– Хочешь использовать ее нелюбовь к сестре? – спросил Жан.
– Угу. Почему бы мне ее не использовать в борьбе за свои права? Разве я не права?
– Ты права. Да здравствуют бесчеловечные средства в борьбе за права человека.
– Отвяжись!
– Ни за что и никогда – до самого твоего Перехода! А там, Жанночка, обниму я тебя крепко-крепко, и покатимся мы с тобой с крутой горки твоих грехов как на саночках – и прямо в преисподнюю!
– Отстань со своими глупостями, ты мешаешь мне думать.
– Это не глупости, отнюдь! Это наше с тобой общее темное будущее, Жанна.
– Ты никак меня адом пугать надумал, Жанчик?
– Нет, это я просто мечтаю вслух. Я знаю, что адом тебя не испугаешь, ты ведь его представляешь чем-то вроде вечной дискотеки.
– А разве это не так?
– Почти так, только с одной поправкой: музыка для всех, но не все под нее танцуют. Но ты пока не думай об этом, Жанна, головку свою красивенькую не утруждай. Ты лучше поразмысли о том, как заставить сестричек друг дружку извести.
– Вот я и пытаюсь.
– У тебя получится, я в тебя верю.
– Спасибо, бес.
– Жанна! Я уже просил тебя не употреблять со мной это нелепое слово благодарности.
– Прости, я совсем забыла, что «спасибо» означает «Спаси Бог». Но это же предрассудки!
– Жанна! – Жан содрогнулся, скрючился, схватился обеими руками за свой черный живот и исчез.
– Подумаешь, нежности! – фыркнула Жанна.
Юлька решила точно узнать, что думает папа делать дальше с этой несносной псковской сестрой. Она выбрала момент, когда он был один у себя в кабинете, подкралась к нему, свернулась котенком у него на коленях, приласкалась, а потом начала потихоньку выспрашивать, надолго ли Аня приехала к ним в гости?
– А что? Боишься, что она уедет обратно в Псков? Не волнуйся, дочка. Скорее всего, она останется жить с нами и будет ходить вместе с тобой в лицей. Ты довольна?
– Еще как! – воскликнула Юлька, спрыгивая с папиных колен и бросаясь к двери.
«Ишь, обрадовалась», – подумал Мишин и снова углубился в свои бумаги.
– Жанна, Жанна! Какой ужас! – вскричала Юлька, вбегая к Жанне и бросаясь на диван.
– Что случилось, зайка? – равнодушно спросила Жанна, не поднимая головы от старинной толстой книги в кожаном переплете с медными застежками.
– Папа сказал, что эта ведьма останется навсегда с нами жить!
– Какая ведьма? – Жанна оторвалась от книги и удивленно поглядела на Юльку.
– Да сестрица моя псковская!
– Ну, зайка, знаешь… Ты все-таки выбирай выражения. Ведьма… Скажешь тоже!
– Это ты мне лучше скажи, как ее отсюда выжить?
– Не знаю, милочка, не знаю. Но все твои детские злодейства против терпения и смирения твоей сестры бессильны, вот это я тебе точно скажу. И знаешь что еще? Запомни хорошо мои слова: тебе от сестры не избавиться до тех пор, пока от нее не захочет избавиться сам Мишин.
– Не захочет он от нее избавляться, ведь она его любит, дрянь такая! И все кругом видят, что папка любит ее не меньше, чем основную дочь! Он никогда на нее не сердится! Никогда, никогда, никогда! – Юлька яростно заколотила ногами по дивану.
– Не обязательно сердиться. Можно, наоборот, захотеть избавиться от ребенка в доме по большой любви к нему.
– Это как?
– Если в доме ребенку угрожает серьезная опасность.
– Например?
– Недавно у одного бизнесмена выкрали сына и потребовали миллион зелененьких. Киднеппинг называется. Папаша выплатил миллион, получил сына назад и тут же отправил его учиться за границу – для безопасности. В привилегированную школу, между прочим.
– В Итон? В Харроу? – благоговейно спросила Юлька.
– Нет, не в Итон и не в Харроу – в Олдбекон. Это тоже очень хорошая школа, хотя и менее знаменитая.
Жанна только забыла добавить, что Олдбекон – тайная колдовская школа для мальчиков. Богатый бизнесмен сумел туда пристроить сынка за большую взятку. Он думал, что, овладев тайными науками, сын станет ему незаменимым помощником в делах: сумеет без труда завоевывать дружбу нужных людей, читать и направлять мысли конкурентов и партнеров в желательную сторону. Вышло иначе: за годы обучения в Олдбеконе беднягу превратили во что-то столь злобно-непотребное, что теперь родной отец отказывается брать мальчишку-колдуна домой на каникулы. Ничего этого Жанна Юльке, конечно, не сказала.
– Но я вовсе не хочу, чтобы папочка отправлял эту дуру учиться за границу! Я как раз сама хочу поехать учиться в Англию!
– Видишь ли, дорогая, у того бизнесмена не оказалось тещи в Пскове, а то не пришлось бы тратиться на закрытую школу в Англии: отправил бы мальчика к бабушке, и дело с концом.
– Поняла, все поняла! Нет, но какая же ты умная, Жанна! Спасибо за совет!
– Я тебе ничего не советовала, дорогая. Я просто рассказала тебе историю, которую прочитала недавно в журнале «Домовой».
– Ты – золото, моя добрая, умная и любимая мачеха! Пока, Жанночка! Мне надо бежать к ребятам!
– Иди, милочка. Целую.
– А что это за журнал такой – «До-мовой»? Для нас, что ли, выпускают? – спросил Михрютка.
– Да нет, это так называется журнал для «новых русских», – ответил Жан.
– Ишь как назвали! Уважают, значит, они нас, домовых?
– Это мы им подсказали, а они по глупости и выставили сей титул на обложку. Не могли же мы им предложить назвать журнал просто «Бес»? Однако наша Жанночка действительно ума палата! Теперь Юлька начнет киднеппинг организовывать. Надо будет помочь нашей озорнице…
– Обязательно поможем, как не помочь такой чудесной девочке! Как она сестричку-то возненавидела, а? Лютой ненавистью! Прелесть девочка, настоящий бесенок.
– Михрютка! – позвала Жанна.
– Я здесь, хозяйка! – материализовался Михрютка.
– Следи за девчонкой и обо всем мне докладывай.
– За которой?
– За обеими, пуфик ты мой колченогий!
– Слушаюсь, хозяйка! – Наполовину обиженный, наполовину обласканный Михрютка исчез.
К вечеру того же дня в кафе яхт-клуба Юлька держала тайный совет с друзьями. Присутствовали она, Юрик, Гуля и Кира. Присутствовал еще один человек, но он присоединился чуть попозже.
Все приставленные к подросткам бесы тоже собрались в кафе, поскольку Прыгун обещал им на ужин редкое лакомство, значившееся в бесовской кулинарной книге – представьте, есть такая! – в разделе «Детская преступность». Бесы ему не очень поверили, они знали своих подопечных и на особо лакомые грехи не рассчитывали, а тут на тебе – настоящее уголовное преступление! Но на всякий случай явились и к беседе подростков прислушивались с большим вниманием.
– Ну и как же ты себе представляешь свой киднеппинг? – спросил Юрик, когда Юлька поведала друзьям о своем плане.
– Очень просто. Знаете старый сарай на территории гребного клуба «Лига»?
– Знаем.
– Тебе, Юрик, завтра надо пойти туда и сбить замок, но аккуратно, чтобы потом можно было навесить новый. Ты, Гуля, купи в хозяйственном магазине большой замок: скажи, что тебе для дачного сарая нужен. Ты, Кира, отнеси туда охапки две сена…
– Я что, косить его должна? Я не умею…
– Ну что ты, Кира. Сено должно быть сухое, а не свежее – мне же на нем спать! Ты можешь его в зоомагазине купить, его для кроликов и черепах продают. А ты, Гуля, еще достань два спальных мешка.
– А откуда у меня спальники? Я не туристка.
– Юрик, у тебя есть спальные мешки?
– Один есть.
– Тогда возьми мешки на себя. Раздобудь второй и отнеси в сарай. Гуле как специалистке я поручаю продовольствие. Еду надо сложить в сумку для пикников, чтобы не испортилась, сейчас жарко. У нас есть такая. Хотя нет, нашу нельзя брать, ее папа потом узнать может. Придется купить новую – вот и непредвиденные расходы начинаются!
– Любой бизнес требует вложения первоначального капитала, – солидно заметил Юрик.
– Это верно, – вздохнула Юлька. – Зайдем ко мне, Гуля, когда пойдем отсюда, я тебе дам деньги на все покупки.
– Да ну, еще, в натуре, тащиться к тебе за деньгами. На свои куплю.
– А у тебя есть?
– Целая, типа, куча. Даже две кучи: бабушка и дедушка оба мне деньги суют, а на что их конкретно тратить – не говорят. Не жалеют меня, типа, сироту!
– Хорошо, мы тебе поможем. Купи побольше еды, сложи в сумку и отнеси ее в старый сарай.
– Только мне стрёмно идти туда одной с тяжелой сумкой: этот, типа, сарай весь кустами и крапивой зарос, и ваще там люди не гуляют.
– Моя, типа, телка правду базарит, – заметила Брюха и облизнулась, предвкушая Гулины страхи, когда та начнет пробираться к сараю. – Стрёмное место!
– А мне у сарайчика нравится, у сарайчика страшненько, – сказал Нулёк. – Может, мы там заодно пикничок уст-роим?
– Можно, но только уже после киднеппинга, – согласилась Барби. – Хорошее местечко у старого сарая, уютное – пусто, сумрачно, крапивно. Каждый год там кого-то или убьют, или разденут, или все вместе.
– Вот и хорошо, что там люди не ходят, а то Анька может со страху развопиться. С тобой Юрик пойдет, он спальники понесет и тебе сумку тащить поможет. Сходишь, Юрик?
– Схожу.
– А ты, Гуля, пепси купи побольше, ладно?
– Ладно.
– Так. Как будто с этим все… Завтра же я сочиню для папы письмо с требованием выкупа и отпечатаю его на Жаннином компьютере.
– А мне что, только сеном заниматься? Я вам что – фермерша? – спросила Кира.
– У тебя будет самая главная задача, Кира. Ты послезавтра к вечеру, когда мы с сестрицей будем уже в похищении, зайдешь к нам домой, поднимешься будто бы ко мне и подсунешь письмо под дверь папиного кабинета. На тебя никто внимания не обратит, ты у меня каждый день бываешь.
– А что в письме будет? – спросила Кира.
– Обычное требование выкупа: «Господин Мишин, если вам дорога жизнь ваших дочерей Юлии и Анны, внесите нам за них выкуп». И сумма.
– Какая сумма? – живо поинтересовался Юрик.
– Я еще не решила. Давайте обсудим.
– Ты это… не собираешься родного шнурка подставить по-крупному? – нахмурила белые бровки Гуля.
– Конечно, нет!
– Но ведь и по сто баксов за сестру ты с него тоже не возьмешь? – иронически спросил Юрик. – Надеюсь, ты себя дороже ценишь.
– Конечно! Сто баксов я и так с него беру каждую субботу – это мои карманные деньги. Если потребовать по тысяче баксов за каждую дочь, папка подумает, что ему пишут не гангстеры, а мелкая шпана, и еще заявит в милицию.
– Тысяча баксов – это несерьезно, – согласился Юрик.
Под распахнутым окном кафе в густых кустах благоухающей сирени отдыхал после двух суток изнурительного и упорного пьянства местный бомж, пьяница и хулиган Михаил Елизаров по прозвищу Бульдозер. Ему уже давно мешали спать голоса ребят, становившиеся все громче и громче, но он устроился в сиреневых зарослях всего только час назад, и ему лень было вставать и идти искать более спокойное место. Он понял, что заснуть ему не удастся, пока ребята не уйдут из кафе, и поневоле стал прислушиваться к их разговору. Последние фразы разбередили его сердце: «Людям опохмелиться не на что, а для них тысяча баксов – «это несерьезно»! У-у, блин, так бы и придушил…». И он стал злобно слушать дальше, проклиная свою горькую судьбу, вынудившую его на всем острове выбрать для ночлега именно это место, где его раздражают такими разговорами.
На самом деле Бульдозеру надо было не проклинать, а благодарить, и не судьбу, а Жана с Михрюткой, которые, подталкивая и нашептывая, всех их направляли: Юльку с компанией со стороны виллы Мишина и Бульдозера со стороны пивного киоска навстречу друг другу. И встреча эта благополучно состоялась. Теперь Жан и Михрютка сидели, невидимые, на травке рядом с негодующим бомжом и внимательно следили как за беседой подростков, так и за размышлениями Бульдозера.
Хранитель Юлиус парил довольно высоко над крышей кафе. Видя свою Юльку в обычной компании друзей, он особенно не волновался – так, наблюдал издали. И зря он, конечно, не волновался…
– Так на чем же ты остановилась? Сколько возьмешь с папочки? – спросила Кира.
– Я думаю затребовать с него по десять тысяч баксов за каждую.
– Нормально, – кивнул Юрик. – Не знаю, какие там расценки у настоящих мастеров киднеппинга, но для начинающих звучит солидно. Нам выходит по пять тысяч – это тоже хорошо.
«Ух ты! Двадцать тысяч баксов! Интересно, это за что же?» – Бульдозер по невежеству своему и понятия не имел, что это такое – киднеппинг.
«Ему надо объяснить, в чем суть дела», – подумал Жан и щелкнул пальцами. Из кончиков его когтей вылетели зеленые искры и полетели в направлении бесовки Барби. Кивнув своей полой головкой, Барби подошла к подопечной, запустила свою крохотную ручку прямо внутрь Кириной головы и стала перемешивать ее мысли.
Кира вздрогнула, нахмурилась и спросила:
– Я вот только не пойму, а как произойдет само похищение? Что-то у меня в голове все перемешалось.
– Да очень просто. Весь завтрашний день я потрачу на то, чтобы подружиться с Анькой. К вечеру мы будем такими любящими сестрами, что папочка от радости начнет подпрыгивать. Послезавтра я отправлюсь с ней на прогулку, подведу ее к старому сараю и предложу его осмотреть.
– Так она тебе и полезет какой-то сарай осматривать! – засомневалась Кира.
– Полезет, полезет как миленькая! Я ей совру, что это не сарай, а заброшенная часовня, вот наша богомолка и клюнет. Как только мы окажемся внутри, ты, Юрик, подкрадешься и закроешь за нами дверь на замок.
– Ой, а там эти, типа, пауки и крысы! – заволновалась Гуля.
– Неважно, что пауки, а важно, что на окнах железные решетки! Значит, Юрик, ты нас запираешь, и после этого нам останется только подождать, пока папочка отнесет в условленное место выкуп. Как только деньги будут у вас, ты, Юрик, снова пойдешь к сараю и откроешь замок. Я подожду полчасика, будто бы опасаясь похитителей, а потом мы с сестрицей выйдем из сарая и отправимся домой. И после этого я еду учиться в Англию, а моя дорогая сестрица – в Псков, к бабушке!
– А ты собираешься в Англию?
– Угу. Жанна там подыскала для меня какую-то жутко привилегированную школу для особо одаренных девочек. Называется «Келпи».
– Это ты у нас – особо одаренная?
– Угу. Так мачеха говорит. Это школа для духовно продвинутых.
– Келпи – это школа для маленьких ведьм, – пояснил Прыгун. – Я тоже с Юлькой туда поеду, буду присматривать за ней.
– Завидую, в натуре, – честно призналась Брюха. – Хотя я предпочла бы Брокен в Германии. Классная школа ведьм!
– У твоей ума не хватит учиться ни в Келпи, ни в Брокене, – сгорая от зависти, заявила Барби. – Вот у моей данные есть.
– Зато денег нет!
– Кому что дано, – философски заметил Нулёк. – Не ссорьтесь, девочки.
– Учти, что до отъезда в Англию тебя твой папик без охраны даже в бассейн конкретно не пустит, – предупредила Юльку Гуля.
– Потерплю до Англии, там бассейны лучше!
– А тебе не жаль будет с нами расстаться? – спросила Кира: ей-то ехать учиться за границу не светило.
– Перебьюсь! И вы перебьетесь: получите каждый четвертую часть выкупа, и любые слезы разлуки моментально высохнут!
– Я на свои пять тысяч баксов обновлю к осени свой гардероб, – мечтательно сказала Кира. – Гуля свои наполовину проест, наполовину растеряет, а ты, Юрик?
– Я положу на свой гамбургский счет. А ты сама, Юлька?
– Я свою долю приберегу для Англии.
– Ну и правильно, – одобрила Кира.
– Постойте, девчонки! – сказал Юрик. – Юлька, а ты уже нашла место, куда твой клиент должен принести деньги?
– Ну, это самое простое! Вот хотя бы… вот эти часы!
В углу кафе, исключительно для интерьера, стояли старинные напольные часы с боем, которые уже при советской власти не били и не ходили.
– Я напишу, чтобы клиент принес пакет с деньгами к открытию кафе, когда здесь еще никого нет, заказал мороженое, а когда официантка пойдет за ним, открыл дверцу и опустил пакет на дно часов. Вы из кустов следите за папой, и как только он уйдет, вы заходите в кафе, занимаете столик рядом с часами и, выбрав момент, забираете деньги. И все! Дело сделано!
Да, еще одну записку напиши ты, Гуля, для нас с Анькой и положи ее в сумку: «Девочки Мишины, не волнуйтесь, вас похитили, сидите тихо, а то хуже будет». Как бы для нашего успокоения. Напишешь, Гуля?
– Напишу, ладно уж…
– Ну вот, кажется, и все. За работу, ребятки! Киднеппинг начинается!
– Класс! – хором сказали Юлькины друзья.
«Класс! – подтвердил мысленно Буль– дозер. – Только пока вы будете из кустов следить за кафе и за вашим клиентом, я уже буду в кафе. Зайду туда с утра, спрячусь в туалете и буду подглядывать: как только кли-ент деньги принесет, я заберу пакет из часов и через кухню выйду в новую светлую жизнь! Двадцать тысяч баксов… Квартиру куплю, машину куплю… Да я галстук куплю!».
Ребята расплатились и покинули кафе.
За ними шла довольная четверка бесов: в этот вечер их подопечные, сами того не понимая, действительно пополнили ряды малолетних преступников. Прыгун своих собратьев не обманул, они за этот вечер до отвала напитались скверными намерениями подопечных, а впереди их ожидал самый настоящий пир!
Бульдозер привстал и выглянул из кустов сирени: любопытно ему было взглянуть на мелких, но шустрых малолетних «новых русских». Поглядев на них издали, он плюнул и снова улегся под душистой сиренью. Он отдыхал, мечтал, он размышлял, а потом принялся подсчитывать: «Квартира, если приличная, стоит не меньше пятнадцати тысяч, машина – пять… А как это дело отпраздновать, а выпить на что?! Нет в жизни счастья! Эти «новые русские» так и норовят рабочего человека ограбить!».
Надо честно сказать, что рабочим человеком Бульдозер отродясь не был, а если когда и работал, то только на зоне, куда как-то залетел на годик за пьяную драку. Однако теперь он и впрямь решил потрудиться. Он нехотя поднялся на ноги и побрел к старому сараю в гребном клубе – осматривать место будущего преступления, благо все еще было светло как днем.
– Порядок! – сказал Жан Михрютке, и они полетели к Жанне – доложить, что ее личный план проведения киднеппинга уже начал срабатывать – Бульдозер клюнул.
Глава 6
– Угу. Почему бы мне ее не использовать в борьбе за свои права? Разве я не права?
– Ты права. Да здравствуют бесчеловечные средства в борьбе за права человека.
– Отвяжись!
– Ни за что и никогда – до самого твоего Перехода! А там, Жанночка, обниму я тебя крепко-крепко, и покатимся мы с тобой с крутой горки твоих грехов как на саночках – и прямо в преисподнюю!
– Отстань со своими глупостями, ты мешаешь мне думать.
– Это не глупости, отнюдь! Это наше с тобой общее темное будущее, Жанна.
– Ты никак меня адом пугать надумал, Жанчик?
– Нет, это я просто мечтаю вслух. Я знаю, что адом тебя не испугаешь, ты ведь его представляешь чем-то вроде вечной дискотеки.
– А разве это не так?
– Почти так, только с одной поправкой: музыка для всех, но не все под нее танцуют. Но ты пока не думай об этом, Жанна, головку свою красивенькую не утруждай. Ты лучше поразмысли о том, как заставить сестричек друг дружку извести.
– Вот я и пытаюсь.
– У тебя получится, я в тебя верю.
– Спасибо, бес.
– Жанна! Я уже просил тебя не употреблять со мной это нелепое слово благодарности.
– Прости, я совсем забыла, что «спасибо» означает «Спаси Бог». Но это же предрассудки!
– Жанна! – Жан содрогнулся, скрючился, схватился обеими руками за свой черный живот и исчез.
– Подумаешь, нежности! – фыркнула Жанна.
Юлька решила точно узнать, что думает папа делать дальше с этой несносной псковской сестрой. Она выбрала момент, когда он был один у себя в кабинете, подкралась к нему, свернулась котенком у него на коленях, приласкалась, а потом начала потихоньку выспрашивать, надолго ли Аня приехала к ним в гости?
– А что? Боишься, что она уедет обратно в Псков? Не волнуйся, дочка. Скорее всего, она останется жить с нами и будет ходить вместе с тобой в лицей. Ты довольна?
– Еще как! – воскликнула Юлька, спрыгивая с папиных колен и бросаясь к двери.
«Ишь, обрадовалась», – подумал Мишин и снова углубился в свои бумаги.
– Жанна, Жанна! Какой ужас! – вскричала Юлька, вбегая к Жанне и бросаясь на диван.
– Что случилось, зайка? – равнодушно спросила Жанна, не поднимая головы от старинной толстой книги в кожаном переплете с медными застежками.
– Папа сказал, что эта ведьма останется навсегда с нами жить!
– Какая ведьма? – Жанна оторвалась от книги и удивленно поглядела на Юльку.
– Да сестрица моя псковская!
– Ну, зайка, знаешь… Ты все-таки выбирай выражения. Ведьма… Скажешь тоже!
– Это ты мне лучше скажи, как ее отсюда выжить?
– Не знаю, милочка, не знаю. Но все твои детские злодейства против терпения и смирения твоей сестры бессильны, вот это я тебе точно скажу. И знаешь что еще? Запомни хорошо мои слова: тебе от сестры не избавиться до тех пор, пока от нее не захочет избавиться сам Мишин.
– Не захочет он от нее избавляться, ведь она его любит, дрянь такая! И все кругом видят, что папка любит ее не меньше, чем основную дочь! Он никогда на нее не сердится! Никогда, никогда, никогда! – Юлька яростно заколотила ногами по дивану.
– Не обязательно сердиться. Можно, наоборот, захотеть избавиться от ребенка в доме по большой любви к нему.
– Это как?
– Если в доме ребенку угрожает серьезная опасность.
– Например?
– Недавно у одного бизнесмена выкрали сына и потребовали миллион зелененьких. Киднеппинг называется. Папаша выплатил миллион, получил сына назад и тут же отправил его учиться за границу – для безопасности. В привилегированную школу, между прочим.
– В Итон? В Харроу? – благоговейно спросила Юлька.
– Нет, не в Итон и не в Харроу – в Олдбекон. Это тоже очень хорошая школа, хотя и менее знаменитая.
Жанна только забыла добавить, что Олдбекон – тайная колдовская школа для мальчиков. Богатый бизнесмен сумел туда пристроить сынка за большую взятку. Он думал, что, овладев тайными науками, сын станет ему незаменимым помощником в делах: сумеет без труда завоевывать дружбу нужных людей, читать и направлять мысли конкурентов и партнеров в желательную сторону. Вышло иначе: за годы обучения в Олдбеконе беднягу превратили во что-то столь злобно-непотребное, что теперь родной отец отказывается брать мальчишку-колдуна домой на каникулы. Ничего этого Жанна Юльке, конечно, не сказала.
– Но я вовсе не хочу, чтобы папочка отправлял эту дуру учиться за границу! Я как раз сама хочу поехать учиться в Англию!
– Видишь ли, дорогая, у того бизнесмена не оказалось тещи в Пскове, а то не пришлось бы тратиться на закрытую школу в Англии: отправил бы мальчика к бабушке, и дело с концом.
– Поняла, все поняла! Нет, но какая же ты умная, Жанна! Спасибо за совет!
– Я тебе ничего не советовала, дорогая. Я просто рассказала тебе историю, которую прочитала недавно в журнале «Домовой».
– Ты – золото, моя добрая, умная и любимая мачеха! Пока, Жанночка! Мне надо бежать к ребятам!
– Иди, милочка. Целую.
– А что это за журнал такой – «До-мовой»? Для нас, что ли, выпускают? – спросил Михрютка.
– Да нет, это так называется журнал для «новых русских», – ответил Жан.
– Ишь как назвали! Уважают, значит, они нас, домовых?
– Это мы им подсказали, а они по глупости и выставили сей титул на обложку. Не могли же мы им предложить назвать журнал просто «Бес»? Однако наша Жанночка действительно ума палата! Теперь Юлька начнет киднеппинг организовывать. Надо будет помочь нашей озорнице…
– Обязательно поможем, как не помочь такой чудесной девочке! Как она сестричку-то возненавидела, а? Лютой ненавистью! Прелесть девочка, настоящий бесенок.
– Михрютка! – позвала Жанна.
– Я здесь, хозяйка! – материализовался Михрютка.
– Следи за девчонкой и обо всем мне докладывай.
– За которой?
– За обеими, пуфик ты мой колченогий!
– Слушаюсь, хозяйка! – Наполовину обиженный, наполовину обласканный Михрютка исчез.
К вечеру того же дня в кафе яхт-клуба Юлька держала тайный совет с друзьями. Присутствовали она, Юрик, Гуля и Кира. Присутствовал еще один человек, но он присоединился чуть попозже.
Все приставленные к подросткам бесы тоже собрались в кафе, поскольку Прыгун обещал им на ужин редкое лакомство, значившееся в бесовской кулинарной книге – представьте, есть такая! – в разделе «Детская преступность». Бесы ему не очень поверили, они знали своих подопечных и на особо лакомые грехи не рассчитывали, а тут на тебе – настоящее уголовное преступление! Но на всякий случай явились и к беседе подростков прислушивались с большим вниманием.
– Ну и как же ты себе представляешь свой киднеппинг? – спросил Юрик, когда Юлька поведала друзьям о своем плане.
– Очень просто. Знаете старый сарай на территории гребного клуба «Лига»?
– Знаем.
– Тебе, Юрик, завтра надо пойти туда и сбить замок, но аккуратно, чтобы потом можно было навесить новый. Ты, Гуля, купи в хозяйственном магазине большой замок: скажи, что тебе для дачного сарая нужен. Ты, Кира, отнеси туда охапки две сена…
– Я что, косить его должна? Я не умею…
– Ну что ты, Кира. Сено должно быть сухое, а не свежее – мне же на нем спать! Ты можешь его в зоомагазине купить, его для кроликов и черепах продают. А ты, Гуля, еще достань два спальных мешка.
– А откуда у меня спальники? Я не туристка.
– Юрик, у тебя есть спальные мешки?
– Один есть.
– Тогда возьми мешки на себя. Раздобудь второй и отнеси в сарай. Гуле как специалистке я поручаю продовольствие. Еду надо сложить в сумку для пикников, чтобы не испортилась, сейчас жарко. У нас есть такая. Хотя нет, нашу нельзя брать, ее папа потом узнать может. Придется купить новую – вот и непредвиденные расходы начинаются!
– Любой бизнес требует вложения первоначального капитала, – солидно заметил Юрик.
– Это верно, – вздохнула Юлька. – Зайдем ко мне, Гуля, когда пойдем отсюда, я тебе дам деньги на все покупки.
– Да ну, еще, в натуре, тащиться к тебе за деньгами. На свои куплю.
– А у тебя есть?
– Целая, типа, куча. Даже две кучи: бабушка и дедушка оба мне деньги суют, а на что их конкретно тратить – не говорят. Не жалеют меня, типа, сироту!
– Хорошо, мы тебе поможем. Купи побольше еды, сложи в сумку и отнеси ее в старый сарай.
– Только мне стрёмно идти туда одной с тяжелой сумкой: этот, типа, сарай весь кустами и крапивой зарос, и ваще там люди не гуляют.
– Моя, типа, телка правду базарит, – заметила Брюха и облизнулась, предвкушая Гулины страхи, когда та начнет пробираться к сараю. – Стрёмное место!
– А мне у сарайчика нравится, у сарайчика страшненько, – сказал Нулёк. – Может, мы там заодно пикничок уст-роим?
– Можно, но только уже после киднеппинга, – согласилась Барби. – Хорошее местечко у старого сарая, уютное – пусто, сумрачно, крапивно. Каждый год там кого-то или убьют, или разденут, или все вместе.
– Вот и хорошо, что там люди не ходят, а то Анька может со страху развопиться. С тобой Юрик пойдет, он спальники понесет и тебе сумку тащить поможет. Сходишь, Юрик?
– Схожу.
– А ты, Гуля, пепси купи побольше, ладно?
– Ладно.
– Так. Как будто с этим все… Завтра же я сочиню для папы письмо с требованием выкупа и отпечатаю его на Жаннином компьютере.
– А мне что, только сеном заниматься? Я вам что – фермерша? – спросила Кира.
– У тебя будет самая главная задача, Кира. Ты послезавтра к вечеру, когда мы с сестрицей будем уже в похищении, зайдешь к нам домой, поднимешься будто бы ко мне и подсунешь письмо под дверь папиного кабинета. На тебя никто внимания не обратит, ты у меня каждый день бываешь.
– А что в письме будет? – спросила Кира.
– Обычное требование выкупа: «Господин Мишин, если вам дорога жизнь ваших дочерей Юлии и Анны, внесите нам за них выкуп». И сумма.
– Какая сумма? – живо поинтересовался Юрик.
– Я еще не решила. Давайте обсудим.
– Ты это… не собираешься родного шнурка подставить по-крупному? – нахмурила белые бровки Гуля.
– Конечно, нет!
– Но ведь и по сто баксов за сестру ты с него тоже не возьмешь? – иронически спросил Юрик. – Надеюсь, ты себя дороже ценишь.
– Конечно! Сто баксов я и так с него беру каждую субботу – это мои карманные деньги. Если потребовать по тысяче баксов за каждую дочь, папка подумает, что ему пишут не гангстеры, а мелкая шпана, и еще заявит в милицию.
– Тысяча баксов – это несерьезно, – согласился Юрик.
Под распахнутым окном кафе в густых кустах благоухающей сирени отдыхал после двух суток изнурительного и упорного пьянства местный бомж, пьяница и хулиган Михаил Елизаров по прозвищу Бульдозер. Ему уже давно мешали спать голоса ребят, становившиеся все громче и громче, но он устроился в сиреневых зарослях всего только час назад, и ему лень было вставать и идти искать более спокойное место. Он понял, что заснуть ему не удастся, пока ребята не уйдут из кафе, и поневоле стал прислушиваться к их разговору. Последние фразы разбередили его сердце: «Людям опохмелиться не на что, а для них тысяча баксов – «это несерьезно»! У-у, блин, так бы и придушил…». И он стал злобно слушать дальше, проклиная свою горькую судьбу, вынудившую его на всем острове выбрать для ночлега именно это место, где его раздражают такими разговорами.
На самом деле Бульдозеру надо было не проклинать, а благодарить, и не судьбу, а Жана с Михрюткой, которые, подталкивая и нашептывая, всех их направляли: Юльку с компанией со стороны виллы Мишина и Бульдозера со стороны пивного киоска навстречу друг другу. И встреча эта благополучно состоялась. Теперь Жан и Михрютка сидели, невидимые, на травке рядом с негодующим бомжом и внимательно следили как за беседой подростков, так и за размышлениями Бульдозера.
Хранитель Юлиус парил довольно высоко над крышей кафе. Видя свою Юльку в обычной компании друзей, он особенно не волновался – так, наблюдал издали. И зря он, конечно, не волновался…
– Так на чем же ты остановилась? Сколько возьмешь с папочки? – спросила Кира.
– Я думаю затребовать с него по десять тысяч баксов за каждую.
– Нормально, – кивнул Юрик. – Не знаю, какие там расценки у настоящих мастеров киднеппинга, но для начинающих звучит солидно. Нам выходит по пять тысяч – это тоже хорошо.
«Ух ты! Двадцать тысяч баксов! Интересно, это за что же?» – Бульдозер по невежеству своему и понятия не имел, что это такое – киднеппинг.
«Ему надо объяснить, в чем суть дела», – подумал Жан и щелкнул пальцами. Из кончиков его когтей вылетели зеленые искры и полетели в направлении бесовки Барби. Кивнув своей полой головкой, Барби подошла к подопечной, запустила свою крохотную ручку прямо внутрь Кириной головы и стала перемешивать ее мысли.
Кира вздрогнула, нахмурилась и спросила:
– Я вот только не пойму, а как произойдет само похищение? Что-то у меня в голове все перемешалось.
– Да очень просто. Весь завтрашний день я потрачу на то, чтобы подружиться с Анькой. К вечеру мы будем такими любящими сестрами, что папочка от радости начнет подпрыгивать. Послезавтра я отправлюсь с ней на прогулку, подведу ее к старому сараю и предложу его осмотреть.
– Так она тебе и полезет какой-то сарай осматривать! – засомневалась Кира.
– Полезет, полезет как миленькая! Я ей совру, что это не сарай, а заброшенная часовня, вот наша богомолка и клюнет. Как только мы окажемся внутри, ты, Юрик, подкрадешься и закроешь за нами дверь на замок.
– Ой, а там эти, типа, пауки и крысы! – заволновалась Гуля.
– Неважно, что пауки, а важно, что на окнах железные решетки! Значит, Юрик, ты нас запираешь, и после этого нам останется только подождать, пока папочка отнесет в условленное место выкуп. Как только деньги будут у вас, ты, Юрик, снова пойдешь к сараю и откроешь замок. Я подожду полчасика, будто бы опасаясь похитителей, а потом мы с сестрицей выйдем из сарая и отправимся домой. И после этого я еду учиться в Англию, а моя дорогая сестрица – в Псков, к бабушке!
– А ты собираешься в Англию?
– Угу. Жанна там подыскала для меня какую-то жутко привилегированную школу для особо одаренных девочек. Называется «Келпи».
– Это ты у нас – особо одаренная?
– Угу. Так мачеха говорит. Это школа для духовно продвинутых.
– Келпи – это школа для маленьких ведьм, – пояснил Прыгун. – Я тоже с Юлькой туда поеду, буду присматривать за ней.
– Завидую, в натуре, – честно призналась Брюха. – Хотя я предпочла бы Брокен в Германии. Классная школа ведьм!
– У твоей ума не хватит учиться ни в Келпи, ни в Брокене, – сгорая от зависти, заявила Барби. – Вот у моей данные есть.
– Зато денег нет!
– Кому что дано, – философски заметил Нулёк. – Не ссорьтесь, девочки.
– Учти, что до отъезда в Англию тебя твой папик без охраны даже в бассейн конкретно не пустит, – предупредила Юльку Гуля.
– Потерплю до Англии, там бассейны лучше!
– А тебе не жаль будет с нами расстаться? – спросила Кира: ей-то ехать учиться за границу не светило.
– Перебьюсь! И вы перебьетесь: получите каждый четвертую часть выкупа, и любые слезы разлуки моментально высохнут!
– Я на свои пять тысяч баксов обновлю к осени свой гардероб, – мечтательно сказала Кира. – Гуля свои наполовину проест, наполовину растеряет, а ты, Юрик?
– Я положу на свой гамбургский счет. А ты сама, Юлька?
– Я свою долю приберегу для Англии.
– Ну и правильно, – одобрила Кира.
– Постойте, девчонки! – сказал Юрик. – Юлька, а ты уже нашла место, куда твой клиент должен принести деньги?
– Ну, это самое простое! Вот хотя бы… вот эти часы!
В углу кафе, исключительно для интерьера, стояли старинные напольные часы с боем, которые уже при советской власти не били и не ходили.
– Я напишу, чтобы клиент принес пакет с деньгами к открытию кафе, когда здесь еще никого нет, заказал мороженое, а когда официантка пойдет за ним, открыл дверцу и опустил пакет на дно часов. Вы из кустов следите за папой, и как только он уйдет, вы заходите в кафе, занимаете столик рядом с часами и, выбрав момент, забираете деньги. И все! Дело сделано!
Да, еще одну записку напиши ты, Гуля, для нас с Анькой и положи ее в сумку: «Девочки Мишины, не волнуйтесь, вас похитили, сидите тихо, а то хуже будет». Как бы для нашего успокоения. Напишешь, Гуля?
– Напишу, ладно уж…
– Ну вот, кажется, и все. За работу, ребятки! Киднеппинг начинается!
– Класс! – хором сказали Юлькины друзья.
«Класс! – подтвердил мысленно Буль– дозер. – Только пока вы будете из кустов следить за кафе и за вашим клиентом, я уже буду в кафе. Зайду туда с утра, спрячусь в туалете и буду подглядывать: как только кли-ент деньги принесет, я заберу пакет из часов и через кухню выйду в новую светлую жизнь! Двадцать тысяч баксов… Квартиру куплю, машину куплю… Да я галстук куплю!».
Ребята расплатились и покинули кафе.
За ними шла довольная четверка бесов: в этот вечер их подопечные, сами того не понимая, действительно пополнили ряды малолетних преступников. Прыгун своих собратьев не обманул, они за этот вечер до отвала напитались скверными намерениями подопечных, а впереди их ожидал самый настоящий пир!
Бульдозер привстал и выглянул из кустов сирени: любопытно ему было взглянуть на мелких, но шустрых малолетних «новых русских». Поглядев на них издали, он плюнул и снова улегся под душистой сиренью. Он отдыхал, мечтал, он размышлял, а потом принялся подсчитывать: «Квартира, если приличная, стоит не меньше пятнадцати тысяч, машина – пять… А как это дело отпраздновать, а выпить на что?! Нет в жизни счастья! Эти «новые русские» так и норовят рабочего человека ограбить!».
Надо честно сказать, что рабочим человеком Бульдозер отродясь не был, а если когда и работал, то только на зоне, куда как-то залетел на годик за пьяную драку. Однако теперь он и впрямь решил потрудиться. Он нехотя поднялся на ноги и побрел к старому сараю в гребном клубе – осматривать место будущего преступления, благо все еще было светло как днем.
– Порядок! – сказал Жан Михрютке, и они полетели к Жанне – доложить, что ее личный план проведения киднеппинга уже начал срабатывать – Бульдозер клюнул.
Глава 6
Утром следующего дня Аня проснулась, почувствовав во сне чей-то взгляд. Она открыла глаза и увидела, что на спинке ее кровати сидит Юлька в голубой шелковой пижамке.
– Привет! – сказала Юлька. – Наконец-то соизволила глаза открыть. Я уже, наверно, целый час тут сижу и жду, когда моя сестрица проснется.
– Юля? Доброе утро, Юля. А что ж ты меня не разбудила?
– Еще чего! Я все эти дни устраивала тебе достаточно пакостей, но на такую – будить тебя, когда ты так сладко спишь, я не способна. Я мириться пришла.
– Я с тобой не ссорилась, Юля.
– Ну, обижалась ведь?
– Обижалась, был грех, – вздохнула Аня. – За это прости меня, сестра!
– Ну ты даешь! Это за что же ты-то у меня прощения просишь?
– А за то, что обижалась. Я должна была сразу понять, что с тобой происходит.
– А что такое со мной происходит? – насторожилась Юлька.
– Я все понимаю, Юленька. Тебе нелегко так сразу привыкнуть к тому, что наш папа будет любить теперь не тебя одну, а нас обеих.
– Ладно, давай просто замнем. Я-то у тебя прощения просить не собираюсь.
– А я тебя и так сразу простила, как только поняла, в чем дело. Знаешь, я всегда так мечтала иметь сестру, так завидовала девчонкам, у которых есть сестры!…
– Да ну? А я всегда хотела быть одна, чтобы все – мне одной, мне, любимой! Но теперь я решила, что неплохо иметь сестру. В общем, давай поднимайся и пойдем ко мне.
– Зачем?
– Как это зачем? Вещи твои перенесем ко мне в комнату. Потом позавтракаем и гулять отправимся. Я тебе наш остров покажу, в бассейн сходим. Где твои домашние туфли?
– Ты знаешь, я их в спешке дома оставила, в Пскове.
– Твой дом теперь тут! Ну-ка, надевай мои, – и Юлька сбросила с ног домашние туфли в виде двух лохматых белых щенков.
– Ой, какие тапочки-лапочки! – умилилась Аня, разглядывая смешные домашние туфли.
– Нравятся?
– Очень!
– Дарю, сестра!
– Я бы отказалась, но сил нет! – ответила Аня, улыбаясь и надевая на ноги туфельных щенков. Ее не столько тапочки обрадовали, сколько само событие: ее сестра сделала ей первый подарок!
– Ну вот, поднялась наконец. Пошли!
– Подожди, куда ты так спешишь? Я должна принять душ, прочитать утренние молитвы, сделать зарядку…
– Душ мы можем вместе принять у меня, зарядка отменяется – мы сегодня в бассейн идем, а молитвы и вовсе не обязательно читать.
– Это верно, – заметил подслушивающий за дверью Михрютка.
– Нет уж, ты прости, Юля, но без утренней молитвы день начинать нельзя – все кувырком пойдет.
– Это верно, – заметил Иоанн, сидевший на подоконнике распахнутого окна. Юлиус, примостившийся на карнизе того же окна снаружи, согласно кивнул и сказал:
– Вот бы твоя мою с собой молиться позвала!
– Ты уж очень многого сразу хочешь, брат. Не думаю, что твоя Юлия уже созрела для этого. Но попытаться можно, отчего нет? Я шепну Аннушке.
– Благодарствуй, брат!
– Ах, ну да, – вспомнила Юлька, – Жанна говорила мне, что ты богомолка. Хорошо, побежали вместе под душ, а потом ты читай свои молитвы, а я буду делом заниматься – найду для тебя одежду.
– У меня есть одежда. Вот – джинсы, майки, а еще у меня с собой платье, сарафан, юбка и две блузки, а для плохой погоды еще свитер и куртка. Вот сколько я всего привезла! Это все бабушка: нехорошо, говорит, отца вводить в лишние расходы.
– Покажи!
Аня встала, достала из-под кровати сумку, вытащила ее на середину комнаты и раскрыла.
– Вот, смотри, это все одежда.
Юлька мигом перетряхнула скромные Анины пожитки.
– Так, с псковскими модами все ясно. Это не Париж! Совсем не Париж, а наоборот.
– Наоборот от Парижа это что – Дальний Восток?
– Вроде того. А в чемодане что – обувь?
– Обувь – под кроватью. Кроссовки. А в чемодане у меня книги, которые надо прочитать за лето.
– Отличница! – Юлька грозно и обличающе наставила на сестру палец.
– Так уж получилось… А у тебя что в школе?
– Сплошные трояки. Но учти, что школа особая, элитная – лицей! Не чета псковским ликбезам! А вообще-то я мечтаю учиться в Англии. Жанна обещает меня за этот год подготовить к поступлению в закрытую школу для девочек, «Келпи» называется. Это такая привилегированная школа, что о ней даже мало кто знает.
– А я мечтаю поскорей вернуться в Псков.
Как раз в этот момент бес Прыгун осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату – проверить, как там его подопечная угнетает сестрицу? На него пахнуло жарким светом: комната была за эти дни уже намолена Аней; на столе, прислоненные к стопке книг, стояли иконы, на подоконнике раскрытого окна сидел Ангел Иоанн, а за окном порхал Юлиус. Оба Ангела сияли, ведь их девочки впервые мирно беседовали друг с другом! Всего этого Прыгун выдержать не мог: он зажмурился, отшатнулся и плотно прикрыл за собой дверь. «Я лучше тут, в коридорчике погуляю», – сказал он себе.
Юлька призадумалась.
– А разве ты не собираешься насовсем у нас остаться?
– Я бы рада, и папа этого хочет, но я никак не могу, – вздохнула Аня. – У меня в Пскове бабушка осталась. Она болеет, ей помощница нужна. Я уже папе сказала, что к осени обязательно должна в Псков вернуться.
– Вот, значит, как. Уедешь, выходит, к осени… Сама…
– Почему сама? Папа отвезет, – удивилась Аня.
Юлька расстроилась. Это что же получается, надо отменять затею с киднеппингом? Но, во-первых, Юлька не любила менять свои планы, а во-вторых, ей не понравилось, что только что обретенная и горячо ненавидимая сестра вдруг возьмет и укатит по своей воле обратно к себе в Псков! А замечательная игра в киднеппинг, в которую Юлька уже втянула всех своих друзей, что же, из-за нее пойдет прахом? Это даже как-то и несправедливо получалось. Нет, решила Юлька, негодуя на сестру, киднеппинг все равно должен состояться! Неожиданно у нее возникла еще одна обидная мысль.
– Слушай, Ань, а это что же получается: у тебя есть бабушка, а у меня нет?
– Почему у тебя нет? Бабушка Настя и твоя бабушка тоже.
– Она строгая?
– Строгая.
– Верующая?
– Очень верующая.
– Ну, мне такой не надо.
Аня хотела сказать, что никто бабушку Настю ей пока и не предлагает, но спохватилась и промолчала. А Юлька, тряхнув лохматой рыжей головой, спросила:
– Тут, кажется, кто-то в душ собирался? Ну так пошли!
– Погоди, мне еще надо халат достать, зубную щетку, полотенце. Они у меня тут, под матрацем.
– Под матрацем?
– А где мне их еще держать?
– Уборщица придет комнату убирать, увидит – стыда не оберешься. Сиротка-беспризорница, вещички под матрацем! Ты что, не могла стул принести и хотя бы на стул свое барахлишко сложить?
– И рассердить из-за какого-то стула мою грозную сестрицу?
– Да ладно тебе! Бери зубную щетку и пошли, а полотенец и халатов в ванной полно.
– Зачем мне чужой халат, когда у меня свой есть?
– Там нет чужих халатов, это же моя ванная. А с этого дня будет наша! Туда даже войти можно только через мою комнату. Здоровско, правда?
– Не знаю. Мне трудно сказать, у нас ведь не было ванны.
– Ка-ак? А где же вы мылись?
– Летом дома, в сараюшке. А когда холодно, в городскую баню ходили.
– Это вроде сауны, да? Удобно устроились: и мытье, и удовольствие!
– Да ты что, Юль? Неужели ты и вправду не знаешь, что такое городская общая баня? Покупаешь билет за десять рублей, стоишь в очереди, а потом идешь и моешься с другими женщинами и девочками, вот и все удовольствие.
– Привет! – сказала Юлька. – Наконец-то соизволила глаза открыть. Я уже, наверно, целый час тут сижу и жду, когда моя сестрица проснется.
– Юля? Доброе утро, Юля. А что ж ты меня не разбудила?
– Еще чего! Я все эти дни устраивала тебе достаточно пакостей, но на такую – будить тебя, когда ты так сладко спишь, я не способна. Я мириться пришла.
– Я с тобой не ссорилась, Юля.
– Ну, обижалась ведь?
– Обижалась, был грех, – вздохнула Аня. – За это прости меня, сестра!
– Ну ты даешь! Это за что же ты-то у меня прощения просишь?
– А за то, что обижалась. Я должна была сразу понять, что с тобой происходит.
– А что такое со мной происходит? – насторожилась Юлька.
– Я все понимаю, Юленька. Тебе нелегко так сразу привыкнуть к тому, что наш папа будет любить теперь не тебя одну, а нас обеих.
– Ладно, давай просто замнем. Я-то у тебя прощения просить не собираюсь.
– А я тебя и так сразу простила, как только поняла, в чем дело. Знаешь, я всегда так мечтала иметь сестру, так завидовала девчонкам, у которых есть сестры!…
– Да ну? А я всегда хотела быть одна, чтобы все – мне одной, мне, любимой! Но теперь я решила, что неплохо иметь сестру. В общем, давай поднимайся и пойдем ко мне.
– Зачем?
– Как это зачем? Вещи твои перенесем ко мне в комнату. Потом позавтракаем и гулять отправимся. Я тебе наш остров покажу, в бассейн сходим. Где твои домашние туфли?
– Ты знаешь, я их в спешке дома оставила, в Пскове.
– Твой дом теперь тут! Ну-ка, надевай мои, – и Юлька сбросила с ног домашние туфли в виде двух лохматых белых щенков.
– Ой, какие тапочки-лапочки! – умилилась Аня, разглядывая смешные домашние туфли.
– Нравятся?
– Очень!
– Дарю, сестра!
– Я бы отказалась, но сил нет! – ответила Аня, улыбаясь и надевая на ноги туфельных щенков. Ее не столько тапочки обрадовали, сколько само событие: ее сестра сделала ей первый подарок!
– Ну вот, поднялась наконец. Пошли!
– Подожди, куда ты так спешишь? Я должна принять душ, прочитать утренние молитвы, сделать зарядку…
– Душ мы можем вместе принять у меня, зарядка отменяется – мы сегодня в бассейн идем, а молитвы и вовсе не обязательно читать.
– Это верно, – заметил подслушивающий за дверью Михрютка.
– Нет уж, ты прости, Юля, но без утренней молитвы день начинать нельзя – все кувырком пойдет.
– Это верно, – заметил Иоанн, сидевший на подоконнике распахнутого окна. Юлиус, примостившийся на карнизе того же окна снаружи, согласно кивнул и сказал:
– Вот бы твоя мою с собой молиться позвала!
– Ты уж очень многого сразу хочешь, брат. Не думаю, что твоя Юлия уже созрела для этого. Но попытаться можно, отчего нет? Я шепну Аннушке.
– Благодарствуй, брат!
– Ах, ну да, – вспомнила Юлька, – Жанна говорила мне, что ты богомолка. Хорошо, побежали вместе под душ, а потом ты читай свои молитвы, а я буду делом заниматься – найду для тебя одежду.
– У меня есть одежда. Вот – джинсы, майки, а еще у меня с собой платье, сарафан, юбка и две блузки, а для плохой погоды еще свитер и куртка. Вот сколько я всего привезла! Это все бабушка: нехорошо, говорит, отца вводить в лишние расходы.
– Покажи!
Аня встала, достала из-под кровати сумку, вытащила ее на середину комнаты и раскрыла.
– Вот, смотри, это все одежда.
Юлька мигом перетряхнула скромные Анины пожитки.
– Так, с псковскими модами все ясно. Это не Париж! Совсем не Париж, а наоборот.
– Наоборот от Парижа это что – Дальний Восток?
– Вроде того. А в чемодане что – обувь?
– Обувь – под кроватью. Кроссовки. А в чемодане у меня книги, которые надо прочитать за лето.
– Отличница! – Юлька грозно и обличающе наставила на сестру палец.
– Так уж получилось… А у тебя что в школе?
– Сплошные трояки. Но учти, что школа особая, элитная – лицей! Не чета псковским ликбезам! А вообще-то я мечтаю учиться в Англии. Жанна обещает меня за этот год подготовить к поступлению в закрытую школу для девочек, «Келпи» называется. Это такая привилегированная школа, что о ней даже мало кто знает.
– А я мечтаю поскорей вернуться в Псков.
Как раз в этот момент бес Прыгун осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату – проверить, как там его подопечная угнетает сестрицу? На него пахнуло жарким светом: комната была за эти дни уже намолена Аней; на столе, прислоненные к стопке книг, стояли иконы, на подоконнике раскрытого окна сидел Ангел Иоанн, а за окном порхал Юлиус. Оба Ангела сияли, ведь их девочки впервые мирно беседовали друг с другом! Всего этого Прыгун выдержать не мог: он зажмурился, отшатнулся и плотно прикрыл за собой дверь. «Я лучше тут, в коридорчике погуляю», – сказал он себе.
Юлька призадумалась.
– А разве ты не собираешься насовсем у нас остаться?
– Я бы рада, и папа этого хочет, но я никак не могу, – вздохнула Аня. – У меня в Пскове бабушка осталась. Она болеет, ей помощница нужна. Я уже папе сказала, что к осени обязательно должна в Псков вернуться.
– Вот, значит, как. Уедешь, выходит, к осени… Сама…
– Почему сама? Папа отвезет, – удивилась Аня.
Юлька расстроилась. Это что же получается, надо отменять затею с киднеппингом? Но, во-первых, Юлька не любила менять свои планы, а во-вторых, ей не понравилось, что только что обретенная и горячо ненавидимая сестра вдруг возьмет и укатит по своей воле обратно к себе в Псков! А замечательная игра в киднеппинг, в которую Юлька уже втянула всех своих друзей, что же, из-за нее пойдет прахом? Это даже как-то и несправедливо получалось. Нет, решила Юлька, негодуя на сестру, киднеппинг все равно должен состояться! Неожиданно у нее возникла еще одна обидная мысль.
– Слушай, Ань, а это что же получается: у тебя есть бабушка, а у меня нет?
– Почему у тебя нет? Бабушка Настя и твоя бабушка тоже.
– Она строгая?
– Строгая.
– Верующая?
– Очень верующая.
– Ну, мне такой не надо.
Аня хотела сказать, что никто бабушку Настю ей пока и не предлагает, но спохватилась и промолчала. А Юлька, тряхнув лохматой рыжей головой, спросила:
– Тут, кажется, кто-то в душ собирался? Ну так пошли!
– Погоди, мне еще надо халат достать, зубную щетку, полотенце. Они у меня тут, под матрацем.
– Под матрацем?
– А где мне их еще держать?
– Уборщица придет комнату убирать, увидит – стыда не оберешься. Сиротка-беспризорница, вещички под матрацем! Ты что, не могла стул принести и хотя бы на стул свое барахлишко сложить?
– И рассердить из-за какого-то стула мою грозную сестрицу?
– Да ладно тебе! Бери зубную щетку и пошли, а полотенец и халатов в ванной полно.
– Зачем мне чужой халат, когда у меня свой есть?
– Там нет чужих халатов, это же моя ванная. А с этого дня будет наша! Туда даже войти можно только через мою комнату. Здоровско, правда?
– Не знаю. Мне трудно сказать, у нас ведь не было ванны.
– Ка-ак? А где же вы мылись?
– Летом дома, в сараюшке. А когда холодно, в городскую баню ходили.
– Это вроде сауны, да? Удобно устроились: и мытье, и удовольствие!
– Да ты что, Юль? Неужели ты и вправду не знаешь, что такое городская общая баня? Покупаешь билет за десять рублей, стоишь в очереди, а потом идешь и моешься с другими женщинами и девочками, вот и все удовольствие.