Страница:
В тот самый месяц я прибыл к султану в качестве члена посольства, снаряженного правительством Мосула. До этого мы обратились к халифу ан-Насир ли-Дин Аллаху, тогда пребывавшему в Багдаде, убедив его позволить Шейху шейхов, Бадр ад-Дину, сопровождать нас и выступить в качестве посла и посредника. Это был один из достойнейших людей, пользовавшийся большим уважением не только при дворе халифа, но и во всей стране. Султан столь высоко ценил этого ученого мужа, что в период его пребывания при дворе навещал почти ежедневно.
По пути шейх посетил Мосул, а оттуда выехал вместе с кади Мухий ад-Дином, сыном Камал ад-Дина, с которым он дружил с детских лет. Я также входил в состав этого посольства. Мы продолжили наш путь, и на подъездах к Дамаску шейха и прочих из нас встретил султан. После встречи, имевшей место на некотором расстоянии от Дамаска, мы въехали в город. Было это в субботу, в 11-й день месяца зу-л-када (24 февраля 1184 г.). Султан оказал нам самый любезный и обходительный прием, и мы провели несколько дней в переговорах и попытках прийти к окончательному соглашению. Однако на этот раз достигнуть согласия не удалось, и мы уехали, чтобы вернуться в Мосул. Султан провожал нас до самого ал-Кусейра, где и попрощался с шейхом. В тот день Бадр ад-Дин предпринял еще одну, последнюю попытку добиться согласия. Однако эта попытка провалилась по причине возражения, высказанного Мухйи ад-Дином. Султан исходил из того, что повелитель Арбелы и повелитель ал-Жазиры должен иметь право выбирать, под чьей рукой ему быть, под его или Мосула, но кади заявил, что они должны подписать договор (о мире). Это условие прервало ход переговоров, и мы отправились в путь в 7-й день месяца зу-л-хижжа (22 марта). Во время нашего визита султан поручил шейху предложить мне все посты, которые занимал в Мисре Баха ад-Димашки. Я отверг его предложение, боясь, что неуспех наших переговоров может быть приписан мне. С этого времени в благородных мыслях султана сложилось некое мнение обо мне, о котором я ничего не знал до тех пор, пока не поступил на его службу. Салах ад-Дин остался в Дамаске и продолжал принимать послов, которые прибывали к нему со всех концов. Один посол прибыл от Синжар Шаха, повелителя ал-Дазиры, от имени которого он присягнул на верность султану. Полномочный представитель повелителя Арбелы сделал то же самое и отбыл с другими послами. В 4-й день месяца зу-л-хижжа (19 марта) ал-Малик ал-Адил прибыл из Алеппо, чтобы проведать своего брата султана, и, поприсутствовав на празднике (жертвоприношения) в 10-й день месяца зу-л-хижжа, он вновь вернулся в Алеппо.
Султан разослал гонцов во все концы для сбора войска. Первым вождем, вставшим под его знамя, стал Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Он прибыл в Алеппо в 18-й день месяца сафар (31 мая 1184 г.) и был встречен ал-Маликом ал-Адилем с величайшими почестями. Этот эмир пригласил его в крепость, где принимал самым любезным образом, а в 26-й день того же месяца отправился с ним в Дамаск. Султан болел несколько дней, а потом Аллах вернул ему здоровье. Едва услышав о приближении Ибн Кара Арслана, он поспешил навстречу ему, ибо никогда не скупился на почести людям. Они встретились в Бука, Айн ал-Жисре в 9-й день месяца раби I (20 июня 1184 г.). Затем он вернулся в Дамаск, опередив Ибн Кара Арслана и ал-Малика ал-Адиля, и начал готовиться к очередному походу. В 15-й день того же месяца он выехал из Дамаска и занял позицию у Деревянного Моста. 24-го дня ал-Адиль прибыл в Дамаск с Ибн Кара Арсланом и, пробыв в городе несколько дней, отправился с ним, чтобы присоединиться к султану. Последний только что выступил из Рас ал-Ма, направляясь к ал-Кераку, и на несколько дней остановился неподалеку от этой крепости, поджидая прибытия из Египта ал-Малика ал-Музаффара. Этот эмир присоединился к султану в 19-й день месяца раби II (30 июля) и привез с собой домочадцев и казну ал-Малика ал-Адиля, которые султан отправил этому эмиру, и велел ему и другим предводителям присоединяться к нему у ал-Керака. Все отряды прибыли к нему один за другим, и к 4-му дню месяца жумада I (13 августа) крепость оказалась в плотной осаде. Как только войска из Египта, Сирии и ал-Джазиры – последними командовал Ибн Кара Арслан – соединились, были построены баллисты для устройства проломов в стенах. Когда франки узнали о том, что произошло, они выслали свою пехоту и рыцарей на помощь ал-Кераку. Эта крепость служила источником великого беспокойства для мусульман, ибо она эффективно контролировала дорогу в Египет, и караваны не могли передвигаться по ней без мощного военного сопровождения. Султан был намерен положить конец подобному положению вещей и открыть дорогу в Египет. Когда он услышал о выступлении франков, то приготовился к встрече с ними, приказав своим воинам отойти к высотам над ал-Кераком и отослать свое имущество в глубь страны, чтобы во время боя воины не были отягощены поклажей. Затем он перешел в наступление. Когда франки сделали привал у ал-Валиха, он встал против них рядом с деревней под названием Маайн; франки оставались на своем месте у ал-Валиха до 26-го дня месяца жумада I (4 сентября 1184 г.), а затем перенесли свой лагерь ближе к ал-Кераку. Отряд мусульманской армии пустился за ними, до конца того дня продолжая тревожить их арьергард. Как только султан увидел, что франки направились к ал-Кераку, он послал свое войско в прибрежные колонии франков, которые, в отсутствие войск, оказались совершенно незащищенными. Они штурмом взяли Наблус и захватили там много трофеев, однако занять замок не смогли. Затем они взяли Дженин и вернулись, соединившись с султаном при Рас ал-Ма, приведя с собой пленников и очистив от франкских захватчиков всю территорию, по которой прошли. Салах ад-Дин триумфально вступил в Дамаск в субботу, в 7-й день месяца жумада II (15 сентября). По обе стороны от него ехали ал-Малик ал-Адил и Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Последнего он осыпал почестями и знаками своего расположения и уважения. В тот месяц к нему прибыл посол от халифа, привезя султану, его брату (ал-Малику ал-Адилю) и сыну Асад ад-Дина почетные одежды и вручив им эти дары. В 14-й день того же месяца султан облачил Ибн Кара Арслана в одежды, полученные им от халифа, и дал ему разрешение на отъезд; он также распустил войско. Примерно в то же время прибыли гонцы от Ибн Зейн ад-Дина, прося султана о поддержке. Они сообщили, что армия Мосула при поддержке войск Кизила (правителя Хамадана) под командованием Мужахид ад-Дина Каймаза угрожала Арбеле и совершала грабежи и поджоги во всех направлениях. Ибн Зейн ад-Дин разгромил их и обратил в бегство.
Получив это известие, султан выступил из Дамаска, направившись в эту страну (столицей которой является Мосул), отдав войску приказ следовать за ним. Он прибыл в Харран после встречи с Музаффар ад-Дином в ал-Бире, произошедшей в 12-й день месяца мухаррам 581 г. (15 апреля 1185 г.). Сейф ад-Дин по повелению султана повел авангард армии на Рас ал-Айн. В 22-й день месяца сафар (25 мая) султан прибыл к Харрану, а в 26-й день он арестовал Музаффар ад-Дина за какой-то его поступок и за некие слова, которые приписал ему его посол и которые вызвали гнев султана, хотя на самом деле он не стал подробно разбираться в этом деле. Султан лишил его поста наместника в крепостях Харран и Эдесса и, чтобы проучить, бросил его в тюрьму. Затем, в 1-й день месяца раби I, он облачил его в почетные одежды и вновь вернул ему свою благосклонность, возвратив замок Харран и провинции, которые тот прежде держал, вместе со всеми почестями и знаками уважения, которые полагались ранее. Ему вернулось все, кроме крепости Эдесса, и это место султан обещал отдать ему позднее. Во 2-й день месяца раби I Салах ад-Дин прибыл в Рас ал-Айн, где принял посла от Килиж Арслана, который сообщил, что правители Востока поклялись совместно выступить против него, если он не уйдет из Мосула и Мардина, и сразиться с ним, если он будет упорствовать в своих намерениях. Эта информация побудила султана пойти на Донейсер. В 8-й день месяца раби I к нему присоединился Имад ад-Дин ибн Кара Арслан, с которым прибыли войска Нур ад-Дина, его брата и повелителя Мардина. Султан выехал встречать его и принял с великим почетом. В 11-й день того же месяца он покинул Донейсер, отправившись к Мосулу, и разбил лагерь в местечке под названием Исмаилийат, которое было достаточно близко от города, чтобы можно было ежедневно присылать подмогу отряду, ведущему осаду города. Тем временем Имад ад-Дин ибн Кара Арслан получил известие о смерти своего брата Нур ад-Дина, и султан позволил ему уехать, чтобы взять в руки оставшийся свободным престол…
Эмир-атабек Мосула Изз ад-Дин послал меня к халифу умолять о помощи, но миссия оказалась неудачной. Он также обратился к персам, но и здесь не добился успеха. По возвращении из Багдада я сообщил ему о полученном мною ответе, и тогда он оставил всякую надежду на помощь и поддержку. Когда до Мосула дошло известие о болезни султана, мы поняли, что это – возможность, которой не следует пренебрегать, ибо знали, с какой готовностью этот эмир внимает просьбам и какое доброе у него сердце; поэтому мне было велено отправляться к нему в обществе Баха ад-Дина ар-Рабиба. Мне было доверено составить текст клятвы. «Приложи все усилия, – гласила данная мне инструкция, – к тому, чтобы быстро получить благоприятные условия». Мы прибыли в лагерь султана в первую декаду месяца зу-л-хижжа (в конце февраля 1186 г.) и узнали, что, вопреки опасениям, он выздоровел. Нас приняли с почетом, а султан, впервые после выздоровления, дал прием, на котором мы присутствовали. В день Арафа (9-й день зу-л-хижжа) мы получили для правительства Мосула весь регион между двумя реками, который он отобрал у Синжар Шаха. Он и его брат ал-Малик ал-Адил дали клятву, текст которой я им привез и в которой были четко сформулированы условия. Султан соблюдал условия этого мирного договора до последнего вздоха – Аллах да освятит его душу! – и ни разу их не нарушил. Когда мы приехали к нему под Харран, его силы уже начали восстанавливаться. В этом месте он получил известие о смерти (своего кузена) сына Асад ад-Дина (т. е. о смерти Мухаммада, сына Асад ад-Дина Ширкуха), эмира Эмессы, испустившего последний вздох в день Арафа (9-й день месяца зу-л-хижжа, 3 марта 1186 г.). По этому поводу ал-Малик ал-Адил устроил прием, чтобы выслушать всеобщие соболезнования. Тем временем между туркменами и курдами разгорался военный конфликт, который привел к множеству жертв…
Когда султан убедился, что скоро полностью поправится, он направился в Алеппо, куда прибыл в 14-й день месяца мухаррам 582 г. (6 апреля 1186 г.). Радость людей, вновь видевших его перед собой в добром здравии, сделала этот день незабываемым. Он оставался там в течение четырех дней, а затем направился в Дамаск. У Талл ас-Султан он встретил Асад ад-Дина Ширкуха, который направлялся навестить его вместе со своей сестрой и бесчисленной свитой. Он вез с собой множество подарков (султану). Этот эмир даровал ему правление Эмессой и провел несколько дней в том городе, чтобы передать отцовское наследство; затем он направился в Дамаск, куда прибыл во 2-й день месяца раби I (23 мая). Никогда не было такого ликования, как в тот день. В течение этого месяца произошло множество столкновений между туркменами и курдами в районе Насибина и других местах. С обеих сторон было великое множество убитых. Султан, узнав, что в ар-Равинде взбунтовался Муйн ад-Дин, отправил войску в Алеппо письменный приказ осадить этот город. Во 2-й день месяца жумада I (21 июля 1186 г.) Муйн ад-Дин, сдавший до этого город Илм ад-Дину Сулейману, явился из ар-Равинда, чтобы присоединиться к свите султана. В 17-й день того же месяца в Дамаск прибыл ал-Малик ал-Афдал. До того времени он ни разу не был в Сирии.
Султан счел необходимым отправить ал-Малика ал-Адиля в Египет, потому что этот эмир был лучше знаком с условиями и состоянием этой страны, чем ал-Малик ал-Музаффар (Таки ад-Дин). В Харране, во время своей болезни, он часто беседовал с ним об этом, и это доставляло великое удовольствие ал-Адилю, который питал глубокую привязанность к Египту. Когда здоровье султана восстановилось и он вернулся в Дамаск, к ал-Адилю был направлен гонец, призывая его прибыть в сей город. В 24-й день месяца раби I (14 июня 1186 г.) ал-Адил с небольшой свитой выехал из Алеппо и быстрым ходом добрался до Дамаска. Там он оставался в распоряжении султана и допускался к нему на беседы и переговоры. К началу месяца жумада I дело в основном было улажено – решили, что ал-Адил вернется в Египет и передаст Алеппо султану. Ал-Адил отправил в Алеппо некоторых своих друзей, чтобы они забрали его семью. Ал-Малик аз-Захир – да хранит его Аллах! – в это время находился со своим отцом, султаном, вместе со своим братом ал-Маликом ал-Азизом. В качестве условия возвращения ал-Малика ал-Адиля в Египет султан назначил его атабеком (опекуном) ал-Малика ал-Азиза. Он доверил юного эмира попечению ал-Адиля, которому надлежало заняться его образованием. Правление Алеппо было передано ал-Малику аз-Захиру.
Ал-Адил сам сказал мне: «Когда дело было улажено, я пошел выразить мое почтение ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику аз-Захиру. Я застал их вдвоем и сел между ними, сказав ал-Малику ал-Азизу: «Мой повелитель, султан, приказал мне поступить на службу к тебе и направиться с тобой в Египет. Я знаю, что есть множество дурных людей, и некоторые из них придут к тебе и будут чернить меня, советуя тебе не доверять мне. Если ты намерен прислушиваться к ним, скажи мне об этом сейчас, чтобы я не ехал с тобой (в Египет)». Он ответил: «Я не стану слушать их; как бы я мог поступить таким образом?» Тогда я обратился к ал-Малику аз-Захиру и сказал: «Я прекрасно знаю, что твой брат может прислушаться к людям, которые затевают недоброе, и что в случае, если он причинит мне такое горе, я не смогу положиться ни на кого, кроме тебя». Он ответил: «Аллах да благословит тебя! Все будет хорошо». Вскоре после этого султан отправил своего сына Ал-Малика аз-Захира в Алеппо, даровав ему титул султана, потому что он знал, что этот город – средоточие (основание) и центр всей власти. Именно потому он делал все, чтобы завладеть им. Когда он установил свою власть над ним, он ослабил контроль над землями к востоку от него (Верхней Месопотамией, Мосулом и Хилатом), довольствуясь их заверениями в преданности ему и обещаниями поддерживать его в усердии на пути Аллаха и борьбе с захватчиками. Он передал этот город своему сыну, будучи уверенным в его чувстве такта, решительности и осмотрительности, а также в силе и благородстве его характера. Ал-Малик аз-Захир выехал в Алеппо в сопровождении Хусам ад-Дина, которому предстояло стать шихной, и Исы ибн Билашу, будущего вали. У Айн ал-Мубарака (Святого Источника) он был встречен жителями Алеппо, выехавшими из города, чтобы приветствовать его. Это произошло на заре 9-го дня месяца жумада II 582 г. (27 августа 1186 г.) К полудню они достигли замка, а город предался выражению радости. Он простер крыло своего правосудия над его жителями и пролил на них дождь своей щедрости.
Вернемся к ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику ал-Адилю. Когда султан решил, какие привилегии и почести должен получить каждый из них, он написал ал-Малику ал-Музаффару, сообщая ему, что ал-Малик ал-Азиз направляется в Египет в сопровождении своего дяди, и веля ему возвращаться в Сирию. Этот эмир был до такой степени огорчен таким приказом, что не смог скрыть своего неудовольствия и задумал перейти под руку арабов-кочевников Барка. Главные государственные чиновники упрекнули его за то, что он думает о таких вещах, и объяснили ему, что подобный шаг навсегда погубит его в глазах дяди, султана. «И только Аллаху ведомо, – говорили они, – каковы будут последствия». Признав мудрость их советов, он послал султану ответ, в котором выражал готовность повиноваться ему. И передав провинцию своему преемнику, он отправился к султану, чтобы встретить его. Встреча их состоялась в 23-й день месяца шабан того же года (8 ноября 1186 г.). Султан выразил большое удовольствие по поводу того, что видит его, и даровал ему город Хаму (в качестве удела). Ал-Музаффар отправился туда вместе с ним. В 26-й день месяца рамадан (10 декабря) ал-Малик аз-Захир женился на одной из дочерей ал-Малика ал-Адиля, с которой был помолвлен.
Свадьба ал-Малика ал-Афдаля с дочерью Наср ад-Дина (Мухаммада), сына Асад ад-Дина (Ширкуха), состоялась в месяце шаввал (декабре – январе 1186–1187 г.). В начале месяца мухаррам 583 г. (марта 1187 г.) султан решил пойти на ал-Керак и отправил гонца в Алеппо, чтобы этот город прислал ему войско. Он выступил из Дамаска в 15-й день того же месяца и разбил лагерь в районе Нейтры, дожидаясь подхода армий из Египта и Сирии. Когда все войска прибыли, он приказал им отправить отряды в страны Побережья, чтобы повсюду на своем пути нападать на франков и сеять в их сердцах устрашение. Этот приказ был выполнен. Он оставался в окрестностях ал-Керака до прибытия каравана с сирийскими паломниками, возвращавшимися из Мекки, которых его присутствие защищало от нападений врага. Другой караван, идущий из Египта, доставил всех домочадцев ал-Малика ал-Музаффара, а также все добро, которое он оставил в той стране. Войско из Алеппо несколько задержалось, потому что оно следило за франками в Армении, стране Ибн Лауна. Случилось так, что король франков умер и завещал верховную власть своему племяннику. Ал-Малик ал-Музаффар в это время находился в Хаме. Когда султан узнал об этом, он приказал войскам, находящимся у Алеппо, вторгнуться на вражескую территорию, чтобы поубавить пыл франков. Ал-Музаффар повел войска из Алеппо в Харим и там поселился в своих чертогах, чтобы продемонстрировать врагу, что эта часть Сирии не забыта. Султан (уйдя из-под ал-Керака) вернулся в Сирию и в 17-й день месяца раби I (27 мая 1187 г.) раскинул лагерь у Аштары. Там к нему присоединились его сын, ал-Малик ал-Афдал, и Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина, а также остальная часть армии. Султан велел ал-Малику ал-Музаффару заключить с франками договор, который обеспечил бы спокойствие окрестностям Алеппо. Тем самым он думал освободить себя от каких бы то ни было тревог, чтобы все свое внимание обратить на врага на Побережье. Ал-Музаффар заключил мир (с жителями Антиохии) в последнюю декаду месяца раби I (в начале июня), а затем направился в Хаму на соединение с султаном, чтобы принять участие в предстоящем походе. Со всеми войсками, которые только смог собрать, он выступил с востока, т. е. с отрядами из Мосула под командованием Масуда ибн аз-Зафарани и из Мардина. Султан вышел навстречу им примерно в середине месяца раби II и принял их с великими почестями. Вскоре после этого он устроил смотр своим войскам близ Талл Тесила, готовясь к походу, в который им предстояло выступить, и приказал командирам флангов и центра занять свои позиции».
20 июля 1186 года в Иерусалиме короновали Сибиллу и Ги (Гвидо) де Лузиньяна. Через несколько недель после того как Ги де Лузиньян в сентябре 1186 года стал королем, Рено де Шатийон, невзирая на перемирие, которое могло бы продолжаться еще два с половиной года, напал на крупный караван арабских паломников и купцов, шедший в Мекку. Охрану каравана перебили, а купцов увели в Керак. Когда пленники напомнили о перемирии, Рено ответил: «Так пусть ваш Мухаммед придет и освободит вас!» Среди пленниц была и сестра Саладина. Она не пострадала и была отпущена, но Рено де Шатийон отнял у нее драгоценности. При этом он коснулся девушки, что считалось неслыханным оскорблением. Когда об этом узнал султан, он поклялся убить Рено собственными руками. В июне 1187 года 50-тысячное войско Саладина выступило в поход.
Саладин потребовал освободить пленников и возместить ущерб. После того как князь де Шатийон отказался принять послов, они направились в Иерусалим, где с ними встретился король Ги, который был шокирован поведением своего вассала, но не рискнул конфликтовать с ним.
Перемирие было сорвано. Саладин разослал приказы эмирам Египта, Сирии и Джазиры принять участие в джихаде. В Дамаске собралась огромная армия.
Тем временем король Ги попробовал избавиться от своего соперника графа Триполи, которого он обвинил в потворстве мусульманам. Армия Иерусалимского королевства приготовилась захватить Тибериаду, маленький город в Галилее, принадлежавшей жене графа Раймонда. Тот предложил Саладину союз и получил отряд мусульман для усиления гарнизона Тибериады.
30 апреля 1187 года Саладин просил Раймонда в подтверждение их союза позволить отряду мусульман разведать берега Галилейского озера. Граф согласился, но потребовал, чтобы мусульманские воины покинули его графство до наступления вечера и чтобы им не было разрешено нападать на его подданных и их имущество.
1 мая на рассвете семь тысяч мусульманских всадников прошли мимо стен Тибериады, направляясь на разведку. В одной из местных крепостей накануне, когда гонец Раймонда прибыл с извещением о приходе мусульманского отряда, случайно оказались вместе два великих магистра тамплиеров и госпитальеров. Они возмутились предательством графа и, собрав несколько сотен всадников и пехотинцев, решили атаковать мусульманскую конницу около городка Саффурия, к северу от Назарета, но были уничтожены. Спастись удалось только великому магистру тамплиеров.
Как сообщает Ибн аль-Асир, «устрашенные этим разгромом франки послали к Раймонду своего патриарха, своих священников и монахов, а также много рыцарей. Все они горько упрекали Раймонда за его союз с Салад-Дином. Они говорили ему: «Ты, верно, принял ислам, иначе бы ты не смог вынести того, что случилось. Ты бы не допустил, чтобы мусульмане прошли по твоей земле, чтобы они перебили тамплиеров и госпитальеров и чтобы они ушли, уводя пленников, не опасаясь, что ты им помешаешь». Собственные солдаты графа из Триполи и Тибериады бросали ему те же упреки, а патриарх грозил отлучить его от церкви и аннулировать его брак… Испытывая это давление, Раймонд испугался. Он покаялся и попросил прощения. Его простили, помирились с ним и потребовали предоставить свои отряды в распоряжение короля и участвовать в сражении с мусульманами. И граф пошел с ними. Тогда франки объединили свои силы, кавалерию и пехоту около Акры и потом направились к поселку Саффурия».
Главной ошибкой иерусалимского короля было то, что он вообще выступил со своей армией в поход для спасения Тибериады и генерального сражения с армией Саладина. В условиях, когда в рядах крестоносцев не было единства, а действия графа Триполи граничили с саботажем и потворством врагу, что впоследствии было подтверждено его бегством с поля боя при Хиттине, принимать решение о генральном сражении было слишком рискованно.
Ги де Лузиньян не мог не знать, что, использовав казну Фатимидов, Саладин за прошедшее десятилетие полностью оправился от разгрома при Рамле. Иерусалимскому королю было также известно, что армия Саладина за счет войск сирийских эмиров как минимум удвоила свою численность по сравнению с той, что была десятью годами раньше. Особенно возросла численность мамлюкской кавалерии.
В этих условиях у армии Иерусалимского королевства было мало шансов выстоять в открытом поле против мусульман. Единственным правильным решением было бы отступить со всем войском в один из двух сильнейших портов-крепостей – Тир или Акру, оставив в Иерусалиме лишь небольшой гарнизон, который бы сдал город после символического сопротивления. Все надежды Ги де Лузиньяну стоило бы возлагать на помощь из Западной Европы и прибытие в Палестину участников Третьего Крестового похода, который бы неизбежно начался после падения Иерусалима. Но иерусалимский король, который на самом деле был никакой полководец, ринулся в бой и закономерно проиграл.
В лагере мусульман после победы над тамплиерами и госпитальерами царило воодушевление. В июне Саладин собрал все свои войска на полпути между Дамаском и Тибериадой. У него было 12 тыс. всадников и в несколько раз больше пехотинцев. Сидя на коне, султан бросил клич: «Победа над врагами Аллаха!» Своим командирам он объяснил: «Нам представляется удобный случай как можно скорее сразиться с неверными в открытом бою». Султан боялся, что осенью большинство его воинов разойдется по домам для сбора урожая, а он не успеет до этого времени одержать решающую победу.
Французский историк Мишо писал: «Перемирие было нарушено почти одновременно и христианами, и мусульманами. Рено Шатийонский продолжал свои набеги, когда одна из армий Саладина, посланная в помощь Раймонду Триполийскому, столкнулась в Галилее с пятьюстами рыцарями, храмовниками и госпитальерами. Сражение было жарким, и рыцари проявили чудеса храбрости, но поле боя осталось за мусульманами, и гроссмейстер тамплиеров с небольшой свитой нашел спасение в бегстве. Только эта беда заставила недавних противников – короля Иерусалимского и графа Триполийского – пойти на примирение. Раймунд отправился в Иерусалим, король же, выйдя к нему навстречу, обнял и облобызал его, после чего была дана взаимная клятва дружно биться за наследие Спасителя. Но было поздно.
Армия Саладина увеличивалась и крепла с каждым днем. Под его знаменами собирались все дети ислама: турки, арабы, курды, египтяне. Сын Аюйба не скупился на обещания и подачки, щедро раздавая еще не присоединенные земли и суля несметные богатства за счет грядущих грабежей. Провожаемый молитвами имамов, он с восьмьюдесятью тысячами всадников переправился через Иордан и вступил в Галилею. Когда христианское войско, стоявшее в Саффурия, узнало, что Саладин овладел Тивериадой, немедленно был созван совет, чтобы решить, как быть дальше. Наиболее здравые мысли, вопреки желанию многих немедленно идти навстречу врагу, высказал Раймонд Триполийский. Хотя его собственная семья томилась в Тивериаде, он не советовал трогаться с места, считая наиболее целесообразным поджидать мусульман в Сефури. Здесь были в изобилии вода и продовольствие; утомительный переход через выжженную солнцем пустыню неминуемо должен привести к большим потерям и ослаблению армии; так пусть же эти потери понесет враг, а христиане встретят его бодрыми и во всеоружии – тогда можно надеяться и на победу. Уж лучше примириться с потерей Тивериады, нежели рисковать всем королевством! Совет был мудр, и бароны после некоторых колебаний приняли его. Но когда король остался один, он поддался уговорам магистра тамплиеров и неожиданно для всех приказал готовиться к походу.
По пути шейх посетил Мосул, а оттуда выехал вместе с кади Мухий ад-Дином, сыном Камал ад-Дина, с которым он дружил с детских лет. Я также входил в состав этого посольства. Мы продолжили наш путь, и на подъездах к Дамаску шейха и прочих из нас встретил султан. После встречи, имевшей место на некотором расстоянии от Дамаска, мы въехали в город. Было это в субботу, в 11-й день месяца зу-л-када (24 февраля 1184 г.). Султан оказал нам самый любезный и обходительный прием, и мы провели несколько дней в переговорах и попытках прийти к окончательному соглашению. Однако на этот раз достигнуть согласия не удалось, и мы уехали, чтобы вернуться в Мосул. Султан провожал нас до самого ал-Кусейра, где и попрощался с шейхом. В тот день Бадр ад-Дин предпринял еще одну, последнюю попытку добиться согласия. Однако эта попытка провалилась по причине возражения, высказанного Мухйи ад-Дином. Султан исходил из того, что повелитель Арбелы и повелитель ал-Жазиры должен иметь право выбирать, под чьей рукой ему быть, под его или Мосула, но кади заявил, что они должны подписать договор (о мире). Это условие прервало ход переговоров, и мы отправились в путь в 7-й день месяца зу-л-хижжа (22 марта). Во время нашего визита султан поручил шейху предложить мне все посты, которые занимал в Мисре Баха ад-Димашки. Я отверг его предложение, боясь, что неуспех наших переговоров может быть приписан мне. С этого времени в благородных мыслях султана сложилось некое мнение обо мне, о котором я ничего не знал до тех пор, пока не поступил на его службу. Салах ад-Дин остался в Дамаске и продолжал принимать послов, которые прибывали к нему со всех концов. Один посол прибыл от Синжар Шаха, повелителя ал-Дазиры, от имени которого он присягнул на верность султану. Полномочный представитель повелителя Арбелы сделал то же самое и отбыл с другими послами. В 4-й день месяца зу-л-хижжа (19 марта) ал-Малик ал-Адил прибыл из Алеппо, чтобы проведать своего брата султана, и, поприсутствовав на празднике (жертвоприношения) в 10-й день месяца зу-л-хижжа, он вновь вернулся в Алеппо.
Султан разослал гонцов во все концы для сбора войска. Первым вождем, вставшим под его знамя, стал Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Он прибыл в Алеппо в 18-й день месяца сафар (31 мая 1184 г.) и был встречен ал-Маликом ал-Адилем с величайшими почестями. Этот эмир пригласил его в крепость, где принимал самым любезным образом, а в 26-й день того же месяца отправился с ним в Дамаск. Султан болел несколько дней, а потом Аллах вернул ему здоровье. Едва услышав о приближении Ибн Кара Арслана, он поспешил навстречу ему, ибо никогда не скупился на почести людям. Они встретились в Бука, Айн ал-Жисре в 9-й день месяца раби I (20 июня 1184 г.). Затем он вернулся в Дамаск, опередив Ибн Кара Арслана и ал-Малика ал-Адиля, и начал готовиться к очередному походу. В 15-й день того же месяца он выехал из Дамаска и занял позицию у Деревянного Моста. 24-го дня ал-Адиль прибыл в Дамаск с Ибн Кара Арсланом и, пробыв в городе несколько дней, отправился с ним, чтобы присоединиться к султану. Последний только что выступил из Рас ал-Ма, направляясь к ал-Кераку, и на несколько дней остановился неподалеку от этой крепости, поджидая прибытия из Египта ал-Малика ал-Музаффара. Этот эмир присоединился к султану в 19-й день месяца раби II (30 июля) и привез с собой домочадцев и казну ал-Малика ал-Адиля, которые султан отправил этому эмиру, и велел ему и другим предводителям присоединяться к нему у ал-Керака. Все отряды прибыли к нему один за другим, и к 4-му дню месяца жумада I (13 августа) крепость оказалась в плотной осаде. Как только войска из Египта, Сирии и ал-Джазиры – последними командовал Ибн Кара Арслан – соединились, были построены баллисты для устройства проломов в стенах. Когда франки узнали о том, что произошло, они выслали свою пехоту и рыцарей на помощь ал-Кераку. Эта крепость служила источником великого беспокойства для мусульман, ибо она эффективно контролировала дорогу в Египет, и караваны не могли передвигаться по ней без мощного военного сопровождения. Султан был намерен положить конец подобному положению вещей и открыть дорогу в Египет. Когда он услышал о выступлении франков, то приготовился к встрече с ними, приказав своим воинам отойти к высотам над ал-Кераком и отослать свое имущество в глубь страны, чтобы во время боя воины не были отягощены поклажей. Затем он перешел в наступление. Когда франки сделали привал у ал-Валиха, он встал против них рядом с деревней под названием Маайн; франки оставались на своем месте у ал-Валиха до 26-го дня месяца жумада I (4 сентября 1184 г.), а затем перенесли свой лагерь ближе к ал-Кераку. Отряд мусульманской армии пустился за ними, до конца того дня продолжая тревожить их арьергард. Как только султан увидел, что франки направились к ал-Кераку, он послал свое войско в прибрежные колонии франков, которые, в отсутствие войск, оказались совершенно незащищенными. Они штурмом взяли Наблус и захватили там много трофеев, однако занять замок не смогли. Затем они взяли Дженин и вернулись, соединившись с султаном при Рас ал-Ма, приведя с собой пленников и очистив от франкских захватчиков всю территорию, по которой прошли. Салах ад-Дин триумфально вступил в Дамаск в субботу, в 7-й день месяца жумада II (15 сентября). По обе стороны от него ехали ал-Малик ал-Адил и Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Последнего он осыпал почестями и знаками своего расположения и уважения. В тот месяц к нему прибыл посол от халифа, привезя султану, его брату (ал-Малику ал-Адилю) и сыну Асад ад-Дина почетные одежды и вручив им эти дары. В 14-й день того же месяца султан облачил Ибн Кара Арслана в одежды, полученные им от халифа, и дал ему разрешение на отъезд; он также распустил войско. Примерно в то же время прибыли гонцы от Ибн Зейн ад-Дина, прося султана о поддержке. Они сообщили, что армия Мосула при поддержке войск Кизила (правителя Хамадана) под командованием Мужахид ад-Дина Каймаза угрожала Арбеле и совершала грабежи и поджоги во всех направлениях. Ибн Зейн ад-Дин разгромил их и обратил в бегство.
Получив это известие, султан выступил из Дамаска, направившись в эту страну (столицей которой является Мосул), отдав войску приказ следовать за ним. Он прибыл в Харран после встречи с Музаффар ад-Дином в ал-Бире, произошедшей в 12-й день месяца мухаррам 581 г. (15 апреля 1185 г.). Сейф ад-Дин по повелению султана повел авангард армии на Рас ал-Айн. В 22-й день месяца сафар (25 мая) султан прибыл к Харрану, а в 26-й день он арестовал Музаффар ад-Дина за какой-то его поступок и за некие слова, которые приписал ему его посол и которые вызвали гнев султана, хотя на самом деле он не стал подробно разбираться в этом деле. Султан лишил его поста наместника в крепостях Харран и Эдесса и, чтобы проучить, бросил его в тюрьму. Затем, в 1-й день месяца раби I, он облачил его в почетные одежды и вновь вернул ему свою благосклонность, возвратив замок Харран и провинции, которые тот прежде держал, вместе со всеми почестями и знаками уважения, которые полагались ранее. Ему вернулось все, кроме крепости Эдесса, и это место султан обещал отдать ему позднее. Во 2-й день месяца раби I Салах ад-Дин прибыл в Рас ал-Айн, где принял посла от Килиж Арслана, который сообщил, что правители Востока поклялись совместно выступить против него, если он не уйдет из Мосула и Мардина, и сразиться с ним, если он будет упорствовать в своих намерениях. Эта информация побудила султана пойти на Донейсер. В 8-й день месяца раби I к нему присоединился Имад ад-Дин ибн Кара Арслан, с которым прибыли войска Нур ад-Дина, его брата и повелителя Мардина. Султан выехал встречать его и принял с великим почетом. В 11-й день того же месяца он покинул Донейсер, отправившись к Мосулу, и разбил лагерь в местечке под названием Исмаилийат, которое было достаточно близко от города, чтобы можно было ежедневно присылать подмогу отряду, ведущему осаду города. Тем временем Имад ад-Дин ибн Кара Арслан получил известие о смерти своего брата Нур ад-Дина, и султан позволил ему уехать, чтобы взять в руки оставшийся свободным престол…
Эмир-атабек Мосула Изз ад-Дин послал меня к халифу умолять о помощи, но миссия оказалась неудачной. Он также обратился к персам, но и здесь не добился успеха. По возвращении из Багдада я сообщил ему о полученном мною ответе, и тогда он оставил всякую надежду на помощь и поддержку. Когда до Мосула дошло известие о болезни султана, мы поняли, что это – возможность, которой не следует пренебрегать, ибо знали, с какой готовностью этот эмир внимает просьбам и какое доброе у него сердце; поэтому мне было велено отправляться к нему в обществе Баха ад-Дина ар-Рабиба. Мне было доверено составить текст клятвы. «Приложи все усилия, – гласила данная мне инструкция, – к тому, чтобы быстро получить благоприятные условия». Мы прибыли в лагерь султана в первую декаду месяца зу-л-хижжа (в конце февраля 1186 г.) и узнали, что, вопреки опасениям, он выздоровел. Нас приняли с почетом, а султан, впервые после выздоровления, дал прием, на котором мы присутствовали. В день Арафа (9-й день зу-л-хижжа) мы получили для правительства Мосула весь регион между двумя реками, который он отобрал у Синжар Шаха. Он и его брат ал-Малик ал-Адил дали клятву, текст которой я им привез и в которой были четко сформулированы условия. Султан соблюдал условия этого мирного договора до последнего вздоха – Аллах да освятит его душу! – и ни разу их не нарушил. Когда мы приехали к нему под Харран, его силы уже начали восстанавливаться. В этом месте он получил известие о смерти (своего кузена) сына Асад ад-Дина (т. е. о смерти Мухаммада, сына Асад ад-Дина Ширкуха), эмира Эмессы, испустившего последний вздох в день Арафа (9-й день месяца зу-л-хижжа, 3 марта 1186 г.). По этому поводу ал-Малик ал-Адил устроил прием, чтобы выслушать всеобщие соболезнования. Тем временем между туркменами и курдами разгорался военный конфликт, который привел к множеству жертв…
Когда султан убедился, что скоро полностью поправится, он направился в Алеппо, куда прибыл в 14-й день месяца мухаррам 582 г. (6 апреля 1186 г.). Радость людей, вновь видевших его перед собой в добром здравии, сделала этот день незабываемым. Он оставался там в течение четырех дней, а затем направился в Дамаск. У Талл ас-Султан он встретил Асад ад-Дина Ширкуха, который направлялся навестить его вместе со своей сестрой и бесчисленной свитой. Он вез с собой множество подарков (султану). Этот эмир даровал ему правление Эмессой и провел несколько дней в том городе, чтобы передать отцовское наследство; затем он направился в Дамаск, куда прибыл во 2-й день месяца раби I (23 мая). Никогда не было такого ликования, как в тот день. В течение этого месяца произошло множество столкновений между туркменами и курдами в районе Насибина и других местах. С обеих сторон было великое множество убитых. Султан, узнав, что в ар-Равинде взбунтовался Муйн ад-Дин, отправил войску в Алеппо письменный приказ осадить этот город. Во 2-й день месяца жумада I (21 июля 1186 г.) Муйн ад-Дин, сдавший до этого город Илм ад-Дину Сулейману, явился из ар-Равинда, чтобы присоединиться к свите султана. В 17-й день того же месяца в Дамаск прибыл ал-Малик ал-Афдал. До того времени он ни разу не был в Сирии.
Султан счел необходимым отправить ал-Малика ал-Адиля в Египет, потому что этот эмир был лучше знаком с условиями и состоянием этой страны, чем ал-Малик ал-Музаффар (Таки ад-Дин). В Харране, во время своей болезни, он часто беседовал с ним об этом, и это доставляло великое удовольствие ал-Адилю, который питал глубокую привязанность к Египту. Когда здоровье султана восстановилось и он вернулся в Дамаск, к ал-Адилю был направлен гонец, призывая его прибыть в сей город. В 24-й день месяца раби I (14 июня 1186 г.) ал-Адил с небольшой свитой выехал из Алеппо и быстрым ходом добрался до Дамаска. Там он оставался в распоряжении султана и допускался к нему на беседы и переговоры. К началу месяца жумада I дело в основном было улажено – решили, что ал-Адил вернется в Египет и передаст Алеппо султану. Ал-Адил отправил в Алеппо некоторых своих друзей, чтобы они забрали его семью. Ал-Малик аз-Захир – да хранит его Аллах! – в это время находился со своим отцом, султаном, вместе со своим братом ал-Маликом ал-Азизом. В качестве условия возвращения ал-Малика ал-Адиля в Египет султан назначил его атабеком (опекуном) ал-Малика ал-Азиза. Он доверил юного эмира попечению ал-Адиля, которому надлежало заняться его образованием. Правление Алеппо было передано ал-Малику аз-Захиру.
Ал-Адил сам сказал мне: «Когда дело было улажено, я пошел выразить мое почтение ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику аз-Захиру. Я застал их вдвоем и сел между ними, сказав ал-Малику ал-Азизу: «Мой повелитель, султан, приказал мне поступить на службу к тебе и направиться с тобой в Египет. Я знаю, что есть множество дурных людей, и некоторые из них придут к тебе и будут чернить меня, советуя тебе не доверять мне. Если ты намерен прислушиваться к ним, скажи мне об этом сейчас, чтобы я не ехал с тобой (в Египет)». Он ответил: «Я не стану слушать их; как бы я мог поступить таким образом?» Тогда я обратился к ал-Малику аз-Захиру и сказал: «Я прекрасно знаю, что твой брат может прислушаться к людям, которые затевают недоброе, и что в случае, если он причинит мне такое горе, я не смогу положиться ни на кого, кроме тебя». Он ответил: «Аллах да благословит тебя! Все будет хорошо». Вскоре после этого султан отправил своего сына Ал-Малика аз-Захира в Алеппо, даровав ему титул султана, потому что он знал, что этот город – средоточие (основание) и центр всей власти. Именно потому он делал все, чтобы завладеть им. Когда он установил свою власть над ним, он ослабил контроль над землями к востоку от него (Верхней Месопотамией, Мосулом и Хилатом), довольствуясь их заверениями в преданности ему и обещаниями поддерживать его в усердии на пути Аллаха и борьбе с захватчиками. Он передал этот город своему сыну, будучи уверенным в его чувстве такта, решительности и осмотрительности, а также в силе и благородстве его характера. Ал-Малик аз-Захир выехал в Алеппо в сопровождении Хусам ад-Дина, которому предстояло стать шихной, и Исы ибн Билашу, будущего вали. У Айн ал-Мубарака (Святого Источника) он был встречен жителями Алеппо, выехавшими из города, чтобы приветствовать его. Это произошло на заре 9-го дня месяца жумада II 582 г. (27 августа 1186 г.) К полудню они достигли замка, а город предался выражению радости. Он простер крыло своего правосудия над его жителями и пролил на них дождь своей щедрости.
Вернемся к ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику ал-Адилю. Когда султан решил, какие привилегии и почести должен получить каждый из них, он написал ал-Малику ал-Музаффару, сообщая ему, что ал-Малик ал-Азиз направляется в Египет в сопровождении своего дяди, и веля ему возвращаться в Сирию. Этот эмир был до такой степени огорчен таким приказом, что не смог скрыть своего неудовольствия и задумал перейти под руку арабов-кочевников Барка. Главные государственные чиновники упрекнули его за то, что он думает о таких вещах, и объяснили ему, что подобный шаг навсегда погубит его в глазах дяди, султана. «И только Аллаху ведомо, – говорили они, – каковы будут последствия». Признав мудрость их советов, он послал султану ответ, в котором выражал готовность повиноваться ему. И передав провинцию своему преемнику, он отправился к султану, чтобы встретить его. Встреча их состоялась в 23-й день месяца шабан того же года (8 ноября 1186 г.). Султан выразил большое удовольствие по поводу того, что видит его, и даровал ему город Хаму (в качестве удела). Ал-Музаффар отправился туда вместе с ним. В 26-й день месяца рамадан (10 декабря) ал-Малик аз-Захир женился на одной из дочерей ал-Малика ал-Адиля, с которой был помолвлен.
Свадьба ал-Малика ал-Афдаля с дочерью Наср ад-Дина (Мухаммада), сына Асад ад-Дина (Ширкуха), состоялась в месяце шаввал (декабре – январе 1186–1187 г.). В начале месяца мухаррам 583 г. (марта 1187 г.) султан решил пойти на ал-Керак и отправил гонца в Алеппо, чтобы этот город прислал ему войско. Он выступил из Дамаска в 15-й день того же месяца и разбил лагерь в районе Нейтры, дожидаясь подхода армий из Египта и Сирии. Когда все войска прибыли, он приказал им отправить отряды в страны Побережья, чтобы повсюду на своем пути нападать на франков и сеять в их сердцах устрашение. Этот приказ был выполнен. Он оставался в окрестностях ал-Керака до прибытия каравана с сирийскими паломниками, возвращавшимися из Мекки, которых его присутствие защищало от нападений врага. Другой караван, идущий из Египта, доставил всех домочадцев ал-Малика ал-Музаффара, а также все добро, которое он оставил в той стране. Войско из Алеппо несколько задержалось, потому что оно следило за франками в Армении, стране Ибн Лауна. Случилось так, что король франков умер и завещал верховную власть своему племяннику. Ал-Малик ал-Музаффар в это время находился в Хаме. Когда султан узнал об этом, он приказал войскам, находящимся у Алеппо, вторгнуться на вражескую территорию, чтобы поубавить пыл франков. Ал-Музаффар повел войска из Алеппо в Харим и там поселился в своих чертогах, чтобы продемонстрировать врагу, что эта часть Сирии не забыта. Султан (уйдя из-под ал-Керака) вернулся в Сирию и в 17-й день месяца раби I (27 мая 1187 г.) раскинул лагерь у Аштары. Там к нему присоединились его сын, ал-Малик ал-Афдал, и Музаффар ад-Дин, сын Зейн ад-Дина, а также остальная часть армии. Султан велел ал-Малику ал-Музаффару заключить с франками договор, который обеспечил бы спокойствие окрестностям Алеппо. Тем самым он думал освободить себя от каких бы то ни было тревог, чтобы все свое внимание обратить на врага на Побережье. Ал-Музаффар заключил мир (с жителями Антиохии) в последнюю декаду месяца раби I (в начале июня), а затем направился в Хаму на соединение с султаном, чтобы принять участие в предстоящем походе. Со всеми войсками, которые только смог собрать, он выступил с востока, т. е. с отрядами из Мосула под командованием Масуда ибн аз-Зафарани и из Мардина. Султан вышел навстречу им примерно в середине месяца раби II и принял их с великими почестями. Вскоре после этого он устроил смотр своим войскам близ Талл Тесила, готовясь к походу, в который им предстояло выступить, и приказал командирам флангов и центра занять свои позиции».
20 июля 1186 года в Иерусалиме короновали Сибиллу и Ги (Гвидо) де Лузиньяна. Через несколько недель после того как Ги де Лузиньян в сентябре 1186 года стал королем, Рено де Шатийон, невзирая на перемирие, которое могло бы продолжаться еще два с половиной года, напал на крупный караван арабских паломников и купцов, шедший в Мекку. Охрану каравана перебили, а купцов увели в Керак. Когда пленники напомнили о перемирии, Рено ответил: «Так пусть ваш Мухаммед придет и освободит вас!» Среди пленниц была и сестра Саладина. Она не пострадала и была отпущена, но Рено де Шатийон отнял у нее драгоценности. При этом он коснулся девушки, что считалось неслыханным оскорблением. Когда об этом узнал султан, он поклялся убить Рено собственными руками. В июне 1187 года 50-тысячное войско Саладина выступило в поход.
Саладин потребовал освободить пленников и возместить ущерб. После того как князь де Шатийон отказался принять послов, они направились в Иерусалим, где с ними встретился король Ги, который был шокирован поведением своего вассала, но не рискнул конфликтовать с ним.
Перемирие было сорвано. Саладин разослал приказы эмирам Египта, Сирии и Джазиры принять участие в джихаде. В Дамаске собралась огромная армия.
Тем временем король Ги попробовал избавиться от своего соперника графа Триполи, которого он обвинил в потворстве мусульманам. Армия Иерусалимского королевства приготовилась захватить Тибериаду, маленький город в Галилее, принадлежавшей жене графа Раймонда. Тот предложил Саладину союз и получил отряд мусульман для усиления гарнизона Тибериады.
30 апреля 1187 года Саладин просил Раймонда в подтверждение их союза позволить отряду мусульман разведать берега Галилейского озера. Граф согласился, но потребовал, чтобы мусульманские воины покинули его графство до наступления вечера и чтобы им не было разрешено нападать на его подданных и их имущество.
1 мая на рассвете семь тысяч мусульманских всадников прошли мимо стен Тибериады, направляясь на разведку. В одной из местных крепостей накануне, когда гонец Раймонда прибыл с извещением о приходе мусульманского отряда, случайно оказались вместе два великих магистра тамплиеров и госпитальеров. Они возмутились предательством графа и, собрав несколько сотен всадников и пехотинцев, решили атаковать мусульманскую конницу около городка Саффурия, к северу от Назарета, но были уничтожены. Спастись удалось только великому магистру тамплиеров.
Как сообщает Ибн аль-Асир, «устрашенные этим разгромом франки послали к Раймонду своего патриарха, своих священников и монахов, а также много рыцарей. Все они горько упрекали Раймонда за его союз с Салад-Дином. Они говорили ему: «Ты, верно, принял ислам, иначе бы ты не смог вынести того, что случилось. Ты бы не допустил, чтобы мусульмане прошли по твоей земле, чтобы они перебили тамплиеров и госпитальеров и чтобы они ушли, уводя пленников, не опасаясь, что ты им помешаешь». Собственные солдаты графа из Триполи и Тибериады бросали ему те же упреки, а патриарх грозил отлучить его от церкви и аннулировать его брак… Испытывая это давление, Раймонд испугался. Он покаялся и попросил прощения. Его простили, помирились с ним и потребовали предоставить свои отряды в распоряжение короля и участвовать в сражении с мусульманами. И граф пошел с ними. Тогда франки объединили свои силы, кавалерию и пехоту около Акры и потом направились к поселку Саффурия».
Главной ошибкой иерусалимского короля было то, что он вообще выступил со своей армией в поход для спасения Тибериады и генерального сражения с армией Саладина. В условиях, когда в рядах крестоносцев не было единства, а действия графа Триполи граничили с саботажем и потворством врагу, что впоследствии было подтверждено его бегством с поля боя при Хиттине, принимать решение о генральном сражении было слишком рискованно.
Ги де Лузиньян не мог не знать, что, использовав казну Фатимидов, Саладин за прошедшее десятилетие полностью оправился от разгрома при Рамле. Иерусалимскому королю было также известно, что армия Саладина за счет войск сирийских эмиров как минимум удвоила свою численность по сравнению с той, что была десятью годами раньше. Особенно возросла численность мамлюкской кавалерии.
В этих условиях у армии Иерусалимского королевства было мало шансов выстоять в открытом поле против мусульман. Единственным правильным решением было бы отступить со всем войском в один из двух сильнейших портов-крепостей – Тир или Акру, оставив в Иерусалиме лишь небольшой гарнизон, который бы сдал город после символического сопротивления. Все надежды Ги де Лузиньяну стоило бы возлагать на помощь из Западной Европы и прибытие в Палестину участников Третьего Крестового похода, который бы неизбежно начался после падения Иерусалима. Но иерусалимский король, который на самом деле был никакой полководец, ринулся в бой и закономерно проиграл.
В лагере мусульман после победы над тамплиерами и госпитальерами царило воодушевление. В июне Саладин собрал все свои войска на полпути между Дамаском и Тибериадой. У него было 12 тыс. всадников и в несколько раз больше пехотинцев. Сидя на коне, султан бросил клич: «Победа над врагами Аллаха!» Своим командирам он объяснил: «Нам представляется удобный случай как можно скорее сразиться с неверными в открытом бою». Султан боялся, что осенью большинство его воинов разойдется по домам для сбора урожая, а он не успеет до этого времени одержать решающую победу.
Французский историк Мишо писал: «Перемирие было нарушено почти одновременно и христианами, и мусульманами. Рено Шатийонский продолжал свои набеги, когда одна из армий Саладина, посланная в помощь Раймонду Триполийскому, столкнулась в Галилее с пятьюстами рыцарями, храмовниками и госпитальерами. Сражение было жарким, и рыцари проявили чудеса храбрости, но поле боя осталось за мусульманами, и гроссмейстер тамплиеров с небольшой свитой нашел спасение в бегстве. Только эта беда заставила недавних противников – короля Иерусалимского и графа Триполийского – пойти на примирение. Раймунд отправился в Иерусалим, король же, выйдя к нему навстречу, обнял и облобызал его, после чего была дана взаимная клятва дружно биться за наследие Спасителя. Но было поздно.
Армия Саладина увеличивалась и крепла с каждым днем. Под его знаменами собирались все дети ислама: турки, арабы, курды, египтяне. Сын Аюйба не скупился на обещания и подачки, щедро раздавая еще не присоединенные земли и суля несметные богатства за счет грядущих грабежей. Провожаемый молитвами имамов, он с восьмьюдесятью тысячами всадников переправился через Иордан и вступил в Галилею. Когда христианское войско, стоявшее в Саффурия, узнало, что Саладин овладел Тивериадой, немедленно был созван совет, чтобы решить, как быть дальше. Наиболее здравые мысли, вопреки желанию многих немедленно идти навстречу врагу, высказал Раймонд Триполийский. Хотя его собственная семья томилась в Тивериаде, он не советовал трогаться с места, считая наиболее целесообразным поджидать мусульман в Сефури. Здесь были в изобилии вода и продовольствие; утомительный переход через выжженную солнцем пустыню неминуемо должен привести к большим потерям и ослаблению армии; так пусть же эти потери понесет враг, а христиане встретят его бодрыми и во всеоружии – тогда можно надеяться и на победу. Уж лучше примириться с потерей Тивериады, нежели рисковать всем королевством! Совет был мудр, и бароны после некоторых колебаний приняли его. Но когда король остался один, он поддался уговорам магистра тамплиеров и неожиданно для всех приказал готовиться к походу.