Страница:
Артур вопросительно взглянул на Триллиан. Она показала рукой, чтоб он вошел, но вел себя тихо.
– Компьютер, – сказал Зафод, – скажи нам еще раз наш нынешний курс.
– С огромным удовольствием, приятель, – журчал компьютер, – в настоящий момент мы находимся на орбите на высоте 300 миль над поверхностью мифической планеты Магратея.
– Ничего это не доказывает, – заявил Форд. – Я бы вообще не доверял этому компьютеру, если хотите знать.
– Не хотят, – вмешался компьютер, снова выплевывая кусок бумажной ленты. Я могу сказать точно, кто и как не хочет, а также представить разработку личностных проблем с точностью до десятого знака, если это поможет.
Триллиан прервала его.
– Зафод, – сказала она. – Через минуту или две мы выйдем на дневную сторону планеты, – и добавила, – чем бы она ни оказалась.
– Эй, это в каком это смысле? Планета находится там, где я сказал, разве нет?
– Да, я знаю, что там есть планета. Я ни с кем не спорю, но я бы не отличила Магратею от любого другого холодного камешка. Начинается рассвет, если тебе интересно.
– Ладно, ладно, – пробормотал Зафод. – По крайней мере, полюбуемся. Компьютер!
– Всем привет! Могу ли я…
– Можешь заткнуться, и еще раз показать нам планету.
Снова экраны заполнились темной неясной массой – планета внизу вращалась, словно уходя из под ног.
Минуту-другую они смотрели молча, но Зафода трясло от возбуждения.
– Мы сейчас летим над ночной стороной, – приглушенно говорил он. Планета продолжала вращаться.
– Поверхность планеты сейчас в трехстах милях под нами… – продолжал Зафод. Он попытался восстановить то чувство, которое охватило его перед тем мгновением, которое, как он чувствовал, станет великим. Магратея! Его подстегивало недоверие Форда. Магратея!
– Через несколько секунд, – бормотал он, – мы увидим… Вот!
Это мгновение наступило. Даже самый закаленный звездный бродяга не может сдержать восхищения, наблюдая из космоса великий спектакль восхода солнца, но восход двойной звезды – одно из чудес Галактики. Из неприглядной черноты вдруг засияла точка ослепительного света. Она медленно поднималась и выбрасывала лучи в стороны тонким лезвием в форме полумесяца, и вот уже видны два солнца – горнила света, заливающее черный край горизонта белым огнем. Яростные всплески цвета рванулись в тонкую пленку атмосферы.
– Огни восхода! – выдохнул Зафод. – Солнца-близнецы! Сулианис и Рам!
– Или какие угодно, – спокойно заметил Форд.
– Сулианис и Рам! – настаивал Зафод.
Солнца засияли в космической пропасти, и призрачная басовитая мелодия заполнила рубку: это напевал Марвин, не скрывая иронии, потому что очень не любил людей.
Форд смотрел на эту мистерию света, и внутри него горели возбуждение и радость, но только радость открытия новой незнакомой планеты. Он принимает ее такой, какая она есть, и этого достаточно. Его слегка раздражало стремление Зафода добавить какую-то невероятную сказку к великолепию этого зрелища, чтобы она доказала его правоту. Неужели не хватит того, что сад прекрасен – нужно еще верить, что в нем танцуют феи?
Весь разговор о Магратее для Артура был абсолютно непонятен. Он подсел к Триллиан, чтобы спросить ее, что происходит.
– Я знаю только то, что рассказал мне Зафод, – прошептала она. – Видимо, Магратея – очень древняя легенда, в которую всерьез никто не верит. Вроде Атлантиды на Земле, только обитатели Магратеи строили планеты.
Артур взглянул на экраны, моргнул, и почувствовал, что ему чего-то не хватает. Чего-то очень важного. Неожиданно он понял, чего именно.
– На этом звездолете есть чай? – спросил он.
Поверхность планеты разворачивалась под ними по мере полета Золотого Сердца по орбите. Солнца теперь высоко стояли в черном небе, фейерверк восхода закончился, и планета лежала перед ними в дневном свете – тусклая и суровая, серая, пыльная. Все линии на ее поверхности неясно расплывались. Она выглядела мертвой и холодной, словно покойницкая. Время от времени на горизонте появлялись очертания, выделяющиеся на общем равнинном фоне – ущелья, может быть, горы, а может быть, и города, но как только корабль приближался к ним, линии смягчались, дрожали и пропадали, и снова под кораблем лежала равнина. Поверхность планеты была истерта временем, медленным движением тонкого слоя воздуха, который век за веком сглаживал камень Магратеи. Было ясно, что планета очень, очень стара.
Сомнение на секуну охватило Форда, когда он смотрел на серую равнину под кораблем. Его пугала неимоверность возраста – он мог почувствовать его физически. Он откашлялся.
– Ну, даже если предположить, что это и есть та самая планета…
– Это и есть та самая планета, – вскинулся Зафод.
– Которая совсем не та, – отрезал Форд. – Во всяком случае, чего тебе от нее надо? Там ничего нет.
– Не на поверхности.
– Ладно, пусть даже там что-то и есть. Я так понимаю, ты здесь не для того, чтобы заняться археологией. Что ты ищещь?
Одна из голов Зафода отвела взгляд в сторону. Другая огляделась, пытаясь увидеть, на что это уставилась первая, но поняла, что та уставилась в пустое пространство.
– Ну, – с наигранной веселостью заявил Зафод, – это отчасти любопытство, отчасти поиски приключений, но большей частью, я думаю, слава и деньги…
Форд резко взглянул на Зафода. К нему пришла, и никак не хотела уходить, мысль, что Зафод не имел никакого понятия, зачем он здесь.
– Знаете, мне совсем не нравится вид этой планеты, – сказала Триллиан, нервно дрожа.
– Не обращай внимания, – отозвался Зафод. – Половина всего богатства бывшей Галактической Империи запрятана где-то здесь, на ней. Она может позволить себе выглядеть дурнушкой.
Черт побери, подумал Форд. Даже если эта планета действительно была домом какой-то древней цивилизации, давно исчезнувшей, даже если предположить еще множество исключительно невероятных вещей, все равно не может на ней быть никаких бесценных сокровищ, которые хоть что-нибудь стоили бы сейчас. Он пожал плечами.
– По-моему, это просто мертвая планета, – сказал он.
Артур откашлялся и попробовал включиться в разговор.
– Эта неопределенность действует мне на нервы, – сказал он.
Стресс и нервное напряжение сегодня – серьезные социальные проблемы во всех частях Галактики, и чтобы в данный момент ситуация ни в коей мере не повлекла за собой подобного у читателя, необходимо сразу же сообщить все, что произошло дальше.
Данная планета – действительно легендарная Магратея.
Смертельно опасная ракетная атака корабля, предпринятая древней автоматической системой защиты, будет иметь лишь нижеизложенные последствия: разобьются три кофейные чашки, сломается мышиная клетка, на чьей-то верхней руке появится ссадина; в то же время абсолютно не ко времени возникнут из небытия и снова исчезнут горшок с петунией и ни в чем не повинный кашалот.
Чтобы у читателя совсем не пропал интерес, ему не будет сообщено ничего, что могло бы повлечь за собой преждевременную догадку о том, на чьей верхней руке появится ссадина. Это может без всякого ущерба для него оставаться в секрете, поскольку не имеет ни малейшего значения.
Глава 17
Глава 18
Глава 19
– Компьютер, – сказал Зафод, – скажи нам еще раз наш нынешний курс.
– С огромным удовольствием, приятель, – журчал компьютер, – в настоящий момент мы находимся на орбите на высоте 300 миль над поверхностью мифической планеты Магратея.
– Ничего это не доказывает, – заявил Форд. – Я бы вообще не доверял этому компьютеру, если хотите знать.
– Не хотят, – вмешался компьютер, снова выплевывая кусок бумажной ленты. Я могу сказать точно, кто и как не хочет, а также представить разработку личностных проблем с точностью до десятого знака, если это поможет.
Триллиан прервала его.
– Зафод, – сказала она. – Через минуту или две мы выйдем на дневную сторону планеты, – и добавила, – чем бы она ни оказалась.
– Эй, это в каком это смысле? Планета находится там, где я сказал, разве нет?
– Да, я знаю, что там есть планета. Я ни с кем не спорю, но я бы не отличила Магратею от любого другого холодного камешка. Начинается рассвет, если тебе интересно.
– Ладно, ладно, – пробормотал Зафод. – По крайней мере, полюбуемся. Компьютер!
– Всем привет! Могу ли я…
– Можешь заткнуться, и еще раз показать нам планету.
Снова экраны заполнились темной неясной массой – планета внизу вращалась, словно уходя из под ног.
Минуту-другую они смотрели молча, но Зафода трясло от возбуждения.
– Мы сейчас летим над ночной стороной, – приглушенно говорил он. Планета продолжала вращаться.
– Поверхность планеты сейчас в трехстах милях под нами… – продолжал Зафод. Он попытался восстановить то чувство, которое охватило его перед тем мгновением, которое, как он чувствовал, станет великим. Магратея! Его подстегивало недоверие Форда. Магратея!
– Через несколько секунд, – бормотал он, – мы увидим… Вот!
Это мгновение наступило. Даже самый закаленный звездный бродяга не может сдержать восхищения, наблюдая из космоса великий спектакль восхода солнца, но восход двойной звезды – одно из чудес Галактики. Из неприглядной черноты вдруг засияла точка ослепительного света. Она медленно поднималась и выбрасывала лучи в стороны тонким лезвием в форме полумесяца, и вот уже видны два солнца – горнила света, заливающее черный край горизонта белым огнем. Яростные всплески цвета рванулись в тонкую пленку атмосферы.
– Огни восхода! – выдохнул Зафод. – Солнца-близнецы! Сулианис и Рам!
– Или какие угодно, – спокойно заметил Форд.
– Сулианис и Рам! – настаивал Зафод.
Солнца засияли в космической пропасти, и призрачная басовитая мелодия заполнила рубку: это напевал Марвин, не скрывая иронии, потому что очень не любил людей.
Форд смотрел на эту мистерию света, и внутри него горели возбуждение и радость, но только радость открытия новой незнакомой планеты. Он принимает ее такой, какая она есть, и этого достаточно. Его слегка раздражало стремление Зафода добавить какую-то невероятную сказку к великолепию этого зрелища, чтобы она доказала его правоту. Неужели не хватит того, что сад прекрасен – нужно еще верить, что в нем танцуют феи?
Весь разговор о Магратее для Артура был абсолютно непонятен. Он подсел к Триллиан, чтобы спросить ее, что происходит.
– Я знаю только то, что рассказал мне Зафод, – прошептала она. – Видимо, Магратея – очень древняя легенда, в которую всерьез никто не верит. Вроде Атлантиды на Земле, только обитатели Магратеи строили планеты.
Артур взглянул на экраны, моргнул, и почувствовал, что ему чего-то не хватает. Чего-то очень важного. Неожиданно он понял, чего именно.
– На этом звездолете есть чай? – спросил он.
Поверхность планеты разворачивалась под ними по мере полета Золотого Сердца по орбите. Солнца теперь высоко стояли в черном небе, фейерверк восхода закончился, и планета лежала перед ними в дневном свете – тусклая и суровая, серая, пыльная. Все линии на ее поверхности неясно расплывались. Она выглядела мертвой и холодной, словно покойницкая. Время от времени на горизонте появлялись очертания, выделяющиеся на общем равнинном фоне – ущелья, может быть, горы, а может быть, и города, но как только корабль приближался к ним, линии смягчались, дрожали и пропадали, и снова под кораблем лежала равнина. Поверхность планеты была истерта временем, медленным движением тонкого слоя воздуха, который век за веком сглаживал камень Магратеи. Было ясно, что планета очень, очень стара.
Сомнение на секуну охватило Форда, когда он смотрел на серую равнину под кораблем. Его пугала неимоверность возраста – он мог почувствовать его физически. Он откашлялся.
– Ну, даже если предположить, что это и есть та самая планета…
– Это и есть та самая планета, – вскинулся Зафод.
– Которая совсем не та, – отрезал Форд. – Во всяком случае, чего тебе от нее надо? Там ничего нет.
– Не на поверхности.
– Ладно, пусть даже там что-то и есть. Я так понимаю, ты здесь не для того, чтобы заняться археологией. Что ты ищещь?
Одна из голов Зафода отвела взгляд в сторону. Другая огляделась, пытаясь увидеть, на что это уставилась первая, но поняла, что та уставилась в пустое пространство.
– Ну, – с наигранной веселостью заявил Зафод, – это отчасти любопытство, отчасти поиски приключений, но большей частью, я думаю, слава и деньги…
Форд резко взглянул на Зафода. К нему пришла, и никак не хотела уходить, мысль, что Зафод не имел никакого понятия, зачем он здесь.
– Знаете, мне совсем не нравится вид этой планеты, – сказала Триллиан, нервно дрожа.
– Не обращай внимания, – отозвался Зафод. – Половина всего богатства бывшей Галактической Империи запрятана где-то здесь, на ней. Она может позволить себе выглядеть дурнушкой.
Черт побери, подумал Форд. Даже если эта планета действительно была домом какой-то древней цивилизации, давно исчезнувшей, даже если предположить еще множество исключительно невероятных вещей, все равно не может на ней быть никаких бесценных сокровищ, которые хоть что-нибудь стоили бы сейчас. Он пожал плечами.
– По-моему, это просто мертвая планета, – сказал он.
Артур откашлялся и попробовал включиться в разговор.
– Эта неопределенность действует мне на нервы, – сказал он.
Стресс и нервное напряжение сегодня – серьезные социальные проблемы во всех частях Галактики, и чтобы в данный момент ситуация ни в коей мере не повлекла за собой подобного у читателя, необходимо сразу же сообщить все, что произошло дальше.
Данная планета – действительно легендарная Магратея.
Смертельно опасная ракетная атака корабля, предпринятая древней автоматической системой защиты, будет иметь лишь нижеизложенные последствия: разобьются три кофейные чашки, сломается мышиная клетка, на чьей-то верхней руке появится ссадина; в то же время абсолютно не ко времени возникнут из небытия и снова исчезнут горшок с петунией и ни в чем не повинный кашалот.
Чтобы у читателя совсем не пропал интерес, ему не будет сообщено ничего, что могло бы повлечь за собой преждевременную догадку о том, на чьей верхней руке появится ссадина. Это может без всякого ущерба для него оставаться в секрете, поскольку не имеет ни малейшего значения.
Глава 17
После столь примечательного начала дня, способность соображать у Артура начала восстанавливать свою целостность из тех мелких частиц, на которые она разлетелась вчера. Артур нашел панель Питальника-Жаждоутолителя, и тот выдал ему пластиковую чашку с жидкостью, которая была почти, но все-таки не совсем, непохожа на чай.
Принцип работы жаждоутолителя очень интересен. Когда нажата кнопка Напиток
, он мгновенно, но очень точно анализирует вкусовые бугорки клиента, производит спектральный анализ его обмена веществ, и посылает пробные микросигналы в центры вкусоощущения, чтобы проверить, что клиент лучше всего переварит. Тем не менее, никто точно не знает, зачем он это делает, потому что он неизменно выдает чашку жидкости, которая почти, но все-таки не совсем, непохожа на чай. Жаждоутолитель разработан и прозводится корпорацией Сириус Кибернетикс. Отдел жалоб этой фирмы занимает сейчас все материки трех первых планет звезды Тау системы Сириуса.
Артур сделал глоток и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Он снова посмотрел на экраны. Еще несколько сот миль той же серой пустыни проскользнуло под кораблем.
– Эта планета… безопасна? – спросил он.
– Магратея мертва уже пять миллионов лет, – ответил Зафод, – конечно, она безопасна. Даже привидение за это время успокоится и обзаведется семьей.
И тут же рубку заполнил странный, необъяснимый звук: где-то вдалеке пели трубы – не звонкий, а глухой, какой-то шелестящий, бестелесный звук.
Затем в рубке прозвучал голос – такой же глухой, шелестящий и бестелесный. Он произнес: – Приветствуем вас.
– Кто-то говорит с нами с мертвой планеты! Компьютер! – завопил Зафод.
– Всем привет!
– Это еще что, фотон их задери?
– А, просто запись, сделанная пять миллионов лет назад. Теперь ее передают для нас.
– Просто что? Просто запись?
– Тихо! – рявкнул Форд. – Слушай дальше!
Голос был стар, безукоризненно вежлив, почти обворожителен, но при этом пропитан абсолютно несомненной угрозой.
– Это записанное на пленку сообщение, поскольку никто из нас, боюсь, не имеет возможности сейчас встретиться с вами лично. Торговый Совет Магратеи почтительно благодарит вас за ваш визит…
( – Голос с древней Магратеи! – завопил Зафод.
– Ладно, ладно, – утихомирил его Форд.)
– …но, к сожалению, наша планета временно не принимает заказов. Еще раз благодарим вас. Если вы соблаговолите оставить свое имя и адрес планеты, по которому с вами можно связаться впоследствии, будьте добры назвать их после сигнала.
Прозвучал короткий сигнал.
– Они хотят избавиться от нас, – нервно дрожа, прошептала Триллиан.
– Что будем делать?
– Это только запись, – сказал Зафод. – Идем дальше. Ясно, компьютер?
– Мне – ясно, – ответил компьютер, и пришпорил Золотое Сердце.
Они ждали.
Через секунду или около того снова прозвучали трубы, а затем и голос.
– Мы бы хотели заверить вас, что сразу же, как только мы вновь начнем работу, во всех модных журналах и иллюстрированных приложениях будут помещены объявления, и наши клиенты смогут выбрать лучшее из всего, что есть в современной географии. – В голосе прибавилось угрозы. – А сейчас мы почтительно благодарим наших клиентов за проявленный интерес, и просим их удалиться. Сразу.
Артур оглядел напряженные лица своих спутников.
– Что ж, я думаю, нам лучше подчиниться, а? – сказал он.
– Ш-ш-ш, – прошипел Зафод. – Абсолютно не о чем беспокоиться.
– Тогда что же вы так трясетесь?
– Нам просто жутко интересно! – заорал Зафод. – Компьютер! Начинай снижение, входи в атмосферу и готовься к посадке.
На этот раз трубы звучали совсем тихо, голос же был откровенно ледяным.
– Нам очень приятно, – сказал он, – что ваш интерес к нашей планете не уменьшился; хотелось бы заверить вас, что выпущенные управляемые ракеты, направленные на ваш корабль, являются частью особых услуг, которые мы предоставляем нашим наиболее настойчивым клиентам, а полностью заряженные ядерные боеголовки – всего лишь знак особого внимания. Мы будем рады принять ваш заказ в следующем воплощении. Благодарим вас.
Резкий щелчок означал конец передачи.
– Ой, – сказала Триллиан.
– Э-э-э… – сказал Артур.
– Ну? – сказал Форд.
– Слушайте, – сказал Зафод, – вы поймете, наконец? Это только запись. Ей миллионы лет. Она к нам не относится, ясно?
– А как насчет ракет? – спокойно спросила Триллиан.
– Какие ракеты? Умру от смеха.
Форд похлопал Зафода по плечу и указал на кормовой экран. На нем было ясно видно, как через атмосферу пробивались две серебряные стрелы, несомненно направляясь к кораблю. Вот они появились на экране при большем увеличении – две очень настоящие ракеты, раздирающие своим ревом небо. Неожиданность их появления неприятно поражала.
– Мне кажется, у них самые серьезные намерения, – сказал Форд.
Зафод уставился на всех в крайнем изумлении.
– Это же ужасно! – сказал он. – Кто-то там, внизу, хочет нас убить!
– Ужасно, – сказал Артур.
– Неужели вам не ясно, что это означает?
– Ясно. То, что мы сейчас умрем.
– Правильно, а кроме того?
– Кроме того?
– Это значит, что мы нашли именно то, что искали.
– Отлично. Теперь быстрей бы потерять.
Ракеты росли на глазах. Теперь они легли на прямой курс, и стали видны только их ядерные боеголовки.
– Да, кстати, – осведомился Форд, – что мы собираемся делать?
– Сохранять спокойствие, – ответил Зафод.
– И все? – завопил Артур.
– Ну… нет, мы еще… э-э… предпримем меры по избежанию удара, – внезапно запаниковал Зафод. – Компьютер, какие меры мы можем предпринять?
– Боюсь, ребята, что никаких, – ответил компьютер.
– … или еще что-нибудь, – продолжал Зафод, – э-э…
– У меня вроде бы немного барахлит система навигации, – весело объяснял компьютер, – до удара сорок пять секунд. Можете звать меня Эдди, если это поможет вам успокоиться.
Зафод попытался решительно ринуться сразу в нескольких направлениях.
– Точно! – сказал он. – Э-э… нам придется перейти на ручное управление кораблем?
– Ты можешь им управлять? – вежливо осведомился Форд.
– Нет, а ты?
– Нет.
– Триллиан, а ты можешь?
– Нет.
– Прекрасно, – успокоился Зафод. – Мы будем управлять все вместе.
– Я тоже не могу, – сказал Артур. Он чувствовал, что пора утверждаться в этой компании.
– Я догадался, – сказал Зафод. – Итак, компьютер, мне нужно полное ручное управление.
– Держи, – ответил компьютер.
Несколько больших панелей скользнуло в стены, и из-за них появился пульт ручного управления, обдав экипаж дождем пластиковых прокладок и целлофановых оберток: им еще ни разу пользовались.
Зафод дико уставился на него.
– Ну что ж, Форд, – сказал он, – полный назад, десять румбов вправо… в общем, что-нибудь…
– Желаю удачи, ребята, – чирикал компьютер, – до удара 30 секунд.
Форд подскочил к пульту – с первого взгляда ему удалось понять назначение лишь нескольких кнопок, так что их он и нажал. Корабль затрясся и заскрипел: все двигатели поворота тянули его каждый в свою сторону. Форд выключил половину, и корабль развернулся, встав на дыбы, и отправился обратно, прямо навстречу приближающимся ракетам.
Из стены мгновенно выскочили воздушные подушки, и приняли на себя всех четверых. Несколько секунд они задыхались, прижатые к подушкам собственным весом, и не могли двинуться. Зафод в безумном отчаянии размахивал руками и лягался, и в конце концов задел маленький рычаг на пульте навигационной системы.
Рычаг сдвинулся. Корабль резко прогнулся и взвился кверху. Экипаж швырнуло через кабину. Фордовский экземпляр Путеводителя врезался в другую часть пульта. Для него это кончилось тем, что он принялся объяснять всем, кто желал его слушать, как лучше всего разводить антаресские паракитовые полипы (антаресский паракитовый полип на маленькой палочке – это неудобоваримый, но очень редкий деликатес для коктейлей, и очень богатые идиоты часто платят за него очень большие деньги, чтобы удивить других очень богатых идиотов). Для корабля – тем, что он вдруг стал падать, словно камень.
Разумеется, именно в этот момент на верхней руке одного из членов экипажа и появилась большая ссадина. На это стоит обратить особое внимание, поскольку, как уже говорилось ранее, в остальном никаких повреждений ни кораблю, ни экипажу нанесено не будет, и смертельно ядерные ракеты вообще не попадут в Золотое Сердце. Безопасность экипажа полностью гарантируется.
– Ребята, до удара двадцать секунд, – сказал компьютер.
– Тогда включай опять эти проклятые моторы! – заревел Зафод.
– Ну конечно, – сказал компьютер, мягко заурчал, двигатели включились, корабль плавно вышел из пике, и отправился прямо навстречу ракетам.
Компьютер запел.
– Когда шагнул навстречу урагану…– гнусавил он. Зафод взвизгнул:
– Заткнись! – но его не было слышно в грохоте, который, все они, естественно, считали близящимся уничтожением.
– Иди вперед, не опуская глаз!..– завывал Эдди.
Корабль, выходя из пике, перевернулся кверху дном, и теперь, поскольку все четверо лежали на потолке, было абсолютно невозможно добраться до пультов управления.
– За пеленой холодного тумана…– тянул Эдди.
Две ракеты росли и росли на экранах, догоняя корабль.
Но по необычайно счастливой случайности им еще не удалось полностью приноровиться к беспорядочно мотающемуся из стороны в сторону кораблю, и они прошли под ним.
– Восхода встретишь ты волшебный час…Уточненное время до удара 15 секунд, друзья… Сквозь ветер и тьму…Две ракеты, встав на дыбы, развернулись обратно и продолжали погоню.
– Ну вот и все, – сказал Артур, разглядывая их. Теперь мы определенно умрем, правда?
– Будь так добр, перестань, – крикнул Форд.
– Но это так, верно?
– Да.
– Иди к нему…– пел Эдди.
В голову Артуру ударила мысль. Он с трудом поднялся на ноги.
– Почему никто не попробует включить эту штуку, как его – Невероятностный Полет? – спросил он. – Может, мы дотянемся.
– Совсем спятил? – спросил Зафод. – Без точной программы все, что угодно может случиться!
– Какая теперь разница?
– Пусть в клочья мечту твою рвет…– не умолкал Эдди.
Артур вскарабкался на один из восхитительно изогнутых фрагментов литой решетки, где стена, плавно переходила в потолок.
– С надеждой в груди, вперед иди…
– Знает кто-нибудь, почему Артуру нельзя включить Невероятностный Полет? – крикнула Триллиан.
– Иди всегда вперед…До удара пять секунд, вы были хорошие ребята… Господь да благословит вас… Иди-и… всегда-а… впере-о-о-о-д!
– Я говорю, – завопила Триллиан, – знает кто-нибудь…
Вот что случилось в следующее мгновение: умопомрачительный взрыв, смесь грохота и света.
Принцип работы жаждоутолителя очень интересен. Когда нажата кнопка Напиток
, он мгновенно, но очень точно анализирует вкусовые бугорки клиента, производит спектральный анализ его обмена веществ, и посылает пробные микросигналы в центры вкусоощущения, чтобы проверить, что клиент лучше всего переварит. Тем не менее, никто точно не знает, зачем он это делает, потому что он неизменно выдает чашку жидкости, которая почти, но все-таки не совсем, непохожа на чай. Жаждоутолитель разработан и прозводится корпорацией Сириус Кибернетикс. Отдел жалоб этой фирмы занимает сейчас все материки трех первых планет звезды Тау системы Сириуса.
Артур сделал глоток и почувствовал, как к нему возвращаются силы. Он снова посмотрел на экраны. Еще несколько сот миль той же серой пустыни проскользнуло под кораблем.
– Эта планета… безопасна? – спросил он.
– Магратея мертва уже пять миллионов лет, – ответил Зафод, – конечно, она безопасна. Даже привидение за это время успокоится и обзаведется семьей.
И тут же рубку заполнил странный, необъяснимый звук: где-то вдалеке пели трубы – не звонкий, а глухой, какой-то шелестящий, бестелесный звук.
Затем в рубке прозвучал голос – такой же глухой, шелестящий и бестелесный. Он произнес: – Приветствуем вас.
– Кто-то говорит с нами с мертвой планеты! Компьютер! – завопил Зафод.
– Всем привет!
– Это еще что, фотон их задери?
– А, просто запись, сделанная пять миллионов лет назад. Теперь ее передают для нас.
– Просто что? Просто запись?
– Тихо! – рявкнул Форд. – Слушай дальше!
Голос был стар, безукоризненно вежлив, почти обворожителен, но при этом пропитан абсолютно несомненной угрозой.
– Это записанное на пленку сообщение, поскольку никто из нас, боюсь, не имеет возможности сейчас встретиться с вами лично. Торговый Совет Магратеи почтительно благодарит вас за ваш визит…
( – Голос с древней Магратеи! – завопил Зафод.
– Ладно, ладно, – утихомирил его Форд.)
– …но, к сожалению, наша планета временно не принимает заказов. Еще раз благодарим вас. Если вы соблаговолите оставить свое имя и адрес планеты, по которому с вами можно связаться впоследствии, будьте добры назвать их после сигнала.
Прозвучал короткий сигнал.
– Они хотят избавиться от нас, – нервно дрожа, прошептала Триллиан.
– Что будем делать?
– Это только запись, – сказал Зафод. – Идем дальше. Ясно, компьютер?
– Мне – ясно, – ответил компьютер, и пришпорил Золотое Сердце.
Они ждали.
Через секунду или около того снова прозвучали трубы, а затем и голос.
– Мы бы хотели заверить вас, что сразу же, как только мы вновь начнем работу, во всех модных журналах и иллюстрированных приложениях будут помещены объявления, и наши клиенты смогут выбрать лучшее из всего, что есть в современной географии. – В голосе прибавилось угрозы. – А сейчас мы почтительно благодарим наших клиентов за проявленный интерес, и просим их удалиться. Сразу.
Артур оглядел напряженные лица своих спутников.
– Что ж, я думаю, нам лучше подчиниться, а? – сказал он.
– Ш-ш-ш, – прошипел Зафод. – Абсолютно не о чем беспокоиться.
– Тогда что же вы так трясетесь?
– Нам просто жутко интересно! – заорал Зафод. – Компьютер! Начинай снижение, входи в атмосферу и готовься к посадке.
На этот раз трубы звучали совсем тихо, голос же был откровенно ледяным.
– Нам очень приятно, – сказал он, – что ваш интерес к нашей планете не уменьшился; хотелось бы заверить вас, что выпущенные управляемые ракеты, направленные на ваш корабль, являются частью особых услуг, которые мы предоставляем нашим наиболее настойчивым клиентам, а полностью заряженные ядерные боеголовки – всего лишь знак особого внимания. Мы будем рады принять ваш заказ в следующем воплощении. Благодарим вас.
Резкий щелчок означал конец передачи.
– Ой, – сказала Триллиан.
– Э-э-э… – сказал Артур.
– Ну? – сказал Форд.
– Слушайте, – сказал Зафод, – вы поймете, наконец? Это только запись. Ей миллионы лет. Она к нам не относится, ясно?
– А как насчет ракет? – спокойно спросила Триллиан.
– Какие ракеты? Умру от смеха.
Форд похлопал Зафода по плечу и указал на кормовой экран. На нем было ясно видно, как через атмосферу пробивались две серебряные стрелы, несомненно направляясь к кораблю. Вот они появились на экране при большем увеличении – две очень настоящие ракеты, раздирающие своим ревом небо. Неожиданность их появления неприятно поражала.
– Мне кажется, у них самые серьезные намерения, – сказал Форд.
Зафод уставился на всех в крайнем изумлении.
– Это же ужасно! – сказал он. – Кто-то там, внизу, хочет нас убить!
– Ужасно, – сказал Артур.
– Неужели вам не ясно, что это означает?
– Ясно. То, что мы сейчас умрем.
– Правильно, а кроме того?
– Кроме того?
– Это значит, что мы нашли именно то, что искали.
– Отлично. Теперь быстрей бы потерять.
Ракеты росли на глазах. Теперь они легли на прямой курс, и стали видны только их ядерные боеголовки.
– Да, кстати, – осведомился Форд, – что мы собираемся делать?
– Сохранять спокойствие, – ответил Зафод.
– И все? – завопил Артур.
– Ну… нет, мы еще… э-э… предпримем меры по избежанию удара, – внезапно запаниковал Зафод. – Компьютер, какие меры мы можем предпринять?
– Боюсь, ребята, что никаких, – ответил компьютер.
– … или еще что-нибудь, – продолжал Зафод, – э-э…
– У меня вроде бы немного барахлит система навигации, – весело объяснял компьютер, – до удара сорок пять секунд. Можете звать меня Эдди, если это поможет вам успокоиться.
Зафод попытался решительно ринуться сразу в нескольких направлениях.
– Точно! – сказал он. – Э-э… нам придется перейти на ручное управление кораблем?
– Ты можешь им управлять? – вежливо осведомился Форд.
– Нет, а ты?
– Нет.
– Триллиан, а ты можешь?
– Нет.
– Прекрасно, – успокоился Зафод. – Мы будем управлять все вместе.
– Я тоже не могу, – сказал Артур. Он чувствовал, что пора утверждаться в этой компании.
– Я догадался, – сказал Зафод. – Итак, компьютер, мне нужно полное ручное управление.
– Держи, – ответил компьютер.
Несколько больших панелей скользнуло в стены, и из-за них появился пульт ручного управления, обдав экипаж дождем пластиковых прокладок и целлофановых оберток: им еще ни разу пользовались.
Зафод дико уставился на него.
– Ну что ж, Форд, – сказал он, – полный назад, десять румбов вправо… в общем, что-нибудь…
– Желаю удачи, ребята, – чирикал компьютер, – до удара 30 секунд.
Форд подскочил к пульту – с первого взгляда ему удалось понять назначение лишь нескольких кнопок, так что их он и нажал. Корабль затрясся и заскрипел: все двигатели поворота тянули его каждый в свою сторону. Форд выключил половину, и корабль развернулся, встав на дыбы, и отправился обратно, прямо навстречу приближающимся ракетам.
Из стены мгновенно выскочили воздушные подушки, и приняли на себя всех четверых. Несколько секунд они задыхались, прижатые к подушкам собственным весом, и не могли двинуться. Зафод в безумном отчаянии размахивал руками и лягался, и в конце концов задел маленький рычаг на пульте навигационной системы.
Рычаг сдвинулся. Корабль резко прогнулся и взвился кверху. Экипаж швырнуло через кабину. Фордовский экземпляр Путеводителя врезался в другую часть пульта. Для него это кончилось тем, что он принялся объяснять всем, кто желал его слушать, как лучше всего разводить антаресские паракитовые полипы (антаресский паракитовый полип на маленькой палочке – это неудобоваримый, но очень редкий деликатес для коктейлей, и очень богатые идиоты часто платят за него очень большие деньги, чтобы удивить других очень богатых идиотов). Для корабля – тем, что он вдруг стал падать, словно камень.
Разумеется, именно в этот момент на верхней руке одного из членов экипажа и появилась большая ссадина. На это стоит обратить особое внимание, поскольку, как уже говорилось ранее, в остальном никаких повреждений ни кораблю, ни экипажу нанесено не будет, и смертельно ядерные ракеты вообще не попадут в Золотое Сердце. Безопасность экипажа полностью гарантируется.
– Ребята, до удара двадцать секунд, – сказал компьютер.
– Тогда включай опять эти проклятые моторы! – заревел Зафод.
– Ну конечно, – сказал компьютер, мягко заурчал, двигатели включились, корабль плавно вышел из пике, и отправился прямо навстречу ракетам.
Компьютер запел.
– Когда шагнул навстречу урагану…– гнусавил он. Зафод взвизгнул:
– Заткнись! – но его не было слышно в грохоте, который, все они, естественно, считали близящимся уничтожением.
– Иди вперед, не опуская глаз!..– завывал Эдди.
Корабль, выходя из пике, перевернулся кверху дном, и теперь, поскольку все четверо лежали на потолке, было абсолютно невозможно добраться до пультов управления.
– За пеленой холодного тумана…– тянул Эдди.
Две ракеты росли и росли на экранах, догоняя корабль.
Но по необычайно счастливой случайности им еще не удалось полностью приноровиться к беспорядочно мотающемуся из стороны в сторону кораблю, и они прошли под ним.
– Восхода встретишь ты волшебный час…Уточненное время до удара 15 секунд, друзья… Сквозь ветер и тьму…Две ракеты, встав на дыбы, развернулись обратно и продолжали погоню.
– Ну вот и все, – сказал Артур, разглядывая их. Теперь мы определенно умрем, правда?
– Будь так добр, перестань, – крикнул Форд.
– Но это так, верно?
– Да.
– Иди к нему…– пел Эдди.
В голову Артуру ударила мысль. Он с трудом поднялся на ноги.
– Почему никто не попробует включить эту штуку, как его – Невероятностный Полет? – спросил он. – Может, мы дотянемся.
– Совсем спятил? – спросил Зафод. – Без точной программы все, что угодно может случиться!
– Какая теперь разница?
– Пусть в клочья мечту твою рвет…– не умолкал Эдди.
Артур вскарабкался на один из восхитительно изогнутых фрагментов литой решетки, где стена, плавно переходила в потолок.
– С надеждой в груди, вперед иди…
– Знает кто-нибудь, почему Артуру нельзя включить Невероятностный Полет? – крикнула Триллиан.
– Иди всегда вперед…До удара пять секунд, вы были хорошие ребята… Господь да благословит вас… Иди-и… всегда-а… впере-о-о-о-д!
– Я говорю, – завопила Триллиан, – знает кто-нибудь…
Вот что случилось в следующее мгновение: умопомрачительный взрыв, смесь грохота и света.
Глава 18
А вот что случилось в следующее мгновение: корабль спокойно продолжал свой путь, но внутри корабля произошли захватывающие дух перемены. Рубка стала вроде бы больше, и сменила окраску на мягкие пастельные тона – зеленоватый и голубой. В центре ее теперь возвышалась увитая плющом в желтых цветочках винтовая лестница, которая, в общем-то, никуда не вела, а рядом с ней – каменный пьедестал солнечных часов. Теперь главные блоки компьютера размещались в нем. Искусно скрытые светильники и зеркала создавали иллюзию оранжереи, из которой был виден тщательнейшим образом ухоженный сад. У стен оранжереи были расставлены мраморные столики на гнутых кованых ножках неотразимой красоты. При взгляде на полированную поверхность мрамора в нем появлялись неясные очертания пультов управления, а если прикоснуться к ним, они тут же вырастали из столов. Если смотреть под правильным углом, в зеркалах отражались необходимые данные, хотя откуда они отражаются, было абсолютно непонятно. В общем, вокруг было неимоверно красиво.
Развалившись в шезлонге, Зафод Библброкс осведомился:
– Что, черт побери, случилось?
– Ну, я только сказал, – отозвался Артур, удобно устроившись возле маленького бассейна с золотыми рыбками, – что вон там есть кнопка включения Невероятностного Полета… – Он махнул рукой в ту сторону, где она была. Теперь там стояла ваза с живыми цветами.
– Но где мы? – спросил Форд. Он сидел на винтовой лестнице, держа стакан с прекрасно охлажденным Всегалактическим «Мозгобойным» Коктейлем.
– Я думаю, точно там же, где и были, – сказала Триллиан; зеркала вокруг внезапно показали все тот же пустынный ландшафт, все так же уплывающий из-под ног.
Зафод вскочил.
– Тогда что стряслось с ракетами?
То, что появилось в зеркалах, просто ошеломляло.
– Следует предположить, – с сомнением в голосе произнес Форд, – что они превратились в горшок с петунией и весьма удивленного кашалота. По крайней мере, насколько я могу судить о кашалотах…
– При показателе невероятности, – вмешался Эдди, который нисколько не изменился, – равном одному к двум в степени восемь миллионов семьсот шестьдесят семь тысяч сто двадцать восемь.
Зафод уставился на Артура.
– Это ты додумался, землянин? – требовательно произнес он.
– Ну, я только…
– Здорово придумал, надо сказать. Включить на секунду невероятностный полет без защитных экранов. Слушай, приятель, да ты просто спас нам жизнь!
– О, – сказал Артур, – да ладно, не стоит благодарности.
– Да? Ну не стоит, так не стоит. – Зафод повернулся к солнечным часам. – Компьютер, сажай корабль.
– Но…
– Я сказал – не стоит, так не стоит. Забудем.
Забытым осталось и то, что вопреки любым законам вероятности на высоте 300 миль над поверхностью планеты вдруг появился кашалот.
И поскольку кашалоту, естественно, трудно остаться на высоте в этой ситуации, бедное невинное создание имело очень мало времени на то, чтобы успеть осознать себя китом, прежде чем ему пришлось больше не осознавать себя китом.
Перед вами полная запись потока его мыслей с самого начала жизни до самого конца.
Ах..! Что происходит? – подумал он.
Э-э, простите, кто я?
А?
Почему я здесь? Какова моя цель в жизни?
Что я понимаю под вопросом «кто я»?
Успокойся, соберись с мыслями …о! интересное ощущение, правда, что это такое? Что-то вроде… пустоты, и какого-то покалывания в моем… моем… похоже, надо начинать давать вещам имена, если я хочу хоть как-то пробиться в том, что я ради того, что я нарекаю простотой, назову миром, поэтому назовем это моим животом.
Хорошо. Это покалывание, оно все усиливается. И еще, что это за свистящий ревущий звук вокруг того, что я вдруг решил назвать моей головой? Может, я могу назвать это… ветер? Хорошее имя? Сойдет… Может, я смогу потом подобрать что-нибудь получше, когда выясню, зачем он нужен. Это, наверно, что-то очень важное, потому что его чертовски много! Эй! А это что? Это… назовем его хвостом – да, хвост! Ух ты! Я умею им здорово махать, а? Ух ты! Ух ты! Вот здорово! Толку вроде бы немного, но я потом выясню, зачем он нужен. Теперь – сложилась ли у меня стройная картина, или еще нет?
Нет.
Ну и ладно. Эге-гей! – жизнь чудесна, я столько всего встречу, столько всего узнаю, у меня голова кружится от предвкушения…
Или от ветра?
Он все сильнее, а?
А еще ух ты! Эй! Что это – так быстро летит навстречу? Очень, очень быстро. Надо этому дать имя. От него, кстати, и идет ветер. Такое большое, и круглое, и плоское… Надо дать ему подходящее имя.
Интересно, мы с ним подружимся?
И дальше, после внезапного мокрого шлепка – тишина.
Любопытно отметить – единственная мысль, появившаяся у петунии, была: Опять?! О нет, только не это! Многие считают, что если бы мы точно знали, почему горшок с петунией так подумал, мы знали бы много больше о природе Вселенной, чем знаем сейчас.
Развалившись в шезлонге, Зафод Библброкс осведомился:
– Что, черт побери, случилось?
– Ну, я только сказал, – отозвался Артур, удобно устроившись возле маленького бассейна с золотыми рыбками, – что вон там есть кнопка включения Невероятностного Полета… – Он махнул рукой в ту сторону, где она была. Теперь там стояла ваза с живыми цветами.
– Но где мы? – спросил Форд. Он сидел на винтовой лестнице, держа стакан с прекрасно охлажденным Всегалактическим «Мозгобойным» Коктейлем.
– Я думаю, точно там же, где и были, – сказала Триллиан; зеркала вокруг внезапно показали все тот же пустынный ландшафт, все так же уплывающий из-под ног.
Зафод вскочил.
– Тогда что стряслось с ракетами?
То, что появилось в зеркалах, просто ошеломляло.
– Следует предположить, – с сомнением в голосе произнес Форд, – что они превратились в горшок с петунией и весьма удивленного кашалота. По крайней мере, насколько я могу судить о кашалотах…
– При показателе невероятности, – вмешался Эдди, который нисколько не изменился, – равном одному к двум в степени восемь миллионов семьсот шестьдесят семь тысяч сто двадцать восемь.
Зафод уставился на Артура.
– Это ты додумался, землянин? – требовательно произнес он.
– Ну, я только…
– Здорово придумал, надо сказать. Включить на секунду невероятностный полет без защитных экранов. Слушай, приятель, да ты просто спас нам жизнь!
– О, – сказал Артур, – да ладно, не стоит благодарности.
– Да? Ну не стоит, так не стоит. – Зафод повернулся к солнечным часам. – Компьютер, сажай корабль.
– Но…
– Я сказал – не стоит, так не стоит. Забудем.
Забытым осталось и то, что вопреки любым законам вероятности на высоте 300 миль над поверхностью планеты вдруг появился кашалот.
И поскольку кашалоту, естественно, трудно остаться на высоте в этой ситуации, бедное невинное создание имело очень мало времени на то, чтобы успеть осознать себя китом, прежде чем ему пришлось больше не осознавать себя китом.
Перед вами полная запись потока его мыслей с самого начала жизни до самого конца.
Ах..! Что происходит? – подумал он.
Э-э, простите, кто я?
А?
Почему я здесь? Какова моя цель в жизни?
Что я понимаю под вопросом «кто я»?
Успокойся, соберись с мыслями …о! интересное ощущение, правда, что это такое? Что-то вроде… пустоты, и какого-то покалывания в моем… моем… похоже, надо начинать давать вещам имена, если я хочу хоть как-то пробиться в том, что я ради того, что я нарекаю простотой, назову миром, поэтому назовем это моим животом.
Хорошо. Это покалывание, оно все усиливается. И еще, что это за свистящий ревущий звук вокруг того, что я вдруг решил назвать моей головой? Может, я могу назвать это… ветер? Хорошее имя? Сойдет… Может, я смогу потом подобрать что-нибудь получше, когда выясню, зачем он нужен. Это, наверно, что-то очень важное, потому что его чертовски много! Эй! А это что? Это… назовем его хвостом – да, хвост! Ух ты! Я умею им здорово махать, а? Ух ты! Ух ты! Вот здорово! Толку вроде бы немного, но я потом выясню, зачем он нужен. Теперь – сложилась ли у меня стройная картина, или еще нет?
Нет.
Ну и ладно. Эге-гей! – жизнь чудесна, я столько всего встречу, столько всего узнаю, у меня голова кружится от предвкушения…
Или от ветра?
Он все сильнее, а?
А еще ух ты! Эй! Что это – так быстро летит навстречу? Очень, очень быстро. Надо этому дать имя. От него, кстати, и идет ветер. Такое большое, и круглое, и плоское… Надо дать ему подходящее имя.
Интересно, мы с ним подружимся?
И дальше, после внезапного мокрого шлепка – тишина.
Любопытно отметить – единственная мысль, появившаяся у петунии, была: Опять?! О нет, только не это! Многие считают, что если бы мы точно знали, почему горшок с петунией так подумал, мы знали бы много больше о природе Вселенной, чем знаем сейчас.
Глава 19
– Мы берем этого робота с собой? – спросил Форд, неприязненно оглядывая Марвина, стоявшего, нелепо сгорбившись, в углу под пальмой.
Зафод отвел взгляд от зеркал-экранов, которые показывали панораму пустынной равнины, на которой приземлилось Золотое Сердце.
– А, Андроид-Параноид, – сказал он. – Да, мы его возьмем.
– Тогда ответь, пожалуйста, что в принципе можно делать с роботом, страдающим маниакально-депрессивным психозом?
– Вы думаете, у вас есть проблемы? – сказал Марвин так, словно стоял перед только что заколоченным гробом. – Что в принципе делали бы вы, если бы вы были роботом с маниакально-депрессивным психозом? Нет, не трудитесь отвечать, я в пятьдесят тысяч раз умнее, и то не знаю ответа. У меня болит голова, даже когда я просто пытаюсь думать на вашем уровне.
Открылась дверь каюты Триллиан, и она ворвалась в каюту.
– У меня мыши сбежали! – сообщила она.
Выражение сожаления или огорчения не появилось ни на одном из лиц Зафода.
– Мыши сбежали? Ну и черт с ними! – сказал он.
Триллиан расстроенно взглянула на него и снова исчезла.
Возможно, ее слова привлекли бы больше внимания, если бы был шире известен тот факт, что люди были только третьей разумной формой жизни на планете Земля, а не второй (как обычно полагали самые объективные наблюдатели).
– Добрый вечер, мальчики.
Голос был вроде бы знакомым. Но что-то в нем было другим. В нем появилось материнское сюсюканье. Все стояли перед выходным люком, и ждали, когда он откроется.
Четверо посмотрели друг на друга в замешательстве.
– Это компьютер, – объяснил Зафод. – Я обнаружил, что у него на крайний случай есть запасная личностная характеристика. Я думал, может, она будет лучше работать.
– Слушайте меня внимательно. Это ваш первый день на новой, чужой планете, – продолжал Эдди новым голосом. – Поэтому я проверю, хорошо ли вы одеты, надели ли вы шарфы и перчатки. Не играйте со всякими бякими жукоглазыми чудищами.
Зафод нетерпеливо постучал в люк.
– Извиняюсь, – сказал он. – Кажется, нам лучше выйти через другой люк.
– Верно! – быстро отозвался компьютер. – Кто это сказал?
Зафод отвел взгляд от зеркал-экранов, которые показывали панораму пустынной равнины, на которой приземлилось Золотое Сердце.
– А, Андроид-Параноид, – сказал он. – Да, мы его возьмем.
– Тогда ответь, пожалуйста, что в принципе можно делать с роботом, страдающим маниакально-депрессивным психозом?
– Вы думаете, у вас есть проблемы? – сказал Марвин так, словно стоял перед только что заколоченным гробом. – Что в принципе делали бы вы, если бы вы были роботом с маниакально-депрессивным психозом? Нет, не трудитесь отвечать, я в пятьдесят тысяч раз умнее, и то не знаю ответа. У меня болит голова, даже когда я просто пытаюсь думать на вашем уровне.
Открылась дверь каюты Триллиан, и она ворвалась в каюту.
– У меня мыши сбежали! – сообщила она.
Выражение сожаления или огорчения не появилось ни на одном из лиц Зафода.
– Мыши сбежали? Ну и черт с ними! – сказал он.
Триллиан расстроенно взглянула на него и снова исчезла.
Возможно, ее слова привлекли бы больше внимания, если бы был шире известен тот факт, что люди были только третьей разумной формой жизни на планете Земля, а не второй (как обычно полагали самые объективные наблюдатели).
– Добрый вечер, мальчики.
Голос был вроде бы знакомым. Но что-то в нем было другим. В нем появилось материнское сюсюканье. Все стояли перед выходным люком, и ждали, когда он откроется.
Четверо посмотрели друг на друга в замешательстве.
– Это компьютер, – объяснил Зафод. – Я обнаружил, что у него на крайний случай есть запасная личностная характеристика. Я думал, может, она будет лучше работать.
– Слушайте меня внимательно. Это ваш первый день на новой, чужой планете, – продолжал Эдди новым голосом. – Поэтому я проверю, хорошо ли вы одеты, надели ли вы шарфы и перчатки. Не играйте со всякими бякими жукоглазыми чудищами.
Зафод нетерпеливо постучал в люк.
– Извиняюсь, – сказал он. – Кажется, нам лучше выйти через другой люк.
– Верно! – быстро отозвался компьютер. – Кто это сказал?