Страница:
— А вот что это там за шкафчик такой с иконами? Это нам не подойдет?
— Это как раз и есть киот для икон. Но он страшно дорогой, Юля!
— Ничего. Папа разрешил купить все, что нам понравится, — вот мы его и купим. И еще вот такой подсвечник — ты только посмотри, Ань!
Понравившийся Юльке бронзовый подсвечник был ростом почти с нее и тоже оказался церковным: пришлось ограничиться лампадкой на кронштейне с цепочкой. Потом Юльке понравились расписные фарфоровые сосуды и кружечки для святой воды и серебряные ладанницы. Было куплено и то, и другое, и третье, после чего перешли к иконам. Аня сразу же выбрала две иконы Спасителя и одну Божьей Матери.
— Одну икону Иисуса Христа я бы хотела купить для столовой. Как ты думаешь, Юль, папа позволит ее там повесить? А то перед едой молимся на пустой угол.
— И спрашивать не будем, повесим и все! Правда, дядя Акоп?
— Не думаю, что Дмитрий Сергеевич станет возражать, — ответил тот. — Но спросить надо, хозяину дома уважение оказать.
— Ладно, окажем, — легко согласилась Юлька.
Она попросила продавца показать ей иконы Ангела Хранителя и, конечно, выбрала самую большую.
— Не надо ее заворачивать, я ее в руках понесу, — сказала она продавцу. Тот удивился, но вручил икону ей в руки.
Юлька поцеловала икону и прижала ее к груди.
— Я хочу сама внести в дом икону моего Ангела Хранителя, — шепнула она сестре. — Ведь я его так люблю, так люблю!
Растроганный Ангел Юлиус в ответ тихонечко поцеловал ее в макушку. Аня улыбнулась сестре.
— Еще надо купить икону твоей святой. Только я не знаю, какая у тебя Юлия, их ведь несколько.
— Мученица Юлия Карфагенская, — сказал Юлиус Иоанну и Акопусу. — Только вот как бы Юленьке сообщить об этом? — Да очень просто, — сказал Акопус и порхнул за прилавок, где рядом с продавцом стоял его Ангел Хранитель. Ангелы пошептались, Хранитель наклонился к продавцу и что-то тихо ему сказал.
Продавец внимательно прислушался к беседе девочек.
— Как твое святое имя, девочка? Юлия? —Да.
— А когда тебя крестили?
— Ань, когда?
— Она родилась седьмого июня, в один день со мной, а крестили нас через восемь дней, — сказала Аннушка. — Так наша бабушка говорит.
— Ага, теперь все ясно: вы сестры-близнецы и крестили вас в один день. Значит, ее святая покровительница — мученица Юлия Карфагенская. Сейчас мы разыщем иконку твоей святой. — Продавец выставил на прилавок длинную коробку, в которой плотно стояли небольшие иконки, и стал их перебирать. — Вот она, держи!
Юлька одной рукой прижала к груди икону Ангела Хранителя, а другой бережно взяла маленькую иконку Юлии Карфагенской.
— Вот она какая, моя святая!
Аннушка подошла к сестре, обняла ее и тоже стала рассматривать иконку: святая Юлия была изображена в голубом хитоне с белым покрывалом на голове и плечах, а в правой руке она держала крестик.
— Святая Юлия Карфагенская была распята на кресте подобно Христу, — сказал продавец. — Жестокий правитель казнил ее за то, что она отказалась служить языческим богам[3].
— А у вас нет ее биографии? — спросила Юлька.
— Истории жизни святых называются житиями, — поправил ее продавец. — Спроси в соседнем отделе, где у нас книги. Но могу тебе сказать, когда у тебя именины, — двадцать девятого июля. Скоро будешь праздновать день своего Ангела[4].
— Здорово! А когда твой день Ангела, Ань?
— У меня день Ангела уже прошел, он у меня двенадцатого июня, — сказала Аннушка.
— А тебя как зовут? — спросил продавец.
— Аня.
— В честь святой Анны Кашинской?
— Да, моя святая — благоверная княгиня Анна Кашинская[5].
— А ты знаешь ее житие?
— Знаю. Она была вдовой князя Михаила Тверского, тоже святого, а после его смерти она ушла в монастырь. В городе Кашине хранятся ее мощи: частицы их там есть в каждой церкви.
— Откуда же ты все это знаешь?
— Мы с бабушкой ездили в паломничество в город Кашин.
— И у тебя, конечно, есть иконка святой Анны Кашинской?
— Есть. На мощах освященная. Мне бабушка подарила.
— Какая чудесная у вас бабушка! А тебя бабушка не возила на поклонение мощам святой Юлии Карфагенской? — с улыбкой спросил продавец Юльку. — Ведь у вас, как я понимаю, одна бабушка на двоих? Впрочем, что я спрашиваю! Мощи святой Юлии находятся в Италии, а ехать туда далеко и дорого.
Юлька немного обиделась и тут же задрала нос.
— Если я захочу, то сама могу запросто свозить мою бабушку к моей святой в Италию!
Продавец поднял брови.
Юлиус тут же подлетел к Юльке и начал ей выговаривать.
Юлька искоса глянула на икону Ангела Хранителя: ей показалось, что Ангел смотрит на нее неодобрительно.
— Простите! — буркнула она продавцу.
Ангел Юлиус покачал головой. Продавец вежливо ответил:
— Бог простит.
— Пойдем, Юля, посмотрим, что тут еще есть, — сказала Аннушка, беря сестру за руку и отводя от прилавка. — Извините нас, пожалуйста! — тихо сказала она продавцу. Тот кивнул и улыбнулся в ответ: Аннушкино «извините» прозвучало совсем иначе, чем Юлькино «простите».
— А чего ж он… — начала было шепотом возмущаться Юлька, но Аннушка ее перебила:
— Юленька, давай теперь посмотрим книги!
Девочки отправились в соседний зал и там остановились, разглядывая полки с книгами.
Ангелы последовали за ними.
— Какие славные девочки! — сказал Акопу Спартаковичу продавец. Было похоже, что на Юльку он ничуть не обиделся.
— Да, хорошие девочки, хотя и очень разные.
— Разве? А мне показалось, что их совсем не различишь.
— Это, знаете ли, только на первый взгляд.
Продавец в книжном отделе был совсем молоденький и одет был в какой-то, как показалось Юльке, черный халат. Он первым делом спросил, есть ли у девочек детские молитвословы и Евангелие, потом стал расспрашивать, что они любят читать.
— Жития и книги о русской старине, — сказала Аннушка.
— Фэнтези, — буркнула все еще надутая Юлька.
— Фэнтези? — обрадовался книжный продавец. — Замечательно! Знаешь, я тоже очень люблю христианские фэнтези.
— Разве такие бывают? — удивилась Юлька.
— Конечно, бывают! «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса, например, или сказки Джорджа Макдональда[6]. А еще современный русский автор Елена Чудинова[7], у нас есть ее новая книжка «Ларец». В книге рассказывается, как три девочки, примерно ваши ровесницы, победили ужасного древнего демона.
— Верующие были девочки? — спросила Аннушка. — Конечно! Иначе как бы они с ним справились? Вот вам Льюис, вот вам Макдональд, а вот Чудинова… — продавец достал с полки и положил на прилавок три нарядные книжки. — А вон там на полке — книги Николая Блохина. Это тоже православные фэнтези.
— Ой, я его читала! А «Бабушкины стекла» у вас есть? — спросила Аннушка.
— Как не быть! А еще для вас персонально, раз вы так любите историю, есть его новая книжка «Святая Русь на реке времен». Очень советую!
— А «Гарри Поттер» у вас есть? — спросила Юлька, в сомнении перелистывая «Нарнию». —У меня уже есть четыре книги, а пятой пока нет.
— Книгами о Гарри Поттере не торгуем, — строго сказал продавец.
— Почему?
— Потому что там все неправда.
— Как? Разве не все фэнтези — выдумка? — удивилась Юлька.
— Фэнтези то же самое, что волшебная сказка, а мудрые сказки не только забавляют, но и учат различать добро и зло, — ответил продавец. — А неправильная сказка только развлекает и перемешивает добро со злом в одну кучу — вот я про какую неправду толкую. Понятно?
— Не очень, — ответила Юлька. — Лично я очень хотела бы учиться в школе волшебников, как Гарри Поттер.
— Православная девочка хочет учиться в школе ведьм и колдунов? — удивился продавец и покачал головой. — Да ну вас, ничего вы не понимаете! — обиделась Юлька.
— Я только свое мнение высказал, — пожал плечами продавец. — Может у меня быть свое мнение о Гарри Поттере?
— Не может! — топнула ногой Юлька. — Если вы торгуете книгами для детей, так и должны продавать то, что детям нравится, — а детям нравится Гарри Поттер!
— Ну, далеко не всем детям нравится этот психованный Гарик.
— Всем! Всем нравится! Если только они не последние тупицы отсталые! — вдруг закричала Юлька, покраснев и топая уже двумя ногами поочередно.
— Юленька, что с тобой? — испугалась Аннушка.
— А ничего! Надоели мне все эти поучения! Она развернулась и быстро пошла в третий зал, где продавались одеяния для священников, которые ей были, конечно, совершенно ни к чему.
— Я, кажется, ее обидел? — растеряно спросил продавец Аннушку.
— По-моему, это она вас обидела. Вы на нее не сердитесь, на нее иногда находит. А вообще-то она очень хорошая, честное слово!
— А как ее зовут? Вы ведь сестры, да?
— Сестры. Ее зовут Юля, в честь Юлии Карфагенской.
— Ой, вот хорошо-то! — воскликнул продавец. Он выхватил из-под прилавка какую-то книжку и побежал вслед за Юлькой.
— Юлия, а Юлия! Постойте-ка! — позвал он, и когда Юлька оглянулась, протянул ей книжку. — Простите меня Христа ради! Расстроил я вас, ввел в искушение… И примите от меня подарок: в этой книжке про вашу святую Юлию Карфагенскую написано.
— Правда? — Юлька тотчас забыла обиду и взяла у него книжку, прижав икону Ангела подбородком. — Николай Блохин, «Избранница»[8]… Сколько стоит эта книжка?
— Нисколько. Это вам от меня подарок на именины — у вас ведь скоро день Ангела.
— Ага, говорят… А у вас что, такая большая зарплата, что вы покупателям книги в подарок раздаете?
— У меня не зарплата, у меня стипендия, я в семинарии учусь. А эту книгу мне наш директор отдал: видите, у нее сзади обложка порвана.
— А! Ну тогда спасибо. Я дома попрошу Аннушку заклеить, она у нас аккуратная, — сказала Юлька. — Наконец я теперь все узнаю про мою святую!
Девочки вернулись в книжный зал и снова принялись перебирать книги на детской полке.
— А что это такое, семинария? — шепотом спросила Юлька у сестры.
— Это школа, где учатся будущие священники, — так же шепотом ответила Аннушка.
— Так вот почему на нем этот черный балахон, это у них форма такая?
— Да. Подрясник называется.
Аннушка купила маленький молитвослов для детей и книгу «Святая Русь на реке времен», а Юлька решила взять сразу все книги Николая Блохина, какие были в лавке:
— Мне этот писатель уже нравится, раз он про мою святую пишет! — объяснила она продавцу и Аннушке.
Сестры вернулись в первый зал к Акопу Спартаковичу. Тот уже успел расплатиться за покупки и даже отнести в машину тяжелый киот. Когда подошли девочки, продавец уже заворачивал последнюю покупку — фарфоровый сосуд с изображением Александро-Невской Лавры и надписью «Святая вода». Увидев сестер, Акоп Спартакович сказал продавцу:
— Не надо заворачивать эту бутылочку. Дайте-ка ее мне!
Продавец удивился, но протянул сосуд Акопу Спартаковичу. Тот бережно опустил его в карман пиджака и обернулся к сестрам.
— Вы не устали, девочки? — спросил он.
— Ну что вы, дядя Акоп! Тут все так интересно! — сказала Юлька.
— Тогда позвольте предложить вам маленькое паломничество.
— Паломничество? — удивилась Аннушка. — А далеко? Папа не будет волноваться?
— Он знает, что вы со мной, и волноваться не станет. А паломничество нам предстоит не слишком далекое — в Александро-Невскую Лавру.
Они простились с продавцом, Акоп Спартакович взял сестер за руки и повел их из лавки. Они оставили машину с покупками на стоянке, с трудом уговорив Юльку положить иконы Ангела Хранителя и святой Юлии на сиденье. Они обошли площадь с памятником святому Александру Невскому посередине и направились в ворота Лавры. Акоп Спартакович при этом перекрестился, и девочки сделали то же самое. Они миновали стену старинного кладбища, куда посетителей пускали почему-то за деньги, перешли по мостику неширокую речку и подошли к собору. Войдя в храм, дядя Акоп положил три земных поклона, истово восклицая при этом:
— Боже, милостив буди мне, грешному!
— Он у тебя всегда так благочестив? — спросил Акопуса Ангел Иоанн.
— Через день, — честно ответил Акопус.
Девочки восхищенно оглядывали грандиозный храм, в котором сейчас было совсем немного народа; только в одном приделе небольшой толпой стояли молящиеся — там служили молебен.
Аннушка сказала сестре:
— Пойдем, купим свечи и поставим за здравие папы и бабушки и за упокой нашей мамы.
— Веди. Я тут ничего не понимаю.
Они купили свечки: Юлька, конечно, выбрала самые большие и дорогие, Аннушка — средние. За папу и бабушку поставили свечи Божией Матери, Спасителю и святому Александру Невскому, а за маму — к Распятию.
— Теперь мы пойдем поклониться святым мощам князя Александра Невского, русского покровителя нашего города, — торжественно объявил Акоп Спартакович, и они отправились к раке святого князя.
— А что, есть и нерусский покровитель Петербурга? — спросила по дороге Юлька.
— Да, святой апостол Петр — ведь это в честь него назван город.
— Правда? А я думала, в честь Петра Великого!
— В старой России в честь самих себя города не называли, — строго сказал Акоп Спартакович.
Трое Хранителей степенно выступали за подопечными. Возле раки с мощами стояло несколько Ангелов, а над самой ракой их вилась целая стая. Но какова же была радость Хранителей, когда среди стоящих Ангелов они разглядели и самого святого князя! Он был в старинном русском одеянии, длинном, богато расшитом, и с сияющим венцом на голове. Ангелы почтительно ему поклонились. Святой по их просьбе благословил сестер и Акопа Спартаковича.
Юлька в храме присмирела, а возле раки святого князя и вовсе оробела, что было на нее совсем не похоже. Она не спускала глаз с Аннушки и повторяла все ее движения: положила такие же земные поклоны перед ракой, благоговейно приложилась к ней и скромно отступила в сторону, уступая место другим паломникам. Отойдя от раки, сестры обнаружили, что дядя Акоп куда-то исчез. Они вышли в притвор и там стали его дожидаться.
УАкопа Спартаковича, похоже, везде были связи: он подошел к старушке, убиравшей храм, что-то ей шепнул и передал сосуд для святой воды; она взяла его и скрылась за укромной дверцей между колоннами. Через несколько минут старушка вынесла сосуд, уже наполненный святой водой, и литровую пластиковую бутылку в придачу. Потом Акоп Спартакович скрылся за другой дверью и вскоре вышел оттуда, ведя за собой молодого священника, на вид совсем юношу, невысокого, худенького и с небольшой белокурой бородкой.
— Вот эти сестрички, отец Георгий, — сказал он, подводя его к девочкам.
— Благословите, батюшка, — сказала Аннушка и склонилась перед священником, держа перед собой ладони крест-накрест. Отец Георгий благословил ее и вопросительно поглядел на Юльку.
— Здравствуйте, — вежливо ответила Юлька и протянула руку. — Меня зовут Юлия Мишина.
— Очень приятно познакомиться, благочестивая паломница Юлия, — сказал отец Георгий, пожимая ей руку. — Пришла поклониться святому покровителю нашего города?
— Я с сестрой пришла, — честно уточнила Юлька.
— Что ж, благое начало, — ласково сказал батюшка и погладил Юльку по голове. — Ты побывала в гостях у святого благоверного князя Александра Невского, а теперь я поеду к вам в гости, и мы освятим ваш дом.
— Ой, как хорошо! — просияла Аннушка. — Я уже давно хотела папу об этом попросить. Спасибо вам, дядя Акоп!
— Надо было давно ко мне обратиться, я бы все устроил, — сказал Акоп Спартакович.
— Угу, только надо было еще правильное время выбрать, когда к тебе можно обращаться: в Недокопкин день ты бы нам такое освящение устроил, что святых выноси! — заметил Ангел Акопус.
— Ну что, Акоп, едем? Времени у меня немного, — сказал отец Георгий.
За скромным худеньким священником ступал высокий статный Ангел; он был на целую голову выше других Ангелов Хранителей и намного шире их в плечах.
— Куда едем? — спросил он Хранителей из дома Мишиных.
— На Крестовский остров, в дом, который еще никогда не освящался.
— Понятно, — сказал Ангел Георгиус и поправил рукоять меча.
Сказать, что в доме Мишиных в этот день произошел скандал, все равно что назвать извержение вулкана праздничным фейерверком.
Машина со священником и святой водой еще только въехала на остров, а Крестовские бесы уже переполошились, как стая ворон перед грозой: они слетались со всех сторон, облепили деревья вдоль Петроградской улицы и Морского проспекта; с дикими воплями они кружились над машиной, пикируя на капот и пытаясь залепить крыльями ветровое стекло. Их отгоняли Хранители, летевшие низко над крышей автомобиля; Ангелы защищали своих людей и зорко следили за дорогой, чтобы не дать бесам подстроить какую-нибудь дорожную аварию — на такие пакости бесы большие мастера! Вот, кстати сказать, почему в автомобиле обязательно надо иметь иконку, и хорошо, что у Акопа Спартаковича к приборной лоске были прикреплены пять образочков. Правда, на зеркале у него висел маленький зеленый чертик — но ведь это же Акоп Спартакович!
Наконец машина въехала в ворота, и тут-то началось самое главное! С молитвой кропя святой водой все вокруг, по дорожке к дому двинулся отец Георгий; за ним шли Акоп Спартакович и девочки, все трое сияющие и мокрые — молодой священник то и дело оборачивался и кропил их «святым душем».
Над ними, распевая молитвы, летели торжествующие Ангелы Хранители, а впереди, сверкая обнаженным мечом, победно выступал грозный Ангел Георгиус.
Услыхав, что дом собираются освящать, бесы-минотавры, прижившиеся при охране, один за другим перескочили через высокий забор и попрятались в кустах на другой стороне улицы.
Вбежав на крыльцо, Акоп Спартакович гостеприимно распахнул дверь дома перед отцом Георгием. Вслед за ним вошли и девочки.
— Жанна! Ты дома? Иди скорей сюда! Мы сейчас дом будем освящать! — закричала Юлька.
Ей никто не ответил.
— Уехала куда-нибудь? — предположила Аннушка.
— Ей же хуже, — пожала плечами Юлька. — Самое интересное пропустит, потом сама жалеть будет.
А Жанна вовсе никуда не уезжала: предупрежденная бесами, она забаррикадировалась в своих новых апартаментах и лежала на кровати, накрывшись черным покрывалом и засунув голову под подушку.
Бес Жан, надо отдать ему должное, хозяйку в деле не покинул, хотя при первых же звуках молитвенных песнопений все его бородавки вспухли и стали оранжевого цвета, будто их смазали свежим соком чистотела: черный бес-яшер стал похож на гигантскую саламандру. Он лежал под кроватью Жанны, цепенея от страха и не осмеливаясь даже почесаться.
— Уж-ж-жас! Ненавиж-ж-жу! Уничтож-ж-ж-у! — слышалось из-под черной подушки.
Жан осторожно высунул голову из-под кровати. — Да не жужжи ты как оса — услышат! Они уже рядом, в спальне Мишина…
— Ой! — Жанна кувырком слетела с кровати и поползла под нее, шипя:
— Подвинься, ты, земноводное!
— Земноадное, смею заметить, — поправил ее Жан.
— Тс-с-с, саламандра!
— Сама тс-с-с, лахудра!
Они лежали рядом под кроватью, толкаясь, лягаясь, переругиваясь, и от бессильной ярости скребли когтями по паркету.
А больше всех в этот день не повезло домовому Михрютке. С утра у него было лирическое настроение. Он качался на люстре в гостиной и вспоминал незабвенные былые годы, проведенные в запушенном Исаакиевском соборе, превращенном в музей. В храме тогда не шли службы, не звучали молитвы, а он Михрютка, находясь в должности музейного домового, качался, сколько хотел, на маятнике Фуко. Злонаучный этот маятник демонстрировал суточное вращение Земли и, по заверениям экскурсоводов, будто бы тем самым одновременно доказывал отсутствие Бога. Бес-то знал, что вращением Земли, как и движением всех других светил во Вселенной, сам Бог и заведовал, но пустословие гидов ему очень даже нравилось. Эх, золотое было времечко, хорошо жилось бесам при коммунистах-атеистах! Вот бы снова храмы закрыли, священников разогнали, а людям запретили в Бога верить! И пусть бы даже они при этом и в бесов не верили — наплевать! «Оно даже и лучше, когда в тебя не верят, — размышлял Михрютка, — тут-то самая волюшка и начинается: делай что хочешь — никто тебя не заподозрит».
Когда послышалось пение священника и Ангелов, размечтавшийся домовой не успел удрать и как следует спрятаться. Услышав шаги у дверей гостиной, он прямо с люстры сиганул в камин. А отец Георгий взял да и брызнул в жерло камина святой водой! Несчастный Михрютка, ломая крылья, теряя когти, с истошным криком нырнул в дымоход, там врезался головой в закрытую заслонку и только после этого вылетел в трубу. А возле дома на него еще и быки-минотавры с рогами наперевес набросились: «Почему-му-у попы со святой водой ходят по всему-му-у на-шему-му-у дому-му-у? За что платим до-мовому-му-у?». И с каждым «му-му» рогами по Михрютке — бум-бум! И так они его отмумукали и отбумбумкали, что он еле живой от них вырвался.
Отец Георгий в сопровождении дяди Акопа, сестер и Ангелов обошел весь дом, пропустив только запертую комнату Жанны. Но бывшую ванную комнату Мишина, которой уже начала пользоваться Жанна, отец Георгий все-таки освятил. Услышав, что он вступил в нее с молитвой, Жанна взвыла и заколотилась головой о пружины кровати.
— Ты чего, хозяюшка? — спросил Жан с притворным участием. — Смотри, головку повредишь, прическу попортишь!
— А ты что, не слышишь? Элементарных удобств лишают! Теперь в туалет ходить будет страшно, а уж чтоб понежиться в ванне… Выживают проклятые девчонку из собственного дома!
— Это как раз и есть киот для икон. Но он страшно дорогой, Юля!
— Ничего. Папа разрешил купить все, что нам понравится, — вот мы его и купим. И еще вот такой подсвечник — ты только посмотри, Ань!
Понравившийся Юльке бронзовый подсвечник был ростом почти с нее и тоже оказался церковным: пришлось ограничиться лампадкой на кронштейне с цепочкой. Потом Юльке понравились расписные фарфоровые сосуды и кружечки для святой воды и серебряные ладанницы. Было куплено и то, и другое, и третье, после чего перешли к иконам. Аня сразу же выбрала две иконы Спасителя и одну Божьей Матери.
— Одну икону Иисуса Христа я бы хотела купить для столовой. Как ты думаешь, Юль, папа позволит ее там повесить? А то перед едой молимся на пустой угол.
— И спрашивать не будем, повесим и все! Правда, дядя Акоп?
— Не думаю, что Дмитрий Сергеевич станет возражать, — ответил тот. — Но спросить надо, хозяину дома уважение оказать.
— Ладно, окажем, — легко согласилась Юлька.
Она попросила продавца показать ей иконы Ангела Хранителя и, конечно, выбрала самую большую.
— Не надо ее заворачивать, я ее в руках понесу, — сказала она продавцу. Тот удивился, но вручил икону ей в руки.
Юлька поцеловала икону и прижала ее к груди.
— Я хочу сама внести в дом икону моего Ангела Хранителя, — шепнула она сестре. — Ведь я его так люблю, так люблю!
Растроганный Ангел Юлиус в ответ тихонечко поцеловал ее в макушку. Аня улыбнулась сестре.
— Еще надо купить икону твоей святой. Только я не знаю, какая у тебя Юлия, их ведь несколько.
— Мученица Юлия Карфагенская, — сказал Юлиус Иоанну и Акопусу. — Только вот как бы Юленьке сообщить об этом? — Да очень просто, — сказал Акопус и порхнул за прилавок, где рядом с продавцом стоял его Ангел Хранитель. Ангелы пошептались, Хранитель наклонился к продавцу и что-то тихо ему сказал.
Продавец внимательно прислушался к беседе девочек.
— Как твое святое имя, девочка? Юлия? —Да.
— А когда тебя крестили?
— Ань, когда?
— Она родилась седьмого июня, в один день со мной, а крестили нас через восемь дней, — сказала Аннушка. — Так наша бабушка говорит.
— Ага, теперь все ясно: вы сестры-близнецы и крестили вас в один день. Значит, ее святая покровительница — мученица Юлия Карфагенская. Сейчас мы разыщем иконку твоей святой. — Продавец выставил на прилавок длинную коробку, в которой плотно стояли небольшие иконки, и стал их перебирать. — Вот она, держи!
Юлька одной рукой прижала к груди икону Ангела Хранителя, а другой бережно взяла маленькую иконку Юлии Карфагенской.
— Вот она какая, моя святая!
Аннушка подошла к сестре, обняла ее и тоже стала рассматривать иконку: святая Юлия была изображена в голубом хитоне с белым покрывалом на голове и плечах, а в правой руке она держала крестик.
— Святая Юлия Карфагенская была распята на кресте подобно Христу, — сказал продавец. — Жестокий правитель казнил ее за то, что она отказалась служить языческим богам[3].
— А у вас нет ее биографии? — спросила Юлька.
— Истории жизни святых называются житиями, — поправил ее продавец. — Спроси в соседнем отделе, где у нас книги. Но могу тебе сказать, когда у тебя именины, — двадцать девятого июля. Скоро будешь праздновать день своего Ангела[4].
— Здорово! А когда твой день Ангела, Ань?
— У меня день Ангела уже прошел, он у меня двенадцатого июня, — сказала Аннушка.
— А тебя как зовут? — спросил продавец.
— Аня.
— В честь святой Анны Кашинской?
— Да, моя святая — благоверная княгиня Анна Кашинская[5].
— А ты знаешь ее житие?
— Знаю. Она была вдовой князя Михаила Тверского, тоже святого, а после его смерти она ушла в монастырь. В городе Кашине хранятся ее мощи: частицы их там есть в каждой церкви.
— Откуда же ты все это знаешь?
— Мы с бабушкой ездили в паломничество в город Кашин.
— И у тебя, конечно, есть иконка святой Анны Кашинской?
— Есть. На мощах освященная. Мне бабушка подарила.
— Какая чудесная у вас бабушка! А тебя бабушка не возила на поклонение мощам святой Юлии Карфагенской? — с улыбкой спросил продавец Юльку. — Ведь у вас, как я понимаю, одна бабушка на двоих? Впрочем, что я спрашиваю! Мощи святой Юлии находятся в Италии, а ехать туда далеко и дорого.
Юлька немного обиделась и тут же задрала нос.
— Если я захочу, то сама могу запросто свозить мою бабушку к моей святой в Италию!
Продавец поднял брови.
Юлиус тут же подлетел к Юльке и начал ей выговаривать.
Юлька искоса глянула на икону Ангела Хранителя: ей показалось, что Ангел смотрит на нее неодобрительно.
— Простите! — буркнула она продавцу.
Ангел Юлиус покачал головой. Продавец вежливо ответил:
— Бог простит.
— Пойдем, Юля, посмотрим, что тут еще есть, — сказала Аннушка, беря сестру за руку и отводя от прилавка. — Извините нас, пожалуйста! — тихо сказала она продавцу. Тот кивнул и улыбнулся в ответ: Аннушкино «извините» прозвучало совсем иначе, чем Юлькино «простите».
— А чего ж он… — начала было шепотом возмущаться Юлька, но Аннушка ее перебила:
— Юленька, давай теперь посмотрим книги!
Девочки отправились в соседний зал и там остановились, разглядывая полки с книгами.
Ангелы последовали за ними.
— Какие славные девочки! — сказал Акопу Спартаковичу продавец. Было похоже, что на Юльку он ничуть не обиделся.
— Да, хорошие девочки, хотя и очень разные.
— Разве? А мне показалось, что их совсем не различишь.
— Это, знаете ли, только на первый взгляд.
Продавец в книжном отделе был совсем молоденький и одет был в какой-то, как показалось Юльке, черный халат. Он первым делом спросил, есть ли у девочек детские молитвословы и Евангелие, потом стал расспрашивать, что они любят читать.
— Жития и книги о русской старине, — сказала Аннушка.
— Фэнтези, — буркнула все еще надутая Юлька.
— Фэнтези? — обрадовался книжный продавец. — Замечательно! Знаешь, я тоже очень люблю христианские фэнтези.
— Разве такие бывают? — удивилась Юлька.
— Конечно, бывают! «Хроники Нарнии» Клайва Льюиса, например, или сказки Джорджа Макдональда[6]. А еще современный русский автор Елена Чудинова[7], у нас есть ее новая книжка «Ларец». В книге рассказывается, как три девочки, примерно ваши ровесницы, победили ужасного древнего демона.
— Верующие были девочки? — спросила Аннушка. — Конечно! Иначе как бы они с ним справились? Вот вам Льюис, вот вам Макдональд, а вот Чудинова… — продавец достал с полки и положил на прилавок три нарядные книжки. — А вон там на полке — книги Николая Блохина. Это тоже православные фэнтези.
— Ой, я его читала! А «Бабушкины стекла» у вас есть? — спросила Аннушка.
— Как не быть! А еще для вас персонально, раз вы так любите историю, есть его новая книжка «Святая Русь на реке времен». Очень советую!
— А «Гарри Поттер» у вас есть? — спросила Юлька, в сомнении перелистывая «Нарнию». —У меня уже есть четыре книги, а пятой пока нет.
— Книгами о Гарри Поттере не торгуем, — строго сказал продавец.
— Почему?
— Потому что там все неправда.
— Как? Разве не все фэнтези — выдумка? — удивилась Юлька.
— Фэнтези то же самое, что волшебная сказка, а мудрые сказки не только забавляют, но и учат различать добро и зло, — ответил продавец. — А неправильная сказка только развлекает и перемешивает добро со злом в одну кучу — вот я про какую неправду толкую. Понятно?
— Не очень, — ответила Юлька. — Лично я очень хотела бы учиться в школе волшебников, как Гарри Поттер.
— Православная девочка хочет учиться в школе ведьм и колдунов? — удивился продавец и покачал головой. — Да ну вас, ничего вы не понимаете! — обиделась Юлька.
— Я только свое мнение высказал, — пожал плечами продавец. — Может у меня быть свое мнение о Гарри Поттере?
— Не может! — топнула ногой Юлька. — Если вы торгуете книгами для детей, так и должны продавать то, что детям нравится, — а детям нравится Гарри Поттер!
— Ну, далеко не всем детям нравится этот психованный Гарик.
— Всем! Всем нравится! Если только они не последние тупицы отсталые! — вдруг закричала Юлька, покраснев и топая уже двумя ногами поочередно.
— Юленька, что с тобой? — испугалась Аннушка.
— А ничего! Надоели мне все эти поучения! Она развернулась и быстро пошла в третий зал, где продавались одеяния для священников, которые ей были, конечно, совершенно ни к чему.
— Я, кажется, ее обидел? — растеряно спросил продавец Аннушку.
— По-моему, это она вас обидела. Вы на нее не сердитесь, на нее иногда находит. А вообще-то она очень хорошая, честное слово!
— А как ее зовут? Вы ведь сестры, да?
— Сестры. Ее зовут Юля, в честь Юлии Карфагенской.
— Ой, вот хорошо-то! — воскликнул продавец. Он выхватил из-под прилавка какую-то книжку и побежал вслед за Юлькой.
— Юлия, а Юлия! Постойте-ка! — позвал он, и когда Юлька оглянулась, протянул ей книжку. — Простите меня Христа ради! Расстроил я вас, ввел в искушение… И примите от меня подарок: в этой книжке про вашу святую Юлию Карфагенскую написано.
— Правда? — Юлька тотчас забыла обиду и взяла у него книжку, прижав икону Ангела подбородком. — Николай Блохин, «Избранница»[8]… Сколько стоит эта книжка?
— Нисколько. Это вам от меня подарок на именины — у вас ведь скоро день Ангела.
— Ага, говорят… А у вас что, такая большая зарплата, что вы покупателям книги в подарок раздаете?
— У меня не зарплата, у меня стипендия, я в семинарии учусь. А эту книгу мне наш директор отдал: видите, у нее сзади обложка порвана.
— А! Ну тогда спасибо. Я дома попрошу Аннушку заклеить, она у нас аккуратная, — сказала Юлька. — Наконец я теперь все узнаю про мою святую!
Девочки вернулись в книжный зал и снова принялись перебирать книги на детской полке.
— А что это такое, семинария? — шепотом спросила Юлька у сестры.
— Это школа, где учатся будущие священники, — так же шепотом ответила Аннушка.
— Так вот почему на нем этот черный балахон, это у них форма такая?
— Да. Подрясник называется.
Аннушка купила маленький молитвослов для детей и книгу «Святая Русь на реке времен», а Юлька решила взять сразу все книги Николая Блохина, какие были в лавке:
— Мне этот писатель уже нравится, раз он про мою святую пишет! — объяснила она продавцу и Аннушке.
Сестры вернулись в первый зал к Акопу Спартаковичу. Тот уже успел расплатиться за покупки и даже отнести в машину тяжелый киот. Когда подошли девочки, продавец уже заворачивал последнюю покупку — фарфоровый сосуд с изображением Александро-Невской Лавры и надписью «Святая вода». Увидев сестер, Акоп Спартакович сказал продавцу:
— Не надо заворачивать эту бутылочку. Дайте-ка ее мне!
Продавец удивился, но протянул сосуд Акопу Спартаковичу. Тот бережно опустил его в карман пиджака и обернулся к сестрам.
— Вы не устали, девочки? — спросил он.
— Ну что вы, дядя Акоп! Тут все так интересно! — сказала Юлька.
— Тогда позвольте предложить вам маленькое паломничество.
— Паломничество? — удивилась Аннушка. — А далеко? Папа не будет волноваться?
— Он знает, что вы со мной, и волноваться не станет. А паломничество нам предстоит не слишком далекое — в Александро-Невскую Лавру.
Они простились с продавцом, Акоп Спартакович взял сестер за руки и повел их из лавки. Они оставили машину с покупками на стоянке, с трудом уговорив Юльку положить иконы Ангела Хранителя и святой Юлии на сиденье. Они обошли площадь с памятником святому Александру Невскому посередине и направились в ворота Лавры. Акоп Спартакович при этом перекрестился, и девочки сделали то же самое. Они миновали стену старинного кладбища, куда посетителей пускали почему-то за деньги, перешли по мостику неширокую речку и подошли к собору. Войдя в храм, дядя Акоп положил три земных поклона, истово восклицая при этом:
— Боже, милостив буди мне, грешному!
— Он у тебя всегда так благочестив? — спросил Акопуса Ангел Иоанн.
— Через день, — честно ответил Акопус.
Девочки восхищенно оглядывали грандиозный храм, в котором сейчас было совсем немного народа; только в одном приделе небольшой толпой стояли молящиеся — там служили молебен.
Аннушка сказала сестре:
— Пойдем, купим свечи и поставим за здравие папы и бабушки и за упокой нашей мамы.
— Веди. Я тут ничего не понимаю.
Они купили свечки: Юлька, конечно, выбрала самые большие и дорогие, Аннушка — средние. За папу и бабушку поставили свечи Божией Матери, Спасителю и святому Александру Невскому, а за маму — к Распятию.
— Теперь мы пойдем поклониться святым мощам князя Александра Невского, русского покровителя нашего города, — торжественно объявил Акоп Спартакович, и они отправились к раке святого князя.
— А что, есть и нерусский покровитель Петербурга? — спросила по дороге Юлька.
— Да, святой апостол Петр — ведь это в честь него назван город.
— Правда? А я думала, в честь Петра Великого!
— В старой России в честь самих себя города не называли, — строго сказал Акоп Спартакович.
Трое Хранителей степенно выступали за подопечными. Возле раки с мощами стояло несколько Ангелов, а над самой ракой их вилась целая стая. Но какова же была радость Хранителей, когда среди стоящих Ангелов они разглядели и самого святого князя! Он был в старинном русском одеянии, длинном, богато расшитом, и с сияющим венцом на голове. Ангелы почтительно ему поклонились. Святой по их просьбе благословил сестер и Акопа Спартаковича.
Юлька в храме присмирела, а возле раки святого князя и вовсе оробела, что было на нее совсем не похоже. Она не спускала глаз с Аннушки и повторяла все ее движения: положила такие же земные поклоны перед ракой, благоговейно приложилась к ней и скромно отступила в сторону, уступая место другим паломникам. Отойдя от раки, сестры обнаружили, что дядя Акоп куда-то исчез. Они вышли в притвор и там стали его дожидаться.
УАкопа Спартаковича, похоже, везде были связи: он подошел к старушке, убиравшей храм, что-то ей шепнул и передал сосуд для святой воды; она взяла его и скрылась за укромной дверцей между колоннами. Через несколько минут старушка вынесла сосуд, уже наполненный святой водой, и литровую пластиковую бутылку в придачу. Потом Акоп Спартакович скрылся за другой дверью и вскоре вышел оттуда, ведя за собой молодого священника, на вид совсем юношу, невысокого, худенького и с небольшой белокурой бородкой.
— Вот эти сестрички, отец Георгий, — сказал он, подводя его к девочкам.
— Благословите, батюшка, — сказала Аннушка и склонилась перед священником, держа перед собой ладони крест-накрест. Отец Георгий благословил ее и вопросительно поглядел на Юльку.
— Здравствуйте, — вежливо ответила Юлька и протянула руку. — Меня зовут Юлия Мишина.
— Очень приятно познакомиться, благочестивая паломница Юлия, — сказал отец Георгий, пожимая ей руку. — Пришла поклониться святому покровителю нашего города?
— Я с сестрой пришла, — честно уточнила Юлька.
— Что ж, благое начало, — ласково сказал батюшка и погладил Юльку по голове. — Ты побывала в гостях у святого благоверного князя Александра Невского, а теперь я поеду к вам в гости, и мы освятим ваш дом.
— Ой, как хорошо! — просияла Аннушка. — Я уже давно хотела папу об этом попросить. Спасибо вам, дядя Акоп!
— Надо было давно ко мне обратиться, я бы все устроил, — сказал Акоп Спартакович.
— Угу, только надо было еще правильное время выбрать, когда к тебе можно обращаться: в Недокопкин день ты бы нам такое освящение устроил, что святых выноси! — заметил Ангел Акопус.
— Ну что, Акоп, едем? Времени у меня немного, — сказал отец Георгий.
За скромным худеньким священником ступал высокий статный Ангел; он был на целую голову выше других Ангелов Хранителей и намного шире их в плечах.
— Куда едем? — спросил он Хранителей из дома Мишиных.
— На Крестовский остров, в дом, который еще никогда не освящался.
— Понятно, — сказал Ангел Георгиус и поправил рукоять меча.
Сказать, что в доме Мишиных в этот день произошел скандал, все равно что назвать извержение вулкана праздничным фейерверком.
Машина со священником и святой водой еще только въехала на остров, а Крестовские бесы уже переполошились, как стая ворон перед грозой: они слетались со всех сторон, облепили деревья вдоль Петроградской улицы и Морского проспекта; с дикими воплями они кружились над машиной, пикируя на капот и пытаясь залепить крыльями ветровое стекло. Их отгоняли Хранители, летевшие низко над крышей автомобиля; Ангелы защищали своих людей и зорко следили за дорогой, чтобы не дать бесам подстроить какую-нибудь дорожную аварию — на такие пакости бесы большие мастера! Вот, кстати сказать, почему в автомобиле обязательно надо иметь иконку, и хорошо, что у Акопа Спартаковича к приборной лоске были прикреплены пять образочков. Правда, на зеркале у него висел маленький зеленый чертик — но ведь это же Акоп Спартакович!
Наконец машина въехала в ворота, и тут-то началось самое главное! С молитвой кропя святой водой все вокруг, по дорожке к дому двинулся отец Георгий; за ним шли Акоп Спартакович и девочки, все трое сияющие и мокрые — молодой священник то и дело оборачивался и кропил их «святым душем».
Над ними, распевая молитвы, летели торжествующие Ангелы Хранители, а впереди, сверкая обнаженным мечом, победно выступал грозный Ангел Георгиус.
Услыхав, что дом собираются освящать, бесы-минотавры, прижившиеся при охране, один за другим перескочили через высокий забор и попрятались в кустах на другой стороне улицы.
Вбежав на крыльцо, Акоп Спартакович гостеприимно распахнул дверь дома перед отцом Георгием. Вслед за ним вошли и девочки.
— Жанна! Ты дома? Иди скорей сюда! Мы сейчас дом будем освящать! — закричала Юлька.
Ей никто не ответил.
— Уехала куда-нибудь? — предположила Аннушка.
— Ей же хуже, — пожала плечами Юлька. — Самое интересное пропустит, потом сама жалеть будет.
А Жанна вовсе никуда не уезжала: предупрежденная бесами, она забаррикадировалась в своих новых апартаментах и лежала на кровати, накрывшись черным покрывалом и засунув голову под подушку.
Бес Жан, надо отдать ему должное, хозяйку в деле не покинул, хотя при первых же звуках молитвенных песнопений все его бородавки вспухли и стали оранжевого цвета, будто их смазали свежим соком чистотела: черный бес-яшер стал похож на гигантскую саламандру. Он лежал под кроватью Жанны, цепенея от страха и не осмеливаясь даже почесаться.
— Уж-ж-жас! Ненавиж-ж-жу! Уничтож-ж-ж-у! — слышалось из-под черной подушки.
Жан осторожно высунул голову из-под кровати. — Да не жужжи ты как оса — услышат! Они уже рядом, в спальне Мишина…
— Ой! — Жанна кувырком слетела с кровати и поползла под нее, шипя:
— Подвинься, ты, земноводное!
— Земноадное, смею заметить, — поправил ее Жан.
— Тс-с-с, саламандра!
— Сама тс-с-с, лахудра!
Они лежали рядом под кроватью, толкаясь, лягаясь, переругиваясь, и от бессильной ярости скребли когтями по паркету.
А больше всех в этот день не повезло домовому Михрютке. С утра у него было лирическое настроение. Он качался на люстре в гостиной и вспоминал незабвенные былые годы, проведенные в запушенном Исаакиевском соборе, превращенном в музей. В храме тогда не шли службы, не звучали молитвы, а он Михрютка, находясь в должности музейного домового, качался, сколько хотел, на маятнике Фуко. Злонаучный этот маятник демонстрировал суточное вращение Земли и, по заверениям экскурсоводов, будто бы тем самым одновременно доказывал отсутствие Бога. Бес-то знал, что вращением Земли, как и движением всех других светил во Вселенной, сам Бог и заведовал, но пустословие гидов ему очень даже нравилось. Эх, золотое было времечко, хорошо жилось бесам при коммунистах-атеистах! Вот бы снова храмы закрыли, священников разогнали, а людям запретили в Бога верить! И пусть бы даже они при этом и в бесов не верили — наплевать! «Оно даже и лучше, когда в тебя не верят, — размышлял Михрютка, — тут-то самая волюшка и начинается: делай что хочешь — никто тебя не заподозрит».
Когда послышалось пение священника и Ангелов, размечтавшийся домовой не успел удрать и как следует спрятаться. Услышав шаги у дверей гостиной, он прямо с люстры сиганул в камин. А отец Георгий взял да и брызнул в жерло камина святой водой! Несчастный Михрютка, ломая крылья, теряя когти, с истошным криком нырнул в дымоход, там врезался головой в закрытую заслонку и только после этого вылетел в трубу. А возле дома на него еще и быки-минотавры с рогами наперевес набросились: «Почему-му-у попы со святой водой ходят по всему-му-у на-шему-му-у дому-му-у? За что платим до-мовому-му-у?». И с каждым «му-му» рогами по Михрютке — бум-бум! И так они его отмумукали и отбумбумкали, что он еле живой от них вырвался.
Отец Георгий в сопровождении дяди Акопа, сестер и Ангелов обошел весь дом, пропустив только запертую комнату Жанны. Но бывшую ванную комнату Мишина, которой уже начала пользоваться Жанна, отец Георгий все-таки освятил. Услышав, что он вступил в нее с молитвой, Жанна взвыла и заколотилась головой о пружины кровати.
— Ты чего, хозяюшка? — спросил Жан с притворным участием. — Смотри, головку повредишь, прическу попортишь!
— А ты что, не слышишь? Элементарных удобств лишают! Теперь в туалет ходить будет страшно, а уж чтоб понежиться в ванне… Выживают проклятые девчонку из собственного дома!