Вулф Джин. Рыцарь

   Я пожал плечами, чувствуя острое желание обратиться за советом к Гильфу.
   – Ладно, это мы проверим. Но сначала я хочу, чтобы вы отвели Орга обратно на ферму и показали Дансу и Нукаре, а также выяснили, куда делся Анс. Потом, пожалуй, я познакомлю его с Поуком. Поуку придется присматривать за ним и кормить его. Я лишь надеюсь, что сам Поук не станет пищей для огра.
   – Он же не съел Анса, – улыбнулась Ури.
   – Да, но лучше бы съел. Возвращайтесь в Эльф…
   – И что? – спросила Баки.
   – Возвращайтесь и скажите королеве Дизири – если увидите ее, то есть если найдете, – что я страшно хочу быть с ней. Что я безумно люблю ее и бесконечно благодарен ей за все знаки расположения, мне выказанные.
   Они пообещали так и сделать и исчезли в густой тени деревьев.
   Я повернулся к Гильфу:
   – Ты не эльфийский пес, и, должен признать, у тебя нет эльфийских повадок. Так кто же ты?
   Гильф с печальным видом улегся на землю и положил голову между передних лап.
   – Неужели тебе трудно ответить? Ну же, Гильф! Ты действительно один из псов Вальфатера? Мне так сказали.
   Он бросил многозначительный взгляд на Орга.
   – Дело в нем? Ты это хочешь сказать? Ты не хочешь говорить при нем?
   Гильф кивнул – точно так же, как при первом нашем знакомстве.
   – Ну вот, еще один минус. Возможно, впоследствии я найду какие-нибудь плюсы в общении с тобой, Орг, но пока таковых не вижу. Однако надеюсь найти.
   Я двинулся по направлению к дому, знаком велев обоим следовать за мной, и они последовали.
   Дизири наблюдала за нами тогда. Я знаю это, поскольку она дала мне одну вещь, когда мы наконец оказались здесь. Не рисунок (хотя поначалу я решил, что рисунок), а аппликацию из черной бумаги по синей бумаге: рыцарь, шагающий с важным видом, держа руку на эфесе своего короткого меча, и чудовищное существо сразу позади, гораздо выше его ростом, неуклюже ковыляющее на кривых ногах и держащее у него на плече чешуйчатую руку; и огромная собака, которая кажется маленькой рядом с чудовищем. Я положил аппликацию туда, где вижу ее каждый день. Сейчас она не внушает мне желания вернуться обратно в Митгартр, но я знаю, что однажды внушит.
   Окна кухни светились ярко и весело, когда мы наконец разглядели в них Нукару, Данса и Поука. На самом деле у меня не было такого ощущения, будто я возвращаюсь домой, но на мгновение мне так показалось. Там я смогу поесть (перед поединком я ел мало) и согреться у горящего камина. Тогда мне подумалось, что ничего большего и желать невозможно.
   Все это имело значение, но дело было не только в этом. Я нормально разговаривал с Гильфом, Ури и Баки, и даже с Оргом. Но голоса, доносившиеся из-за окон кухни, были человеческими, все до единого. Порой это составляет большую разницу.
   Поук открыл дверь, когда я постучал.
   – Вот и вы, сэр. Мы уж соскучились по вам – во всяком случае, я. Мы знали, что вы не…
   Тут он увидел огра, стоявшего у меня за спиной, и я сказал:
   – Это Орг, Поук. Не обижай его, а если он будет вести себя плохо, сразу докладывай мне.
   Поук стоял неподвижно, с отвисшей челюстью. Вряд ли он услышал хоть слово из мною сказанных.
   – Орг, это Поук, еще один мой слуга. Он будет кормить тебя и заботиться о тебе. Ты должен подчиняться всем его приказам, как моим.
   Орг утробно хрюкнул и посмотрел на Поука, который отступил на пару шагов назад. Наверное, здесь мне следует сказать, что Орг никогда не рычал и не ворчал. Он никогда не улыбался и не хмурился. Глаза у него походили на две черные бусинки. Они казались крохотными на широком лице, половину которого занимал рот. Это лицо и близко не походило на человеческое. Собака или лошадь гораздо больше похожи на человека, чем Орг.
   Я вошел в дом, и Орг последовал за мной. Гильф проскользнул вперед и лег у камина. До нашего появления Данс и Нукара сидели за столом вместе с Поуком, по крайней мере, мне так показалось. По-видимому, они встали со стульев, когда Поук пошел открывать дверь. Теперь они выглядели такими же ошеломленными, как он.
   – Вот ваш призрак, – сказал я. – Вполне материальный. Слышите, как скрипят половицы у него под ногами? Если хотите дотронуться до него, подходите, не бойтесь.
   Данс три раза беззвучно открыл и закрыл рот, прежде чем сумел выговорить:
   – Вы боролись с ним?
   – Да, и мне нисколько не понравилось. Он победил меня, а потом сдался на мою милость. Это длинная история, и я предпочел бы не вдаваться в подробности сейчас.
   – А где Анс? – спросила Нукара. – Где мой сын?
   – Не знаю. Он помог мне найти Орга, и я уж подумывал ненадолго взять его к себе на службу, коли он пожелает. Но пока мы с Оргом дрались, он исчез.
   – Убежал? – Поук немного оправился от первого потрясения.
   – Я не видел, поэтому не могу сказать. Если он убежал, я не виню его. Мне самому хотелось убежать.
   Гильф зарычал на Орга, который не обратил на него никакого внимания.
   – Я поговорю с ним, когда он вернется домой, – сказал Данс.
   – Не надо бранить Анса, – сказал я. – Он этого не заслуживает.
   Поук вытащил свой кинжал.
   – Мы сейчас убьем его, сэр?
   – После того, как он сдался? – Я покачал головой. – Если бы ты слушал меня внимательно, то понял бы, что мы собираемся делать. Мы возьмем Орга с собой в Ширвол, и ты будешь заботиться о нем.
   Поук кивнул.
   – Мы прикончим его там, сэр, и еще сто человек охотно помогут нам.
   – Ты хочешь сказать, они прикончат, если мы не помешаем, а сначала он убьет человек десять-двадцать. Нам нужно найти способ предотвратить такое несчастье.
   Нукара дала мне хлеба с сыром и налила еще супу. Она притащила баранью тушу для Орга, и он съел все с костями, шкурой и всем прочим – и, похоже, насытился.
   Потом мы тронулись в путь. Я все думал о своем поединке с Оргом и прикидывал, что же мне с ним делать. Наверное, Поук задавал мне какие-то вопросы, но вряд ли я отвечал. Потом мы поднялись на вершину холма и увидели Ширвол и полную луну в небе над ним – высокие четырехугольные башни с зубчатыми парапетными стенками по верху. Позже я видел Утгард, который был гораздо больше (такой огромный, что ты бы испугался). И Тортауэр, который был выше и красивее. Но Ширвол – это Ширвол, и ни один другой замок не сравнится с ним. Во всяком случае, я так считаю.
   Думаю, мы добрались до замка немного за полночь. Мастер Агр предусмотрительно сообщил мне пароль, хотя я обещал вернуться до захода солнца. Теперь я понял, что он поступил правильно. Я крикнул часовых, и они спросили у меня пароль, а потом открыли затвор храпового механизма. Я никогда прежде не видел, как опускают подъемный мост, и мне хотелось бы посмотреть еще раз. Так или иначе, я увидел движущуюся толстую цепь и поднимающиеся каменные противовесы. Ширвол был окружен довольно широким рвом, через который тянулся узкий мост без перил. Я малость трусил, но проскакал по мосту легким галопом, просто чтобы не выдать своего страха.
   Перебравшись через ров, я подозвал часовых.
   – Сейчас по мосту пойдет одно существо, при виде которого вы просто не поверите своим глазам, – сказал я. – Я не стану просить вас никому не рассказывать о нем. Если вы считаете своим долгом доложить о нем кому следует, то должны выполнить свой долг. Но я прошу вас не трепать языками попусту. Я могу положиться на ваше слово?
   Они ответили утвердительно.
   – Хорошо. Как я сказал, вы можете доложить о нем, коли сочтете нужным. Но я запрещаю вам нападать на него или преграждать ему путь. Если вы ослушаетесь, вам придется сражаться и со мной тоже. Просто дайте ему пройти по мосту, и я беру на себя ответственность за все его действия.
   – Да нам без разницы, сэр, – сказал часовой постарше.
   – Вы его еще не видели, – ухмыльнулся я.
   Я уже собирался крикнуть Поуку, чтобы он отправлял Орга вперед, но тут услышал частый стук копыт на мосту. То Поук скакал на своей лошади впереди остальных, а Гильф трусцой бежал позади, подгоняя лошадей.
   – Кажется, я велел тебе оставаться с Оргом, пока я не крикну.
   – Да, да, сэр. – Поук на секунду отпустил луку седла, чтобы дотронуться пальцами до козырька фуражки. – Я пытался, сэр. Но он уже здесь, сэр. Во внутреннем дворе, сэр.
   – Ты хочешь сказать, что он пробрался сюда незаметно для меня?
   – Нет, сэр. Не по мосту, сэр. Он переплыл через ров. – Поук обвел напряженным взглядом полутемный двор за опускной решеткой. – А потом вроде бы обошел замок сзади.
   – Понятно. Но я не вижу его. А ты видишь?
   Поук замялся, боясь меня рассердить.
   – Нет, сэр. Сейчас не вижу, сэр. Только мне кажется, я знаю, где он, сэр. И коли вам угодно, я попробую вытащить его оттуда.
   – Не сейчас. – Я повернулся к часовым. – Я не стану никому докладывать об этом. А вы вольны поступать, как сочтете нужным.
   Часовой, что постарше, прочистил горло.
   – Мы с вами заодно, сэр… сэр…
   – Эйбел Благородное Сердце.
   – …сэр Эйбел, покуда вы заодно с нами.
   – Я на вашей стороне, и я собираюсь посадить в темницу своего слугу, за которым Поуку надлежало присматривать.
   – Хорошая мысль, сэр, – сказал парень помоложе.
   – Я так и знал, что вам понравится. – Я снова ухмылялся. – Мне нужно найти главного надзирателя темницы и поговорить с ним. Но думаю, это может подождать до утра. Сейчас он, наверное, спит. Я бы и сам с удовольствием поспал. Кого мне следует спросить?
   – Мастера Каспара, сэр. Он подчиняется непосредственно мастеру Агру, сэр, и он главный тюремный надзиратель. Вы знаете, где находится Башня Гофмейстера?
   – Я там живу.
   – Так вот, сэр, вы входите туда, как обычно, только не поднимаетесь по лестнице, а спускаетесь вниз. За первой же дверью, которую вы увидите, сэр, он и обитает.
   – Спасибо. – Только спешившись, я осознал, что валюсь с ног от усталости. – Поук, отведи лошадей в конюшню, всех. Расседлай и проследи за тем, чтобы их накормили, напоили и поставили в чистое стойло.
   – Есть, сэр.
   – Ты знаешь, где моя комната.
   – Да, сэр, – кивнул Поук.
   – Хорошо. – Мне хотелось ссутулиться, но я понимал, что не могу позволить себе такого. Я стоял, расправив плечи и вскинув голову. – Я буду там, как только позабочусь об Орге. Перенеси туда наши сумки – все наши вещи и все барахло, доставшееся от сэра Как-его-там. Если конюхи начнут ворчать, скажи, что ты выполняешь мой приказ.
   – Есть, сэр!
   От рва несло тяжким запахом застойной воды, и под моими сапогами хлюпала зловонная жижа из конского навоза и мочи, но мне было все равно. Я целеустремленно направился в самый темный угол двора, зная, что смогу спокойно отправиться на боковую, лишь когда сделаю все свои дела.
 
   Я был женщиной, которая лежала на грязной постели в душной комнатушке. Какая-то старуха сидела возле кровати и все время говорила мне тужиться – и я тужился, хотя из-за страшной усталости не мог тужиться сильно, сколько бы ни старался. Я знал, что мой ребенок пытается дышать, но не может и потому скоро умрет.
   – Тужься!
 
   Я пытался спасти. Теперь я только пытался спастись сам. Он не отпускал меня, карабкался по мне, увлекал меня под воду.
 
   Лунный свет пробивался сквозь пелену проливного дождя, когда я с трудом шел по раскисшей тропе. В самом конце тропы маячил огр, черный и огромный. Я был мальчиком, который зашел в пещеру Дизири, а не мужчиной, который вышел оттуда. Вместо меча я держал в руке крест, поставленный над могилой Дизиры, – длинную палку, связанную ремнем с короткой. Я ткнул острием в землю, отмечая местоположение собственной могилы, и пошел дальше. Когда огр отшвырнул меня прочь, палка превратилась именно в такой меч, о каком я мечтал, – с золотым эфесом и сверкающим клинком.
   Я снова взмыл на землей и стремительно полетел назад, но я задыхался.

Глава 42
Я ГЕРОЙ

   Я проснулся в холодном поту, отбросил в сторону одеяло и выглянул в окно. Бледное небо, источающее ровный серый свет. Бодрствовать все лучше, чем спать, подумал я. И я сделал выбор, набрав воды в потрескавшийся умывальный таз и по возможности чисто вымывшись. Когда я жил с Бертольдом Храбрым, мы купались в Гриффине. Это было гораздо лучше (во всяком случае, в хорошую погоду), и я невольно задался вопросом, доводилось ли когда-нибудь герцогу вымыться так чисто в своей ванне.
   Поук храпел за дверью. Я отчетливо слышал каждый всхрап и не сомневался, что шум, производимый мной в процессе умывания и одевания, разбудит малого, но я ошибался. На мгновение я почувствовал желание окатить Поука грязной водой из таза, но не стал делать этого, а выплеснул все окно и потом высунул голову наружу и огляделся по сторонам,
   Хотя замок назывался Ширвол, стена башни была не совсем отвесная^[3] – и к тому же состояла из больших неотесанных камней неправильной формы, уложенных не очень ровно. В прошлом я часто вскарабкивался по борту на палубу «Западного купца» и теперь заткнул сапоги за ремень сзади, чтобы они не мешали, и перелез через подоконник.
   С одной стороны, спуск был трудным, но с другой стороны, довольно легким. Я избегал опасных мест, где мог соскользнуть вниз, а соскользнуть по стене, которая ближе к земле становилась почти отвесной, было все равно что просто упасть. Поэтому такие места я обходил стороной. Но спуск представлялся мне не более чем трудным физическим упражнением, я и не разу всерьез не испугался сорваться вниз. Впоследствии Таугу довелось ползти по стене Утгарда почти таким же манером, каким я сползал с Башни Гофмейстера, – и когда он рассказал мне об этом, я вспомнил о своем случае. Только стены Утгарда были увиты какими-то вьющимися растениями вроде плюща. В свое время я напишу об этом.
   Оказавшись на земле, я почуял запах свежей выпечки, который привел меня прямиком на кухню. Здесь мне помог зверский голод.
   – Вам не положено находиться здесь, сэр, – сказал повар. – Вы найдете завтрак в столовой зале, когда протрубит рог.
   Когда я ничего не сказал, он добавил:
   – Сегодня на завтрак будут свежая ветчина и сыр.
   – А также хлеб с маслом и пиво. – Я знал это, поскольку дважды ел здесь накануне. – А как насчет яиц? У вас есть яйца? А яблоки?
   – Нет, сэр, – помотал он головой. – Мы и так стараемся изо всех сил, сэр.
   – Вот и молодцы. – Я потрепал повара по плечу. – А раз так, ты не станешь возражать, если я возьму вот это. – Я указал на горячую буханку хлеба, испеченного из муки со значительной примесью ячменя и полбы. – Одна милая женщина вчера приготовила мне знатный ужин, – объяснил я повару, – но мне предстоял поединок, и потому я не хотел наедаться досыта. Ты не возражаешь?
   – Нет, сэр. – Выражение его лица свидетельствовало об обратном. – Нисколько не возражаю, сэр.
   – Хорошо. Выйди в столовую залу на минутку.
   – Мне нужно еще испечь несколько буха… – Но, встретившись со мной взглядом, он поспешно вышел.
   Столовая зала была гораздо больше кухни – наверное, шагов сто в длину и пятьдесят в ширину. На высоком помосте там стоял накрытый скатертью стол для герцога Мардера, герцогини и особых гостей. А также длинные деревянные столы, лавки и табуреты для всех остальных. Несколько служанок накрывали к завтраку: ставили по сальному подносу и по бутылке на каждого.
   – Мастер Каспар ест здесь, верно? – спросил я. – Где он сидит?
   – Я работаю на кухне, – сказал повар. – Я понятия не имею, но Модгуда, наверное, знает.
   Я отпустил его.
   – Ты прав, конечно же. И она мне скажет. Мы с ней старые друзья.
   Модгуда поклонилась мне на женский манер.
   – Я рада, что вам сильно полегчало, сэр Эйбел.
   – Я тоже. – Я повернулся к повару: – Тебе нужно испечь еще хлеба. Возвращайся к работе.
   Модгуда показала мне место мастера Каспара. Он сидел на стуле. Это о чем-то говорило, хотя я толком не понимал, о чем именно. Я уселся на стул, собираясь съесть свой хлеб, и велел Модгуде принести бутылку пива.
   – Он… он рассердится, сэр Эйбел. Мастер Каспар. – Она огляделась по сторонам с самым несчастным видом.
   – Не на тебя. И не на меня, поскольку я встану, как только мастер Каспар придет, и он спокойно займет свое место. Я просто хочу быть уверен, что не разминусь с ним.
   К тому времени в зал начали потихоньку сходиться люди. Я пытался угадать, какие из них служат тюремными надзирателями.
   Модгуда была весьма невысокого роста, а я весьма высокого, и потому ей не пришлось нагибаться, чтобы прошептать мне на ухо:
   – Все боятся его, сэр. Даже рыцари.
   Я сидел с набитым ртом и таким образом получил возможность подумать, прежде чем ответить.
   – Не может быть, чтобы все, – сказал я, проглотив и отпив глоток пива. – Я же не боюсь – значит, уже не все.
   – Он начальник тюрьмы, сэр. Вы же не хотите оказаться в подземной темнице, сэр, но если вы…
   Я помотал головой.
   – Именно этого я хочу. Я спускался туда сегодня ночью, но у меня не было фонарика – я хотел сказать, факела, – и я мало что увидел. Мне бы хотелось снова отправиться туда, в сопровождении мастера Каспара. Это одна из просьб, с которыми я собираюсь обратиться к нему.
   Тут позади меня раздался голос:
   – К кому именно?
   Я обернулся и увидел высокого мужчину, определенно питавшего пристрастие к черному цвету. Я спросил, не он ли мастер Каспар, и он кивнул. Модгуда тем временем убежала.
   Я встал со стула и протянул мужчине руку:
   – Я сэр Эйбел Благородное Сердце.
   Он пренебрежительно фыркнул:
   – И что дальше?
   – Я сел на ваше место, просто чтобы не разминуться с вами, когда вы придете в столовую залу. Мне нужно поговорить с вами, и я подумал, что неплохо бы сделать это за завтраком.
   – Говорите сейчас. – Он тяжело опустился на стул. – Я завтракаю со своими людьми, а не с вами.
   К тому времени вокруг нас собралось с полдюжины тюремных надзирателей, одетых во все черное; одни выдвигали свои табуреты и садились, а другие просто стояли и прислушивались к нашему разговору.
   – Хорошо, – начал я. – Я отправлюсь в вашу темницу…
   – Большинство отправляется.
   Мужчина, сидевший рядом с Каспаром, рассмеялся – и он не просто смеялся шутке своего начальника. Своим смехом он словно давал мне понять, что собирается сделать со мной в один прекрасный день. Сильным ударом кулака я сбросил парня на пол, а когда он начал подниматься на ноги, схватил табурет и треснул его по башке.
   В зале мгновенно воцарилась мертвая тишина. Кто-то поставил перед Каспаром деревянную тарелку с ветчиной. Я пододвинул тарелку к себе и отправил в рот кусок ветчины, а вслед за ним кусок хлеба, отломленный от своей буханки.
   – Вы – тот самый парень, который покалечил всех остальных рыцарей, – сказал Каспар.
   – Троих или четверых. Может, пятерых. Не больше.
   Я взял свою бутылку и отпил из неё глоток.
   Он кивнул.
   – Отдайте мою тарелку.
   Я отдал.
   – Вам следовало бы сказать: «Отдайте мне мою тарелку, пожалуйста, сэр Эйбел». Но на сей раз я вас прощаю.
   Он неопределенно хрюкнул.
   – Я не хочу ссориться с вами, мастер Каспар. Один мой слуга находится в вашей темнице, и мне бы хотелось, чтобы вы о нем хорошо заботились. – (Он повернулся ко мне, продолжая жевать ветчину.) – И я подумал…
   Тут в разговор вмешался Воддет, буквально секунду назад подошедший к нам.
   – Драться в Большой зале запрещено. Мастер Агр желает видеть вас после завтрака.
   – Я с великим удовольствием поговорю с ним, – сказал я. – Только мы не дрались. Мы просто обсуждали одно личное дело.
   Воддет присел на корточки возле распростертого на полу парня, проверил, дышит ли тот, пощупал пульс и так далее.
   – А как насчет этого?
   – Ах, вы о нем. Думаю, с ним все в порядке. Я мог бы убить малого одним ударом, но не убил же.
   Воддет поднялся на ноги.
   – Советую вам встретиться с мастером Агром сразу после завтрака. Иначе… – Он пожал плечами.
   – Иначе вы поступите в мое распоряжение, – сказал Каспар.
   – Я бы предпочел встретиться с герцогом, – сказал я Воддету. – Но раз мастер Агр желает видеть меня, я не возражаю. Передайте ему, что я буду рад.
   – Не хотите пройти со мной? Я посажу вас за стол, где едят рыцари.
   – Я знаю, где стол для рыцарей, но сейчас мне надо поговорить с мастером Каспаром, а потом с мастером Агром.
   Воддет вернулся на свое место, и через два стола от нас кто-то громко заговорил, и вскоре все беседовали и ели, как обычно. Модгуда принесла голову сыра на большом подносе, и я вытащил из ножен кинжал, чтобы отрезать кусок. Я всегда любил ветчину и сыр, даже если их подавали почти каждый день.
   – Иногда мы клеймим наших узников, – сказал Каспар. – В зависимости от воли герцога. Смутьянов. Воров. Вас когда-нибудь клеймили?
   Я сидел с набитым ртом, но отрицательно потряс головой.
   – А меня однажды заклеймили. – Он откинул капюшон, чтобы показать мне клеймо на лбу. – Мне не понравилось.
   Я прожевал и проглотил.
   – Никому не нравится головная боль. Но все равно у всех нас иногда болит голова.
   Каспар хихикнул. Мерзкий смешок.
   – Так вы говорите, у вас есть для меня новый узник?
   Я вспомнил об одном своем друге, который уехал в пансион, и сказал:
   – Скорее, пансионер. Вам не нужно держать его под замком, но он будет жить у вас, покуда я не отправлюсь на север, стоять караулом у какого-нибудь моста или брода.
   – Он будет жить с нами.
   – Да, – кивнул я. – Я знаю, вы должны кормить своих узников, иначе они умрут от голода, а они же не едят здесь, с вами. Вам нужно будет всего лишь приносить тарелку с едой для моего слуги. – Я отбросил в сторону мысли, навеянные мне рассказами Анса, и сказал: – Через день будет достаточно. Просто оставляйте тарелку на видном месте, а если он не съест пищу через пару дней, попробуйте оставить тарелку в другом месте.
   – Я не собираюсь позволять своим узникам свободно бегать по темнице. – В голосе Каспара слышались категорические нотки.
   – Он уже там. И вам нужно лишь кормить его.
   Лицо у Каспара налилось кровью, и глаза стали совсем крохотными.
   – Я отвел его туда сегодня ночью и велел оставаться там. Он пообещал мне не выходить оттуда и, думаю, не выйдет, покуда не проголодается. – Я надеялся немного успокоить Каспара своими словами, но он нисколько не успокоился. – Наверное, время от времени вы будете натыкаться на испражнения. Но ведь в темнице это обычное дело.
   Каспар вытер свой кинжал о рукав и засунул обратно в ножны.
   – Значит, он уже там.
   – Верно. – Я обрадовался, что он наконец-то понял. – Я отвел его туда сегодня ночью. Вы спали, и я не хотел будить вас. Один мой друг открыл дверь вашей темницы, а потом снова запер, когда я вышел. – Я попытался вспомнить, действительно ли я слышал лязг засова, задвигаемого Ури. Я не помнил точно, а потому сказал: – В любом случае, я велел задвинуть засов. И почти уверен, что мое распоряжение выполнили.
   – Это другой ваш друг, – медленно проговорил Каспар. – Не тот, с которым мне придется нянчиться.
   – Верно.
   Мужчина, недавно поваленный мною на пол, поднимался на ноги и нащупывал рукоятку длинного кинжала, висевшего у него на поясе. Я поймал его за кисть.
   – Если ты вытащишь кинжал, мне придется отобрать его у тебя. Лучше сядь и поешь, пока весь сыр не кончился.
   Каспар встал, пока мужчина садился на свое место.
   – Хорошо бы вы поближе познакомились с Хобом.
   – Согласен, – сказал я. – Мне бы хотелось уладить все недоразумения, коли такое возможно. А вы тем временем позаботитесь о моем слуге, правда? Я понимаю, что прошу вас о большом одолжении.
   Он повернулся и важной поступью удалился из Большого зала.
 
   Мастер Агр стоял спиной к окну, когда я вошел. Он кивнул, прочистил горло, немного подождал, словно собираясь заговорить, а потом снова кашлянул.
   – Доброе утро, мастер Агр. Вы вызывали меня?
   Мне сказали встать по стойке «смирно», как только я войду кабинет, и на всякий случай я снова вытянулся в струнку.
   – Сэр Эйбел, я…
   – Да, мастер Агр.
   Агр вздохнул.
   – Я не могу разговаривать с вами, когда вы стоите навытяжку. Пожалуйста, присядьте. – Он указал рукой на кресло. – Пододвиньте его сюда.
   Он сел в свое кресло, за столом, заваленным разными документами и гроссбухами.
   Я подволок кресло к столу и сел.
   – Драки в Большой зале категорически запрещаются приказом герцога. Вам это известно?
   Я кивнул.
   – Да, сэр. Известно.
   – Вы ударили одного из надзирателей табуретом. Так мне доложили. Сам я не видел.
   – Сначала кулаком, мастер Агр. А табуретом потом, когда он стал подниматься на ноги.
   Агр кивнул. Мне кажется, я вообще ни разу не видел его в хорошем настроении, а тогда уж он точно пребывал не в лучшем расположении духа.
   – Почему вы так поступили, сэр Эйбел?
   – Потому что мне нужно было поговорить с мастером Каспаром. И я понимал, что парень помешает нам, коли поднимется на ноги. Разговор предстоял трудный, и мне совершенно не хотелось ко всему прочему затыкать малого каждую секунду. – Я глубоко вздохнул, с таким чувством, что только усугубляю и без того скверную ситуацию, но уже не мог остановиться. – Позвольте мне сказать все, а потом уже говорите, что сочтете нужным. Я не ищу оправданий своему поступку, но и не считаю себя неправым. Иногда приходится делать исключения из правил. Вы собираетесь наказать меня. Я это знаю и ничего не имею против. Я вас не виню. Я прошу прощения за то, что нарушил порядок и причинил вам беспокойство. Но если такое повторится снова, я поведу себя точно так же.