* * *
Как это часто бывало, когда в бане парился Альберт Дадамян со своей компанией, она не обслуживала обычных посетителей.Дело в том, что с Дадамяном часто парились высокие начальники или крупные бизнесмены, зачастую заезжие гости из Москвы.
Всех их за редким исключением сопровождала охрана. Вот и сегодня Потапов заметил на стоянке перед баней несколько дорогих иномарок, из чего он сделал вывод, что у Альберта важные гости.
Обычных посетителей в холле бани не было, он был наполнен многочисленной охраной. Сам же Дадамян ездил в сопровождении лишь одного телохранителя и помощника, он был убеждён, что в городе ему бояться некого.
Как только Потапов вошёл в холл в сопровождении своих телохранителей, к нему сразу приблизился один из дежуривших в вестибюле секьюрити и вежливо поинтересовался:
— Вы среди приглашённых?
— Нет, — ответил Сергей, — но я уверен, что меня пригласят, скажите Альберту, что приехал Потапов.
Парень понимающе кивнул и направился в сауну. Появился он через пять минут и так же вежливо сообщил:
— Вас ждут, проходите., Потапов кивнул своим телохранителям, чтобы они остались здесь, присоединившись к другим скучающим секьюрити, а сам пошёл за помощником Дадамяна.
Дадамян вместе с гостями находился в просторной комнате отдыха люксового номера на первом этаже. Гостей было человек восемь. В основном люди уже в возрасте. Все они сидели на мягких диванах, окружавших широкий и обильно уставленный закусками стол.
Щукинские бани назывались так в честь прежнего многолетнего директора этих бань, носившего фамилию Щукин. Однако теперь они принадлежали Дадамяну.
Дадамян как хозяин сидел во главе стола в большом кожаном кресле, так же как и гости, обёрнутый лишь простыней. Потапов отметил, что девочек на сей раз нет, и в следующий момент понял почему. По правую руку от Дадамяна сидел вице-губернатор Василий Горский.
Несмотря на неформальную обстановку, его влажные волосы были тщательно причёсаны, лишь лицо ещё больше раскраснелось.
В отличие от других гостей, приветливыми возгласами встретивших Потапова, Горский молчал, внимательно и насторожённо глядя на него.
— Серёжа, дорогой, — Дадамян поднялся из кресла и, повернувшись к Потапову, приветливо развёл руками, — заходи, дорогой гость, наконец-то ты откликнулся на моё приглашение.
Потапов сделал шаг навстречу и остановился, засунув руки в карманы плаща.
— Что встал, что встал, дорогой, — во взгляде Дадамяна скользнуло небольшое недоумение, — заходи, раздевайся, не бойся, здесь все свои, все друзья.
Почему до сих пор стоишь одетый?
Потапов устало усмехнулся и произнёс с сарказмом в голосе:
— Боюсь снимать бронежилет…
Знаешь ли, в последнее время я даже среди друзей не чувствую себя в безопасности… Может быть, даже среди друзей в особенности, — добавил он.
— Плохая шутка, Серёжа, ты сегодня в дурном настроении. Садись за стол, посиди с нами, выпей, уверен, лучше себя чувствовать будешь.
— За последние дни до меня дошло много информации, которая сильно испортила мне настроение, — произнёс Потапов, — в связи с чем я хочу с тобой переговорить. Удели мне десять минут сейчас.
Блестящие глазки Дадамяна на секунду застыли, впившись в лицо Потапова, но уже в следующий момент он снова заулыбался и, повернувшись к гостям, сказал весёлым тоном:
— Ешьте, пейте, дорогие, вечер только начинается. Сейчас мы с Серёжей поговорим и вернёмся к вам. Извините меня за отсутствие, все, что надо, все будет, Гарик обеспечит, только скажите ему.
Дадамян кивнул на своего подчинённого, высокого темноволосого мужчину, сидевшего за дальним концом стола. Он уже не первый год работал личным секретарём Дадамяна.
Альберт жестом пригласил Потапова в соседнюю комнату, служившую раздевалкой. Когда они оказались наедине, Дадамян уселся в кресло, жестом пригласил Потапова сесть напротив.
Но Потапов остался стоять, задумчиво глядя на Дадамяна.
— Так о чем ты хотел со мной поговорить, Серёжа? — мягко спросил Дадамян.
— Я хотел спросить тебя, Алик, что с тобой произошло?
Альберт с улыбкой оглядел себя и, хитро посмотрев на Потапова, произнёс:
— Да вроде ничего, разве что похудел чуть-чуть. Что, разве незаметно?
— Честно говоря, не очень, — ответил Потапов, — зато заметно, как ты изменился в другом смысле, я ведь тебя знаю не один год. Неужели жажда власти так перепахала тебя, что ты готов идти на крайности. Ты ведь никогда не был беспредельщиком, ты всегда старался договариваться и избегал жестокости.
— Мир меняется, Серёжа, — ответил Альберт, — и мы вместе с ним, иногда приходится поступать жёстко, чтобы добиться каких-то целей, так как другого отношения некоторые люди не понимают. Но что ты имеешь в виду конкретно?
Дадамян говорил сдержанно, но чувствовалось, что это ему удаётся тяжело.
— Я имею в виду то, что ты с бандой обыкновенных отморозков и мокрушников теперь чинишь самый натуральный беспредел. Ведь это по твоему указанию романовские братки завалили Губина, взяли в заложники его помощницу и чуть не угрохали меня, ранив моего телохранителя. Ты покровитель банды подонков, с каждым из которых приличному человеку даже рядом стоять зазорно. Все это делаешь ты — человек, который раньше слово ценил, как аргумент, гораздо больше, чем пулю.
Человек, который презирал насилие как метод решения проблем. Зачем ты завалил Губина? Неужели ты не мог решить этот вопрос иначе?
— Губин — это шакал, — яростно вскричал Альберт, клокотавшее в нем негодование наконец прорвалось, и он заговорил страстно и с ненавистью:
— Это шакал, который питается объедками львов. На сей раз он спёр слишком жирный кусок, пока львы разбирались меж собой, и не хотел его никому отдавать. Когда же он понял, что отдавать все равно придётся, он решил сделать хитрый ход и хотел поделиться этим куском с тобой. В общем, львам это надоело, этот маленький паскудник получил то, что он заслуживал. И я больше ничего не хочу о нем слышать. Ещё раз говорю тебе, это был мой кусок, мои деньги, и я их получу во что бы то ни стало.
— Что же, и меня ради этого замочишь? — спросил Потапов, холодно усмехнувшись.
Дадамян бросил на него яростный взгляд и произнёс:
— Вот что, Серёжа, в том, что произошло, моей вины нету. То, что ты оказался там, это случайность, — после этих слов Дадамян сделал паузу, затем спокойно с каким-то зловещим оттенком добавил:
— Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я хотел, тебя уже давно бы устранили.
Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, наконец Дадамян произнёс:
— Но я этого не хочу и никогда не хотел, потому что считаю тебя своим другом, и давай не будем ссориться из-за этого прохвоста. А романовских я усмирю, ты не волнуйся. Сегодняшнее недоразумение в ночном клубе, я имею в виду вашу разборку с привлечением ментов, мы тоже замнём. Как видишь, я уже знаю о ней и уже задействовал свои связи, чтобы всех отпустили. Поэтому ещё раз говорю тебе, Серёжа, давай не будем ссориться. Я уверен, нам вместе ещё большие дела делать.
Потапов ничего не ответил, продолжая задумчиво смотреть на Альберта.
— Может быть, ты хочешь взять себе этот проект с немцами? — улыбаясь, спросил Дадамян. — В принципе, я возражать не буду, мне эти деньги нужны были для избирательной кампании, но у меня и так сейчас денег хватает. Видел сегодняшних гостей. Все они подписались отстегнуть крупную сумму в мой избирательный фонд, этого хватит, чтобы выиграть даже президентские выборы.
Потапов и на сей раз ответил не сразу. Он прошёлся по комнате, потом снова остановился перед Альбертом и задумчиво, даже с некоторой долей печали посмотрел на него и сказал:
— Нет, Альберт, не будет у нас больше никакого сотрудничества. Никаких совместных дел у нас больше не будет.
— Ты что же, объявляешь мне войну? — усмехнулся Альберт, однако глаза его смотрели очень внимательно, следя за каждым жестом Потапова.
— Нет, — медленно покачав головой, ответил Потапов, — не объявляю, воевать мне с тобой незачем, да и глупое это занятие.
— Хорошо, что ты это понял, — надменно произнёс Альберт, — тягаться со мной тебе не по силам.
— Но и сотрудничать с тобой противно, — произнёс Потапов. — Прощай, Альберт, мне искренне тебя жаль.
Потапов развернулся и вышел из комнаты. Дадамян ещё долго сидел, с задумчивым видом глядя на закрывшуюся за Потаповым дверь.
Слова Сергея больно задели его самолюбие, но в то же время в глубине души он чувствовал, что Сергей в чем-то прав.
Посидев в одиночестве минут десять, Альберт наконец тяжело поднялся и отправился к гостям.
* * *
Потапов шёл по коридору бани, направляясь к выходу, когда его окликнули сзади.Сергей обернулся и увидел подходящего к нему Горского. На сей раз на нем были штаны и рубашка, видимо, бегать за Потаповым, будучи завёрнутым в простыню, он посчитал несолидным для своего статуса.
— Сергей Владимирович, я не ожидал, что вы так быстро уедете, мне бы хотелось с вами поговорить.
В этот момент в кармане Потапова зазвонил сотовый телефон. Потапов вынул трубку из кармана, но активизировать её не стал.
— Что вы хотели обсудить? — спросил он Горского.
— Я все по поводу той темы, которую мы затронули недавно у меня в кабинете. Кое-какие обстоятельства изменились, поэтому мне бы хотелось поговорить ещё раз о предстоящих выборах.
— Извините, — сказал Потапов, — но мне это малоинтересно.
— Напрасно вы так, — произнёс Горский, на его лице отразилось огорчение, — уверяю вас, что это и в ваших интересах.
— Я ещё раз вам заявляю, — с раздражением произнёс Потапов, — я не собираюсь поддерживать на выборах ни вас, ни Дадамяна, ни ваш совместный блок, если, конечно, таковой сегодня состоится. О чем, как я догадываюсь, вы ведёте сегодня переговоры.
Потапов повернулся, произнеся напоследок:
— Извините, я очень спешу, — и продолжил свой путь.
Телефон опять зазвонил, на сей раз в его руке, Потапов с неохотой нажал на кнопку связи и поднёс трубку к уху.
— Слушаю вас, — произнёс он.
— Сергей, это я, Глеб, — послышался в трубке голос Панкратова.
— Что-нибудь случилось? — сразу спросил Потапов.
— Может случиться, — ответил Глеб, — не выходи из бани.
— Почему? — удивился Потапов. — И откуда ты знаешь, что я здесь?
— Обе твои машины стоят перед входом, и перед входом же в машине засел мой подопечный, ты знаешь, о ком я говорю.
Потапов тем временем уже вышел в вестибюль.
— Так, — задумчиво произнёс он, — ты думаешь, это по мою душу?
— Не знаю, — ответил Глеб, — даже думать не хочу. В любом случае надо выйти не через этот вход. Дай команду своему шофёру, чтобы он подогнал машину к чёрному входу.
— Понял тебя, Глеб, — ответил Потапов и жестом подозвал к себе своего телохранителя.
— Разузнай, есть ли здесь чёрный вход, — приказал Сергей, — и скажи, чтобы джип подогнали к нему. Есть информация, что на центральном входе нас уже поджидают.
Телохранитель быстренько отправился выполнять приказание.
* * *
Глеб, следивший за входом в баню, увидел, как один из потаповских джипов, припаркованный у лестницы, вдруг тронулся, совершив небольшой манёвр на площадке, задним ходом заехал в проулок между баней и двухэтажным жилым домом и скрылся из виду.Джип появился через несколько минут и на большой скорости, вписавшись в поворот, помчался по улице Лепестковой, следом за ним устремился другой джип, в котором сидела охрана.
Когда Глеб понял, что Сергей без проблем покинул баню, у него отлегло от сердца. Он спокойно распаковал чемоданчик с аппаратурой и, приладив к спинке соседнего кресла антенну, направил её на старенький «БМВ», после чего надел наушники. Через несколько секунд ему удалось услышать голоса людей, среди которых выделялся знакомый ему голос Монина.
— Вас не так давно менты отпустили? — спросил Монин у своих собеседников.
— Нас-то отпустили, — ответил один из них, — а вот потаповских людей до сих пор там держат, и думаю, что не скоро выпустят, Левченко нам это обещал.
— А странно, — произнёс Монин, — почему это Крёстный вышел не через центральный вход, а через чёрный.
— Наверное, потому, что страху на него нагнали, он боится даже своей те ни, поэтому и перестраховался, сука, — произнёс голос, незнакомый Монину.
— А когда выйдет «папа»? — снова спросил Монин.
— Кто его знает, — ответил ему один из его собеседников, — когда этому жирному борову надоест свою толстую жопу в парной греть.
Далее последовала пауза, потом Монин произнёс:
— А вот, кажись, и гости разъезжаются.
Глеб также со своей позиции наблюдал, как из бани один за другим в сопровождении охраны выходили гости Дадамяна.
Наконец вышли и Дадамян с Горским. Оба не спеша стали спускаться по лестнице.
— Ну вот и «папа» пожаловал, — задумчиво произнёс незнакомый Глебу голос, — ну что ж, Никита, пойдём с ним поговорим.
— А мне, Антон, что делать? — спросил Монин.
— Как всегда, бди за клиентом, раньше нашей команды ничего не предпринимай.
Дадамян и Горский попрощались и разошлись каждый к своей машине.
В тот момент, когда Дадамян усаживался на заднее сиденье «Мерседеса», из «БМВ» вылезли двое парней. Глеб понял, что это и есть братья Грибановы, поскольку услышал их имена — Никита и Антон.
Они подошли к «Мерседесу» Дадамяна, Антон постучал в окошко, дверь машины открылась, и он уселся на сиденье, где уже сидели Дадамян и его помощник Гарик. Никита сел на переднее сиденье рядом с шофёром.
— Здравствуй, «папа», — радостно улыбнувшись, поприветствовал Дадамяна Антон Грибанов.
Альберт скосил взгляд на сидящего рядом с ним Грибанова, его тонкий нос и губы дёрнулись в презрительной усмешке.
— Если бы я был твоим папой, давно уже повесился бы со стыда, — произнёс он.
— Извини, Альберт Григорьевич, — тут же поправился Антон, чуть-чуть испугавшись резкой реакции Дадамяна, — я это так сказал, в шутку, из уважения.
— Шутники, — зло усмехнулся Дадамян и, посмотрев на Антона, сказал:
— Слишком много вы стали себе позволять в последнее время.
— Вы о чем? — насторожённо спросил Антон, он понял, что Дадамян находится не в лучшем настроении.
— Вы, похоже, забыли, кто вы такие и зачем я взял вас под своё крыло, — тихим, почти зловещим тоном произнёс Альберт.
Воцарилась тишина. Послышался шум мотора отъезжающей машины Горского.
Братья Грибановы не без страха смотрели на Альберта, таким раздражённым они его не видели никогда. Как правило, весёлый и слегка надменный, Альберт Дадамян сейчас был просто переполнен негодованием.
— Ваше дело зачистка, — произнёс Альберт, — и ничего больше, вы должны зачищать все говно вокруг меня, чтобы я не пачкал свои руки. Вы бригада ассенизаторов, в лучшем случае мясников, а вы себя возомнили крутыми, развернули за моей спиной деятельность, которую я вам не разрешал. — с барыг деньги трясёте, под «крышу» их к себе загоняете, на костре поджаривая.
— Ты же сам говорил, Альберт Григорьевич, что дашь нам возможность раскрутиться, — напомнил Грибанов-старший.
— Я вам её дал, но вам этого мало, вы хотите гораздо большего. А кто вы такие? — Дадамян бросил взгляд сначала на Антона, потом на Никиту. — Отморозки деревенские, что вы собой представляете, чтобы хотеть большего?
Учинили в городе беспредел, от которого все скоро на уши встанут. Поссорили меня с Крёстным, одним из моих друзей и партнёров. Какой мудак дал команду валить Губина в тот момент, когда рядом был Потапов?
— Это была случайность, — начал оправдываться Никита, — я же тебе говорил. Ты же сам говорил, что нужно срочно исполнить этот заказ.
— Да, срочно, — вскричал Дадамян, — но все же надо с умом делать.
Вы же, отморозки безмозглые, работаете хоть и надёжно, но топорно.
Дадамян замолчал и, немного успокоившись, добавил:
— Словом, Крёстный узнал о вас. Не знаю уж как, но он знает, что это вы завалили Губина. Поэтому с сегодняшнего дня вы залезете в нору и будете сидеть там тихо, пока я не скажу вылазить.
Если вы хоть пикнете без моего ведома, я сам привезу Крёстному ваши головы в мешке.
Братья Грибановы были напуганы, Дадамян не бросал слов на ветер, и подобный разнос обычно заканчивался плачевно для проштрафившихся.
Первым пришёл в себя Антон, он вымученно улыбнулся и произнёс:
— Извини, Альберт Григорьевич, если что не так. Мы на тебя честно работали, уверяю тебя, что больше такого не повторится.
— Я надеюсь, вы меня хорошо поняли, — оборвал Антона Дадамян, — а теперь пошли отсюда оба, видеть вас больше не хочу.
— Извини, — снова повторил Антон и добавил:
— Ты просил с одного барыги деньги скачать, мы съездили, забрали, отдал все как миленький.
Антон вытащил из пластикового пакета пачку денег размером с половину кирпича, закатанную в полиэтилен и туго перетянутую скотчем.
Дадамян даже не взглянул на пачку денег. Антон положил её обратно в пакет и протянул его Гарику — помощнику Дадамяна, после чего Грибановы, попрощавшись, вылезли из машины.
Когда Грибановы уселись в свой «БМВ», «Мерседес» Дадамяна резко взял со старта и быстро помчался к перекрёстку улиц Лепестковой и Кирпичной.
— Ты готов? — спросил Антон у Мони.
— Да, — ответил тот, держа в руке телефонную трубку.
— Давай, действуй, — скомандовал Антон.
Моня нажал одну из кнопок на трубке, в следующую секунду, раздирая вечернюю тишину страшным грохотом, из дадамяновского «Мерседеса», притормозившего на перекрёстке, вырвался огромный столб пламени.
Машину на ходу слегка подбросило, но некоторое время она продолжала двигаться по инерции. Окончательно «Мерседес», охваченный пламенем, остановился, когда выехал на перекрёсток Кирпичной и Лепестковой.
Несколько машин, ехавших в это вечернее время, резко затормозили на перекрёстке, шофёры с удивлением глядели на это жуткое и неожиданное зрелище. Все пассажиры «БМВ» также наблюдали за горящим «Мерседесом».
На лице Антона отразилась презрительная улыбка. Он завёл машину и поехал в направлении перекрёстка. Проезжая мимо «Мерседеса», он бросил взгляд на едва видневшиеся в пламени обгоревшие трупы.
— Прощай, «папа», — произнёс с усмешкой Антон, — ты был слишком крут и высоко летал, мы помогли подняться тебе ещё выше — на самые небеса…
* * *
К счастью для Глеба, «Мерседес» был далеко от него, когда произошёл взрыв. Его «Москвич» чудом не пострадал, сам Глеб, когда раздался взрыв, рефлекторно бросился на пол машины.Когда же через несколько секунд он поднялся и удивлённо уставился на взорванный «Мерседес», «БМВ» с киллерами уже проезжала мимо него, покидая место происшествия.
Глеб решил не преследовать их, в этом не было никакого смысла.
«На сегодня все дела наверняка уже закончены», — подумал Панкратов.
В этот момент внимание Глеба привлекло новое неожиданное обстоятельство. Он обнаружил, что является не единственным наблюдателем трагедии.
Из темно-вишнёвой «шестёрки», припаркованной около здания проектного института, струился дымок сигареты.
Глеб и раньше, как только припарковался у бани, видел эту машину, но не обратил на неё особого внимания, так как следил за киллерами. К тому же окна «шестёрки» были тонированные, и разглядеть, кто в ней находится, было невозможно.
Машина стояла, плотно прижавшись к стене здания, и поначалу Глеб воспринял её как обычную машину, которую припарковали здесь на ночь.
Но теперь боковое окно машины было приоткрыто, и пассажиры курили, пренебрегая некоторыми правилами конспирации.
Глеб мгновенно перенаправил «ухо» антенны в сторону «шестёрки». В этот момент двигатель «Жигулей» завёлся.
Глеб уже приноровился к работе подслушивающей аппаратуры и на этот раз очень быстро запеленговал разговор сидящих в машине людей.
— Да-а-а, впечатляющее зрелище, — послышался в наушниках голос, принадлежащий явно молодому мужчине, — а чисто работают эти романовские ребята. Интересно, как они Дадамяну машину заминировали?
— Очень просто, — ответил мужчина, который, судя по голосу, был старше своего собеседника, — они назначили ему «стрелку», чтобы передать деньги, крупную сумму, которую они стрясли с одного из должников Алика, а на самом деле они ему подсунули «куклу», только в середине вместо бумаги ихний умелец вмонтировал пластид с радиоуправляемым взрывателем.
— Странно, — задумчиво произнёс «молодой», — ещё месяц назад я не мог представить, что с Дадо может такое случиться, настолько он казался крутым и непотопляемым. Он ходил почти без охраны, так как был уверен, что ему бояться некого. И вот от него осталась одна чёрная головешка. У меня такое ощущение, что город и я вместе с ним почти осиротели.
В голосе «молодого» слышалась явная ирония, однако в следующий момент он произнёс более серьёзно:
— Боюсь, что за наследство Дадо большая драка начнётся, и вместе с Альбертом в кровавую баню попадут немало авторитетов и крутых.
— Ты что, никак жалеешь их — бедных, несчастных? — со злой усмешкой спросил «пожилой».
— Хорошая шутка, — ответил «молодой», — я тёщу свою жалею больше, чем этих козлов, а с тёщей я уже полгода не разговариваю. По мне, хоть бы их всех в Волге утопить, но только сразу в один день и без шума. Пальба на городских улицах и лужи крови нам ни к чему.
— Не волнуйся, — ответил «пожилой», — власть в городе возьмём мы, поэтому никакой стрельбы не будет и топить никого не надо, потому что деньги этих бандюков нам пригодятся. Надо лишь урезонить некоторых, особо крутых авторитетов. Дать им понять, кто теперь в городе хозяин.
— С помощью Романовской братвы урезонивать будем? — спросил «молодой».
— Если понадобится, то и с помощью них тоже, — последовал ответ «пожилого».
— Не очень-то я доверяю этим отморозкам, — ответил «молодой», — они плохо управляемы, я бы даже сказал, плохо вменяемы.
— Ничего страшного, обычные убийцы, — ответил «пожилой», — а управляться они будут как миленькие, куда они денутся, мы их плотно за яйца держим… Кстати, давай трогай, через час мы должны встретиться с этими отморозками у Дворца культуры «Салют», и к тому же здесь скоро будет столько ментов, что не продохнёшь, поэтому поехали быстрее.
— Успеем, — успокоил «молодой» и, включив передачу, сдвинул машину с места.
«Шестёрка» выехала на Лепестковую улицу и поехала к перекрёстку, противоположному тому, у которого догорал «Мерседес» Дадамяна.
Глеб тут же завёл машину и, дождавшись, когда «Жигули» скроются за поворотом, на большой скорости сорвал «Москвич» с места.
Он понимал, что для него сейчас главная задача — не упустить из виду этих людей. В этой кровавой схватке появился ещё один таинственный участник, и Глебу необходимо было выяснить, кто он.
* * *
Покинув Щукинскую баню, Потапов не поехал домой, приказав отвезти его в офис ассоциации «Корвет», расположенный на улице Затонской.В приёмной его ждала секретарша Вера.
— Что-нибудь слышно о Титове и Пастухове? — спросил Сергей.
— Пока ничего, — пожала плечами девушка, — сами они нигде не объявлялись, ни в офис охранного агентства, ни сюда звонков не поступало.
— Адвоката задействовали? — поинтересовался Потапов.
— Да, — сказала Вера, — после вашего звонка я все это сообщила Троицкому. Он подготовил жалобу в прокуратуру на действия милиции, но вручить её сможет только завтра утром, так как сегодня прокуратура уже не работает.
— Где сейчас Троицкий?
— В милиции, пытается узнать, где держат Титова и Пастухова, и добиться с ними встречи. Пока это ему не удалось.
— Горчаков звонил? — на всякий случай спросил Потапов.
— Нет, от него звонков не было.
Мне самой ему позвонить? — поинтересовалась Вера.
— Не надо, — хмуро ответил Потапов, — я сам это сделаю.
Войдя в свой рабочий кабинет, он первым делом набрал номер Горчакова.
Несмотря на поздний час, Виталий был ещё на работе.
— Что с Титовым и Пастуховым? — задал вопрос Потапов. — Почему их до сих пор ещё не выпустили?
Было слышно, как Горчаков устало вздохнул.
— Я здесь на работе так поздно именно по этому поводу, — ответил Виталий, — Левченко обещал это сделать к вечеру.
— Ты с ним лично говорил? — спросил Сергей.
— Ну конечно, лично, — слегка раздражённо ответил Горчаков, — он сказал, что не имеет особых претензий ни к кому из вас, но служба заставляет его соблюсти все формальности. К тому же он признался мне по секрету, что вышестоящее начальство не поймёт его, если после столь серьёзных разборок с пальбой все участники этой свары окажутся на свободе через два часа. Поэтому он и собирался их продержать до вечера.
— А теперь, видимо, он решил, что им полезно будет там и переночевать.
Так, что ли, получается? — с возмущением переспросил Потапов.
— Черт его знает, — устало произнёс Горчаков, — этот Левченко всегда был немного со сдвигом. Обоповцы у нас в милиции, как государство в государстве. К ним на сраной козе не подъедешь.
— Дай мне его телефон, я сам ему позвоню, — потребовал Потапов.
— Телефон-то тебе я дам, — ответил Горчаков, — только толку в этом мало, на рабочем месте его нету. Шляется где-нибудь по городу, в какой-нибудь пивной сейчас с мафией борется… как всегда, на халяву, — добавил с усмешкой в голосе Горчаков.