Страница:
такоговзлета цены. Сам Убийца посчитал проклятого хальда, пусть его сердце канет во Тьму, опасным для своей жизни! Выходит, он вдвойне был прав, не решившись на месть самостоятельно. А может, отступить? Есть ведь более дешевый вариант мести… Нет, поздно. Лучше подстраховаться и привести в действие оба варианта.
Мастер снова подался вперед, впившись горящим взглядом в серый капюшон, судорожно сжал кулаки.
– У меня будет только одно условие. Перед смертью чужак должен узнать, кто послал к нему… смерть.
Капюшон слегка качнулся, нарушив привычную неподвижность охтана.
– Мы всегда это делаем. Этого требует честь нашей профессии.
Гронт вздрогнул. Еще бы. Мертвые не разглашают тайн. Никогда.
И еще… ему показалось, или в бесстрастном голосе охтана промелькнуло удивление? Наверное, все-таки показалось. Не зря ходит поговорка, что охтан удивится только тогда, когда этот мир лишит его работы, а случится это лишь с полным и окончательным воцарением Тьмы. Словно боясь, что передумает, Гронт порывисто поднялся и вышел из-за скамьи. Надменно отчеканил:
– Десять «стрел» в качестве задатка, остальное принесу через час!
Исчезнувшая было самоуверенность быстро возвращалась. Сумма, которую он собирался заплатить, позволяла смотреть свысока даже на Убийцу. На две тысячи «перьев» можно было прожить безбедно год, если не больше.
– Нужны какие-либо доказательства выполненной работы?
– Никаких. Кроме сообщения, что дело сделано.
Мастер мечей не собирался оскорблять Убийцу подобным требованием.
Развернувшись, он поторопился выбраться из этого дома, стоявшего на отшибе Жарла, в серое безрадостное утро, испытав громадное облегчение оттого, что больше нет нужды находиться рядом с этим страшным безликим существом.
Бесстрастный шелест слов догнал его, невольно заставив ускорить шаг:
– Я буду ждать.
12. Моральные проблемы
Мастер снова подался вперед, впившись горящим взглядом в серый капюшон, судорожно сжал кулаки.
– У меня будет только одно условие. Перед смертью чужак должен узнать, кто послал к нему… смерть.
Капюшон слегка качнулся, нарушив привычную неподвижность охтана.
– Мы всегда это делаем. Этого требует честь нашей профессии.
Гронт вздрогнул. Еще бы. Мертвые не разглашают тайн. Никогда.
И еще… ему показалось, или в бесстрастном голосе охтана промелькнуло удивление? Наверное, все-таки показалось. Не зря ходит поговорка, что охтан удивится только тогда, когда этот мир лишит его работы, а случится это лишь с полным и окончательным воцарением Тьмы. Словно боясь, что передумает, Гронт порывисто поднялся и вышел из-за скамьи. Надменно отчеканил:
– Десять «стрел» в качестве задатка, остальное принесу через час!
Исчезнувшая было самоуверенность быстро возвращалась. Сумма, которую он собирался заплатить, позволяла смотреть свысока даже на Убийцу. На две тысячи «перьев» можно было прожить безбедно год, если не больше.
– Нужны какие-либо доказательства выполненной работы?
– Никаких. Кроме сообщения, что дело сделано.
Мастер мечей не собирался оскорблять Убийцу подобным требованием.
Развернувшись, он поторопился выбраться из этого дома, стоявшего на отшибе Жарла, в серое безрадостное утро, испытав громадное облегчение оттого, что больше нет нужды находиться рядом с этим страшным безликим существом.
Бесстрастный шелест слов догнал его, невольно заставив ускорить шаг:
– Я буду ждать.
12. Моральные проблемы
Когда бледное пятно местного светила после нудного и утомительного карабканья в высоту решило-таки остановиться на отдых точно у меня над головой, я тоже устроил себе маленькую передышку. Остановив Злыдня на обочине дороги, я соскочил на землю и подтянул разболтавшийся ремень подпруги, а обратно в седло садиться не стал.
Дальше дорога полого спускалась в низину и спустя километра два упиралась в город.
Город Аванат.
Положив правую руку на седло, я машинально уточнил время по показаниям банкосчетчика. Одиннадцать с хвостиком – полдень, как и думал. Вот уж действительно неистребимая привычка сверяться с этим приборчиком, когда есть «внутренние» часы. Затем проводил задумчивым взглядом груженную сеном телегу, медленно протарахтевшую вниз. Возница на облучке, утонув спиной в пахучем разнотравье, клевал носом, а старенький тощий дракх, какой-то серо-зеленый от древности, тоже, казалось, дремавший, тащился на автопилоте. Глядя на них, и мне захотелось куда-нибудь прилечь. Все та же неестественная усталость медленно, но верно нарастала с самого утра, словно свора крошечных шершней свила гнездышко в каждой мышце.
Этой ночью все пошло не так.
Нужно было остаться. Что они могли мне сделать? Нужно было остаться и убедитьих, что моей прямой вины в смерти трактирщика нет. Какой-то иррациональный страх погнал меня прочь от самого места, где это произошло. Может, что-то и впрямь могло мне там навредить – не люди, и даже не нубесы, а то, что превратило человека в камень. Может быть, и так… Но нужно было остаться, потому что бежит виновный…
Возвращаться было глупо вдвойне, пусть все идет, как идет, но и спешить не буду тоже. Если кто-то захочет догнать меня и задать необходимые вопросы, то такая возможность есть. Если они воспользуются своими магическими способами связи, то будут ждать меня, скорее всего, в Аванате. Специально напрягаться и выяснять не хотелось. Редкий случай, но сейчас я предпочитал оставаться в неведении. Ждут – значит ждут. Объяснимся… Странным было другое – по моим расчетам, если компания во главе с Гилсвери выехала сразу за мной, то сейчас они должны были отставать максимум часа на три. Не думаю, что мое бегство было обнаружено только утром. Погони же не ощущалось, и вряд ли этот факт можно было отнести за счет хорошей маскировки… Если уж сам Наместник Хааскана, не удовлетворившись приданным мне сопровождением в лице Онни, решил последовать за мной лично, то с какой стати ему менять решение на полпути? Можно было не сомневаться: рано или поздно я его увижу снова.
Я много чего последнее время не ощущаю, когда следовало бы…
Чарс повернул чешуйчатую морду и шумно фыркнул мне в лицо, выражая неодобрение задержкой. Ну и запах у тебя, приятель, зубную щетку тебе купить, что ли… Не любила она стоять на месте, эта сильная и энергичная зверюга, жизнь била в ней ключом. Я увесисто похлопал чарса по скуле, успокаивая. Надо будет в городе купить ему лебса, седельный мешок почти пустой.
По времени был полдень. По ощущениям – в это время люди на Нове-2 заканчивают работу и идут домой отдыхать. Неизменное тусклое освещение раздражало. Небо казалось серым и безысходным, холодный осенний воздух сочился влагой, обещая скорый и обильный дождь, а сиглайзер зациклился на легких незамысловатых мелодиях, пытаясь отвлечь меня от мрачного настроения. Частично ему это удавалось.
Я вздохнул. Несуразицы начались с самого начала, просто я сперва не придал этому особого значения. Там-сям, по мелочам. Среди них особо можно было выделить три случая. Драхуб, скорее всего, не свернул бы себе шею, если бы я не ударил его столь сильно, куда сильнее, чем намеревался, и мне удалось бы с ним поговорить. С терхом на границе случай был куда сложнее, там я почти ничего не понял. Я ведь пытался его остановить внушением, и вдруг ощутил его жуткую, непереносимую боль, несомненно вызванную моими усилиями. Как, почему? А Зло его знает. Пришлось пустить в ход обычную физическую силу, помноженную на Лешу, в итоге – еще один труп, причем чудовищно переродившийся. А этой ночью – трактирщик… да уж, странности множились… Странности необъяснимые и пугающе тревожные…
В Аванат мы со Злыднем въехали беспрепятственно.
Когда по бокам возникли первые постройки, я заставил чарса перейти на шаг. А плестись, надо заметить, он терпеть не мог, и, стараясь соответствовать своему имени, демонстративно злился – низкое утробное ворчание тянулось, как бесконечный гимн принуждению. Кроме того, он непрерывно вертел головой и скалил клыки на всех встречных, заставляя народ поспешно уступать дорогу – в спину нам так и летели всякие неласковые словечки. Пусть тешатся, главное, чтобы под копыта никто не влез по беспечности… Благо пример явился тут же, когда на одного зазевавшегося чудилу чуть было не наехал встречный всадник, похоже тоже зазевавшийся… Оба тут же начали посылать друг друга к дальним родственникам с завидной энергией и изобретательностью, Злыдень даже притих, с любопытством вслушиваясь в сочные эмоциональные вы крики, треугольные уши поворачивались, как локаторы, пока мы проезжали мимо.
Крепостные стены, как и в Жарле, вокруг города отсутствовали, нубесы не любили замкнутые пространства и не позволяли людям строить подобные сооружения на своей земле, ссылаясь на то, что от внешних врагов жители макора и так надежно защищены мечерукими воинами. От внутренних людям приходилось защищаться уже самостоятельно. Сначала я подумал, что речь идет об обычном преступном элементе, без которого редко обходится густонаселенное место, потом обратил внимание, что городские жилища, мало чем отличаясь от череды тысяч им подобных, виденных мной на других не слишком развитых планетах как лично, так и по информационным каналам Визосети, все же одно существенное отличие имеют: ни в одном из них не было окон. Абсолютно глухие стены и один-единственный вход с весьма крепкой даже на беглый взгляд дверью. Вместо общей крепостной стены каждое жилище было превращено в маленькую крепость. Двор же был обязательно окружен изгородью, сплетенной из живых кустов колючего мята.
Странно, что я не обратил внимания на это еще в Жарле, видимо, слишком был занят собой. Пояснения эмлота на этот счет мне весьма не понравились. Оказывается, ночь – время для всякой враждебной человеку нечисти, поэтому обладающие здравым смыслом люди сидят ночью по домам, накрепко заперев двери, а колючий мят является дополнительной защитой, так как те же лысуны его на дух не переносят, но и кроме них любителей побродить ночью по населенным окрестностям и поживиться за чужой счет хватает. Ни Онни, ни Гилсвери не сказали об этом ни слова. Скорее всего, первоначально предполагалось, что Онни будет сопровождать меня по крайней мере до Неурейи, и присутствие «неистребимой» должно было гарантировать мне относительную безопасность. Вот еще странность: этой ночью я был один и никто не пытался на меня напасть…
Кроме трактирщика «Судного Дня».
Эта мысль в который раз заставила меня помрачнеть и переключиться на разглядывание окружающего.
Встречавшиеся по пути жители, сплошь закутанные в цветастые теплые ксомохи до щиколоток, со шляпами-колоколами на головах, озабоченные собственными проблемами, в крайнем случае удостаивали мою персону беглым любопытным взглядом, но большей частью просто не обращали внимания. Заговаривать никто не пытался. Меня это устраивало. Горожанки, кстати, попадались весьма симпатичные. Стройные, со светлой и бронзовой кожей, русые и рыжеволосые кордки и хааскинки бросали на меня взгляды куда чаще мужчин, посылая приветливые улыбки, иногда – многообещающие, но ни к чему не обязывающие. Я в свою очередь старался улыбаться в ответ. Приятно, когда люди тебе улыбаются, в особенности женщины. В особенности молодые и привлекательные.
Настроение немного улучшилось.
Минут через пять справа выползла широкая рыночная площадь. Вспомнив о припасах для Злыдня, я свернул к прилавкам с гомонящим народом, спрыгнул и подошел поближе, ведя ворчливого чарса в поводу и прикидывая, где бы его оставить, чтобы никому не мешал, пока я буду искать необходимое. Наконец заметил навес, под которым уже скучали несколько дракхов. Тут меня окликнул торговец от крайнего прилавка, на котором, как выяснилось, как раз торговали снаряжением и припасами для дракхов.
Я приблизился.
Торговец, худощавый низкорослый корд с юркими хитрыми глазами и горячим желанием что-нибудь сегодня заработать, наметанным глазом высмотрел во мне потенциального покупателя и тут же принялся расхваливать все, что у него лежало на прилавке: многочисленные поводья со стальными кольцами для крепления к ушам дракха, простые и праздничные, с затейливыми украшениями из серебра, разнообразные седла и попоны, седельные сумки всевозможных размеров – от кошелька до приличного чемодана и просто кожаные ремни для разных надобностей поток восхвалений лился без устали, а его соседи справа и слева косились на более удачливого собрата по ремеслу с явной завистью, хотя я еще ничего не купил.
– Лебс… – безжалостно прервал я его красноречие. – Меня интересует только лебс.
– А-а, – несколько разочарованно протянул он и тут же принялся расписывать, какой у него отличный, прямо-таки замечательный лебс, и что ни у кого больше такого не имеется, и как он его тщательно хранит, перебирая чуть ли не каждое зерно, чуть ли пылинки не сдувая… Понятное дело, каждый кулик хвалит свое болото. Я отвязал кожаную сумку от седла, и мы немного поторговались, я – лишь для того, чтобы доставить ему удовольствие. Потом вручил ему сумку и попросил, чтобы он поискал у себя еще одну такую же. Явно обрадованный, торговец шустро насыпал обе доверху и поставил передо мной, не закрывая, чтобы продемонстрировать свое хваленое качество. Пришлось взглянуть. Злыдень пристроился сзади, наклонив голову над моим плечом и тоже уставившись на лебс. Ноздри возбужденно раздулись. Крупные коричневые зерна примерно с лесной орех… И жуткий, почти непереносимый запах серы с тухлятиной. О Небо, да как они сами среди такой вони дышат? Привыкли?
– Угу, – кивнул я, – Сойдет. Только… запах что-то чересчур сильный…
Торговец с явной иронией приподнял брови:
– Ты хочешь получить самый низкосортный товар? Чем слабее запах, тем лебс хуже.
Злыдень фыркнул, явно одобряя сказанное.
– Понятно.
Вот Зло его задери, подумал я. С этим лебсом надо что-то делать. Может быть, попробовать переключить чарса на мои пищевые гранулы? Правда, они рассчитаны на человеческий метаболизм, но попробовать стоит… Впрочем, на гранулах все равно долго не протянешь, организму нужен строительный материал, а не только питательные вещества. Но идея была хорошей – в качестве временной меры…
Я расплатился, привязал сумки к задней части седла, по одной с каждой стороны, и поехал дальше, продолжая обмениваться приветливыми улыбками со встречными дамами и безразлично скользя взглядом по господам.
Минут через пять на пути попался трактир, усевшийся грязной приземистой тушей на одном из уличных перекрестков. Под ложечкой засосало. Я не испытывал особого желания останавливаться в столь убогом месте, просто сам вид этой забегаловки напомнил о том, что я с утра ничего не ел. Да и чарса следовало покормить – ишь как косится на двух своих серых собратьев, привязанных к перекладинам ветхого навеса, венчавшего левый угол строения. Опустив морды в покрытые коростой от грязи корыта, оба сосредоточенно хрумкали тем самым лебсом.
Я машинально покосился на седельные сумки, которые от лебса прямо-таки распирало. Пища для Злыдня имелась в избытке. Где-нибудь за городом остановлюсь, покормлю. Сам же я мог «перекусить» и сейчас. Две пищевые гранулы и стакан обогащенной витаминами и минералами воды, сотворенные с помощью дубликатора, легко утолят и голод, и жажду…
И тут я взбунтовался.
Да какого Зла! Никто же меня не преследует. Да даже если и так – неужто я не справлюсь с подобной проблемой? В задницу эти гранулы. Хотелось просто посидеть в тихом, спокойном месте (третий день в седле), расслабиться, перекусить. Почувствовать вкус настоящей пищи. В конце концов, я люблю поесть. И подумать. Не на ходу. Тем более что за стенами сего заведения ощущалось присутствие всего нескольких человек, так что обстановка обещала быть тихой и спокойной.
И я спешился. Уже накидывая поводья на торец косой перекладины навеса, я невольно обратил внимание на торчавшую с другой стороны седла рукоятку трофейного меча. По словам Онни, воровство оружия здесь считалось чуть ли не самым большим прегрешением, смывавшимся только кровью, и, немного поколебавшись, я оставил меч там, где он и висел. В Жарле на него никто не посягнул, да и Злыдень не даст чужаку к себе прикоснуться. Мне же лично меч для защиты был не нужен, таскать его на себе я смысла не видел.
Отвязав одну из сумок, я высыпал половину лебса в свободную емкость, и Злыдень ринулся в героическую атаку на свой поздний завтрак. Мне даже пришлось отскочить, чтобы эта черная гора бронированных мышц не сбила с ног. Вот довел бедолагу. Чарс моментально впечатал свою хищную морду в корыто и захрумкал зерном, шумно ворча и завывая от удовольствия. Специфическая тошнотворная вонь, исходившая от этого продукта и заставлявшая меня неизменно отворачивать нос и морщиться, только добавляла ему аппетита.
Я поспешно отошел и толкнул тяжелую каменитовую дверь трактира, на всякий случай набросив на себя ментальный зонтик с алгоритмом «призрака», прежде чем оказаться внутри.
В нос ударил кислый запах застоявшегося воздуха. Кроме того, само помещение эманировало обычным привкусом застарелых эмоций, пылившихся на стенах, полу, потолке, мебели бесконечными спрессованными слоями – как и любое часто посещаемое людьми место, но все лучше, чем вонь от лебса. Предосторожность оказалась напрасной, в трактире и впрямь была всего парочка посетителей, судя по внешности – корды. Бородатый крепыш, пристроившийся за одним из расшатанных столиков, заполнявших небольшой грязноватый зал, со скучающим видом ковырялся ложкой в тарелке с остатками пищи, явно заканчивая трапезу. Другой, высокий и худощавый, в потрепанном дорожном плаще, пошатываясь, расплачивался возле стойки с хозяином трактира, с пьяной сосредоточенностью вынимая одну за другой монеты из развязанного кожаного мешочка, выполняющего роль кошелька, и выкладывая их на стойке в столбик. Трактирщик, седовласый пепельнолицый старик, ростом на полголовы ниже корда, с неменьшей сосредоточенностью следил за каждой переходящей в его обладание монетой.
Остановившись рядом с худощавым кордом, от одежды которого несло застарелым потом и прокисшим вином – этакое мощное непреходящее амбре, я заставил себя изобразить вежливую улыбку:
– Да пребудет с тобой Свет, хозяин. Я желал бы у тебя отобедать.
– Да пребудет… – Трактирщик бросил быстрый оценивающий взгляд в мою сторону и снова уставился на деньги. – В меню сейчас только мясо рогача с гарниром из толченых лесных орехов.
У него была интересная внешность, у этого трактирщика. Пепельная морщинистая кожа, сильно срезанный подбородок, отчего рот его казался похожим на лягушачий. Волосы были не седыми, как мне представилось вначале они были белыми, как и тонкие усики под клювастым носом, нависшим над верхней губой. Такой расы я еще не видел. Все еще работавший в интерактивном режиме эмлот воспринял мысль как вопрос и на фоне проигрываемой сиглайзером глобулы Фарргета сообщил, что по описанию трактирщик принадлежит к народу серых адалаев. Адалаи так адалаи… так, что он там мне предлагал? Мясо рогача? С гарниром из лесных орехов? Справа на уровне глаз возникла визуальная картинка, видимая только мной. Ага… одомашненный вид крупных рогатых животных, в отличие от дракхов травоядных… что-то вроде наших велтов, но рога не только на голове, причем не три пары раздвоенных, как у наших, а целая розетка костяных лучей, пучком выходящих из центра черепа и горизонтально расходящихся во все стороны и дальше, по всему хребту, словно зубья сильно разведенной пилы…
– Меня это вполне устроит, – сообщил я, дождавшись, когда рассчитавшийся клиент осоловело поплетется к выходу, а внимание хозяина достанется мне.
– Что подать к мясу? Дронтум, кислин? – проворчал тот, снова изучая меня оценивающим взглядом. Видимо, не мог понять, к какой категории кошельков отнести мою персону – толстых, в меру упитанных или совсем тощих.
– Бокал воды. Самой чистой, какая у тебя имеется. Заплачу как за дронтум. И поторопись, у меня мало времени.
– Минутку, светочтимый. Сейчас все будет подано.
Ничуть не удивившись – наверняка повидал за свою жизнь много разных чудиков вроде меня, – хозяин утопал на кухню выполнять заказ, а я уселся за ближайший к бару столик, спиной к бородачу, и занялся тем, что следовало сделать раньше: достал дубликатор и быстренько наштамповал штук двадцать монет-близнецов самого малого достоинства. Файл, просветивший меня в местной денежной системе, я прочитал еще в «Судном Дне», когда пришлось расплачиваться за ужин. Ничего сложного в ней не оказалось, потребовалось просто немного напрячь память, чтобы запомнить что к чему. Все свежеиспеченные монеты, звавшиеся манами, были, естественно, абсолютно одинаковы – немного неровные плоские металлические семигранники размером с подушечку большого пальца, с щербинками, царапинами и пятнышками грязи в одних и тех же местах, что заметить можно было, лишь зная, на что смотреть, главное было то, что они ничем не отличались от подлинника. Ни видом материала, ни чеканкой. На лицевой стороне монет было изображено птичье перо, на оборотной – стилизованный символ солнца – выпуклый кружок с расходящимися к углам семью лучами. Дальше по старшинству должны идти маны с изображением стрелы, лука, лучника, мага. Каждая последующая включала двадцать предыдущих. Ничего сложного.
Сейчас у меня появилась возможность проверить подделки в деле, и ею следовало воспользоваться. Маны не резиновые, когда-нибудь кончатся, и надо быть уверенным, что я не дам маху с дубликатами.
Я ссыпал «перья» в боковой карман плаща и в ожидании трактирщика задумался о более насущных проблемах. Вернее, вернулся к той же надоевшей теме. Законы Федерации о преступлении и наказании не распространялись на этот мир, но законы совести по-прежнему были со мной, они не зависели от территориальности. Этой ночью я убил человека. И чувствовал, что на этом мой счет не остановится, как бы я этого ни хотел.
Несчастный малый. Если бы я не спал… нет, не так. Меня невозможно застать врасплох во сне… Вернее, невозможно было застать врасплох во сне до сегодняшнего дня. Но со мной что-то творилось. Это «что-то» притупило мою сверхчувствительность. Это «что-то» использовало меня, чтобы нанести тот страшный удар по человеку, оказавшемуся не в то время не в том месте. Возможно, в этом насыщенном магией мире я как-то менялся.Раньше я не представлял, что это возможно – превратить живое существо в камень. Да я и сейчас не представлял механизма подобного действия. Я не знал, как это сделал, но сделал это я – вот что было самым скверным… И раз это произошло один раз, то могло произойти снова. Как же мне теперь быть? Больше ни с кем не соприкасаться, чтобы не дай Небо?..
А еще мне не давал покоя вопрос: зачем трактирщик пытался отнять у меня жизнь? Вечером, по привычке сканируя в зале всех подряд, я не заметил в нем ни малейшей агрессивности. Даже намека на какие-либо недобрые умыслы в отношении моей особы. А ведь никакие намерения не возникают спонтанно, на пустом месте. Если он уже предпринимал попытки ограбить своих постояльцев раньше, то налет зла в его ауре запечатлелся бы надолго. Но трактирщик являлся добродушнейшим существом. И вдруг – такая агрессия, а в результате – неестественная и необъяснимая смерть… Может, все как-то связано с этим надоевшим Пророчеством? Никогда ни от кого не слышал, что такие явления, как Волшебный Зверь, могут существовать, но разве это может служить отрицанием их существования?
Силы Зла, как же я устал от этих размышлений. Обычно простые приемы очищения сознания старого доброго искусства Мобра, которым я хорошо владел еще до посвящения Лешу, с легкостью возвращали спокойствие уму и сердцу – только не в этот раз. Сейчас я не мог и не хотел отмахиваться от того, что произошло прошлой ночью в трактире Жарла… За минувшие часы, когда я несся на чарсе от Жарла к Аванату, я переворошил немалую часть базы данных эмлота в поисках какой-либо зацепки, усвоив массу ненужной информации, но ответа пока не нашел. Возможно, неправильно искал. Задавал не те вопросы. А внутреннее чутье просто кричало, что разобраться в этом нужно обязательно… Скорее всего, ответ нужно было искать в свойствах этого мира, но пока никаких зацепок не выявлялось…
На стол шлепнулась миска с мелко нарезанным мясом, от которого исходил горячий аппетитный аромат, рядом опустился бокал с водой. Я мысленно выругался. Да что это со мной, пропустил момент возвращения трактирщика! Теперь что, любой придурок может незаметно подкрасться ко мне и всадить нож в спину? Несколько растерявшись, я тем не менее сумел небрежно кивнуть:
– Запах отменный. Судя по всему, готовить ты умеешь, хозяин.
– Не сочти за дерзость, светочтимый, но маны я вынужден у тебя взять вперед. Ты чужак, я тебя не знаю.
– Я понимаю. Сколько я должен?
– Семи «перьев» будет достаточно.
Я покопался в кармане и высыпал монеты на стол.
И сразу понял, что сделал что-то не так. Глаза у адалая прямо-таки полезли на лоб от явного потрясения, он даже отступил от моего столика на шаг. Я непонимающе глянул на монеты, тускло блестевшие в свете факелов стилизованными символами солнц и перьев. Ну, и в чем же дело? Где я прокололся с дубликатором?
Старик с заметным трудом оторвал взгляд от моих май и с явным испугом перевел его на меня.
– Эти маны… эти маны фальшивые!
– Не может быть! Что же в них не так? – Я продолжал недоумевать. По ауре трактирщика я видел, что тот не врет, но в качестве работы дубликатора я был уверен на все сто. Он скопировал каждую молекулу образца, не только металл, но и грязь, приставшую к его поверхности при хождении из рук в руки. Все монеты выглядели одинаково старыми, побывавшими в употреблении… Одинаково. Может, слишком одинаково? Но надо иметь очень уж острый глаз, чтобы заметить такие мелочи… Разве что… разве что для дублирования я взял фальшивку… Да какого Зла я гадаю?!
Мысленно я мгновенно вскрываю файл о денежной системе и тут же нахожу необходимые сведения, которые в первый раз не счел стоящими внимания. Небесные силы! Оказалось, что маны не поддаются подделке, так как магически трансформированы. Сколько монету ни переворачивай, перед твоими глазами будет только лицевая сторона, с символом достоинства пера, стрелы, лука и так далее. Обратную же сторону маны, с символом солнца, можно узреть только одним способом – удерживая ее горизонтально, заглянуть снизу… А мои рассыпанные по столу монеты нагло демонстрировали как перья, так и солнца! Магическую составляющую дубликатор оказатся воспроизвести не в состоянии, на такие функции он и не был рассчитан… На всякий случай я отыскал и прочел еще один файл, чтобы узнать, какие наказания предусмотрены для фальшивомонетчиков. И лишь изрядным усилием воли сохранил на лице прежнее недоумевающее выражение, свидетельствующее о моей невиновности. Отрубание рук, клеймо на лбу, костер. О Небо… естественно, с собой я не позволю проделать подобное, но зачем мне лишние неприятности?
Дальше дорога полого спускалась в низину и спустя километра два упиралась в город.
Город Аванат.
Положив правую руку на седло, я машинально уточнил время по показаниям банкосчетчика. Одиннадцать с хвостиком – полдень, как и думал. Вот уж действительно неистребимая привычка сверяться с этим приборчиком, когда есть «внутренние» часы. Затем проводил задумчивым взглядом груженную сеном телегу, медленно протарахтевшую вниз. Возница на облучке, утонув спиной в пахучем разнотравье, клевал носом, а старенький тощий дракх, какой-то серо-зеленый от древности, тоже, казалось, дремавший, тащился на автопилоте. Глядя на них, и мне захотелось куда-нибудь прилечь. Все та же неестественная усталость медленно, но верно нарастала с самого утра, словно свора крошечных шершней свила гнездышко в каждой мышце.
Этой ночью все пошло не так.
Нужно было остаться. Что они могли мне сделать? Нужно было остаться и убедитьих, что моей прямой вины в смерти трактирщика нет. Какой-то иррациональный страх погнал меня прочь от самого места, где это произошло. Может, что-то и впрямь могло мне там навредить – не люди, и даже не нубесы, а то, что превратило человека в камень. Может быть, и так… Но нужно было остаться, потому что бежит виновный…
Возвращаться было глупо вдвойне, пусть все идет, как идет, но и спешить не буду тоже. Если кто-то захочет догнать меня и задать необходимые вопросы, то такая возможность есть. Если они воспользуются своими магическими способами связи, то будут ждать меня, скорее всего, в Аванате. Специально напрягаться и выяснять не хотелось. Редкий случай, но сейчас я предпочитал оставаться в неведении. Ждут – значит ждут. Объяснимся… Странным было другое – по моим расчетам, если компания во главе с Гилсвери выехала сразу за мной, то сейчас они должны были отставать максимум часа на три. Не думаю, что мое бегство было обнаружено только утром. Погони же не ощущалось, и вряд ли этот факт можно было отнести за счет хорошей маскировки… Если уж сам Наместник Хааскана, не удовлетворившись приданным мне сопровождением в лице Онни, решил последовать за мной лично, то с какой стати ему менять решение на полпути? Можно было не сомневаться: рано или поздно я его увижу снова.
Я много чего последнее время не ощущаю, когда следовало бы…
Чарс повернул чешуйчатую морду и шумно фыркнул мне в лицо, выражая неодобрение задержкой. Ну и запах у тебя, приятель, зубную щетку тебе купить, что ли… Не любила она стоять на месте, эта сильная и энергичная зверюга, жизнь била в ней ключом. Я увесисто похлопал чарса по скуле, успокаивая. Надо будет в городе купить ему лебса, седельный мешок почти пустой.
По времени был полдень. По ощущениям – в это время люди на Нове-2 заканчивают работу и идут домой отдыхать. Неизменное тусклое освещение раздражало. Небо казалось серым и безысходным, холодный осенний воздух сочился влагой, обещая скорый и обильный дождь, а сиглайзер зациклился на легких незамысловатых мелодиях, пытаясь отвлечь меня от мрачного настроения. Частично ему это удавалось.
Я вздохнул. Несуразицы начались с самого начала, просто я сперва не придал этому особого значения. Там-сям, по мелочам. Среди них особо можно было выделить три случая. Драхуб, скорее всего, не свернул бы себе шею, если бы я не ударил его столь сильно, куда сильнее, чем намеревался, и мне удалось бы с ним поговорить. С терхом на границе случай был куда сложнее, там я почти ничего не понял. Я ведь пытался его остановить внушением, и вдруг ощутил его жуткую, непереносимую боль, несомненно вызванную моими усилиями. Как, почему? А Зло его знает. Пришлось пустить в ход обычную физическую силу, помноженную на Лешу, в итоге – еще один труп, причем чудовищно переродившийся. А этой ночью – трактирщик… да уж, странности множились… Странности необъяснимые и пугающе тревожные…
В Аванат мы со Злыднем въехали беспрепятственно.
Когда по бокам возникли первые постройки, я заставил чарса перейти на шаг. А плестись, надо заметить, он терпеть не мог, и, стараясь соответствовать своему имени, демонстративно злился – низкое утробное ворчание тянулось, как бесконечный гимн принуждению. Кроме того, он непрерывно вертел головой и скалил клыки на всех встречных, заставляя народ поспешно уступать дорогу – в спину нам так и летели всякие неласковые словечки. Пусть тешатся, главное, чтобы под копыта никто не влез по беспечности… Благо пример явился тут же, когда на одного зазевавшегося чудилу чуть было не наехал встречный всадник, похоже тоже зазевавшийся… Оба тут же начали посылать друг друга к дальним родственникам с завидной энергией и изобретательностью, Злыдень даже притих, с любопытством вслушиваясь в сочные эмоциональные вы крики, треугольные уши поворачивались, как локаторы, пока мы проезжали мимо.
Крепостные стены, как и в Жарле, вокруг города отсутствовали, нубесы не любили замкнутые пространства и не позволяли людям строить подобные сооружения на своей земле, ссылаясь на то, что от внешних врагов жители макора и так надежно защищены мечерукими воинами. От внутренних людям приходилось защищаться уже самостоятельно. Сначала я подумал, что речь идет об обычном преступном элементе, без которого редко обходится густонаселенное место, потом обратил внимание, что городские жилища, мало чем отличаясь от череды тысяч им подобных, виденных мной на других не слишком развитых планетах как лично, так и по информационным каналам Визосети, все же одно существенное отличие имеют: ни в одном из них не было окон. Абсолютно глухие стены и один-единственный вход с весьма крепкой даже на беглый взгляд дверью. Вместо общей крепостной стены каждое жилище было превращено в маленькую крепость. Двор же был обязательно окружен изгородью, сплетенной из живых кустов колючего мята.
Странно, что я не обратил внимания на это еще в Жарле, видимо, слишком был занят собой. Пояснения эмлота на этот счет мне весьма не понравились. Оказывается, ночь – время для всякой враждебной человеку нечисти, поэтому обладающие здравым смыслом люди сидят ночью по домам, накрепко заперев двери, а колючий мят является дополнительной защитой, так как те же лысуны его на дух не переносят, но и кроме них любителей побродить ночью по населенным окрестностям и поживиться за чужой счет хватает. Ни Онни, ни Гилсвери не сказали об этом ни слова. Скорее всего, первоначально предполагалось, что Онни будет сопровождать меня по крайней мере до Неурейи, и присутствие «неистребимой» должно было гарантировать мне относительную безопасность. Вот еще странность: этой ночью я был один и никто не пытался на меня напасть…
Кроме трактирщика «Судного Дня».
Эта мысль в который раз заставила меня помрачнеть и переключиться на разглядывание окружающего.
Встречавшиеся по пути жители, сплошь закутанные в цветастые теплые ксомохи до щиколоток, со шляпами-колоколами на головах, озабоченные собственными проблемами, в крайнем случае удостаивали мою персону беглым любопытным взглядом, но большей частью просто не обращали внимания. Заговаривать никто не пытался. Меня это устраивало. Горожанки, кстати, попадались весьма симпатичные. Стройные, со светлой и бронзовой кожей, русые и рыжеволосые кордки и хааскинки бросали на меня взгляды куда чаще мужчин, посылая приветливые улыбки, иногда – многообещающие, но ни к чему не обязывающие. Я в свою очередь старался улыбаться в ответ. Приятно, когда люди тебе улыбаются, в особенности женщины. В особенности молодые и привлекательные.
Настроение немного улучшилось.
Минут через пять справа выползла широкая рыночная площадь. Вспомнив о припасах для Злыдня, я свернул к прилавкам с гомонящим народом, спрыгнул и подошел поближе, ведя ворчливого чарса в поводу и прикидывая, где бы его оставить, чтобы никому не мешал, пока я буду искать необходимое. Наконец заметил навес, под которым уже скучали несколько дракхов. Тут меня окликнул торговец от крайнего прилавка, на котором, как выяснилось, как раз торговали снаряжением и припасами для дракхов.
Я приблизился.
Торговец, худощавый низкорослый корд с юркими хитрыми глазами и горячим желанием что-нибудь сегодня заработать, наметанным глазом высмотрел во мне потенциального покупателя и тут же принялся расхваливать все, что у него лежало на прилавке: многочисленные поводья со стальными кольцами для крепления к ушам дракха, простые и праздничные, с затейливыми украшениями из серебра, разнообразные седла и попоны, седельные сумки всевозможных размеров – от кошелька до приличного чемодана и просто кожаные ремни для разных надобностей поток восхвалений лился без устали, а его соседи справа и слева косились на более удачливого собрата по ремеслу с явной завистью, хотя я еще ничего не купил.
– Лебс… – безжалостно прервал я его красноречие. – Меня интересует только лебс.
– А-а, – несколько разочарованно протянул он и тут же принялся расписывать, какой у него отличный, прямо-таки замечательный лебс, и что ни у кого больше такого не имеется, и как он его тщательно хранит, перебирая чуть ли не каждое зерно, чуть ли пылинки не сдувая… Понятное дело, каждый кулик хвалит свое болото. Я отвязал кожаную сумку от седла, и мы немного поторговались, я – лишь для того, чтобы доставить ему удовольствие. Потом вручил ему сумку и попросил, чтобы он поискал у себя еще одну такую же. Явно обрадованный, торговец шустро насыпал обе доверху и поставил передо мной, не закрывая, чтобы продемонстрировать свое хваленое качество. Пришлось взглянуть. Злыдень пристроился сзади, наклонив голову над моим плечом и тоже уставившись на лебс. Ноздри возбужденно раздулись. Крупные коричневые зерна примерно с лесной орех… И жуткий, почти непереносимый запах серы с тухлятиной. О Небо, да как они сами среди такой вони дышат? Привыкли?
– Угу, – кивнул я, – Сойдет. Только… запах что-то чересчур сильный…
Торговец с явной иронией приподнял брови:
– Ты хочешь получить самый низкосортный товар? Чем слабее запах, тем лебс хуже.
Злыдень фыркнул, явно одобряя сказанное.
– Понятно.
Вот Зло его задери, подумал я. С этим лебсом надо что-то делать. Может быть, попробовать переключить чарса на мои пищевые гранулы? Правда, они рассчитаны на человеческий метаболизм, но попробовать стоит… Впрочем, на гранулах все равно долго не протянешь, организму нужен строительный материал, а не только питательные вещества. Но идея была хорошей – в качестве временной меры…
Я расплатился, привязал сумки к задней части седла, по одной с каждой стороны, и поехал дальше, продолжая обмениваться приветливыми улыбками со встречными дамами и безразлично скользя взглядом по господам.
Минут через пять на пути попался трактир, усевшийся грязной приземистой тушей на одном из уличных перекрестков. Под ложечкой засосало. Я не испытывал особого желания останавливаться в столь убогом месте, просто сам вид этой забегаловки напомнил о том, что я с утра ничего не ел. Да и чарса следовало покормить – ишь как косится на двух своих серых собратьев, привязанных к перекладинам ветхого навеса, венчавшего левый угол строения. Опустив морды в покрытые коростой от грязи корыта, оба сосредоточенно хрумкали тем самым лебсом.
Я машинально покосился на седельные сумки, которые от лебса прямо-таки распирало. Пища для Злыдня имелась в избытке. Где-нибудь за городом остановлюсь, покормлю. Сам же я мог «перекусить» и сейчас. Две пищевые гранулы и стакан обогащенной витаминами и минералами воды, сотворенные с помощью дубликатора, легко утолят и голод, и жажду…
И тут я взбунтовался.
Да какого Зла! Никто же меня не преследует. Да даже если и так – неужто я не справлюсь с подобной проблемой? В задницу эти гранулы. Хотелось просто посидеть в тихом, спокойном месте (третий день в седле), расслабиться, перекусить. Почувствовать вкус настоящей пищи. В конце концов, я люблю поесть. И подумать. Не на ходу. Тем более что за стенами сего заведения ощущалось присутствие всего нескольких человек, так что обстановка обещала быть тихой и спокойной.
И я спешился. Уже накидывая поводья на торец косой перекладины навеса, я невольно обратил внимание на торчавшую с другой стороны седла рукоятку трофейного меча. По словам Онни, воровство оружия здесь считалось чуть ли не самым большим прегрешением, смывавшимся только кровью, и, немного поколебавшись, я оставил меч там, где он и висел. В Жарле на него никто не посягнул, да и Злыдень не даст чужаку к себе прикоснуться. Мне же лично меч для защиты был не нужен, таскать его на себе я смысла не видел.
Отвязав одну из сумок, я высыпал половину лебса в свободную емкость, и Злыдень ринулся в героическую атаку на свой поздний завтрак. Мне даже пришлось отскочить, чтобы эта черная гора бронированных мышц не сбила с ног. Вот довел бедолагу. Чарс моментально впечатал свою хищную морду в корыто и захрумкал зерном, шумно ворча и завывая от удовольствия. Специфическая тошнотворная вонь, исходившая от этого продукта и заставлявшая меня неизменно отворачивать нос и морщиться, только добавляла ему аппетита.
Я поспешно отошел и толкнул тяжелую каменитовую дверь трактира, на всякий случай набросив на себя ментальный зонтик с алгоритмом «призрака», прежде чем оказаться внутри.
В нос ударил кислый запах застоявшегося воздуха. Кроме того, само помещение эманировало обычным привкусом застарелых эмоций, пылившихся на стенах, полу, потолке, мебели бесконечными спрессованными слоями – как и любое часто посещаемое людьми место, но все лучше, чем вонь от лебса. Предосторожность оказалась напрасной, в трактире и впрямь была всего парочка посетителей, судя по внешности – корды. Бородатый крепыш, пристроившийся за одним из расшатанных столиков, заполнявших небольшой грязноватый зал, со скучающим видом ковырялся ложкой в тарелке с остатками пищи, явно заканчивая трапезу. Другой, высокий и худощавый, в потрепанном дорожном плаще, пошатываясь, расплачивался возле стойки с хозяином трактира, с пьяной сосредоточенностью вынимая одну за другой монеты из развязанного кожаного мешочка, выполняющего роль кошелька, и выкладывая их на стойке в столбик. Трактирщик, седовласый пепельнолицый старик, ростом на полголовы ниже корда, с неменьшей сосредоточенностью следил за каждой переходящей в его обладание монетой.
Остановившись рядом с худощавым кордом, от одежды которого несло застарелым потом и прокисшим вином – этакое мощное непреходящее амбре, я заставил себя изобразить вежливую улыбку:
– Да пребудет с тобой Свет, хозяин. Я желал бы у тебя отобедать.
– Да пребудет… – Трактирщик бросил быстрый оценивающий взгляд в мою сторону и снова уставился на деньги. – В меню сейчас только мясо рогача с гарниром из толченых лесных орехов.
У него была интересная внешность, у этого трактирщика. Пепельная морщинистая кожа, сильно срезанный подбородок, отчего рот его казался похожим на лягушачий. Волосы были не седыми, как мне представилось вначале они были белыми, как и тонкие усики под клювастым носом, нависшим над верхней губой. Такой расы я еще не видел. Все еще работавший в интерактивном режиме эмлот воспринял мысль как вопрос и на фоне проигрываемой сиглайзером глобулы Фарргета сообщил, что по описанию трактирщик принадлежит к народу серых адалаев. Адалаи так адалаи… так, что он там мне предлагал? Мясо рогача? С гарниром из лесных орехов? Справа на уровне глаз возникла визуальная картинка, видимая только мной. Ага… одомашненный вид крупных рогатых животных, в отличие от дракхов травоядных… что-то вроде наших велтов, но рога не только на голове, причем не три пары раздвоенных, как у наших, а целая розетка костяных лучей, пучком выходящих из центра черепа и горизонтально расходящихся во все стороны и дальше, по всему хребту, словно зубья сильно разведенной пилы…
– Меня это вполне устроит, – сообщил я, дождавшись, когда рассчитавшийся клиент осоловело поплетется к выходу, а внимание хозяина достанется мне.
– Что подать к мясу? Дронтум, кислин? – проворчал тот, снова изучая меня оценивающим взглядом. Видимо, не мог понять, к какой категории кошельков отнести мою персону – толстых, в меру упитанных или совсем тощих.
– Бокал воды. Самой чистой, какая у тебя имеется. Заплачу как за дронтум. И поторопись, у меня мало времени.
– Минутку, светочтимый. Сейчас все будет подано.
Ничуть не удивившись – наверняка повидал за свою жизнь много разных чудиков вроде меня, – хозяин утопал на кухню выполнять заказ, а я уселся за ближайший к бару столик, спиной к бородачу, и занялся тем, что следовало сделать раньше: достал дубликатор и быстренько наштамповал штук двадцать монет-близнецов самого малого достоинства. Файл, просветивший меня в местной денежной системе, я прочитал еще в «Судном Дне», когда пришлось расплачиваться за ужин. Ничего сложного в ней не оказалось, потребовалось просто немного напрячь память, чтобы запомнить что к чему. Все свежеиспеченные монеты, звавшиеся манами, были, естественно, абсолютно одинаковы – немного неровные плоские металлические семигранники размером с подушечку большого пальца, с щербинками, царапинами и пятнышками грязи в одних и тех же местах, что заметить можно было, лишь зная, на что смотреть, главное было то, что они ничем не отличались от подлинника. Ни видом материала, ни чеканкой. На лицевой стороне монет было изображено птичье перо, на оборотной – стилизованный символ солнца – выпуклый кружок с расходящимися к углам семью лучами. Дальше по старшинству должны идти маны с изображением стрелы, лука, лучника, мага. Каждая последующая включала двадцать предыдущих. Ничего сложного.
Сейчас у меня появилась возможность проверить подделки в деле, и ею следовало воспользоваться. Маны не резиновые, когда-нибудь кончатся, и надо быть уверенным, что я не дам маху с дубликатами.
Я ссыпал «перья» в боковой карман плаща и в ожидании трактирщика задумался о более насущных проблемах. Вернее, вернулся к той же надоевшей теме. Законы Федерации о преступлении и наказании не распространялись на этот мир, но законы совести по-прежнему были со мной, они не зависели от территориальности. Этой ночью я убил человека. И чувствовал, что на этом мой счет не остановится, как бы я этого ни хотел.
Несчастный малый. Если бы я не спал… нет, не так. Меня невозможно застать врасплох во сне… Вернее, невозможно было застать врасплох во сне до сегодняшнего дня. Но со мной что-то творилось. Это «что-то» притупило мою сверхчувствительность. Это «что-то» использовало меня, чтобы нанести тот страшный удар по человеку, оказавшемуся не в то время не в том месте. Возможно, в этом насыщенном магией мире я как-то менялся.Раньше я не представлял, что это возможно – превратить живое существо в камень. Да я и сейчас не представлял механизма подобного действия. Я не знал, как это сделал, но сделал это я – вот что было самым скверным… И раз это произошло один раз, то могло произойти снова. Как же мне теперь быть? Больше ни с кем не соприкасаться, чтобы не дай Небо?..
А еще мне не давал покоя вопрос: зачем трактирщик пытался отнять у меня жизнь? Вечером, по привычке сканируя в зале всех подряд, я не заметил в нем ни малейшей агрессивности. Даже намека на какие-либо недобрые умыслы в отношении моей особы. А ведь никакие намерения не возникают спонтанно, на пустом месте. Если он уже предпринимал попытки ограбить своих постояльцев раньше, то налет зла в его ауре запечатлелся бы надолго. Но трактирщик являлся добродушнейшим существом. И вдруг – такая агрессия, а в результате – неестественная и необъяснимая смерть… Может, все как-то связано с этим надоевшим Пророчеством? Никогда ни от кого не слышал, что такие явления, как Волшебный Зверь, могут существовать, но разве это может служить отрицанием их существования?
Силы Зла, как же я устал от этих размышлений. Обычно простые приемы очищения сознания старого доброго искусства Мобра, которым я хорошо владел еще до посвящения Лешу, с легкостью возвращали спокойствие уму и сердцу – только не в этот раз. Сейчас я не мог и не хотел отмахиваться от того, что произошло прошлой ночью в трактире Жарла… За минувшие часы, когда я несся на чарсе от Жарла к Аванату, я переворошил немалую часть базы данных эмлота в поисках какой-либо зацепки, усвоив массу ненужной информации, но ответа пока не нашел. Возможно, неправильно искал. Задавал не те вопросы. А внутреннее чутье просто кричало, что разобраться в этом нужно обязательно… Скорее всего, ответ нужно было искать в свойствах этого мира, но пока никаких зацепок не выявлялось…
На стол шлепнулась миска с мелко нарезанным мясом, от которого исходил горячий аппетитный аромат, рядом опустился бокал с водой. Я мысленно выругался. Да что это со мной, пропустил момент возвращения трактирщика! Теперь что, любой придурок может незаметно подкрасться ко мне и всадить нож в спину? Несколько растерявшись, я тем не менее сумел небрежно кивнуть:
– Запах отменный. Судя по всему, готовить ты умеешь, хозяин.
– Не сочти за дерзость, светочтимый, но маны я вынужден у тебя взять вперед. Ты чужак, я тебя не знаю.
– Я понимаю. Сколько я должен?
– Семи «перьев» будет достаточно.
Я покопался в кармане и высыпал монеты на стол.
И сразу понял, что сделал что-то не так. Глаза у адалая прямо-таки полезли на лоб от явного потрясения, он даже отступил от моего столика на шаг. Я непонимающе глянул на монеты, тускло блестевшие в свете факелов стилизованными символами солнц и перьев. Ну, и в чем же дело? Где я прокололся с дубликатором?
Старик с заметным трудом оторвал взгляд от моих май и с явным испугом перевел его на меня.
– Эти маны… эти маны фальшивые!
– Не может быть! Что же в них не так? – Я продолжал недоумевать. По ауре трактирщика я видел, что тот не врет, но в качестве работы дубликатора я был уверен на все сто. Он скопировал каждую молекулу образца, не только металл, но и грязь, приставшую к его поверхности при хождении из рук в руки. Все монеты выглядели одинаково старыми, побывавшими в употреблении… Одинаково. Может, слишком одинаково? Но надо иметь очень уж острый глаз, чтобы заметить такие мелочи… Разве что… разве что для дублирования я взял фальшивку… Да какого Зла я гадаю?!
Мысленно я мгновенно вскрываю файл о денежной системе и тут же нахожу необходимые сведения, которые в первый раз не счел стоящими внимания. Небесные силы! Оказалось, что маны не поддаются подделке, так как магически трансформированы. Сколько монету ни переворачивай, перед твоими глазами будет только лицевая сторона, с символом достоинства пера, стрелы, лука и так далее. Обратную же сторону маны, с символом солнца, можно узреть только одним способом – удерживая ее горизонтально, заглянуть снизу… А мои рассыпанные по столу монеты нагло демонстрировали как перья, так и солнца! Магическую составляющую дубликатор оказатся воспроизвести не в состоянии, на такие функции он и не был рассчитан… На всякий случай я отыскал и прочел еще один файл, чтобы узнать, какие наказания предусмотрены для фальшивомонетчиков. И лишь изрядным усилием воли сохранил на лице прежнее недоумевающее выражение, свидетельствующее о моей невиновности. Отрубание рук, клеймо на лбу, костер. О Небо… естественно, с собой я не позволю проделать подобное, но зачем мне лишние неприятности?