Абдуллаев Чингиз. Апология здравого смысла

   Вместе с Оленевым Дронго вышел из кабинета директора. На часах было двадцать пять минут двенадцатого. И в этот момент раздался телефонный звонок его мобильного аппарата. Он достал телефон. Это был Эдгар Вейдеманис.
   – Я проверяю все возможные убийства за последние два месяца, – передал Эдгар, – особо обращаю внимание на убийства несовершеннолетних. Ты знаешь, что я человек не очень сентиментальный, но это просто настоящий вал преступлений против детей. Такое впечатление, что количество преступлений против несовершеннолетних выросло в несколько раз.
   – Очевидно, все обстоит именно так, – нахмурился Дронго, – число психопатов не уменьшается, а растет в геометрической прогрессии. Я думаю, ученым давно пора заняться этой проблемой. Что-нибудь нашел?
   – Да. Сначала преступление в Саратове. Там убили восемнадцатилетнюю девушку. На ней действительно была желтая блузка. Примерно три недели назад убили четырнадцатилетнюю девушку в Нижнем Новгороде. Очень похоже, что это тот самый случай, о котором ты запрашивал. Интересно, что в МВД не обратили внимания на поразительное сходство обоих преступлений. В обоих случаях убийца пытался изнасиловать свои жертвы. И в обоих случаях у него это не получалось. Ты понимаешь, о чем я говорю. Следы спермы они находили, но девушки не были изнасилованы. Это заключение медэкспертов.
   – Интересно, – пробормотал Дронго, взглянув на стоявшего рядом Оленева, – очень интересно. На почве бессилия, очевидно, и рождаются все возможные фобии.
   – Очень похоже, – согласился Вейдеманис, – я специально позвонил, чтобы тебя предупредить. Если ты занимаешься поисками этого преступника, то будь осторожен. Судя по всему, он достаточно сильный человек, убитая в Саратове девушка была спортсменка и оказала ему сопротивление. Но, похоже, этим она его только раззадорила.
   – Мне нужны будут все подробности, – напомнил Дронго, – любые детали обоих преступлений. Просмотри все, что можно просмотреть. Если понадобится, то тебе даже придется съездить на один день в Нижний Новгород, чтобы узнать все на месте.
   – Понятно, – недовольно пробормотал Эдгар, – я уже понял, что ты занялся этим делом достаточно серьезно. Может, заодно расскажешь мне все, что ты уже знаешь?
   – Сегодня вечером, – пообещал Дронго.
   Он посмотрел на палку, которую держал в правой руке Оленев. Нет, с такой палкой этот человек в маньяки явно не годится. В его возрасте и с палкой трудно бегать по чужим городам за девушками-спортсменками.
   Он попрощался и убрал телефон в карман.
   – Что-нибудь узнали? – спросил Валерий Петрович.
   – Да, – мрачно ответил Дронго, – кажется, мой напарник нашел и вторую убитую девушку, о которой вам написали. Если это не обычное совпадение. Как жаль, что вы не сохранили копии последней рукописи.
   – Но у нас есть копия четвертой, – напомнил Оленев.
   – Надеюсь, что хотя бы она не пропадет, – пробормотал Дронго. – А теперь покажите мне, где сидят ваши редакторы. Но сначала давайте посмотрим вашу «сокровищницу», где вы храните старые рукописи.
   – Пройдемте, – согласился Валерий Петрович.
   Они прошли по коридору. В конце коридора были две двери.
   – Там сидит наш главный бухгалтер Михаил Воеводов, – показал Оленев на правую дверь, – а вот здесь наша кладовая. Я специально взял ключи у Нины Константиновны.
   Дронго взглянул на замок и усмехнулся. Обычный примитивный замок, который при желании можно открыть почти любым ключом. Оленев открыл дверь. Они вошли в комнату. В нос ударил запах гниющих бумаг. Все полки внутри комнаты были завалены папками, книгами, бумагами, различными бланками. На полу были остатки крысиного помета.
   – Здесь не только наши документы, но и оставшиеся старые бланки Литфонда СССР, – словно извиняясь, объяснил Оленев.
   – Рукописи хранятся здесь?
   – Старые – да. А новые – в комнате редакторов. Она находится дальше. Самая большая комната.
   Дронго осмотрел кладовую. Если бумаги будут хранить здесь еще несколько лет, то они превратятся в труху. Он повернулся и вышел из комнаты. Оленев вышел следом, закрыл дверь.
   – Давайте познакомимся наконец с вашими редакторами, – мрачно предложил Дронго. – И не забудьте пригласить сюда специалистов из отдела дезинфекции. Иначе крысы и моль съедят все ваши ценные бумаги.
   – Я много раз говорил об этом и Феодосию Эдмундовичу, и Ивану Ивановичу. Но все никак не решимся. Нужно проводить настоящую ревизию.
   – И как можно скорее, – добавил Дронго. Он все еще думал о сообщении Эдгара Вейдеманиса, подтвердившего его худшие опасения.

Глава 4

   Они прошли по коридору, и Валерий Петрович открыл дверь в комнату редакторов. Это была даже не комната, а достаточно просторный зал метров на пятьдесят. Пять столов, за четырьмя сидели редакторы. Шесть больших шкафов, даже не запирающихся на ключ, так как все были переполнены рукописями и бумагами в папках. Многие рукописи лежали и на шкафах, образуя внушительные стопки. Некоторые лежали на двух диванах. Одна стена была целиком занята стеллажами, на которых тоже были рукописи и книги.
   Ближе к дверям сидел высокий мужчина с короткой седоватой бородкой, острым носом, в очках. Он недовольно посмотрел на вошедших. Это был Виктор Кустицын. За соседним столом расположилась женщина в очках. Строгий взгляд педагога, мягкие, округлые формы лица, короткая стрижка. Женщине было чуть больше сорока пяти. Это была Марина Сундукова. У окна сидела другая дама, Людмила Убаева. Она была моложе. Среднего роста, худощавая, с глубоко посаженными глазами, волосами неопределенного светлого цвета, острыми чертами лица. Чуть дальше за другим столом расположился четвертый редактор – Владимир Веремеенко. Он был самым молодым из присутствующих. У него была внешность скорее актера, чем редактора. Он поправил непослушные волосы и первым поздоровался с вошедшими:
   – Добрый день, Валерий Петрович. Это, очевидно, наш эксперт, о котором вы нам говорили.
   – Да, – кивнул Оленев, – господин Дронго любезно согласился нам помочь.
   – Как вы сказали? – спросила Сундукова. – Дронго? Это имя или фамилия? У сербов встречаются имена Драго или Дранко.
   – Дронго, – поправил ее Валерий Петрович. – Господин эксперт согласился провести свое частное расследование и попытаться установить, куда могли исчезнуть наши рукописи.
   – Это очень хорошо, – вздохнула Сундукова, – может, скорее закончится этот ужас, с которым мы столкнулись. А вы не проверяли последнюю рукопись?
   Дронго не успел предупредить Оленева, чтобы тот ничего не говорил. Валерий Петрович его опередил.
   – Преступление уже совершено. Убийца написал нам правду.
   Наступило тяжелое молчание. Все смотрели на гостя.
   – Это не совсем так, – сразу сказал Дронго. – Мой напарник сообщил, что несколько недель назад было совершено преступление, похожее на то, которое было описано в последней рукописи. Но я бы не стал утверждать, что ваш автор обязательно тот самый маньяк и убийца, который и совершил подобные преступления.
   – А кто он в таком случае? – спросил Веремеенко. – Откуда он знает про эти убийства?
   – Он может быть журналистом, который пишет на подобные темы. Или следователем, который занимается расследованиями этих преступлений. Он не имеет права рассказывать о своей работе, но может попытаться ее описать в такой художественной форме. Некоторые следователи иногда так и делали.
   – Тогда кто похитил рукописи? – спросил Оленев.
   – Возможно, по его просьбе это сделал кто-то из его знакомых в вашем издательстве.
   – Нужно более конкретно, – заметил Кустицын.
   – У вас на все вопросы есть легкие ответы, – недовольно сказала Убаева, – а мы должны здесь работать.
   – Поэтому я не склонен паниковать, а постараюсь разобраться, – ответил Дронго.
   Дверь открылась, и в кабинет вошел еще один незнакомец. Выше среднего роста, седоволосый, подтянутый, как бывший спортсмен. Это был Михаил Воеводов.
   – Здравствуйте, – сказал он, мягко выговаривая согласные.
   – Наш главный бухгалтер, – представил его Оленев. – Вот, собственно, и все. Вы познакомились со всеми, кто у нас работает. А это наш приглашенный эксперт господин Дронго.
   – Очень приятно, – сухо кивнул Воеводов, – только мне нужно работать. Слава богу, у меня никогда не пропадает ни одна бумажка. А это потому, что я все важные документы запираю в сейф, который находится в моей комнате. И ключи от сейфа есть только у меня.
   – Иными словами, вы никому не доверяете? – уточнил Дронго.
   – Что вы говорите, – испугался Оленев, – он не это имел в виду.
   – Когда ключи от комнаты есть у каждого сотрудника, то можно подозревать кого угодно, – заметил Воеводов. – Я не говорю конкретно ни о ком из присутствующих. Я считаю эту систему неверной. Нужно хранить ключи у одного человека. У Феодосия Эдмундовича. Или еще на случай страховки у Ивана Ивановича. И все. В таком случае ничего не будет пропадать. И никого не нужно будет подозревать.
   – И вообще, ввести здесь солдатскую дисциплину, как в казарме? – весело спросил Веремеенко. – Вам не кажется, что это перебор?
   – Нет, не кажется. Дисциплина и порядок прежде всего, – назидательно сказал Воеводов.
   – Это значит, вы подозреваете всех присутствующих? – нахмурилась Убаева.
   – Я никого не подозреваю, – возразил Воеводов, – а говорю об элементарных правилах, которые есть в каждом учреждении, в каждом издательстве.
   – Это ненужный спор, – примирительно вставил Оленев. – Мы могли дискутировать на эту тему до того, как пропали документы. И никак не после. Теперь нужно понять, кто и зачем их забрал.
   – Извините, – сказал Дронго, – а где обычно хранятся новые рукописи? Где вы храните старые, я уже видел.
   – В этих шкафах, – показал на шесть больших старых шкафов Оленев, – и на этих стеллажах. Очевидно, вы уже поняли, что должного порядка с хранением рукописей у нас нет. Но так происходит почти в каждом издательстве. А тем более в таком писательском коллективе, как наш. Никто не мог предположить, что рукописи понадобятся нам в качестве свидетельских доказательств возможных преступлений нашего автора.
   – Принесите мне вашу копию рукописи, – попросил Дронго.
   – Сейчас принесу. – Оленев повернулся и вышел из комнаты.
   – Наверно, рукописи куда-то положили и забыли про них, – добродушно заметил Воеводов, – и вообще, не нужно из-за них так нервничать. У Валерия Петровича осталась копия одной из них. И об этом все знают. Значит, рукописи украл не наш сотрудник, который знал о копии, а забрал кто-то из посторонних. Здесь всегда полно разных посетителей, и их могли просто забрать с собой. Мы же не обращаем внимания на папки и сумки наших гостей.
   – Не нужно так говорить, – нахмурился Кустицын, – получается, что мы все не заметили, как у нас из-под носа стащили рукописи. Так просто не бывает.
   – Еще как бывает, – победно сказал Воеводов, – вы же не всегда находитесь здесь вчетвером. Чаще один или двое редакторов. Это сегодня вы все сюда приехали. А посетителей бывает по несколько человек. Вы могли не заметить.
   – Вот он всегда так, – возмутилась Убаева, – готов обвинить нас в чем угодно, лишь бы еще раз подчеркнуть, какой он незаменимый сотрудник и как плохо мы работаем.
   – Я этого не говорил, – возразил Воеводов.
   Он хотел еще что-то добавить, но дверь неожиданно открылась. На пороге стоял бледный Оленев.
   – Она исчезла, – пробормотал он, – рукопись лежала у меня в столе. В моей папке. А сейчас ее нет.
   Он вошел в комнату, растерянно глядя на сидевших за столами редакторов. Следом за ним в комнату вошли Кроликов, Сидорин и Фуркат Низами. По их виду было понятно, что они тоже потрясены потерей.
   – Как такое могло случиться? – тихо спросил Валерий Петрович. – Я сам положил ее в папку и запер на ключ в своем столе.
   – Успокойтесь, – посоветовал Дронго, – вы должны были предположить, что кто-то мог забрать и эту копию после того, как забрали все остальные рукописи. Разве вы сделали только одну копию?
   – Нет, – ответил Оленев, – есть еще две. Одна у меня дома, а вторая в сейфе у Феодосия Эдмундовича. Мы с ним решили подстраховаться, но никому об этом больше не сказали.
   – Я мог бы спрятать у себя в сейфе, – недовольно заметил Воеводов, – и никто бы ее оттуда не достал.
   – Не нужно быть таким самоуверенным, – вмешался Сидорин. Лицо у него побагровело, очевидно, от волнения. И излишнего давления. Фуркат Низами стоял рядом и что-то растерянно шептал.
   – Нужно вызвать милицию с собакой, – предложил Кроликов.
   – Подожди ты со своей собакой, – отмахнулся Кустицын, – нужно вообще разобраться и понять, что здесь происходит.
   Валерий Петрович повернулся и пошел в кабинет директора. Все молча проводили его долгими взглядами.
   – Если так пойдет и дальше и рукопись украли у Феодосия, то нужно закрывать наше издательство, – решительно заявил Кроликов. Он мрачно оглядел присутствующих. Его монументальная, мощная фигура выражала скорбь по уже исчерпавшему свои возможности издательству.
   – Светляков уйдет первым, – негромко сообщил Веремеенко.
   – Конечно, уйдет. А вы вместе с ним. Вы же друзья, – сразу ответила Убаева.
   – При чем тут друзья? Мне не нравится работа в подобной обстановке, – заметил Веремеенко. – Нельзя работать в учреждении, в котором пропадают документы.
   – Вот-вот, – согласился Кроликов, погрозив неизвестно кому указательным пальцем, – нужно собраться и подумать, как мы будем работать в будущем.
   – Давайте успокоимся, – предложил дребезжащим голосом Фуркат Низами, – иначе мы все поссоримся и не будем доверять друг другу.
   – Куда уже больше, – развел руками Кроликов, – у нас из кабинета пропадают рукописи.
   Дверь снова открылась. В комнату вошел Феодосий Эдмундович вместе с Валерием Петровичем. Он оглядел присутствующих. Строго сказал:
   – Дисциплина в последнее время у нас расшаталась, и я прошу всех присутствующих обратить на это внимание. И вообще, отмечать в своих журналах, кто к нам приходит и кто уходит. С завтрашнего дня у входных дверей будет дежурить сотрудник охраны, я уже договорился с Литературным фондом, они оплатят нам охрану. А пока не нужно нервничать, продолжайте спокойно работать. Мы пригласили опытного эксперта, который во всем разберется.
   Он повернулся, чтобы уйти. Затем, вспомнив, что не сказал главного, снова обернулся к присутствующим.
   – И насчет копии рукописи тоже не нужно беспокоиться. Еще одна копия была у меня в сейфе. И я передал ее Валерию Петровичу, чтобы он ознакомил с ней нашего эксперта. Поэтому у нас все в порядке. Продолжайте работать.
   Он не спеша вышел из комнаты.
   – Железный мужик, – сказал Кроликов. Было непонятно, говорит он это восхищенно или с сарказмом. Хотя сарказм и Кроликов были слишком разными векторами. Георгий Сергеевич считался человеком достаточно прямолинейным, умевшим говорить даже неприятные вещи в лицо своему собеседнику.
   – Вот копия рукописи, – протянул папку Оленев.
   Дронго взял рукопись. Если все правильно, то у кого-то сейчас должно было испортиться настроение. Он взглянул на всех собравшихся. Две пары женских и семь пар мужских глаз смотрели на него. Сундукова и Убаева. Оленев, Воеводов, Кроликов, Сидорин, Низами, Кустицын, Веремеенко. Девять человек. Еще четверо сейчас в кабинете и в приемной директора. Столяров, Светляков, Передергин и Нина Константиновна. И среди них обязательно есть человек, который забрал эти рукописи. Кто он? И какая может быть связь у него с возможным автором? Или самим преступником?
   Раздался телефонный звонок. Он достал аппарат и взглянул на него. Это был снова Эдгар. Дронго извинился и вышел в коридор.
   – Какие новости? – спросил он у своего друга.
   – Не очень хорошие, – ответил Вейдеманис, – все гораздо хуже, чем мы с тобой предполагали. Этот убийца настоящий маньяк. Он нанес в Саратове двенадцать ножевых ранений своей жертве, когда она оказала ему сопротивление. Будь осторожен. Если ты рядом с ним, то будь очень осторожен. Он настоящий психопат.
   – А в Нижнем Новгороде?
   – Там характер преступления несколько иной. Он ее задушил. Но там был совсем другой случай.
   – Может, это двое разных людей?
   – Возможно. Во всяком случае, в Нижнем он не доставал своего ножа. Но в обоих случаях жертвы не были изнасилованы, хотя предпринимались такие попытки. Вот что их связывает, ты меня понимаешь?
   – Вполне. Завтра поедешь в Нижний.
   – Где ты находишься? Я могу узнать, где ты сейчас находишься?
   – Далеко. Я не в Москве, я в Переделкино.
   – Где? – не понял Эдгар.
   – В дачном поселке писателей. Называется Переделкино. Неужели никогда не слышал? Здесь есть даже музей твоего любимого Пастернака.
   – Конечно, слышал. Что ты там делаешь? Какое отношение имеет писательский поселок к этим преступлениям?
   – Имеет. Это долгая история. Вечером я тебе все расскажу, а пока закажи билет в Нижний Новгород. Учитывая, что ты у нас любишь летать самолетами, можешь забронировать себе билет на утренний рейс. А мне понадобится билет на поезд в Саратов. Как всегда, СВ и целое купе, чтобы меня не беспокоили. Поеду вместе с Леонидом Кружковым.
   Это был помощник Дронго, который помогал ему с Вейдеманисом во всех расследованиях.
   – Опять? – нервно спросил Эдгар. – Ты знаешь, как я отношусь к твоим подобным выходкам. Нельзя все время играть с судьбой. Это очень опасно. Может, в Саратов тоже поеду я?
   – Нет. Ты поедешь в Нижний Новгород.
   – Но так нельзя. Рано или поздно все может сорваться. Нельзя все время подставлять себя. Этот трюк уже все знают.
   – Его знаем только мы с тобой и Леня Кружков. К тому же он действует очень эффективно. Поэтому не будем спорить. Я поеду с Леонидом.
   – Ты понимаешь, чем рискуешь? И учти, что с тех пор прошло уже много времени. Ты можешь ничего не найти. И наверняка так будет. Тебе не стоит так рисковать. Давай все-таки поеду я вместе с Кружковым.
   – Нет. Мне нужно отправиться туда самому. Поэтому закажи билет на поезд. Через два часа я буду дома.
   – Я приеду к тебе. Но почему ты в Переделкино? Ты думаешь, что этот убийца проживает в писательском поселке?
   – Нет, – улыбнулся Дронго, – до такой дикой фантазии я еще не дошел. Хотя может быть все, что угодно. Это может быть сын литератора или его племянник. Надеюсь, писатели еще не одичали до такой степени. Хотя некоторые прецеденты уже имеются.
   – Ты, как всегда, шутишь.
   – Ты даже не можешь себе представить, до какой степени я серьезен.
   Он убрал аппарат и прислушался. Из-за двери раздавались громкие голоса. Громче всех говорил Кроликов. Его явно возмущала ситуация, в которой оказались сотрудники издательства. Дронго открыл дверь, и все сразу замолчали.
   – Что-то узнали? – осторожно уточнил Оленев.
   – Пытаюсь, – пробормотал Дронго, – во всяком случае, теперь у меня есть копия рукописи. Поэтому я вас покину, чтобы ознакомиться с этим опусом.
   И здесь он сказал то, что не говорит ни один следователь ни при каких обстоятельствах. И тем более опытный эксперт, расследующий столь опасное преступление.
   – Сегодня вечером я поеду в Саратов, чтобы завтра все проверить на месте. По вашей рукописи.
   Оленев смутился. Он посмотрел на окружавших его людей. Зачем гость сообщает всем такие сведения, мелькнуло у него в голове, ведь среди сотрудников издательства может быть и предатель, связанный с убийцей. Так подумали и некоторые другие.
   – Поступайте, как считаете нужным, – сказал Валерий Петрович на прощание.
   – До свидания, – Дронго кивнул всем.
   Он закрыл за собой дверь и остановился, прислушиваясь к словам Кроликова.
   – Какой-то непонятный тип. Зачем он сообщает всем о своих планах? Похож на любителя-дилетанта. Где вы его нашли, Валерий Петрович?
   – Мне его хвалили, – смущенно ответил Оленев.
   – И я тоже слышал, что он хороший эксперт, – возразил Сидорин, – у меня есть друг, он американец, сын Юджина Даббса, он мне хвалил господина Дронго, говорил, что тот очень профессиональный эксперт.
   – Посмотрим, – упрямо произнес Кроликов, – он пока еще себя никак не проявил. Нужно проверять человека в деле.
   Дронго усмехнулся, идя по коридору к выходу. Самое главное, что ему удалось получить копию этой злосчастной рукописи. Хорошо, что они перестраховались и сделали несколько копий. Завтра в любом случае нужно будет проверить все возможные версии в Саратове. И в который раз подставить себя под возможный удар ножом убийцы. Он делал это уже несколько раз. Придется повторять.

Глава 5

   Он успел рассказать Эдгару Вейдеманису все подробности своего визита в Переделкино и передать первоначальный разговор с Валерием Оленевым. Вейдеманис слушал, как обычно, молча, не перебивая и размышляя над каждым произнесенным словом. Когда Дронго закончил свой рассказ, он молчал несколько минут, а затем недовольно произнес:
   – Если дело обстоит именно так, то вполне возможно, что в этом издательстве работает знакомый убийцы. И тогда ты более чем рискуешь.
   – Со мной поедет Леонид, – напомнил Дронго.
   – Все равно опасно. Будь осторожен и старайся не отрываться от Леонида.
   – Постараюсь. А ты все проверь на месте.
   Эдгар поехал провожать его на вокзал. На перроне их уже ждал Леонид Кружков. Он был чуть выше среднего роста и имел достаточно обычную, стертую внешность без характерных особенностей, бросающихся в глаза. Такие люди были идеальными наблюдателями, или «топтунами», как их называли в некоторых правоохранительных органах. Он должен был наблюдать за Дронго во время их путешествия в Саратов, обеспечивая его безопасность. Это был опасный трюк Дронго. Если среди сотрудников издательства был сообщник убийцы, то он мог сообщить автору рукописей о том, что эксперт собирается выехать на место совершенного преступления. Такая информация должна была заинтересовать убийцу. Он мог попытаться просто убрать эксперта, который будет проверять все обстоятельства по копии рукописи. В этом случае Дронго играл роль «подсадной утки», а Кружков его страховал. Он должен был незаметно следить не только за Дронго, но и за всеми, кто мог оказаться рядом или попытаться напасть.
   Ночью Дронго начал читать рукопись. Он сразу составил себе мнение об авторе. Достаточно начитанный, есть ссылки на классиков, большой словарный запас, умеет правильно строить предложения, верно употребляет редкие слова. И вместе с тем такое жуткое описание убийства. Во всех подробностях, словно пережитое лично. Так мог написать только человек, совершивший подобный акт или хотя бы переживший его мысленно. Из рукописи следовало, что автор получает удовольствие от самого процесса выбора жертвы, долгого преследования и, наконец, нападения. Автор жаловался на сопротивление, которое ему оказала жертва, неожиданно сумевшая яростно себя защищать. Он даже пожаловался на синяки, которые получил от ударов этой спортсменки. И лишь после того, как он достал свой нож и ударил ее несколько раз, она наконец успокоилась и обмякла.
   Читать было неприятно. Несколько раз Дронго останавливался, брезгливо морщась при чтении той или иной фразы. Если автор является убийцей, то он описал все достаточно квалифицированно. Непонятно, почему в милиции не обратили внимания на сцену убийства, ведь автор четко указал, что в Саратове жертва оказала насильнику яростное сопротивление и ему пришлось несколько раз ударить ее ножом. Совпадение слишком очевидное, чтобы не обратить на него внимания. Но в милиции не придали значения столь важному факту.
   И еще несколько поразительных совпадений. Желтая блузка на убитой и ее родинка. Почему и на эти факты никто не обратил внимания? Достаточно было сделать элементарный запрос в Саратов или просто позвонить. А они отмахнулись. Нужно будет вернуться в Москву и попытаться понять логику действий сотрудников милиции.
   Последний фактор, на который следовало обратить внимание, – маршрут убийцы и его жертвы. Если все изложено верно, то убийца следил за своей жертвой почти пятнадцать минут, пройдя за ней несколько кварталов, чтобы убедиться в ее одиночестве. Подробный маршрут не был указан, но Дронго знал, где произошло убийство, и мог, ориентируясь на место преступления, пройти путь в противоположную сторону.
   Автор с таким вниманием и так подробно описывал детали преступления, что любой читающий рукопись невольно задавался вопросом – откуда у него знание подобного рода и что он прочувствовал, прежде чем создать эту повесть? Дронго закончил читать в четвертом часу утра, обращая внимание на некоторые характерные особенности стиля автора рукописи. Он отметил наиболее интересные моменты, решив, что к ним еще нужно вернуться. И только затем позволил себе убрать рукопись и провалиться в тяжелый сон.
   Утром он проснулся рано, когда Кружков собирался выйти, чтобы побриться. Пожелав ему доброго утра, Дронго повернулся на другой бок и снова заснул. Он знал, что Кружков, даже выходя в туалет, закроет дверь своим ключом, с которым он обычно отправлялся в подобные поездки, и будет все время прислушиваться к малейшему шуму в коридоре. Не говоря уже о самом Дронго, который спал достаточно чутко, просыпаясь при малейшем шуме или движении.
   В Саратов они прибыли днем. Они вышли из вагона по очереди, стараясь не терять друг друга из виду. Дронго шел впереди, не оглядываясь и точно зная, что Кружков будет неизменно следовать за ним. Леонид был вооружен, у самого Дронго тоже был с собой пистолет, право на ношение которого было официально оформлено. До парка идти было довольно далеко, но он специально выбрал такой путь через весь город, чтобы привлечь к себе внимание возможного наблюдателя.