Страница:
– Мимо Арок? Там сейчас не пройти. Летом лоза расцветает...
– Но, может, принцессу похитили гаераки? – продолжал настаивать Трэн, понимая, впрочем, что говорит ерунду.
– Ты же видел их там, в дворцовом замке. По-твоему, это были львы? Нет. Да они и не выбираются так далеко на сушу. Я думал над этим, пока мы плыли, думал о том, кто похитил ее. Понять было нетрудно, есть лишь два кандидата.
– Чиорана Третий и брат принцессы?
Экуни кивнул.
– Да, повелитель Тхая или Марич.
– Подплываем, – сказал Трэн и пошел назад.
– Вели спустить лодку, – произнес король вслед.
Был полдень, светило горело далеко впереди. Кавачи как раз пролетал перед диском, так что монарх отчетливо видел длинный темный силуэт, окруженный золотым ореолом лучей.
И светило, и спутник все еще оставались много выше, но теперь монарх мог сказать, что Кавачи находится между ними: он поднялся так высоко, что крыши домов напоминали квадратные заплатки размером с ноготь, а дворец Рона Суладарского – скопище башенок, окруженных нитью стены. Уги-Уги подавил желание спуститься, найти белого королька и задушить его. Зачем? Скоро белокожий и так умрет: первый небесныйудар монарх решил направить на Да Морана и весь Суладарский архипелаг.
То, что открылось ему через сознания других пауногов, все еще жило в памяти. Это было не просто изображение, неподвижное или движущееся, но набор образов, состоящий как из картинок, так и из новых сведений, описаний, воспоминаний... Некая развертывающаяся во времени ментальная конструкция, позволившая Уги-Уги понять, что именно находится на Кавачи. Он смог выделить из всего увиденного новый образ и соответствующее ему слово, которого никогда не слышал раньше даже от учителя-канструктианца, обучавшего его в детстве всему тому, что знали белые люди: энтропия. Энтропийный. Энтропийная... Если бы у монарха спросили, что слово означает, он бы не сумел толком разъяснить, хотя смутно понимал значение.
И теперь он спешил, желая скорее достигнуть Кавачи, чтобы наказать всех тех, кто когда-либо был непочтителен к нему, всех, кто пытался его обидеть, оскорбить, кто покушался на его власть. КорольМира – Уги-Уги нравилось, как это звучит. Он жаждал побыстрее добиться того, чтобы все, кто остался внизу, стали величать его этим титулом. Пусть даже после того, как он использует энтропийное оружие, население Аквалона уменьшится на треть.
Щупальца покачивались в потоке ветра, питающие крылья развернулись по бокам, поглощая дневной свет, наполняя тело – а оно все еще росло, расползалось во все стороны, как тесто из таза, – теплом и силой. По сравнению с тем, каким он был, когда взлетел из провала, монарх увеличился уже раза в два и продолжал распухать. Оставив позади разоренный Атуй с догорающим дворцом, Уги-Уги миновал пролив, который разделял Монарший остров и Да Морана, пролетел над Туземным городом и Королевской горой. И все это время он поднимался, стремясь к своей цели, которая кружила вокруг светила, висящего над центром мира, над Беспричинным Пятном. Уги-Уги предстояло преодолеть огромное расстояние. Но остановить его было некому.
– Ты долшна замереть, понимаешь? Не ишдавать ни жвука, ни единого жвука. Тогда я не шделаю тебе нищего плохого, девощка. А ешли... – Он сжал костлявый кулак и постучал далеко выступающими треугольными костяшками по стенке бочки, на дне которой сжалась принцесса. – А ешли не пошлушаешься меня, Оли жделает тебе што-то ощень, ощень плохое. Ты ше понимаешь, понимаешь, да?
Трюм освещала единственная тусклая лампа, стоящая у ног Вырежглаза, и льющийся снизу свет едва озарял его лицо: от подбородка, щек, носа и бровей вверх тянулись густые тени. Это был он, убийца-акробат в темно-красном трико, это его силуэт склонился над бочонком – и принцесса закрыла глаза, чтобы не видеть его. Крышка со стуком опустилась.
Бочонок стоял между ящиками с копченой рыбой – запах проникал внутрь, от него першило в горле – и тюками с каким-то тряпьем. Почему ее вдруг посадили сюда, хотя до того разрешали даже прогуливаться по палубе, Гельта не понимала.
Она не знала, сколько времени провела в трюме, потому что вскоре потеряла сознание, а пришла в себя, когда Занар Песок нес ее на руках. Он плечом раскрыл дверь каюты и уложил Гельту на кровать. Лицо убийцы расплывалось перед глазами, но девушке показалось, что на нем жалость.
Оглянувшись на дверь, Занар отступил к стене. Вошли трое циркачей: два клоуна в черной одежде и акробат, высокий бледный убийца, облаченный в короткое пальто поверх засаленного темного костюма. Гельта, лежа на кровати, увидела их отчетливо, но потом что-то сместилось, будто все предметы, стены и потолок шевельнулись, тут же заняв прежнее место, – и она поняла, что это пришли Хури Ага с еще одним тхайцем и Оли Вырежглаз. От его вида пленнице вновь сделалось дурно, все вокруг поплыло.
Раздались неразборчивые голоса, затем под затылок просунулась ладонь, приподняла голову. К губам прижалось что-то твердое.
– Пить, – сказал кто-то. – Плена девка пить буде.
Она сделала глоток. Что-то терпкое, с необычным запахом... В голове немного прояснилось.
– Допить совсем, – велел Хури Ага. Оставив чашку в слабых руках принцессы, он отступил от кровати.
Гельта с трудом села. Краем глаза заметила, как стоящий под стеной Занар подался вперед, будто собираясь помочь ей, но глянул на командира и передумал.
Она привалилась к подушкам, едва удерживая чашку так, чтобы остаток лекарства не вылился на платье. Главарь убийц глядел, насмешливо прищурившись, а тхайцы хранили на круглых желтых лицах непроницаемое выражение.
– Видишь, Хури, вще нормально с нашей принчешкой, – прошепелявил Оли. – Ну так долго нам торчать ждешь, а?
Гельта допила лекарство. Она уже поняла, что теперь эфироплан не плывет. Снаружи доносился приглушенный шум, какой можно услышать, если в карете или паланкине подъезжаешь к порту. Принцесса решила, что айклит стал на якорь – но в каком порту? Они могли быть сейчас на Тхае или в Гроше, или возле одного из таитских островов...
Преторией называли небольшую область на юге Гроша, возле пролива Боранчи, где стоял дворец, летняя резиденция владыки. Обычно он жил в Кетарии, столице своих земель, но во время войны с Тхаем переселился туда. Из Претории владыка командовал военным флотом, захватившим Таиты – с тех пор они и стали называться Преторианскими, хотя в той войне победил Тхай. Властелин Гроша был убит, его дворец в Претории – как и вся Кетария – сожжен. Тхайцы долгое время правили Грошем, пока повстанческая народная армия Дала Пермара не разбила их войско. После этого повстанцы передрались друг с другом, а по островам Таит прошел мор, и теперь Грошем, по сути, никто не управлял, земли эти были разорены и обезлюжены.
– Вштавай, – велел Оли. – Щейчас Пешок приволочет платье, которое ты наденешь. Шошкучилась по прогулке, девощка?
Длинное платье из плотной темной ткани, которое принес Занар Песок, совершенно не шло ей, но пришлось смириться. Кроме того, молодой убийца дал Гельте плащ с капюшоном и сказал, что его также надо надеть, а капюшон набросить на голову.
Выйдя на палубу, принцесса увидела, что айклит достиг портовой бухты и в стороне на рейде стоит множество кораблей. Она не знала, куда они приплыли. Светило в небе висело на привычном месте, то есть земля эта располагалась примерно на таком же удалении от Беспричинного Пятна, что и остров Рона Суладарского. Порт был немаленьким, но все же меньше, чем на Да Морана. И он показался ей каким-то диким. В облаках плавают бочки, портовых зданий почти нет, берега густо заросли... Хотя между кронами виднелись крыши домов. Пристаней она не заметила: айклит бросил якорь на краю широкой бухты, далеко от других судов, да к тому же возле самого берега – рядом тянулась земляная дорога, к которой от борта вели сходни. Из-за деревьев доносились голоса людей, но здесь не было никого.
На дороге стояла карета, запряженная необычным зверем. Пленница шагнула к борту, чтобы рассмотреть получше, но перед ней возник Оли Вырежглаз с большим темным платком в руках.
– На меште штой, – велел он, и Гельта испуганно замерла.
Убийца склонился над ней, набросив платок на шею, замотал так, что лицо оказалось почти полностью скрыто. При этом Оли прижимался к Гельте, а она отступала и в конце концов ткнулась спиной в ограждение. Оли придавил ее грудью, навалился, растягивая губы в ухмылке, продолжая медленно наклоняться, будто собираясь поцеловать. Его пальцы отогнули края капюшона, поросшее щетиной серое худое лицо придвинулось. Гельта подалась назад, перегнувшись через ограждение, уперлась кулаками в его грудь и попробовала оттолкнуть, но это только раззадорило эрза, и он схватил принцессу за плечи. Лицо было уже совсем близко, когда прозвучал громкий напряженный голос:
– Оли!
Командир убийц раздраженно обернулся, продолжая удерживать Гельту за плечи и прижиматься к ней. Рядом стоял Занар Песок со странным выражением на лице. От полубака к ним приближались Хури Ага с двумя тхайцами.
– Что делаешь? – прочирикал Хури. – Сказать был тебе: не трогай плену девку.
– Не твое дело! – рявкнул Оли в ответ.
По палубе к ним уже спешили трое других убийц, а с противоположной стороны приближались желтолицые.
Вырежглаз наконец отпустил ее. Четверо эрзов и семеро тхайцев встали друг напротив друга – Гельта оказалась как раз между ними, как и Занар Песок. Принцесса, несмотря на испуг, заметила, что юноша мгновение колебался, прежде чем шагнуть к своим. При этом он искоса поглядел на Вырежглаза так, что стало ясно: только что Песок был готов убить командира.
Оли откинул полы пальто, показав рукояти пистолетов. У других эрзов также было оружие, но на Хури Ага оно никакого впечатления не произвело. Он застыл, как и остальные тхайцы, не шевелясь. Прижавшейся к ограждению девушке показалось, что между ними прошел какой-то неслышный, невидимый остальным сигнал, и после этого связь, что объединяла членов боевой звезды, сделалась прочнее. Оставаясь прежними, они мгновенно изменились, и стало видно, что семеро узкоглазых мужчин – не простые обыватели, торговцы или рыбаки, но хорошо обученные бойцы.
– Еще раз это – убить тебя, – произнес Хури Ага равнодушным, будто мертвым голосом. Таким могла бы говорить имаджинская мумия. Узкие глаза его при этом в упор глядели на Вырежглаза.
Не прозвучало никакой команды, но все семеро одновременно развернулись и, одинаково переставляя ноги, направились к трапу.
– «Это»! – зло произнес Оли вслед, сжимая кулаки. – Что «это», узкоглазый?!
Хури не удостоил его ответом, даже не оглянулся – вместе с помощниками стал спускаться по трапу.
Кажется, совсем недавно на порт налетел ураган, очень сильная облачная буря: у некоторых самых старых домов провалились стены, с других снесло крыши. Гельту повели к карете; слева ее крепко держал за локоть Занар Песок, справа шел другой убийца, позади третий, а впереди – Вырежглаз. Она наконец разглядела, какое животное повезет экипаж: нечто вроде трехногой лупоглазой ящерицы-гван, но необычайно большой, каких принцесса раньше не видела – даже не подозревала, что подобные существуют. Только сейчас Гельта заметила, что дальше на мостовой, возле большого сарая, стоят запряженная другой ящерицей открытая повозка, куда как раз усаживалось четверо тхайцев, и еще пара гванов с седлами на кривых коротких спинах.
Принцессу втолкнули в карету, следом залезли Вырежглаз, Песок и Хури Ага. Оли и тхаец сели по сторонам от нее, Занар напротив. Окошки в дверцах отсутствовали, изнутри стенки были обиты мягким бархатом, так что звуки с улицы едва проникали сюда. Ехали недолго, несколько раз поворачивали и дважды останавливались, когда впереди раздавались приглушенные голоса. Было душно, девушка скинула капюшон с головы. Оли покосился на нее, но ничего не сказал.
В конце концов экипаж остановился, после чего послышался скрип, будто кто-то закрывал или открывал тяжелые ворота со старыми петлями. Что-то стукнуло. Голос произнес:
– На месте.
– Тут щиди, – буркнул Оли помощнику и вместе с Хури выбрался наружу. Гельта не поворачивала головы и не пыталась рассмотреть, что там находится. Как только дверца захлопнулась, она подалась вперед, схватив Песка за руки, прошептала:
– Спаси меня! Ты видишь, как он смотрит на меня? Он хочет... Умоляю тебя, спаси!
Лицо убийцы стало изумленным. Он что-то растерянно пробормотал и попытался высвободить руки, но она не отпускала.
– Да нет, узкоглазые ему не позволят, – наконец тихо произнес Занар, покосившись на дверь. – Нам сказали, чтоб с тобой ничего не случилось, чтоб никто не смел... – Он замолчал.
– Кто? Кто сказал? – спросила она. – Это Марич, он велел меня похитить?
Убийца не отвечал, и девушка продолжала:
– Может, остальные и слушают Марича, но не ваш командир. Ты же видишь, как он смотрит. И тогда, на палубе... Так вы везете меня к Маричу? Но ведь это не Эрзац, здесь обычная земля...
Она еще сильнее наклонилась к Песку, прижавшись коленями к его коленям. Низколобое, с ноздреватой кожей лицо оказалось прямо перед ней.
– Остров это, – хрипло сказал Занар. Теперь уже он не пытался высвободить руки, наоборот, крепко сжимал ее за кисти. – Мы тут сняли дом на ночь. Утром должен с Тхая кто-то приплыть, на другом корабле, так мы туда перейдем. Хотя Оли сказал, ночью... – Он вновь замолчал.
Донеслись шаги, и юноша оттолкнул ее от себя. Принцесса подалась назад, не спуская с убийцы робкого, жалобного и просительного взгляда, накинула на голову капюшон. Дверца распахнулась, сунувшийся внутрь Вырежглаз схватил Гельту за руку и потянул наружу.
Она увидела высокую покосившуюся ограду, поросшую плющом, заросший бурьяном двор и небольшой домик с черепичной крышей. Двери были распахнуты, внутри звучали голоса эрзов. Тхайцы стояли возле своей повозки. Снаружи, из-за ограды, не доносилось ни звука: должно быть, похитители и их жертва находились где-то на окраине портового города.
Ее отвели на чердак, пыльный и полутемный. Щели между досками были забиты соломой; в углу, где наклонный потолок сходился с полом, стояла кровать без простыней и подушек, с рваным тюфяком. После того как Гельту заперли, она долго сидела, прислушиваясь к доносящимся снизу голосам, затем прошла в конец чердака и попыталась проковырять щель между бревнами стены, но тут заскрипела лестница, и девушка быстрее вернулась обратно. Люк в полу откинулся, показалась голова Занара Песка. Он поставил на доски чашку и миску, кинул на девушку быстрый взгляд и убрался, захлопнув люк.
В миске оказался хлеб и какой-то незнакомый овощ, в чашке – холодный чай. Есть Гельта не стала, сделала лишь несколько глотков. От тюфяка шел влажный плесневелый запах. Она снова прошла в конец чердака, расковыряв щель, выглянула. Гванов привязали к вбитым в землю колышкам. Ящерицы подогнули передние ноги и вытянули шеи, сунув головы в бадью, полную какой-то жижи. Животные медленно вбирали ее в себя сквозь дырчатые роговые пластинки, заменявшие им зубы; в плоских зелено-розовых брюхах булькало.
Еще Гельта увидела эрза, сидящего на траве перед раскрытыми дверями дома, а в стороне, возле телеги, двух тхайцев. Она вернулась к кровати, брезгливо откинув тюфяк, легла на голые доски и подложила руку под голову. Снизу доносились приглушенные голоса, звяканье посуды: похитители ужинали. Принцесса устало опустила веки, подумав, что во дворце она бы тоже уже отправилась на ужин, который обычно проходил в малом зале центральной башни, и как раз сейчас сидела бы за столом рядом с Роном... Его лицо встало перед внутренним взором, Гельта подвинулась, чтобы поцеловать жениха в крепко сжатые бледные губы, а он подался назад, не желая отвечать на поцелуй, и тут лицо потекло, меняясь, один глаз потемнел, второй стал желтым, цвет кожи изменился, она натянулась на выступающих скулах, темная бородка исчезла, подбородок увеличился... Перед принцессой был Гана. В отличие от принца, он не медлил и не робел – наклонился навстречу... и вдруг закричал что-то. Потом еще раз: громче, с яростью...
Она открыла глаза. Села. На чердаке было темно. Со двора вновь донесся крик, затем громкий стон.
Гельта приникла к щели. Свет, льющийся сквозь окно и распахнутую дверь домика, озарял двор. Один из гванов был мертв, другой дергал крупом, припав на заднюю ногу, из которой торчала стрела. Рядом лежал тхаец со стрелой в спине, а дальше – второй желтолицый, с рассеченной грудью. Третьего пара убийц топила в бадье, вывернув ему руки за спину и налегая на затылок ладонями. Крик повторился, из-за дома, пятясь, вывалился еще один тхаец. Идущий за ним Оли Вырежглаз, равномерно двигая рукой, то всаживал в живот жертвы длинный нож, то вытаскивал его.
Желтолицый упал. Оли сделал три длинных шага, вонзил нож в спину того тхайца, которого топили в бадье, и что-то повелительно рявкнул. Находящиеся снаружи эрзы рванулись к дому, и Гельта, напуганная всем этим, зажала уши ладонями, когда снизу донесся визг, будто там резали свинью. Из двери выпал убийца, лица которого принцесса не узнала, потому что оно было искромсано и лишено каких-либо черт – ни носа, ни глаз, лишь темно-красное месиво. Затем внизу погас свет.
Все это было ужасно. Гельта присела, закрыв глаза, под стеной. Ей стало дурно, в голове зазвенело.
Много позже она тихо вскрикнула, когда-то кто-то взял ее за плечи. Сильные руки приподняли ее. Открыв глаза, девушка увидела забрызганного кровью высокого темного акробата. Лицо его казалось безумным. Гельта закусила губу, чтобы не завизжать. Оли Вырежглаз поволок ее вниз.
– Давай, давай, принчешка! – приговаривал он на ходу, стаскивая Гельту по лестнице и ведя через темное помещение, полное мертвых тел.
После этого все происходило стремительно. Ее усадили в ту же карету – Гельта старалась не глядеть по сторонам, но осознала, что эрзов осталось всего трое, – и долго везли, причем карета то и дело кренилась из стороны в сторону: они петляли по узким улицам. Внутри сидел убийца, имени которого она не знала. Экипаж встал, дверца распахнулась, внутрь сунулся Заран Песок – лоб украшала свежая рана, – но его тут же оттолкнул Вырежглаз.
– Быштро! – выдохнул он и схватил Гельту. Держа ее на руках, командир убийц побежал. Девушка лишь успела разобрать, что они находятся не в порту, вокруг деревья и кусты. Плеск, что-то закачалось... Оли бросил ее на узкое дно лодки из краснодрева. Песок и третий эрз сели на весла, лодка понеслась вперед.
Светало. Лежа у ног Оли Вырежглаза, который недобро косился на нее сверху, Гельта разглядела высокий борт корабля и узнала «Желтую смерть», быстроходный коршень своего приемного брата.
Глава 6
– Но, может, принцессу похитили гаераки? – продолжал настаивать Трэн, понимая, впрочем, что говорит ерунду.
– Ты же видел их там, в дворцовом замке. По-твоему, это были львы? Нет. Да они и не выбираются так далеко на сушу. Я думал над этим, пока мы плыли, думал о том, кто похитил ее. Понять было нетрудно, есть лишь два кандидата.
– Чиорана Третий и брат принцессы?
Экуни кивнул.
– Да, повелитель Тхая или Марич.
– Подплываем, – сказал Трэн и пошел назад.
– Вели спустить лодку, – произнес король вслед.
* * *
Уги-Уги поднимался медленно. Пространство давило на плечи, будто прозрачный слой того желе, из которого состояли глубины Аквалона, однако монарх, хотя и с трудом, уже мог сопротивляться этому давлению, преодолевать его.Был полдень, светило горело далеко впереди. Кавачи как раз пролетал перед диском, так что монарх отчетливо видел длинный темный силуэт, окруженный золотым ореолом лучей.
И светило, и спутник все еще оставались много выше, но теперь монарх мог сказать, что Кавачи находится между ними: он поднялся так высоко, что крыши домов напоминали квадратные заплатки размером с ноготь, а дворец Рона Суладарского – скопище башенок, окруженных нитью стены. Уги-Уги подавил желание спуститься, найти белого королька и задушить его. Зачем? Скоро белокожий и так умрет: первый небесныйудар монарх решил направить на Да Морана и весь Суладарский архипелаг.
То, что открылось ему через сознания других пауногов, все еще жило в памяти. Это было не просто изображение, неподвижное или движущееся, но набор образов, состоящий как из картинок, так и из новых сведений, описаний, воспоминаний... Некая развертывающаяся во времени ментальная конструкция, позволившая Уги-Уги понять, что именно находится на Кавачи. Он смог выделить из всего увиденного новый образ и соответствующее ему слово, которого никогда не слышал раньше даже от учителя-канструктианца, обучавшего его в детстве всему тому, что знали белые люди: энтропия. Энтропийный. Энтропийная... Если бы у монарха спросили, что слово означает, он бы не сумел толком разъяснить, хотя смутно понимал значение.
И теперь он спешил, желая скорее достигнуть Кавачи, чтобы наказать всех тех, кто когда-либо был непочтителен к нему, всех, кто пытался его обидеть, оскорбить, кто покушался на его власть. КорольМира – Уги-Уги нравилось, как это звучит. Он жаждал побыстрее добиться того, чтобы все, кто остался внизу, стали величать его этим титулом. Пусть даже после того, как он использует энтропийное оружие, население Аквалона уменьшится на треть.
Щупальца покачивались в потоке ветра, питающие крылья развернулись по бокам, поглощая дневной свет, наполняя тело – а оно все еще росло, расползалось во все стороны, как тесто из таза, – теплом и силой. По сравнению с тем, каким он был, когда взлетел из провала, монарх увеличился уже раза в два и продолжал распухать. Оставив позади разоренный Атуй с догорающим дворцом, Уги-Уги миновал пролив, который разделял Монарший остров и Да Морана, пролетел над Туземным городом и Королевской горой. И все это время он поднимался, стремясь к своей цели, которая кружила вокруг светила, висящего над центром мира, над Беспричинным Пятном. Уги-Уги предстояло преодолеть огромное расстояние. Но остановить его было некому.
* * *
Принцессе заткнули рот кляпом, связали ее и посадили в бочку. Перед тем как закрыть крышку, Оли Вырежглаз, склонив к Гельте ухмыляющееся лицо, прошепелявил:– Ты долшна замереть, понимаешь? Не ишдавать ни жвука, ни единого жвука. Тогда я не шделаю тебе нищего плохого, девощка. А ешли... – Он сжал костлявый кулак и постучал далеко выступающими треугольными костяшками по стенке бочки, на дне которой сжалась принцесса. – А ешли не пошлушаешься меня, Оли жделает тебе што-то ощень, ощень плохое. Ты ше понимаешь, понимаешь, да?
Трюм освещала единственная тусклая лампа, стоящая у ног Вырежглаза, и льющийся снизу свет едва озарял его лицо: от подбородка, щек, носа и бровей вверх тянулись густые тени. Это был он, убийца-акробат в темно-красном трико, это его силуэт склонился над бочонком – и принцесса закрыла глаза, чтобы не видеть его. Крышка со стуком опустилась.
Бочонок стоял между ящиками с копченой рыбой – запах проникал внутрь, от него першило в горле – и тюками с каким-то тряпьем. Почему ее вдруг посадили сюда, хотя до того разрешали даже прогуливаться по палубе, Гельта не понимала.
Она не знала, сколько времени провела в трюме, потому что вскоре потеряла сознание, а пришла в себя, когда Занар Песок нес ее на руках. Он плечом раскрыл дверь каюты и уложил Гельту на кровать. Лицо убийцы расплывалось перед глазами, но девушке показалось, что на нем жалость.
Оглянувшись на дверь, Занар отступил к стене. Вошли трое циркачей: два клоуна в черной одежде и акробат, высокий бледный убийца, облаченный в короткое пальто поверх засаленного темного костюма. Гельта, лежа на кровати, увидела их отчетливо, но потом что-то сместилось, будто все предметы, стены и потолок шевельнулись, тут же заняв прежнее место, – и она поняла, что это пришли Хури Ага с еще одним тхайцем и Оли Вырежглаз. От его вида пленнице вновь сделалось дурно, все вокруг поплыло.
Раздались неразборчивые голоса, затем под затылок просунулась ладонь, приподняла голову. К губам прижалось что-то твердое.
– Пить, – сказал кто-то. – Плена девка пить буде.
Она сделала глоток. Что-то терпкое, с необычным запахом... В голове немного прояснилось.
– Допить совсем, – велел Хури Ага. Оставив чашку в слабых руках принцессы, он отступил от кровати.
Гельта с трудом села. Краем глаза заметила, как стоящий под стеной Занар подался вперед, будто собираясь помочь ей, но глянул на командира и передумал.
Она привалилась к подушкам, едва удерживая чашку так, чтобы остаток лекарства не вылился на платье. Главарь убийц глядел, насмешливо прищурившись, а тхайцы хранили на круглых желтых лицах непроницаемое выражение.
– Видишь, Хури, вще нормально с нашей принчешкой, – прошепелявил Оли. – Ну так долго нам торчать ждешь, а?
Гельта допила лекарство. Она уже поняла, что теперь эфироплан не плывет. Снаружи доносился приглушенный шум, какой можно услышать, если в карете или паланкине подъезжаешь к порту. Принцесса решила, что айклит стал на якорь – но в каком порту? Они могли быть сейчас на Тхае или в Гроше, или возле одного из таитских островов...
Преторией называли небольшую область на юге Гроша, возле пролива Боранчи, где стоял дворец, летняя резиденция владыки. Обычно он жил в Кетарии, столице своих земель, но во время войны с Тхаем переселился туда. Из Претории владыка командовал военным флотом, захватившим Таиты – с тех пор они и стали называться Преторианскими, хотя в той войне победил Тхай. Властелин Гроша был убит, его дворец в Претории – как и вся Кетария – сожжен. Тхайцы долгое время правили Грошем, пока повстанческая народная армия Дала Пермара не разбила их войско. После этого повстанцы передрались друг с другом, а по островам Таит прошел мор, и теперь Грошем, по сути, никто не управлял, земли эти были разорены и обезлюжены.
– Вштавай, – велел Оли. – Щейчас Пешок приволочет платье, которое ты наденешь. Шошкучилась по прогулке, девощка?
Длинное платье из плотной темной ткани, которое принес Занар Песок, совершенно не шло ей, но пришлось смириться. Кроме того, молодой убийца дал Гельте плащ с капюшоном и сказал, что его также надо надеть, а капюшон набросить на голову.
Выйдя на палубу, принцесса увидела, что айклит достиг портовой бухты и в стороне на рейде стоит множество кораблей. Она не знала, куда они приплыли. Светило в небе висело на привычном месте, то есть земля эта располагалась примерно на таком же удалении от Беспричинного Пятна, что и остров Рона Суладарского. Порт был немаленьким, но все же меньше, чем на Да Морана. И он показался ей каким-то диким. В облаках плавают бочки, портовых зданий почти нет, берега густо заросли... Хотя между кронами виднелись крыши домов. Пристаней она не заметила: айклит бросил якорь на краю широкой бухты, далеко от других судов, да к тому же возле самого берега – рядом тянулась земляная дорога, к которой от борта вели сходни. Из-за деревьев доносились голоса людей, но здесь не было никого.
На дороге стояла карета, запряженная необычным зверем. Пленница шагнула к борту, чтобы рассмотреть получше, но перед ней возник Оли Вырежглаз с большим темным платком в руках.
– На меште штой, – велел он, и Гельта испуганно замерла.
Убийца склонился над ней, набросив платок на шею, замотал так, что лицо оказалось почти полностью скрыто. При этом Оли прижимался к Гельте, а она отступала и в конце концов ткнулась спиной в ограждение. Оли придавил ее грудью, навалился, растягивая губы в ухмылке, продолжая медленно наклоняться, будто собираясь поцеловать. Его пальцы отогнули края капюшона, поросшее щетиной серое худое лицо придвинулось. Гельта подалась назад, перегнувшись через ограждение, уперлась кулаками в его грудь и попробовала оттолкнуть, но это только раззадорило эрза, и он схватил принцессу за плечи. Лицо было уже совсем близко, когда прозвучал громкий напряженный голос:
– Оли!
Командир убийц раздраженно обернулся, продолжая удерживать Гельту за плечи и прижиматься к ней. Рядом стоял Занар Песок со странным выражением на лице. От полубака к ним приближались Хури Ага с двумя тхайцами.
– Что делаешь? – прочирикал Хури. – Сказать был тебе: не трогай плену девку.
– Не твое дело! – рявкнул Оли в ответ.
По палубе к ним уже спешили трое других убийц, а с противоположной стороны приближались желтолицые.
Вырежглаз наконец отпустил ее. Четверо эрзов и семеро тхайцев встали друг напротив друга – Гельта оказалась как раз между ними, как и Занар Песок. Принцесса, несмотря на испуг, заметила, что юноша мгновение колебался, прежде чем шагнуть к своим. При этом он искоса поглядел на Вырежглаза так, что стало ясно: только что Песок был готов убить командира.
Оли откинул полы пальто, показав рукояти пистолетов. У других эрзов также было оружие, но на Хури Ага оно никакого впечатления не произвело. Он застыл, как и остальные тхайцы, не шевелясь. Прижавшейся к ограждению девушке показалось, что между ними прошел какой-то неслышный, невидимый остальным сигнал, и после этого связь, что объединяла членов боевой звезды, сделалась прочнее. Оставаясь прежними, они мгновенно изменились, и стало видно, что семеро узкоглазых мужчин – не простые обыватели, торговцы или рыбаки, но хорошо обученные бойцы.
– Еще раз это – убить тебя, – произнес Хури Ага равнодушным, будто мертвым голосом. Таким могла бы говорить имаджинская мумия. Узкие глаза его при этом в упор глядели на Вырежглаза.
Не прозвучало никакой команды, но все семеро одновременно развернулись и, одинаково переставляя ноги, направились к трапу.
– «Это»! – зло произнес Оли вслед, сжимая кулаки. – Что «это», узкоглазый?!
Хури не удостоил его ответом, даже не оглянулся – вместе с помощниками стал спускаться по трапу.
Кажется, совсем недавно на порт налетел ураган, очень сильная облачная буря: у некоторых самых старых домов провалились стены, с других снесло крыши. Гельту повели к карете; слева ее крепко держал за локоть Занар Песок, справа шел другой убийца, позади третий, а впереди – Вырежглаз. Она наконец разглядела, какое животное повезет экипаж: нечто вроде трехногой лупоглазой ящерицы-гван, но необычайно большой, каких принцесса раньше не видела – даже не подозревала, что подобные существуют. Только сейчас Гельта заметила, что дальше на мостовой, возле большого сарая, стоят запряженная другой ящерицей открытая повозка, куда как раз усаживалось четверо тхайцев, и еще пара гванов с седлами на кривых коротких спинах.
Принцессу втолкнули в карету, следом залезли Вырежглаз, Песок и Хури Ага. Оли и тхаец сели по сторонам от нее, Занар напротив. Окошки в дверцах отсутствовали, изнутри стенки были обиты мягким бархатом, так что звуки с улицы едва проникали сюда. Ехали недолго, несколько раз поворачивали и дважды останавливались, когда впереди раздавались приглушенные голоса. Было душно, девушка скинула капюшон с головы. Оли покосился на нее, но ничего не сказал.
В конце концов экипаж остановился, после чего послышался скрип, будто кто-то закрывал или открывал тяжелые ворота со старыми петлями. Что-то стукнуло. Голос произнес:
– На месте.
– Тут щиди, – буркнул Оли помощнику и вместе с Хури выбрался наружу. Гельта не поворачивала головы и не пыталась рассмотреть, что там находится. Как только дверца захлопнулась, она подалась вперед, схватив Песка за руки, прошептала:
– Спаси меня! Ты видишь, как он смотрит на меня? Он хочет... Умоляю тебя, спаси!
Лицо убийцы стало изумленным. Он что-то растерянно пробормотал и попытался высвободить руки, но она не отпускала.
– Да нет, узкоглазые ему не позволят, – наконец тихо произнес Занар, покосившись на дверь. – Нам сказали, чтоб с тобой ничего не случилось, чтоб никто не смел... – Он замолчал.
– Кто? Кто сказал? – спросила она. – Это Марич, он велел меня похитить?
Убийца не отвечал, и девушка продолжала:
– Может, остальные и слушают Марича, но не ваш командир. Ты же видишь, как он смотрит. И тогда, на палубе... Так вы везете меня к Маричу? Но ведь это не Эрзац, здесь обычная земля...
Она еще сильнее наклонилась к Песку, прижавшись коленями к его коленям. Низколобое, с ноздреватой кожей лицо оказалось прямо перед ней.
– Остров это, – хрипло сказал Занар. Теперь уже он не пытался высвободить руки, наоборот, крепко сжимал ее за кисти. – Мы тут сняли дом на ночь. Утром должен с Тхая кто-то приплыть, на другом корабле, так мы туда перейдем. Хотя Оли сказал, ночью... – Он вновь замолчал.
Донеслись шаги, и юноша оттолкнул ее от себя. Принцесса подалась назад, не спуская с убийцы робкого, жалобного и просительного взгляда, накинула на голову капюшон. Дверца распахнулась, сунувшийся внутрь Вырежглаз схватил Гельту за руку и потянул наружу.
Она увидела высокую покосившуюся ограду, поросшую плющом, заросший бурьяном двор и небольшой домик с черепичной крышей. Двери были распахнуты, внутри звучали голоса эрзов. Тхайцы стояли возле своей повозки. Снаружи, из-за ограды, не доносилось ни звука: должно быть, похитители и их жертва находились где-то на окраине портового города.
Ее отвели на чердак, пыльный и полутемный. Щели между досками были забиты соломой; в углу, где наклонный потолок сходился с полом, стояла кровать без простыней и подушек, с рваным тюфяком. После того как Гельту заперли, она долго сидела, прислушиваясь к доносящимся снизу голосам, затем прошла в конец чердака и попыталась проковырять щель между бревнами стены, но тут заскрипела лестница, и девушка быстрее вернулась обратно. Люк в полу откинулся, показалась голова Занара Песка. Он поставил на доски чашку и миску, кинул на девушку быстрый взгляд и убрался, захлопнув люк.
В миске оказался хлеб и какой-то незнакомый овощ, в чашке – холодный чай. Есть Гельта не стала, сделала лишь несколько глотков. От тюфяка шел влажный плесневелый запах. Она снова прошла в конец чердака, расковыряв щель, выглянула. Гванов привязали к вбитым в землю колышкам. Ящерицы подогнули передние ноги и вытянули шеи, сунув головы в бадью, полную какой-то жижи. Животные медленно вбирали ее в себя сквозь дырчатые роговые пластинки, заменявшие им зубы; в плоских зелено-розовых брюхах булькало.
Еще Гельта увидела эрза, сидящего на траве перед раскрытыми дверями дома, а в стороне, возле телеги, двух тхайцев. Она вернулась к кровати, брезгливо откинув тюфяк, легла на голые доски и подложила руку под голову. Снизу доносились приглушенные голоса, звяканье посуды: похитители ужинали. Принцесса устало опустила веки, подумав, что во дворце она бы тоже уже отправилась на ужин, который обычно проходил в малом зале центральной башни, и как раз сейчас сидела бы за столом рядом с Роном... Его лицо встало перед внутренним взором, Гельта подвинулась, чтобы поцеловать жениха в крепко сжатые бледные губы, а он подался назад, не желая отвечать на поцелуй, и тут лицо потекло, меняясь, один глаз потемнел, второй стал желтым, цвет кожи изменился, она натянулась на выступающих скулах, темная бородка исчезла, подбородок увеличился... Перед принцессой был Гана. В отличие от принца, он не медлил и не робел – наклонился навстречу... и вдруг закричал что-то. Потом еще раз: громче, с яростью...
Она открыла глаза. Села. На чердаке было темно. Со двора вновь донесся крик, затем громкий стон.
Гельта приникла к щели. Свет, льющийся сквозь окно и распахнутую дверь домика, озарял двор. Один из гванов был мертв, другой дергал крупом, припав на заднюю ногу, из которой торчала стрела. Рядом лежал тхаец со стрелой в спине, а дальше – второй желтолицый, с рассеченной грудью. Третьего пара убийц топила в бадье, вывернув ему руки за спину и налегая на затылок ладонями. Крик повторился, из-за дома, пятясь, вывалился еще один тхаец. Идущий за ним Оли Вырежглаз, равномерно двигая рукой, то всаживал в живот жертвы длинный нож, то вытаскивал его.
Желтолицый упал. Оли сделал три длинных шага, вонзил нож в спину того тхайца, которого топили в бадье, и что-то повелительно рявкнул. Находящиеся снаружи эрзы рванулись к дому, и Гельта, напуганная всем этим, зажала уши ладонями, когда снизу донесся визг, будто там резали свинью. Из двери выпал убийца, лица которого принцесса не узнала, потому что оно было искромсано и лишено каких-либо черт – ни носа, ни глаз, лишь темно-красное месиво. Затем внизу погас свет.
Все это было ужасно. Гельта присела, закрыв глаза, под стеной. Ей стало дурно, в голове зазвенело.
Много позже она тихо вскрикнула, когда-то кто-то взял ее за плечи. Сильные руки приподняли ее. Открыв глаза, девушка увидела забрызганного кровью высокого темного акробата. Лицо его казалось безумным. Гельта закусила губу, чтобы не завизжать. Оли Вырежглаз поволок ее вниз.
– Давай, давай, принчешка! – приговаривал он на ходу, стаскивая Гельту по лестнице и ведя через темное помещение, полное мертвых тел.
После этого все происходило стремительно. Ее усадили в ту же карету – Гельта старалась не глядеть по сторонам, но осознала, что эрзов осталось всего трое, – и долго везли, причем карета то и дело кренилась из стороны в сторону: они петляли по узким улицам. Внутри сидел убийца, имени которого она не знала. Экипаж встал, дверца распахнулась, внутрь сунулся Заран Песок – лоб украшала свежая рана, – но его тут же оттолкнул Вырежглаз.
– Быштро! – выдохнул он и схватил Гельту. Держа ее на руках, командир убийц побежал. Девушка лишь успела разобрать, что они находятся не в порту, вокруг деревья и кусты. Плеск, что-то закачалось... Оли бросил ее на узкое дно лодки из краснодрева. Песок и третий эрз сели на весла, лодка понеслась вперед.
Светало. Лежа у ног Оли Вырежглаза, который недобро косился на нее сверху, Гельта разглядела высокий борт корабля и узнала «Желтую смерть», быстроходный коршень своего приемного брата.
Глава 6
Светило только разгорелось в небе, дул холодный ветер.
– Вот за что не люблю Таиты, так за это постоянное волнение, – объявил Смолик. – Здесь облака злые, будто на людей сердятся все время. Во, видите? – Он махнул рукой. – Так и плещут, так и плещут...
Стоящие рядом Гана и Траки Нес поглядели за борт. Мелкие волны бежали сплошной чередой. Ветер трепал их верхушки, отрывал клочья – те неслись по воздуху, срастаясь и образовывая пелену, прозрачно-белую дымку. Эфиропланы плыли сквозь нее, а пух, собираясь на бортах в сгустки, напоминающие сухую пену, медленно сползал вниз, слипаясь вновь, комками ваты падал обратно в океан.
Смолик поднял трубу, пытаясь сквозь туман разглядеть находящееся впереди.
– А! – воскликнул он. – Я не потерял капитанскую выучку, пока торчал на суше. Подплываем к Салиону с юго-западной стороны, как раз где бухта.
Он протянул трубу Траки Несу, который, посмотрев, отдал ее Гане.
– Бывал здесь, мой пират? – спросил Смолик, и Тулага кивнул.
Салион был одним из самых зеленых островов Таит. Ближе к бухте между деревьями виднелись крыши обветшалых домов, дальше стояли постройки побогаче.
– Никогда раньше не посещал пиратские острова, – произнес Траки Нес.
Тео возразил:
– А это не типичный остров. Через Салион награбленное и украденное перепродают торговцам, и еще здесь представитель тхайского правителя живет, которому преторианцы платят дань, чтобы флот Тхая их не трогал. Поэтому здесь тише, чем на других островах. Все равно опасно, конечно, но если не знать, то и не разберешь, что за жители обитают. Видели: обычные дома, обычный порт, только бедноватый...
Со стороны кормы показались Арлея и Эрланга – некоторое время назад хозяйка торгового дома с телохранителем перебрались на клиргон.
– Достопочтимая! – закричал Тео. – Мы приближаемся к Салиону. Бывали здесь? Прекрасное место! Сплошь бандиты, пираты и насильники. Надо быть настороже. О, малыш! – с этими словами Смолик, питавший к Эрланге добрые чувства, изо всех сил хлопнул его по плечу. Телохранитель даже не покачнулся. – Береги, береги нашу замечательную хозяйку, она всем нам крайне дорога!
Эрланга широко улыбнулся и подбоченился, положив руки на торчащие из-за ремня пистолеты. Он был горд своей новой службой и тем, что Смолик лично выдал ему из оружейной кладовой дорогое качественное оружие.
– Господин Нес, как там бронг? – рассеянно спросила Арлея.
– Здоров и бодр, – отрапортовал бултагарец. – Более того, мы с этими господами вполне изучили принципы, на которых зиждется управление, и в случае чего сможем воспользоваться Джонатаном в качестве летающего средства передвижения.
– А Фавн Сив? – продолжала расспрашивать она, в подзорную трубу внимательно оглядывая порт. – С ним больше не пытались... беседовать? Вы говорили, он должен многое знать.
– Ну, кое-что знаем и мы, – вмешался Смолик. – Молчун впал в этакий полуобморок сразу после того, как вывел на бумаге эти свои закорючки. Юнге удается кормить его, ложечкой вливая суп в рот, – но это все. Он лежит с закрытыми глазами и улыбается, будто насосался сока пьяной пальмы. Зато мы...
– А почему там все разрушено? – перебила Арлея, не отрываясь от подзорной трубы.
– Разрушено? – удивился Тео.
– Ну, не все, но...
– Волна в этих местах была сильнее, – пояснил Гана.
Смолик закивал так, что пальма на голове закачалась вверх-вниз.
– В твоих словах я ощущаю биение истины, пират! Должно быть, все окрестные земли подверглись этакому облачному удару. – Обернувшись, Смолик кинул взгляд на плывущий сзади драйер капитана Аблера и добавил: – У Салиона очень удачная бухта: внизу не пучина, но камень, потому что это нечто вроде выемки на вершине острова. Глубина там небольшая, корабли с приличной осадкой, как у нашего «Быстрого», туда не заплывут. Очень удобно для тех, кто хочет оградить себя от нападения крупных военных эфиропланов. Хотя из пушек они все равно могут... Ты все смотришь и смотришь, хозяйка, не слушаешь меня. Что, скажи на милость, ты углядела там?
– Айклит, – сказала Арлея. – На южной стороне бухты стоит какой-то айклит. В стороне от других кораблей. Далеко в стороне...
После этих слов на несколько мгновений воцарилась тишина, а затем Смолик быстро произнес:
– Это может быть он, а может быть не он. Так, надо дать сигнал на «Быстрый». Станем на краю бухты, дальше со мной поплывут... – Он прищурился. – Несколько моряков капитана Гера. Ты, здоровяк. И ты, пират.
– Я тоже поплыву, – сказала Арлея.
Тео взглянул на нее. Эта женщина одновременно и смешила и почти восхищала его. Хотя иронии было все же больше, одно капитан де Смол давно уяснил: с Арлеей Длог не соскучишься. Так уж случилось, что в своей жизни Тео знал женщин в основном другого типа – веселых портовых девиц, трактирных служанок, жен и дочерей торговцев или любовниц сколотивших состояние преуспевающих пиратов... все это были женщины, так или иначе подчинявшиеся мужчинам, признающие их превосходство, их главенство в этом мире. Но Арлея была не такой. Она сама решала, как ей поступать, она проявляла самоуверенность, обычно не свойственную ее полу. И пусть она казалась Смолику наивной и зачастую принимала поспешные решения, Арлея нравилась ему. Лишь цинизм и богатый опыт в любовных делах мешали Теодору де Смолу влюбиться в хозяйку. Собственно, он вообще никогда ни в кого не влюблялся.
– Нет, – сказал Тео. – Ты не поплывешь. И не спорь, сейчас не время показывать свою власть. Останешься здесь – для пользы дела.
Привстав на носу вельбота, Тео оглянулся. Аблер Гер, после того как они обменялись сигналами, прислал быструю одномачтовую посудину с четырьмя хорошо вооруженными здоровяками-матросами. На скамейке позади сидел Тулага, рядом устроился, согнув длинные ноги, Эрланга. Между его коленей стояла корзинка с ручными зажигательными ядрами. Набитые горючим песком железные шары размером с кулак, запаянные, лишь с узким отверстием, из которого торчал фитиль, уступали шашкам из горючего песка, но тоже могли стать причиной значительных разрушений.
Парус был спущен, матросы гребли. Вельбот медленно приближался к айклиту, двигаясь вдоль берега. Порт остался позади; пока они плыли мимо, Тео внимательно разглядывал знакомый берег салионской бухты. Там расчищали завалы: облачная волна оставила в порту хаос. Смолик хорошо знал эти места и уже трижды повторил спутникам, что необходимо соблюдать осторожность. На Салионе не было власти, не было полиции, таможни, армии. Здесь правили кланы «свободных торговцев», которые на самом деле торговцами не являлись, а лишь называли себя ими, чтобы скрыть истинную сущность того, чем привыкли заниматься: мародерством и облачным разбоем. Впрочем, мародеров становилось все меньше, так как большинство опустошенных эпидемией островов и атоллов Преторианских Таит были давно разграблены.
– Вот за что не люблю Таиты, так за это постоянное волнение, – объявил Смолик. – Здесь облака злые, будто на людей сердятся все время. Во, видите? – Он махнул рукой. – Так и плещут, так и плещут...
Стоящие рядом Гана и Траки Нес поглядели за борт. Мелкие волны бежали сплошной чередой. Ветер трепал их верхушки, отрывал клочья – те неслись по воздуху, срастаясь и образовывая пелену, прозрачно-белую дымку. Эфиропланы плыли сквозь нее, а пух, собираясь на бортах в сгустки, напоминающие сухую пену, медленно сползал вниз, слипаясь вновь, комками ваты падал обратно в океан.
Смолик поднял трубу, пытаясь сквозь туман разглядеть находящееся впереди.
– А! – воскликнул он. – Я не потерял капитанскую выучку, пока торчал на суше. Подплываем к Салиону с юго-западной стороны, как раз где бухта.
Он протянул трубу Траки Несу, который, посмотрев, отдал ее Гане.
– Бывал здесь, мой пират? – спросил Смолик, и Тулага кивнул.
Салион был одним из самых зеленых островов Таит. Ближе к бухте между деревьями виднелись крыши обветшалых домов, дальше стояли постройки побогаче.
– Никогда раньше не посещал пиратские острова, – произнес Траки Нес.
Тео возразил:
– А это не типичный остров. Через Салион награбленное и украденное перепродают торговцам, и еще здесь представитель тхайского правителя живет, которому преторианцы платят дань, чтобы флот Тхая их не трогал. Поэтому здесь тише, чем на других островах. Все равно опасно, конечно, но если не знать, то и не разберешь, что за жители обитают. Видели: обычные дома, обычный порт, только бедноватый...
Со стороны кормы показались Арлея и Эрланга – некоторое время назад хозяйка торгового дома с телохранителем перебрались на клиргон.
– Достопочтимая! – закричал Тео. – Мы приближаемся к Салиону. Бывали здесь? Прекрасное место! Сплошь бандиты, пираты и насильники. Надо быть настороже. О, малыш! – с этими словами Смолик, питавший к Эрланге добрые чувства, изо всех сил хлопнул его по плечу. Телохранитель даже не покачнулся. – Береги, береги нашу замечательную хозяйку, она всем нам крайне дорога!
Эрланга широко улыбнулся и подбоченился, положив руки на торчащие из-за ремня пистолеты. Он был горд своей новой службой и тем, что Смолик лично выдал ему из оружейной кладовой дорогое качественное оружие.
– Господин Нес, как там бронг? – рассеянно спросила Арлея.
– Здоров и бодр, – отрапортовал бултагарец. – Более того, мы с этими господами вполне изучили принципы, на которых зиждется управление, и в случае чего сможем воспользоваться Джонатаном в качестве летающего средства передвижения.
– А Фавн Сив? – продолжала расспрашивать она, в подзорную трубу внимательно оглядывая порт. – С ним больше не пытались... беседовать? Вы говорили, он должен многое знать.
– Ну, кое-что знаем и мы, – вмешался Смолик. – Молчун впал в этакий полуобморок сразу после того, как вывел на бумаге эти свои закорючки. Юнге удается кормить его, ложечкой вливая суп в рот, – но это все. Он лежит с закрытыми глазами и улыбается, будто насосался сока пьяной пальмы. Зато мы...
– А почему там все разрушено? – перебила Арлея, не отрываясь от подзорной трубы.
– Разрушено? – удивился Тео.
– Ну, не все, но...
– Волна в этих местах была сильнее, – пояснил Гана.
Смолик закивал так, что пальма на голове закачалась вверх-вниз.
– В твоих словах я ощущаю биение истины, пират! Должно быть, все окрестные земли подверглись этакому облачному удару. – Обернувшись, Смолик кинул взгляд на плывущий сзади драйер капитана Аблера и добавил: – У Салиона очень удачная бухта: внизу не пучина, но камень, потому что это нечто вроде выемки на вершине острова. Глубина там небольшая, корабли с приличной осадкой, как у нашего «Быстрого», туда не заплывут. Очень удобно для тех, кто хочет оградить себя от нападения крупных военных эфиропланов. Хотя из пушек они все равно могут... Ты все смотришь и смотришь, хозяйка, не слушаешь меня. Что, скажи на милость, ты углядела там?
– Айклит, – сказала Арлея. – На южной стороне бухты стоит какой-то айклит. В стороне от других кораблей. Далеко в стороне...
После этих слов на несколько мгновений воцарилась тишина, а затем Смолик быстро произнес:
– Это может быть он, а может быть не он. Так, надо дать сигнал на «Быстрый». Станем на краю бухты, дальше со мной поплывут... – Он прищурился. – Несколько моряков капитана Гера. Ты, здоровяк. И ты, пират.
– Я тоже поплыву, – сказала Арлея.
Тео взглянул на нее. Эта женщина одновременно и смешила и почти восхищала его. Хотя иронии было все же больше, одно капитан де Смол давно уяснил: с Арлеей Длог не соскучишься. Так уж случилось, что в своей жизни Тео знал женщин в основном другого типа – веселых портовых девиц, трактирных служанок, жен и дочерей торговцев или любовниц сколотивших состояние преуспевающих пиратов... все это были женщины, так или иначе подчинявшиеся мужчинам, признающие их превосходство, их главенство в этом мире. Но Арлея была не такой. Она сама решала, как ей поступать, она проявляла самоуверенность, обычно не свойственную ее полу. И пусть она казалась Смолику наивной и зачастую принимала поспешные решения, Арлея нравилась ему. Лишь цинизм и богатый опыт в любовных делах мешали Теодору де Смолу влюбиться в хозяйку. Собственно, он вообще никогда ни в кого не влюблялся.
– Нет, – сказал Тео. – Ты не поплывешь. И не спорь, сейчас не время показывать свою власть. Останешься здесь – для пользы дела.
Привстав на носу вельбота, Тео оглянулся. Аблер Гер, после того как они обменялись сигналами, прислал быструю одномачтовую посудину с четырьмя хорошо вооруженными здоровяками-матросами. На скамейке позади сидел Тулага, рядом устроился, согнув длинные ноги, Эрланга. Между его коленей стояла корзинка с ручными зажигательными ядрами. Набитые горючим песком железные шары размером с кулак, запаянные, лишь с узким отверстием, из которого торчал фитиль, уступали шашкам из горючего песка, но тоже могли стать причиной значительных разрушений.
Парус был спущен, матросы гребли. Вельбот медленно приближался к айклиту, двигаясь вдоль берега. Порт остался позади; пока они плыли мимо, Тео внимательно разглядывал знакомый берег салионской бухты. Там расчищали завалы: облачная волна оставила в порту хаос. Смолик хорошо знал эти места и уже трижды повторил спутникам, что необходимо соблюдать осторожность. На Салионе не было власти, не было полиции, таможни, армии. Здесь правили кланы «свободных торговцев», которые на самом деле торговцами не являлись, а лишь называли себя ими, чтобы скрыть истинную сущность того, чем привыкли заниматься: мародерством и облачным разбоем. Впрочем, мародеров становилось все меньше, так как большинство опустошенных эпидемией островов и атоллов Преторианских Таит были давно разграблены.