Страница:
Андрей Николаевич Романов
Неосновательное обогащение работодателя в России. Способы обогащения. Ответственность. XXI век
Введение
В обществе, где господствует частная собственность, основной формой взаимодействия людей был обмен, в котором каждый участник стремился получить выгоду. Эта форма отношений санкционировалась законодательством через такие категории, как соглашение, пакт, договор, контракт. Таким образом, выгода в обмене должна быть получена законным путем. Это означало, что, согласно естественному праву, справедливо, когда никто не должен обогащаться незаконно за счет (в ущерб) другого. Однако факты посягательства на чужие права без законного на то основания впервые были замечены уже в Римской империи. Юристы дали им определение как неосновательное обогащение и предложили правовую конструкцию обязательств (condictiones sine causa). Они закреплялись в римском праве в качестве самостоятельной группы квазиконтрактов, которые защищались особыми исками, кон дикциями.
Гражданское законодательство царской России не имело каких-либо правовых норм, регулирующих отношения по неосновательному обогащению. Рецепция правовых норм о неосновательном обогащении произошла только в первые годы советской власти и прочно утвердилась в законодательстве России в XX веке.
Неосновательное обогащение работодателей в России как экономический факт и дополнительная форма эксплуатации рабочей силы существует много веков. Способы обогащения – это способы ограбления рабочей силы, постоянно изменялись и совершенствовались, так как никаких правовых ограничений государство по этому вопросу не устанавливало.
Появление фабричного и трудового законодательства не внесло никаких изменений, ограничений и запретов в способы неосновательного обогащения работодателя. Процесс неэквивалентного обмена между трудом и капиталом, рабочей силой и работодателем приводил всегда к одному результату – внеэкономическому принуждению работника и повышению интенсивности и уровня эксплуатации рабочей силы.
Существование различных способов неосновательного обогащения как экономический факт в трудовых отношениях является показателем довольно высокой степени эксплуатации работника. Она потеряла и утратила всякие пределы и границы, поэтому зависит в основном от произвольного усмотрения работодателя. Отсутствие каких-либо правовых ограничений в эксплуатации рабочей силы и ответственности привело к возникновению дополнительной русской формы внеэкономического принуждения людей, русской формы эксплуатации чужого труда. Она явилась самостоятельным дополнительным источником получения прибылей и сверхдохода работодателями.
Неосновательное обогащение работодателя как процесс и результат поведения в распределительных отношениях – явление чисто русское. Особенность национального поведения такого работодателя проявляется в том, что ему всегда казалось, что выгоду от эксплуатации рабочей силы он получает незначительную, а его работники даром хлеб едят. И он как собственник, как актор частного капитала с ненасытной установкой иметь все больше и больше постоянно изобретал различные способы получения высокого дохода и большей экономической выгоды за счет эксплуатации рабочей силы в своем хозяйстве.
Изначально наниматель на Руси отвечал на обращения просителей, которые били челом своему господину, силовыми, волевыми приказами военного образца. Если же такому работодателю и приходилось заключать с рабочей силой сделки, то они были ультимативного характера и всегда на условиях, выгодных нанимателю. Такой хозяин поступал с рабочей силой как приобретатель, работник становился всегда потерпевшим в таких экономических сделках. Не очень сговорчивую и покладистую рабочую силу наниматель просто надувал и обманывал красивыми и большими обещаниями. Поэтому рабочая сила у таких нанимателей использовалась или бесплатно, или за «кусочки» из милости хозяина, или за небольшие харчи. В накладе наниматель не оставался и всегда стремился к получению выгоды и выгоды сверх того за счет работника. У наймита всегда убытки, всегда ущерб. Это, как правило, происходило на основе внеэкономического принуждения рабочей силы, на основе социальных законов конфликта, кабалы, кнута и казармы.
При заключении договора найма рабочего договора, что на практике было довольно редким явлением, наниматель вновь в погоне за сверхвыгодой всегда находил способы и придумывал различные обстоятельства для нарушения таких соглашений в части денежной выплаты, причитающейся работникам. Это были различные удержания, штрафы, выплаты в неденежной форме и т. п.
С появлением коллективных договоров, которые заключались довольно редко, наниматели давали коллективной рабочей силе также довольно много обещаний безвозмездного предоставления по выплатам денежного характера. Это были обещательные сделки с амбициями и претензиями на «партнерство», а по своему содержанию они были морально бесплодные, экономически бессмысленные, невыполнимые и юридически ничтожные.
Что же касается рабочего, фабричного и трудового законодательства, наниматели изначально были настроены к нему враждебно. Причина такого отношения понятна. Эти правовые акты стесняли эксплуатацию рабочей силы с неосновательным обогащением за счет потерпевших – работников, с ущербом и убытками для них за счет уменьшения заработной платы и иных денежных выплат рабочей силе.
Краткая историческая справка способов и законов эксплуатации рабочей силы наглядно показывает, что в основе неосновательного обогащения нанимателей лежат различные нарушения, девиантное поведение приобретателей сверхвыгоды. На протяжении многих веков, что стало дурной традицией, нарушения нанимателей-приобретателей приводили к негативным последствиям в положении работников-наймитов, к так называемым в социологии травматическим социальным изменениям[1]. Работник-наймит из просителя превращался в кабального человека и обитателя казармы. В России появилась новая порода людей и новый вид эксплуатации рабочей силы на основе внеэкономического принуждения – рэкет-эксплуатация.
Традиции такой сверхэксплуатации активно используются работодателями и в XXI веке. Такова социальная природа неосновательного обогащения работодателей-приобретателей. Произвол и правонарушения определили социальную природу неосновательного обогащения работодателей, которое вовлекает рабочую силу в сферу принудительного труда, запрещенного в России (ст. 4 Трудового кодекса (ТК)) в XX веке.
Появление в ТК раздела XI «Материальная ответственность сторон трудового договора» следует оценить весьма положительно. В трудовом праве появилась новая проблема неосновательного обогащения работодателя. Впервые возникла группа норм о материальной ответственности работодателя перед работником (гл. 38 ТК). Проблема нормативно обозначена на уровне федерального закона. В науке трудового права она до сих пор не поставлена как задача. Анализ показал, что проблема неосновательного обогащения работодателя является, в первую очередь, практической как для правотворческих органов, так и для органов государственного надзора и контроля за соблюдением трудового законодательства. Модели неосновательного обогащения хорошо разработаны в гражданском законодательстве, поэтому они могут быть использованы для разработки правовых конструкций целого правового института в трудовом праве. Такой правовой институт может быть закреплен в отдельном федеральном законе, и после его практической апробации с определенными поправками следует решать вопросы о том, как, в какой форме вносить изменения в Трудовой кодекс РФ.
Государству России пора устанавливать четкие правовые рамки эксплуатации работников, так как условия трудового договора выглядят довольно неопределенно, расплывчато, а порой фиктивно. Определенные ограничения по эксплуатации рабочей силы необходимо закрепить в законодательстве в таких правовых институтах, как гарантии и компенсации, заработная плата, коллективный и трудовой договор.
Наиболее распространенным способом неосновательного обогащения работодателей являются деликты, нарушения законодательства о денежных выплатах, причитающихся работнику. В римском праве деликты представляли собой обязательства из правонарушений и являлись самым древним источником обязательств. Деликты предшествовали договорам как источнику обязательств[2].
В России деликты в отношениях наемного труда являлись первой негативной реакций работодателей на правовые акты и нормы, которые в определенной степени стесняли и ограничивали агрессивную эксплуатацию рабочей силы. К таким правовым актам работодатели относились крайне враждебно и постоянно изобретали различные способы для их обхода и прямого нарушения.
В законодательстве о труде на уровне федеральных законов закреплено достаточное число правовых норм о денежных выплатах и компенсациях денежного характера, причитающихся работнику. Эти права и законные интересы работников работодатели не всегда соблюдают и, таким образом, получали неосновательное обогащение, причиняя убытки и ущерб работникам. Государственные органы по надзору и контролю за соблюдением трудового законодательства слабо реагируют на правонарушения работодателей денежного характера. Специальная юридическая ответственность работодателей за совершение деликтов не установлена. Для работодателя здесь широкий простор в ограблении рабочей силы.
Правовые нормы о деликтах работодателей появились впервые в XX веке на уровне федерального закона. Они закреплены в гл. 37 и 38 ТК РФ по поводу материальной ответственности работодателей перед работниками. Изложены эти правовые нормы довольно сумбурно. Попытка охватить все случаи правонарушений, закрепленная в ч. V ст. 234, была отменена в 2006 г.
Деликтная ответственность работодателей представляет собой особый, специальный вид имущественной ответственности. Поэтому на уровне федерального закона ее следует закрепить в более четких правовых формулах.
Вопросы ответственности, оснований и способов возмещения ущерба работникам также нуждаются в четком правовом закреплении. Здесь огромный пробел в правовом регулировании, который никак не устраняет и не предупреждает неосновательное обогащение работодателей.
Неосновательное обогащение работодателей-приобретателей – проблема крупная, комплексная, и решать ее необходимо синхронно экономическими, социальными и юридическими средствами.
Гражданское законодательство царской России не имело каких-либо правовых норм, регулирующих отношения по неосновательному обогащению. Рецепция правовых норм о неосновательном обогащении произошла только в первые годы советской власти и прочно утвердилась в законодательстве России в XX веке.
Неосновательное обогащение работодателей в России как экономический факт и дополнительная форма эксплуатации рабочей силы существует много веков. Способы обогащения – это способы ограбления рабочей силы, постоянно изменялись и совершенствовались, так как никаких правовых ограничений государство по этому вопросу не устанавливало.
Появление фабричного и трудового законодательства не внесло никаких изменений, ограничений и запретов в способы неосновательного обогащения работодателя. Процесс неэквивалентного обмена между трудом и капиталом, рабочей силой и работодателем приводил всегда к одному результату – внеэкономическому принуждению работника и повышению интенсивности и уровня эксплуатации рабочей силы.
Существование различных способов неосновательного обогащения как экономический факт в трудовых отношениях является показателем довольно высокой степени эксплуатации работника. Она потеряла и утратила всякие пределы и границы, поэтому зависит в основном от произвольного усмотрения работодателя. Отсутствие каких-либо правовых ограничений в эксплуатации рабочей силы и ответственности привело к возникновению дополнительной русской формы внеэкономического принуждения людей, русской формы эксплуатации чужого труда. Она явилась самостоятельным дополнительным источником получения прибылей и сверхдохода работодателями.
Неосновательное обогащение работодателя как процесс и результат поведения в распределительных отношениях – явление чисто русское. Особенность национального поведения такого работодателя проявляется в том, что ему всегда казалось, что выгоду от эксплуатации рабочей силы он получает незначительную, а его работники даром хлеб едят. И он как собственник, как актор частного капитала с ненасытной установкой иметь все больше и больше постоянно изобретал различные способы получения высокого дохода и большей экономической выгоды за счет эксплуатации рабочей силы в своем хозяйстве.
Изначально наниматель на Руси отвечал на обращения просителей, которые били челом своему господину, силовыми, волевыми приказами военного образца. Если же такому работодателю и приходилось заключать с рабочей силой сделки, то они были ультимативного характера и всегда на условиях, выгодных нанимателю. Такой хозяин поступал с рабочей силой как приобретатель, работник становился всегда потерпевшим в таких экономических сделках. Не очень сговорчивую и покладистую рабочую силу наниматель просто надувал и обманывал красивыми и большими обещаниями. Поэтому рабочая сила у таких нанимателей использовалась или бесплатно, или за «кусочки» из милости хозяина, или за небольшие харчи. В накладе наниматель не оставался и всегда стремился к получению выгоды и выгоды сверх того за счет работника. У наймита всегда убытки, всегда ущерб. Это, как правило, происходило на основе внеэкономического принуждения рабочей силы, на основе социальных законов конфликта, кабалы, кнута и казармы.
При заключении договора найма рабочего договора, что на практике было довольно редким явлением, наниматель вновь в погоне за сверхвыгодой всегда находил способы и придумывал различные обстоятельства для нарушения таких соглашений в части денежной выплаты, причитающейся работникам. Это были различные удержания, штрафы, выплаты в неденежной форме и т. п.
С появлением коллективных договоров, которые заключались довольно редко, наниматели давали коллективной рабочей силе также довольно много обещаний безвозмездного предоставления по выплатам денежного характера. Это были обещательные сделки с амбициями и претензиями на «партнерство», а по своему содержанию они были морально бесплодные, экономически бессмысленные, невыполнимые и юридически ничтожные.
Что же касается рабочего, фабричного и трудового законодательства, наниматели изначально были настроены к нему враждебно. Причина такого отношения понятна. Эти правовые акты стесняли эксплуатацию рабочей силы с неосновательным обогащением за счет потерпевших – работников, с ущербом и убытками для них за счет уменьшения заработной платы и иных денежных выплат рабочей силе.
Краткая историческая справка способов и законов эксплуатации рабочей силы наглядно показывает, что в основе неосновательного обогащения нанимателей лежат различные нарушения, девиантное поведение приобретателей сверхвыгоды. На протяжении многих веков, что стало дурной традицией, нарушения нанимателей-приобретателей приводили к негативным последствиям в положении работников-наймитов, к так называемым в социологии травматическим социальным изменениям[1]. Работник-наймит из просителя превращался в кабального человека и обитателя казармы. В России появилась новая порода людей и новый вид эксплуатации рабочей силы на основе внеэкономического принуждения – рэкет-эксплуатация.
Традиции такой сверхэксплуатации активно используются работодателями и в XXI веке. Такова социальная природа неосновательного обогащения работодателей-приобретателей. Произвол и правонарушения определили социальную природу неосновательного обогащения работодателей, которое вовлекает рабочую силу в сферу принудительного труда, запрещенного в России (ст. 4 Трудового кодекса (ТК)) в XX веке.
Появление в ТК раздела XI «Материальная ответственность сторон трудового договора» следует оценить весьма положительно. В трудовом праве появилась новая проблема неосновательного обогащения работодателя. Впервые возникла группа норм о материальной ответственности работодателя перед работником (гл. 38 ТК). Проблема нормативно обозначена на уровне федерального закона. В науке трудового права она до сих пор не поставлена как задача. Анализ показал, что проблема неосновательного обогащения работодателя является, в первую очередь, практической как для правотворческих органов, так и для органов государственного надзора и контроля за соблюдением трудового законодательства. Модели неосновательного обогащения хорошо разработаны в гражданском законодательстве, поэтому они могут быть использованы для разработки правовых конструкций целого правового института в трудовом праве. Такой правовой институт может быть закреплен в отдельном федеральном законе, и после его практической апробации с определенными поправками следует решать вопросы о том, как, в какой форме вносить изменения в Трудовой кодекс РФ.
Государству России пора устанавливать четкие правовые рамки эксплуатации работников, так как условия трудового договора выглядят довольно неопределенно, расплывчато, а порой фиктивно. Определенные ограничения по эксплуатации рабочей силы необходимо закрепить в законодательстве в таких правовых институтах, как гарантии и компенсации, заработная плата, коллективный и трудовой договор.
Наиболее распространенным способом неосновательного обогащения работодателей являются деликты, нарушения законодательства о денежных выплатах, причитающихся работнику. В римском праве деликты представляли собой обязательства из правонарушений и являлись самым древним источником обязательств. Деликты предшествовали договорам как источнику обязательств[2].
В России деликты в отношениях наемного труда являлись первой негативной реакций работодателей на правовые акты и нормы, которые в определенной степени стесняли и ограничивали агрессивную эксплуатацию рабочей силы. К таким правовым актам работодатели относились крайне враждебно и постоянно изобретали различные способы для их обхода и прямого нарушения.
В законодательстве о труде на уровне федеральных законов закреплено достаточное число правовых норм о денежных выплатах и компенсациях денежного характера, причитающихся работнику. Эти права и законные интересы работников работодатели не всегда соблюдают и, таким образом, получали неосновательное обогащение, причиняя убытки и ущерб работникам. Государственные органы по надзору и контролю за соблюдением трудового законодательства слабо реагируют на правонарушения работодателей денежного характера. Специальная юридическая ответственность работодателей за совершение деликтов не установлена. Для работодателя здесь широкий простор в ограблении рабочей силы.
Правовые нормы о деликтах работодателей появились впервые в XX веке на уровне федерального закона. Они закреплены в гл. 37 и 38 ТК РФ по поводу материальной ответственности работодателей перед работниками. Изложены эти правовые нормы довольно сумбурно. Попытка охватить все случаи правонарушений, закрепленная в ч. V ст. 234, была отменена в 2006 г.
Деликтная ответственность работодателей представляет собой особый, специальный вид имущественной ответственности. Поэтому на уровне федерального закона ее следует закрепить в более четких правовых формулах.
Вопросы ответственности, оснований и способов возмещения ущерба работникам также нуждаются в четком правовом закреплении. Здесь огромный пробел в правовом регулировании, который никак не устраняет и не предупреждает неосновательное обогащение работодателей.
Неосновательное обогащение работодателей-приобретателей – проблема крупная, комплексная, и решать ее необходимо синхронно экономическими, социальными и юридическими средствами.
Глава 1
Обязательства из неосновательного обогащения
1.1. Основные категории обязательств в римском правеВ основе всех экономических отношений в обществе с частной собственностью лежит такая форма взаимодействия между людьми, как обмен. Это социальный запрос, в котором участники обмена стремятся получить выгоду. В обмене каждый ищет то, что желает и чего другим способом получить не может. Если передача участника из рук в руки того, что представляет интерес для каждого, санкционируется обществом и оформляется документом, то обмен приобретает форму контракта. В нем на основе соглашения двух или более лиц фиксируется установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. В договоре на основе обмена, выгоды и компенсации совершаются различные сделки. Так было и в Римской республике, обществе частной собственности, движение которой регулировалось различными контрактами, пактами и договорами.
1.2. Практика применения кондикционных обязательств в России
1.3. Обогащение при эксплуатации рабочей силы в России
Однако в определенных ситуациях и отношениях, без какого-либо экономического обмена, а стало быть, без каких-либо договоров, выгоду получает только одна сторона за счет другой. Таким образом, без должного основания одна сторона получает неосновательное имущественное обогащение. Другая сторона теряет часть своего имущества и свою выгоду и становится по этой причине потерпевшей стороной. Поэтому возникает необходимость ограничить лицо, получившее неосновательное обогащение, и возвратить необоснованно полученное в пользу потерпевшего. Для этого в римском праве была предложена правовая конструкция – кондикционные обязательства, которые защищали бы потерпевших путем предъявления иска о возврате неправомерного обогащения.
Кондикционные обязательства при неосновательном обогащении по своему содержанию не совпадали с договорными обязательствами, но были очень на них похожи, поэтому они в праве получили название obligationes quasi ex contractu («обязательства как бы без договоров»). Со временем об этом качестве в обществе, римском праве и практике его применения стали забывать, и тогда кондикционные обязательства стали самостоятельной правовой категорией. Они закрепляются в Дигестах Юстиниана, путем рецепции в кодексах стран континентальной Европы. Обязательства дожили до XXI века и попали в гражданское законодательства России.
В гражданском праве путем толкования высших судебных органов возник прецедент по таким обязательствам, однако каких-либо правовых формулировок на этой основе не было создано. Поэтому в законодательстве все осталось без изменений. Кондикционные обязательства в практике их применения стали применяться только на основе деликтов и деликтной ответственности должника, приобретателя.
При социализме на протяжении многих лет в гражданском законодательстве разрабатывались правовые нормы о неосновательном обогащении. В ГК РФ (ч. 2) появляется целая глава по этому поводу, в которой в достаточном объеме представлены правовые нормы о кондикционных обязательствах. Этот институт следует оценить высоко, как крупное достижение юридической мысли и науки в России.
В трудовом законодательстве указанные выше обязательства не закреплялись. Власть ограничивалась одной заботой – правовым регулированием материальной ответственности рабочих и служащих. Государство беспокоилось об одном: как бы рабочие и служащие не разбогатели неосновательно, присваивая сверх заработной платы иное имущество у государства. Поэтому о работодателях, представителях государства, получающих неосновательное обогащение за счет уменьшения денежных платежей рабочим и служащим, никто ничего не мог даже подумать ни в законодательстве, ни в профсоюзной и судебной практике применения правовых норм. Нарушения права работника на заработную плату в различных формах служили причиной трудовых конфликтов[3] в XX веке.
Преобладающая часть экономических и трудовых конфликтов происходила на основе недовольства заработной платой. Основными причинами стачек в 1930-е годы были несвоевременная выплата заработка (ее задержка на 1–3 месяца), низкий уровень заработка, вычеты и удержания, выдача заработной платы недоброкачественными продуктами. Нередкими были требования снижения норм выработки, что в известной мере можно объяснить попытками администрации интенсифицировать труд. Подобного рода случаи зафиксированы в Ульяновске (1924 г.), Сталинграде (1925 г.), Костроме (1925 г.), Ленинграде (1926 г.), Брянске (1926 г.).
1.1. Основные категории обязательств в римском праве
Обязательства из неосновательного обогащения (condictiones sine causa) закреплены в римском праве в виде самостоятельной группы квазиконтрактов, которые защищались особыми исками, кондикциями. В них обозначаются те случаи, когда между сторонами, не состоящими между собой в договоре, устанавливаются обязательственные отношения, по своему характеру и содержанию сходные с договорными обязательствами. Такие обязательства возникают или из односторонних сделок или некоторых иных фактов, не являющихся ни договором, ни дозволенным действием. Присваивая этим обязательствам такое наименование, римские юристы делают отсюда и практические выводы. Возникающие при этом спорные вопросы об условиях и о пределах ответственности сторон разрешаются аналогично тому, как они решаются применительно к соответствующим договорам.
В этих обязательствах факт нахождения в имуществе одного лица обогащения за счет другого лица без достаточных юридических оснований (sine causa) порождал обязанность обогатившегося вернуть предмет неосновательного обогащения. В подобных случаях обязательства возникали из дозволенных действий (поскольку чужие вещи были приобретены не противоправным путем). Однако договора между сторонами не существовало. Последствия таких отношений был аналогичны последствиям при наличии договора. Именно данный факт и включал обязательства из неосновательного обогащения в категорию квазиконтрактов.
Чужие вещи попадали в имущество какого-то лица не вследствие правонарушения, данное лицо не было правомочно удерживать эти вещи у себя, так как не имело правового основания считать их своими. Такие отношения могли возникать на основании заблуждения, либо исполнения непостоянных обязательств, обусловленных противодействием, либо на основании некоторых причин. Ошибочное исполнение недолжного в пользу ложного кредитора порождало на стороне исполнившего цивильное требование о возврате полученного, поскольку выгода получившего недолжного объективно ухудшала положение исполнившего. Это требование было защищено кондикционным иском (condictio).
Основная кондикция по таким обязательствам – это общий личный иск о возврате неосновательного обогащения (condictio sine causa). Применение condictio sine causa в римском праве было основано на принципе естественной справедливости. Нельзя допустить, чтобы кто-либо обогащался в ущерб другому. В римском праве считалось, что всякое необоснованное владение какой-либо вещью приводит к возникновению квазиконтракта между собственником вещи и ее владельцем. На основании этого квазиконтракта владелец обязан либо возвратить собственнику эту вещь, либо предоставить то же количество таких же вещей.
Нормы обычного происхождения по обязательствам из неосновательного обогащения в римском праве постепенно развиваются. Появляется новый принцип: истребование неосновательного обогащения допускается только в случае его получения по строго определенным неправомерным основаниям. Так, при общей кондикции (ob turpan causa) претор указывал и на отдельные случаи безнравственного или противозаконного получения ценностей; возврат того, что лицо получило бесчестно, по позорному, порочному основанию (в том числе и вследствие кражи[4]). Различные типы кондикций впоследствии получили свое закрепление в Дигестах Юстиниана (кн. 12, титул 4–7), среди которых указана кондикция в случае постыдного или незаконного сонования (титул 5[5]). Кондикционный иск об исполнении недолжного стал применяться в следующих случаях: при отсутствии долга, ошибки в субъекте, уплате условного долга, добросовестном заблуждении сторон и факте платежа.
Римские юристы для защиты частной собственности разработали универсальную форму иска. Он назывался кондикцией. Он был направлен на побуждение ответчика передать вещь независимо от основания возникновения его обязательств перед кредитором. Этот личный абстрактный иск мог быть удовлетворен только потому, что ответчик не представил доказательств существования правовых оснований для приращения своего имущества за счет имущества истца.
Римский юрист Папиниан писал: «Кондикция, проистекающая из понятий честного и справедливого, введена для того, чтобы истребовать то, что принадлежит одному и находится без оснований у другого»[6]. Подтверждением обоснованности данного высказывания является тот факт, что в соответствии с римским правом кондикция не допускалась, если обогащение не имело правовых оснований, но являлось следствием выполнения одним лицом нравственного долга перед другим.
По своей природе кондикционные обязательства предназначены для правового обеспечения реализации следующих принципов:
1) «никто не должен обогащаться за счет другого без наличия к этому должного правового основания (титула)»;
2) «никто не должен обогащаться за чужой счет несправедливым образом».
Объективной предпосылкой для заявления кондикционных требований в Римской республике была необоснованная задержка квиритской собственности. Иск из задержки передачи имущества постепенно вытеснялся иском из отпадения основания для приобретения права собственности. В древнем цивильном праве не было создано юридических средств, способных вернуть то, что было дано без всякого основания, если только эта передача была произведена с соблюдением необходимой для этого акта формы. Во втором периоде Римской республики кондикционные иски стали средством против такого правильного по форме, но неправильного по существу обогащения за чужой счет.
Иногда кондикционные иски возникали первоначально на почве договорных кредитных отношений. Существование такого вида иска юристы оправдывали тем, что ошибочную уплату долга рассматривали как дачу денег взаймы. Иск, предъявляемый мнимому должнику, стал считаться кондикционным иском.
Изначальная функция иска condictio sine causa заключалась в том, что он мог быть предъявлен, когда без правовых оснований вещи одного лица были фактически потреблены другим лицом или смешались с вещами другого лица. Собственник вещей, утратив возможность предъявить виндикационный иск для их истребования, предъявлял кондикционный иск.
Условия применения иска. Как отмечалось ранее, природа неосновательного обогащения проявляется как исполнение недолжного, в отсутствии долга в действительности. Отсутствие фактического долга порождало отсутствие каких-либо оснований для его уплаты. Следовательно, отсутствовали и основания оставить предмет платежа в имуществе получившего.
В таких условиях кондикция в праве является средством защиты интересов и прав истца, ошибочно уплатившего несуществующий долг. Реквизитами кондикции являются: отсутствие долга; ошибка обеих сторон – их ложное убеждение в том, что долг существует; долг не был установлен как натуральное обязательство. Если плательщик знал, что долга нет, но сознательно выплачивал его, то считалось, что он совершил скрытое дарение, и это предоставление нельзя было потребовать обратно.
Если исполнение было принято недобросовестно (т. е. кредитор знал об ошибке плательщика и умолчал), то это расценивалось как воровство; получатель нес ответственность по actio furti et condictio ex causa furtive. Если имело место ошибочное обещание в форме стипуляции уплатить несуществующий долг, то должник защищался посредством специального личного иска, содержавшего требование к кредитору расторгнуть обязательство.
Предметом кондикции является обогащение получателя платежа, т. е. поступление в его собственность имущества и ценностей, не принадлежащих ему. Применение этой кондикции предполагало истребование обратно либо самой уплаченной вещи (незаменимой), либо такого же количества таких же заменимых вещей. Вместе с полученным ошибочно платежом должны также возвращаться и все доходы и приращения вещей (потомство рабов, проценты и т. п.).
Необходимыми условиями кондикционной защиты являлись: факт платежа в форме любого имущественного предоставления либо совершения должником каких-либо действий; отсутствие долга – отсутствие у кредитора средств исковой защиты своих интересов; ошибка в субъекте – долг существовал, но кредитор или должник не являлись теми лицами, кому в действительности принадлежало обязательство; уплата условного долга приравнивалось к уплате недолжного (однако уплата существующего долга раньше срока не являлась исполнением недолжного и не подлежала возврату); добросовестное заблуждение сторон – платеж по ошибке расценивался как уплата недолжного.
Возврат предоставления, цель которого не осуществилась. Эта кондикция осуществлялась по типу безыменных контрактов в случае, если одно лицо передало другому какую-либо вещь с тем, чтобы другое лицо также передало какую-то вещь или сделало что-либо, но это условие не было выполнено.
Общая кондикция защищала лиц, предоставивших кому-то какую-то вещь в собственность на законном основании с точно определенной целью, которая осталась неосуществленной. Например, возвращение дара из-за неблагодарности одаряемого; возвращение задатка при расторжении договора купли-продажи; истребование долговой расписки, оставшейся у кредитора несмотря на погашение долга.
В этих обязательствах факт нахождения в имуществе одного лица обогащения за счет другого лица без достаточных юридических оснований (sine causa) порождал обязанность обогатившегося вернуть предмет неосновательного обогащения. В подобных случаях обязательства возникали из дозволенных действий (поскольку чужие вещи были приобретены не противоправным путем). Однако договора между сторонами не существовало. Последствия таких отношений был аналогичны последствиям при наличии договора. Именно данный факт и включал обязательства из неосновательного обогащения в категорию квазиконтрактов.
Чужие вещи попадали в имущество какого-то лица не вследствие правонарушения, данное лицо не было правомочно удерживать эти вещи у себя, так как не имело правового основания считать их своими. Такие отношения могли возникать на основании заблуждения, либо исполнения непостоянных обязательств, обусловленных противодействием, либо на основании некоторых причин. Ошибочное исполнение недолжного в пользу ложного кредитора порождало на стороне исполнившего цивильное требование о возврате полученного, поскольку выгода получившего недолжного объективно ухудшала положение исполнившего. Это требование было защищено кондикционным иском (condictio).
Основная кондикция по таким обязательствам – это общий личный иск о возврате неосновательного обогащения (condictio sine causa). Применение condictio sine causa в римском праве было основано на принципе естественной справедливости. Нельзя допустить, чтобы кто-либо обогащался в ущерб другому. В римском праве считалось, что всякое необоснованное владение какой-либо вещью приводит к возникновению квазиконтракта между собственником вещи и ее владельцем. На основании этого квазиконтракта владелец обязан либо возвратить собственнику эту вещь, либо предоставить то же количество таких же вещей.
Нормы обычного происхождения по обязательствам из неосновательного обогащения в римском праве постепенно развиваются. Появляется новый принцип: истребование неосновательного обогащения допускается только в случае его получения по строго определенным неправомерным основаниям. Так, при общей кондикции (ob turpan causa) претор указывал и на отдельные случаи безнравственного или противозаконного получения ценностей; возврат того, что лицо получило бесчестно, по позорному, порочному основанию (в том числе и вследствие кражи[4]). Различные типы кондикций впоследствии получили свое закрепление в Дигестах Юстиниана (кн. 12, титул 4–7), среди которых указана кондикция в случае постыдного или незаконного сонования (титул 5[5]). Кондикционный иск об исполнении недолжного стал применяться в следующих случаях: при отсутствии долга, ошибки в субъекте, уплате условного долга, добросовестном заблуждении сторон и факте платежа.
Римские юристы для защиты частной собственности разработали универсальную форму иска. Он назывался кондикцией. Он был направлен на побуждение ответчика передать вещь независимо от основания возникновения его обязательств перед кредитором. Этот личный абстрактный иск мог быть удовлетворен только потому, что ответчик не представил доказательств существования правовых оснований для приращения своего имущества за счет имущества истца.
Римский юрист Папиниан писал: «Кондикция, проистекающая из понятий честного и справедливого, введена для того, чтобы истребовать то, что принадлежит одному и находится без оснований у другого»[6]. Подтверждением обоснованности данного высказывания является тот факт, что в соответствии с римским правом кондикция не допускалась, если обогащение не имело правовых оснований, но являлось следствием выполнения одним лицом нравственного долга перед другим.
По своей природе кондикционные обязательства предназначены для правового обеспечения реализации следующих принципов:
1) «никто не должен обогащаться за счет другого без наличия к этому должного правового основания (титула)»;
2) «никто не должен обогащаться за чужой счет несправедливым образом».
Объективной предпосылкой для заявления кондикционных требований в Римской республике была необоснованная задержка квиритской собственности. Иск из задержки передачи имущества постепенно вытеснялся иском из отпадения основания для приобретения права собственности. В древнем цивильном праве не было создано юридических средств, способных вернуть то, что было дано без всякого основания, если только эта передача была произведена с соблюдением необходимой для этого акта формы. Во втором периоде Римской республики кондикционные иски стали средством против такого правильного по форме, но неправильного по существу обогащения за чужой счет.
Иногда кондикционные иски возникали первоначально на почве договорных кредитных отношений. Существование такого вида иска юристы оправдывали тем, что ошибочную уплату долга рассматривали как дачу денег взаймы. Иск, предъявляемый мнимому должнику, стал считаться кондикционным иском.
Изначальная функция иска condictio sine causa заключалась в том, что он мог быть предъявлен, когда без правовых оснований вещи одного лица были фактически потреблены другим лицом или смешались с вещами другого лица. Собственник вещей, утратив возможность предъявить виндикационный иск для их истребования, предъявлял кондикционный иск.
Условия применения иска. Как отмечалось ранее, природа неосновательного обогащения проявляется как исполнение недолжного, в отсутствии долга в действительности. Отсутствие фактического долга порождало отсутствие каких-либо оснований для его уплаты. Следовательно, отсутствовали и основания оставить предмет платежа в имуществе получившего.
В таких условиях кондикция в праве является средством защиты интересов и прав истца, ошибочно уплатившего несуществующий долг. Реквизитами кондикции являются: отсутствие долга; ошибка обеих сторон – их ложное убеждение в том, что долг существует; долг не был установлен как натуральное обязательство. Если плательщик знал, что долга нет, но сознательно выплачивал его, то считалось, что он совершил скрытое дарение, и это предоставление нельзя было потребовать обратно.
Если исполнение было принято недобросовестно (т. е. кредитор знал об ошибке плательщика и умолчал), то это расценивалось как воровство; получатель нес ответственность по actio furti et condictio ex causa furtive. Если имело место ошибочное обещание в форме стипуляции уплатить несуществующий долг, то должник защищался посредством специального личного иска, содержавшего требование к кредитору расторгнуть обязательство.
Предметом кондикции является обогащение получателя платежа, т. е. поступление в его собственность имущества и ценностей, не принадлежащих ему. Применение этой кондикции предполагало истребование обратно либо самой уплаченной вещи (незаменимой), либо такого же количества таких же заменимых вещей. Вместе с полученным ошибочно платежом должны также возвращаться и все доходы и приращения вещей (потомство рабов, проценты и т. п.).
Необходимыми условиями кондикционной защиты являлись: факт платежа в форме любого имущественного предоставления либо совершения должником каких-либо действий; отсутствие долга – отсутствие у кредитора средств исковой защиты своих интересов; ошибка в субъекте – долг существовал, но кредитор или должник не являлись теми лицами, кому в действительности принадлежало обязательство; уплата условного долга приравнивалось к уплате недолжного (однако уплата существующего долга раньше срока не являлась исполнением недолжного и не подлежала возврату); добросовестное заблуждение сторон – платеж по ошибке расценивался как уплата недолжного.
Возврат предоставления, цель которого не осуществилась. Эта кондикция осуществлялась по типу безыменных контрактов в случае, если одно лицо передало другому какую-либо вещь с тем, чтобы другое лицо также передало какую-то вещь или сделало что-либо, но это условие не было выполнено.
Общая кондикция защищала лиц, предоставивших кому-то какую-то вещь в собственность на законном основании с точно определенной целью, которая осталась неосуществленной. Например, возвращение дара из-за неблагодарности одаряемого; возвращение задатка при расторжении договора купли-продажи; истребование долговой расписки, оставшейся у кредитора несмотря на погашение долга.