Страница:
Чингиз Абдуллаев
Восточный ветер
«Сказано, что мы обязаны прощать своих врагов, но нигде не сказано, что мы обязаны прощать своих бывших друзей».
Козимо Медичи
«Если войной можно уничтожить войну, то позволительна даже война. Если убийством можно уничтожить убийство, то разрешено даже убийство».
Уильям Чэннинг
«Самый быстрый способ закончить войну – это потерпеть поражение».
Джордж Оруэлл
МОСКВА. РОССИЯ. 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА
Он сидел в зале суда, наблюдая за подсудимым. Тот старался держаться из последних сил, пытаясь не выдавать своего волнения. Иногда он проводил рукой по лицу, словно отгоняя наваждение, будто не веря в то, что происходило с ним в эти дни, в этом зале. Подсудимый был уже не молод, под шестьдесят, но он выглядел довольно неплохо для своего возраста. Несколько лет назад он даже сделал круговую подтяжку лица, убрал морщины. Он занимался теннисом и играл в гольф, вел здоровый образ жизни, раз в неделю голодал, пил натуральные соки. Одним словом, он следил за своим здоровьем, надеясь прожить как можно дольше.
Подсудимый, Петр Данилович Карташов, работал сотрудником внешнеторговой фирмы, занимавшейся поставками оружия за рубеж, и был полковником Главного Разведывательного Управления. Последние десять лет он работал на немецкую военную разведку – регулярно передавал ей секретную информацию о своих коллегах и качественных параметрах поставляемого в разные страны российского оружия. Соответствующие «гонорары» за предательство, переводились на его счета в Австрии и Швейцарии. Это позволяло ему вести роскошный образ жизни, приобрести небольшую квартиру в Ницце, ездить отдыхать на модные курорты. Его непомерные траты привлекли внимание сначала налоговых инспекторов, а затем и военной контрразведки.
Карташова арестовали полтора года назад. Он сразу во всем сознался и стал активно помогать следствию. Теперь, находясь на скамье подсудимых, не потерявший прежней респектабельности, холеный и хорошо выбритый, бывший полковник иногда бросал растерянные взгляды в зал, словно пытаясь понять, как могла произойти с ним подобная метаморфоза. В зале находилась его молодая жена. Она сидела в четвертом ряду и вымученно улыбалась мужу, когда их взгляды встречались. Ее беспокоило то, что все возможные счета Карташова были уже известны сотрудникам военной прокуратуры. А оставшиеся счета, которые наверняка были в памяти самого Петра Даниловича, никто, в том числе и она, не могли узнать. И это беспокоило ее более других обстоятельств. В конце концов, ее муж мог получить достаточно длительный тюремный срок, а ей только тридцать лет. И ждать мужа в течение долгого времени, оставаясь без достойных средств к существованию, ей вовсе не хотелось.
И хотя роскошная шестикомнатная квартира на Пречистенке была записана на ее имя, а дачу и две машины он подарил ей еще в прошлом году, тем не менее это были всего лишь средства для того, чтобы не умереть с голоду. Для «достойного» существования подобных средств было очень мало, даже если ей удастся сдавать и квартиру, и дачу. Нет, ее явно не устраивала ее дальнейшая жизнь без его зарубежных счетов.
Другой человек сидел в пятом ряду и внимательно наблюдал и за Карташовым, и за его супругой. Когда судьи наконец появились, выходя из совещательной комнаты, последовало традиционное «Суд идет» и просьба подняться. Все встали. Судьи прошли на свои места и начали зачитывать приговор. Сидевший в пятом ряду бывший полковник ФСБ Тимур Караев слушал его почти так же бесстрастно, как и военный прокурор, поддерживающий обвинение. Перечислив все пункты обвинения, судья наконец зачитал приговор. Четырнадцать лет лишения свободы. И на лице подсудимого впервые мелькнуло выражение страха. Панического страха. Он вдруг ясно осознал, что никогда не выйдет из колонии. К тому времени ему будет уже семьдесят три года и он будет никому не нужной развалиной. Карташов повернулся в сторону супруги и что-то пробормотал.
– Карташов, – бросилась к нему супруга, словно собираясь вытащить его из клетки, в которой он находился. Но приговор был уже оглашен. Конвоиры уже готовились выводить его из клетки.
Муж в ответ лишь махнул рукой, словно отгоняя ее и свою прежнюю жизнь.
Караев внимательно следил за поведением подсудимого и его супруги. Разница в возрасте между супругами была почти в тридцать лет. Он с грустью подумал, что подобные испытания супружеские пары редко выдерживают. А когда разница в возрасте столь велика, требовать от молодой женщины самоотречения почти невозможно. К тому же она была его третьей женой, а он был ее вторым мужем. И хотя этот факт, сам по себе ничего не говорил, но он становился особенно показательным на фоне прежней жизни молодой супруги Петра Карташова, у которой было два супруга и один сожитель, убитый во время криминальных разборок в бурные девяностые.
Когда Карташова наконец вывели из зала суда, супруга достала носовой платочек и вытерла слезы. Она была явно расстроена, и не столько оглашенным приговором, сколько своим положением. Быстро выйдя из помещения, она направилась по коридору к выходу, доставая на ходу из свой сумочки мобильный телефон. Караев старался не отставать.
– Алло, Сережа, это я, – торопливо произнесла женщина, – можешь себе представить. Ему дали четырнадцать лет. Да, четырнадцать. Я даже не представляю, что теперь буду делать. Нет, он так мне больше ничего и не сказал. Понятия не имею. Нет, я не знаю. Конечно, я еще раз с ним встречусь. Да, я все поняла. До свидания.
Караев усмехнулся. Супруга Карташова положила телефон в сумочку и нервно оглянулась. Увидев Караева, который шел следом за ней, она нахмурилась, но ничего не сказала и бросилась к лестнице. Караев ее не преследовал. Он услышал все, что ему было нужно. И теперь мог вернуться и доложить о своих наблюдениях.
Подсудимый, Петр Данилович Карташов, работал сотрудником внешнеторговой фирмы, занимавшейся поставками оружия за рубеж, и был полковником Главного Разведывательного Управления. Последние десять лет он работал на немецкую военную разведку – регулярно передавал ей секретную информацию о своих коллегах и качественных параметрах поставляемого в разные страны российского оружия. Соответствующие «гонорары» за предательство, переводились на его счета в Австрии и Швейцарии. Это позволяло ему вести роскошный образ жизни, приобрести небольшую квартиру в Ницце, ездить отдыхать на модные курорты. Его непомерные траты привлекли внимание сначала налоговых инспекторов, а затем и военной контрразведки.
Карташова арестовали полтора года назад. Он сразу во всем сознался и стал активно помогать следствию. Теперь, находясь на скамье подсудимых, не потерявший прежней респектабельности, холеный и хорошо выбритый, бывший полковник иногда бросал растерянные взгляды в зал, словно пытаясь понять, как могла произойти с ним подобная метаморфоза. В зале находилась его молодая жена. Она сидела в четвертом ряду и вымученно улыбалась мужу, когда их взгляды встречались. Ее беспокоило то, что все возможные счета Карташова были уже известны сотрудникам военной прокуратуры. А оставшиеся счета, которые наверняка были в памяти самого Петра Даниловича, никто, в том числе и она, не могли узнать. И это беспокоило ее более других обстоятельств. В конце концов, ее муж мог получить достаточно длительный тюремный срок, а ей только тридцать лет. И ждать мужа в течение долгого времени, оставаясь без достойных средств к существованию, ей вовсе не хотелось.
И хотя роскошная шестикомнатная квартира на Пречистенке была записана на ее имя, а дачу и две машины он подарил ей еще в прошлом году, тем не менее это были всего лишь средства для того, чтобы не умереть с голоду. Для «достойного» существования подобных средств было очень мало, даже если ей удастся сдавать и квартиру, и дачу. Нет, ее явно не устраивала ее дальнейшая жизнь без его зарубежных счетов.
Другой человек сидел в пятом ряду и внимательно наблюдал и за Карташовым, и за его супругой. Когда судьи наконец появились, выходя из совещательной комнаты, последовало традиционное «Суд идет» и просьба подняться. Все встали. Судьи прошли на свои места и начали зачитывать приговор. Сидевший в пятом ряду бывший полковник ФСБ Тимур Караев слушал его почти так же бесстрастно, как и военный прокурор, поддерживающий обвинение. Перечислив все пункты обвинения, судья наконец зачитал приговор. Четырнадцать лет лишения свободы. И на лице подсудимого впервые мелькнуло выражение страха. Панического страха. Он вдруг ясно осознал, что никогда не выйдет из колонии. К тому времени ему будет уже семьдесят три года и он будет никому не нужной развалиной. Карташов повернулся в сторону супруги и что-то пробормотал.
– Карташов, – бросилась к нему супруга, словно собираясь вытащить его из клетки, в которой он находился. Но приговор был уже оглашен. Конвоиры уже готовились выводить его из клетки.
Муж в ответ лишь махнул рукой, словно отгоняя ее и свою прежнюю жизнь.
Караев внимательно следил за поведением подсудимого и его супруги. Разница в возрасте между супругами была почти в тридцать лет. Он с грустью подумал, что подобные испытания супружеские пары редко выдерживают. А когда разница в возрасте столь велика, требовать от молодой женщины самоотречения почти невозможно. К тому же она была его третьей женой, а он был ее вторым мужем. И хотя этот факт, сам по себе ничего не говорил, но он становился особенно показательным на фоне прежней жизни молодой супруги Петра Карташова, у которой было два супруга и один сожитель, убитый во время криминальных разборок в бурные девяностые.
Когда Карташова наконец вывели из зала суда, супруга достала носовой платочек и вытерла слезы. Она была явно расстроена, и не столько оглашенным приговором, сколько своим положением. Быстро выйдя из помещения, она направилась по коридору к выходу, доставая на ходу из свой сумочки мобильный телефон. Караев старался не отставать.
– Алло, Сережа, это я, – торопливо произнесла женщина, – можешь себе представить. Ему дали четырнадцать лет. Да, четырнадцать. Я даже не представляю, что теперь буду делать. Нет, он так мне больше ничего и не сказал. Понятия не имею. Нет, я не знаю. Конечно, я еще раз с ним встречусь. Да, я все поняла. До свидания.
Караев усмехнулся. Супруга Карташова положила телефон в сумочку и нервно оглянулась. Увидев Караева, который шел следом за ней, она нахмурилась, но ничего не сказала и бросилась к лестнице. Караев ее не преследовал. Он услышал все, что ему было нужно. И теперь мог вернуться и доложить о своих наблюдениях.
ЛИОН. ФРАНЦИЯ. 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА
Это здание находилось ближе к музею ковров, рядом с площадью Белькур, в исторической части Старого города. Плозаль считалась своебразным центром Лиона. Здесь находился туристический офис. Чуть в стороне виднелась синагога. Высокий мужчина сидел на скамейке уже второй час, неторопливо читая газету. Иногда моросил дождь, незнакомец был в шляпе и светлом плаще. Он почти не смотрел в сторону здания, словно его не интересовали люди, выходившие из этого дома. На самом деле он находился на этой площадке именно для того, чтобы увидеть нужного ему человека, который должен был появиться из этого старого дома. На часах было около десяти, и сидевший на скамейке незнакомец был твердо уверен, что скоро увидит нужного ему человека. Он не смотрел в сторону дома не только потому, что это могло привлечь ненужное внимание возможного наблюдателя. Незнакомец занял такую позицию, чтобы видеть белый автомобиль «Ауди», находившийся рядом с ним. Незнакомец знал, кому принадлежит этот автомобиль, и поэтому спокойно дочитывал свою газету, точно рассчитав, что нужный ему человек все равно не уедет на работу без своего автомобиля.
Наконец появился тот, кого он ждал. Мужчина вышел из дома вместе с женщиной. Оба улыбались, негромко переговариваясь. Незнакомец взглянул на часы и нахмурился. Ему не понравилось, что эти двое вышли вместе. Он знал, что женщина была супругой того самого человека, которого он терпеливо ожидал уже полтора часа. Того самого человека, жить которому оставались считаные часы.
Незнакомец был Фармацевтом, профессиональным ликвидатором, который уже несколько дней выслеживал свою жертву, готовый действовать. Вышедший из дома мужчина был сотрудником французской контрразведки ДСТ Анри Борнаром, ликвидацию которого и поручили Фармацевту. Он знал, что Борнар был женат и имел двоих уже взрослых детей. И самое неприятное, что он был счастливо женат. Появляясь вместе на людях, супруги неизменно улыбались, демонстрируя свои дружеские отношения. Борнар поцеловал жену и уселся в свою «Ауди», и та медленно тронулась с места. Фармацевт снова взглянул на часы и перевел взгляд на женщину, весело помахавшую вслед машине уехавшего мужа.
Ликвидатор был достаточно профессиональным человеком, чтобы не реагировать на подобные мелочи, но где-то в глубине души он испытывал легкое чувство раздражения. Каждый раз, когда среди его потенциальных жертв попадались счастливчики, имевшие хорошие семьи, он чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Словно ему предлагалось не только совершить необходимый акт возмездия, но и разрушить жизнь другому человеку, который был абсолютно не виновен в сложной игре противостоящих друг другу спецслужб.
Но таковы были «издержки профессии». Убивая мужчину, он обрекал на страдания его женщину. Его детей. И родителей. Его друзей и коллег. Фармацевт старался об этом не думать. Но не думать совсем не получалось. Ведь когда-то, много лет назад, он оставил любимую женщину, посчитав, что она мешает его работе. Или она оставила его, он не хотел вспоминать подробности. Вероятно, виноваты были обе стороны, как бывает в подобных случаях. Но он остался один, и это воспоминание невольно вызывало в нем некоторую горечь, оставляя неприятный осадок каждый раз, когда он встречал счастливые пары. Возможно, в нем просыпались какие-то подсознательные комплексы. Он не хотел признаваться в этом самому себе.
Неторопливо поднявшись, он поправил очки и направился к своему автомобилю, серому «Ситроену», припаркованному рядом с площадью. Он точно знал, что успеет догнать автомобиль Борнара, который выехал двадцать секунд назад. Фармацевт уселся в свой автомобиль, и выворачивая руль, выехал в сторону реки. Лион находился на слиянии двух рек – Роны и Сены. Фармацевт нагнал машину Борнара через несколько секунд. Тот двигался осторожно, не нарушая правил дорожного движения. В центре города приходилось передвигаться достаточно медленно. Но переехав Рону по мосту Лафайета, автомобиль Борнара поехал не направо, куда обычно он отправлялся на работу, а свернул налево. Фармацевт свернул следом. Любое изменение в сложившемся расписании должно было его насторожить. Поэтому он свернул за «Ауди», чувствуя нарастающее раздражение.
Автомобиль Борнара направлялся к отелю «Хилтон», расположенному в северо-восточной части города, на холме. Фармацевт подумал, что у Борнара может быть встреча в этом отеле. Но «Ауди», доехав до дороги, ведущей к отелю, снова свернула направо. Это было уже не просто непонятно, но и опасно. Фармацевт увеличил расстояние между двумя машинами. Вполне возможно, что его смогли вычислить, и теперь эта загадочная автомобильная гонка ведет его к неминуемому финалу. Такое иногда случалось, когда охотник сам превращался в жертву. А ведь Анри Борнар сотрудник одной из самых закрытых и секретных структур Франции.
Но додумать до конца эту мысль Фармацевт не успел. Машина Борнара внезапно снова свернула, подъезжая к большому зданию из стекла и бетона, находившемуся неподалеку от отеля «Хилтон». Машина припарковалась недалеко от здания, и Борнар, выйдя из автомобиля, быстро пошел по направлению к этому комплексу. Фармацевт подъехал ближе и прочел вывеску. Затем негромко выругался и усмехнулся. Он должен был сразу понять, куда спешил Борнар. Это было центральное здание Интерпола, находившееся в Лионе. Фармацевт подумал, что здесь нельзя долго находиться. Камеры наружного наблюдения могут обратить внимание на его автомобиль. Он развернулся и поехал в сторону города. Придется подождать, когда Борнар вернется к себе в офис. Он работает в лионском отделении ДСТ. Его перевели сюда четыре года назад. Но ни в руководстве ДСТ, ни в руководстве Интерпола даже не подозревали, что Борнар долгие годы был двойным агентом, работая на российские и французские спецслужбы. В руководстве ДСТ заподозрили неладное, лишь когда пять лет назад провалились сразу два агента. Именно тогда было принято решение перевести Борнара из центрального аппарата в Лион. Борнар вел беспроигрышную игру. Он подставлял агентов обеим сторонам, получая из Москвы деньги, а в Париже – очередные звания и награды. Но игра закончилась четыре года назад. Его перевели в Лион и первое время за ним наблюдали. Он вел спокойную, размеренную жизнь, ничем не выдавая своей прежней двойной игры. И через год служба внутренней безопасности ДСТ прекратила наблюдение за ним. Казалось, все наладилось к лучшему. Но в Москве о предательстве Борнара не забыли. И четыре года спустя в Лионе появился Фармацевт.
Наконец появился тот, кого он ждал. Мужчина вышел из дома вместе с женщиной. Оба улыбались, негромко переговариваясь. Незнакомец взглянул на часы и нахмурился. Ему не понравилось, что эти двое вышли вместе. Он знал, что женщина была супругой того самого человека, которого он терпеливо ожидал уже полтора часа. Того самого человека, жить которому оставались считаные часы.
Незнакомец был Фармацевтом, профессиональным ликвидатором, который уже несколько дней выслеживал свою жертву, готовый действовать. Вышедший из дома мужчина был сотрудником французской контрразведки ДСТ Анри Борнаром, ликвидацию которого и поручили Фармацевту. Он знал, что Борнар был женат и имел двоих уже взрослых детей. И самое неприятное, что он был счастливо женат. Появляясь вместе на людях, супруги неизменно улыбались, демонстрируя свои дружеские отношения. Борнар поцеловал жену и уселся в свою «Ауди», и та медленно тронулась с места. Фармацевт снова взглянул на часы и перевел взгляд на женщину, весело помахавшую вслед машине уехавшего мужа.
Ликвидатор был достаточно профессиональным человеком, чтобы не реагировать на подобные мелочи, но где-то в глубине души он испытывал легкое чувство раздражения. Каждый раз, когда среди его потенциальных жертв попадались счастливчики, имевшие хорошие семьи, он чувствовал себя несколько не в своей тарелке. Словно ему предлагалось не только совершить необходимый акт возмездия, но и разрушить жизнь другому человеку, который был абсолютно не виновен в сложной игре противостоящих друг другу спецслужб.
Но таковы были «издержки профессии». Убивая мужчину, он обрекал на страдания его женщину. Его детей. И родителей. Его друзей и коллег. Фармацевт старался об этом не думать. Но не думать совсем не получалось. Ведь когда-то, много лет назад, он оставил любимую женщину, посчитав, что она мешает его работе. Или она оставила его, он не хотел вспоминать подробности. Вероятно, виноваты были обе стороны, как бывает в подобных случаях. Но он остался один, и это воспоминание невольно вызывало в нем некоторую горечь, оставляя неприятный осадок каждый раз, когда он встречал счастливые пары. Возможно, в нем просыпались какие-то подсознательные комплексы. Он не хотел признаваться в этом самому себе.
Неторопливо поднявшись, он поправил очки и направился к своему автомобилю, серому «Ситроену», припаркованному рядом с площадью. Он точно знал, что успеет догнать автомобиль Борнара, который выехал двадцать секунд назад. Фармацевт уселся в свой автомобиль, и выворачивая руль, выехал в сторону реки. Лион находился на слиянии двух рек – Роны и Сены. Фармацевт нагнал машину Борнара через несколько секунд. Тот двигался осторожно, не нарушая правил дорожного движения. В центре города приходилось передвигаться достаточно медленно. Но переехав Рону по мосту Лафайета, автомобиль Борнара поехал не направо, куда обычно он отправлялся на работу, а свернул налево. Фармацевт свернул следом. Любое изменение в сложившемся расписании должно было его насторожить. Поэтому он свернул за «Ауди», чувствуя нарастающее раздражение.
Автомобиль Борнара направлялся к отелю «Хилтон», расположенному в северо-восточной части города, на холме. Фармацевт подумал, что у Борнара может быть встреча в этом отеле. Но «Ауди», доехав до дороги, ведущей к отелю, снова свернула направо. Это было уже не просто непонятно, но и опасно. Фармацевт увеличил расстояние между двумя машинами. Вполне возможно, что его смогли вычислить, и теперь эта загадочная автомобильная гонка ведет его к неминуемому финалу. Такое иногда случалось, когда охотник сам превращался в жертву. А ведь Анри Борнар сотрудник одной из самых закрытых и секретных структур Франции.
Но додумать до конца эту мысль Фармацевт не успел. Машина Борнара внезапно снова свернула, подъезжая к большому зданию из стекла и бетона, находившемуся неподалеку от отеля «Хилтон». Машина припарковалась недалеко от здания, и Борнар, выйдя из автомобиля, быстро пошел по направлению к этому комплексу. Фармацевт подъехал ближе и прочел вывеску. Затем негромко выругался и усмехнулся. Он должен был сразу понять, куда спешил Борнар. Это было центральное здание Интерпола, находившееся в Лионе. Фармацевт подумал, что здесь нельзя долго находиться. Камеры наружного наблюдения могут обратить внимание на его автомобиль. Он развернулся и поехал в сторону города. Придется подождать, когда Борнар вернется к себе в офис. Он работает в лионском отделении ДСТ. Его перевели сюда четыре года назад. Но ни в руководстве ДСТ, ни в руководстве Интерпола даже не подозревали, что Борнар долгие годы был двойным агентом, работая на российские и французские спецслужбы. В руководстве ДСТ заподозрили неладное, лишь когда пять лет назад провалились сразу два агента. Именно тогда было принято решение перевести Борнара из центрального аппарата в Лион. Борнар вел беспроигрышную игру. Он подставлял агентов обеим сторонам, получая из Москвы деньги, а в Париже – очередные звания и награды. Но игра закончилась четыре года назад. Его перевели в Лион и первое время за ним наблюдали. Он вел спокойную, размеренную жизнь, ничем не выдавая своей прежней двойной игры. И через год служба внутренней безопасности ДСТ прекратила наблюдение за ним. Казалось, все наладилось к лучшему. Но в Москве о предательстве Борнара не забыли. И четыре года спустя в Лионе появился Фармацевт.
МОСКВА. РОССИЯ, 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА
Полковник ФСБ в отставке, работавший ныне в Академии ФСБ, Тимур Караев приехал на знакомую ему квартиру в шестом часу вечера. У него были свои ключи, и поэтому он открыл дверь, входя в квартиру. В гостиной его уже ждали. Там находился другой человек, у которого тоже были свои ключи от этой квартиры. Формально они были знакомы и даже работали в одном учреждении. Ожидавший его в этой квартире генерал Попов являлся заместителем начальника Академии ФСБ. Они пожали друг другу руки. Караев прошел к столу и сел напротив генерала.
– Рассказывайте, – потребовал тот.
– Все нормально, – устало сообщил Караев, – я просидел на оглашении приговора весь день. Думаю, что он так и не сумел понять, кто именно его подставил. Но у следствия было слишком много доказательств его вины. Приговор огласили. Четырнадцать лет.
– Что еще?
– Его супруга явно недовольна. Судя по всему, он ей ничего не сказал.
– Откуда вы знаете? Это ваши личные ощущения или есть конкретные факты?
– Я просто слышал ее разговор с братом, когда она выходила из здания суда. Во время процесса нельзя пользоваться мобильными телефонами, могут выставить из зала, поэтому она позвонила сразу, как только оказалась в коридоре. А я шел за ней следом. И все слышал.
– Дура, – презрительно сказал Попов, – правильно говорят. Курица не птица, женщина не человек. Не могла немного подождать и поговорить с братом, когда сядет в машину.
– Вы так не любите женщин?
– Я их люблю даже слишком сильно. Из-за этого и развелся семь лет назад со своей благоверной. И до сих пор не женат.
– Мне говорили, что вы разведены, – постарался скрыть усмешку Караев.
– Вы тоже, – зло заметил Попов, – и не делайте обобщающих выводов из моей обычной фразы. Эта похотливая дура его и погубила. Когда мужчина в его возрасте заводит себе такую молодую жену, он вольно или невольно начинает заменять свою потенцию дорогими подарками и разными побрякушками.
Караев подумал, что генерал прав лишь отчасти. Все зависит от обстоятельств и отношений конкретных людей. И в каждом случае все может быть иначе. Но не стал возражать.
– Я был уверен, что она достанет телефон, как только выйдет из зала суда, – пояснил Караев, – она слишком нервничала. Полагаю, что наши опасения были не напрасны. У него остались какие-то счета, о которых не знают ни в ФСБ, ни его супруга. И он был растерян этим приговором, понимая, что уже не сможет воспользоваться оставшимися деньгами.
– Что предлагаете?
– Послать к нему нашего человека. Под видом заключенного. Уточнить номера счетов. Потеря последних денег будет для него самым страшным ударом. Он из-за них пошел на предательство, вел такую роскошную жизнь. И он надеется еще вернуться и, возможно, использовать свои деньги. Чтобы вернуться к прежней жизни или попытаться вернуть свою молодую супругу.
– Хорошо. Мы так и сделаем. Вы неплохо поработали, полковник. Завтра суббота, но я прошу вас приехать в Академию. У вас завтра…
– Я помню о своей работе. Я буду точно в десять. Но, честно говоря, чувствую себя не очень хорошо. Впервые в жизни, Андрей Валентинович, я чувствую себя не в своей тарелке. Вы должны меня понять, я всегда был кадровым офицером ФСБ, а до этого КГБ и всегда сражался на «нашей стороне».
– Вы полагаете, что сегодня вы сражаетесь на чужой стороне? – недовольно спросил Попов. – Или вы считаете, что мы все тоже возможные потенциальные предатели интересов своей родины?
– Я так не говорил.
– Но вы так думаете. У меня тоже были похожие чувства. Все правильно, полковник. Мы привыкли работать только на свою страну, и поэтому любая двусмысленная ситуация кажется нам несколько странной. Но не забывайте, что мы и сейчас работаем на свою страну.
– О чем сама страна даже не догадывается.
– Она и не должна догадываться. Мы честно работали и работаем на свою страну. Просто мы несколько иначе понимаем свой долг и положение нашей страны в мире за последние пятнадцать лет. И делаем все, чтобы восстановить авторитет нашей страны в мире и наказать мерзавцев, которые использовали сложившуюся ситуацию в мире в свою пользу.
– Не нужно меня агитировать. Я сознательно пришел к вам. Но это не избавило меня от подсознательного чувства моей вины. Хотя бы с точки зрения обычного уголовного кодекса. Превышение служебных полномочий, несанкционированное приведение приговоров в исполнение, незаконное прослушивание, нарушение банковской тайны, я могу собрать целый букет наших возможных правонарушений.
– И во имя чего? – спросил Попов. – Мы стараемся для личного обогащения, как эти мерзавцы? Или предаем свою страну, своих товарищей, своих коллег? Что криминального мы делаем? Разве вы не знаете, что цель всегда оправдывает средства, во всяком случае, для сотрудников спецслужб, которые никогда не были связаны буквой закона. Не мне вам об этом напоминать, полковник Караев. И не забывайте, что мы собирали материалы на Карташова для передачи их в следственное управление военной прокуратуры только для того, чтобы помочь им разобраться с этим предателем. Что плохо мы сделали? Это, если хотите, наш долг. Что касается приведения несанкционированных приговоров в исполнение, то здесь вы тоже не правы. Мы приводим в исполнение только те приговоры, которые вынесены нашими судами. Советскими и российскими. И это тоже наш долг – находить предателей. Вы ведь понимаете, что в современном мире наши официальные организации не могут действовать так, как работаем мы. И наша неофициальная организация не подставляет свою страну и свои правоохранительные органы под объективы западных контрразведок или ненужное внимание прессы. С точки зрения закона и здравого смысла мы делаем то, чего не могут позволить себе сотрудники официальных учреждений.
– Я понимаю…
– Боюсь, что не совсем. Вы считаете, что Карташов единственный, кого мы вычислили за последние несколько лет? Ничего подобного. До него мы вычислили еще нескольких предателей. Например, полковника Сергея Скрипаля. Вы о нем наверняка слышали, процесс был достаточно громким. О нем написали даже в западной прессе. Он уволился в запас еще в девяносто девятом, но продолжал передавать сведения о своих бывших коллегах. Его трудно было вычислить, ведь он не был среди действующих сотрудников, но мы смогли выйти на него. Сначала даже хотели предложить ему работать у нас. Затем обратили внимание на его подозрительные контакты. Кроме него, благодаря нашей помощи, были арестованы бывший полковник Службы внешней безопасности Александр Запорожский, получивший восемнадцать лет за измену родине, подполковник ФСБ Игорь Вялков, получивший десять лет тюрьмы, и полковник Алексей Кулешов. Он, между прочим, работал в нашей Академии. Можно сказать, у меня под носом. И заодно работал на англичан. Вот так.
– Я о нем слышал. Но он застрелился.
– Да, он понял, что его вычислили, и застрелился.
– Вы ему помогли?
– Нет. Если вам интересно, то нет. Но мы ему подсказали как нужно поступить.
– Почему?
– У него сын служил в пограничных войсках. И зять был главным инженером на очень засекреченном объекте. Если бы Кулешова осудили, их обоих автоматически убрали бы с тех мест, где они работали. Таковы суровые правила безопасности во всем мире. Мы тщательно все проверили, у него была прекрасная семья, и никто не знал о его предательстве. Поэтому было принято такое решение. С ним откровенно поговорили. И Кулешов все правильно понял.
– Доведение до самоубийства. Тоже статья, – меланхолично заметил Караев.
– Что бы вы сделали на нашем месте? – поинтересовался Попов. – Позволили бы его арестовать? И загубили бы жизнь хорошему ученому, каким был его зять, и его сыну офицеру. Он, между прочим, уже майор и имеет боевой орден. Вы считаете, что мы поступили неправильно?
– Не знаю. Очевидно, есть случаи, где мне трудно быть судьей.
– Как и нам всем, полковник. Но иногда нам приходится решать. И этот выбор не всегда бывает легким.
– Я могу идти? – Тимур поднялся. Этот разговор был неприятным для обоих собеседников.
– Идите, – разрешил Попов, – и подумайте еще раз о нашем разговоре, чтобы чувствовать себя гораздо лучше.
Караев вышел из квартиры, мягко закрыл за собой дверь. Уже спускаясь по лестнице, он вспомнил слова Попова о супруге Карташова. Может, этот генерал прав, вдруг подумал Тимур. В их возрасте заводить новый роман почти безрассудство. Карташову было под шестьдесят, его жене тридцать. Полковнику Караеву было пятьдесят шесть, а Элине, с которой он встречался, уже за сорок. Но разница все равно была большой. Какие глупости. Разве можно сравнить умную, тактичную, все понимающую, интеллектуалку Элину с этой глупой самочкой, которой нужны были только деньги ее супруга. Хотя он был ее вторым мужем, а у Элины тоже был первый супруг. Какие невероятные вещи приходят в голову. Этот циничный Попов испортил ему настроение. Караев подумал, что нужно будет позвонить Элине, как только он приедет домой. Или нет. Лучше позвонить из машины. Он так и сделает. Позвонит ей прямо из машины. И выбросит из головы Карташова и его молодую супругу. А может, он тоже поступает не совсем порядочно. Ведь можно предположить, что их организацию рано или поздно сумеют вычислить. И тогда он отправится следом за Карташовым. Хотя он в своей жизни не сделал ничего противозаконного. Да и вероятность провала была настолько ничтожна, что о ней можно было забыть.
Организация «Щит и меч», созданная несколько лет назад, включала в себя такое количество высших офицеров спецслужб, что возможность самого провала была практически исключена. Караев об этом знал. Но чувствовал он себя плохо, словно совершал некие противоправные поступки. И по большому счету он понимал, что действует вопреки обычным нормам, принятым в большинстве государств. Но он отлично знал и другое. В большинстве так называемых демократических государств, подобные методы применялись давно и успешно. И эта была та самая альтернативная реальность, о наличии которой знали только настоящие профессионалы.
– Рассказывайте, – потребовал тот.
– Все нормально, – устало сообщил Караев, – я просидел на оглашении приговора весь день. Думаю, что он так и не сумел понять, кто именно его подставил. Но у следствия было слишком много доказательств его вины. Приговор огласили. Четырнадцать лет.
– Что еще?
– Его супруга явно недовольна. Судя по всему, он ей ничего не сказал.
– Откуда вы знаете? Это ваши личные ощущения или есть конкретные факты?
– Я просто слышал ее разговор с братом, когда она выходила из здания суда. Во время процесса нельзя пользоваться мобильными телефонами, могут выставить из зала, поэтому она позвонила сразу, как только оказалась в коридоре. А я шел за ней следом. И все слышал.
– Дура, – презрительно сказал Попов, – правильно говорят. Курица не птица, женщина не человек. Не могла немного подождать и поговорить с братом, когда сядет в машину.
– Вы так не любите женщин?
– Я их люблю даже слишком сильно. Из-за этого и развелся семь лет назад со своей благоверной. И до сих пор не женат.
– Мне говорили, что вы разведены, – постарался скрыть усмешку Караев.
– Вы тоже, – зло заметил Попов, – и не делайте обобщающих выводов из моей обычной фразы. Эта похотливая дура его и погубила. Когда мужчина в его возрасте заводит себе такую молодую жену, он вольно или невольно начинает заменять свою потенцию дорогими подарками и разными побрякушками.
Караев подумал, что генерал прав лишь отчасти. Все зависит от обстоятельств и отношений конкретных людей. И в каждом случае все может быть иначе. Но не стал возражать.
– Я был уверен, что она достанет телефон, как только выйдет из зала суда, – пояснил Караев, – она слишком нервничала. Полагаю, что наши опасения были не напрасны. У него остались какие-то счета, о которых не знают ни в ФСБ, ни его супруга. И он был растерян этим приговором, понимая, что уже не сможет воспользоваться оставшимися деньгами.
– Что предлагаете?
– Послать к нему нашего человека. Под видом заключенного. Уточнить номера счетов. Потеря последних денег будет для него самым страшным ударом. Он из-за них пошел на предательство, вел такую роскошную жизнь. И он надеется еще вернуться и, возможно, использовать свои деньги. Чтобы вернуться к прежней жизни или попытаться вернуть свою молодую супругу.
– Хорошо. Мы так и сделаем. Вы неплохо поработали, полковник. Завтра суббота, но я прошу вас приехать в Академию. У вас завтра…
– Я помню о своей работе. Я буду точно в десять. Но, честно говоря, чувствую себя не очень хорошо. Впервые в жизни, Андрей Валентинович, я чувствую себя не в своей тарелке. Вы должны меня понять, я всегда был кадровым офицером ФСБ, а до этого КГБ и всегда сражался на «нашей стороне».
– Вы полагаете, что сегодня вы сражаетесь на чужой стороне? – недовольно спросил Попов. – Или вы считаете, что мы все тоже возможные потенциальные предатели интересов своей родины?
– Я так не говорил.
– Но вы так думаете. У меня тоже были похожие чувства. Все правильно, полковник. Мы привыкли работать только на свою страну, и поэтому любая двусмысленная ситуация кажется нам несколько странной. Но не забывайте, что мы и сейчас работаем на свою страну.
– О чем сама страна даже не догадывается.
– Она и не должна догадываться. Мы честно работали и работаем на свою страну. Просто мы несколько иначе понимаем свой долг и положение нашей страны в мире за последние пятнадцать лет. И делаем все, чтобы восстановить авторитет нашей страны в мире и наказать мерзавцев, которые использовали сложившуюся ситуацию в мире в свою пользу.
– Не нужно меня агитировать. Я сознательно пришел к вам. Но это не избавило меня от подсознательного чувства моей вины. Хотя бы с точки зрения обычного уголовного кодекса. Превышение служебных полномочий, несанкционированное приведение приговоров в исполнение, незаконное прослушивание, нарушение банковской тайны, я могу собрать целый букет наших возможных правонарушений.
– И во имя чего? – спросил Попов. – Мы стараемся для личного обогащения, как эти мерзавцы? Или предаем свою страну, своих товарищей, своих коллег? Что криминального мы делаем? Разве вы не знаете, что цель всегда оправдывает средства, во всяком случае, для сотрудников спецслужб, которые никогда не были связаны буквой закона. Не мне вам об этом напоминать, полковник Караев. И не забывайте, что мы собирали материалы на Карташова для передачи их в следственное управление военной прокуратуры только для того, чтобы помочь им разобраться с этим предателем. Что плохо мы сделали? Это, если хотите, наш долг. Что касается приведения несанкционированных приговоров в исполнение, то здесь вы тоже не правы. Мы приводим в исполнение только те приговоры, которые вынесены нашими судами. Советскими и российскими. И это тоже наш долг – находить предателей. Вы ведь понимаете, что в современном мире наши официальные организации не могут действовать так, как работаем мы. И наша неофициальная организация не подставляет свою страну и свои правоохранительные органы под объективы западных контрразведок или ненужное внимание прессы. С точки зрения закона и здравого смысла мы делаем то, чего не могут позволить себе сотрудники официальных учреждений.
– Я понимаю…
– Боюсь, что не совсем. Вы считаете, что Карташов единственный, кого мы вычислили за последние несколько лет? Ничего подобного. До него мы вычислили еще нескольких предателей. Например, полковника Сергея Скрипаля. Вы о нем наверняка слышали, процесс был достаточно громким. О нем написали даже в западной прессе. Он уволился в запас еще в девяносто девятом, но продолжал передавать сведения о своих бывших коллегах. Его трудно было вычислить, ведь он не был среди действующих сотрудников, но мы смогли выйти на него. Сначала даже хотели предложить ему работать у нас. Затем обратили внимание на его подозрительные контакты. Кроме него, благодаря нашей помощи, были арестованы бывший полковник Службы внешней безопасности Александр Запорожский, получивший восемнадцать лет за измену родине, подполковник ФСБ Игорь Вялков, получивший десять лет тюрьмы, и полковник Алексей Кулешов. Он, между прочим, работал в нашей Академии. Можно сказать, у меня под носом. И заодно работал на англичан. Вот так.
– Я о нем слышал. Но он застрелился.
– Да, он понял, что его вычислили, и застрелился.
– Вы ему помогли?
– Нет. Если вам интересно, то нет. Но мы ему подсказали как нужно поступить.
– Почему?
– У него сын служил в пограничных войсках. И зять был главным инженером на очень засекреченном объекте. Если бы Кулешова осудили, их обоих автоматически убрали бы с тех мест, где они работали. Таковы суровые правила безопасности во всем мире. Мы тщательно все проверили, у него была прекрасная семья, и никто не знал о его предательстве. Поэтому было принято такое решение. С ним откровенно поговорили. И Кулешов все правильно понял.
– Доведение до самоубийства. Тоже статья, – меланхолично заметил Караев.
– Что бы вы сделали на нашем месте? – поинтересовался Попов. – Позволили бы его арестовать? И загубили бы жизнь хорошему ученому, каким был его зять, и его сыну офицеру. Он, между прочим, уже майор и имеет боевой орден. Вы считаете, что мы поступили неправильно?
– Не знаю. Очевидно, есть случаи, где мне трудно быть судьей.
– Как и нам всем, полковник. Но иногда нам приходится решать. И этот выбор не всегда бывает легким.
– Я могу идти? – Тимур поднялся. Этот разговор был неприятным для обоих собеседников.
– Идите, – разрешил Попов, – и подумайте еще раз о нашем разговоре, чтобы чувствовать себя гораздо лучше.
Караев вышел из квартиры, мягко закрыл за собой дверь. Уже спускаясь по лестнице, он вспомнил слова Попова о супруге Карташова. Может, этот генерал прав, вдруг подумал Тимур. В их возрасте заводить новый роман почти безрассудство. Карташову было под шестьдесят, его жене тридцать. Полковнику Караеву было пятьдесят шесть, а Элине, с которой он встречался, уже за сорок. Но разница все равно была большой. Какие глупости. Разве можно сравнить умную, тактичную, все понимающую, интеллектуалку Элину с этой глупой самочкой, которой нужны были только деньги ее супруга. Хотя он был ее вторым мужем, а у Элины тоже был первый супруг. Какие невероятные вещи приходят в голову. Этот циничный Попов испортил ему настроение. Караев подумал, что нужно будет позвонить Элине, как только он приедет домой. Или нет. Лучше позвонить из машины. Он так и сделает. Позвонит ей прямо из машины. И выбросит из головы Карташова и его молодую супругу. А может, он тоже поступает не совсем порядочно. Ведь можно предположить, что их организацию рано или поздно сумеют вычислить. И тогда он отправится следом за Карташовым. Хотя он в своей жизни не сделал ничего противозаконного. Да и вероятность провала была настолько ничтожна, что о ней можно было забыть.
Организация «Щит и меч», созданная несколько лет назад, включала в себя такое количество высших офицеров спецслужб, что возможность самого провала была практически исключена. Караев об этом знал. Но чувствовал он себя плохо, словно совершал некие противоправные поступки. И по большому счету он понимал, что действует вопреки обычным нормам, принятым в большинстве государств. Но он отлично знал и другое. В большинстве так называемых демократических государств, подобные методы применялись давно и успешно. И эта была та самая альтернативная реальность, о наличии которой знали только настоящие профессионалы.
ЛИОН. ФРАНЦИЯ. 16 ИЮНЯ 2006 ГОДА
На часах было около шести. Фармацевт припарковал машину на соседней улице, рассчитывая, что сумеет увидеть, когда Борнар поедет домой. Его «Ауди» находилась прямо перед ним. Борнар вернулся на работу еще до перерыва. Обедал он обычно у себя в здании, а заканчивал работу в половине шестого. Но сегодня он задерживался. Фармацевт поправил темные очки. Когда он был в шляпе и в очках, трудно было увидеть выражение его глаз или запомнить его лицо случайному прохожему. Глаза не выдавали профессионального убийцу, они были спокойные, несколько ироничные и всегда безучастные.
Борнар наконец показался. Он подошел к своей машине, оглянулся, сел в салон и, достав мобильный телефон, начал с кем-то разговаривать. Фармацевт терпеливо ждал. Он хорошо знал, что в подобных ситуациях необходимо сохранять выдержку. Борнар закончил разговор и снова кому-то позвонил. Второй разговор длился гораздо меньше, не больше минуты. Борнар убрал наконец аппарат и его «Ауди» медленно тронулась. Фармацевт поехал следом. Если все пройдет нормально, Борнар должен припарковаться у своего дома, и войти в это старое здание, и подняться на третий этаж. Код на входной двери Фармацевт уже знает. Пока Борнар будет парковать машину у своего дома, он успеет оставить автомобиль на соседней улице и пройти к зданию, чтобы встретить Борнара прямо на лестнице. Затем два выстрела, один из которых контрольный. И он уйдет по лестнице, стараясь не привлекать внимание соседей.
Борнар остановился у супермаркета. Фармацевт затормозил в десяти метрах от его машины. В магазине Борнар пробыл еще пятнадцать минут. Затем вышел сразу с двумя большими пакетами. Фармацевт пригляделся. Если в пакетах только продукты, то это лишь облегчает ему выполнение порученного дела. В таком случае руки у жертвы будут заняты. Но по своему опыту он знает, что в пакетах могут быть и стеклянные бутылки. И если жертва внезапно выпускает их из рук, то стекло может загреметь на лестнице или разбиться, привлекая ненужное внимание соседей. Этот фактор профессионал обязан учитывать. Борнар положил пакеты в багажник и поехал дальше. Он остановил машину у еще одного магазина, на этот раз цветочного. Фармацевт терпеливо ждал. Борнар вышел оттуда с большим букетом цветов, который он бережно уложил на заднее сиденье. «Интересно, кому он повезет цветы, – беззлобно подумал убийца, – неужели своей супруге?»
«Ауди» наконец свернула к центру города. Фармацевт следовал за машиной, стараясь не выпускать ее из виду. Наконец они подъехали к дому Борнара. Здесь не было подземной парковки, и Борнар оставлял свою машину на улице. Фармацевт быстро припарковал машину на соседней улице и, закрыв автомобиль, поспешил к зданию, чтобы оказаться в доме первым, до того как туда войдет Анри Борнар.
Борнар наконец показался. Он подошел к своей машине, оглянулся, сел в салон и, достав мобильный телефон, начал с кем-то разговаривать. Фармацевт терпеливо ждал. Он хорошо знал, что в подобных ситуациях необходимо сохранять выдержку. Борнар закончил разговор и снова кому-то позвонил. Второй разговор длился гораздо меньше, не больше минуты. Борнар убрал наконец аппарат и его «Ауди» медленно тронулась. Фармацевт поехал следом. Если все пройдет нормально, Борнар должен припарковаться у своего дома, и войти в это старое здание, и подняться на третий этаж. Код на входной двери Фармацевт уже знает. Пока Борнар будет парковать машину у своего дома, он успеет оставить автомобиль на соседней улице и пройти к зданию, чтобы встретить Борнара прямо на лестнице. Затем два выстрела, один из которых контрольный. И он уйдет по лестнице, стараясь не привлекать внимание соседей.
Борнар остановился у супермаркета. Фармацевт затормозил в десяти метрах от его машины. В магазине Борнар пробыл еще пятнадцать минут. Затем вышел сразу с двумя большими пакетами. Фармацевт пригляделся. Если в пакетах только продукты, то это лишь облегчает ему выполнение порученного дела. В таком случае руки у жертвы будут заняты. Но по своему опыту он знает, что в пакетах могут быть и стеклянные бутылки. И если жертва внезапно выпускает их из рук, то стекло может загреметь на лестнице или разбиться, привлекая ненужное внимание соседей. Этот фактор профессионал обязан учитывать. Борнар положил пакеты в багажник и поехал дальше. Он остановил машину у еще одного магазина, на этот раз цветочного. Фармацевт терпеливо ждал. Борнар вышел оттуда с большим букетом цветов, который он бережно уложил на заднее сиденье. «Интересно, кому он повезет цветы, – беззлобно подумал убийца, – неужели своей супруге?»
«Ауди» наконец свернула к центру города. Фармацевт следовал за машиной, стараясь не выпускать ее из виду. Наконец они подъехали к дому Борнара. Здесь не было подземной парковки, и Борнар оставлял свою машину на улице. Фармацевт быстро припарковал машину на соседней улице и, закрыв автомобиль, поспешил к зданию, чтобы оказаться в доме первым, до того как туда войдет Анри Борнар.