Страница:
— Но я получу его Знание! — дерзко подумал Керум.
Он вдруг понял, что Скерлинг и “Служба” не волнуют его. Он хотел одного: прикоснуться к тому, что пока что сокрыто от разума. Знание было для Керума главной, единственной целью, а служба Святому — лишь пропуском в тайный мир Избранных.
Диск с тихим свистом вошел в яркий луч… Свет потух.
Серый пепел, взмыв облачком, мягко осел на ковер, но Керум не пытался понять, из чего он возник, не пытался увидеть, куда упал диск из Железа. Он быстро читал заклинание Разных Вибраций. Керум верил, что их не одолеть. Он не думал, почему Ливтрасир снова ждет непонятно чего, не пытаясь напасть. Керум кожей чувствовал множество мелких уколов, разрядов, которые нужно собрать и сплести.
Тонкий свист… Словно острый клинок рассекает воздушную сферу, противно запев свою песнь… Заклинание Разных Вибраций помчалось вперед, чтобы тут же пробиться сквозь хлипкий барьер между личной энергией мага и чуждой ему Силой имени, так и не слившейся с ним…
Голубой луч “меча” снова вспыхнул в ладони мужчины, обретя первозданную мощь. Он сиял много ярче, чем раньше. Заклятие Разных Вибраций не повредило ему, оно лишь увеличило Силу противника! Не понимая того, что случилось, Керум попытался увидеть, где диск из Железа, однако его уже не было. Пепел, вот все что осталось…
— Ты… Ты… Ты… Воин Ливггарда!
Керум даже не знал, смог ли выкрикнуть это, или просто со страхом подумал.
“Нет… Нет! Ливггард, город мифических магов-бойцов, затонул… Его нет! Воин Ливггарда — просто видение!… Призрак!… Он Морок, воссозданный Силой Уруз-чад!” — твердил Керум, пятясь назад.
— Ошибаешься. Я — Ливтрасир, я живой человек, — донеслось до него.
— Ливтрасир! Воин Ливггарда! — вновь повторил Керум, встретившись взглядом с противником. Он понял: это конец. Его враг был действительно тем, кем назвал себя, так как…
Однако Керум не додумал пришедшую мысль. Удар боли просто скрутил его, резко швырнув в темноту… Отступая, Керум не заметил границы Круга их поединка и врезался в стену Защиты, пославшую страшный разряд.
Орм не знал, что и думать. Сначала, когда к его замку подъехал гонец, Победитель не поверил глазам. Когда всадник сказал, что он прибыл к хозяину с важным письмом, Орм решил, что тот просто ошибся. Вручив ему свиток, посланник не стал отдыхать. Развернув коня, он умчался, не дожидаясь ответа. Печать Агенора всерьез удивила его, а сам текст поразил.
Слух о детях, поднявших бунт против “Службы” дошел в Гальдорхейм, как и сплетня о том, что за ними должен кто-то стоять. Свиток лишь подтвердил правомерность догадки, хотя само имя писавшего было ему незнакомо.
— Ливтрасир…
Орм, конечно, не помнил преданий, однако, услышав его, усмехнулся с глубоким сарказмом:
— Эффектно звучит: Защищающий Жизнь!
Письмо вызвало чувство досады и горькой насмешки. Орм даже не сразу поверил, что правильно понял его. Видно там, в Агеноре, не знали того, что случилось у них в Гальдорхейме с момента приезда к ним Лунда с Меленом, и продолжали считать Орма самым влиятельным вирдом, способным поддержать и помочь. Ливтрасир предлагал Победителю общий союз против Скерлинга и обещал вскоре отправить к Орму посла.
— Он — один из немногих, кому я во всем доверяю. Он знает обычаи ваших Земель, — говорилось в письме.
Победитель прочел свиток несколько раз, прежде чем показать его Свельд. Он считал, что она вместе с ним посмеется над гордым глупцом, возомнившим себя дальновидным правителем, но Свельд нахмурилась.
— Знаешь, Орм, трудно поверить, что тот, кто способен второй год выдерживать натиски “Службы”, не знает о том, что у нас происходит.
— Зачем же тогда ему нужен нелепый союз? — спросил он, притянув Свельд к себе.
Он считал, что лесянка начнет лепетать о его редком даре Вождя, оцененном наконец по достоинству, но Свельд молчала. Это насторожило его. “Вдруг она опасается, что, обретя свое прежнее место у вирдов, я просто забуду о ней?” — удивленно подумал Орм.
— Нет, не боюсь!
Орм слегка содрогнулся. Уже не впервые любовница просто читала его мысли. “Что в этом странного? — как-то сказала она. — Я ведь очень люблю тебя, Орм!”
— Ты не бросишь меня, — повторила она. — Но письмо это очень опасно.
— Почему?
— Потому что оно лживо! Лжет каждой буквой! Подумай, зачем ты ему?
Орм опешил:
— Не ты ли постоянно твердила, что дружба со мной — это честь?
— Да, твердила, и сейчас повторю, — улыбнулась лесянка. — Но все же подумай: “Службе Магии” может противостоять только маг! Будь ты трижды великий Герой, но бороться с ней ты не способен!
— Конечно, — кивнул он, еще не совсем понимая, к чему она клонит.
— А Руни — из них, Наделенных особенным Даром! И он, Ливтрасир, это знает. Ты понял? Ему нужна Руни, а вовсе не ты. Норт уже попытался ее увести и лишить нас Силы сестры, а теперь и посол Агенора, скрываясь под маской союзника, сделает то же.
Орм понял, что Свельд, безусловно, права. За тот год, что прошел после смерти охотника, он примирился с отношением Руни к себе. От страстей, бушевавших когда-то, остался лишь пепел, Орм просто устал добиваться взаимной любви.
Руни тоже устала бороться. Пришел день, когда она все же, сжав зубы, подчинилась ему, но от этого радости не было. Орм знал, что Руни решила родить, чтобы жизнь обрела хоть какой-нибудь смысл. Их ребенок бы мог стать той тоненькой нитью, которая им помогла бы жить рядом, однако надежде не суждено было сбыться, и отношения просто сошли на нет.
В силу странного чувства стыда Орм скрывал от жены связь со Свельд, а лесянка совсем не стремилась поделиться с сестрой своим счастьем. Когда же Свельд поняла, что она ждет ребенка от Орма, то стала избегать Руни. Впрочем, та тоже не стремилась общаться со Свельд.
Этот год изменил ее. Раньше Руни не трогало мнение тех, кто с ней рядом, теперь же лесянка старалась не нарушать общепринятых норм. Ее новые платья, манера держаться с прислугой, обеды с мужем за общим столом могли быть образцом этикета. Не Свельд, а она постепенно ввела ритуал-распорядок внутренней жизни в их замке, следя, чтобы кто-то случайно не нарушил его. Руни так же старалась поддерживать видимость если не счастья, то мира в возникшей семье.
Руни словно исполняла безрадостный долг и пыталась хоть как-то занять себя. В ее жизни остался теперь лишь один интерес: куча свитков и книг, в беспорядке сваленных в башне. Сначала Орм был удивлен этим, но не сказал ничего.
Теперь, выслушав Свельд, Победитель подумал, что должен встретиться с Руни еще до приезда посла.
— Если Свельд ощутила всю ложь, пронизавшую свиток, то Руни почувствует это намного сильнее! Ей будет нетрудно понять, что к чему! — думал Орм, поднимаясь в высокую башню.
У входа в хранилище книг он на миг задержался, потом толкнул дверь.
Снежно-белый зверек зашипел, вскинув ушки, но Руни не сдвинулась с места, как будто не слыша его. Нежный мягкий атлас бирюзового нижнего платья казался почти голубым в лучах света из двух круглых окон, покрытых слюдой. Синий шелк с оторочкой из меха лесных горностаев был слишком прохладным для ранней весны.
Орму вдруг показалось, что Руни не думает, как одевается. Раньше она не желала расстаться со старой холстиной, в которой ей было удобно, теперь же, стремясь соблюсти внешний блеск, совершенно не думала, будет ли ей хорошо.
— Хоть бы уж приказала разжечь очаг или закрыть ставни! Ей же так холодно в этом наряде! — подумал Орм, чувствуя странную жалость к жене.
Временами ее красота пробуждала в душе Победителя слабую искру забытого чувства, однако он сразу гасил ее. Орм уже знал, что она подчинится любому желанию мужа, но сделает так, что он будет потом постоянно ощущать себя грязным скотом.
— Руни! — громко позвал он лесянку, однако она не ответила.
Орм не раз видел ее в странном трансе. Сначала это пугало, потом он привык. Присев в кресло у входа, Орм стал дожидаться, когда она снова вернется в нормальный мир.
Транс был недолгим, лесянка опомнилась. Белая кошечка тут же запрыгнула к ней на колени, всем видом давая понять, что хозяйка — только ее.
— Посторонние нам не нужны! — словно бы говорил недовольный взгляд кошечки-рыси.
— Вот дрянь! И зачем я когда-то купил этот белый ком пуха? — взбешенно подумал Орм.
Кошечка вдруг зашипела и гневно оскалила острые зубки.
— Она тоже читает мои мысли? — с грубой насмешкой спросил он у Руни.
— Не знаю, — спокойно сказала она. — Я сама никогда не пытаюсь вторгаться в твой разум.
— Еще бы! Зачем тратить время на то, что тебе безразлично! — нежданно вспылил Орм.
Он сам удивился той злобе, которая вдруг прозвучала в словах. Орм уже почти верил, что Руни безразлична ему, а теперь вдруг опять ощутил, что его оскорбляет ее равнодушие, ранит холодная замкнутость. Стоило Орму понять, что ее кто-то хочет отнять, как покой был разрушен.
— Ты просто лишился рассудка! — сказал он себе. — У тебя теперь Свельд… Она скоро родит тебе дочь!
Эта мысль вдруг согрела, смирив неожиданный гнев. Раньше Орма не заботили дети любовниц, но этот, пока не рожденный ребенок, сумел пробудить в сердце искорку хрупкой любви. Почему? Орм не смог бы ответить, но он с нетерпением ждал эту девочку, словно малышка могла все изменить, открыть тайну, пока недоступную Орму, внести новый смысл в его жизнь.
Мысль о дочери чуть притушила неприятное чувство.
— Прости! Я сорвался, хотя ты совсем не при чем. Я встревожен, — сказал Орм жене.
— В замке что-то случилось? — равнодушно спросила она.
— Да, пожалуй. Скажи мне, что сможешь, об этом письме, не читая его.
Орм ждал бурной реакции Руни. Он думал, она оттолкнет свиток и с отвращением вытрет тонкие пальцы платком. Как тогда, когда, выполнив просьбу слуги, у которого вдруг пропал сын, прикоснулась к его шапке, чтобы узнать, что случилось с владельцем. Тот парень связался с бандитами, стал бессердечным убийцей, готовым на все. Но она совершенно спокойно ощупала свиток.
— Недоумение… Чувство тревоги… Благоговейный восторг… Вот, пожалуй, и все, — ровным тоном сказала лесянка.
— Не может быть! — резко прервал ее Орм.
— Я сказала, что чувствую.
— Ладно, тогда прочитай, — предложил он.
Хватило минуты, чтобы Руни закончила.
— Я понимаю, что так задело тебя. Ты не веришь тому, кто отправил письмо?
— Да, не верю.
— Я вряд ли сумею помочь тебе, — тихо сказала лесянка. — Ливтрасир диктовал. Я способна понять и почувствовать мысли писца, но не в силах коснуться сознания этого мага.
— Понятно. А знаешь, Свельд верит, что Ливтрасиру нужна только ты. В тебе есть та особая Сила, которую можно использовать. Этот посол Агенора, который “знает обычаи наших земель,” постарается выкрасть тебя, увезти, обещая волшебную жизнь. Я не знаю, чем он пожелает купить тебя… Может, предложит дворец, может, доступ к хранилищам книг… Все ведь знают, что там их хватает… А может, попробует просто тебя обольстить… Впрочем, это бессмысленно, — тут же с циничной насмешкой добавил он, — так как тебя не волнует любовь… Но ведь он-то об этом не знает! Приезжий решится на все, ведь на карте — его карьера. Не исполнив приказ Ливтрасира, он все потеряет!
Орм говорил чуть небрежно, как будто бы не придавая значения этим словам, но встревоженный взгляд выдавал его.
— Можешь не волноваться, — спокойно ответила Руни. — Агенор далеко, я не знаю этого города… Кто поручится, что там я не стану просто орудием чуждой мне воли? А здесь, в Гльдорхейме, те люди, которые все потеряли из-за меня. Я не брошу их, так как в ответе за них!
— Я в ответе за них… — повторила она, когда Орм уже вышел.
Руни думала, что говорила от чистого сердца, и все же ей было не по себе.
Год назад, обнаружив, что больше не может жить прошлым, она ощутила смятение, так как впереди ждала лишь пустота. Она твердо решила исполнить свой долг и как можно скорее родить дочь, однако старания были напрасны. И все же Судьба не дала ей отчаяться. То, что когда-то казалось проклятием, стало соломинкой, спасшей ее.
Очень скоро по ряду примет Руни вдруг поняла, что пугающий Дар возвращается. Страх перед Силой, с которой она не умеет справляться, заставил призвать фетч. Дух Рыси повел за собой, к груде свитков и книг. Осторожно коснувшись их лапой, он замер. Ответ возник сам: здесь хранится ключ к Силе, старинные тексты научат ей управлять.
Раньше Руни не слишком любила читать. Ради Эрла она попыталась начать заниматься, но гибель того, кого все звали Выродком, как и то, что случилось потом, пригасили ее интерес к обучению. Теперь фетч вновь заставил приняться за них. Это стало единственным смыслом ее новой жизни. Дар надобно было подчинить и развить. Для чего?
— Для того, чтобы больше никого не пугать и самой ничего не бояться, — не раз повторяла она, оставаясь одна. — Для того, чтобы вновь не суметь промахнуться, столкнувшись с тем, кто питается Болью…
Лесянка знала, что первая встреча с живым воплощением Черного Духа не будет последней, однако старалась не думать о ней.
Очень скоро она поняла, что эмоции, стрессы и неприязнь окружающих сильно мешают использовать Практики книг. Выход был найден быстро: освоить внешнюю форму общепринятых норм отношений, свести их к простой схеме, чтобы не тратить энергию. Это ей удалось.
Образ “женщины вирда” сложился легко. Руни было несложно надеть эту маску, поскольку, как ей поначалу казалось, она не задела души. Эта внешняя форма давала возможность укрыть свои мысли и чувства, которые были такими, как раньше… Лесянка искренне верила в это, пока не услышала про Агенор.
— Агенор далеко, я не знаю этого города… — грустно сказала она, а в душе шевельнулся противный страх. Страх перемен?
— Я в ответе за них! — повторила она, убеждая себя, что права, но она не могла не признаться, что просто боится утратить уютный мирок, что сумела создать для себя.
Поначалу она задыхалась в нем, лишь чувство долга и безысходность держали ее здесь. Теперь ей совсем не хотелось менять свою жизни. Замок — не лес, здесь не нужно искать пропитание, думать, как выжить зимой, и она теперь может спокойно заняться развитием Дара. Орм больше не хочет ее…
Так чего же ей нужно еще? Почему временами на Руни находит жуткое чувство тоски и ей хочется громко кричать, разнося все вокруг? К счастью, эти нелепые вспышки отчаянья были все реже и реже… Ей очень хотелось поверить, что вскоре они прекратятся, однако письмо растревожило сердце.
— А может, я просто слепа? Ливтрасир… Если верить обрывкам тех слухов, что все же доходят сюда, он уже почти год продержался в своем Агеноре… Он воин, он Вождь… Может, я поспешила, поверив тогда, что в пророчестве речь шла об Орме, и это сломало жизнь всем четверым? Я, Эрл, Орм и сестра… В замок Орма пойти должна была Свельд. Без меня! Мне нельзя было к ним выходить… Я ведь знала об этом!
Эрл… Юноша из рода Рысей, “ошибка природы”, как часто звала его Свельд, не умея понять, почему меня тянет к нему… Тот, кто смог оставаться собой до конца, не пытаясь подладиться к миру, который его отвергал, и сумел сохранить в сердце веру в добро и любовь… Но он не был Вождем, он был Выродком, и наша встреча убила его… Почему? Я не знаю… Не знаю… О чем?
Руни вздрогнула, так как она потеряла мысль. Ей было трудно вернуться к началу своих размышлений и, глядя на свиток, оставленный Ормом, она раздраженно подумала:
— А при чем здесь Ливтрасир?
Прошло около месяца. Проливные дожди, иногда непрерывным потоком заливавшие пашни, были еще ледяными. Однако старый лес очень быстро оделся в зеленый наряд из листвы, даже раньше, чем полностью стаял в оврагах темный пористый снег. Слуги часто теперь поднимались на стены погреться на солнце, а кое-кто так осмелел, что ходил навещать родных. Слух о странном Враге, ожидаемом всеми, пробился и в замок, заставив поверить, что люди теперь вряд ли будут им мстить за ужасный пожар.
Этим утром Гутруна, которой Эмбала велела присмотреть за служанками, чтобы они не ленились, стирая белье, поднялась на высокую стену. Странная черная точка вдали, на дороге, ведущей к их замку, удивила ее.
Скоро Гутруна смогла рассмотреть: небольшой отряд всадников едет по узкой дороге. Осанка их предводителя, как и его алый плащ, развеваемый ветром, говорили, что, если это не вирд, то один из тех, кто занимает высокий пост вне Гальдорхейма. Его золоченый шлем с узким забралом, скрывая лицо, очень ярко сверкал в лучах солнца.
Служанки, заметив, что Гутруна пристально смотрит куда-то, забросили стирку и тоже поднялись на стену.
— Они едут к нам, или мимо? — спросила одна.
— Вроде, скачут сюда! И уверенно!
— Может быть, этот чужак заблудился и хочет узнать, как проехать…
— Проехать? Куда?
— Да хотя бы к Человеку Двора!
— Тише вы, не болтайте!
Отряд был еще далеко, когда кто-то вдруг ахнул:
— Взгляните на лошадь того, в золотом шлеме! Это же Фрейр!
Когда всадник с отрядом, проехав по откидному мосту, осадил Фрейра прямо у закрытых ворот, во дворе были все. Ловко спрыгнув с коня, пришлый, сделав знак спутникам, чтобы они подождали его, подошел к воротам. Но служанки не слишком спешили открыть. Всем им вдруг стало как-то тревожно, когда незнакомец, поняв, почему они медлят, сказал:
— Мы приехали из Агенора. Скажите хозяину, что я, посол Ливтрасира, хотел бы увидеться с ним.
Глава 3.
Он вдруг понял, что Скерлинг и “Служба” не волнуют его. Он хотел одного: прикоснуться к тому, что пока что сокрыто от разума. Знание было для Керума главной, единственной целью, а служба Святому — лишь пропуском в тайный мир Избранных.
Диск с тихим свистом вошел в яркий луч… Свет потух.
Серый пепел, взмыв облачком, мягко осел на ковер, но Керум не пытался понять, из чего он возник, не пытался увидеть, куда упал диск из Железа. Он быстро читал заклинание Разных Вибраций. Керум верил, что их не одолеть. Он не думал, почему Ливтрасир снова ждет непонятно чего, не пытаясь напасть. Керум кожей чувствовал множество мелких уколов, разрядов, которые нужно собрать и сплести.
Тонкий свист… Словно острый клинок рассекает воздушную сферу, противно запев свою песнь… Заклинание Разных Вибраций помчалось вперед, чтобы тут же пробиться сквозь хлипкий барьер между личной энергией мага и чуждой ему Силой имени, так и не слившейся с ним…
Голубой луч “меча” снова вспыхнул в ладони мужчины, обретя первозданную мощь. Он сиял много ярче, чем раньше. Заклятие Разных Вибраций не повредило ему, оно лишь увеличило Силу противника! Не понимая того, что случилось, Керум попытался увидеть, где диск из Железа, однако его уже не было. Пепел, вот все что осталось…
— Ты… Ты… Ты… Воин Ливггарда!
Керум даже не знал, смог ли выкрикнуть это, или просто со страхом подумал.
“Нет… Нет! Ливггард, город мифических магов-бойцов, затонул… Его нет! Воин Ливггарда — просто видение!… Призрак!… Он Морок, воссозданный Силой Уруз-чад!” — твердил Керум, пятясь назад.
— Ошибаешься. Я — Ливтрасир, я живой человек, — донеслось до него.
— Ливтрасир! Воин Ливггарда! — вновь повторил Керум, встретившись взглядом с противником. Он понял: это конец. Его враг был действительно тем, кем назвал себя, так как…
Однако Керум не додумал пришедшую мысль. Удар боли просто скрутил его, резко швырнув в темноту… Отступая, Керум не заметил границы Круга их поединка и врезался в стену Защиты, пославшую страшный разряд.
Орм не знал, что и думать. Сначала, когда к его замку подъехал гонец, Победитель не поверил глазам. Когда всадник сказал, что он прибыл к хозяину с важным письмом, Орм решил, что тот просто ошибся. Вручив ему свиток, посланник не стал отдыхать. Развернув коня, он умчался, не дожидаясь ответа. Печать Агенора всерьез удивила его, а сам текст поразил.
Слух о детях, поднявших бунт против “Службы” дошел в Гальдорхейм, как и сплетня о том, что за ними должен кто-то стоять. Свиток лишь подтвердил правомерность догадки, хотя само имя писавшего было ему незнакомо.
— Ливтрасир…
Орм, конечно, не помнил преданий, однако, услышав его, усмехнулся с глубоким сарказмом:
— Эффектно звучит: Защищающий Жизнь!
Письмо вызвало чувство досады и горькой насмешки. Орм даже не сразу поверил, что правильно понял его. Видно там, в Агеноре, не знали того, что случилось у них в Гальдорхейме с момента приезда к ним Лунда с Меленом, и продолжали считать Орма самым влиятельным вирдом, способным поддержать и помочь. Ливтрасир предлагал Победителю общий союз против Скерлинга и обещал вскоре отправить к Орму посла.
— Он — один из немногих, кому я во всем доверяю. Он знает обычаи ваших Земель, — говорилось в письме.
Победитель прочел свиток несколько раз, прежде чем показать его Свельд. Он считал, что она вместе с ним посмеется над гордым глупцом, возомнившим себя дальновидным правителем, но Свельд нахмурилась.
— Знаешь, Орм, трудно поверить, что тот, кто способен второй год выдерживать натиски “Службы”, не знает о том, что у нас происходит.
— Зачем же тогда ему нужен нелепый союз? — спросил он, притянув Свельд к себе.
Он считал, что лесянка начнет лепетать о его редком даре Вождя, оцененном наконец по достоинству, но Свельд молчала. Это насторожило его. “Вдруг она опасается, что, обретя свое прежнее место у вирдов, я просто забуду о ней?” — удивленно подумал Орм.
— Нет, не боюсь!
Орм слегка содрогнулся. Уже не впервые любовница просто читала его мысли. “Что в этом странного? — как-то сказала она. — Я ведь очень люблю тебя, Орм!”
— Ты не бросишь меня, — повторила она. — Но письмо это очень опасно.
— Почему?
— Потому что оно лживо! Лжет каждой буквой! Подумай, зачем ты ему?
Орм опешил:
— Не ты ли постоянно твердила, что дружба со мной — это честь?
— Да, твердила, и сейчас повторю, — улыбнулась лесянка. — Но все же подумай: “Службе Магии” может противостоять только маг! Будь ты трижды великий Герой, но бороться с ней ты не способен!
— Конечно, — кивнул он, еще не совсем понимая, к чему она клонит.
— А Руни — из них, Наделенных особенным Даром! И он, Ливтрасир, это знает. Ты понял? Ему нужна Руни, а вовсе не ты. Норт уже попытался ее увести и лишить нас Силы сестры, а теперь и посол Агенора, скрываясь под маской союзника, сделает то же.
Орм понял, что Свельд, безусловно, права. За тот год, что прошел после смерти охотника, он примирился с отношением Руни к себе. От страстей, бушевавших когда-то, остался лишь пепел, Орм просто устал добиваться взаимной любви.
Руни тоже устала бороться. Пришел день, когда она все же, сжав зубы, подчинилась ему, но от этого радости не было. Орм знал, что Руни решила родить, чтобы жизнь обрела хоть какой-нибудь смысл. Их ребенок бы мог стать той тоненькой нитью, которая им помогла бы жить рядом, однако надежде не суждено было сбыться, и отношения просто сошли на нет.
В силу странного чувства стыда Орм скрывал от жены связь со Свельд, а лесянка совсем не стремилась поделиться с сестрой своим счастьем. Когда же Свельд поняла, что она ждет ребенка от Орма, то стала избегать Руни. Впрочем, та тоже не стремилась общаться со Свельд.
Этот год изменил ее. Раньше Руни не трогало мнение тех, кто с ней рядом, теперь же лесянка старалась не нарушать общепринятых норм. Ее новые платья, манера держаться с прислугой, обеды с мужем за общим столом могли быть образцом этикета. Не Свельд, а она постепенно ввела ритуал-распорядок внутренней жизни в их замке, следя, чтобы кто-то случайно не нарушил его. Руни так же старалась поддерживать видимость если не счастья, то мира в возникшей семье.
Руни словно исполняла безрадостный долг и пыталась хоть как-то занять себя. В ее жизни остался теперь лишь один интерес: куча свитков и книг, в беспорядке сваленных в башне. Сначала Орм был удивлен этим, но не сказал ничего.
Теперь, выслушав Свельд, Победитель подумал, что должен встретиться с Руни еще до приезда посла.
— Если Свельд ощутила всю ложь, пронизавшую свиток, то Руни почувствует это намного сильнее! Ей будет нетрудно понять, что к чему! — думал Орм, поднимаясь в высокую башню.
У входа в хранилище книг он на миг задержался, потом толкнул дверь.
Снежно-белый зверек зашипел, вскинув ушки, но Руни не сдвинулась с места, как будто не слыша его. Нежный мягкий атлас бирюзового нижнего платья казался почти голубым в лучах света из двух круглых окон, покрытых слюдой. Синий шелк с оторочкой из меха лесных горностаев был слишком прохладным для ранней весны.
Орму вдруг показалось, что Руни не думает, как одевается. Раньше она не желала расстаться со старой холстиной, в которой ей было удобно, теперь же, стремясь соблюсти внешний блеск, совершенно не думала, будет ли ей хорошо.
— Хоть бы уж приказала разжечь очаг или закрыть ставни! Ей же так холодно в этом наряде! — подумал Орм, чувствуя странную жалость к жене.
Временами ее красота пробуждала в душе Победителя слабую искру забытого чувства, однако он сразу гасил ее. Орм уже знал, что она подчинится любому желанию мужа, но сделает так, что он будет потом постоянно ощущать себя грязным скотом.
— Руни! — громко позвал он лесянку, однако она не ответила.
Орм не раз видел ее в странном трансе. Сначала это пугало, потом он привык. Присев в кресло у входа, Орм стал дожидаться, когда она снова вернется в нормальный мир.
Транс был недолгим, лесянка опомнилась. Белая кошечка тут же запрыгнула к ней на колени, всем видом давая понять, что хозяйка — только ее.
— Посторонние нам не нужны! — словно бы говорил недовольный взгляд кошечки-рыси.
— Вот дрянь! И зачем я когда-то купил этот белый ком пуха? — взбешенно подумал Орм.
Кошечка вдруг зашипела и гневно оскалила острые зубки.
— Она тоже читает мои мысли? — с грубой насмешкой спросил он у Руни.
— Не знаю, — спокойно сказала она. — Я сама никогда не пытаюсь вторгаться в твой разум.
— Еще бы! Зачем тратить время на то, что тебе безразлично! — нежданно вспылил Орм.
Он сам удивился той злобе, которая вдруг прозвучала в словах. Орм уже почти верил, что Руни безразлична ему, а теперь вдруг опять ощутил, что его оскорбляет ее равнодушие, ранит холодная замкнутость. Стоило Орму понять, что ее кто-то хочет отнять, как покой был разрушен.
— Ты просто лишился рассудка! — сказал он себе. — У тебя теперь Свельд… Она скоро родит тебе дочь!
Эта мысль вдруг согрела, смирив неожиданный гнев. Раньше Орма не заботили дети любовниц, но этот, пока не рожденный ребенок, сумел пробудить в сердце искорку хрупкой любви. Почему? Орм не смог бы ответить, но он с нетерпением ждал эту девочку, словно малышка могла все изменить, открыть тайну, пока недоступную Орму, внести новый смысл в его жизнь.
Мысль о дочери чуть притушила неприятное чувство.
— Прости! Я сорвался, хотя ты совсем не при чем. Я встревожен, — сказал Орм жене.
— В замке что-то случилось? — равнодушно спросила она.
— Да, пожалуй. Скажи мне, что сможешь, об этом письме, не читая его.
Орм ждал бурной реакции Руни. Он думал, она оттолкнет свиток и с отвращением вытрет тонкие пальцы платком. Как тогда, когда, выполнив просьбу слуги, у которого вдруг пропал сын, прикоснулась к его шапке, чтобы узнать, что случилось с владельцем. Тот парень связался с бандитами, стал бессердечным убийцей, готовым на все. Но она совершенно спокойно ощупала свиток.
— Недоумение… Чувство тревоги… Благоговейный восторг… Вот, пожалуй, и все, — ровным тоном сказала лесянка.
— Не может быть! — резко прервал ее Орм.
— Я сказала, что чувствую.
— Ладно, тогда прочитай, — предложил он.
Хватило минуты, чтобы Руни закончила.
— Я понимаю, что так задело тебя. Ты не веришь тому, кто отправил письмо?
— Да, не верю.
— Я вряд ли сумею помочь тебе, — тихо сказала лесянка. — Ливтрасир диктовал. Я способна понять и почувствовать мысли писца, но не в силах коснуться сознания этого мага.
— Понятно. А знаешь, Свельд верит, что Ливтрасиру нужна только ты. В тебе есть та особая Сила, которую можно использовать. Этот посол Агенора, который “знает обычаи наших земель,” постарается выкрасть тебя, увезти, обещая волшебную жизнь. Я не знаю, чем он пожелает купить тебя… Может, предложит дворец, может, доступ к хранилищам книг… Все ведь знают, что там их хватает… А может, попробует просто тебя обольстить… Впрочем, это бессмысленно, — тут же с циничной насмешкой добавил он, — так как тебя не волнует любовь… Но ведь он-то об этом не знает! Приезжий решится на все, ведь на карте — его карьера. Не исполнив приказ Ливтрасира, он все потеряет!
Орм говорил чуть небрежно, как будто бы не придавая значения этим словам, но встревоженный взгляд выдавал его.
— Можешь не волноваться, — спокойно ответила Руни. — Агенор далеко, я не знаю этого города… Кто поручится, что там я не стану просто орудием чуждой мне воли? А здесь, в Гльдорхейме, те люди, которые все потеряли из-за меня. Я не брошу их, так как в ответе за них!
— Я в ответе за них… — повторила она, когда Орм уже вышел.
Руни думала, что говорила от чистого сердца, и все же ей было не по себе.
Год назад, обнаружив, что больше не может жить прошлым, она ощутила смятение, так как впереди ждала лишь пустота. Она твердо решила исполнить свой долг и как можно скорее родить дочь, однако старания были напрасны. И все же Судьба не дала ей отчаяться. То, что когда-то казалось проклятием, стало соломинкой, спасшей ее.
Очень скоро по ряду примет Руни вдруг поняла, что пугающий Дар возвращается. Страх перед Силой, с которой она не умеет справляться, заставил призвать фетч. Дух Рыси повел за собой, к груде свитков и книг. Осторожно коснувшись их лапой, он замер. Ответ возник сам: здесь хранится ключ к Силе, старинные тексты научат ей управлять.
Раньше Руни не слишком любила читать. Ради Эрла она попыталась начать заниматься, но гибель того, кого все звали Выродком, как и то, что случилось потом, пригасили ее интерес к обучению. Теперь фетч вновь заставил приняться за них. Это стало единственным смыслом ее новой жизни. Дар надобно было подчинить и развить. Для чего?
— Для того, чтобы больше никого не пугать и самой ничего не бояться, — не раз повторяла она, оставаясь одна. — Для того, чтобы вновь не суметь промахнуться, столкнувшись с тем, кто питается Болью…
Лесянка знала, что первая встреча с живым воплощением Черного Духа не будет последней, однако старалась не думать о ней.
Очень скоро она поняла, что эмоции, стрессы и неприязнь окружающих сильно мешают использовать Практики книг. Выход был найден быстро: освоить внешнюю форму общепринятых норм отношений, свести их к простой схеме, чтобы не тратить энергию. Это ей удалось.
Образ “женщины вирда” сложился легко. Руни было несложно надеть эту маску, поскольку, как ей поначалу казалось, она не задела души. Эта внешняя форма давала возможность укрыть свои мысли и чувства, которые были такими, как раньше… Лесянка искренне верила в это, пока не услышала про Агенор.
— Агенор далеко, я не знаю этого города… — грустно сказала она, а в душе шевельнулся противный страх. Страх перемен?
— Я в ответе за них! — повторила она, убеждая себя, что права, но она не могла не признаться, что просто боится утратить уютный мирок, что сумела создать для себя.
Поначалу она задыхалась в нем, лишь чувство долга и безысходность держали ее здесь. Теперь ей совсем не хотелось менять свою жизни. Замок — не лес, здесь не нужно искать пропитание, думать, как выжить зимой, и она теперь может спокойно заняться развитием Дара. Орм больше не хочет ее…
Так чего же ей нужно еще? Почему временами на Руни находит жуткое чувство тоски и ей хочется громко кричать, разнося все вокруг? К счастью, эти нелепые вспышки отчаянья были все реже и реже… Ей очень хотелось поверить, что вскоре они прекратятся, однако письмо растревожило сердце.
— А может, я просто слепа? Ливтрасир… Если верить обрывкам тех слухов, что все же доходят сюда, он уже почти год продержался в своем Агеноре… Он воин, он Вождь… Может, я поспешила, поверив тогда, что в пророчестве речь шла об Орме, и это сломало жизнь всем четверым? Я, Эрл, Орм и сестра… В замок Орма пойти должна была Свельд. Без меня! Мне нельзя было к ним выходить… Я ведь знала об этом!
Эрл… Юноша из рода Рысей, “ошибка природы”, как часто звала его Свельд, не умея понять, почему меня тянет к нему… Тот, кто смог оставаться собой до конца, не пытаясь подладиться к миру, который его отвергал, и сумел сохранить в сердце веру в добро и любовь… Но он не был Вождем, он был Выродком, и наша встреча убила его… Почему? Я не знаю… Не знаю… О чем?
Руни вздрогнула, так как она потеряла мысль. Ей было трудно вернуться к началу своих размышлений и, глядя на свиток, оставленный Ормом, она раздраженно подумала:
— А при чем здесь Ливтрасир?
Прошло около месяца. Проливные дожди, иногда непрерывным потоком заливавшие пашни, были еще ледяными. Однако старый лес очень быстро оделся в зеленый наряд из листвы, даже раньше, чем полностью стаял в оврагах темный пористый снег. Слуги часто теперь поднимались на стены погреться на солнце, а кое-кто так осмелел, что ходил навещать родных. Слух о странном Враге, ожидаемом всеми, пробился и в замок, заставив поверить, что люди теперь вряд ли будут им мстить за ужасный пожар.
Этим утром Гутруна, которой Эмбала велела присмотреть за служанками, чтобы они не ленились, стирая белье, поднялась на высокую стену. Странная черная точка вдали, на дороге, ведущей к их замку, удивила ее.
Скоро Гутруна смогла рассмотреть: небольшой отряд всадников едет по узкой дороге. Осанка их предводителя, как и его алый плащ, развеваемый ветром, говорили, что, если это не вирд, то один из тех, кто занимает высокий пост вне Гальдорхейма. Его золоченый шлем с узким забралом, скрывая лицо, очень ярко сверкал в лучах солнца.
Служанки, заметив, что Гутруна пристально смотрит куда-то, забросили стирку и тоже поднялись на стену.
— Они едут к нам, или мимо? — спросила одна.
— Вроде, скачут сюда! И уверенно!
— Может быть, этот чужак заблудился и хочет узнать, как проехать…
— Проехать? Куда?
— Да хотя бы к Человеку Двора!
— Тише вы, не болтайте!
Отряд был еще далеко, когда кто-то вдруг ахнул:
— Взгляните на лошадь того, в золотом шлеме! Это же Фрейр!
Когда всадник с отрядом, проехав по откидному мосту, осадил Фрейра прямо у закрытых ворот, во дворе были все. Ловко спрыгнув с коня, пришлый, сделав знак спутникам, чтобы они подождали его, подошел к воротам. Но служанки не слишком спешили открыть. Всем им вдруг стало как-то тревожно, когда незнакомец, поняв, почему они медлят, сказал:
— Мы приехали из Агенора. Скажите хозяину, что я, посол Ливтрасира, хотел бы увидеться с ним.
Глава 3.
— Одет, как на праздник: пурпурный плащ на меху наших розовых ласок и темный камзол с драгоценным шитьем… Сапоги, хоть и с мехом, из кожи. У нас в Гальдорхейме не носят таких! Без кольчуги. На пряжке вытеснен герб Агенора… И он не снимает свой шлем! — торопливо докладывал Орму слуга. — А еще он приехал на Фрейре! Верхом!
То, о чем он твердил, было странно.
— На Фрейре? — спросил Орм, стараясь скрыть гнев, вдруг поднявшийся против посланника. — Может, конь просто похож? Мало ли жеребят мы продали?
— Ну нет! Вашу лошадь не спутаешь! Мы-то считали, что Фрейр где-то сгинул, а он — в Агеноре, у этого!
Новость была не из лучших. Еще изучая письмо Ливтрасира, Орм вдруг раздраженно подумал, что если посланник когда-то и жил здесь, то был проходимцем, разбойником или крестьянином, бросившим дом и семью, так как все вирды знали друг друга. На памяти Орма никто из них не покидал Гальдорхейм. Даже взрослые дети владельцев земель, живших здесь, не пытались искать приключений в чужих городах.
— Разве вирд бы решился присвоить коня, столь известного в землях Гальдора, как Фрейр? — пронеслось в мозгу Орма, еще раз подтвердив правомерность догадки. — Своей репутацией здесь дорожат!
— Пригласи его в среднюю башню, — сказал Орм, подумав, что пропасть, прикрытая мощной плитой, может и пригодиться. — Приезжий достоин особенной встречи!
Он совсем не хотел убивать, но заветное кресло со скрытой пружиной давало возможность избавиться от незнакомца, попробуй тот вдруг напасть. Эта мысль пришла к Орму внезапно. Посланец не должен пытаться убить, его роль совершенно другая, но Орм почему-то подумал, что тот, кто явился к нему на украденном Фрейре, способен на все.
Посол просто обязан щадить чувства тех, с кем он хочет заключить договор. Если это не так, то его заверения в дружбе — предлог, прикрывающий тайную цель. Об отряде Орм даже не думал, считая, что смерть предводителя сломит их дух, и его слуги справятся с пришлыми.
— Он же стремится унизить меня! — думал Орм. — Между нами какие-то счеты… Разбойник? Крестьянин, не смогший отдать мне свой долг, а теперь пожелавший добиться реванша? Возможно… Зачем нужна тайна тому, кто желает добра?
Оказавшись на самом верху, Орм опять убедился, что прав. Незнакомец уже вошел в комнату, не дожидаясь его приглашения. Взяв со стола золотую чеканную чашу, он разглядывал узкую кромку с узором из ярких камней. Эту чашу любил отец Орма, Галар, утверждавший, что камни мутнеют, когда их касается тот, кто замыслил дурное. Эрл верил легенде, но сам Орм смеялся над ней.
Чувство скрытой досады при виде чужого, который считал, что ему все дозволено, так как за ним Ливтрасир и особая Сила, сменилось глухим гневом.
— Или бродяга не знает, как нужно вести себя, или ему безразлично, что я о нем думаю! — вновь пронеслось в голове.
Этот наглый пришелец, еще не сказав ничего, раздражал его. Пышный наряд незнакомца, тяжелый меч, острый кинжал в дорогих ножнах, шлем… Он не выглядел ряженым. Было заметно, что этот высокий мужчина, приехавший в замок, умеет держать себя в обществе и обращаться с достойным оружием.
— Да, он свободно ведет себя… Он не крестьянин. Но и не вирд! Он не знает, что правила требуют снять шлем и меч, входя в дом, — мимоходом подумал Орм.
Чувство тревоги опять пробудилось в душе. Что-то ему казалось знакомым в облике пришлого.
Словно почувствовав взгляд, незнакомец, поставив чашу на стол, обернулся к хозяину. Четкий поклон был спокойным, но слишком уж церемонным, подчеркнутым.
— Будьте как дома! — с порога сказал Орм с налетом сарказма. — Как видно, у вас, в Агеноре, считают дурным тоном ждать приглашения?
— Нет. Но у нас, в Агеноре, хозяин не станет просить обождать у порога, пока он поднимется сам. Я подумал, что тот, кто провел меня в башню, не понял приказа. Мне трудно представить, что вирд побоялся оставить посланника в зале, — ответил мужчина.
Пришелец отчасти был прав, но Орм знал, что ответить ему:
— В Гальдорхейме всегда доверяли послам. Но, по нашим обычаям, друг оставляет оружие слугам, когда входит в дом.
— Да, я слышал об этом, — ответил пришелец. — Но мне неизвестно, к кому я пришел, друг вы нам или враг. Ваш гонец не добрался до нас.
— Очень жаль, — с плохо скрытой насмешкой заметил Орм. — Я и не думал, что он нужен вам. Ливтрасир сообщил мне в письме, что вы вскоре приедете к нам в Гальдорхейм. Но зачем?
Орм бы мог быть помягче, однако приезжий его раздражал точно так же, как тот, кто послал его. Орм совершенно не верил, что вождь Агенора желает союза с утратившим власть.
Свельд права. Кому нужен изгнанник, отверженный? Что он сможет им дать? И потом этот шлем… Орм уже намекнул, что оружие нужно убрать. Пожелай незнакомец ему показать свою дружбу, он мог бы снять пояс с мечом и кинжалом здесь, в комнате, как и “убор”. Неприятно общаться, не видя лица! И к тому же пластина от шлема слегка приглушала голос посланца и искажала его тембр.
— Может, это и к лучшему. Тот, кто не верит, сам недостоин доверия, — думал Орм, слушая гладкие фразы, которые были знакомы еще по письму.
Очень много пустых обещаний, однако ни слова о цели союза… Лунд и Мелен, приезжавшие раньше из Агенора, не лгали, а этот пытался его провести!
— В Агеноре, похоже, считают меня дикарем, и они в чем-то правы, — сказал Орм с улыбкой. — Я вправду забыл долг хозяина, ведь разговаривать стоя не очень удобно. Прошу вас!
И он кивнул гостю в сторону ближнего кресла-ловушки.
— Движение пальцев — и кресло, которое мне предложили, провалится! — с явной насмешкой ответил пришелец. — Удобно! Никто не докажет, что здесь был живой человек! Я надеюсь, что после беседы, поняв, что я знаю о скрытой плите, вы не станете мне подносить в чаше яд? Камни могут померкнуть, раскрыв этот умысел.
Орм резко вздрогнул. Посланник его оскорбил, обвинив в вероломстве и трусости. Орм, по закону Гальдора, был должен послать ему вызов, забыв, кто стоит за пришельцем. Еще пару лет назад он бы сделал именно так, но теперь вместе с гневом, в душе пробудилось другое, совсем незнакомое чувство.
— Он знает о кресле и чаше! Откуда? — подумал Орм, вдруг ощутив в руках дрожь. — Мне не будет покоя, пока я все не пойму!
Орм сумел сдержать ярость, заставив себя сделать то, за что раньше бы сам презирал себя. Он рассмеялся, как будто услышал забавную шутку:
— Мне вовсе не хочется вас убивать. Для чего?
Орм не видел лица незнакомца, но что-то вдруг подсказало ему, что пришелец был изумлен этим смехом. Мужчина ждал от него совершенно другого. “Как тот, кто когда-то меня хорошо знал!” — подумал вдруг Орм.
— Осторожность, не больше! — продолжил он. — Так уж тут принято. Вы ведь и сами не слишком-то мне доверяете. Меч, шлем… К тому же ваш конь здесь известен! Когда-то…
— Когда-то Фрейр сделал свой выбор и вряд ли вернется назад.
Он сказал это просто, без тени иронии, словно наскучив беседой. И что-то в тоне мужчины смутило, встревожило Орма сильнее, чем все, о чем он говорил до сих пор.
— Вам известно слишком уж много, — сказал он, решив разом снять недомолвки. — Так может, закончим игру? Мы ведь с вами когда-то встречались?
— Не раз! — с непонятной печальной насмешкой ответил посол.
— Так сними этот шлем! — захотелось выкрикнуть Орму, однако он не сумел разжать губ, ощутив странный холод в груди.
Но слова были лишними, так как мужчина, как будто услышав призыв, поднял руки и медленно снял с головы золоченый металл.
— Что, не ждал меня, Орм? — спросил он. — Ты считал, что обломки от стен схоронили нас всех? Ты ошибся. Ну, здравствуй, Орм Победитель, Герой Гальдорхейма… Мой старший обожаемый брат!
Орм не сразу опомнился. Если бы вдруг в башню замка ударила молния, он не был бы так потрясен, как сейчас. На мгновение Орм решил, что он лишился рассудка. Мужчина, стоявший с ним рядом не мог быть тем, кем он назвался.
То, о чем он твердил, было странно.
— На Фрейре? — спросил Орм, стараясь скрыть гнев, вдруг поднявшийся против посланника. — Может, конь просто похож? Мало ли жеребят мы продали?
— Ну нет! Вашу лошадь не спутаешь! Мы-то считали, что Фрейр где-то сгинул, а он — в Агеноре, у этого!
Новость была не из лучших. Еще изучая письмо Ливтрасира, Орм вдруг раздраженно подумал, что если посланник когда-то и жил здесь, то был проходимцем, разбойником или крестьянином, бросившим дом и семью, так как все вирды знали друг друга. На памяти Орма никто из них не покидал Гальдорхейм. Даже взрослые дети владельцев земель, живших здесь, не пытались искать приключений в чужих городах.
— Разве вирд бы решился присвоить коня, столь известного в землях Гальдора, как Фрейр? — пронеслось в мозгу Орма, еще раз подтвердив правомерность догадки. — Своей репутацией здесь дорожат!
— Пригласи его в среднюю башню, — сказал Орм, подумав, что пропасть, прикрытая мощной плитой, может и пригодиться. — Приезжий достоин особенной встречи!
Он совсем не хотел убивать, но заветное кресло со скрытой пружиной давало возможность избавиться от незнакомца, попробуй тот вдруг напасть. Эта мысль пришла к Орму внезапно. Посланец не должен пытаться убить, его роль совершенно другая, но Орм почему-то подумал, что тот, кто явился к нему на украденном Фрейре, способен на все.
Посол просто обязан щадить чувства тех, с кем он хочет заключить договор. Если это не так, то его заверения в дружбе — предлог, прикрывающий тайную цель. Об отряде Орм даже не думал, считая, что смерть предводителя сломит их дух, и его слуги справятся с пришлыми.
— Он же стремится унизить меня! — думал Орм. — Между нами какие-то счеты… Разбойник? Крестьянин, не смогший отдать мне свой долг, а теперь пожелавший добиться реванша? Возможно… Зачем нужна тайна тому, кто желает добра?
Оказавшись на самом верху, Орм опять убедился, что прав. Незнакомец уже вошел в комнату, не дожидаясь его приглашения. Взяв со стола золотую чеканную чашу, он разглядывал узкую кромку с узором из ярких камней. Эту чашу любил отец Орма, Галар, утверждавший, что камни мутнеют, когда их касается тот, кто замыслил дурное. Эрл верил легенде, но сам Орм смеялся над ней.
Чувство скрытой досады при виде чужого, который считал, что ему все дозволено, так как за ним Ливтрасир и особая Сила, сменилось глухим гневом.
— Или бродяга не знает, как нужно вести себя, или ему безразлично, что я о нем думаю! — вновь пронеслось в голове.
Этот наглый пришелец, еще не сказав ничего, раздражал его. Пышный наряд незнакомца, тяжелый меч, острый кинжал в дорогих ножнах, шлем… Он не выглядел ряженым. Было заметно, что этот высокий мужчина, приехавший в замок, умеет держать себя в обществе и обращаться с достойным оружием.
— Да, он свободно ведет себя… Он не крестьянин. Но и не вирд! Он не знает, что правила требуют снять шлем и меч, входя в дом, — мимоходом подумал Орм.
Чувство тревоги опять пробудилось в душе. Что-то ему казалось знакомым в облике пришлого.
Словно почувствовав взгляд, незнакомец, поставив чашу на стол, обернулся к хозяину. Четкий поклон был спокойным, но слишком уж церемонным, подчеркнутым.
— Будьте как дома! — с порога сказал Орм с налетом сарказма. — Как видно, у вас, в Агеноре, считают дурным тоном ждать приглашения?
— Нет. Но у нас, в Агеноре, хозяин не станет просить обождать у порога, пока он поднимется сам. Я подумал, что тот, кто провел меня в башню, не понял приказа. Мне трудно представить, что вирд побоялся оставить посланника в зале, — ответил мужчина.
Пришелец отчасти был прав, но Орм знал, что ответить ему:
— В Гальдорхейме всегда доверяли послам. Но, по нашим обычаям, друг оставляет оружие слугам, когда входит в дом.
— Да, я слышал об этом, — ответил пришелец. — Но мне неизвестно, к кому я пришел, друг вы нам или враг. Ваш гонец не добрался до нас.
— Очень жаль, — с плохо скрытой насмешкой заметил Орм. — Я и не думал, что он нужен вам. Ливтрасир сообщил мне в письме, что вы вскоре приедете к нам в Гальдорхейм. Но зачем?
Орм бы мог быть помягче, однако приезжий его раздражал точно так же, как тот, кто послал его. Орм совершенно не верил, что вождь Агенора желает союза с утратившим власть.
Свельд права. Кому нужен изгнанник, отверженный? Что он сможет им дать? И потом этот шлем… Орм уже намекнул, что оружие нужно убрать. Пожелай незнакомец ему показать свою дружбу, он мог бы снять пояс с мечом и кинжалом здесь, в комнате, как и “убор”. Неприятно общаться, не видя лица! И к тому же пластина от шлема слегка приглушала голос посланца и искажала его тембр.
— Может, это и к лучшему. Тот, кто не верит, сам недостоин доверия, — думал Орм, слушая гладкие фразы, которые были знакомы еще по письму.
Очень много пустых обещаний, однако ни слова о цели союза… Лунд и Мелен, приезжавшие раньше из Агенора, не лгали, а этот пытался его провести!
— В Агеноре, похоже, считают меня дикарем, и они в чем-то правы, — сказал Орм с улыбкой. — Я вправду забыл долг хозяина, ведь разговаривать стоя не очень удобно. Прошу вас!
И он кивнул гостю в сторону ближнего кресла-ловушки.
— Движение пальцев — и кресло, которое мне предложили, провалится! — с явной насмешкой ответил пришелец. — Удобно! Никто не докажет, что здесь был живой человек! Я надеюсь, что после беседы, поняв, что я знаю о скрытой плите, вы не станете мне подносить в чаше яд? Камни могут померкнуть, раскрыв этот умысел.
Орм резко вздрогнул. Посланник его оскорбил, обвинив в вероломстве и трусости. Орм, по закону Гальдора, был должен послать ему вызов, забыв, кто стоит за пришельцем. Еще пару лет назад он бы сделал именно так, но теперь вместе с гневом, в душе пробудилось другое, совсем незнакомое чувство.
— Он знает о кресле и чаше! Откуда? — подумал Орм, вдруг ощутив в руках дрожь. — Мне не будет покоя, пока я все не пойму!
Орм сумел сдержать ярость, заставив себя сделать то, за что раньше бы сам презирал себя. Он рассмеялся, как будто услышал забавную шутку:
— Мне вовсе не хочется вас убивать. Для чего?
Орм не видел лица незнакомца, но что-то вдруг подсказало ему, что пришелец был изумлен этим смехом. Мужчина ждал от него совершенно другого. “Как тот, кто когда-то меня хорошо знал!” — подумал вдруг Орм.
— Осторожность, не больше! — продолжил он. — Так уж тут принято. Вы ведь и сами не слишком-то мне доверяете. Меч, шлем… К тому же ваш конь здесь известен! Когда-то…
— Когда-то Фрейр сделал свой выбор и вряд ли вернется назад.
Он сказал это просто, без тени иронии, словно наскучив беседой. И что-то в тоне мужчины смутило, встревожило Орма сильнее, чем все, о чем он говорил до сих пор.
— Вам известно слишком уж много, — сказал он, решив разом снять недомолвки. — Так может, закончим игру? Мы ведь с вами когда-то встречались?
— Не раз! — с непонятной печальной насмешкой ответил посол.
— Так сними этот шлем! — захотелось выкрикнуть Орму, однако он не сумел разжать губ, ощутив странный холод в груди.
Но слова были лишними, так как мужчина, как будто услышав призыв, поднял руки и медленно снял с головы золоченый металл.
— Что, не ждал меня, Орм? — спросил он. — Ты считал, что обломки от стен схоронили нас всех? Ты ошибся. Ну, здравствуй, Орм Победитель, Герой Гальдорхейма… Мой старший обожаемый брат!
Орм не сразу опомнился. Если бы вдруг в башню замка ударила молния, он не был бы так потрясен, как сейчас. На мгновение Орм решил, что он лишился рассудка. Мужчина, стоявший с ним рядом не мог быть тем, кем он назвался.