Ада Суинберн. Сердце ковбоя

   Его покой.
   Вопросы нестерпимо жгли, бередили болезненные воспоминания, старые обиды, забыть которые ему стоило таких усилий. Что сказала бы его мать, будь она жива? Он представил себе реакцию Джулии Холдейн, если бы Рейчел свалилась ей на голову точно так же, как сделала это сейчас. Горечь этих мыслей переворачивала все у него внутри, будила ненависть, с которой он вырос и которая, как он надеялся, осталась в прошлом: ненависть к Ричарду Браннеру.
   Рейчел даже глазом не моргнула, услышав имя Джастина. Выходит, Ричард Браннер никогда не рассказывал своей жене о сыне? Может, просто забыл о нем? Разглядывая янтарные пузырьки в стакане, Джастин невесело усмехнулся, размышляя о мотивах поступков Ричарда Браннера. Что могло заставить мужчину, достаточно бесчувственного, чтобы бросить беременную женщину, затем вдруг купить это ранчо и отдать ей половину?
   Каждый раз, когда Джастин позволял себе копаться в своем прошлом, он увязал в трясине эмоций и фактов, которым не находил объяснения.
   Когда ему исполнилось четырнадцать, мать дрожащим тихим голосом поведала ему свою историю: как любимый человек бросил ее, узнав, что она беременна...
   Стиснув зубы, чтобы не разразиться потоком ругательств, Джастин заставил себя отогнать эти болезненные воспоминания и вновь сосредоточился на Рейчел. Помимо воли перед глазами тут же всплыл эпизод в ванной: сияющее от водных брызг молочно-белое тело женщины и шок, который он пережил, когда увидел ее. Джастина пронзила судорога – невольная реакция на воспоминание об этой захватывающей дух женской красоте. И тут же он испытал отвращение к себе за то, что настолько слаб и грешен – позволил себе соблазниться женой отца.
   Мысль о ней была ему ненавистна, но ее образ жил в нем: цветущее, прекрасное тело, жаждущее любви. Джастин опрокинул стакан в рот, стремясь погасить пожар, бушевавший внутри. Горячие языки пламени словно щупальца проникали все глубже, грозя захватить его целиком – мысли, волю, душу, ясность рассудка. Ему надо быть начеку, чтобы избежать опасных чар Рейчел Браннер и сосредоточиться на защите «Сердца ковбоя». Ранчо – смысл его жизни, единственное, что имеет для него значение.
   Он подозревал, что придет день, когда над его правом владения нависнет опасность. Но никогда даже представить себе не мог, что эта угроза явится в образе прекрасной, соблазнительной женщины. Когда из сухого официального послания ему довелось узнать о смерти Браннера и о том, что теперь пятьдесят процентов дохода от ранчо будет поступать на счет наследницы покойного, он немного расслабился. Мысль о том, что в один прекрасный день Ричарду взбредет в голову идея увидеть ранчо и своего сына, перестала его мучить.
   Раньше времени успокоился, про себя усмехнулся Джастин. Жадная до денег вдовушка представляет гораздо большую угрозу, чем старый Ричард. Ему нужно выяснить, какие права у Рейчел Браннер, пока она не пустила их в ход. Хорошо бы она согласилась продать ему свою половину. Стать полноправным владельцем ранчо слишком соблазнительная, слишком далекая мечта, и он боялся, что может ее сглазить.
   Джастин очень сомневался, что Рейчел в действительности намерена провести на ранчо всего лишь пару дней, как утверждает, особенно если судить по количеству ее чемоданов, а перспектива сталкиваться с ней каждый день в течение долгого времени очень тревожила его.
   Но, пожалуй, было бы ох как приятно почувствовать это цветущее благоухающее тело в своих объятиях. Черт побери, мужчина должен быть каменным, чтобы не реагировать на сцены, подобные той, в ванной комнате. А он отнюдь не из камня.
   Джастин не был уверен, что ему удастся устоять, особенно теперь, когда он увидел ее всю и узнал то, чего больше не скроет от него никакая одежда. Сумеет ли он посмотреть ей в глаза и не показать, о чем думает?
   С другой стороны, случившееся, вероятно, ему на руку: если у нее есть хоть малейшее представление о скромности, она будет чувствовать себя с ним неловко. Кривая усмешка смягчила мрачное выражение его лица. Но что, если Рейчел Браннер не имеет ничего против легкого развлечения?
   Разве это не было бы местью человеку, который причинил его матери столько страданий и до самой смерти не пожелал признать своего сына? Эта идея сулила такое удовлетворение, что Джастин тихонько рассмеялся, сознавая, что ее воплощение принесло бы ему двойное удовольствие. Обладание Рейчел Браннер могло бы не только исцелить множество его душевных ран, но и стать самым восхитительным, самым пьянящим приключением в его жизни.
   Мрачно усмехаясь, он расплатился за пиво и вышел из бара. Стояла теплая тихая ночь, и Джастин, взглянув на часы, с удивлением обнаружил, что уже довольно поздно. Покинув ранчо, он старался не возвращаться как можно дольше, лишь бы избежать обеда и необходимости сидеть за одним столом с этой женщиной.
   Теперь уже все, должно быть, легли спать и можно идти домой, не опасаясь встретиться с ней.
 
 
   Рейчел перевернулась на другой бок и открыла глаза. Какой-то звук в тишине ночи разбудил ее. Через распахнутое французское окно струился лунный свет, заливая комнату серебристым сиянием и отгоняя внезапно нахлынувший страх. Она тихо вздохнула и, немного успокоившись, попыталась снова заснуть. Где-то вдалеке послышалось лошадиное ржание, и на нее разом нахлынули воспоминания о прошедшем дне.
   Без Джастина Холдейна ранчо «Сердце ковбоя» обрело совершенно иной облик. Обед прошел прекрасно. Ей очень понравился Питер, брат Лилиан. Он был лет на пять-семь моложе сестры, у него были русые волосы, заметно редеющие на макушке, и добрые серые глаза.
   Втроем они по-дружески беседовали и осматривали дом, разговаривая главным образом о ранчо. Лилиан жила здесь более тридцати лет, а Питер двенадцать. Это был их дом, и они отзывались о нем с любовью и гордостью.
   Питер пообещал, что утром провезет Рейчел по ранчо, и, вспоминая об этом, она предвкушала приятную прогулку. Только бы Джастин не вмешивался и держался на расстоянии. Возможно, эпизод в ванной для него тоже явился потрясением и он тоже чувствует себя неловко. Что, впрочем, маловероятно, судя по тому, как долго он стоял и нахально глазел на нее.
   Любой мало-мальски воспитанный мужчина моментально захлопнул бы дверь. Но только не Джастин Холдейн. Ей никогда не забыть выражения этих кобальтово-стальных глаз, блуждавших по ее телу. В тот момент они были отнюдь не холодными. Скорее они напоминали раскаленную лаву, излучающую такой жар, что Рейчел до сих пор ощущала его.
   Сердце ее вдруг сбилось с ритма, горячая волна окатила с ног до головы. Приписав это необычайно теплой ночи, Рейчел выскользнула из постели и подошла к окну. Длинная ночная рубашка из шелка обвивалась вокруг щиколоток, переливаясь в серебристо-голубом свете луны. Она поправила соскользнувшую с плеча бретельку. Ночной ветерок соблазнительно обдувал разгоряченную кожу, и она вышла на террасу.
   Рейчел вздохнула, подставляя лицо этому ветерку, и закрыла глаза. Ощущение прохлады было божественным. Она дышала глубоко, чувствуя, как волнуется ее грудь, как соски наливаются от мучительно-сладостных прикосновений шелка.
   Господи, неужели это все из-за Джастина?! Он зажег в ней огонь, казавшийся неутолимым и почти нестерпимым. Сон ее был неглубоким – и, кто знает, не собственное ли внутреннее смятение разбудило ее? Почувствовав себя несчастной, Рейчел вздохнула и в этот момент вдруг поняла, что на террасе она не одна.
   Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Рейчел боялась вглядеться в темноту и обнаружить того, кого скрывала ночь. Она медленно повернулась, готовая броситься бежать. Но у нее перехватило дыхание: длинная вытянутая тень шевельнулась, распрямилась и отделилась от стены. Джастин!
   Сознание того, что он молча стоял в темноте и снова рассматривал ее, тревожило, будоражило, лишало покоя. Он придвинулся ближе – безмолвный, обнаженный, шаги его босых ног были бесшумны, медальные черты лица едва различимы в лунном свете. Сердце Рейчел колотилось как бешеное, пульс стучал в висках.
   – Что вы здесь делаете? – Голос ее прозвучал сдавл
   – Дышу воздухом – так же, как и вы. Для вас здесь слишком жарко, не так ли?
   В вопросе послышалась нескрываемая ирония. Рейчел с облегчением отметила, что он в джинсах. Поначалу ее внимание привлекла только обнаженная грудь и ей показалось, что он совершенно голый.
   – Нет, – произнесла она быстро, оставив без внимания двусмысленность вопроса. – Что-то разбудило меня, какой-то звук.
   – Может быть, вы услышали, как я пришел. Я только что вернулся. – Джастин ощущал ее присутствие каждой клеточкой своего тела.
   В серебристом свете она казалась струящейся и призрачной, точно какая-то ночная фея. От малейшего движения ее нежный шелк призывно мерцал. Изящные чашечки лифа, удерживаемые на плечах тонкими бретельками, едва вмещали полные груди и подчеркивали набухшие соски. Он неотрывно смотрел на эти соблазнительные округлости, и ему внезапно до боли захотелось прикоснуться к ним, почувствовать их, завладеть ими.
   Рейчел понимала, что нужно уйти. Она должна вернуться в свою комнату, он не посмеет последовать за ней. Но он так близко, что можно даже дотронуться до него... И она медлила, глядя, как ритмично поднимается и опускается его грудь.
   Жар во всем теле причинял ей почти ощутимую боль. Она еще никогда не испытывала столь сильного физического влечения. Рейчел облизнула внезапно пересохшие губы и судорожно сглотнула.
   – Вы пропустили обед, – прошептала она.
   Торжество опьянило Джастина. Он был прав – она не имеет ничего против флирта. Вот так насмешка над дорогим старым папочкой! Джастин не мог и мечтать, что возможность испытать моральные принципы Рейчел Браннер представится ему так быстро, а он не из тех, кто отказывает леди. Вызывающе медленно он сократил расстояние между ними на несколько дюймов. Его рука скользнула вверх по шелковистой коже ее плеча и ощутила ответную дрожь. Она готова, она почти задыхается от желания!
   – Тогда я не был голоден, – пробормотал он, наклонился вперед и прижался губами к ее плечу, ошеломленный почти электрическим разрядом, пробежавшим между ними. От нее пахло так сладко, что ему хотелось погрузиться в этот аромат и вдыхать его без конца. Кровь бешено пульсировала, а губы двигались неспешно, прижимаясь к мягкому изгибу шеи. – Зато я голоден сейчас, – прошептал он, заключая ее в объятия.
   Рейчел задыхалась. Ее голова откинулась назад, широко открытые глаза видели бархатное небо с мириадами звезд, смотревших на них. Его прикосновения, поцелуи жгли ее, и все происходящее казалось почти нереальным. Она позволяет едва знакомому мужчине ласкать себя, хотя еще совсем недавно он смотрел на нее как на непрошеную гостью... Все это было настолько странно, что буквально ошеломило, оглушило ее. Но глубоко запрятанная животная чувственность, о которой она до сих пор могла лишь подозревать, заставляла ее отвечать на его ласки с такой необузданной страстью, какой она никогда не испытывала раньше. Дрожь сотрясала ее тело, в то время как горячие и влажные губы Джастина, покрыв поцелуями ее шею, двинулись вниз, к груди.
   Не подчиняясь голосу разума, ее руки поднялись, обхватили его голову и затем по крепкой шее спустились вниз, на плечи. Сталь, подумала она. Джастин сделан из стали. Она поняла это раньше, в одном только ошиблась: эта сталь не была холодной. Его кожа была горячей и сообщала ее блуждающим пальцам неодолимую, невероятную страсть. Он еще даже не поцеловал ее, а Рейчел уже знала, что отдастся Джастину Холдейну, едва он захочет этого. Она жаждала ощутить его наготу, увидеть и узнать это потрясающее тело, хотела почувствовать его тяжесть и слиться с ним воедино. Губы искали его поцелуя сейчас, немедленно.
   – Джастин! – выдохнула она, и в одном этом слове были заключены зов страсти и желание, способные растопить даже ледяную глыбу.
   С трудом оторвавшись от ее груди, он выпрямился и притянул ее к себе, и она вся затрепетала, ощутив, как он дрожит. Это переполненное горячим возбуждением тело, прижавшееся к ней, потрясло Рейчел, и она задохнулась, но скорее от захватившей ее страсти, чем от силы его реакции. Она понимала, что возбуждение Джастина лишь отражение ее собственного состояния. Руки ее сами собой поднялись и обвили его шею. Она прижалась к мужчине, испытывая сейчас точно такую же потребность в нем, как в воздухе или воде – в том, без чего она не могла бы жить. Губы ее раскрылись, влажные и трепещущие, в ожидании его поцелуя.
   Джастин смотрел на нее сверху вниз, в лунном свете ему было хорошо видно это охваченное страстью лицо. Какое-то неясное сомнение шевельнулось в нем. Промелькнуло острое осознание того, что он испытывает судьбу, вторгаясь туда, куда не следует.
   Рейчел пошевелилась в его объятиях, безмолвно побуждая его к действию, удивленная его нерешительностью. Кто она? Невинная участница самой ироничной главы в его жизни? Или она на редкость умна и эгоистична в своем желании прибрать к рукам все равно что – человека или ранчо?
   Почему же его так влечет к ней?
   С коротким стоном он взял то, что она ему предлагала – ее прекрасные сочные губы, затрепетавшие под его губами. Его мозг пронзила мысль, что этот жалкий реванш бумерангом возвращается к нему самому, но со следующим ударом сердца это потеряло всякое значение. Ему вдруг стало совершенно безразлично, кто она и каковы мотивы ее поведения. Она была теплой и живой, воплощенной женственностью, и его тело изнывало от желания обладать ею. Его губы раскрылись, поглощая ее губы, вбирая их влагу и жар; руки нетерпеливо обвили нежное податливое тело, стремясь навсегда слиться с ним воедино. Он приподнял ее, оторвал от пола, и кровь с шумом устремилась по венам, когда он почувствовал, как женские ноги заключили его в свой сладостный плен.
   Она тоже желает его! Больше чем желает – горит нетерпением! Страсть вспыхнула между ними как пожар, и искры этого первобытного огня обжигали и воспламеняли кровь. Он знал, к чему это ведет. Это могло закончиться только в ее или в его постели. Никогда еще он не испытывал такого сильного, непреодолимого желания. Откуда взялась эта дикая, необузданная страсть? Рейчел прекрасна, но она не первая красивая женщина в его жизни. В этом внезапно вспыхнувшем чувстве было нечто большее, чем простое сексуальное возбуждение. Оно как-то связано с тем, кто она и кто он и...
   О господи, что он делает?! Он не может, не должен, это сумасшествие...
   Джастин оторвался от ее горячих, жаждущих губ и пристально вгляделся в лицо. Свет отражался в сияющих глазах, полных ласки, обещания и недоумения. Он задумался о противоречивости ее поведения, о том, почему она сначала разбудила его чувственность, а теперь удивляется, что он принял ее игру. Что это было – искренний порыв или тонкий расчет?
   Неужели она из тех женщин, для которых заниматься любовью с едва знакомым мужчиной привычное дело?
   Что-то мешало Джастину принять эту мысль, он должен был либо отодвинуть ее в сторону и забыть навсегда, либо получить доказательства. У него возникло странное ощущение, точнее желание, чтобы эта женщина, словно созданная для его объятий, оказалась кем-то другим, а не тем, кем была на самом деле.
   На мгновение он замер, его учащенное дыхание нарушало тишину ночи. Руки, поддерживающие Рейчел, были крепко сомкнуты. Она тоже смотрела ему в глаза, и сквозь горячий туман, в котором плавало ее сознание, стало просачиваться какое-то смутное недоумение. Она не могла истолковать выражение его лица, но почувствовала произошедшую перемену. Только тут до нее дошло, что все происходящее реально. Неужели она совершенно потеряла голову? О боже, что она наделала?!
   – Отпустите меня, – прошептала она слабым голосом, испытывая одновременно и острое чувство унижения, и благодарность темноте, скрывающей ее позор. Он колебался, и она ощущала, как его большие ладони, вмещавшие ее ягодицы, жгут сквозь тонкий шелк рубашки. – Пожалуйста! – взмолилась она срывающимся, чужим голосом.
   Если бы он не промедлил, мрачно отметила про себя Рейчел, она не остановила бы его. Она хотела именно того, чего хотел и он, – пережить восторг слияния тел.
   Медленно он опустил ее на пол, но продолжал прижимать к себе, не желая совсем выпускать. Он пристально смотрел на нее, наблюдая, как в уголке ее глаза показалась слезинка, и удивляясь собственной глупости. Он уже мог бы лежать с ней в постели! Ведь было так просто отнести ее в комнату.
   Руки Рейчел соскользнули с сильных плеч Джастина на обнимавшие ее руки. Сердце стучало так, что удары гулко отдавались в ушах.
   – Пожалуйста, отпустите меня, – повторила она едва слышно. Ей хотелось спросить, какими чарами он заставил ее желать его с такой необузданной силой, что она забыла обо всем на свете? С ней никогда не случалось ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало эту страсть, это безумие, и она не могла понять, что же произошло сейчас...
   Но и Джастин никогда не переживал ничего подобного. Раздиравшие его эмоции, заставившие остановиться у самой цели, совсем не означали, что его кровь остыла. Ему было совершенно ясно: независимо от того, кто эта женщина, она вошла в его плоть и кровь. Несмотря ни на что, он продолжал желать ее. И к этому желанию примешивались самые безумные и запутанные чувства.
   Он мрачно признался себе в том, что если бы она не была Рейчел Браннер, то была бы именно той женщиной, в которую он мог бы влюбиться. Резко разжав руки, он отступил назад.
   – Бегите в свою постель! – прорычал он, больше злясь на себя, чем на нее.
   Рейчел покачнулась. Внезапно лишенная поддержки, когда оторвалась от горячего крепкого тела Джастина, она ощутила странную опустошенность и машинально ухватилась за перила.
   – Это... ошибка. Этого... не должно было случиться, – запинаясь прошептала она.
   – Не волнуйтесь, этого больше не повторится, – мрачно пообещал он. Джастин смотрел на Рейчел и видел, как трепещет ее тело. Почему же она не уходит? Чего она хочет теперь – поговорить? Неприязненная гримаса исказила его лицо. Им не о чем говорить ни теперь, ни потом. – Отправляйтесь спать, миссис Браннер, – грубо бросил он ей.
   Он явно не собирался извиняться, да Рейчел и не ждала извинений. Ведь она виновата в случившемся ничуть не меньше, чем он. Нечто пламенное и безумное связало их с первого взгляда, и именно поэтому между ними все время проскакивают искры.
   Господи, она и в самом деле потеряла голову!
   Рейчел вздохнула и отвернулась.
   – Спокойной ночи, – пробормотала она.
   Джастин не ответил, но и после того, как Рейчел исчезла за дверями своей комнаты, долго еще стоял на террасе. Множество мыслей роилось у него в голове.
   Как долго она собирается оставаться здесь? Может, ему лучше пока уехать с ранчо? Если она говорит правду, что не собирается задерживаться здесь надолго, то сможет осмотреть ранчо и без него. Он совсем не уверен, что сумеет держать себя в руках в ее присутствии, особенно если она опять спровоцирует его, как это случилось сегодня...
 
 
   Рейчел долго не могла уснуть. Открытые двери террасы притягивали, манили, словно врата рая. Или, может, ада? Впрочем, необычайная, необузданная страсть, которую она испытала в объятиях Джастина, была и тем и другим. Она сомневалась, что отказала бы ему, если бы он сейчас появился, залитый лунным светом. Кажется, ей даже хотелось, чтобы это случилось.
   – Черт бы тебя побрал! – прошептала она, не в состоянии поверить в то, что с ней происходит. Как может нормальная, здравомыслящая женщина с твердыми моральными принципами разом все это утратить при одном лишь взгляде на мужчину? Это же просто немыслимо!
   Всю свою жизнь Рейчел следовала строгим правилам морали. В двадцать два года, когда она встретила Ричарда Браннера, она все еще была девственницей. Возможно, это не отвечало нынешним свободным нравам, но это было так.
   Лежа на широкой кровати в залитой лунным светом комнате, Рейчел мысленно перенеслась на несколько лет назад, вспоминая о встрече с Ричардом, его ухаживаниях, их совместной жизни...
   Их познакомил ее отчим, Джеймс Кемптон, занимающий солидное положение в крупной риелторской фирме и имеющий большой вес в деловом мире. Рейчел недавно окончила колледж и была поглощена своей работой в банке, радуясь взрослой, независимой жизни. Она сняла квартиру, но виделась с отчимом часто – за ланчем по средам. Мама вышла замуж за Джеймса Кемптона через два года после смерти мужа. Рейчел в ту пору было пять лет. Он удочерил ее и любил как родную, и Рейчел отвечала ему тем же, называя папой. На один из таких совместных ланчей Джеймс привел Ричарда Браннера.
   Рейчел была уверена: Джеймсу не приходило в голову, что они с Ричардом понравятся друг другу, ведь Ричард был старше Рейчел почти на тридцать лет. Отчим никак не мог предполагать, что его маленькую девочку очаруют безукоризненные манеры Ричарда и его взгляды на жизнь. К тому же Ричард был поразительно красив. У него были правильные черты лица, густая копна черных с проседью волос и молодое тренированное тело. Одевался он с потрясающим вкусом. Когда он стал ухаживать за Рейчел, она узнала, что и все остальное он делал с исключительным вкусом.
   Он не торопил ее. Несколько месяцев водил в самые изысканные рестораны, в театры, на лекции. Всегда интересовался ее мнением и считался с тем, что ей нравилось и что не нравилось. Она поняла, что влюблена в него, задолго до того, как он впервые попытался поцеловать ее, а когда это наконец произошло, была счастлива, что испытывает к любимому человеку и сексуальное влечение.
   С этого момента их отношения изменились. Она открыла для себя, что Ричард прекрасный любовник. На протяжении нескольких месяцев перед свадьбой он обучал ее всем тонкостям секса, крайне удивившись и обрадовавшись вначале, что она оказалась девственницей...
   Да, Ричард сделал меня счастливой, призналась себе Рейчел, грустно вздохнув. Она редко позволяла себе думать о прошлом, потому что эти воспоминания навевали на нее грусть. Но в эту ночь она не могла не вспоминать. Наверное, потрясение от столь резкого отклонения от линии привычного для нее поведения заставило ее искать в прошлой жизни некую опору, путеводную нить.
   После неожиданной смерти Ричарда от острой сердечной недостаточности Рейчел была совершенно выбита из колеи. Однако общение с его адвокатами стало той шоковой терапией, которая очень быстро вывела ее из прострации. У нее на руках осталась огромная финансовая империя, а она совершенно не была к этому готова. Несмотря на то что они вели весьма обеспеченную жизнь, она и понятия не имела об истинных размерах принадлежавшего Ричарду состояния. Отчим очень помог ей. Он не только сумел понять горе приемной дочери, ибо сам пережил такую травму, когда умерла мать Рейчел, но и помог ей деловыми советами. Однако Рейчел необходимо было справиться с потрясением и взять бразды правления в свои руки.
   Именно этим она и занималась все шесть месяцев после смерти, превращаясь из рафинированной неработающей жены богатого человека в преуспевающую бизнес-леди. Эта поездка стала кульминацией ее возрастающего интереса к делам Ричарда. С большим удовлетворением Рейчел обнаружила у себя деловые способности и, пользуясь услугами нескольких квалифицированных специалистов, распоряжалась доставшейся ей собственностью весьма успешно.
   Но теперь появилось это ранчо, «Сердце ковбоя». И Джастин Холдейн.
   Рейчел интуитивно чувствовала, что здесь что-то не так. И не только из-за сцены на террасе, хотя, без сомнения, это ее ужасная ошибка. Были странности и помимо этого – начиная с совершенно необъяснимой враждебности Джастина, с которой тот ее встретил, и заканчивая странным поведением Лилиан. Во всем этом было нечто, чего Рейчел не понимала. Но что?
   Она непременно займется поисками ответа на этот вопрос. Джастин не может все время прятаться от нее. Хочет он того или нет, но ему придется поговорить с ней.
   Рейчел со стоном перевернулась на живот и накрыла голову подушкой. Да как же она сможет просто посмотреть ему в лицо, не говоря уже о том, чтобы вести какие-то деловые разговоры?! Что он о ней подумал? Он всего лишь прикоснулся к ней – и она растаяла.
   И невозможно отрицать то, что она до сих пор охвачена этой страстью.
   Рейчел вновь перевернулась и легла на спину. Как она могла забыть об элементарных правилах приличия?! Попасть в такую унизительную ситуацию, не суметь скрыть свои чувства – и перед кем! Перед человеком, который открыто презирает ее, правда непонятно за что!
   Но в тот момент он не презирал ее, нет. Как странно, однако, что мужчина, пылавший таким желанием, в последний момент вдруг остановился. Рейчел была уверена: что-то помешало ему, так как в этот самый момент на его лице появилось очень странное выражение. Быть может, это та самая причина, которая вызывает его враждебность?
   Она еще долго не могла заснуть, терзаемая мучительными мыслями и переживаниями.

3

   – Как уехал?! Куда?! – в замешательстве воскликнула Рейчел на следующий день.
   Она проспала до девяти, потом провела почти час в ванной и за туалетным столиком. Наконец, облачившись в стильные джинсы, строгую бирюзовую блузку и полусапожки, она сочла, что готова к осмотру ранчо.