Страница:
Четыре дня экспедиция готовилась к старту. 11 мая все население посёлка собралось у эллинга, чтобы проводить воздушный корабль в неслыханный полет. «Норге» плавно взмыл над заливом и медленно удалился в северном направлении.
Около половины второго ночи 12 мая дирижабль пробил клочковатый туман. Штурман, «поймав» солнце, тщательно определял местоположение. Закончив измерения, Рисер-Ларсен радостно воскликнул:
— Ну вот, мы и на полюсе!
Дирижабль опустился до высоты 100 метров. На самую северную точку земного шара были сброшены норвежский, итальянский и американский флаги. Описав большой круг над полюсом, корабль продолжил путь уже по другую сторону планеты. Утром 13 мая появилась открытая вода, а к вечеру показалась и далёкая полоска земли. Это была Америка.
— Земля! Земля! — неслись восторженные возгласы по всей передней гондоле — рубке управления кораблём.
Утром 14 мая «Норге» опустился около селения Теллер на Аляске. Так закончился восьмидесятичасовой перелёт с одного континента на другой через полюс, и впервые Северный Ледовитый океан оказался пересечённым по воздуху; при этом, как заметил Амундсен, «ни один волос не упал ни с чьей головы».
После возвращения в Италию Нобиле начинает энергично готовить свою полярную экспедицию, на сей раз под итальянским флагом. Он планировал обследовать обширный район между Шпицбергеном, Гренландией и полюсом, а также северное побережье Гренландии и Канадского Арктического архипелага. В случае благоприятных условий предполагалось высадить на полюсе наземную научную партию. По рекомендации Нансена Нобиле тщательным образом отобрал полярное снаряжение.
Фашистское правительство Муссолини надеялось извлечь для себя выгоду — открыть новые земли в Арктике и присоединить их к Италии. Получивший после прежней экспедиции профессуру в Неаполитанском техническом колледже полковник Нобиле не разделял фашистских взглядов. Однако он был произведён в генералы: реклама есть реклама.
Экспедиции выделили дирижабль того же типа, что и «Норге». В середине апреля 1928 года корабль, названный «Италией», вылетел из Милана на Шпицберген. Нобиле решил устроить свою береговую базу в Ню-Олесунне и использовать имевшиеся там эллинг и причальную мачту. Сюда дирижабль прибыл 6 мая.
Первый полет был предпринят 11 мая. Он длился больше восьми часов. Второй раз «Италия» стартовала из Ню-Олесунна через четыре дня, направившись к Земле Франца-Иосифа и Северной Земле. Однако из-за плохой погоды корабль вынужден был повернуть к берегам Новой Земли и возвратиться на базу, проделав путь в 4000 километров. К третьему полёту участники экспедиции готовились особенно тщательно, так как ставили своей главной задачей достижение Северного полюса.
Помимо Нобиле в состав экипажа вошли морские офицеры Цаппи, Мариано и Вильери, инженер Трояни, механик Чечиони, мотористы Ардуино, Помелла, Каратти и Чокка, такелажник Алессандрини, радист Бьяджи, учёные Мальмгрен, Бегоунек и Понтремоли и журналист Лаго — всего 16 человек. Из них 14 — итальянцы и по одному — представители Швеции и Чехословакии.
Утром 23 мая 1928 года дирижабль вывели из эллинга и он стартовал. Сначала курс был взят к северу Гренландии, а оттуда к полюсу вдоль 27-го градуса западной долготы.
На следующий день в 0 часов 20 минут раздался громкий и торжественный голос вахтенного офицера:
— Есть!
Мальмгрен подошёл к Нобиле, пожал ему руку и сказал:
— Немного есть людей на свете, которые могут сказать, как мы, что дважды побывали на Северном полюсе.
После этого «Италия» стала медленно спускаться. Со стометровой высоты были сброшены флаги Италии, Швеции и Чехословакии, а вслед за ними большой дубовый крест, вручённый папой римским Пием XI.
Два часа дирижабль кружил над вершиной мира, надеясь высадить здесь наземную партию, но погода сорвала эту операцию. Тогда Нобиле отдал приказ лечь на обратный курс.
Вскоре корабль попал в низкую облачность. Целых 30 часов летели против ветра, не зная своего местонахождения: солнце не показывалось ни разу. Ориентировались лишь по компасу. Ветер дул со скоростью до 50 километров в час, сильно затрудняя полет. Усилилось обледенение, стали досаждать снежные шквалы.
В 10 часов 30 минут 25 мая раздался тревожный голос механика Чечиони:
— Мы отяжелели!
В это время «Италия» находилась где-то на подходе к северу Шпицбергена. Приборы показывали, что дирижабль осел на корму и быстро терял высоту. Нобиле распорядился увеличить число оборотов двух моторов и включить третий. Однако приостановить спуск стало невозможно. Когда расстояние между гондолой и льдом уменьшилось до 10 метров, командир приказал выключить моторы, чтобы при падении на торосы дирижабль не воспламенился. С ужасным треском гондола коснулась хаотически нагромождённого льда. Раздался страшный удар, и рубка оторвалась.
Облегчённый дирижабль мгновенно поднялся и, гонимый ветром, улетел в восточном направлении. На месте гондолы зияло жуткое отверстие. «Италия» скрылась в тумане, унеся с собой шесть человек из группы Алессандрини. По всей вероятности, они вскоре разбились после вторичного падения на лёд.
Чем же была вызвана катастрофа? Точно никто не знает. Нобиле считает первопричиной гибели дирижабля непогоду, а также высказывает предположение, согласно которому один из кормовых клапанов из-за обледенения не закрылся плотно и произошла быстрая утечка газа или же лопнувшая стальная труба остова кормы корабля продырявила оболочку газовместилища.
После катастрофы «Италии», произошедшей примерно в 100 километрах от Северо-Восточной Земли, на льдине осталось десять человек во главе с Нобиле. Сам он при ударе гондолы сильно пострадал: были сломаны нога и рука, а лицо, верхняя часть головы и грудь получили значительные ушибы. У Чечиони оказалась сломана нога, у Мальмгрена — рука, а у Цаппи — поранено лицо.
Машиниста Помеллу нашли мёртвым. Остальные получили сравнительно лёгкие ушибы…
К счастью для оставшихся в живых, на лёд вместе с гондолой выпали продовольствие и походная рация, взятая на случай высадки полюсной партии, навигационные приборы, револьвер с патронами, красная палатка, получившая много лет спустя большую известность благодаря одноимённым советско-итальянскому фильму Михаила Калатозова о спасении экспедиции и книги Умберто Нобиле о его жизни и катастрофе дирижабля…
Радист Джузеппе Бьяджи смог наладить радиостанцию и пытался связаться с базовым судном экспедиции «Читта ди Милано», которое находилось в Конгс-фьорде. Однако никто не отвечал на призывы о помощи. Ужасная погода, стоявшая все первые дни пребывания на льдине, способствовала подавленному состоянию небольшого коллектива, а молчание эфира ввело его в глубокое отчаяние. «Никому не придёт в голову искать нас так далеко от намеченного направления полёта, — рассуждали обитатели красной палатки. — И всем нам суждено исчезнуть бесследно, как исчезла злополучная экспедиция Андре». Тем временем сильным течением лагерь Нобиле относило все дальше в юго-восточном направлении. Это обстоятельство поразило даже опытного полярника Мальмгрена. Он сомневался в установлении радиосвязи и понимал, что пассивное пребывание на дрейфующей льдине — плохой помощник. Офицеры Цаппи и Мариано считали создавшееся положение вообще безнадёжным и сообщили Нобиле о своём намерении предпринять попытку добраться до побережья Северо-Восточной Земли, чтобы найти там людей и дать знать миру о месте их лагеря.
На следующее утро Мальмгрен убил из револьвера белого медведя, пришедшего в лагерь. Появилось свежее мясо. Вскоре льдина приблизилась к острову Фойн на расстояние 5 миль, и тогда Цаппи вновь возобновил свой разговор об уходе. Нобиле дал согласие и попросил высказаться на этот счёт Мальмгрена:
— Какая судьба ждёт тех, кто уходит, и тех, кто остаётся? Наступило тягостное молчание. Понизив голос, Мальмгрен с полным спокойствием заключил:
— Обе группы погибнут.
Тогда Нобиле предложил уходить всем, кроме раненых. С ним не согласились, так как не желали оставлять Нобиле и Чечиони. Решил присоединиться к группе Мальмгрена радист Бьяджи, полагавший, что у неё будет больше шансов спастись. Тогда учёный решительно заявил, что он остаётся, ибо не может бросить главу экспедиции и ещё одного раненого, если уйдёт радист — единственная надежда на спасение.
— Господин генерал, простите меня, — с улыбкой проговорил вошедший в палатку Бьяджи. — Это была минутная слабость.
Все оставшиеся спешно принялись писать письма родным. Это было тяжёлое зрелище — люди писали и плакали. Затем поели все вместе в последний раз свой небогатый ужин: по три таблетки сухого молока и по нескольку кусков сахара.
На пятый день пребывания на льдине Мальмгрен, Цаппи и Мариано отправились по дрейфующим льдам на юг. После их ухода в красной палатке осталось шесть человек.
«Жалкий и искалеченный, нагруженный вещевым мешком с продовольствием, падая при первых шагах, но поддерживаемый несокрушимой волей, — писал о Мальмгрене его чешский коллега профессор Бегоунек, — он направился на сушу, побуждаемый единственной благородной целью организовать помощь своим несчастным товарищам, очутившимся на льду…»
Ежедневно радист продолжал выстукивать на ключе сигнал бедствия: «SOS. Италия. Нобиле…» Первым услышал его советский радиолюбитель Николай Шмидт — житель села Вознесенье-Вохма бывшей Северодвинской губернии (Архангельская область). Произошло это на девятый день пребывания людей на льдине — 3 июня. Комсомолец бросился на телеграф и отправил телеграмму-«молнию» в московское Общество друзей радио, которое передало его сообщение в Комитет помощи дирижаблю «Италия», организованный ещё 29 мая при Осоавиахиме СССР.
6 июня Бьяджи, принимая, как обычно, последние известия, неожиданно громко закричал: «Нас услышали!» Двусторонняя связь с внешним миром была установлена лишь после двух недель безуспешных усилий. Теперь период невзгод сменился на льдине периодом ожидания…
Советский Комитет помощи предложил западным странам создать международный центр по спасению, чтобы координировать и объединить усилия. Ответа не последовало. Тогда были организованы советские спасательные экспедиции. 5 июня Комитет решил направить в район к востоку от Шпицбергена ледокольный пароход «Малыгин». Гидрографическому судну «Персей» поручалось обследовать кромку льдов в Баренцевом море, а ледокольному пароходу «Седов» надлежало идти к Земле Франца-Иосифа на поиски группы Алессандрини.
12 мая профессор Р. Л. Самойлович получил от Комитета помощи телеграмму, в которой сообщалось о его назначении начальником спасательной экспедиции на ледоколе «Красин». 15 лет назад горный инженер Самойлович искал для России уголь на Шпицбергене. Теперь он снова отправлялся туда, чтобы на сей раз искать во льдах, окружающих архипелаг, затерянную полярную экспедицию.
В это время «Красин» стоял на приколе с погашенными топками. Вероятно, в другое время потребовался бы месяц, а то и больше, чтобы подобрать команду и подготовить ледокол к срочному походу на Шпицберген. Советские люди смогли это сделать за четыре дня! 16 июля «Красин» ушёл в свой знаменитый поход…
Помимо Советского Союза в поиски пропавших включились Норвегия, Италия, Швеция, Франция и Финляндия. Всего участвовало 18 морских судов, 21 самолёт и около 1500 человек! Подобного размаха спасательных операций Арктика ещё не знала. Эта эпопея продемонстрировала всему миру высочайший гуманизм, который объединил многих людей разных стран. Усилия, предпринятые Страной Советов лишь на одиннадцатом году своего существования, оказались решающими в этом благородном деле.
Одним из первых откликнулся на призыв о помощи Руал Амундсен. Два года назад, после перелёта на «Норге» через полюс, у него произошёл обидный разрыв дружеских отношений с Нобиле. Однако, едва узнав о катастрофе итальянского дирижабля, Амундсен, не раздумывая, отправляется спасать экспедицию своего недруга. На старом мощном гидроплане «Латам-47», предназначенном для тёплых краёв, храбрый Руал вместе с экипажем знаменитого французского лётчика Рене Гильбо 18 июня вылетает из Тромсё на Шпицберген.
Вскоре после вылета Амундсен попросил сообщить ему о состоянии льдов у Медвежьего, после чего радиосвязь с «Латамом» оборвалась. Самолёт, по-видимому, упал в бурные холодные волны, не долетев до архипелага. Через два с лишним месяца у берегов Северной Норвегии был найден поплавок «Латама» со следами сильных повреждений. Сомнений больше не оставалось: славный полярный исследователь и его замечательные спутники погибли.
Вечером 24 июня в лагерь Нобиле прилетел маленький шведский аэроплан на лыжах. После удачной посадки из него вышел молодой лётчик лейтенант Лундборг. Он направился к Нобиле:
— Генерал, я прибыл за всеми вами… Мне приказано доставить первым вас, потому что вы должны дать указания относительно поисков остальных участников экспедиции.
Выслушав мнение своих товарищей, тяжело раненный Нобиле решился лететь. Доставив начальника экспедиции на остров, шведский лётчик вскоре отправился назад. Однако его второй рейс закончился неудачей: при посадке самолёт перевернулся, и Лундборг неожиданно сам превратился в пленника ледового лагеря. 6 июля другой шведский пилот, Шиберг, вывез коллегу на базу. После этого полёты были прекращены.
Усилия спасательной экспедиции на «Красине» оказались решающими. Этому безусловно способствовали отличная организация её работ и удачное сочетание применения ледокола вместе с самолётом, которые, по словам Фритьофа Нансена, позволили советским людям сделать невозможное возможным.
Обойдя Шпицберген с запада, «Красин» смог приблизиться к месту красной палатки на расстояние 100 километров. Было решено направить самолёт Бориса Чухновского «Красный медведь» для проведения рекогносцировочных полётов.
Вскоре на ледоколе была получена радиограмма, принёсшая Чухновскому мировую известность: «Мальмгрен обнаружен на широте 82°42', долготе 25°45'…» Из-за густого тумана самолёт, не найдя базы, вынужден был сесть на лёд. Во время посадки снесло шасси и сломало два винта. Несмотря на это, командир «Красного медведя» радирует: «…Все здоровы. Запас продовольствия на две недели. Считаю необходимым „Красину“ срочно идти спасать Мальмгрена».
И вновь запыхтел ледокол своими высокими трубами среди белого безмолвия.
12 июля вахтенный штурман заметил в бинокль чёрную точку:
— Кажется, люди, смотрите сюда, товарищи.
Это была группа Мальмгрена. Но его самого на льдине не оказалось. Спасённые Цаппи и Мариано рассказали, что шведский учёный умер около месяца назад. Через две недели после ухода из лагеря Нобиле Мальмгрен заявил попутчикам, что у него нет сил идти с ними дальше, и просил вырубить ему заранее во льду могилу. Офицеры выполнили эту просьбу и через некоторое время покинули умирающего полярника, предварительно отдавшего итальянцам свою одежду.
Таинственная и трагическая гибель Финна Мальмгрена произвела сильное впечатление на общественность всего мира и ещё долго обсуждалась в печати. Нам кажется невероятным, как можно было бросить во льдах обессилевшего, но ещё живого человека, своего товарища по несчастью…
Несмотря на очень тяжёлый торосистый лёд, «Красин» упорно продвигался к лагерю Нобиле. Уже через 12 часов после спасения Цаппи и Мариано ледокол остановился близ красной палатки и забрал последних пятерых её обитателей. Сердца этих людей были преисполнены непередаваемым чувством радости. Безмерно счастливый радист Бьяджи торопливо передавал в эфир свою последнюю радиограмму: «Всё кончено. „Красин“ подошёл. Мы спасены!» Вскоре густой туман окутал все вокруг и началось интенсивное таяние льда. Помощь пришла удивительно вовремя.
Умелыми действиями советской спасательной экспедиции восхищался весь мир. «Красину» удалось разбить много льда, ещё разъединяющего СССР и Европу», — признавала английская газета «Нью-Лидер». Вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман так оценил значение подвига наших моряков: «Политический смысл той радости, с которой пролетариат мира реагировал на блестящие спасательные работы ледокола „Красин“, объясняется… радостью, вызванной сознанием превосходства научных и технических достижений социалистического государства».
Выдающийся советский поэт Владимир Маяковский немедленно откликнулся на героические деяния моряков «Красина» и «Малыгина»:
Советский ледокол уже проходил южную оконечность Шпицбергена, когда его радист принял сигнал бедствия, который подавал германский пароход «Монте-Сервантес». На его борту находилось около 2000 пассажиров и членов команды. «Красин» тут же повернул на север, хотя сам имел опасные повреждения винта и рулевого управления. Иначе наши моряки поступить и не могли, ведь в 80 милях от них погибали люди. Через несколько часов на горизонте показался огромный четырехтрубный лайнер. По сравнению с ним даже внушительный стометровый «Красин» казался совсем небольшим. Осмотр пассажирского парохода показал, что при сильном ударе об лёд в его подводной части образовались огромные пробоины. «Монте-Сервантес» был обречён на гибель. Однако в результате быстрой и самоотверженной помощи «красинцев» пробоины удалось заделать, и потерпевший серьёзнейшую аварию корабль смог благополучно продолжить своё плавание на Шпицберген с массой туристов на борту. Полторы тысячи пассажиров столпились на верхних палубах лайнера и долго приветствовали и благодарили советских моряков с прославленного ледокола, а оркестр «Монте-Сервантеса» исполнял в это время «Интернационал»…
Закончив в сжатые сроки необходимый ремонт в норвежском порту Ставангер и взяв уголь в Бергене, «Красин» снова направился на север, к берегам Шпицбергена.
Ледокол обследовал довольно большую акваторию океана между архипелагами Шпицберген и Земля Франца-Иосифа, а также их побережье. Преодолевая тяжёлые льды к северу от Шпицбергена, «Красин» достиг широты 81 градус 47 минут. Ещё не было случая, чтобы судно самостоятельно могло проникнуть столь далеко на север в этом районе Арктики. Однако поиски не увенчались успехом…
Экспедиция генерала Нобиле была едва ли не самой трагической из всех полярных экспедиций XX века. Попытка итальянцев вторгнуться в тайны Арктики обошлась дорого: она повлекла за собой гибель семнадцати человек: восьми участников экспедиции на дирижабле «Италия», а также Руала Амундсена и восьми французских, итальянских и норвежских лётчиков, отдавших свои жизни при попытке спасти чужие…
…Позднее в Риме была создана специальная правительственная комиссия под председательством престарелого полярника адмирала Умберто Каньи, которая занималась тайным расследованием всех обстоятельств, связанных с гибелью дирижабля «Италия». В конце концов обнародовали приговор комиссии. В нём, в частности, оправдывалось поведение Цаппи и Мариано, но зато генерал Нсбиле был обвинён во всех грехах. Фашистское правительство всю вину за неудачу экспедиции свалило на её начальника. Ему инкриминировали неправильное управление воздушным кораблём перед катастрофой, плохую организацию экспедиции, трусость и эгоизм в связи с тем, что, будучи начальником, первым покинул на самолёте лагерь… Власти сняли с Нобиле звание генерала и вынудили его подать в отставку. После второй мировой войны вновь созданная правительственная комиссия полностью реабилитировала полярного исследователя. Звание же генерала было восстановлено ещё в 1945 году. Президент Географического общества СССР Герой Социалистического Труда, член-корреспондент АН СССР А. Ф. Трёшников утверждал, что начальник экспедиции на льдине не капитан на судне и он должен быть там, откуда легче управлять экспедицией и откуда в случае необходимости легче оказать помощь или спасение, если участники экспедиции попадут в беду.
Вероятно, не многие знают, что через три года после трагедии «Италии» Нобиле был приглашён в Москву и с 19 июля по 20 августа 1931 года принимал участие в плавании «Малыгина»на землю Франца-Иосифа. Там в бухте Тихой пароход встретился с дирижаблем «Граф Цеппелин» для обмена почты. На «Малыгине» находились иностранные туристы, и среди них -американская миллионерша миссис Бойс, нанимавшая шхуну для поиска пропавшего Амундсена. На судне было открыто отделение связи, где проводилось спецгашение конвертов и почтовых марок. Возглавлял его никому тогда ещё не известный работник Наркомата почт и телеграфа Иван Дмитриевич Папанин. Если для Нобиле это путешествие в Арктику стало последним, то для будущего знаменитого начальника дрейфующей станции «Северный полюс-1» оно оказалось первым, но далеко не последним.
Незадолго до прибытия дирижабля «Италия» из Европы на Шпицберген здесь завершился 16 апреля 1928 года очень рискованный и смелый трансарктический перелёт одномоторного американского аэроплана на лыжах. Его экипаж состоял из полярного исследователя и авиатора Джорджа Хьюберта Уилкинса и первоклассного полярного пилота Карла Бенджамина Эйельсона. Их большой маршрут протяжённостью около 3500 километров был выбран не через Северный полюс, а южнее — с мыса Барроу на Аляске через Ледовитый океан на Шпицберген. Перелёт продолжался свыше двадцати часов. Наибольшие испытания выпали на долю лётчиков уже в самом конце, когда они вынуждены были из-за неожиданно налетевшей сумасшедшей пурги сажать свой самолёт почти вслепую на берегу Шпицбергена.
Интересно, что через полгода после этого головокружительного перелёта неугомонные Уилкинс и Эйельсон стартуют уже по другую сторону планеты — на ледяном материке Антарктида. Именно там во время полётов в районе Южного полюса у Джорджа зародилась новая необычная идея — организовать полярную экспедицию на… подводной лодке, чтобы достигнуть на ней Северного полюса. Для этой цели исследователь арендует у морского министерства США за… 1 доллар (по американским законам нельзя было предоставить бесплатно!) небольшую устаревшую лодку 0-12 и называет её «Наутилус». В научную группу вошёл известный норвежский полярный геофизик профессор Харальд Свердруп. Вместе со своими коллегами он должен был заниматься проведением метеорологических, океанографических и других исследований.
15 августа 1931 года «Наутилус» прибыл в Грён-фьорд, избранный местом базы на Шпицбергене, а ещё через три дня покинул его.
На пятые сутки плавания из-за сплошных льдов к северу от архипелага предстояло погружение в воду. В это время раздался взволнованный голос вахтенного механика лодки:
— Мы потеряли руль глубины!
Дальнейшее пребывание во льдах могло окончиться катастрофой: ослабли заклёпки и открылась течь. Уилкинс решил продолжить поход по чистой воде. Во время его «Наутилус» специально погрузил под лёд носовую часть, и научный персонал смог выполнить некоторые исследования. Во время лавирования между льдами субмарина достигла рекордной северной широты: почти 82-го градуса. После этого экспедиция вернулась в Грён-фьорд, а затем покинула Шпицберген.
Джордж Уилкинс умер в 1957 году в возрасте 70 лет. Согласно завещанию старого полярника, его прах был доставлен в 1958 году на американской подводной лодке «Скат» на полюс и там развеян.
…Закончилась вторая мировая война. Над Шпицбергеном вновь слышен могучий рокот больших современных воздушных лайнеров, направляющихся к Северному полюсу и дальше.
Благодаря развитию авиации и опыту, накопленному человечеством за долгие годы «укрощения» самой северной точки Земли, она словно приблизилась к Евразии и Америке.
В 1964 году группа молодых норвежцев во главе с Бьерном Стайбом попыталась совершить путешествие на лыжах из Канадской Арктики на Шпицберген. Участники этой экспедиции смогли углубиться в сторону полюса примерно на 600 километров, дойдя до американской дрейфующей научной станции «Арлис-2», откуда они были эвакуированы самолётом.
Один из участников экспедиции, радист Сиверт Флеттум, «заболел» новым походом, разработав другой маршрут. По мнению этого норвежца, его лучше начинать на Шпицбергене и заканчивать на Американском континенте или в Гренландии. Во время наших работ на Шпицбергене в 1967 году мы видели, как усиленно Флеттум готовился здесь к будущему переходу, тренируясь в ходьбе на лыжах и езде на собачьих упряжках. По-видимому, из-за финансовых затруднений эта экспедиция не состоялась.
Бесспорно, самой интересной экспедицией подобного рода было путешествие четырех англичан — Уолли Херберта, Роя Кёрнера, Аллана Джилла и Кена Хеджеса — с мыса Барроу на Аляске через Северный полюс на Шпицберген.
Около половины второго ночи 12 мая дирижабль пробил клочковатый туман. Штурман, «поймав» солнце, тщательно определял местоположение. Закончив измерения, Рисер-Ларсен радостно воскликнул:
— Ну вот, мы и на полюсе!
Дирижабль опустился до высоты 100 метров. На самую северную точку земного шара были сброшены норвежский, итальянский и американский флаги. Описав большой круг над полюсом, корабль продолжил путь уже по другую сторону планеты. Утром 13 мая появилась открытая вода, а к вечеру показалась и далёкая полоска земли. Это была Америка.
— Земля! Земля! — неслись восторженные возгласы по всей передней гондоле — рубке управления кораблём.
Утром 14 мая «Норге» опустился около селения Теллер на Аляске. Так закончился восьмидесятичасовой перелёт с одного континента на другой через полюс, и впервые Северный Ледовитый океан оказался пересечённым по воздуху; при этом, как заметил Амундсен, «ни один волос не упал ни с чьей головы».
После возвращения в Италию Нобиле начинает энергично готовить свою полярную экспедицию, на сей раз под итальянским флагом. Он планировал обследовать обширный район между Шпицбергеном, Гренландией и полюсом, а также северное побережье Гренландии и Канадского Арктического архипелага. В случае благоприятных условий предполагалось высадить на полюсе наземную научную партию. По рекомендации Нансена Нобиле тщательным образом отобрал полярное снаряжение.
Фашистское правительство Муссолини надеялось извлечь для себя выгоду — открыть новые земли в Арктике и присоединить их к Италии. Получивший после прежней экспедиции профессуру в Неаполитанском техническом колледже полковник Нобиле не разделял фашистских взглядов. Однако он был произведён в генералы: реклама есть реклама.
Экспедиции выделили дирижабль того же типа, что и «Норге». В середине апреля 1928 года корабль, названный «Италией», вылетел из Милана на Шпицберген. Нобиле решил устроить свою береговую базу в Ню-Олесунне и использовать имевшиеся там эллинг и причальную мачту. Сюда дирижабль прибыл 6 мая.
Первый полет был предпринят 11 мая. Он длился больше восьми часов. Второй раз «Италия» стартовала из Ню-Олесунна через четыре дня, направившись к Земле Франца-Иосифа и Северной Земле. Однако из-за плохой погоды корабль вынужден был повернуть к берегам Новой Земли и возвратиться на базу, проделав путь в 4000 километров. К третьему полёту участники экспедиции готовились особенно тщательно, так как ставили своей главной задачей достижение Северного полюса.
Помимо Нобиле в состав экипажа вошли морские офицеры Цаппи, Мариано и Вильери, инженер Трояни, механик Чечиони, мотористы Ардуино, Помелла, Каратти и Чокка, такелажник Алессандрини, радист Бьяджи, учёные Мальмгрен, Бегоунек и Понтремоли и журналист Лаго — всего 16 человек. Из них 14 — итальянцы и по одному — представители Швеции и Чехословакии.
Утром 23 мая 1928 года дирижабль вывели из эллинга и он стартовал. Сначала курс был взят к северу Гренландии, а оттуда к полюсу вдоль 27-го градуса западной долготы.
На следующий день в 0 часов 20 минут раздался громкий и торжественный голос вахтенного офицера:
— Есть!
Мальмгрен подошёл к Нобиле, пожал ему руку и сказал:
— Немного есть людей на свете, которые могут сказать, как мы, что дважды побывали на Северном полюсе.
После этого «Италия» стала медленно спускаться. Со стометровой высоты были сброшены флаги Италии, Швеции и Чехословакии, а вслед за ними большой дубовый крест, вручённый папой римским Пием XI.
Два часа дирижабль кружил над вершиной мира, надеясь высадить здесь наземную партию, но погода сорвала эту операцию. Тогда Нобиле отдал приказ лечь на обратный курс.
Вскоре корабль попал в низкую облачность. Целых 30 часов летели против ветра, не зная своего местонахождения: солнце не показывалось ни разу. Ориентировались лишь по компасу. Ветер дул со скоростью до 50 километров в час, сильно затрудняя полет. Усилилось обледенение, стали досаждать снежные шквалы.
В 10 часов 30 минут 25 мая раздался тревожный голос механика Чечиони:
— Мы отяжелели!
В это время «Италия» находилась где-то на подходе к северу Шпицбергена. Приборы показывали, что дирижабль осел на корму и быстро терял высоту. Нобиле распорядился увеличить число оборотов двух моторов и включить третий. Однако приостановить спуск стало невозможно. Когда расстояние между гондолой и льдом уменьшилось до 10 метров, командир приказал выключить моторы, чтобы при падении на торосы дирижабль не воспламенился. С ужасным треском гондола коснулась хаотически нагромождённого льда. Раздался страшный удар, и рубка оторвалась.
Облегчённый дирижабль мгновенно поднялся и, гонимый ветром, улетел в восточном направлении. На месте гондолы зияло жуткое отверстие. «Италия» скрылась в тумане, унеся с собой шесть человек из группы Алессандрини. По всей вероятности, они вскоре разбились после вторичного падения на лёд.
Чем же была вызвана катастрофа? Точно никто не знает. Нобиле считает первопричиной гибели дирижабля непогоду, а также высказывает предположение, согласно которому один из кормовых клапанов из-за обледенения не закрылся плотно и произошла быстрая утечка газа или же лопнувшая стальная труба остова кормы корабля продырявила оболочку газовместилища.
После катастрофы «Италии», произошедшей примерно в 100 километрах от Северо-Восточной Земли, на льдине осталось десять человек во главе с Нобиле. Сам он при ударе гондолы сильно пострадал: были сломаны нога и рука, а лицо, верхняя часть головы и грудь получили значительные ушибы. У Чечиони оказалась сломана нога, у Мальмгрена — рука, а у Цаппи — поранено лицо.
Машиниста Помеллу нашли мёртвым. Остальные получили сравнительно лёгкие ушибы…
К счастью для оставшихся в живых, на лёд вместе с гондолой выпали продовольствие и походная рация, взятая на случай высадки полюсной партии, навигационные приборы, револьвер с патронами, красная палатка, получившая много лет спустя большую известность благодаря одноимённым советско-итальянскому фильму Михаила Калатозова о спасении экспедиции и книги Умберто Нобиле о его жизни и катастрофе дирижабля…
Радист Джузеппе Бьяджи смог наладить радиостанцию и пытался связаться с базовым судном экспедиции «Читта ди Милано», которое находилось в Конгс-фьорде. Однако никто не отвечал на призывы о помощи. Ужасная погода, стоявшая все первые дни пребывания на льдине, способствовала подавленному состоянию небольшого коллектива, а молчание эфира ввело его в глубокое отчаяние. «Никому не придёт в голову искать нас так далеко от намеченного направления полёта, — рассуждали обитатели красной палатки. — И всем нам суждено исчезнуть бесследно, как исчезла злополучная экспедиция Андре». Тем временем сильным течением лагерь Нобиле относило все дальше в юго-восточном направлении. Это обстоятельство поразило даже опытного полярника Мальмгрена. Он сомневался в установлении радиосвязи и понимал, что пассивное пребывание на дрейфующей льдине — плохой помощник. Офицеры Цаппи и Мариано считали создавшееся положение вообще безнадёжным и сообщили Нобиле о своём намерении предпринять попытку добраться до побережья Северо-Восточной Земли, чтобы найти там людей и дать знать миру о месте их лагеря.
На следующее утро Мальмгрен убил из револьвера белого медведя, пришедшего в лагерь. Появилось свежее мясо. Вскоре льдина приблизилась к острову Фойн на расстояние 5 миль, и тогда Цаппи вновь возобновил свой разговор об уходе. Нобиле дал согласие и попросил высказаться на этот счёт Мальмгрена:
— Какая судьба ждёт тех, кто уходит, и тех, кто остаётся? Наступило тягостное молчание. Понизив голос, Мальмгрен с полным спокойствием заключил:
— Обе группы погибнут.
Тогда Нобиле предложил уходить всем, кроме раненых. С ним не согласились, так как не желали оставлять Нобиле и Чечиони. Решил присоединиться к группе Мальмгрена радист Бьяджи, полагавший, что у неё будет больше шансов спастись. Тогда учёный решительно заявил, что он остаётся, ибо не может бросить главу экспедиции и ещё одного раненого, если уйдёт радист — единственная надежда на спасение.
— Господин генерал, простите меня, — с улыбкой проговорил вошедший в палатку Бьяджи. — Это была минутная слабость.
Все оставшиеся спешно принялись писать письма родным. Это было тяжёлое зрелище — люди писали и плакали. Затем поели все вместе в последний раз свой небогатый ужин: по три таблетки сухого молока и по нескольку кусков сахара.
На пятый день пребывания на льдине Мальмгрен, Цаппи и Мариано отправились по дрейфующим льдам на юг. После их ухода в красной палатке осталось шесть человек.
«Жалкий и искалеченный, нагруженный вещевым мешком с продовольствием, падая при первых шагах, но поддерживаемый несокрушимой волей, — писал о Мальмгрене его чешский коллега профессор Бегоунек, — он направился на сушу, побуждаемый единственной благородной целью организовать помощь своим несчастным товарищам, очутившимся на льду…»
Ежедневно радист продолжал выстукивать на ключе сигнал бедствия: «SOS. Италия. Нобиле…» Первым услышал его советский радиолюбитель Николай Шмидт — житель села Вознесенье-Вохма бывшей Северодвинской губернии (Архангельская область). Произошло это на девятый день пребывания людей на льдине — 3 июня. Комсомолец бросился на телеграф и отправил телеграмму-«молнию» в московское Общество друзей радио, которое передало его сообщение в Комитет помощи дирижаблю «Италия», организованный ещё 29 мая при Осоавиахиме СССР.
6 июня Бьяджи, принимая, как обычно, последние известия, неожиданно громко закричал: «Нас услышали!» Двусторонняя связь с внешним миром была установлена лишь после двух недель безуспешных усилий. Теперь период невзгод сменился на льдине периодом ожидания…
Советский Комитет помощи предложил западным странам создать международный центр по спасению, чтобы координировать и объединить усилия. Ответа не последовало. Тогда были организованы советские спасательные экспедиции. 5 июня Комитет решил направить в район к востоку от Шпицбергена ледокольный пароход «Малыгин». Гидрографическому судну «Персей» поручалось обследовать кромку льдов в Баренцевом море, а ледокольному пароходу «Седов» надлежало идти к Земле Франца-Иосифа на поиски группы Алессандрини.
12 мая профессор Р. Л. Самойлович получил от Комитета помощи телеграмму, в которой сообщалось о его назначении начальником спасательной экспедиции на ледоколе «Красин». 15 лет назад горный инженер Самойлович искал для России уголь на Шпицбергене. Теперь он снова отправлялся туда, чтобы на сей раз искать во льдах, окружающих архипелаг, затерянную полярную экспедицию.
В это время «Красин» стоял на приколе с погашенными топками. Вероятно, в другое время потребовался бы месяц, а то и больше, чтобы подобрать команду и подготовить ледокол к срочному походу на Шпицберген. Советские люди смогли это сделать за четыре дня! 16 июля «Красин» ушёл в свой знаменитый поход…
Помимо Советского Союза в поиски пропавших включились Норвегия, Италия, Швеция, Франция и Финляндия. Всего участвовало 18 морских судов, 21 самолёт и около 1500 человек! Подобного размаха спасательных операций Арктика ещё не знала. Эта эпопея продемонстрировала всему миру высочайший гуманизм, который объединил многих людей разных стран. Усилия, предпринятые Страной Советов лишь на одиннадцатом году своего существования, оказались решающими в этом благородном деле.
Одним из первых откликнулся на призыв о помощи Руал Амундсен. Два года назад, после перелёта на «Норге» через полюс, у него произошёл обидный разрыв дружеских отношений с Нобиле. Однако, едва узнав о катастрофе итальянского дирижабля, Амундсен, не раздумывая, отправляется спасать экспедицию своего недруга. На старом мощном гидроплане «Латам-47», предназначенном для тёплых краёв, храбрый Руал вместе с экипажем знаменитого французского лётчика Рене Гильбо 18 июня вылетает из Тромсё на Шпицберген.
Вскоре после вылета Амундсен попросил сообщить ему о состоянии льдов у Медвежьего, после чего радиосвязь с «Латамом» оборвалась. Самолёт, по-видимому, упал в бурные холодные волны, не долетев до архипелага. Через два с лишним месяца у берегов Северной Норвегии был найден поплавок «Латама» со следами сильных повреждений. Сомнений больше не оставалось: славный полярный исследователь и его замечательные спутники погибли.
Вечером 24 июня в лагерь Нобиле прилетел маленький шведский аэроплан на лыжах. После удачной посадки из него вышел молодой лётчик лейтенант Лундборг. Он направился к Нобиле:
— Генерал, я прибыл за всеми вами… Мне приказано доставить первым вас, потому что вы должны дать указания относительно поисков остальных участников экспедиции.
Выслушав мнение своих товарищей, тяжело раненный Нобиле решился лететь. Доставив начальника экспедиции на остров, шведский лётчик вскоре отправился назад. Однако его второй рейс закончился неудачей: при посадке самолёт перевернулся, и Лундборг неожиданно сам превратился в пленника ледового лагеря. 6 июля другой шведский пилот, Шиберг, вывез коллегу на базу. После этого полёты были прекращены.
Усилия спасательной экспедиции на «Красине» оказались решающими. Этому безусловно способствовали отличная организация её работ и удачное сочетание применения ледокола вместе с самолётом, которые, по словам Фритьофа Нансена, позволили советским людям сделать невозможное возможным.
Обойдя Шпицберген с запада, «Красин» смог приблизиться к месту красной палатки на расстояние 100 километров. Было решено направить самолёт Бориса Чухновского «Красный медведь» для проведения рекогносцировочных полётов.
Вскоре на ледоколе была получена радиограмма, принёсшая Чухновскому мировую известность: «Мальмгрен обнаружен на широте 82°42', долготе 25°45'…» Из-за густого тумана самолёт, не найдя базы, вынужден был сесть на лёд. Во время посадки снесло шасси и сломало два винта. Несмотря на это, командир «Красного медведя» радирует: «…Все здоровы. Запас продовольствия на две недели. Считаю необходимым „Красину“ срочно идти спасать Мальмгрена».
И вновь запыхтел ледокол своими высокими трубами среди белого безмолвия.
12 июля вахтенный штурман заметил в бинокль чёрную точку:
— Кажется, люди, смотрите сюда, товарищи.
Это была группа Мальмгрена. Но его самого на льдине не оказалось. Спасённые Цаппи и Мариано рассказали, что шведский учёный умер около месяца назад. Через две недели после ухода из лагеря Нобиле Мальмгрен заявил попутчикам, что у него нет сил идти с ними дальше, и просил вырубить ему заранее во льду могилу. Офицеры выполнили эту просьбу и через некоторое время покинули умирающего полярника, предварительно отдавшего итальянцам свою одежду.
Таинственная и трагическая гибель Финна Мальмгрена произвела сильное впечатление на общественность всего мира и ещё долго обсуждалась в печати. Нам кажется невероятным, как можно было бросить во льдах обессилевшего, но ещё живого человека, своего товарища по несчастью…
Несмотря на очень тяжёлый торосистый лёд, «Красин» упорно продвигался к лагерю Нобиле. Уже через 12 часов после спасения Цаппи и Мариано ледокол остановился близ красной палатки и забрал последних пятерых её обитателей. Сердца этих людей были преисполнены непередаваемым чувством радости. Безмерно счастливый радист Бьяджи торопливо передавал в эфир свою последнюю радиограмму: «Всё кончено. „Красин“ подошёл. Мы спасены!» Вскоре густой туман окутал все вокруг и началось интенсивное таяние льда. Помощь пришла удивительно вовремя.
Умелыми действиями советской спасательной экспедиции восхищался весь мир. «Красину» удалось разбить много льда, ещё разъединяющего СССР и Европу», — признавала английская газета «Нью-Лидер». Вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман так оценил значение подвига наших моряков: «Политический смысл той радости, с которой пролетариат мира реагировал на блестящие спасательные работы ледокола „Красин“, объясняется… радостью, вызванной сознанием превосходства научных и технических достижений социалистического государства».
Выдающийся советский поэт Владимир Маяковский немедленно откликнулся на героические деяния моряков «Красина» и «Малыгина»:
Этот рейд небольшой -После того как «Красин» доставил всех спасённых в Конгс-фьорд на борт парохода «Читта ди Милано», он вынужден был отправиться в Норвегию для проведения срочного ремонта, чтобы затем быстро вернуться назад для продолжения поисков Амундсена и унесённых вместе с дирижаблем «Италия» людей из так называемой группы Алессандрини.
пролетарская проба, проба
нашей выучки,
нервов
и сил. И «Малыгин»,
и «Красин»
ринулись оба, чтобы льдины трещали
и ветер басил…, Победители мы
в этом холоде голом: удивляйся, Земля,
замирай
и гляди, — как впервые
в этих местах
ледоколы подымали людей
с двухметровых льдин.
Советский ледокол уже проходил южную оконечность Шпицбергена, когда его радист принял сигнал бедствия, который подавал германский пароход «Монте-Сервантес». На его борту находилось около 2000 пассажиров и членов команды. «Красин» тут же повернул на север, хотя сам имел опасные повреждения винта и рулевого управления. Иначе наши моряки поступить и не могли, ведь в 80 милях от них погибали люди. Через несколько часов на горизонте показался огромный четырехтрубный лайнер. По сравнению с ним даже внушительный стометровый «Красин» казался совсем небольшим. Осмотр пассажирского парохода показал, что при сильном ударе об лёд в его подводной части образовались огромные пробоины. «Монте-Сервантес» был обречён на гибель. Однако в результате быстрой и самоотверженной помощи «красинцев» пробоины удалось заделать, и потерпевший серьёзнейшую аварию корабль смог благополучно продолжить своё плавание на Шпицберген с массой туристов на борту. Полторы тысячи пассажиров столпились на верхних палубах лайнера и долго приветствовали и благодарили советских моряков с прославленного ледокола, а оркестр «Монте-Сервантеса» исполнял в это время «Интернационал»…
Закончив в сжатые сроки необходимый ремонт в норвежском порту Ставангер и взяв уголь в Бергене, «Красин» снова направился на север, к берегам Шпицбергена.
Ледокол обследовал довольно большую акваторию океана между архипелагами Шпицберген и Земля Франца-Иосифа, а также их побережье. Преодолевая тяжёлые льды к северу от Шпицбергена, «Красин» достиг широты 81 градус 47 минут. Ещё не было случая, чтобы судно самостоятельно могло проникнуть столь далеко на север в этом районе Арктики. Однако поиски не увенчались успехом…
Экспедиция генерала Нобиле была едва ли не самой трагической из всех полярных экспедиций XX века. Попытка итальянцев вторгнуться в тайны Арктики обошлась дорого: она повлекла за собой гибель семнадцати человек: восьми участников экспедиции на дирижабле «Италия», а также Руала Амундсена и восьми французских, итальянских и норвежских лётчиков, отдавших свои жизни при попытке спасти чужие…
…Позднее в Риме была создана специальная правительственная комиссия под председательством престарелого полярника адмирала Умберто Каньи, которая занималась тайным расследованием всех обстоятельств, связанных с гибелью дирижабля «Италия». В конце концов обнародовали приговор комиссии. В нём, в частности, оправдывалось поведение Цаппи и Мариано, но зато генерал Нсбиле был обвинён во всех грехах. Фашистское правительство всю вину за неудачу экспедиции свалило на её начальника. Ему инкриминировали неправильное управление воздушным кораблём перед катастрофой, плохую организацию экспедиции, трусость и эгоизм в связи с тем, что, будучи начальником, первым покинул на самолёте лагерь… Власти сняли с Нобиле звание генерала и вынудили его подать в отставку. После второй мировой войны вновь созданная правительственная комиссия полностью реабилитировала полярного исследователя. Звание же генерала было восстановлено ещё в 1945 году. Президент Географического общества СССР Герой Социалистического Труда, член-корреспондент АН СССР А. Ф. Трёшников утверждал, что начальник экспедиции на льдине не капитан на судне и он должен быть там, откуда легче управлять экспедицией и откуда в случае необходимости легче оказать помощь или спасение, если участники экспедиции попадут в беду.
Вероятно, не многие знают, что через три года после трагедии «Италии» Нобиле был приглашён в Москву и с 19 июля по 20 августа 1931 года принимал участие в плавании «Малыгина»на землю Франца-Иосифа. Там в бухте Тихой пароход встретился с дирижаблем «Граф Цеппелин» для обмена почты. На «Малыгине» находились иностранные туристы, и среди них -американская миллионерша миссис Бойс, нанимавшая шхуну для поиска пропавшего Амундсена. На судне было открыто отделение связи, где проводилось спецгашение конвертов и почтовых марок. Возглавлял его никому тогда ещё не известный работник Наркомата почт и телеграфа Иван Дмитриевич Папанин. Если для Нобиле это путешествие в Арктику стало последним, то для будущего знаменитого начальника дрейфующей станции «Северный полюс-1» оно оказалось первым, но далеко не последним.
Незадолго до прибытия дирижабля «Италия» из Европы на Шпицберген здесь завершился 16 апреля 1928 года очень рискованный и смелый трансарктический перелёт одномоторного американского аэроплана на лыжах. Его экипаж состоял из полярного исследователя и авиатора Джорджа Хьюберта Уилкинса и первоклассного полярного пилота Карла Бенджамина Эйельсона. Их большой маршрут протяжённостью около 3500 километров был выбран не через Северный полюс, а южнее — с мыса Барроу на Аляске через Ледовитый океан на Шпицберген. Перелёт продолжался свыше двадцати часов. Наибольшие испытания выпали на долю лётчиков уже в самом конце, когда они вынуждены были из-за неожиданно налетевшей сумасшедшей пурги сажать свой самолёт почти вслепую на берегу Шпицбергена.
Интересно, что через полгода после этого головокружительного перелёта неугомонные Уилкинс и Эйельсон стартуют уже по другую сторону планеты — на ледяном материке Антарктида. Именно там во время полётов в районе Южного полюса у Джорджа зародилась новая необычная идея — организовать полярную экспедицию на… подводной лодке, чтобы достигнуть на ней Северного полюса. Для этой цели исследователь арендует у морского министерства США за… 1 доллар (по американским законам нельзя было предоставить бесплатно!) небольшую устаревшую лодку 0-12 и называет её «Наутилус». В научную группу вошёл известный норвежский полярный геофизик профессор Харальд Свердруп. Вместе со своими коллегами он должен был заниматься проведением метеорологических, океанографических и других исследований.
15 августа 1931 года «Наутилус» прибыл в Грён-фьорд, избранный местом базы на Шпицбергене, а ещё через три дня покинул его.
На пятые сутки плавания из-за сплошных льдов к северу от архипелага предстояло погружение в воду. В это время раздался взволнованный голос вахтенного механика лодки:
— Мы потеряли руль глубины!
Дальнейшее пребывание во льдах могло окончиться катастрофой: ослабли заклёпки и открылась течь. Уилкинс решил продолжить поход по чистой воде. Во время его «Наутилус» специально погрузил под лёд носовую часть, и научный персонал смог выполнить некоторые исследования. Во время лавирования между льдами субмарина достигла рекордной северной широты: почти 82-го градуса. После этого экспедиция вернулась в Грён-фьорд, а затем покинула Шпицберген.
Джордж Уилкинс умер в 1957 году в возрасте 70 лет. Согласно завещанию старого полярника, его прах был доставлен в 1958 году на американской подводной лодке «Скат» на полюс и там развеян.
…Закончилась вторая мировая война. Над Шпицбергеном вновь слышен могучий рокот больших современных воздушных лайнеров, направляющихся к Северному полюсу и дальше.
Благодаря развитию авиации и опыту, накопленному человечеством за долгие годы «укрощения» самой северной точки Земли, она словно приблизилась к Евразии и Америке.
В 1964 году группа молодых норвежцев во главе с Бьерном Стайбом попыталась совершить путешествие на лыжах из Канадской Арктики на Шпицберген. Участники этой экспедиции смогли углубиться в сторону полюса примерно на 600 километров, дойдя до американской дрейфующей научной станции «Арлис-2», откуда они были эвакуированы самолётом.
Один из участников экспедиции, радист Сиверт Флеттум, «заболел» новым походом, разработав другой маршрут. По мнению этого норвежца, его лучше начинать на Шпицбергене и заканчивать на Американском континенте или в Гренландии. Во время наших работ на Шпицбергене в 1967 году мы видели, как усиленно Флеттум готовился здесь к будущему переходу, тренируясь в ходьбе на лыжах и езде на собачьих упряжках. По-видимому, из-за финансовых затруднений эта экспедиция не состоялась.
Бесспорно, самой интересной экспедицией подобного рода было путешествие четырех англичан — Уолли Херберта, Роя Кёрнера, Аллана Джилла и Кена Хеджеса — с мыса Барроу на Аляске через Северный полюс на Шпицберген.