргенсена, руководившего операцией десантного корпуса на Еве-3. Операция, которую провел полковник после того, как его штурмовой фрегат был сбит евианским фанатиком, оседлавшим неизвестно каким образом оказавшуюся у повстанцев торпеду класса «планета-космос», вошла во все учебники по тактике «умиротворения». Вошла как пример радикального решения проблемы… по принципу: есть повстанцы — есть проблема, нет повстанцев…
Кто смог бы оценить, правильно ли поступил Юргенсен, или нет, не было ли у него иного выхода — или выход был, но в тупом солдафонском упрямстве полковник его не увидел? Ни один историк, даже самый предвзятый, даже имеющий корни на Еве-3, никогда не смел обвинить Юргенсена в том, что он не пытался решить дело миром. Потом, когда он предстал перед трибуналом, средствами массовой информации на него было навешано немало ярлыков, один неприятнее другого. Но были и те, кто признавал: у него не было другого выхода. С одной стороны — сгоревший корабль, база, где через двенадцать суток должен был закончиться воздух, с другой — планета, где мятежники перебили всех представителей Федерации, перебили с помпой, с шумихой, перед объективами камер. И пообещали впредь поступать так с каждым чиновником, военным или иным представителем Федерации, который посмеет ступить на благословенную землю Евы-3.
Юргенсен предложил мир — ему ответили угрозами.
Он попросил разрешения спустить полк десантников на поверхность с обещанием убраться с Евы-3 с первым же кораблем — ему предложили сдать оружие и описали, каким образом его самого и всех его солдат предадут очистительному огню на главной площади Эдем-Сити, столицы колонии.
Полковник предложил продать ему воздух — в ответ звучали лишь насмешки.
Когда до окончания запасов воздуха остались сутки, полковник клятвенно пообещал, что, если в течение часа не будет принято хоть какое-нибудь решение, что позволит ему спасти своих солдат, он примет меры. В ответ пришел видеоролик — костры на площади Эдем-Сити, уже приготовленные для десанта. И табличка с именем Йохана Юргенсена, косо прибитая к одному из столбов, где груда веток была самой большой.
Мятежники Евы-3… их было много, почти двадцать тысяч человек, взявших в руки оружие. И оружия было довольно много, здесь были воинские склады. Вполне вероятно, что среди этих двадцати тысяч имелись такие, кто знал, что представляет собой десант. Особенно — доведенный до отчаяния. Может быть, они даже не молчали… так или иначе, но их не услышали.
После гибели штурмового фрегата «Персиваль» в распоряжении полковника оставалось только восемь сотен десантников и шесть тяжелых танков. Юргенсен заявил, что его терпение иссякло, и потребовал от мятежников полной и немедленной капитуляции. Ему ответили, что двадцать тысяч повстанцев — это лишь начало. Что при необходимости оружие возьмет в руки любой, кто способен навести на цель бластер. Полковник отдал приказ начать операцию…
Первые корабли Федерации прибыли на Еву-3 спустя десять дней, когда истекли контрольные сроки, в течение которых должен был вернуться «Персиваль». Их встретила планета, на которой было девятьсот двадцать живых… из них — семьдесят два десантника, включая самого Юргенсена. Остальные — дети в возрасте от нескольких месяцев до десяти лет. Полковнику пришлось на собственном опыте убедиться, что одиннадцатилетний ребенок уже может навести на цель бластер.
Что сделал бы полковник Юргенсен, находясь фактически в состоянии войны, если бы к нему заявились двое людей, рассказывающих совершенно невероятную историю да еще требующих допустить их на основании одного только рассказа на территорию особо охраняемого объекта? Ответ был совершенно очевиден.
— Я бы решил, что эти двое пытаются меня обмануть.
— Вот именно… ладно, поехали.
— Куда?
— К воротам, разумеется. Попробуешь убедить стражу по-хорошему, что нам и в самом деле нужно попасть в этот Город храмов. А там посмотрим. Может быть, придется перебить их…
— Тэй, не хочу сомневаться в твоих способностях, но у нас это вряд ли получится.
— Надень латы, — словно не желая слышать последней его реплики, потребовала девушка. — Теперь скрываться незачем. Или они нас пропустят, или…
— Скажи, Таяна, — вдруг спросил Денис, — а почему бы нам просто не вернутся назад, в наше время? Может, Эрнис сделает еще одну попытку и отправит нас в другое, более подходящее место?
— Она направила нас, в этом я не сомневаюсь, именно туда, куда считала нужным. И мы должны сделать то, ради чего здесь оказались. Вряд ли это — всего лишь возвращение. Я не знаю еще, как именно, но мы сумеем войти в Гавань.
— Мне бы твою уверенность, — пробормотал Жаров, взваливая на лошадь вьюк. Затем неторопливо влез в доспехи и с кряхтеньем забрался в седло. — Что ж, поехали…
Через несколько минут они снова были у ворот. И снова один из стражников оторвался от кажущейся бесконечной игры и двинулся к ним. Был ли это тот же самый Соратник — кто знает? В глухом шлеме их совершенно невозможно было отличить одного от другого. Остальные тоже поднялись и, как заметил Денис, взялись за оружие.
В этот раз тон Соратника был куда менее любезен… если, конечно, можно было назвать любезным прошлый разговор.
— На тебе броня Соратника, человек, — холодно отчеканил страж. — Отвечай, где ты украл ее?
— Я не воровал броню, Соратник, — столь же холодно ответил Жаров. — Она была вручена мне лично Главным смотрителем храма Арианис Галантором Сурлином. Как знак доверия и как свидетельство важности моей миссии. И я, поразмыслив, решил, что откладывать ее исполнение ради того, чтобы получить разрешение его могущества, — непозволительно.
— И в чем же твоя миссия, человек? — Страж произнес слово «человек» с плохо скрытой издевкой, словно подчеркивая лишний раз, кто здесь высшее существо.
— Эта девушка должна посетить храм Ветра, Соратник. Там она вознесет молитву Сиятельной Арианис, и сила храма дарует ей голос и слух. Это чудо, сотворенное во славу храма Арианис, будет свидетельством того, что храм воистину угоден богам.
— Вознести молитву? — насмешливо протянул страж. — Хм… услышат ли боги этого города молитву из немых уст?
Денис ответил сразу же, как будто кто-то нашептывал ему нужные слова:
— Истинная молитва творится в душе, Соратник, не на словах.
— Что ж, ты почти убедил меня. — В голосе опять послышалась насмешка. — Я открою для тебя врата, человек. Но запомни… если чуда не произойдет… и тем более, если оно произойдет, вы останетесь здесь. Я отправлю весть его могуществу, и он решит, как в дальнейшем использовать это чудо наилучшим образом.
— Да будет так, — серьезно кивнул Жаров, надеясь, что в его голосе не слышно иронии. Лишь бы достичь цели — а потом вряд ли найдутся силы, способные удержать их с Таяной в этом времени. Эрнис уверяла, что они смогут вернуться в любой момент.
Соратник обернулся к остальным стражам и выкрикнул несколько непонятных слов. Те, вонзив в землю мечи, направились к воротам. С видимым трудом сдвинув с места тяжелый брус, проходящий через массивные бронзовые петли, они оттянули его в сторону, а затем распахнули высокие, метра четыре, створки. Раздался противный визг давно не смазывавшихся петель.
— Проезжай, человек. — Страж махнул мечом в сторону открывшегося проема. — Я прикажу закрыть ворота за тобой. Они снова откроются, когда его могущество пришлет ответ. Надеюсь, у вас достаточно провизии, чтобы не помереть с голоду?
— Достаточно, Соратник. — Жаров дернул поводья, направляя своего жеребца вперед. Таяна, все еще играющая роль глухонемой, двинулась следом.
Они прошли под аркой ворот, и массивные створки начали медленно сходиться за их спинами. И вслед полетел насмешливый голос Соратника, уже не пытающегося скрыть издевку:
— Я бы рекомендовал экономить еду, человек. Иногда его могущество бывает очень нетороплив. Если что — в городе много подвалов, а в них — уйма крыс. Они помогут вам дождаться добрых известий.
Створки с грохотом сомкнулись, раздался скрежет задвигаемого бруса. Лошади мерно цокали подковами по пыльной мостовой, мимо, как и тогда, в прошлый раз, проплывали храмы странных богов. Только теперь они были целы… хотя, если присмотреться, кое-где были видны слабые пока признаки начинающегося упадка.
— Они закрыли Гавань потому, что отсюда ведут пути в иные миры, — вдруг сказал он негромко, словно отвечая своим собственным мыслям. — Кто-то очень боится пришельцев… ты права, нас ни за что не пустили бы сюда, пожелай мы испросить на это разрешения.
— Может, ты соизволишь объяснить, как ты убедил стражников открыть ворота?
— Ох, прости, я все время забываю, что ты не понимаешь их языка…
Он рассказал Тэй содержание разговора, втайне рассчитывая вызвать восхищение девушки своим красноречием. Ее реакция была прямо противоположной.
— Они не поверили ни единому твоему слову, — усмехнулась она.
— Но они же пропустили…
— Только для того, чтобы мы сдохли здесь. Или и в самом деле начали питаться крысами. Совершенно очевидно, что стража — не простая, а из привилегированных Соратников, которые вообще не люди, поставлена здесь не просто так. Вряд ли рассказанная тобой сказка подвигла их на то, чтобы нарушить прямой, не ведающий исключений приказ. Но им, видимо, ничто человеческое не чуждо. Ты обратил внимание, что в воротах было окно? Небольшое, в пару ладоней… они ждут, что через несколько дней, когда у нас кончится еда, мы будем сквозь это окно умолять их выпустить нас.
Подумав, Денис согласно кивнул:
— Наверное, ты права. Они не люди и не могут отказать себе в удовольствии унизить человека. Просто изрубить нас в куски было бы куда менее весело.
— Они просто не хотели рисковать. Они ведь старые, Дьен… смотри, Соратники пришли сюда двадцать лет назад. Пусть даже все они были очень молоды, но теперь им не менее сорока. Это уже почти закат.
— Тэй, не смеши… даже в вашем мире сорокалетний воин далек от старости, у нас же это вообще было лишь расцветом. Пережить вековой юбилей было вполне нормальным событием.
— Ну, не старые… просто немолодые. Они пришли в этот мир и остались в нем, и вряд ли он им нравится. Ты заметил, они почти не снимают доспехов. А может, не снимают их вообще… Почему? Почему весенним днем, когда дует свежий ветер, несущий с собой запахи первых цветов, первой молодой зелени, когда солнце нежно, а не жгуче, почему они сидят с закрытыми забралами? Может, у них просто нет другого выхода? Их осталось совсем мало, каждая жизнь соплеменника — на вес золота. Они не хотят рисковать собой — а вот поглумиться над местными обитателями, которые, пусть и помимо своей воли, захватили Соратников в ловушку, из которой нет выхода, — что ж, это они могут себе позволить. Особенно в том случае, когда им ничего не угрожает.
— Кажется, мы на месте.
И действительно, это был он, храм Ветра. И даже статуи Соратников — теперь-то Денис знал, кого изображают изваяния, — стояли на своих местах. Спешившись, уже знакомым движением он забросил поводья на меч одной из статуй, помог спуститься на землю Таяне и, подхватив мешок, где лежал Ключ, вошел в храм.
Здесь ничего не изменилось. Все та же более чем скромная обстановка, стены, лишенные украшений, одинокий постамент в центре круглого зала. Пыль, в которой отпечатываются их шаги. Появилось ощущение — неприятное, признаться, — что сейчас позади них материализуется Эрнис.
— Тэй, давай не будем тянуть время.
Она кивнула, достала из мешка Ключ, повернула полушария (раздалось тихое пощелкивание, как будто запустили часовой механизм) и, промедлив лишь секунду, опустила его в углубление на пьедестале. Денис вдруг услышал удары собственного сердца, зачем-то принялся их считать.
Раз… шар вдруг засветился изнутри, как будто изготовлен был не из похожего на золота метала, а из дымчатого стекла. Он светился сам по себе, не бросая бликов на стены и постамент.
Три… шар всплыл над каменным ложем и начал медленно вращаться. Сияние усилилось, теперь оно чуть ли не резало глаз, но по-прежнему ни на йоту не разгоняло царивший в храме полумрак.
Шесть… с тихим звоном половинки шара отделились друг от друга и начали медленно расходиться в стороны. Вращение становилось все более быстрым, теперь казалось, что над постаментом вертится постепенно расширяющееся огненное кольцо.
Девять… золотой шарик опустился на пьедестал, а кольцо, уже предоставленное само себе, стало на ребро и еще больше увеличилось в размерах.
Десять… край золотого кольца коснулся камней пола, по сияющему ободу прошла судорога, пространство внутри на мгновение заполнилось молочно-белой пеленой, а потом вдруг стало прозрачным… Только теперь сквозь него просвечивала не противоположная стена храма. Там, по другую сторону кольца, был хмурый дождливый день, там виднелись странной формы дома и… и тени существ, бредущих куда-то по своим делам. Назвать этих существ людьми у Дениса не повернулся бы язык. Даже несмотря на то, что видел он их сквозь дымку.
— Ну, пошли? — буднично спросил он, закидывая на плечо мешок с продуктами.
И, дожидавшись ответного кивка Таяны, шагнул в марево портала.
А в это время, совсем недалеко от храма Ветра, за стеной, окружавшей город, открылся другой портал. Он появился неожиданно, и Соратники тут же схватились за оружие, уронив в пыль игральные кости и несколько пригоршней мелких монет, на которые велась игра.
Из колышущегося полотнища портала — он был огромен, метров пять в высоту и столько же в ширину, — появился всадник, а за ним еще и еще. Скоро у врат, осаживая и успокаивая раздраженных переходом коней, скопилось уже два десятка людей и Соратников, и теперь через портал рядами по три шла пехота. Обычная пехота — легкие кожаные доспехи, открытые шлемы с алыми плюмажами, короткие копья и треугольные щиты. Выполняя привычную работу, пехотинцы сомкнули строй вокруг всадников, словно готовясь защитить своих хозяев от любой угрозы.
Человек, первым прошедший портал, спрыгнул на землю. Другие всадники остались в седлах, кроме еще одного… вернее, одной. Высокая женщина, на вид лет сорока с небольшим, с развевающейся копной черных, без малейших признаков седины волос и надменным взглядом некрасивого, но очень властного лица, тоже спешилась, опершись о предупредительно протянутую руку одного из солдат.
Один из стражников опустил оружие и склонился в неглубоком поклоне.
— Приветствую его могущество Даралиса Ларта у врат Города храмов.
Человек бросил на стража мрачный взгляд, преисполненный неприязни.
— Все ли спокойно, Соратник?
— Что имеет в виду его могущество?
Ларт вспыхнул, но сдержал себя.
— Недавно до меня дошли сведения, что двое людей, мужчина и женщина, завладели одним… э-э… артефактом. И они, весьма вероятно, направляются сюда, в Город храмов. Не появлялись ли здесь в последнее время какие-нибудь путники?
Соратник довольно долго молчал, то ли прикидывая, сколько ему будет стоить признание, то ли оценивая, солгать или нет. То ли врожденная честность победила, то ли стражник просто не боялся всесильного министра — но он, глядя тому в глаза, заявил прямо:
— Здесь были люди, мужчина и женщина. По словам мужчины, женщина была глухонемой. Мужчина владел Броней Бореалиса, по его словам — дар некоего Галантора Сурлина, Главного смотрителя храма Арианис. Они намеревались войти в город.
— Надеюсь, — очень тихо и очень холодно процедил Ларт, — вы объяснили этим двоим все, что касается запрета, не так ли, Соратник? И они покинули это место. Ведь так?
— Не совсем, ваше могущество. Они желали войти в город — я выполнил их просьбу.
— Как ты посмел! — зарычал Ларт, брызжа слюной. — Или мой приказ для тебя уже ничего не значит, сучий выкормыш? Отвечай!
— Прошу не забывать, ваше могущество, — в голосе стража зазвенел металл, и это не было просто отражением звука от закрытого забрала, — что Соратники не подчиняются никому, кроме своего вождя. Со смертью Ши-Латара… или, если вам угодно, Бореалиса мы служим только Арианис и никому другому. Ибо так он завещал.
За спиной Соратника трое его товарищей встали в ряд, положив руки на крестовины своих огромных мечей. Они явно готовы были драться, несмотря на многократное численное преимущество противника.
— Простите, ваше могущество, — вполголоса произнесла женщина, подходя к Ларту, красному от бешенства и уже готовому вот-вот взорваться, — прошу прощения, но он прав. Не время и не место сейчас выяснять, кто чьи приказы должен выполнять. Или вам нужны проблемы с собственной свитой? Даже кое-кто из людей примет, пожалуй, сторону Соратников. Разобраться с этим можно позже. Беглецы внутри, и нельзя терять времени.
— Хорошо, — скрипнув зубами, кивнул Ларт. — Попрошу тебя, Лерия, проследи, чтобы тот писарь, по вине которого я получил письмо от Палата только сегодня, был казнен.
— Как пожелаете. С устрашением или без?
— С устрашением. С таким устрашением, чтобы каждый, ты слышишь, каждый во дворце знал — здесь думаю я! А они — работают. И если еще кто-то захочет за меня решать, что важно, а что нет… пусть сам с собой кончает. Потому что если до него доберусь я — хуже будет.
— Все будет по вашему слову. А теперь не пора бы…
Ларт сверкнул в сторону женщины глазами, собираясь сказать, что и она, похоже, намерена что-то за него решать, но снова взял себя в руки. Повернувшись к солдатам, коротко приказал:
— Открыть ворота!
Увы, злая насмешка судьбы помешала им выполнить приказ. Тяжелый брус перекосило в бронзовых скобах, он застрял намертво, и никакие усилия солдат не могли сдвинуть его ни на палец.
— Отойдите все, — рявкнул Ларт. — Лерия, ты сможешь?
— Разумеется, ваше могущество, — кивнула женщина, выходя вперед.
Ее руки взметнулись над головой, губы пропели несколько коротких слов, а затем она словно швырнула в сторону ворот что-то невидимое. Что ж, может, ЭТО и было невидимым, но последствия его столкновения с воротами были ужасными. Казалось, содрогнулась даже земля, во все стороны полетели обломки дерева и металла, стена по обе стороны от ворот дала трещину, а свод арки просел, грозя в любой момент рухнуть.
Еще не утих грохот, еще не упали на землю все поднятые в воздух щепки, а Ларт уже сидел в седле.
— За мной! — рявкнул он, устремляясь в освободившийся проем.
За ним устремились всадники — пятеро проскочили успешно, но тут все же не выдержало треснувшее перекрытие и обрушилось вниз, похоронив под обломками двух всадников, человека и Соратника. Оставшиеся солдаты бросились разгребать завал, некоторые же, в том числе и волшебница, перебрались через баррикаду и бросились догонять своего господина пешком.
Когда черноволосая Лерия, путаясь в полах длинного платья (и при этом порядком обогнав остальных, явно прибегнув для этих целей к заклинанию), ворвалась в храм Ветра, его могущество уже остыл. Он стоял у самого входа и задумчиво смотрел в сторону мерно колышущегося портала, обрамленного золотым бордюром. Ларт был один, остальных он изгнал из храма, ожидать его решения снаружи.
— Мы опоздали, Лен-Магистр, они были здесь и ушли. Вот только куда?
— Не знаю… — ответила Лерия. — Никто не знает, куда вел Ключ Ветра. Это знала только Арианис, но…
— Но эта сука ничего никому не сказала.
— Вы поторопились, ваше могущество, — хмуро бросила Лерия. — Вы слишком поторопились.
— Не ты ли подталкивала меня к этому? Не ты ли хотела побыстрее стать магистром Ордена?
— Хотела, — криво усмехнулась женщина. — А стала ли? Я по-прежнему всего лишь Лен-Магистр, всего лишь одна из Пяти… Я не думала, что мои предложения будут приняты вами столь… близко к сердцу. В конце концов, есть же способы и камень заставить говорить. Куда бы делась девчонка, она все бы рассказала. Но вы проявили излишнюю торопливость, и теперь о многом мы можем только догадываться. К тому же строительство этого дурацкого храма…
— Храм нужен, — фыркнул Ларт, — хоть ты никогда не могла этого понять. Храм — это прежде всего символ. И, главное, одно дело, если Арианис умерла от банального удара ножом, и совсем другое, если она пожертвовала собой ради… ну, красивые слова найдутся. Да и ты, между прочим, тоже будешь представлена совсем в ином свете. Преемница, скорбящая о потере, ученица, утратившая учителя… Барды подберут музыку к этой песне, да и саму песню сложат как подобает.
— И все же…
— Она слишком многое себе позволяла. — Ларт плюнул на пол, задумчиво смотря, как плевок расплывается в пыли мокрым пятном. — Она считала, что лучше знает, как править страной. Знание магии и знание правления — это не одно и то же. Волшебница должна знать свое место, пусть даже это и магистр Ордена.
— Эти слова адресованы и мне? — надменно вскинула бровь женщина.
— И тебе тоже, — отрезал Ларт. — Как не бывает змеи с двумя головами, так не бывает двух правителей у одной страны. Запомни это, Лерия. Ты можешь стать очень могущественной. Ты можешь набить золотом свои сундуки, можешь окружить себя стаей молодых мужчин, готовых исполнять любые твои прихоти. Но никогда, слышишь, никогда не дай мне понять, что жаждешь править чем-то, кроме Ордена. Или мне придется построить еще один храм. В твою честь…