Страница:
— Ты никогда мне не доверяла. Своими секретами ты всегда предпочитала делиться с Гарри.
— Но ты всегда так занят. Я думала, что будет просто нечестно, если я стану обременять тебя еще и своими проблемами.
— Глупая.
— Но ведь и ты никогда мне ничего не рассказывал, — возразила я.
— Я думал, что мои дела тебе неинтересны.
— Глупый.
Адриан тихо рассмеялся.
Душа моя пела, я чувствовала себя словно в раю. Поцеловав Адриана, я почувствовала легкое покалывание от проступившей у него на щеках и на подбородке щетины. Запустив пальцы в его волосы, я вдохнула их запах, и сердце едва не лопнуло от нахлынувшего на меня счастья.
— Между прочим, мы с тобой обнимаемся посреди дороги, а тут люди ездят, — с явным сожалением сказал Адриан.
— Я знаю.
Еще раз поцеловав его в щеку, я разжала руки и слегка отодвинулась. Он тоже медленно, неохотно разомкнул свои объятия. Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Обожаю тебя, — сказала я.
— Милая, — сказал Адриан, — давай продолжим этот разговор в каком-нибудь другом месте, лучше всего в постели.
— Для этого нам надо сначала добраться домой.
— Это верно.
Адриан взял в руку поводья и тронул лошадей.
Едва мы добрались до Грейстоун-Эбби, я тут же отправилась к себе наверх. Адриану пришлось задержаться внизу, чтобы препоручить моего дядю заботам доктора и рассказать о случившемся Гарри и Луизе. К моему стыду, ему пришлось это делать без меня. Поужинав у себя в комнате, я затем еще с полчаса нежилась в восхитительно горячей ванне.
При виде моих синяков Жанетта пришла в ужас. Зрелище было действительно впечатляющее. Самым большим и страшным оказался кровоподтек на скуле.
— Меня пытались похитить, — объяснила я камеристке-француженке, — но лорд Грейстоун успел прийти на помощь.
Глаза девушки вспыхнули.
— Боже мой, — пробормотала она. — С милордом все в порядке?
— Да.
Жанетта вздохнула.
— А где мой халат, Жанетта? Думаю, мне пора уже вылезать из ванной.
Тряхнув головой, словно отгоняя нахлынувшие на нее мечты, девушка пошла за моей одеждой.
Лишь через час я услышала, как Адриан вошел в свою комнату, расположенную по соседству с моей. Я села на подушках и стала смотреть на дверь, из которой он должен был появиться, ощущая внутри такое возбуждение, что стоило немалых усилий его сдерживать. Наконец дверь отворилась, и на пороге возник высокий, столь хорошо знакомый мне силуэт мужа. Сердце сладко екнуло.
— Ну что, доктор осмотрел дядю Мартина? — спросила я.
— Да. Пулю извлекать не потребовалось, Кейт, она прошла навылет. Мэттьюз говорит, что он скоро поправится и нет никаких оснований беспокоиться за его жизнь и здоровье.
— О! — промолвила я.
Адриан подошел к кровати и осторожно притронулся пальцами к кровоподтеку у меня на лице.
— Это сделал Чарлвуд? — осведомился он с таким выражением на лице, которое явно не обещало ничего хорошего.
Я кивнула.
— Тебе не следовало сдерживать меня: его стоило убить.
— Адриан, сейчас мне совершенно наплевать на дядю Мартина.
Муж улыбнулся.
— Я люблю тебя, — сказала я.
Адриан забрался в постель и привлек меня к себе.
— Когда мы расстались в Лэмбурне, я был страшно зол на тебя, — признался он. — А потом, уже во Франции, я все время о тебе думал.
Лежа рядом и слушая его, я чувствовала, как душа переполняется счастьем.
— Это из-за того поцелуя, — заметила я.
— Да, тот поцелуй здорово на меня повлиял, — согласился Адриан.
— Ты знаешь, а я по-настоящему полюбила тебя, когда ты уже вернулся домой. Это произошло в тот момент, когда я наблюдала за тобой и Эльзой. Ты был с ней так нежен. И сразу было видно, что лошадь тебя просто обожает.
Я почувствовала, как грудь Адриана завибрировала от тихого смеха.
— Так я и знал, что в конечном итоге решающим фактором окажется лошадь, — сказал он.
— Ничего удивительного.
Муж перевернул меня на спину и заглянул мне в глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил он. — Может, тебе слишком здорово досталось, чтобы заниматься этим сейчас, любимая?
— Нет, — ответила я.
Адриан снова улыбнулся мне своей неотразимой улыбкой, и в груди у меня стало тепло.
— Я люблю тебя, — сказала я. — Люблю, люблю, люблю…
Я продолжала повторять эти слова, пока губы Адриана не прижались к моим губам.
Перед тем как уснуть, мы долго разговаривали, и это доставило мне не меньше удовольствия, чем то, чем мы занимались несколько раньше. Я рассказывала мужу, какой одинокой и никому не нужной я чувствовала себя во время нашего пребывания в Лондоне, а он мне о том, какие страдания доставляло ему сознание того, что он для меня был и остается совершенно чужим человеком.
— Ты всегда был так занят, все время куда-то исчезал, — жаловалась я. — Куда бы мы ни пошли, всегда появлялся кто-нибудь, кому надо было срочно с тобой переговорить.
— Я знаю, — устало согласился Адриан.
Я пыталась найти нужные слова, чтобы объяснить ему, что происходило в Лондоне. Но как я могла объяснить ему, что меня возмущало не только то, что при этом он совсем забывал обо мне? Да, это обижало, но ничуть не меньше меня мучило и бесило еще и то, что все те, кто так настойчиво добивался его внимания, пытались вовлечь его в какие-то свои мелкие политические интриги, сделать соучастником своей близорукой политики.
Я приподнялась на локте и заглянула мужу в лицо. Волосы его растрепались, а во взгляде темно-серых глаз читалась озабоченность.
— Мне казалось, что каждый так и норовит оторвать от тебя кусочек, — сказала я.
Лицо Адриана выразило удивление.
— Да, иногда в самом деле складывается такое впечатление, Кейт. Именно так: будто каждый хочет урвать от меня кусочек.
Наклонив голову, я легонько поцеловала его в губы.
— Давай лучше не будем вспоминать Лондон, Адриан. Мы с тобой в Грейстоун-Эбби и можем наслаждаться этим. Ни во время войны, ни после нее ты совсем не отдыхал, а отдых тебе так необходим.
— Я не один такой, — сказал Адриан и покачал головой. — Посмотри на Веллингтона. Он все еще во Франции.
— У герцога Веллингтонского есть жена — вот пусть она о нем и заботится. А я буду заботиться о своем муже, — отрезала я. — Думаю, тебе нужно хоть какое-то время пожить спокойно.
Адриан промолчал.
— Ты нужен другим как знамя, Адриан, — снова заговорила я чуть погодя. — Им нужна твоя всем известная честность, твой ум, твоя репутация, наконец, твоя представительная внешность. Но твои идеи им не нужны.
— Ты права, — сказал Адриан, глядя мне прямо в глаза. Потом он протянул руку и снова привлек меня к себе. — Я думаю, нам обоим надо пожить спокойно, любимая. Мы останемся в Грейстоун-Эбби, пока не родится ребенок.
Итак, муж прислушался к моим словам и согласился с моим мнением. От счастья мне показалось, что я парю в воздухе на розовом облачке.
— А теперь спи, любимая, — сказал он и нежно меня погладил.
Через какие-нибудь считанные минуты после того, как он произнес эти слова, я сладко заснула.
На следующее утро я проснулась необычно поздно. У меня сильно болели плечо, запястье и лицо в том месте, куда пришелся удар. Адриана в комнате уже не было.
Жанетта, явившаяся на мой зов, бросила на меня неодобрительный взгляд.
— А где его милость? — спросила я, уже зная, что молодая француженка всегда в курсе, где находится Адриан.
— Он послал за своим адвокатом, — ответила камеристка. — Его милость просил передать вам, когда вы проснетесь, что он будет в библиотеке, миледи.
«Интересно, зачем ему понадобился адвокат?» — про себя удивилась я.
— Хотите, я принесу вам чай в комнату, миледи? — спросила Жанетта.
Тут вдруг я почувствовала, что умираю от голода. Утренние недомогания прекратились еще на прошлой неделе, но мне так хотелось узнать, зачем Адриан вызвал адвоката, что я решила не тратить времени на еду.
— Не надо, — сказала я. — Помогите мне одеться, Жанетта, и побыстрее.
Когда двадцать минут спустя я вошла в библиотеку, то застала там Адриана и его адвоката из Ньюбери, мистера Марли. Они сидели, низко склонившись над лежащим на столе листком бумаги. Услышав звук открывающейся двери, они подняли головы и посмотрели на меня.
— Кейт, — приветствовал меня Адриан радостной улыбкой, от которой внутри у меня все растаяло. — Я ознакомил мистера Марли с нашей проблемой, и он привез текст признания. Мы предложим Чарлвуду, чтобы он его подписал.
— Признание? — переспросила я, подходя к мужу. — А я думала, что мы договорились уладить это дело по-тихому.
Адриан кивнул мистеру Марли, человеку лет тридцати пяти с умным лицом и проницательным взглядом.
— Все и будет по-тихому, леди Грейстоун, — заговорил он, — но только до тех пор, пока Чарлвуд будет оставаться за пределами страны.
Кажется, до меня постепенно стала доходить суть замысла моего мужа и его адвоката.
— А… — начала было я.
— Прочти этот документ, Кейт, и скажи нам, что ты об этом думаешь, — сказал Адриан и протянул мне бумагу.
Как он и говорил, это было признание, написанное от имени моего дяди. Он сознавался не только во всех своих кознях в отношении меня, но и в желании отомстить Адриану. Документ был весьма подробный, изобилующий всевозможными юридическими терминами и не оставлял никаких сомнений в виновности лорда Чарлвуда.
Оторвав глаза от бумаги, я поглядела на Адриана, который, в свою очередь, выжидательно смотрел на меня.
— Состояние здоровья лорда Чарлвуда позволяет ему подписать этот документ? — осведомился мистер Марли.
— Мы можем навестить его и выяснить это, — ответил Адриан. — Мэттьюз прошлой ночью наложил на его рану повязку, и когда я заходил к нему сегодня утром, мне показалось, что жара у него нет.
Я нахмурилась, вспомнив, как тяжело переживал Адриан ранение Гарри.
— Ты ведь не оставил его одного, Адриан?
Муж отрицательно покачал головой:
— Я приказал лакею подежурить около него. Пойдемте, мистер Марли, посмотрим, как он там.
— Я тоже пойду, — вызвалась я.
Мистер Марли многозначительно посмотрел на Адриана: он явно ожидал, что муж не позволит мне идти вместе с ними.
— Ну что же, пошли, если тебе так хочется, — сказал вместо этого Адриан.
Мистер Марли осторожно, чтобы ненароком не смазать чернила, взял в руки неподписанное пока признание. Мы вышли из библиотеки, миновали помпезные римские колонны вестибюля и поднялись по роскошной лестнице на более гостеприимно выглядевший второй этаж, где располагались спальни.
— Он в желтой комнате, — прошептал мне на ухо Адриан. Я кивнула и зашагала следом за мужем и его адвокатом к двери в самом конце коридора.
Идущий впереди меня Адриан, аккуратно повернув ручку, открыл дверь, но прежде, чем я что-либо успела увидеть, он развернулся и обнял меня, крепко прижав мое лицо к своему плечу. Я почувствовала щекой повязку, скрывавшуюся у него под рубашкой. Продолжая прижимать меня к себе, он сделал несколько шагов по коридору прочь от комнаты. Я услышала, как в желтую спальню торопливым шагом вошел мистер Марли.
— Не смотри туда, Кейт, — сказал Адриан. — Возвращайся в свою комнату и жди меня там.
Тем не менее я начала догадываться, что произошло.
— Адриан, — заговорила я запинаясь, — что? Дядя Мартин?..
— Он мертв, Кейт. — перебил меня муж — Он повесился.
Эпилог
— Но ты всегда так занят. Я думала, что будет просто нечестно, если я стану обременять тебя еще и своими проблемами.
— Глупая.
— Но ведь и ты никогда мне ничего не рассказывал, — возразила я.
— Я думал, что мои дела тебе неинтересны.
— Глупый.
Адриан тихо рассмеялся.
Душа моя пела, я чувствовала себя словно в раю. Поцеловав Адриана, я почувствовала легкое покалывание от проступившей у него на щеках и на подбородке щетины. Запустив пальцы в его волосы, я вдохнула их запах, и сердце едва не лопнуло от нахлынувшего на меня счастья.
— Между прочим, мы с тобой обнимаемся посреди дороги, а тут люди ездят, — с явным сожалением сказал Адриан.
— Я знаю.
Еще раз поцеловав его в щеку, я разжала руки и слегка отодвинулась. Он тоже медленно, неохотно разомкнул свои объятия. Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Обожаю тебя, — сказала я.
— Милая, — сказал Адриан, — давай продолжим этот разговор в каком-нибудь другом месте, лучше всего в постели.
— Для этого нам надо сначала добраться домой.
— Это верно.
Адриан взял в руку поводья и тронул лошадей.
Едва мы добрались до Грейстоун-Эбби, я тут же отправилась к себе наверх. Адриану пришлось задержаться внизу, чтобы препоручить моего дядю заботам доктора и рассказать о случившемся Гарри и Луизе. К моему стыду, ему пришлось это делать без меня. Поужинав у себя в комнате, я затем еще с полчаса нежилась в восхитительно горячей ванне.
При виде моих синяков Жанетта пришла в ужас. Зрелище было действительно впечатляющее. Самым большим и страшным оказался кровоподтек на скуле.
— Меня пытались похитить, — объяснила я камеристке-француженке, — но лорд Грейстоун успел прийти на помощь.
Глаза девушки вспыхнули.
— Боже мой, — пробормотала она. — С милордом все в порядке?
— Да.
Жанетта вздохнула.
— А где мой халат, Жанетта? Думаю, мне пора уже вылезать из ванной.
Тряхнув головой, словно отгоняя нахлынувшие на нее мечты, девушка пошла за моей одеждой.
Лишь через час я услышала, как Адриан вошел в свою комнату, расположенную по соседству с моей. Я села на подушках и стала смотреть на дверь, из которой он должен был появиться, ощущая внутри такое возбуждение, что стоило немалых усилий его сдерживать. Наконец дверь отворилась, и на пороге возник высокий, столь хорошо знакомый мне силуэт мужа. Сердце сладко екнуло.
— Ну что, доктор осмотрел дядю Мартина? — спросила я.
— Да. Пулю извлекать не потребовалось, Кейт, она прошла навылет. Мэттьюз говорит, что он скоро поправится и нет никаких оснований беспокоиться за его жизнь и здоровье.
— О! — промолвила я.
Адриан подошел к кровати и осторожно притронулся пальцами к кровоподтеку у меня на лице.
— Это сделал Чарлвуд? — осведомился он с таким выражением на лице, которое явно не обещало ничего хорошего.
Я кивнула.
— Тебе не следовало сдерживать меня: его стоило убить.
— Адриан, сейчас мне совершенно наплевать на дядю Мартина.
Муж улыбнулся.
— Я люблю тебя, — сказала я.
Адриан забрался в постель и привлек меня к себе.
— Когда мы расстались в Лэмбурне, я был страшно зол на тебя, — признался он. — А потом, уже во Франции, я все время о тебе думал.
Лежа рядом и слушая его, я чувствовала, как душа переполняется счастьем.
— Это из-за того поцелуя, — заметила я.
— Да, тот поцелуй здорово на меня повлиял, — согласился Адриан.
— Ты знаешь, а я по-настоящему полюбила тебя, когда ты уже вернулся домой. Это произошло в тот момент, когда я наблюдала за тобой и Эльзой. Ты был с ней так нежен. И сразу было видно, что лошадь тебя просто обожает.
Я почувствовала, как грудь Адриана завибрировала от тихого смеха.
— Так я и знал, что в конечном итоге решающим фактором окажется лошадь, — сказал он.
— Ничего удивительного.
Муж перевернул меня на спину и заглянул мне в глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил он. — Может, тебе слишком здорово досталось, чтобы заниматься этим сейчас, любимая?
— Нет, — ответила я.
Адриан снова улыбнулся мне своей неотразимой улыбкой, и в груди у меня стало тепло.
— Я люблю тебя, — сказала я. — Люблю, люблю, люблю…
Я продолжала повторять эти слова, пока губы Адриана не прижались к моим губам.
Перед тем как уснуть, мы долго разговаривали, и это доставило мне не меньше удовольствия, чем то, чем мы занимались несколько раньше. Я рассказывала мужу, какой одинокой и никому не нужной я чувствовала себя во время нашего пребывания в Лондоне, а он мне о том, какие страдания доставляло ему сознание того, что он для меня был и остается совершенно чужим человеком.
— Ты всегда был так занят, все время куда-то исчезал, — жаловалась я. — Куда бы мы ни пошли, всегда появлялся кто-нибудь, кому надо было срочно с тобой переговорить.
— Я знаю, — устало согласился Адриан.
Я пыталась найти нужные слова, чтобы объяснить ему, что происходило в Лондоне. Но как я могла объяснить ему, что меня возмущало не только то, что при этом он совсем забывал обо мне? Да, это обижало, но ничуть не меньше меня мучило и бесило еще и то, что все те, кто так настойчиво добивался его внимания, пытались вовлечь его в какие-то свои мелкие политические интриги, сделать соучастником своей близорукой политики.
Я приподнялась на локте и заглянула мужу в лицо. Волосы его растрепались, а во взгляде темно-серых глаз читалась озабоченность.
— Мне казалось, что каждый так и норовит оторвать от тебя кусочек, — сказала я.
Лицо Адриана выразило удивление.
— Да, иногда в самом деле складывается такое впечатление, Кейт. Именно так: будто каждый хочет урвать от меня кусочек.
Наклонив голову, я легонько поцеловала его в губы.
— Давай лучше не будем вспоминать Лондон, Адриан. Мы с тобой в Грейстоун-Эбби и можем наслаждаться этим. Ни во время войны, ни после нее ты совсем не отдыхал, а отдых тебе так необходим.
— Я не один такой, — сказал Адриан и покачал головой. — Посмотри на Веллингтона. Он все еще во Франции.
— У герцога Веллингтонского есть жена — вот пусть она о нем и заботится. А я буду заботиться о своем муже, — отрезала я. — Думаю, тебе нужно хоть какое-то время пожить спокойно.
Адриан промолчал.
— Ты нужен другим как знамя, Адриан, — снова заговорила я чуть погодя. — Им нужна твоя всем известная честность, твой ум, твоя репутация, наконец, твоя представительная внешность. Но твои идеи им не нужны.
— Ты права, — сказал Адриан, глядя мне прямо в глаза. Потом он протянул руку и снова привлек меня к себе. — Я думаю, нам обоим надо пожить спокойно, любимая. Мы останемся в Грейстоун-Эбби, пока не родится ребенок.
Итак, муж прислушался к моим словам и согласился с моим мнением. От счастья мне показалось, что я парю в воздухе на розовом облачке.
— А теперь спи, любимая, — сказал он и нежно меня погладил.
Через какие-нибудь считанные минуты после того, как он произнес эти слова, я сладко заснула.
На следующее утро я проснулась необычно поздно. У меня сильно болели плечо, запястье и лицо в том месте, куда пришелся удар. Адриана в комнате уже не было.
Жанетта, явившаяся на мой зов, бросила на меня неодобрительный взгляд.
— А где его милость? — спросила я, уже зная, что молодая француженка всегда в курсе, где находится Адриан.
— Он послал за своим адвокатом, — ответила камеристка. — Его милость просил передать вам, когда вы проснетесь, что он будет в библиотеке, миледи.
«Интересно, зачем ему понадобился адвокат?» — про себя удивилась я.
— Хотите, я принесу вам чай в комнату, миледи? — спросила Жанетта.
Тут вдруг я почувствовала, что умираю от голода. Утренние недомогания прекратились еще на прошлой неделе, но мне так хотелось узнать, зачем Адриан вызвал адвоката, что я решила не тратить времени на еду.
— Не надо, — сказала я. — Помогите мне одеться, Жанетта, и побыстрее.
Когда двадцать минут спустя я вошла в библиотеку, то застала там Адриана и его адвоката из Ньюбери, мистера Марли. Они сидели, низко склонившись над лежащим на столе листком бумаги. Услышав звук открывающейся двери, они подняли головы и посмотрели на меня.
— Кейт, — приветствовал меня Адриан радостной улыбкой, от которой внутри у меня все растаяло. — Я ознакомил мистера Марли с нашей проблемой, и он привез текст признания. Мы предложим Чарлвуду, чтобы он его подписал.
— Признание? — переспросила я, подходя к мужу. — А я думала, что мы договорились уладить это дело по-тихому.
Адриан кивнул мистеру Марли, человеку лет тридцати пяти с умным лицом и проницательным взглядом.
— Все и будет по-тихому, леди Грейстоун, — заговорил он, — но только до тех пор, пока Чарлвуд будет оставаться за пределами страны.
Кажется, до меня постепенно стала доходить суть замысла моего мужа и его адвоката.
— А… — начала было я.
— Прочти этот документ, Кейт, и скажи нам, что ты об этом думаешь, — сказал Адриан и протянул мне бумагу.
Как он и говорил, это было признание, написанное от имени моего дяди. Он сознавался не только во всех своих кознях в отношении меня, но и в желании отомстить Адриану. Документ был весьма подробный, изобилующий всевозможными юридическими терминами и не оставлял никаких сомнений в виновности лорда Чарлвуда.
Оторвав глаза от бумаги, я поглядела на Адриана, который, в свою очередь, выжидательно смотрел на меня.
— Состояние здоровья лорда Чарлвуда позволяет ему подписать этот документ? — осведомился мистер Марли.
— Мы можем навестить его и выяснить это, — ответил Адриан. — Мэттьюз прошлой ночью наложил на его рану повязку, и когда я заходил к нему сегодня утром, мне показалось, что жара у него нет.
Я нахмурилась, вспомнив, как тяжело переживал Адриан ранение Гарри.
— Ты ведь не оставил его одного, Адриан?
Муж отрицательно покачал головой:
— Я приказал лакею подежурить около него. Пойдемте, мистер Марли, посмотрим, как он там.
— Я тоже пойду, — вызвалась я.
Мистер Марли многозначительно посмотрел на Адриана: он явно ожидал, что муж не позволит мне идти вместе с ними.
— Ну что же, пошли, если тебе так хочется, — сказал вместо этого Адриан.
Мистер Марли осторожно, чтобы ненароком не смазать чернила, взял в руки неподписанное пока признание. Мы вышли из библиотеки, миновали помпезные римские колонны вестибюля и поднялись по роскошной лестнице на более гостеприимно выглядевший второй этаж, где располагались спальни.
— Он в желтой комнате, — прошептал мне на ухо Адриан. Я кивнула и зашагала следом за мужем и его адвокатом к двери в самом конце коридора.
Идущий впереди меня Адриан, аккуратно повернув ручку, открыл дверь, но прежде, чем я что-либо успела увидеть, он развернулся и обнял меня, крепко прижав мое лицо к своему плечу. Я почувствовала щекой повязку, скрывавшуюся у него под рубашкой. Продолжая прижимать меня к себе, он сделал несколько шагов по коридору прочь от комнаты. Я услышала, как в желтую спальню торопливым шагом вошел мистер Марли.
— Не смотри туда, Кейт, — сказал Адриан. — Возвращайся в свою комнату и жди меня там.
Тем не менее я начала догадываться, что произошло.
— Адриан, — заговорила я запинаясь, — что? Дядя Мартин?..
— Он мертв, Кейт. — перебил меня муж — Он повесился.
Эпилог
Стоя посреди манежа в поместье Грейстоун-Эбби, я наблюдала, как Адриан верхом на Эвклиде выполняет так называемый пассаж. Лошадь в этом случае поочередно переносит весь вес тела то на правую переднюю и левую заднюю ноги, то на левую переднюю и правую заднюю, при этом на какие-то доли секунды словно зависая в воздухе. Это всегда выглядит очень красиво, а в исполнении Эвклида, движения которого были очень энергичными и в то же время удивительно мягкими и пластичными, смотрелось просто великолепно.
— Блестяще, просто блестяще, — похвалила я Адриана. — А теперь давай-ка перемещайся ближе к центру. И подрабатывай спиной, Адриан, спиной, а не ногами.
Повинуясь мужу, Эвклид словно плыл в воздухе.
— А теперь — стоп, — приказала я.
Жеребец остановился. Восхищенная, я радостно улыбалась. На лице Адриана тоже играла довольная улыбка. Мы отрабатывали пассаж в течение месяца, и сегодня впервые он получился безупречным.
Адриан поощрительно погладил Эвклида по шее, спешился и протянул жеребцу на ладони кусок сахара.
— Он такой легкий! — сказал муж, обращаясь ко мне. — Никогда не думал, что лошадь может быть такой легкой на ходу.
— Мой отец всегда сердился, когда видел, как всадники тяжело опираются ногами о стремена, — заметила я. — Контакт лошади и всадника всегда должен быть мягким, а не жестким. Только так можно добиться, чтобы твой конь был легким на ходу.
Мы зашагали к выходу из манежа.
— На сегодня спектакль закончен, ребята, — сказал Адриан, обращаясь к конюхам, которые выстроились вдоль ограды, наблюдая за тем, как он дрессировал Эвклида, и заодно не давая собакам проскочить под перекладиной забора на манеж. — Пора снова за работу.
Чарли подошел, чтобы забрать у Адриана Эвклида.
— Эта лошадь прямо танцует, милорд, — сказал он, принимая поводья. — Вы нам такое представление устроили, какого и в Лондоне не увидишь.
— Спасибо, Чарли, — с улыбкой ответил Адриан.
— Если будете как следует упражняться, милорд, то, может, лет через сто научитесь так же здорово ездить верхом, как миледи, — пошутил конюх, бросив на Адриана опасливый взгляд.
Адриан повернулся ко мне.
— Я что, должен терпеть здесь этого наглеца только потому, что он спас тебя кое от чего такого, что даже хуже смерти? — жалобным голосом спросил он.
— Да, должен, — отрезала я.
— Отведи лошадь в стойло, Чарли, — сказал Адриан.
— Будет сделано, милорд, — радостно улыбнулся конюх.
Мы бок о бок с мужем, который старательно укорачивал шаги, приноравливаясь к моей походке, двинулись по тропинке к дому. Впереди нас, обнюхивая землю, трусили собаки. Мы говорили о наших планах: после рождения ребенка нам хотелось съездить в Португалию, чтобы попытаться убедить тамошних конезаводчиков продать кобылу лузитанской породы, которую мы мечтали скрестить с Эвклидом. Внезапно Адриан остановился и посмотрел на меня.
— Ты знаешь, у меня возникла замечательная идея, — сказал он и умолк.
— Я не умею поднимать брови выше, Адриан. То, что ты видишь на моем лице, — это мой предел, — пожаловалась я. — Ну, говори же.
— Кажется, я придумал, чем тебе заняться до рождения ребенка. Ты должна написать книгу, посвященную искусству верховой езды.
Я смотрела на Адриана раскрыв рот от изумления.
— Написать книгу? — переспросила я, не веря своим ушам.
Лицо мужа стало серьезным.
— По-моему, это будет лучшая дань памяти твоего отца. Говоря о лошадях, ты все время ссылаешься на его слова, и в этих ссылках чувствуется глубокое знание предмета. Я считаю, что передать опыт, который был накоплен твоим отцом, новым поколениям наездников — весьма достойная задача.
— О Адриан, — вздохнула я. — В самом деле, какая чудесная мысль. Благодаря этой книге отец как бы останется среди живых.
Адриан кивнул:
— Если ты напишешь хорошую книгу, он проживет столько, сколько люди будут ездить верхом на лошадях, Кейт. Подумай об этом.
— После пособия герцога Ньюкастлского в Англии не было издано ни одной толковой книги об искусстве верховой езды, — заметила я.
Адриан снова кивнул, и остаток пути до дома мы с ним серьезно и обстоятельно обсуждали эту тему.
Одна из комнат первого этажа, где когда-то обитали монашки, была заставлена багажом, который вот-вот должны были начать грузить в экипаж, — на следующий день мы уезжали в Лондон, поскольку Адриан должен был принять участие в официальной церемонии открытия моста Ватерлоо. Церемония обещала быть весьма пышной: вместе с герцогом Веллингтонским в ней собирались принять участие также регент и его брат, герцог Йоркский.
Адриан пытался уговорить меня остаться в Грейстоун-Эбби, обещая, что вернется через неделю, но я все же решила поехать с ним. И дело было не только в том, что вопреки обещаниям он мог задержаться на более долгий срок. Просто я была так счастлива с мужем, что мне не хотелось расставаться с ним даже на неделю. Кроме того, на церемонию открытия моста должна была приехать Каролина, а мне очень хотелось с ней повидаться.
Гарри в течение последних двух недель гостил у Каролины — он должен был приехать в Лондон вместе с ней, а вернуться в Грейстоун-Эбби с нами. Что касается Пэдди и Луизы, то они поженились как раз перед отъездом Гарри, так что обедать нам с Адрианом пришлось вдвоем. Остаток вечеpa мы провели в библиотеке, обсуждая построение моей будущей книги, а затем поднялись в спальню.
Этого момента я ждала весь день: мне ужасно хотелось почувствовать на своем теле руки Адриана, ощутить мощный прилив желания.
Оказавшись в постели, мы полностью отдались сжигавшей нас страсти и еще одной, даже более глубокой и могучей силе — стремлению слиться воедино, стать одним целым. Когда муж, войдя в меня, доставлял мне наслаждение, которое невозможно выразить словами, мы с ним были единым организмом. Эта чудесная связь между нами сохранялась и тогда, когда, утомленные любовью, мы тихо лежали обнявшись и моя голова покоилась у Адриана на плече.
Именно тогда я почувствовала, что наконец-то обрела дом.
Каролина, Гарри и я стояли в первом ряду зрителей неподалеку от нового моста, спроектированного Джоном Ренни и названного в честь битвы, навсегда положившей конец имперским амбициям Наполеона. Мост был украшен флагами союзников. Пушечный салют продолжался почти минуту: в честь открытия моста было произведено двести два выстрела.
Большинство представителей аристократии, собравшихся на церемонию, наблюдали за происходящим с дрейфующих по реке лодок, но я решила, что мне все же лучше остаться на берегу. В памяти еще слишком свежи были утренние недомогания, которые прошли совсем недавно. Адриан тоже пытался убедить меня, что толпы зрителей — не самое лучшее окружение для беременной женщины, но я все же настояла хотя бы на присутствии на церемонии. Муж сдался, но договорился, что мой фаэтон будет стоять в относительно безопасном месте. Другим его условием было то, что Каролина и Гарри должны поехать вместе со мной.
Стоял замечательный июньский день. На мосту ветер трепал яркие флаги. В непосредственной близости от моста на волнах мерно покачивалась баржа, на палубе которой толпились герои битвы при Ватерлоо. Причем с того места, где находилась я, судно даже казалось относительно чистым. Вдоль берега реки была развернута ярмарка. Разноцветье палаточных тентов, нарядная одежда людей — все это добавляло и без того погожему деньку какую-то особенную праздничность.
Наконец над водой пронесся гром последнего пушечного выстрела.
— Кажется, начинается, — сказал Гарри.
В ту же минуту мы с Каролиной увидели небольшую, но весьма внушительную процессию, участникам которой выпала честь первыми пройти по только что построенному мосту Ватерлоо.
Самыми первыми шли принц-регент и его брат, герцог Йоркский, формально являвшийся главнокомандующим вооруженными силами. За ними следовал герцог Веллингтонский, фактически осуществлявший функции главнокомандующего, затем маркиз Энглсийский, который в битве при Ватерлоо командовал всеми кавалерийскими частями. В Бельгии маркиз был ранен в ногу и теперь заметно прихрамывал. Позади герцога Веллингтонского и маркиза Энглсийского шел Адриан.
Разумеется, он был не один — рядом с ним шагали другие герои войны, но я смотрела только на мужа. Он не надел военную форму и хотел вообще отказаться от участия в церемонии. Свое согласие он дал лишь после того, как к нему с личной просьбой обратился маркиз Энглсийский. Среди множества улыбающихся лицо моего супруга сохраняло суровое выражение. Он шел с непокрытой головой, и его светлые, как у викинга, волосы сверкали на солнце.
Внимание людей привлекала не только его красота. В нем было что-то такое, что я за неимением более подходящего слова назвала бы благородством. Наверное, так в средние века выглядели рыцари.
— Адриан просто великолепен, не правда ли? — шепнула мне на ухо Каролина.
Я кивнула.
Толпа лондонцев, колыхавшаяся позади нас, загудела от восторга. Я невольно отметила, что при появлении регента такой реакции не было. Кое-кто, правда, выкрикнул «ура» в адрес герцога Йоркского, который пользовался большей популярностью в народе, нежели его брат. Разумеется, громко аплодировали герцогу Веллингтонскому, тепло встретили и маркиза Энглсийского. Но громче и продолжительнее всех приветствовали Адриана.
Я вспомнила рассказы мужа о том, как он плакал на поле битвы, и подумала, что вся эта церемония ему скорее всего противна. Мужчина, шагавший рядом с ним, что-то сказал Адриану на ухо, и я видела, как муж отрицательно покачал головой.
— Кейт, скажите, каково быть женой такого героя? — спросил Гарри.
Взглянув на него, я обнаружила, что глаза его смеются.
— Чертовски хлопотно, — раздельно произнесла я. — Бедняге Адриану прямо-таки не дают покоя.
Гарри сделал вид, будто мои слова привели его в ужас.
— Леди Грейстоун! — воскликнул он. — Ну и выражения!
— В самом деле, Кейт, — вмешалась Каролина. — А вдруг бы тебя кто-нибудь услышал?
— Подумал бы, что герой войны с Наполеоном женат на стерве, — отрезала я.
— Так оно и есть, — вставил Гарри.
Я молча замахнулась на него своим ридикюлем. Гарри шутливым жестом заслонил лицо рукой. Глядя на него, я невольно рассмеялась.
Тем временем процессия пересекла мост Ватерлоо из конца в конец. Как только регент и герцог Йоркский сошли с моста, заиграл оркестр. Герцог Веллингтонский и маркиз Энглсийский скрылись из виду: их заслонили кавалеристы, окружившие вельмож защитным кольцом. Отделившись от остальных участников шествия, Адриан принялся пробираться сквозь толпу в нашу сторону.
— Лучше бы ты приехал на Эвклиде, — сказала я, когда он наконец поравнялся с нами. — Представляешь, что бы было, пройдись он по всему мосту пассажем? На тебя никто бы не обратил внимания — все глазели бы только на него.
Напряженное выражение, которое я заметила на лице мужа, исчезло, и он улыбнулся.
— А что такое пассаж? — поинтересовалась Каролина.
— Об этом ты сможешь прочитать в книге Кейт, — сказал Адриан.
— В книге Кейт? В какой еще книге? — с недоумением уставились на меня Каролина и Гарри.
— В той самой книге, которую она скоро напишет. Она будет посвящена искусству верховой езды, — объявил Адриан.
— Боже, какая чудесная идея, Кейт! — воскликнул Гарри.
— Да. Книга наверняка будет просто блестящей, и когда после ее издания мы с Адрианом будем выходить на улицу, все будут глазеть только на меня, а на него никто даже внимания не обратит, — пошутила я.
— Кстати, регент уже сейчас хочет на тебя взглянуть, — парировал Адриан.
— Сейчас?
— Сейчас. Пойдемте, леди Грейстоун, вас ждут.
Я невольно поморщила нос: регент не вызывал у меня никаких симпатий.
— Кроме того, мне хотелось бы представить тебя маркизу Энглсийскому, — добавил муж. — Может, нам удастся уговорить его заказать по экземпляру твоей книги для каждого кавалериста.
— А что, это мысль! — подхватила я.
Я положила Адриану руки на плечи и почувствовала, как он обнимает мою уже изрядно располневшую талию.
— Гарри, отвези Каролину домой, — попросил Адриан младшего брата.
— Хорошо, — ответил Гарри.
Адриан продолжал обнимать меня одной рукой за талию, и я на несколько секунд прижалась к нему, с наслаждением ощутив его большое сильное тело.
Еще не успев взять в руку вожжи, Гарри уже успел поссориться из-за какой-то мелочи с Каролиной. Прислонившись к мужу, я слушала их раздраженную перепалку и чувствовала себя невероятно счастливой.
— Надеюсь, он никого не задавит, — пробормотал Адриан, глядя, как его младший брат разворачивает фаэтон.
В ярко-голубом небе над нашими головами ослепительно сияло солнце. Адриан обнимал меня за плечи. Стоя рядом, мы проследили за тем, как Гарри провел фаэтон через толпу, а затем отправились на встречу с регентом.
— Блестяще, просто блестяще, — похвалила я Адриана. — А теперь давай-ка перемещайся ближе к центру. И подрабатывай спиной, Адриан, спиной, а не ногами.
Повинуясь мужу, Эвклид словно плыл в воздухе.
— А теперь — стоп, — приказала я.
Жеребец остановился. Восхищенная, я радостно улыбалась. На лице Адриана тоже играла довольная улыбка. Мы отрабатывали пассаж в течение месяца, и сегодня впервые он получился безупречным.
Адриан поощрительно погладил Эвклида по шее, спешился и протянул жеребцу на ладони кусок сахара.
— Он такой легкий! — сказал муж, обращаясь ко мне. — Никогда не думал, что лошадь может быть такой легкой на ходу.
— Мой отец всегда сердился, когда видел, как всадники тяжело опираются ногами о стремена, — заметила я. — Контакт лошади и всадника всегда должен быть мягким, а не жестким. Только так можно добиться, чтобы твой конь был легким на ходу.
Мы зашагали к выходу из манежа.
— На сегодня спектакль закончен, ребята, — сказал Адриан, обращаясь к конюхам, которые выстроились вдоль ограды, наблюдая за тем, как он дрессировал Эвклида, и заодно не давая собакам проскочить под перекладиной забора на манеж. — Пора снова за работу.
Чарли подошел, чтобы забрать у Адриана Эвклида.
— Эта лошадь прямо танцует, милорд, — сказал он, принимая поводья. — Вы нам такое представление устроили, какого и в Лондоне не увидишь.
— Спасибо, Чарли, — с улыбкой ответил Адриан.
— Если будете как следует упражняться, милорд, то, может, лет через сто научитесь так же здорово ездить верхом, как миледи, — пошутил конюх, бросив на Адриана опасливый взгляд.
Адриан повернулся ко мне.
— Я что, должен терпеть здесь этого наглеца только потому, что он спас тебя кое от чего такого, что даже хуже смерти? — жалобным голосом спросил он.
— Да, должен, — отрезала я.
— Отведи лошадь в стойло, Чарли, — сказал Адриан.
— Будет сделано, милорд, — радостно улыбнулся конюх.
Мы бок о бок с мужем, который старательно укорачивал шаги, приноравливаясь к моей походке, двинулись по тропинке к дому. Впереди нас, обнюхивая землю, трусили собаки. Мы говорили о наших планах: после рождения ребенка нам хотелось съездить в Португалию, чтобы попытаться убедить тамошних конезаводчиков продать кобылу лузитанской породы, которую мы мечтали скрестить с Эвклидом. Внезапно Адриан остановился и посмотрел на меня.
— Ты знаешь, у меня возникла замечательная идея, — сказал он и умолк.
— Я не умею поднимать брови выше, Адриан. То, что ты видишь на моем лице, — это мой предел, — пожаловалась я. — Ну, говори же.
— Кажется, я придумал, чем тебе заняться до рождения ребенка. Ты должна написать книгу, посвященную искусству верховой езды.
Я смотрела на Адриана раскрыв рот от изумления.
— Написать книгу? — переспросила я, не веря своим ушам.
Лицо мужа стало серьезным.
— По-моему, это будет лучшая дань памяти твоего отца. Говоря о лошадях, ты все время ссылаешься на его слова, и в этих ссылках чувствуется глубокое знание предмета. Я считаю, что передать опыт, который был накоплен твоим отцом, новым поколениям наездников — весьма достойная задача.
— О Адриан, — вздохнула я. — В самом деле, какая чудесная мысль. Благодаря этой книге отец как бы останется среди живых.
Адриан кивнул:
— Если ты напишешь хорошую книгу, он проживет столько, сколько люди будут ездить верхом на лошадях, Кейт. Подумай об этом.
— После пособия герцога Ньюкастлского в Англии не было издано ни одной толковой книги об искусстве верховой езды, — заметила я.
Адриан снова кивнул, и остаток пути до дома мы с ним серьезно и обстоятельно обсуждали эту тему.
Одна из комнат первого этажа, где когда-то обитали монашки, была заставлена багажом, который вот-вот должны были начать грузить в экипаж, — на следующий день мы уезжали в Лондон, поскольку Адриан должен был принять участие в официальной церемонии открытия моста Ватерлоо. Церемония обещала быть весьма пышной: вместе с герцогом Веллингтонским в ней собирались принять участие также регент и его брат, герцог Йоркский.
Адриан пытался уговорить меня остаться в Грейстоун-Эбби, обещая, что вернется через неделю, но я все же решила поехать с ним. И дело было не только в том, что вопреки обещаниям он мог задержаться на более долгий срок. Просто я была так счастлива с мужем, что мне не хотелось расставаться с ним даже на неделю. Кроме того, на церемонию открытия моста должна была приехать Каролина, а мне очень хотелось с ней повидаться.
Гарри в течение последних двух недель гостил у Каролины — он должен был приехать в Лондон вместе с ней, а вернуться в Грейстоун-Эбби с нами. Что касается Пэдди и Луизы, то они поженились как раз перед отъездом Гарри, так что обедать нам с Адрианом пришлось вдвоем. Остаток вечеpa мы провели в библиотеке, обсуждая построение моей будущей книги, а затем поднялись в спальню.
Этого момента я ждала весь день: мне ужасно хотелось почувствовать на своем теле руки Адриана, ощутить мощный прилив желания.
Оказавшись в постели, мы полностью отдались сжигавшей нас страсти и еще одной, даже более глубокой и могучей силе — стремлению слиться воедино, стать одним целым. Когда муж, войдя в меня, доставлял мне наслаждение, которое невозможно выразить словами, мы с ним были единым организмом. Эта чудесная связь между нами сохранялась и тогда, когда, утомленные любовью, мы тихо лежали обнявшись и моя голова покоилась у Адриана на плече.
Именно тогда я почувствовала, что наконец-то обрела дом.
Каролина, Гарри и я стояли в первом ряду зрителей неподалеку от нового моста, спроектированного Джоном Ренни и названного в честь битвы, навсегда положившей конец имперским амбициям Наполеона. Мост был украшен флагами союзников. Пушечный салют продолжался почти минуту: в честь открытия моста было произведено двести два выстрела.
Большинство представителей аристократии, собравшихся на церемонию, наблюдали за происходящим с дрейфующих по реке лодок, но я решила, что мне все же лучше остаться на берегу. В памяти еще слишком свежи были утренние недомогания, которые прошли совсем недавно. Адриан тоже пытался убедить меня, что толпы зрителей — не самое лучшее окружение для беременной женщины, но я все же настояла хотя бы на присутствии на церемонии. Муж сдался, но договорился, что мой фаэтон будет стоять в относительно безопасном месте. Другим его условием было то, что Каролина и Гарри должны поехать вместе со мной.
Стоял замечательный июньский день. На мосту ветер трепал яркие флаги. В непосредственной близости от моста на волнах мерно покачивалась баржа, на палубе которой толпились герои битвы при Ватерлоо. Причем с того места, где находилась я, судно даже казалось относительно чистым. Вдоль берега реки была развернута ярмарка. Разноцветье палаточных тентов, нарядная одежда людей — все это добавляло и без того погожему деньку какую-то особенную праздничность.
Наконец над водой пронесся гром последнего пушечного выстрела.
— Кажется, начинается, — сказал Гарри.
В ту же минуту мы с Каролиной увидели небольшую, но весьма внушительную процессию, участникам которой выпала честь первыми пройти по только что построенному мосту Ватерлоо.
Самыми первыми шли принц-регент и его брат, герцог Йоркский, формально являвшийся главнокомандующим вооруженными силами. За ними следовал герцог Веллингтонский, фактически осуществлявший функции главнокомандующего, затем маркиз Энглсийский, который в битве при Ватерлоо командовал всеми кавалерийскими частями. В Бельгии маркиз был ранен в ногу и теперь заметно прихрамывал. Позади герцога Веллингтонского и маркиза Энглсийского шел Адриан.
Разумеется, он был не один — рядом с ним шагали другие герои войны, но я смотрела только на мужа. Он не надел военную форму и хотел вообще отказаться от участия в церемонии. Свое согласие он дал лишь после того, как к нему с личной просьбой обратился маркиз Энглсийский. Среди множества улыбающихся лицо моего супруга сохраняло суровое выражение. Он шел с непокрытой головой, и его светлые, как у викинга, волосы сверкали на солнце.
Внимание людей привлекала не только его красота. В нем было что-то такое, что я за неимением более подходящего слова назвала бы благородством. Наверное, так в средние века выглядели рыцари.
— Адриан просто великолепен, не правда ли? — шепнула мне на ухо Каролина.
Я кивнула.
Толпа лондонцев, колыхавшаяся позади нас, загудела от восторга. Я невольно отметила, что при появлении регента такой реакции не было. Кое-кто, правда, выкрикнул «ура» в адрес герцога Йоркского, который пользовался большей популярностью в народе, нежели его брат. Разумеется, громко аплодировали герцогу Веллингтонскому, тепло встретили и маркиза Энглсийского. Но громче и продолжительнее всех приветствовали Адриана.
Я вспомнила рассказы мужа о том, как он плакал на поле битвы, и подумала, что вся эта церемония ему скорее всего противна. Мужчина, шагавший рядом с ним, что-то сказал Адриану на ухо, и я видела, как муж отрицательно покачал головой.
— Кейт, скажите, каково быть женой такого героя? — спросил Гарри.
Взглянув на него, я обнаружила, что глаза его смеются.
— Чертовски хлопотно, — раздельно произнесла я. — Бедняге Адриану прямо-таки не дают покоя.
Гарри сделал вид, будто мои слова привели его в ужас.
— Леди Грейстоун! — воскликнул он. — Ну и выражения!
— В самом деле, Кейт, — вмешалась Каролина. — А вдруг бы тебя кто-нибудь услышал?
— Подумал бы, что герой войны с Наполеоном женат на стерве, — отрезала я.
— Так оно и есть, — вставил Гарри.
Я молча замахнулась на него своим ридикюлем. Гарри шутливым жестом заслонил лицо рукой. Глядя на него, я невольно рассмеялась.
Тем временем процессия пересекла мост Ватерлоо из конца в конец. Как только регент и герцог Йоркский сошли с моста, заиграл оркестр. Герцог Веллингтонский и маркиз Энглсийский скрылись из виду: их заслонили кавалеристы, окружившие вельмож защитным кольцом. Отделившись от остальных участников шествия, Адриан принялся пробираться сквозь толпу в нашу сторону.
— Лучше бы ты приехал на Эвклиде, — сказала я, когда он наконец поравнялся с нами. — Представляешь, что бы было, пройдись он по всему мосту пассажем? На тебя никто бы не обратил внимания — все глазели бы только на него.
Напряженное выражение, которое я заметила на лице мужа, исчезло, и он улыбнулся.
— А что такое пассаж? — поинтересовалась Каролина.
— Об этом ты сможешь прочитать в книге Кейт, — сказал Адриан.
— В книге Кейт? В какой еще книге? — с недоумением уставились на меня Каролина и Гарри.
— В той самой книге, которую она скоро напишет. Она будет посвящена искусству верховой езды, — объявил Адриан.
— Боже, какая чудесная идея, Кейт! — воскликнул Гарри.
— Да. Книга наверняка будет просто блестящей, и когда после ее издания мы с Адрианом будем выходить на улицу, все будут глазеть только на меня, а на него никто даже внимания не обратит, — пошутила я.
— Кстати, регент уже сейчас хочет на тебя взглянуть, — парировал Адриан.
— Сейчас?
— Сейчас. Пойдемте, леди Грейстоун, вас ждут.
Я невольно поморщила нос: регент не вызывал у меня никаких симпатий.
— Кроме того, мне хотелось бы представить тебя маркизу Энглсийскому, — добавил муж. — Может, нам удастся уговорить его заказать по экземпляру твоей книги для каждого кавалериста.
— А что, это мысль! — подхватила я.
Я положила Адриану руки на плечи и почувствовала, как он обнимает мою уже изрядно располневшую талию.
— Гарри, отвези Каролину домой, — попросил Адриан младшего брата.
— Хорошо, — ответил Гарри.
Адриан продолжал обнимать меня одной рукой за талию, и я на несколько секунд прижалась к нему, с наслаждением ощутив его большое сильное тело.
Еще не успев взять в руку вожжи, Гарри уже успел поссориться из-за какой-то мелочи с Каролиной. Прислонившись к мужу, я слушала их раздраженную перепалку и чувствовала себя невероятно счастливой.
— Надеюсь, он никого не задавит, — пробормотал Адриан, глядя, как его младший брат разворачивает фаэтон.
В ярко-голубом небе над нашими головами ослепительно сияло солнце. Адриан обнимал меня за плечи. Стоя рядом, мы проследили за тем, как Гарри провел фаэтон через толпу, а затем отправились на встречу с регентом.