Абрамов Александр Иванович. Белые начинают

   - Я не ошибся, это дача Заболотского?
   - Не ошиблись, - ответила Валя.
   - А где же он сам?
   Человек спрашивал вежливо, но без малейшей застенчивости или смущения.
   - Позвольте узнать, кто вы такой? - спросила Валя.
   - В известной степени - родственник.
   - А именно?
   - Степ-сон. По-английски - пасынок. Моя фамилия Шустиков. А ему скажите, что приехал Виктор Петрович из Ашхабада.
   Валя смущенно взглянула на Жемчужного, но тот молчал, разглядывая этикетки на чемодане.
   - Может быть, я не вовремя? - извинился гость. - Может, профессор уехал в город? Так я подожду...
   Валя опять растерянно взглянула на Жемчужного, не зная, что отвечать. На этот раз он тут же пришел ей на помощь:
   - Войдите на веранду, товарищ Шустиков, возьмите стул и садитесь.
   - С кем имею честь? - спросил гость.
   - С вами разговаривает старший инспектор уголовного розыска майор милиции. А профессор Заболотский, о котором вы спрашиваете, в прошлую субботу убит.
   Гость растерянно оглядел сидевших.
   - Как убит? - воскликнул он. - Я же в прошлую субботу ему из Ашхабада звонил.
   - Вот после этого он и был убит.
   - Кем?
   - Ищем.
   - Есть подозрения?
   - Пока допросы. Вот и вас допросим, благо вы ко времени прибыли.
   - Пожалуйста. Только у меня железное алиби. Жил и живу в другом городе. Только что прилетел из Ашхабада. Авиабилет и паспорт к вашим услугам.
   - Где работаете?
   - На ашхабадской киностудии. Снимаюсь в эпизодах, но регулярно. Сейчас в отпуску. У меня просьба... Разрешите немного пожить на даче...
   - Пожалуй, лучше в гостинице.
   - Хотя бы два-три дня.
   - Попросите временную владелицу... Валя, не уступите ли вы ему на несколько дней свою комнату в мезонине?.. А сами перебирайтесь вниз.
   - Да, пожалуйста... - Валя пожала плечами.
   - Большое спасибо, - сказал гость. - В городе знакомая матери живет. Я к ней потом и переберусь. К сожалению, я рассчитывал на помощь профессора. Все-таки родственник, хотя и не близкий...
   - С Марьей Львовной договоритесь, - заключила Валя.
   Жемчужный покинул дачу вместе с Сизовым. Его заинтересовали некоторые обстоятельства дела: обстановка во время ужина и, в частности, беседа у шахматного столика - до и после приезда гостей. О странной шахматной партии он пока не говорил, рассчитывая разобраться в ней сам. Вдвоем зашли они и к Масловым, беседа с которыми, к сожалению, ничего нового не дала. Масловы повторили рассказ об ужине, об открытом сейфе, о лежавших в нем деньгах, о шутливых разговорах за столом. За шахматным столиком они не сидели, и Вера Тимофеевна не оставляла там своего окурка.
   По возвращении в город Жемчужный нашел на столе записку: "Позвонить Рыжову". Тотчас же позвонил.
   - О выплате гонорара Заболотскому в издательстве никто не говорит, сообщил Рыжов. - Обычное дело у них, да и сумма невелика. Знать о ней, конечно, мог кто угодно. Но точно знали директор издательства Телепин, главбух Кротова Нина Петровна. Ну и кассир тоже...
   - Побывайте завтра у них, поговорите - помягче только: вдруг они кому постороннему обмолвились о профессорских деньгах. Хоть путь этот и длинным может оказаться, а вдруг да что-нибудь засветится...
   7. ВЕРСИИ НАМЕЧАЮТСЯ
   В понедельник старший лейтенант Рыжов уже к полудню вернулся к Жемчужному:
   - Есть новости, товарищ майор.
   - Хорошие?
   - Может, и неплохие, видно будет... Говорил и с директором, и с главбухом, и с кассиром. Все утверждают, что никому о гонораре профессора не сообщали. Даже удивляются: подумаешь, дескать, событие, Заболотский у них не один деньги получает... Тут вроде бы пусто. Но есть зацепочка. У Кротовой новая вещь появилась: серебряная брошь с сердоликами, старинная работа.
   - Во-первых, откуда узнал? Во-вторых, ну и что?
   - Отвечаю по мере поступления вопросов. Узнал от двух девчонок из бухгалтерии. Пока я Кротову ждал, они эту брошь на все лады обсуждали. Могу описание составить. Сам-то я ее не видел: Кротова не надела брошь. Как пришла, так девицы замолкли: боятся начальницу... А что касается вашего "ну и что", так брошь-то туркменская. И неделю назад ее у Кротовой не было.
   - Повторюсь: ну и что?
   - Товарищ майор, вспомните: Шустиков-то в Ашхабаде живет. И брошь оттуда.
   - Верно... Хотя и на совпадение похоже, но взять на заметку стоит, согласился Жемчужный.
   Раздался звонок телефона. Следователь Михайлов сообщил, что ждет внизу: ехать в больницу к Кутырину.
   Кутырин лежал в отдельной палате. Широкое итальянское окно ее выходило в сад. Жемчужный рассказал подполковнику обо всем, что успел узнать об убийстве. Глаза Кутырина, казалось, говорили: "Знал, что приедешь. Не такое это дело, чтобы с маху решать".
   - Издательство проверили? - спросил он.
   Жемчужный рассказал все переданное Рыжовым.
   - Не отмахивайтесь сгоряча, - сказал Кутырин. - В Ашхабад можно за неделю слетать три раза.
   - Для доказательств этой совсем уж неожиданной версии, - уточнил Жемчужный, - у него должен быть еще серый костюм с новыми пуговицами. Кстати, если это он, то, удирая с дачи, успел их все срезать и зашвырнуть по дороге на станцию в лужу. Полковник Хмара их нашел. Без одной оторванной раньше.
   - Стоит подумать.
   - А я все думаю о Сизове, - признался Парамонов. - И у него есть серый костюм, и он мог срезать ночью пуговицы. Даже удобнее по дороге, чтобы не тащить их к себе на дачу. А "странная" партия, как назвал ее товарищ майор, мне совсем не кажется странной. Профессор, подвыпив, вполне мог прозевать ферзя. И у тех, кто помоложе, это бывает. А защищался из упрямства, у него это упрямство в характере. Ну и сдался все-таки, хода-то он не сделал.
   - Заболотский партнеру говорил "ты", - подчеркнул Жемчужный.
   - Во-первых, Черенцова могла ослышаться, во-вторых - солгала.
   - Зачем ей лгать? - возразил Жемчужный. - Чтобы отвести подозрение от своего сообщника? Кого же именно?
   - Допустим, от Сизова: она с ним дружит. Да и обстоятельства могли сложиться так, что он после прогулки вернулся на дачу и скрылся в саду. А потом уж проник в дом с помощью Черенцовой.
   Теперь не только Парамонов, но и Кутырин с любопытством глядели на Жемчужного. Но он говорил не просто убедительно - убежденно:
   - Бесспорно одно: если Сизов преступник, то показания Черенцовой его не спасают. Они вообще никого не спасают - ни его, ни ее. Если она лгала, то неизвестно зачем. Да и потом, что говорит против него? Отпечатки пальцев на двух-трех фигурах? Или то, что ему были нужны деньги? А кому они не нужны? Для того чтобы поддержать больную жену, он мог пойти на грабеж и убийство? Чушь! А что еще? Что он в шахматы играет, что в этот вечер, кроме него, едва ли кто мог быть ночным партнером профессора? В этом, конечно, есть вероятность. Но... не верится, нет. На темные дела способны только темные души. Не научно сказано, но тем не менее это так.
   Кутырин улыбнулся и закрыл глаза.
   - Что нам известно о нем? - продолжал Жемчужный. - Прежде всего то, что профессор хорошо знал и ценил его как партнера. Он никогда не слыл мастером слесарного дела, а финка выточена именно мастером. На дачу пришел гость с оружием и с заранее обдуманной целью. Знал ли заранее о деньгах Сизов?
   Жемчужный помолчал, как бы собираясь с мыслями.
   - И еще: зачем ему было пользоваться проломом в заборе, когда он спокойно мог уйти через калитку? Откуда же тогда на штакетнике следы засохшей глины? И последнее: допустим, он лжет, что, вернувшись на дачу, не играл с профессором. Но подобная партия между такими игроками, как Сизов и профессор, честно говоря, меня очень смущает. Она непрофессиональна...
   Кутырин искоса взглянул на него.
   - Вы не можете понять, почему профессор не сдался ранее, когда выяснилось, что партия проиграна? - спросил он.
   - Вот именно. Бесспорный проигрыш должен быть обнаружен раньше. Такие партии доигрывают не упрямцы, а неумеки.
   - Новый гость приехал только вчера? - вдруг спросил Кутырин. Проверено?
   - Точно.
   - Мой совет: проверьте в Ашхабаде, не прилетал ли он сюда неделей раньше. Это первое. Второе: есть ли связь между Кротовой и пасынком профессора? Не зря Рыжов обратил внимание на ее брошь. Третье: узнайте, кто он такой, наш ашхабадский вояжер. Короче, слетать туда стоит. На киностудии поспрошать, с матерью познакомиться...
   8. ЗАГАДКА ЧЕРНЫХ
   Отправив Парамонова в Ашхабад, Жемчужный снова поехал на дачу, захватив с собой Рыжова. Валю они встретили поблизости от станции - она мчалась на велосипеде в трикотажных тренировочных брюках и красной мужской футболке, похожая на мальчишку, который вообразил себя гонщиком. Узнав Жемчужного, она на полном ходу затормозила, едва не свалившись в канаву. Жемчужного вполне устраивала эта встреча на окраине дачного поселка. Отойдя в сторону, они присели на придорожную траву.
   - Ну, как ведет себя ваш дорогой родственник? - шутливо спросил Жемчужный.
   - Он в город уехал, - равнодушно ответила Валя.
   - Валюша, вы у него серого костюма не видали? - Жемчужный понимал всю нелепость вопроса, однако ничего с собой поделать не смог: задал его - и все тут.
   Но Валя сразу охладила его:
   - Не видала. Он то в свитере, то в коричневом костюме, вельветовом. Еще куртка у него есть, джинсовая. Вот и все, пожалуй...
   Нет так нет. Жемчужный поймал невольную улыбку Рыжова, отвернулся, спросил сердито:
   - Вы с ним не ссоритесь?
   - Да мы и общаемся мало. А вообще он вежливый, неназойливый. Только... - она помялась, подыскивая слово, - какой-то парфюмерный. Слова в простоте не скажет.
   - Ну, ладно, - Жемчужный встал. - Мы в дом. Можно?
   - Конечно, конечно...
   На даче майор сразу прошел к шахматному столику.
   - Играешь? - спросил он Рыжова.
   - Разряда нет, но играю немножко...
   Расставив шахматы, Жемчужный попросил, чтобы его не беспокоили, запер дверь и продемонстрировал Рыжову оставленную на доске позицию.
   Он долго сидел над доской, потом сыграл сначала один вариант, затем другой, третий. Нелепость положения была совершенно очевидна. За пешку, проведенную в ферзя, черные получали минимум ладью, а там разгром неминуем. Сопротивление профессора в этом положении казалось глупым. Разобравшись как следует в партии, Жемчужный еще более укрепился в своем предположении, что так профессор играть не мог.
   Тем не менее он играл. Следы его пальцев, трубка и пепел подтверждали это.
   - Парамонов считает, что профессор зевнул, - сказал Рыжов. - В таком преклонном возрасте это возможно.
   Жемчужный пожал плечами:
   - Такие игроки, как Сизов и профессор, зевнув ферзя, тотчас же прекращают игру. Или играется вариант, или новая партия. Ну-ка взгляни внимательно.
   - Гляжу.
   - Нет смысла?
   - Нет.
   - Теперь сними ферзя и пешку. Черные, конечно.
   - Снял.
   - Смотри внимательно.
   Рыжов долго смотрел на доску. Жемчужный молчал.
   - Теперь белые как будто выигрывают. Или ничья... - недоуменно проговорил Рыжов.
   - Обязательно выигрывают! - подсказал Жемчужный. - Белые начинают и выигрывают.
   - Начинают и выигрывают, - машинально повторил Рыжов, не сводя глаз с доски. - Этюд? - вдруг оживился он.
   - Обыкновенный одновариантный этюд. Я уже решил его.
   - А зачем? - удивился Рыжов: он все еще не мог понять, что делает его начальник.
   - Затем, что в этой партии единственное решение, - Жемчужный поставил снятые фигурки на место. - Они стояли раньше на краю стола среди других фигур, не нужных в этюде. Не было никакой игры: профессор решал этюд. Вот так. Смотри, как все получилось.
   Майор сохранил позицию этюдного варианта, оставив лишние фигуры на краю стола.
   - Когда пришел ночной гость, Заболотский не садился за шахматный столик, а вставал из-за него. За этим последовал разговор, содержание которого нам пока не известно. Профессор спросил гостя, почему он в перчатках. Тот мог сказать, что у него болят пальцы или что-нибудь в этом роде. В шахматы, понятно, никто играть не садился, а финал разговора известен. Вероятно, убийца толкнул столик, полуоторванная пуговица упала на пол; забрать ее с собой он не успел или не заметил этого сразу. Затем инсценировал суетню у шахматного столика, перенес туда пепельницу с окурками, чужой стакан с общего стола и поставил две упавшие шахматные фигурки в этот уголок, не думая о позиции. Он просто хотел натолкнуть нас на версию о шахматисте-убийце. Затем забрал деньги, за которыми и приехал, запер дверь изнутри, а сам выбрался в открытое окно и пролом в заборе. В калитку уйти побоялся: вдруг встретит гостей или провожающих. Ночевал у знакомых или на вокзале, а утром улетел в Ашхабад. Воскресный приезд, уже вторичный, возможен для маскировки. Или, например: позондировать вопрос о наследстве. Этому шакалу ведь тоже что-то перепадает... Правда, наследства ему еще полгода ждать - по закону, но он захотел о себе заранее заявить.
   - А откуда же взялись на фигурках оттиски пальцев Сизова? - спросил Рыжов.
   - Сизов говорит, что помогал профессору расставлять шахматы, но бросил, потому что получил из дому неприятное известие. Да и оттиски-то были на пяти-шести фигурках из шестнадцати... Задача решена, Рыжов.
   9. ПО СВЕЖЕМУ СЛЕДУ
   Остановившись в гостинице "Ашхабад", Парамонов тут же пошел по следу. След вел в уголовный розыск города, где у Парамонова уже были друзья. Шустикова в местном угрозыске знали отлично: внештатный киноактер, за границу не выезжавший, а только оклеивающий чемодан этикетками иностранных отелей, не чистый на руку игрок, раза два отсидевший за кражу и фактически живущий на средства матери.
   Артистку Еленскую тоже хорошо знали в городе, и не столько как местную кинозвезду, сколько как несчастную женщину, содержавшую лодыря и пьяницу сына.
   - Чем могу быть полезной? - сдержанно приветствовала она инспектора Парамонова.
   - Вы знаете о судьбе вашего бывшего мужа? - спросил тот.
   - Знаю. В газетах было сообщение о его преждевременной смерти. Отчего он умер?
   Парамонов рассказал.
   - Я приехал выяснить, не можете ли вы помочь нам в расследовании дела.
   - Едва ли. С Заболотским разошлась давно и не встречалась. К нему только ездил мой сын клянчить денег.
   - Для вас?
   - Что вы! Он и меня до копейки обобрал.
   - И вы терпели?
   - Что ж поделаешь? Сын.
   Парамонов отважился спросить прямо:
   - Вы не считаете его повинным в смерти вашего мужа?
   Без единой кровинки в лице Еленская долго молчала.
   - Вообще-то, он на все способен. Только не думаю, что он докатился до такой гнусности. Деньги у мужа были?
   - Три тысячи. Они исчезли.
   Еленская сжала синеватые губы:
   - Ничего не могу вам сказать. Способен? Да. Расследуйте, судите, наказывайте. Если виноват, слез не будет.
   Парамонов сообщил о разговоре по междугородному телефону. Трубку взял Кершин:
   - Вам придется задержаться, Парамонов. Не было никакой партии - это установлено. Профессор играл в одиночестве. Решал этюд: так это у них называется...
   - Взяли убийцу?
   - Вечером возьмем. Кротова сама к нам пришла. Она - давняя приятельница матери Шустикова. Он у нее тогда и ночевал, и брошь подарил. Подробности выясняйте у Еленской: пусть она расскажет о своей дружбе с Кротовой, об ее отношении к Шустикову. И еще: деньги, скорее всего, должны быть в Ашхабаде. Ищите.
   10. БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ
   Жемчужный и Рыжов подходили к ярко освещенной веранде дачи.
   За столом Сизов и Валя пили чай.
   Из комнаты вышел Шустиков с сигаретой в зубах, затянулся и выбросил окурок в сад.
   - Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, саркастически бросил он с порога.
   Жемчужный и Рыжов замедлили шаги, прислушиваясь к тому, что будет дальше.
   Валя нахмурилась, а Сизов ответил, не оборачиваясь:
   - Вы пошляк, Шустиков. Штампованный и самодовольный.
   Шустиков усмехнулся, действительно очень довольный и теплым вечером, и самим собой.
   - Обиделись, - процедил он сквозь зубы. - Угостили бы чайком жаждущего.
   - Чай остыл, - сухо сказала Валя.
   - Можно и подогреть. Хотя бы для проводов - последняя дань старомодной вежливости, - с наигранной учтивостью бросил реплику Шустиков.
   - Мы тоже хотим чаю! - весело крикнул Жемчужный, выходя на освещенную полосу дорожки. За ним почти вплотную вышел Рыжов.
   Жемчужный сразу отметил три ответные реакции: резкое недовольство Сизова, радость Вали и насмешливое любопытство Шустикова.
   - Как это мило, Леонид Николаевич! - воскликнула она. - Сейчас будет чай.
   - Ну как, шерлокхолмсы, нашли убийцу моего папы? - иронически спросил Шустиков.
   - Конечно, нашли, - без улыбки подтвердил Жемчужный.
   У Сизова даже выступили на лбу капельки пота, он стер их рукой. Валя машинально включила электрический чайник и вопросительно взглянула на Жемчужного.
   - Арестовали? - спросил Шустиков.
   - Пока еще нет.
   - А по каким признакам нашли?
   Сизов сидел, побелевший как полотенце, переброшенное через плечо Вали.
   - В основном по пуговице от пиджака, найденной под шахматным столиком. Пуговице от серого костюма, судя по светло-серым ниткам.
   - Это не улика, - сказал Шустиков. - У меня тоже есть серый костюм, только все пуговицы целы.
   - А кроме того, - заметил Жемчужный, - мы нашли все срезанные пуговицы в канаве по дороге на станцию. В ту субботу там была лужа.
   - Пуговицы можно пришить новые.
   - Опытный криминалист-эксперт любую перешивку определит.
   В голосе Шустикова уже сквозило волнение. Но он сдержался.
   - Мне-то что до этого? В прошлую субботу я в Ашхабаде был. Еще звонил оттуда.
   - Должно быть, я и слышал тот звонок, - вмешался Сизов. - Профессор стоял у окна и говорил по телефону.
   - Пофантазируем, - сказал Жемчужный. - Позвонить на дачу можно откуда угодно. Звоню же я сюда из города.
   Сизов заупрямился. Он даже подчеркнул это в своем ответе:
   - Мне товарищ Шустиков безразличен и, если хотите, даже неприятен. Но я просто настаиваю на правде. Товарищ Шустиков звонил из Ашхабада, потому что он был именно в этом городе. Ведь он приехал сюда не в прошлое, а в это воскресенье.
   - За неделю можно трижды прилететь сюда из Ашхабада...
   - Но зачем прилетать и улетать по нескольку раз? - удивилась Валя. Билеты ведь дорогие... И потом: как вы докажете?..
   - Доказать легко, запросив ашхабадский и московский аэропорты, сказал Жемчужный.
   Шустиков возбужденно ходил взад и вперед по веранде, уже не скрывая волнения.
   - Зачем фантазировать? - хрипло спросил он, останавливаясь у перил. Ведь точно известно, что он убит во время шахматной партии после ужина.
   - Верно, - сказала Валя.
   - Вот что, Валя, - проговорил спокойно Жемчужный. - Я сейчас расскажу вам, как все это случилось. Вы ушли к себе, услышав вопрос профессора "Почему ты в перчатках?". Убийца и был в перчатках, потому что пришел сюда забрать деньги, полученные профессором, о чем узнал от главного бухгалтера издательства Кротовой, давней приятельницы его матери, и, если понадобится - он все продумал! - то и убить приемного отца. Для этого он и захватил с собой финку... Вероятно, он попросил старика одолжить ему эти деньги и, получив отказ, только подождал, пока профессор отвернется. Тогда он ударил его ножом в спину. Заболотский упал. Этот стук - стук тела - вы, Валя, и слышали наверху. Потом убийца поставил оброненные фигуры, добавил к ним еще две - первые попавшиеся, чтобы инсценировать партию, отнюдь не подозревая, что у профессора не было партнера. Ведь он решал простой одновариантный шахматный этюд. Так сказать, перед сном...
   - Вы решили его? - воскликнул Сизов. - Решили даже при наличии бессмысленно поставленных фигур?
   - В конце концов решил...
   И в ту же секунду Жемчужный прыгнул вперед. Он был напряжен, как охотник, наблюдающий за дичью. Чуть позже он опоздал бы, потому что Шустиков успел вскочить на перила веранды... Впрочем, помог Сизов: он не перехватил Шустикова, но сумел толкнуть его, и тот упал на песок. Жемчужный защелкнул на нем наручники.
   - Не понимаю, - раздался взволнованный голос Вали, - зачем же он возвращался сюда снова?.. После убийства...
   - За наследством, Валя, - жестко сказал Жемчужный. - Он верил, что рассчитал все точно, нигде не ошибся, и собирался еще поживиться за счет убитого им человека.
   А Сизов вдруг глубокомысленно добавил:
   - Значит, белые начинают и выигрывают...
   "Ну, это уж совсем глупо... - подумал Жемчужный. - Впрочем, шахматному делу и терминологию шахматную".