Абердин Александр. Во имя прогресса

Александр Абердин
 
Во имя прогресса

Роман

 

Часть первая. Прогрессор по приговору суда.

 

   Посвящается всем Всадникам Земли.

 

Глава первая.

 

Прошла любовь, завяли помидоры

 
   Иль по-хозяйски вошел в кузницу, хотя и не был не то что кузнецом станицы, но даже кузнецом своего рода, и принялся готовиться к работе, а работа ему сегодня предстояла очень важная и ответственная, - выковать себе настоящее, боевое оружие Всадника и он давно уже решил, что это будет меч. Пускай этому мечу и не суждено было стать его боевым оружием для сражений, воевать Всадникам на их землях от плато Большой Сырт, до просторов Равнины Эллады было не с кем, но настало время появиться на свет и этому боевому мечу. У Иля и без того вполне хватало мечей, сабель, казачьих шашек и другого холодного оружия, но весь его внушительный арсенал представлял из себя по большей части тренировочное и состязательное оружие и его нельзя было даже равнять с боевым оружием, которое имелось у каждого Всадника как правило в одном, редко в двух экземплярах. Такое оружие не выставлялось напоказ и Всадники относились к нему очень строго. Особенно старейшины, которые после проверки меча, шашки или сабли ставили на клинке специальное клеймо, навсегда связывающее оружие и Всадника вместе.
   Три дня назад Илю исполнилось двадцать пять лет и хотя Всадники за триста восемьдесят семь лет так и не стали гражданами Земли, по земным законом он считался теперь совершеннолетним. Для обитателей Малой Степи, так Всадники с большой буквы называли принадлежащие им на Марсе земли от Большого Сырта до Равнины Эллады вплоть до побережья холодного Южного моря, это не имело никакого значения. В Малой Степи юноша считался совершеннолетним уже в восемнадцать лет. Полное имя Иля было Илья, а фамилия, - Шорников. Шорниковы были большим казачьим родом, насчитывающим более полутора тысяч человек, и происходили вместе с десятками других родов из терских казаков древности. Как и другие казаки, а вместе с ними арабские бедуины, североамериканские индейцы и выходцы из других народов, они были Всадниками и когда-то жили на планете Большая Степь, которую колонизировали пятьсот двадцать шесть лет назад, но так или иначе потеряли и были принудительно возвращены на Землю.
   На Земле для Всадников с их лошадями места не было и потому им было предложено поселиться на колонизированном к тому времени и уже пусть и с большой натяжкой, но вполне пригодном для жизни Марсе. После Большой Степи Марс естественно показался им жуткой дырой, но правительство Земли, чувствуя свою вину перед Всадниками, соглашалось пойти на любые траты, лишь бы четыре с лишним миллиона колонистов заткнулись и никогда не вспоминали о своей Большой Степи. Правительство даже пошло на то, чтобы произвести на этих землях просто титанические землеустроительные работы и даже согласилось установить на территории всей Малой Степи гравитационные решетки и окружить её мощными климатическими установками, чтобы создать там нормальные условия для жизни. Тем не менее прошло почти сто пятьдесят лет, прежде чем Малая Степь действительно стала краем землепашцев и скотоводов. Ну, и к тому же Всадникам было обещано, что как только в просторах галактике отыщется планета, на которую ничто не помешает их переселить, они снова обретут полную независимость. Вот только что-то никто не торопился исполнять этого обещания и в это уже мало кто верил.
   Теперь Всадников было уже двадцать три с половиной миллиона человек и они жили так, как хотелось того им, а не правительству Земли. Жили, надо сказать, на зависть очень многим землянам. Во всяком случае на них не распространялись строгие земные законы и детей они могли иметь, сколько им вздумается родить. Очень многим землянам это не нравилось. Всадники занимали на Марсе одну десятую часть суши и жили на ней вполне привольно в то время, как население всей остальной части планеты составляло больше восьми миллиардов человек и было вынуждено жить в огромных городах. У Всадников имелось двенадцать пассажирских звездолётов и они могли летать по всей галактике, ну, и к тому же в каждой из их станиц стояло по большому нуль-трансу и потому каждый Всадник мог в любое время отправиться на Землю или на Луну практически бесплатно. Правда, мало кто из землян при этом знал, что Всадники платят за всё сполна и уже больше ничто не даётся им даром. Объяснять же людям, что из-за произвола земных властей они потеряли намного больше, чем приобрели, Всадникам было бессмысленно, их никто бы не стал слушать.
   Земляне, а жители Марса именно таковыми себя и считали, относились к Всадникам с предубеждением. Всю их казачью, бедуинскую, индейскую и прочие вольницы они считали глупостями, а то, что им был нарезан на Марсе такой удел, чуть ли не преступлением. Однако, при этом все они предпочитали платить втридорога за говядину, баранину, свинину, птицу, яйца, молоко, масло и хлеб выращенные Всадниками, нежели есть продукты произведённые на их собственных фермах, а также ходить на те конные представления, которые устраивали эти дикари, нежели смотреть на состязания роботов на спортивных аренах и их ужимки в театрах. Видимо потому, что Всадники никогда не подменяли себя в седле роботами и если рубились друг с другом на саблях, то всерьёз, до крови и возможно поэтому никто не нарушал их границ и не вторгался в Малую Степь. В общем Всадники хорошо использовали принцип, - бей своих, чтобы чужие боялись и за ними издревле и навсегда закрепилась репутация бесстрашных воинов, которые умеют постоять за себя. Когда-то правительству Земли только чудом удалось избежать войны с Большой Степью и уговорить Всадников добровольно отдать эту планету, костью вставшей в горле Киара, - военным.
   Планета Большая Степь была колонизирована в самом начале двадцать второго века и так уж вышло, что это была самая отдалённая колония Земли. Пока шли разговоры о колонизации планет находящихся поближе, один проворный малый, американец русского происхождения по имени Дан Красно, бросил клич по всей Земле и предложил тем людям, которые считают, что человеку для полного счастья хватит одного только верного коня, да, стада коров или другого скота, переселиться на планету, две трети которой было сушей с самыми роскошными пастбищами, которые только можно было себе представить. Самым удивительным было то, что призыв потомственного донского казака был услышан, поддержан и уже через полгода почти два миллиона человек и три миллиона лошадей отправились на Большую Степь. У правительства Земли уже имелись огромные звездолёты и ему было очень интересно проверить их в настоящем деле. Тем более, что эти колонисты, собранные со всей Земли, не были такими требовательными, как все остальные. Их интересовало только одно, смогут ли лошади и домашний скот есть траву на этой планете и пить воду в её реках и озёрах, ну, а то, что животный мир на ней был беден, Всадников вообще не волновало.
   Теперь о тех благословенных днях, когда от ранчо до ранчо и от хутора до хутора нужно было скакать две недели во весь опор, как и о травах, что вырастали в степи лошади по грудь и стояли зелёными круглый год, рассказывали только самые древние старики, которые сумели дожить до Дня Всеобщей Молодости. Дед Викул, последнее время живший под одной крышей с семьёй Иля, был одним из таких любителей вспомнить старину, а сам Иль любил послушать рассказы старика, хотя его отец и считал это пустой тратой времени. Он нещадно высмеивал деда Вика за это и Иль иногда с ним соглашался. Как и отец он тоже считал глупостью селиться так далеко семья от семьи вместо того, чтобы жить большой, дружной станицей. Дед говорил ему: - "Простор, внучек", а Иль отвечал: - "Простор это хорошо, но скакать две недели, чтобы встреться с девушкой, это уже идиотизм". На это дед Вик обычно отвечал: - "Для этого, Илька, лично у меня имелся флайер. Полчаса лёту и я уже подпираю стенку у Валюхи под окошком." В этом был свой резон, но Иль всё равно считал, что жить нужно всем вместе, в одной большой станице.
   Иль был высоким, почти под два метра ростом парнем, про что дед Вик говорил: - "При царе, Илька, служить бы тебе в конвойном полку его императорского величества". Иль имел славянские черты лица, но смуглую кожу и чёрные волосы. Одна из его бабушек была индианкой, а мать происходила из бедуинского рода. Это его дед (на самом деле несколько раз прадед) тоже считал нормой и говорил: - "В старину, Илька, у многих терских казаков жены были горянками. Других баб в то время на Кавказе было просто не сыскать". Когда дед, почему-то разобидевшись на дядю Иля, перебрался в их большой дом вместе с бабушкой Валей, он перетащил с собой все реликвии их рода - георгиевские кресты и прочие награды, три старинные шашки, четыре кинжала и даже несколько икон, хотя толком не знал, как на них нужно молиться, и несколько сотен старинных фотографий, некоторые из которых были ещё чёрно-белыми. На нескольких фотографиях, сделанных ещё в Санкт-Петербурге, был изображен их древний предок - Василий Васильевич Шорников, рослый мужчина в чёрной черкеске с длинной, окладистой бородой, отчаянной храбрости казак и лихой рубака, погибший в Первую Мировую.
   Трёхмерные изображения всех этих реликвий хранились в компьютере Иля, но одно дело рассматривать их на трёхмерном экране и совсем другое держать в руках. Когда он задумался над тем, какое боевое холодное оружие выковать себе, ведь по законам Земли только начиная с двадцати семи лет мужчина имел права владеть настоящим боевым оружием, Иль сначала хотел выковать казачью шашку, но потом передумал. Всё-таки шашка, хотя он и владел ею в совершенстве, была для него слишком миниатюрным оружием. Поэтому он решил выковать себе меч, но не такой, как обычные мечи, а особый, своей собственной конструкции. Кузнечным делом Иль увлекался с детства и выковал уже не один десяток клинков, но то были обычные шашки, мечи, рапиры и шпаги. Сегодня же наступил день для особой ковки. Хотя он и не был хоть сколько-нибудь религиозен, а всё же сходил к заутрене в церковь, постоял в ней вместе с полутора десятками верующих, а затем испросил благословения на ковку у отца Иоанна. Тот дал ему кусочек хлеба, маленькую чарочку красного вина и зачем-то обрызгал водой, после чего перекрестил и дал уже куда более толковое устное напутствие опытного кузнеца, чем все прочие ритуальные заморочки.
   Кузница, в которую сразу после посещения церкви отправился Иль, была самой старой в станице и к тому же общинной, а потому кто только из жителей их станицы в ней не работал. Поэтому восточная стена этого большого, квадратного в плане помещения представляла из себя алтарь чуть ли не всех богов и религий, которые были у жителей Земли. Едва только войдя в кузницу, Иль поставил на чугунный рифлёный пол свой походный контейнер, достал из него свёрток и первым делом прошел к алтарю и зажег перед всеми изображениями и скульптурами свечи, лампады и прочие курительные палочки, кланяясь каждому богу в надежде на то, что хоть кто-то из них обратит внимание на его работу и что-нибудь, да, вдохнёт в его изделие. После этого он прошел в соседнее помещение и совершил в небольшом каменном бассейне ритуальное омовение, как ему посоветовал его наставник по фехтованию, мастер Иширо Симадзу, после чего провёл получасовую медитацию. Илю хотелось выковать такой меч, который и без всяких технических примочек рубил бы всё подряд. Почувствовав, что он готов, Иль пошел переодеваться.
   Специально для этого дня он давно уже купил себе новенькую рабочую робу, но надевать её на себя полностью не стал, день обещал быть жарким, а в кузнице, которая сегодня принадлежала только ему одному, и без того холодно никогда не бывает. Поэтому он надел лишь просторные чёрные брюки, пошитые из огнестойкой ткани, майку с короткими рукавами, кожаный фартук и натянул на руки перчатки с крагами, в которых он мог взять брусок раскалённого металла даже без щипцов. Несколько кузнечных роботов, стоявших на своих местах, ни во что не вмешивались. Они прекрасно знали, зачем сюда явился Всадник Иль, а потому помалкивали, чтобы не сбивать его настрой. Наконец всё было готово и он оправился к дверям, где оставил свой контейнер, взял его и понёс к большому квадратному стальному столу, стоящему посреди кузницы.
   Поставив потёртый контейнер на стол, Иль извлёк из него семь металлических пластин разного цвета и четыре стальных цилиндра с порошковыми наноматериалами. Выложив всё на стол, он попросил робота Макса принести ему высокий платиновый тигель и когда этот коренастый, шестирукий крепыш поставил его на стол, принялся закладывать пластины в тигель и пересыпать их нанопорошками. На это у Иля ушло примерно полчаса, после чего он накрыл всё кругляшком из сверхчистого чугуна и велел Максу поставить тигель в вакуумную печь, нагреть его до тысячи четырёхсот двадцати градусов, расплавить всё и выдержать при этой температуре тридцать минут, после чего раскрутить расплав в центрифуге, а сам принялся готовить формы для отливки. Из полученного сплава ему нужно было отлить двенадцать прутков длиной в тридцать сантиметров каждый, чтобы потом сварить их вместе методом кузнечной сварки. Когда прутки были готовы, Иль свил их вместе и ковка началась. Первичной проковкой занимались по роботы, а он только следил за их действиями и поскольку процесс был очень длительным, то успел между делом плотно перекусить.
   Через шесть часов работы, на которую у обычного кузнеца ушло бы недели три, заготовка для меча была готова и Иль приступил к её доводке. Меч он задумал выковать себе не обычный, а фантазийный, как говорил про такие мастер Иширо. По длине и весу он должен походить на бастардсворд с клинком длиной в сто двадцать пять сантиметров с цельноковаными, наклонёнными в сторону острия, фигурными, расщеплёнными квиллонами, двумя овальными зеркальцами и длинной рукоятью для двойного хвата. На этом некоторое сходство его меча с бастардсвордом заканчивалось, поскольку в своей сильной части, ровно на половину длины клинка, меч Иля должен быть трёхгранным, однолезвийным, как сабля или шашка, а в своей слабой части обоюдоострым и к тому же слегка выгнутым кверху. Таким образом Иль хотел, чтобы длинная рубящая кромка у его боевого меча была плавно выгнута, как у шашки, а короткая была по форме, почти как у малого кхукри. Дол меча был длиной только в две трети клинка и потому у него должен быть мечевой, а не сабельный баланс.
   В общем Иль изрядно помудрил, готовясь к этой ковке и перепробовал десятки вариантов. Более того, у него уже было три таких меча и он уже настолько привык к ним, что и боевой меч хотел сделать точно таким же. Повозившись ещё часа полтора и выковав витую, цельнокованую пустую рукоять, он закалил меч через воду в масле, отпустил его и передал роботам для финишной обработки. Первая же проба стали напильником его просто восхитила, - металл не брал даже алмазный надфиль. Роботов это не испугало и они за какой-то час заточили и отполировали меч. Иль даже не собирался украшать его клинок гравировкой, зачем ослаблять меч всякой ерундой? Он взял меч в правую руку, взмахнул пару раз и стал простукивать его специальным молоточком, ища центр перкуссии. Он оказался там, где ему и было положено быть, - как раз в окончании первой трети длины клинка. После этого он проверил свой меч на мелодичность и хотя ударил по нему молоточком не сильно, тот звенел почти две минуты. Оружие получилось славным, и когда робот Макс положил на наковальню стальной пруток диаметров в три сантиметра, Иль разрубил не только его, но оставил след на наковальне.
   Он отдал меч Максу и попросил его произвести финишную операцию. Эта операция заключалась в том, что в специальной установке робот разделил меч на две половинки и выбрал в обеих специальным инструментом канавку, в которую вложил тонкий жгутик гиперзвукового привода, от которого к режущей кромке меча шла тончайшая плёнка из вольфрамомолибденовой фольги. Ну, а в пустотелую стальную рукоять был вложен вечный источник питания, после чего меч был снова "склеен" вместе, да, так, что его уже было невозможно разделить пополам. На самом последнем этапе рукоять меча была обтянута чёрной акульей кожей, а сам он вложен в такого же цвета ножны. Работа была завершена и хотя самую тяжелую её часть выполнили роботы, Иль вовсе не считал, что он был не при делах. В кузницу он пришел в половине шестого утра, а покинул в четыре часа пополудни, вынося из неё свой боевой меч, - оружие страшной сокрушающей силы, если применять его в бою.
   Роботы, которых он поблагодарил за помощь, тоже не остались в накладе. Сегодня по мнению Макса был выкован один из лучших мечей в станице Наурской и роботы теперь знали секрет его ковки, а поскольку далеко не каждый Всадник ковал себе оружие сам, то им было что предложить заказчикам. Иль вышел из кузницы и зашел в конюшню рядом с ней, где его терпеливо ждал деннике Ворон, чёрный жеребец арабской породы. Он приласкал коня, угостил его яблоком, не спеша оседлал и стал думать, где бы ему испытать свой меч в деле, изрубить им что-нибудь эдакое и решил, что поскольку времени до заката ещё порядком, немного размять Ворона и смотаться к озеру Гюйгенса, бывшему когда-то кратером. На его берегу было немало скал, на которых можно было проверить, как работает вибролезвие его меча. Оставив контейнер в конюшне, Иль пристроил меч у себя за спиной, вскочил на Ворона и лёгкой рысью поскакал в холмистую степь, поросшую высокой травой.
   Была середина лета. Стояла довольно жаркая погода, но Иль был одет легко, по-ковбойски, и потому не рисковал запариться, а после кузницы и вовсе блаженствовал. К озеру он отправился ещё и потому, чтобы искупаться самому и хорошенько выкупать Ворона. Вороной жеребец, уму которого мог бы позавидовать и иной землянин, уже заранее радовался. Он весело всхрапывал и от избытка энергии то и дело подпрыгивал, так и норовя с рыси перейти на стремительный галоп, но Иль сдерживал его, негромко приговаривая:
   - Не спеши, Воронок, не спеши. Сначала разомнись немного, а уже потом показывай свою прыть.
   В тот момент, когда Иль был готов легонько дать ему шенкелей, у него на руке громко заиграл вызов коммуникатора. Он взглянул на дисплей и увидел на нём хмурое девичье лицо. Это была Таня, его новая подружка и как надеялась мать Иля, невеста, в чём он в последнее время стал сомневаться. Он не мог связаться с ней вот уже две недели, хотя девушка жила на Марсе и не покидала этой планеты, да, к тому же Таня даже не поздравила его с днём рождения, хотя и обещала месяц назад, что обязательно приедет поздравить Иля с такой знаменательной датой, как день совершеннолетия. В принципе он даже не удивился этому, очень уж разными людьми они были. Так что звонок был довольно неожиданным. Иль пустил Ворона шагом, включил коммуникатор и даже отсоединил от него микрокамеру с голографическим проектором и та повисла в воздухе над головой коня. Голографическое изображение девушки, одетой в униформу курсанта военной академии, пару раз дрогнуло, стабилизировалась и Таня наконец сказала ему с обидой в голосе:
   - Иль, мы должны расстаться.
   От этих слов Иль чуть было из седла не вывалился. До сих пор он считал, что для того, чтобы расстаться с кем-то, нужно как минимум жить вместе, а его с этой девушкой пока что все те полгода знакомства связывали одни только свидания, да, десятка полтора ночей, проведённых вместе в основном на Земле. С трудом сдержав смех, он улыбнулся и ответил:
   - Как скажешь, Таня. Тебе виднее.
   Девушка немедленно обиделась и чуть ли не выкрикнула:
   - Ты относишься к этому так спокойно, словно я тебе надоела! Да, как ты смеешь говорить после этого, что любишь меня?
   Иль со всё той же грустной улыбкой на лице немедленно поднял руки вверх и ответил:
   - Таня, я никогда не говорил тебе, что я тебя люблю. Всё, что ты от меня слышала, так это то, что ты мне очень нравишься и что полюбить тебя будет совсем не сложно.
   - Вот в этом ты весь и есть, Иль! - Возмущённо воскликнула девушка - У тебя всегда имеются наготове запасные варианты и пути к отступлению! Мама правильно говорила мне, что все Всадники хитрые и бессердечные дикари. Вы давно уже перестали быть землянами. Зачем вы только живёте у нас на Марсе?
   Иль усмехнулся и невозмутимо ответил:
   - Это скорее вы живёте у нас на Марсе, Таня. Когда на Марс прибыли первые переселенцы с Земли, Всадники жили здесь уже больше ста лет и это мы подготовили Марс для его заселения землянами, ну, а то, что мы все дикари, так это тебе должно было быть известно и без мамы. Мы такие, гусары, ковбои, казаки, джигиты и все прочие Всадники и именно таким парнем тебе хотелось похвастаться перед подругами. Или я не прав, Таня? Ну, а если я не прав, то что же ты тогда таскала меня на эти ваши студенческие вечеринки и зачем я тогда устраивал пикники в степи для всей твоей группы? Или этого всего тоже не было?
   Девушка покраснела и снова крикнула:
   - Мама была права! С тобой у меня не будет будущего!
   - Танечка, милая, разумеется твоя мама была полностью права! - Насмешливо воскликнул Иль - Если бы ты вышла за меня замуж, то тут же стала бы Всадницей и тебе пришлось бы навсегда забыть о военной дипломатии. Зато ты научилась бы доить коров, ухаживать за телятами, скакать на лошади верхом я тебя уже научил, и делать всё то, что делает каждая Всадница.
   Таня возмущённо крикнула:
   - Ничего этого я никогда не буду делать! Если ты не хочешь переехать из своей станицы в город и жить так, как живут все нормальные люди, значит я никогда не выйду за тебя замуж!
   - Как раз именно об этом я и сказал тебе, когда ты затащила меня в постель в первый же день нашего знакомства, Таня. - С укоризной сказал Иль - Правда, я тогда даже и не подумал о том, что тебе втемяшится в голову, будто ты в меня влюбилась. Извини, Таня, но я Всадник и вся моя жизнь пройдёт в седле. Грешным делом я подумал, что мне и из тебя удастся сделать Всадницу, но, увы, ошибся. Ты горожанка, Таня, и все твои восторженные крики, когда ты скакала нагишом верхом на Беглянке по степи, были всего лишь восторгами горожанки, вырвавшейся на часок на природу из вашего бетонного кошмара. Увы, с вами, горожанками, такое часто бывает. Вы мечтаете почему-то именно об этом и только потому клеитесь к нам, Всадникам. Для вас это экзотика и вы думаете, наверное, что все Всадницы так делают.
   Вот тут Иль высказал вслух то, чем всегда возмущались все Всадницы Малой Степи, которые терпеть не могли горожанок как раз именно за такие выходки. Как и многим другим молодым парням Илю пришлось за эти полгода выслушать немало упрёков в свой адрес за то, что он ублажал таким образом взбалмошную горожанку, приклеившуюся к нему незнамо почему. Таня восприняла его слова, как оскорбление и крикнула в ответ:
   - Ты грубый, бесчувственный, безграмотный мужик!
   Иль немедленно приосанился и воскликнул в ответ:
   - Всё правильно, мы, Всадники, такие и есть! Только я, Танечка, не мужик, а казак, ну, и ещё я гусар, ковбой, джигит и так далее, и так далее. Я Всадник, моя милая, а ты горожанка. Поиграла и хватит, возвращайся к себе в город и рассказывай своим подругам о том, что у тебя был роман с одним глупым Всадником, с которым ты скакала по степи голой на неосёдланной лошади. Беглянке уже не один раз приходилось скакать по степи с голыми дамочками на спине. Не ты первая, и не ты последняя, ну, а что касается моих глупых мыслей на твой счёт, так ведь знаешь, любовь без радости была, разлука будет без печали. В моей семье тебя бы приняли, но вот твоя никогда не допустила бы, чтобы ты ушла из города в степь и похерила карьеру военного дипломата ради какого-то грязного, вонючего дикаря. Ты ведь настоящая генеральская дочь, Таня, и во всём должна соответствовать имиджу своего отца, потомственного штабного генерала, родившегося с лампасами и двумя десятками орденов в придачу.
   Девушку слова Иля, сказанные насмешливым тоном, окончательно разъярили и она закричала:
   - Не смей так говорить о моём отце! Ты не стоишь даже его мизинца! Он великий человек, а ты ничтожество.
   Или громко рассмеялся и воскликнул:
   - Да, кто бы в этом сомневался, Таня! От его величия такой ядрёный дух исходит, что на три версты вокруг молоко скисает и куры нестись перестают. Именно из-за такого вот великого дипломата с лампасами мы и лишились своей планеты. Так что, девочка моя, если ты считаешь, что весь смысл твоей жизни только в том и заключается, чтобы у тебя тоже была юбка с лампасами и твой генеральский китель был увешан медалями не только спереди, но даже сзади и изнутри, попутного тебе ветра, только твоим самым ярким воспоминанием в жизни всё-таки будет то, как ты визжала от радости, когда скакала голой на Беглянке, после чего мы занимались любовью прямо на траве и ты даже не морщилась от того, что от нас обоих пахло конским потом. Тебя тогда не смущал даже запах конского навоза и моих самокруток.
   Вспомнив о самокрутке, Иль немедленно достал из нагрудного кармана своей ковбойки кожаный кисет с ароматным табаком, быстро скрутил самокрутку и закурил. Когда он напомнил Тане о той скачке в степи, в их у них было не одна и даже не три, а гораздо больше, глаза девушки немедленно заволокла странная поволока, но она тряхнула головой и сказала злым голосом:
   - Можешь не обольщаться на свой счёт, Иль, у меня были парни и получше, чем ты, да, и заниматься сексом на палубе шикарной яхты намного приятнее, чем в степи.
   - Не спорю, Танечка. - Ответил ей Иль - И я через это тоже проходил, имел замужних дамочек на яхтах их мужей. Причём не здесь, на Марсе, а на Земле, в Карибском море и в других, куда более экзотических морях на других планетах, где я уже успел побывать, но всё же громче всего они почему-то визжали как раз именно тогда, когда скакали по степи голиком, да, и трахались потом с таким исступлением, что я и сам диву давался. Мы оба уже не дети, Таня, а потому нам есть что и с чем сравнивать. Я далеко не первый твой парень, а ты не первая моя девушка, а потому давай обойдёмся без глупых придирок. Ты запишешь меня в список своих бывших любовников, как дикаря, а я привяжу к рукояти своего бича ещё один кожаный ремешок. У нас, дикарей, это называется заарканить кобылку.