Страница:
– Прошу доступа, канал Флэшлайт. Код Грин.
Канал Флэшлайт, или «маяк» – обозначал доступ к президенту лично.
Бригадный генерал представил, как два человека в неприметных темных костюмах несут терминал связи – подключать через какие-то каналы запрещалось – в одну из комнат Белого дома. Разница между Вашингтоном и Эр-Риядом одиннадцать часов, то есть если здесь скоро утро – то там наступает вечер. POTUS, скорее всего, находится в Президентском зале чрезвычайных операций, это подземная, хорошо защищенная комната Белого дома для руководства в чрезвычайной ситуации. Новый (хотя какой к чертям новый) Президент любил туда спускаться в таких ситуациях, кажется, он до сих пор не верил в то, что он – Президент Соединенных Штатов Америки. Наверное, он нервничает, ему не сидится на месте. Черт… Буш-младший почти никогда там не бывал, в этой комнате, просто не считал нужным… что бы про него ни говорили, а некоей спокойной уверенности в нем было много, и она передавалась другим. Вот терминал связи вносят в подземный зал, и все замирают и смотрят президента – а он ничего не может, он может только сидеть и слушать его. Бригадного генерала Эрика Лоддера.
Щелчок соединения.
– Генерал, – Президент вышел с ним на связь напрямую, никаких «подождите, сэр, сейчас с вами будет разговаривать Президент». Не тот уровень разговора, не тот уровень секретности.
– Сэр.
– Надеюсь, у вас хорошие новости для нас, генерал. Мне нечасто в последнее время приходится слышать хорошие новости.
– Не могу вас порадовать, сэр. Сто десять.
Кристально чистый эфир донес судорожный вдох, раздавшийся за несколько тысяч километров отсюда в городе, который многие считали столицей мира. Дураки.
– И это все? – спросил Президент.
– Да, сэр, – безжалостно подтвердил бригадный генерал, – это все. Больше ничего нет. Кубышка полупуста.
Какое-то время Президент молчал.
– Вероятно, вы ошибаетесь… – неуверенно сказал он. – Да, ошибаетесь. Этого не может быть.
– Сэр, я видел документы. Этим людям грош цена в базарный день.
Эфир снова затих, послышались какие-то звуки. Генерал вдруг понял, что Президент судорожно глотает воду из стакана.
Господи, неужели это достойнейший из всех?! Как мы могли избрать такого слабака?!
– Кто об этом знает? – наконец справился с собой президент. – Сколько человек об этом знают?
– Я и восемь операторов АНБ. Вы десятый, сэр.
– Десятый… – Президент нервно усмехнулся, он уже овладел собой и сейчас был в одной из своих излюбленных масок: нервное веселье, шутки и скомканная бумага в кулаке, – надеюсь, вы не будете использовать это при игре на бирже?
– Я буду осторожен, сэр… – невозмутимо ответил бригадный генерал.
– Хорошо… Нам всем нужно быть осторожнее. Вы знаете, что делать?
– Да, сэр. Эвакуация будет проведена по плану.
– Очень хорошо…
– Я жду приказа на продолжение операции, – напомнил бригадный генерал главе государства.
– Ах да, – Президент на мгновение задумался, – я даю вам санкцию на продолжение. Действуйте по первоначальному плану.
– Вас понял, сэр.
Щелчок – линия рассоединилась. Президент не пожелал им удачи… хотя какая, к чертям, удача…
Генерал вспомнил одного из своих профессоров, у которых он учился экономике. Старый хитрец любил устраивать «вольные семинары» – высказывал подчас парадоксальное суждение, потом устраивал открытое обсуждение. Один из семинаров был на тему: кто от кого зависит, должник от кредитора или кредитор от должника. Студенты после двухчасового обсуждения пришли к поистине парадоксальному, но все чаще и чаще подтверждаемому реальностью выводу – не должник зависит от кредитора, а кредитор – от должника.
Соединенные Штаты Америки всем должны – и весь мир зависит от них. Но парадокс заключается в том, что они сами – на крючке у этого лживого, коварного, затраханного королевства в песках.
Генерал вышел из своего модуля и заново его опечатал, используя зажигалку и собственный перстень. Потом, пройдя по узкому проходу между принайтовленными к десантному отсеку контейнерами, поднялся в пилотскую кабину.
– Генерал на борту! – крикнул штурман, первым увидевший генерала.
– Вольно, господа. Вольно. Самолет к полету готов?
– Все системы стабильны, сэр, двигатели запущены, может начинать рулежку.
– Тогда слушай мою команду. Приказываю после взлета немедленно подать сигнал Грин.
– Сэр, это же сигнал чрезвычайной ситуации, – сказал первый пилот.
– Ситуация и есть чрезвычайная. После подачи сигнала – приказываю взять курс на базу Баллад, в Ираке. После сигнала соблюдать радиомолчание, на запросы с земли отвечать, что у вас неисправность на борту, как поняли?
Собственно говоря, особой новостью для пилотов все это не явилось. Их самолет был заявлен в самый последний момент, контейнеры грузили ночью. Самое главное – был отключен радиомаяк, позволяющий наземным службам автоматически распознавать самолет. ЦРУ или что похуже… к гадалке не ходи.
– Так точно, сэр, – ответил за всех командир, – приказ поняли.
– Тогда желаю удачи. Начинайте рулежку немедленно…
С этими агентами ЦРУ капралу еще довелось увидеться во время операции – видимо, командование решило прикрепить их к ЦРУ на постоянной основе в качестве «обеспечивающих». Так, операция шла довольно успешно, хоть и не без крови – но, по крайней мере, журналисты не совали всюду свои носы, а местные власти относились к каждой просьбе американцев с пониманием и старались максимально быстро ее выполнить.
И вот, как-то раз, когда сотрудники ЦРУ оказались в соседней палатке, да еще подвыпившие – в ЦРУ с дисциплиной было хреново, – капрал нечаянно подслушал разговор, который был явно не для его ушей, как раз про то, что они сделали в D-day, день высадки. И кое-что понял…
США, штат Аризона
Канал Флэшлайт, или «маяк» – обозначал доступ к президенту лично.
Бригадный генерал представил, как два человека в неприметных темных костюмах несут терминал связи – подключать через какие-то каналы запрещалось – в одну из комнат Белого дома. Разница между Вашингтоном и Эр-Риядом одиннадцать часов, то есть если здесь скоро утро – то там наступает вечер. POTUS, скорее всего, находится в Президентском зале чрезвычайных операций, это подземная, хорошо защищенная комната Белого дома для руководства в чрезвычайной ситуации. Новый (хотя какой к чертям новый) Президент любил туда спускаться в таких ситуациях, кажется, он до сих пор не верил в то, что он – Президент Соединенных Штатов Америки. Наверное, он нервничает, ему не сидится на месте. Черт… Буш-младший почти никогда там не бывал, в этой комнате, просто не считал нужным… что бы про него ни говорили, а некоей спокойной уверенности в нем было много, и она передавалась другим. Вот терминал связи вносят в подземный зал, и все замирают и смотрят президента – а он ничего не может, он может только сидеть и слушать его. Бригадного генерала Эрика Лоддера.
Щелчок соединения.
– Генерал, – Президент вышел с ним на связь напрямую, никаких «подождите, сэр, сейчас с вами будет разговаривать Президент». Не тот уровень разговора, не тот уровень секретности.
– Сэр.
– Надеюсь, у вас хорошие новости для нас, генерал. Мне нечасто в последнее время приходится слышать хорошие новости.
– Не могу вас порадовать, сэр. Сто десять.
Кристально чистый эфир донес судорожный вдох, раздавшийся за несколько тысяч километров отсюда в городе, который многие считали столицей мира. Дураки.
– И это все? – спросил Президент.
– Да, сэр, – безжалостно подтвердил бригадный генерал, – это все. Больше ничего нет. Кубышка полупуста.
Какое-то время Президент молчал.
– Вероятно, вы ошибаетесь… – неуверенно сказал он. – Да, ошибаетесь. Этого не может быть.
– Сэр, я видел документы. Этим людям грош цена в базарный день.
Эфир снова затих, послышались какие-то звуки. Генерал вдруг понял, что Президент судорожно глотает воду из стакана.
Господи, неужели это достойнейший из всех?! Как мы могли избрать такого слабака?!
– Кто об этом знает? – наконец справился с собой президент. – Сколько человек об этом знают?
– Я и восемь операторов АНБ. Вы десятый, сэр.
– Десятый… – Президент нервно усмехнулся, он уже овладел собой и сейчас был в одной из своих излюбленных масок: нервное веселье, шутки и скомканная бумага в кулаке, – надеюсь, вы не будете использовать это при игре на бирже?
– Я буду осторожен, сэр… – невозмутимо ответил бригадный генерал.
– Хорошо… Нам всем нужно быть осторожнее. Вы знаете, что делать?
– Да, сэр. Эвакуация будет проведена по плану.
– Очень хорошо…
– Я жду приказа на продолжение операции, – напомнил бригадный генерал главе государства.
– Ах да, – Президент на мгновение задумался, – я даю вам санкцию на продолжение. Действуйте по первоначальному плану.
– Вас понял, сэр.
Щелчок – линия рассоединилась. Президент не пожелал им удачи… хотя какая, к чертям, удача…
Генерал вспомнил одного из своих профессоров, у которых он учился экономике. Старый хитрец любил устраивать «вольные семинары» – высказывал подчас парадоксальное суждение, потом устраивал открытое обсуждение. Один из семинаров был на тему: кто от кого зависит, должник от кредитора или кредитор от должника. Студенты после двухчасового обсуждения пришли к поистине парадоксальному, но все чаще и чаще подтверждаемому реальностью выводу – не должник зависит от кредитора, а кредитор – от должника.
Соединенные Штаты Америки всем должны – и весь мир зависит от них. Но парадокс заключается в том, что они сами – на крючке у этого лживого, коварного, затраханного королевства в песках.
Генерал вышел из своего модуля и заново его опечатал, используя зажигалку и собственный перстень. Потом, пройдя по узкому проходу между принайтовленными к десантному отсеку контейнерами, поднялся в пилотскую кабину.
– Генерал на борту! – крикнул штурман, первым увидевший генерала.
– Вольно, господа. Вольно. Самолет к полету готов?
– Все системы стабильны, сэр, двигатели запущены, может начинать рулежку.
– Тогда слушай мою команду. Приказываю после взлета немедленно подать сигнал Грин.
– Сэр, это же сигнал чрезвычайной ситуации, – сказал первый пилот.
– Ситуация и есть чрезвычайная. После подачи сигнала – приказываю взять курс на базу Баллад, в Ираке. После сигнала соблюдать радиомолчание, на запросы с земли отвечать, что у вас неисправность на борту, как поняли?
Собственно говоря, особой новостью для пилотов все это не явилось. Их самолет был заявлен в самый последний момент, контейнеры грузили ночью. Самое главное – был отключен радиомаяк, позволяющий наземным службам автоматически распознавать самолет. ЦРУ или что похуже… к гадалке не ходи.
– Так точно, сэр, – ответил за всех командир, – приказ поняли.
– Тогда желаю удачи. Начинайте рулежку немедленно…
С этими агентами ЦРУ капралу еще довелось увидеться во время операции – видимо, командование решило прикрепить их к ЦРУ на постоянной основе в качестве «обеспечивающих». Так, операция шла довольно успешно, хоть и не без крови – но, по крайней мере, журналисты не совали всюду свои носы, а местные власти относились к каждой просьбе американцев с пониманием и старались максимально быстро ее выполнить.
И вот, как-то раз, когда сотрудники ЦРУ оказались в соседней палатке, да еще подвыпившие – в ЦРУ с дисциплиной было хреново, – капрал нечаянно подслушал разговор, который был явно не для его ушей, как раз про то, что они сделали в D-day, день высадки. И кое-что понял…
США, штат Аризона
US AFB Davis Mountain
USAF Pararescue team – 563
Тренировочные полеты…
01 июня 2014 года
Аризона – штат просто удивительный, таких совсем немного. На юге штата – голая пустыня, полигон Юма Прувинг Граунд, один из крупнейших для отработки бомбометания. Есть на юге и орошаемое земледелие – кукурузу выращивают. Правда, в последнее время фермеров все меньше и меньше становится, и дело тут не в том, что невыгодно – наоборот, очень выгодно, те, кто сажает кукурузу на спирт, – в золоте купаются, потому что Е85, самое распространенное топливо в Штатах – это на восемьдесят пять процентов бензин, а на оставшиеся пятнадцать – чистый спирт. Ради этого спирта сажают кукурузу, пшеницу особых сортов, перегоняют на спирт древесину. Вот только беда в том, что поля эти принадлежат теперь банкам и инвестиционным фондам, а работают на них наемные рабочие, в основном мексиканские нелегалы. Мало стало независимых фермеров, да и вообще – в Америке почти не стало свободных, независимых людей. Ведь кредит в банке, взятый на приобретение дома, – это и есть не что иное, как кандалы, правда, не железные, а долговые. Но кому от этого легче?
На севере – зона Большого каньона, голые, почти бесплодные земли, сушь и жара, много туристов.
Сейчас над штатом Аризона, да и над всей Америкой распростерлась ночь. Ночь, скрывающая все – бедность и богатство, чистоту и грязь, добро и зло. Ночь всех уравнивает, в темноте все кошки серы. В темноте не было видно, что восьмая дорога, длинная бетонная змея, протянувшаяся через весь штат – обветшала и требует ремонта, который не на что делать, потому что страна воюет. Не было видно некоего Бенитеса, который опасливо оглядываясь, перегружал вместе с дружком мешки из внедорожника в крытый фургон. Мешки только что прибыли, их переправили через границу, и теперь их надо было доставить в Нью-Йорк, что и согласился сделать Бенитес за девять тысяч американских долларов. Не было видно и шести транспортно-ударных вертолетов АH-60 Alpha-5, зависших всего в нескольких десятках метров от дорожного полотна.
Ударные вертолеты АH-60 Alpha-5 появились в американской армии всего три года назад, хотя фирма Сикорского производила их уже более двадцати лет на экспорт. Первыми такую машину заказала армия и специальные силы Колумбии – жестокая повстанческая война в горах диктовала свои законы. Нужен был вертолет, который мог не только высадить десант, но и капитально зачистить площадку. Поэтому и появился вертолет с неофициальным названием Raging Hawk[7] – наверное, самый тяжеловооруженный вертолет в мире после «AH-47»[8], применявшегося еще во Вьетнаме. Вооружение в версии Alpha-4 – тридцатимиллиметровая пушка под фюзеляжем, два пулемета GAU-8 калибра 12,7 на крыльях и еще два Минигана на своих стандартных местах. Затем Израиль заказал новый боевой вертолет, его сделали на основе Alpha-4, только пулеметы GAU-8 заменили на восемь противотанковых ракет, а Миниганы убрали вовсе. В таком же варианте, только без ракет, пошел в серию Euro Hawk, запущенный в производство в Польше на заводе Свидник. В то же время американская армия упорно не желала закупать вертолеты с тридцатимиллиметровой пушкой под фюзеляжем, предпочитая жестко разделять функции вертолета-штурмовика и транспортного вертолета. И только Афганистан расставил все на свои места. Американский спецназ использовал вертолеты «Ми-24», принадлежащие Польше и Чехии, а чехи так и вовсе забрасывали и эвакуировали свой спецназ, группу 601, только вертолетами «Ми-24». Этот вертолет, запущенный в производство в Советском Союзе еще в семидесятые, по уровню бронирования и боевой живучести до сих пор превосходил «Апач», мог использовать противотанковые управляемые ракеты, неуправляемые реактивные снаряды, ракеты «воздух – воздух», на нем была тридцатимиллиметровая пушка, прошибающая стены домов – и при этом в нем была грузовая кабина, позволяющая перевозить восемь-десять бойцов. В итоге в десятом году был объявлен тендер на создание «американского Ми-24». Победила в нем фирма Сикорского, у нее он уже был, а вот другим пришлось бы его разрабатывать. В итоге тендер свернули, а на вооружение специальных авиационных подразделений США, в частности сто шестидесятого полка специальной авиации и спасательных команд ВВС, приняли АН-60, вертолет с вооружением АН-64 Apache (только противотанковых ракет было восемь, а не шестнадцать), и в то же время способный перевозить десять десантников, поддерживая их огнем при высадке. Дополнительное бронирование керамическими плитами позволяло этому вертолету активно действовать в таких смертельно опасных местах, как Кандагар. Сейчас на вертолетах были дополнительные баки, в кабине каждого было по восемь бойцов спецназа ВВС, и им предстояло сейчас в самом деле прорвать границу. Официально это проходило как совместные американо-мексиканские учения.
На данный момент вертолеты сожгли уже двадцать процентов от имеющегося в их баках топлива и продолжали жечь его еще больше, потому что висение, да еще висение на такой небольшой высоте над землей – не самый оптимальный режим работы вертолета. Но двигаться вперед было нельзя – не были подавлены позиции ПВО, выстроенные мексиканцами в пустыне по всему пути следования. Как только они будут подавлены – можно будет двигаться дальше.
В этот же момент на высоте сорок шесть тысяч футов над землей, намного выше облачного покрова, скрывающего от них землю, подвешенные лунными лучами над серебристой, безмолвной равниной висели два огромных черных ската. Размах крыльев каждого из них превышал пятьдесят метров, каждый весил больше ста пятидесяти тонн и нес по двенадцать тонн боевой нагрузки, состоящей из управляемых ракет типа JSOW и бомб типа JDAM. Каждый из них имел боевой номер и название в честь какого-либо штата США – первый имел номер 82-1068 Spirit of New York, второй – номер 82-1071 Spirit of Missouri. В реальном бою каждый из них должна будет прикрывать восьмерка истребителей F16 ВВС Польши, находящихся на некотором удалении, но готовых вступить в бой – но сейчас небо было пусто, черно, и скаты висели в темноте одни, одинокие и страшные.
Этих самолетов было двадцать, каждый на момент их создания стоил миллиард долларов, а с учетом расходов на разработку – два миллиарда долларов. Если бы эту программу возобновили, то цена теперь была бы как минимум пять миллиардов за машину. Это были еще птицы времен холодной войны, их было сто сорок, и они должны были проникать сквозь самую насыщенную и опасную систему ПВО в мире – через противовоздушную оборону Советского Союза. Но Советский Союз распался, их ПВО, как теперь поговаривали, можно было проткнуть и пальцем, машин этих сделали всего двадцать одну и заморозили программу. Старик Б-52, находящийся в строю шестьдесят лет, выполнял ту же самую работу и за меньшие деньги – ведь сейчас работа состояла в том, чтобы просто доставить куда надо как можно больше бомб и ракет за меньшую плату. Б-52 проходили модернизацию за модернизацией, их преемника Б1 почти что сняли с вооружения, но оставили на всякий случай тридцать шесть штук, про Б2 вообще не говорили. Не было сейчас у Америки достойных противников и потому в конкурсе на перспективный разведывательно-ударный самолет победил… Боинг-777! Да, да… Первым флот закупил E-8 Poseidon, разведывательно-ударный морской самолет, переоборудованный Боинг-767, способный нести противокорабельные и крылатые ракеты на внешней подвеске, а также торпеды. Армия предпочла более крупный Б-777, три семерки, самый крупный из двухдвигательных самолетов[9]. Он мог нести до двадцати тонн бомб и ракет в неядерном исполнении на внутренней и внешней подвеске, обеспечивать связь для находящихся внизу войск, служа ретранслятором, и вести разведку наподобие J-Star, передавая данные в реальном режиме времени сразу конечным их потребителям. При этом эксплуатация этого самолета, по сути гражданского, с гражданскими же запчастями, обходилась армии чуть ли не на порядок дешевле эксплуатации обычного бомбардировщика.
Ну а то, что этого неуклюжего тихоню мог догнать и сбить любой истребитель… Как дальновидно сказал бывший министр обороны Гейтс – а сколько истребителей у Аль-Каиды[10]?
Подполковник ВВС США, 509-е бомбардировочное крыло, Джей Гудман с базы AFB Whiteman штат Миссури, один из немногих специалистов самого высочайшего класса в вопросах прорыва насыщенной средствами ПВО обороны и нанесения ударов высокоточным оружием, был с этим категорически не согласен.
Как профессионал, подполковник смотрел на то, что происходит в ВВС. Уходили профессионалы, последние профессионалы из тех, которые летали по самому краю, сопровождаемые перехватчиками Сухого и видя засветки от советских радаров на экране, – подполковника один раз вели разом с одиннадцати точек, это был самый настоящий частокол. Сейчас ВВС громили в пользу ракет, установленных на подводных лодках, а тяжелобомбардировочную авиацию громили в пользу тактической. Почему-то в девяностые сложилось такое впечатление, что бомбардировщики никому не нужны, и ту работу, которую выполняет один тяжелый бомбардировщик, может выполнить звено тактических истребителей-бомбардировщиков, получая поддержку от воздушных танкеров на всем пути до цели.
А если не получится? А если не будет этих проклятых танкеров? А если полыхнет на Востоке – на всем Востоке, и там просто не будет баз поддержки? А если воевать с Саудовской Аравией, у которой есть истребители Silent Hawk? А если – в самом страшном сне не привидится – с Китаем? Тактический истребитель-бомбардировщик, он и есть тактический истребитель-бомбардировщик, летчики в тактических крыльях, нанося удары по Аль-Каиде, деквалифицировались, учения с прорывом настоящей, серьезной ПВО не проводились уже давно. Только тяжелый бомбардировщик с дальностью полета несколько тысяч миль без дозаправки, с высококвалифицированным экипажем, натасканным на противодействие самым опасным системам ПВО, – это инструмент действительно глобального господства. Только такая машина способна нанести удар в любой точке земного шара через несколько часов после принятия решения – подводной лодке с крылатками до стартовой позиции придется чапать несколько дней, хорошо, если окажется рядом, – а если нет? Тот же Б-52 можно было дешево модифицировать, поставив четыре двигателя от семьсот сорок седьмого и модернизировав авионику, – и получить на выходе отличный бомбардировщик, который еще лет двадцать прослужит. Нет, вместо этого закупили как бомбардировщик переделанный гражданский самолет с двумя (!!!) моторами. Интересно – те, кто принимал решение, они хоть раз участвовали хотя бы в учебном воздушном бою? Вероятно нет, иначе бы не сделали такой глупости. У власти в ВВС кто попало – то бывшие извозчики, то истребители…
В конечном итоге дошли до абсурда. Сначала тактическая авиация раздавила стратегическую. Теперь тактическую авиацию давят беспилотники и легкие самолеты поддержки – бывшие самолеты для опрыскивания полей, с бронированной кабиной и подвесками для бомб, вот таково теперь лицо USAF.
А вот когда прихватит – воевать будет некому. И нечем. Что китайцы, что русские – в случае чего спуску не дадут.
Подполковник взлетел на своем Духе Миссури с базы в Уайтмэн, штат Миссури, два часа назад, и сейчас два призрака лениво ходили восьмерками над территориями штатов Техас и Аризона, ожидая сигнала. Он знал, какую задачу ему предстоит выполнить – и был, черт возьми, более чем доволен своей новой миссией. Разбомбить русских, подавить ПВО и аэродромы военно-воздушных сил целого региона. Черт, не для этого ли они строили эту машину, не для этого ли они тренировались днем и ночью, готовясь к самой главной схватке в своей жизни? Может быть, когда их птицы исполнять такую миссию, дадут русским солидного пинка под зад, – может быть, тогда в штабе ВВС вспомнят и о парнях на бомбовозах, которые, между прочим, выиграли Вторую мировую войну[11].
Но все это будет потом, сейчас нельзя об этом думать – сейчас нужно готовиться к настоящему делу. К границе вывели две батареи RAC-3 Patriot, они должны были их обнаружить и – условно – уничтожить. Русские зенитные установки – пусть и условно, американскую войсковую ПВО нельзя сравнить с русской, так, слезы – имитировали несколько ЗРАК Авенджер[12], они обязаны были двигаться, чтобы затруднить атакующим задачу. Для имитации боя использовались учебные боеприпасы, лазерные системы имитации и офицеры-посредники.
Единственно, где нет сейчас посредника, – это кабина В-2, здесь он просто не поместится.
– Джо, что на радаре? – бросил подполковник, чуть отклоняя штурвал.
У В-2 был уникальный радар APQ-181 пассивного типа, такие радары, не дающие демаскирующего излучения, больше нигде не использовались.
– «Патриоты» выстроились на полигоне, придурки. Шпарят локатором строго на север, но нас не видят. Иногда включают режим прицеливания. Я бы оставался в этом секторе, не выходил им под луч. И снизил скорость.
Подполковник посмотрел на индикатор расхода топлива.
– Черт, что они возятся. Еще полчаса – и нам придется брать тайм-аут на дозаправку…
– Выдержим.
– Я не собираюсь совершать экстренную посадку в Мексике. Слишком много чести для этих ублюдков…
Подполковник сказал – и пожалел о сказанном. Тотчас же. В армии США огнем и мечом насаждалась политкорректность. Самое страшное было – что-то сказать о человеке другой национальности или расовой принадлежности, за это можно было запросто угодить под трибунал.
– Управление-один – Бегунам, как вы там, прием…
Управление-один – так назывался самолет ДРЛОУ (дальняя радиолокационная разведка и управление) Е3, описывающий большие круги где-то над северным Техасом.
– Бегун-один, мы здесь в полном порядке. Ждем команды поиметь кое-кого, прием… – ответил подполковник.
– Легче, Бегун. Время пришло. Объявляю пятиминутный отсчет, всем перейти в режим радиомолчания, связь только на прием. Бегун, вы идете первым, условные цели уничтожить, как понял, прием.
– Понял, пятиминутный отсчет и в бой. Спасибо, Управление-один.
– Не за что, Бегуны. Удачи вам!
– К черту… – Подполковник был уже собран и сосредоточен, как всегда перед прорывом. – Джо, у нас пять минут. Запускай самотестирование систем, готовь самолет к прорыву. Время идет.
– Вот это дело…
Подполковник отработал штурвалом, совершая широкую дугу, чтобы примерно через четыре минуты тридцать секунд, плюс-минус, выйти на боевой курс. Он решил прорываться к целям с северной стороны, со стороны Южной Калифорнии, и после удара, не делая резких маневров, уйти в сторону Мексиканского залива, а там вызвать заправщик с Майами.
На пятой минуте, когда было завершено самотестирование всех систем – оба самолета легли на боевой курс. Система перешла в режим полного радиомолчания и отключила любую «фонящую» аппаратуру. Прокладка курса самолета теперь велась в пассивном режиме – он не пользовался локатором, а шел по карте, забитой в память компьютера, при этом постоянно считая и корректируя свой курс от последней известной точки. Двигатели перешли в максимально экономичный режим работы, частично закрыв заслонки и воздухоприемники, все управляющие плоскости самолета прижались к крыльям, чтобы давать возможно меньшую засветку. Трудно поверить – но машина с размахом крыла пятьдесят два метра в таком состоянии на экране радара выглядела как объект размером… одна десятая квадратного метра! Как большая птица.
– «Ястребы» с первого по шестой – вперед!
Простая команда, отданная с самолета управления, сорвала винтокрылые машины вперед, но перед тем, как ее отдали – много что произошло.
Стратегические бомбардировщики «Дух Нью-Йорка» и «Дух Миссури» пересекли границу, при этом их так и не обнаружили системы ПВО, ни стратегические, ни тактические. Они ими тоже не занимались – это должны были сделать другие люди. Примерно в ста пятидесяти милях от границы бомбардировщики «подставились» – когда открывается бомболюк, радиолокационная отметка от машины увеличивается на порядок, но это уже неважно, бомбы-то сброшены. В течение нескольких десятков секунд из бомболюков бомбардировщиков вывалились по двенадцать тонн планирующих бомб и ракет, разлетевшихся на триста шестьдесят пять градусов – новые системы управления высокоточным оружием это позволяли. Несколько ракет ударили в источники излучения, установленные в безлюдных местах и имитирующие позиции ПВО – при этом для усложнения задачи излучение включалось только на несколько секунд, потому что именно так ведет себя опытный офицер ПВО, не желающий стать жертвой ПРР – противорадиолокационной ракеты. Несмотря на то, что был предусмотрен полуторный запас ракет, две позиции ПВО ракеты так и не сумели поразить, это означало возможную потерю одного или двух вертолетов на маршруте и десять процентов риска для бомбардировщиков. Вертолеты – это еще ничего, а вот для бомбардировщиков, стоимостью миллиард долларов за штуку, – это уже неприемлемый риск. Впрочем, на то и учения, чтобы выявлять возможные риски и вносить изменения в план, – эти стрельбы, например, показали, что нужно радикально менять конфигурацию и боевую загрузку крыла для подавления ПВО противника.
Планирующие бомбы упали точно в отмеченных местах и не взорвались, потому что это были бетонные болванки. В реальности они бы уничтожили ВПП аэродрома Мигалово, опорный аэродром для ВВС России на этом направлении, аэродромы в Миллерово, Зернограде, Ейске, Крымске, выведя из строя девятнадцатый и тридцать первый гвардейские истребительные полки, пятьсот шестьдесят второй истребительный полк, а также семьсот двадцать шестой учебный центр ПВО – смертельно опасный объект, потому что там был опытный инструкторский состав и несколько самолетов Су-50.
На севере – зона Большого каньона, голые, почти бесплодные земли, сушь и жара, много туристов.
Сейчас над штатом Аризона, да и над всей Америкой распростерлась ночь. Ночь, скрывающая все – бедность и богатство, чистоту и грязь, добро и зло. Ночь всех уравнивает, в темноте все кошки серы. В темноте не было видно, что восьмая дорога, длинная бетонная змея, протянувшаяся через весь штат – обветшала и требует ремонта, который не на что делать, потому что страна воюет. Не было видно некоего Бенитеса, который опасливо оглядываясь, перегружал вместе с дружком мешки из внедорожника в крытый фургон. Мешки только что прибыли, их переправили через границу, и теперь их надо было доставить в Нью-Йорк, что и согласился сделать Бенитес за девять тысяч американских долларов. Не было видно и шести транспортно-ударных вертолетов АH-60 Alpha-5, зависших всего в нескольких десятках метров от дорожного полотна.
Ударные вертолеты АH-60 Alpha-5 появились в американской армии всего три года назад, хотя фирма Сикорского производила их уже более двадцати лет на экспорт. Первыми такую машину заказала армия и специальные силы Колумбии – жестокая повстанческая война в горах диктовала свои законы. Нужен был вертолет, который мог не только высадить десант, но и капитально зачистить площадку. Поэтому и появился вертолет с неофициальным названием Raging Hawk[7] – наверное, самый тяжеловооруженный вертолет в мире после «AH-47»[8], применявшегося еще во Вьетнаме. Вооружение в версии Alpha-4 – тридцатимиллиметровая пушка под фюзеляжем, два пулемета GAU-8 калибра 12,7 на крыльях и еще два Минигана на своих стандартных местах. Затем Израиль заказал новый боевой вертолет, его сделали на основе Alpha-4, только пулеметы GAU-8 заменили на восемь противотанковых ракет, а Миниганы убрали вовсе. В таком же варианте, только без ракет, пошел в серию Euro Hawk, запущенный в производство в Польше на заводе Свидник. В то же время американская армия упорно не желала закупать вертолеты с тридцатимиллиметровой пушкой под фюзеляжем, предпочитая жестко разделять функции вертолета-штурмовика и транспортного вертолета. И только Афганистан расставил все на свои места. Американский спецназ использовал вертолеты «Ми-24», принадлежащие Польше и Чехии, а чехи так и вовсе забрасывали и эвакуировали свой спецназ, группу 601, только вертолетами «Ми-24». Этот вертолет, запущенный в производство в Советском Союзе еще в семидесятые, по уровню бронирования и боевой живучести до сих пор превосходил «Апач», мог использовать противотанковые управляемые ракеты, неуправляемые реактивные снаряды, ракеты «воздух – воздух», на нем была тридцатимиллиметровая пушка, прошибающая стены домов – и при этом в нем была грузовая кабина, позволяющая перевозить восемь-десять бойцов. В итоге в десятом году был объявлен тендер на создание «американского Ми-24». Победила в нем фирма Сикорского, у нее он уже был, а вот другим пришлось бы его разрабатывать. В итоге тендер свернули, а на вооружение специальных авиационных подразделений США, в частности сто шестидесятого полка специальной авиации и спасательных команд ВВС, приняли АН-60, вертолет с вооружением АН-64 Apache (только противотанковых ракет было восемь, а не шестнадцать), и в то же время способный перевозить десять десантников, поддерживая их огнем при высадке. Дополнительное бронирование керамическими плитами позволяло этому вертолету активно действовать в таких смертельно опасных местах, как Кандагар. Сейчас на вертолетах были дополнительные баки, в кабине каждого было по восемь бойцов спецназа ВВС, и им предстояло сейчас в самом деле прорвать границу. Официально это проходило как совместные американо-мексиканские учения.
На данный момент вертолеты сожгли уже двадцать процентов от имеющегося в их баках топлива и продолжали жечь его еще больше, потому что висение, да еще висение на такой небольшой высоте над землей – не самый оптимальный режим работы вертолета. Но двигаться вперед было нельзя – не были подавлены позиции ПВО, выстроенные мексиканцами в пустыне по всему пути следования. Как только они будут подавлены – можно будет двигаться дальше.
В этот же момент на высоте сорок шесть тысяч футов над землей, намного выше облачного покрова, скрывающего от них землю, подвешенные лунными лучами над серебристой, безмолвной равниной висели два огромных черных ската. Размах крыльев каждого из них превышал пятьдесят метров, каждый весил больше ста пятидесяти тонн и нес по двенадцать тонн боевой нагрузки, состоящей из управляемых ракет типа JSOW и бомб типа JDAM. Каждый из них имел боевой номер и название в честь какого-либо штата США – первый имел номер 82-1068 Spirit of New York, второй – номер 82-1071 Spirit of Missouri. В реальном бою каждый из них должна будет прикрывать восьмерка истребителей F16 ВВС Польши, находящихся на некотором удалении, но готовых вступить в бой – но сейчас небо было пусто, черно, и скаты висели в темноте одни, одинокие и страшные.
Этих самолетов было двадцать, каждый на момент их создания стоил миллиард долларов, а с учетом расходов на разработку – два миллиарда долларов. Если бы эту программу возобновили, то цена теперь была бы как минимум пять миллиардов за машину. Это были еще птицы времен холодной войны, их было сто сорок, и они должны были проникать сквозь самую насыщенную и опасную систему ПВО в мире – через противовоздушную оборону Советского Союза. Но Советский Союз распался, их ПВО, как теперь поговаривали, можно было проткнуть и пальцем, машин этих сделали всего двадцать одну и заморозили программу. Старик Б-52, находящийся в строю шестьдесят лет, выполнял ту же самую работу и за меньшие деньги – ведь сейчас работа состояла в том, чтобы просто доставить куда надо как можно больше бомб и ракет за меньшую плату. Б-52 проходили модернизацию за модернизацией, их преемника Б1 почти что сняли с вооружения, но оставили на всякий случай тридцать шесть штук, про Б2 вообще не говорили. Не было сейчас у Америки достойных противников и потому в конкурсе на перспективный разведывательно-ударный самолет победил… Боинг-777! Да, да… Первым флот закупил E-8 Poseidon, разведывательно-ударный морской самолет, переоборудованный Боинг-767, способный нести противокорабельные и крылатые ракеты на внешней подвеске, а также торпеды. Армия предпочла более крупный Б-777, три семерки, самый крупный из двухдвигательных самолетов[9]. Он мог нести до двадцати тонн бомб и ракет в неядерном исполнении на внутренней и внешней подвеске, обеспечивать связь для находящихся внизу войск, служа ретранслятором, и вести разведку наподобие J-Star, передавая данные в реальном режиме времени сразу конечным их потребителям. При этом эксплуатация этого самолета, по сути гражданского, с гражданскими же запчастями, обходилась армии чуть ли не на порядок дешевле эксплуатации обычного бомбардировщика.
Ну а то, что этого неуклюжего тихоню мог догнать и сбить любой истребитель… Как дальновидно сказал бывший министр обороны Гейтс – а сколько истребителей у Аль-Каиды[10]?
Подполковник ВВС США, 509-е бомбардировочное крыло, Джей Гудман с базы AFB Whiteman штат Миссури, один из немногих специалистов самого высочайшего класса в вопросах прорыва насыщенной средствами ПВО обороны и нанесения ударов высокоточным оружием, был с этим категорически не согласен.
Как профессионал, подполковник смотрел на то, что происходит в ВВС. Уходили профессионалы, последние профессионалы из тех, которые летали по самому краю, сопровождаемые перехватчиками Сухого и видя засветки от советских радаров на экране, – подполковника один раз вели разом с одиннадцати точек, это был самый настоящий частокол. Сейчас ВВС громили в пользу ракет, установленных на подводных лодках, а тяжелобомбардировочную авиацию громили в пользу тактической. Почему-то в девяностые сложилось такое впечатление, что бомбардировщики никому не нужны, и ту работу, которую выполняет один тяжелый бомбардировщик, может выполнить звено тактических истребителей-бомбардировщиков, получая поддержку от воздушных танкеров на всем пути до цели.
А если не получится? А если не будет этих проклятых танкеров? А если полыхнет на Востоке – на всем Востоке, и там просто не будет баз поддержки? А если воевать с Саудовской Аравией, у которой есть истребители Silent Hawk? А если – в самом страшном сне не привидится – с Китаем? Тактический истребитель-бомбардировщик, он и есть тактический истребитель-бомбардировщик, летчики в тактических крыльях, нанося удары по Аль-Каиде, деквалифицировались, учения с прорывом настоящей, серьезной ПВО не проводились уже давно. Только тяжелый бомбардировщик с дальностью полета несколько тысяч миль без дозаправки, с высококвалифицированным экипажем, натасканным на противодействие самым опасным системам ПВО, – это инструмент действительно глобального господства. Только такая машина способна нанести удар в любой точке земного шара через несколько часов после принятия решения – подводной лодке с крылатками до стартовой позиции придется чапать несколько дней, хорошо, если окажется рядом, – а если нет? Тот же Б-52 можно было дешево модифицировать, поставив четыре двигателя от семьсот сорок седьмого и модернизировав авионику, – и получить на выходе отличный бомбардировщик, который еще лет двадцать прослужит. Нет, вместо этого закупили как бомбардировщик переделанный гражданский самолет с двумя (!!!) моторами. Интересно – те, кто принимал решение, они хоть раз участвовали хотя бы в учебном воздушном бою? Вероятно нет, иначе бы не сделали такой глупости. У власти в ВВС кто попало – то бывшие извозчики, то истребители…
В конечном итоге дошли до абсурда. Сначала тактическая авиация раздавила стратегическую. Теперь тактическую авиацию давят беспилотники и легкие самолеты поддержки – бывшие самолеты для опрыскивания полей, с бронированной кабиной и подвесками для бомб, вот таково теперь лицо USAF.
А вот когда прихватит – воевать будет некому. И нечем. Что китайцы, что русские – в случае чего спуску не дадут.
Подполковник взлетел на своем Духе Миссури с базы в Уайтмэн, штат Миссури, два часа назад, и сейчас два призрака лениво ходили восьмерками над территориями штатов Техас и Аризона, ожидая сигнала. Он знал, какую задачу ему предстоит выполнить – и был, черт возьми, более чем доволен своей новой миссией. Разбомбить русских, подавить ПВО и аэродромы военно-воздушных сил целого региона. Черт, не для этого ли они строили эту машину, не для этого ли они тренировались днем и ночью, готовясь к самой главной схватке в своей жизни? Может быть, когда их птицы исполнять такую миссию, дадут русским солидного пинка под зад, – может быть, тогда в штабе ВВС вспомнят и о парнях на бомбовозах, которые, между прочим, выиграли Вторую мировую войну[11].
Но все это будет потом, сейчас нельзя об этом думать – сейчас нужно готовиться к настоящему делу. К границе вывели две батареи RAC-3 Patriot, они должны были их обнаружить и – условно – уничтожить. Русские зенитные установки – пусть и условно, американскую войсковую ПВО нельзя сравнить с русской, так, слезы – имитировали несколько ЗРАК Авенджер[12], они обязаны были двигаться, чтобы затруднить атакующим задачу. Для имитации боя использовались учебные боеприпасы, лазерные системы имитации и офицеры-посредники.
Единственно, где нет сейчас посредника, – это кабина В-2, здесь он просто не поместится.
– Джо, что на радаре? – бросил подполковник, чуть отклоняя штурвал.
У В-2 был уникальный радар APQ-181 пассивного типа, такие радары, не дающие демаскирующего излучения, больше нигде не использовались.
– «Патриоты» выстроились на полигоне, придурки. Шпарят локатором строго на север, но нас не видят. Иногда включают режим прицеливания. Я бы оставался в этом секторе, не выходил им под луч. И снизил скорость.
Подполковник посмотрел на индикатор расхода топлива.
– Черт, что они возятся. Еще полчаса – и нам придется брать тайм-аут на дозаправку…
– Выдержим.
– Я не собираюсь совершать экстренную посадку в Мексике. Слишком много чести для этих ублюдков…
Подполковник сказал – и пожалел о сказанном. Тотчас же. В армии США огнем и мечом насаждалась политкорректность. Самое страшное было – что-то сказать о человеке другой национальности или расовой принадлежности, за это можно было запросто угодить под трибунал.
– Управление-один – Бегунам, как вы там, прием…
Управление-один – так назывался самолет ДРЛОУ (дальняя радиолокационная разведка и управление) Е3, описывающий большие круги где-то над северным Техасом.
– Бегун-один, мы здесь в полном порядке. Ждем команды поиметь кое-кого, прием… – ответил подполковник.
– Легче, Бегун. Время пришло. Объявляю пятиминутный отсчет, всем перейти в режим радиомолчания, связь только на прием. Бегун, вы идете первым, условные цели уничтожить, как понял, прием.
– Понял, пятиминутный отсчет и в бой. Спасибо, Управление-один.
– Не за что, Бегуны. Удачи вам!
– К черту… – Подполковник был уже собран и сосредоточен, как всегда перед прорывом. – Джо, у нас пять минут. Запускай самотестирование систем, готовь самолет к прорыву. Время идет.
– Вот это дело…
Подполковник отработал штурвалом, совершая широкую дугу, чтобы примерно через четыре минуты тридцать секунд, плюс-минус, выйти на боевой курс. Он решил прорываться к целям с северной стороны, со стороны Южной Калифорнии, и после удара, не делая резких маневров, уйти в сторону Мексиканского залива, а там вызвать заправщик с Майами.
На пятой минуте, когда было завершено самотестирование всех систем – оба самолета легли на боевой курс. Система перешла в режим полного радиомолчания и отключила любую «фонящую» аппаратуру. Прокладка курса самолета теперь велась в пассивном режиме – он не пользовался локатором, а шел по карте, забитой в память компьютера, при этом постоянно считая и корректируя свой курс от последней известной точки. Двигатели перешли в максимально экономичный режим работы, частично закрыв заслонки и воздухоприемники, все управляющие плоскости самолета прижались к крыльям, чтобы давать возможно меньшую засветку. Трудно поверить – но машина с размахом крыла пятьдесят два метра в таком состоянии на экране радара выглядела как объект размером… одна десятая квадратного метра! Как большая птица.
– «Ястребы» с первого по шестой – вперед!
Простая команда, отданная с самолета управления, сорвала винтокрылые машины вперед, но перед тем, как ее отдали – много что произошло.
Стратегические бомбардировщики «Дух Нью-Йорка» и «Дух Миссури» пересекли границу, при этом их так и не обнаружили системы ПВО, ни стратегические, ни тактические. Они ими тоже не занимались – это должны были сделать другие люди. Примерно в ста пятидесяти милях от границы бомбардировщики «подставились» – когда открывается бомболюк, радиолокационная отметка от машины увеличивается на порядок, но это уже неважно, бомбы-то сброшены. В течение нескольких десятков секунд из бомболюков бомбардировщиков вывалились по двенадцать тонн планирующих бомб и ракет, разлетевшихся на триста шестьдесят пять градусов – новые системы управления высокоточным оружием это позволяли. Несколько ракет ударили в источники излучения, установленные в безлюдных местах и имитирующие позиции ПВО – при этом для усложнения задачи излучение включалось только на несколько секунд, потому что именно так ведет себя опытный офицер ПВО, не желающий стать жертвой ПРР – противорадиолокационной ракеты. Несмотря на то, что был предусмотрен полуторный запас ракет, две позиции ПВО ракеты так и не сумели поразить, это означало возможную потерю одного или двух вертолетов на маршруте и десять процентов риска для бомбардировщиков. Вертолеты – это еще ничего, а вот для бомбардировщиков, стоимостью миллиард долларов за штуку, – это уже неприемлемый риск. Впрочем, на то и учения, чтобы выявлять возможные риски и вносить изменения в план, – эти стрельбы, например, показали, что нужно радикально менять конфигурацию и боевую загрузку крыла для подавления ПВО противника.
Планирующие бомбы упали точно в отмеченных местах и не взорвались, потому что это были бетонные болванки. В реальности они бы уничтожили ВПП аэродрома Мигалово, опорный аэродром для ВВС России на этом направлении, аэродромы в Миллерово, Зернограде, Ейске, Крымске, выведя из строя девятнадцатый и тридцать первый гвардейские истребительные полки, пятьсот шестьдесят второй истребительный полк, а также семьсот двадцать шестой учебный центр ПВО – смертельно опасный объект, потому что там был опытный инструкторский состав и несколько самолетов Су-50.