Александр Афанасьев
Под прицелом
Наш путь не отмечен,
Нам нечем,
Нам – нечем!
Но помните нас!
Владимир Высоцкий
Картинки из прошлого
22 мая 1995 года.
База Королевских ВВС Файлингдейлс-Мур,
Северный Йоркшир, Великобритания
Не слишком умные люди иногда полагают, что систему безопасности, создаваемую государством, можно контролировать. Иногда даже приходится констатировать, что это действительно так. Но в большинстве случаев получается так, что спецслужбы и армия делают вид, что подчиняются, а политикам хватает ума делать вид, что они их контролируют. Спецслужбы и армия, как и любой сложный организм, живет своей, часто тайной и непонятной для посторонних жизнью. И возникает извечная дилемма – контроль или эффективность? Именно «или», потому что контролируемая со всех сторон спецслужба априори не бывает эффективной. Каждое государство и каждое общество решают эту дилемму по-своему…База Королевских ВВС Файлингдейлс-Мур расположена почти на самом побережье, в Северном Йоркшире, одном из самых красивых мест Великобритании. Природа здесь дика и во многом первозданна, человек не осквернил ее своим назойливым присутствием. Вообще, само графство Северный Йоркшир очень красиво, это поросшие лесом холмы, маленькие деревушки, некоторым из которых несколько сотен лет. Однако здесь, у самого побережья Северного моря, природа была совсем другой – те же холмы и пустоши, но выстуженные постоянно дующим холодным ветром, на них растет только чахлый кустарник, трава да мох. И здесь, недалеко от берега, разместилась одна из баз ВВС Соединенного королевства – серый бетон ВПП, светло-серые, разбросанные по залитой бетоном пустыне ангары. Огромные белые купола радаров.
Базой тяжелобомбардировочной авиации ВВС Ее Величества эта база перестала быть в шестидесятые. Тогда уже у всех держав появилось ядерное оружие – у британцев, у североамериканцев, у германцев, у русских. Наличие ядерного оружия поставило перед военными новые, ранее не встречавшиеся проблемы и требования, а появление первых, пусть еще несовершенных МБР – межконтинентальных баллистических ракет – полностью перевернуло всю международную архитектуру безопасности. Флот, который и Великобритания, и Североамериканские соединенные штаты почитали как основное оружие, как способ не допустить континентальных хищников к своим берегам, обесценился в одночасье. Обесценились и ВВС, господство в воздухе тоже потеряло приоритет. Теперь межконтинентальная баллистическая ракета, стартовая площадка которой расположена, скажем, в дремучей тайге, способна была в любой момент взлететь и за тридцать-сорок минут достичь цели на другом континенте, неся смерть миллионам. Океаны и находящийся на них флот, тучи истребителей в воздухе – больше ни от чего не защищали.
Для защиты от новой угрозы пришлось срочно выстраивать систему раннего предупреждения о ракетном нападении, появились центры постоянного мониторинга угрозы, самым известным был североамериканский НОРАД. Огромные средства выделялись на новые космические аппараты, способные контролировать земные пространства с околоземной орбиты, на суда, которые только в морских регистрах были записаны как научные, на самом же деле таковыми не являясь. Начали строить и наземные радары, а поскольку дело это было крайне дорогостоящее – радары строились и эксплуатировались совместно Великобританией и Североамериканскими соединенными штатами. Местом дислокации одного из таких наземных радаров контроля и был избран Файлингдейлс-Мур. Кроме того – там находился один из запасных центров контроля спутниковой группировки, группа антенн системы перехвата «Эшелон» и радары, действующие в интересах Королевских ВМФ и отслеживающие все перемещения кораблей Флота открытого моря Священной Римской империи и Флота Атлантического океана Российской империи. Кроме того – аэродром на Файлингдейлс-Мур использовался как промежуточная посадочная площадка самолетов АВАКС. Вот так – бомбардировщиков и флотских тяжелых патрульных самолетов-торпедоносцев на базе больше не было – а работы меньше не стало…
Сегодняшний день на базе был вроде бы обычным, разве что ветер посильнее и настолько холодный, что персоналу пришлось облачиться в парки, какие здесь носили зимой. Технический персонал базы, как всегда, следил за состоянием аппаратуры, принимающей и отправляющей гигабайты информации, в ситуационной комнате рассматривали последние снимки с Балтийских и Мурманских верфей, пытаясь определить – насколько достроены те или иные корабли, а техники на летном поле готовились к приему идущего из Северной Америки АВАКСа. «ЕС3А» совершал тяжелый трансатлантический перелет, его надо было принять и дозаправить. Тут же на базе жил сменный экипаж – экипажи менялись точно так же, как это было принято в гражданской авиации. Вот только жить сменному экипажу приходилось не в отеле люкс в каком-нибудь крупном городе, а в таком вот британском, продуваемом всеми ветрами захолустье.
Ситуация изменилась примерно за полчаса до приема АВАКСа. На подъездной дорожке, ведущей к базе, показались сразу несколько автомобилей – «Даймлеры» и «Рейнджроверы», на которых ездит лишь правительство и высший генералитет армии Ее Величества. Старший по КПП сержант не придумал ничего лучшего, как поднять шлагбаум и пропустить машины без досмотра – за это потом он поплатится должностью. Машины проехали на территорию базы, но свернули не к административному сектору, где находилось ее командование, а устремились прямо на летное поле.
«ЕС-3» появился над базой очень точно – ровно в одиннадцать двадцать по Гринвичу. Это был большой, четырехдвигательный, выкрашенный в серый цвет самолет, с большой, постоянно вращающейся тарелкой антенны над фюзеляжем. Самолет этот делался на базе грузовой версии уже устаревшего «Боинга-707», но двигатели недавно поменяли на более современные, расходующие намного меньше топлива. Иллюминаторов в фюзеляже самолета больше не было, а в просторном салоне размещались только двадцать операторов систем, и небольшая комната отдыха – все остальное место занимала аппаратура. Аппаратура, кстати, тоже устаревшая, по эффективности она не шла ни в какое сравнение с гражданской – в области электроники прогресс у военных был очень неторопливый.
Шасси самолета привычно – такие АВАКСы садились здесь каждый день – коснулось бетонной полосы, самолет побежал по бетонке, гася скорость торможением и реверсом двигателей. В самом конце широкой бетонной полосы его уже ждал армейский джип. Повинуясь командам регулировщика, самолет свернул влево. Вообще-то джип сопровождения можно было бы и не высылать, экипаж садился на этой базе больше сотни раз и мог завести самолет на стоянку с закрытыми глазами, но порядок есть порядок.
Самолет загнали на стоянку, но дозаправлять на этот раз не торопились. К одному из люков поставили легкую, раскладную алюминиевую лестницу-трап – гражданских трапов на базе не было, – и из самолета появился улыбающийся, похожий на постаревшего скандинава-викинга гигант в больших противосолнечных очках и в гражданском охотничьем камуфляже. За спиной у него был рюкзак, а в руках – мягкий чехол для ружей. Выглядел этот человек как берсерк, как специалист по боям без правил, и к этому самолету, к обстановке этой базы… ну никак не подходил.
Он спокойно прошел к ожидающим его машинам, в одной из которых для него открылась дверь. Гигант забросил на заднее сиденье свое снаряжение, потом сам сел в машину – и странная колонна отправилась в обратный путь, к выезду с базы, только когда машины скрылись за ангарами, из самолета начал выходить экипаж…
В черном «Даймлере» седой, как лунь, человек обернулся с переднего сиденья.
– Как дела, генерал? – спросил он.
Скандинав, несмотря на свой совершенно не армейский вид, был не просто генералом, а относился к высшему командному составу и в данный момент руководил ключевым компонентом ВВС САСШ – Стратегическим авиационным командованием. Это был Лерой Томпсон, Болванка, трехзвездный генерал ВВС САСШ. Болванкой его прозвали не потому, что он был болваном, совсем нет. Просто он шесть раз выигрывал соревнования бомбардиров – больше, чем кто-либо другой, находящийся на действительной службе. Соревнования проводились ежегодно на базе US AFB Barksdale, основной точке базирования тяжелобомбардировочной авиации САСШ. Заключались соревнования в том, что нужно было метнуть имитирующую бомбу бетонную болванку точно в центр выложенного на земле белого круга, причем сделать это с летящего на высоте в несколько километров тяжелого бомбардировщика. У генерала Томпсона, в молодости и впрямь увлекавшегося игрой в баскетбол, было «чувство мяча». Играя в баскетбол, он научился мгновенно просчитывать траекторию мяча и выбирать точный момент для броска по корзине. А если умеешь это – то выбрать момент для нажатия на кнопку бомбосбрасывателя не так уж и сложно.
Генерал Томпсон прибыл в Великобританию нелегально. Официально он явился сюда с инспекционной проверкой, а если бы началась ревизия – то дотошный ревизор выяснил бы, что генерал прилетел на служебном самолете ВВС САСШ для того, чтобы поохотиться в Великобритании. Тем самым он использовал вверенное ему федеральное имущество для личных потребностей, за что, конечно же, заслуживает строгого взыскания. Но истинная цель визита вряд ли кому-нибудь когда-нибудь станет известна.
Между тем она заключалась в том, что у генерала Томпсона возникла проблема. И проблема эта называлась «зеленые», или «зеленые козлы», так их величали в армии. В последнее время в мире становилось все больше и больше людей, озабоченных охраной окружающей природной среды, а из них выделялись люди, готовые пойти на многое, даже на террористические акты, для того, чтобы защитить природу. И одним из самых раздражающих факторов для «зеленых козлов» были ядерные испытания. А у генерала Томпсона, поскольку он командовал не только ядерными средствами, базирующимися на дальних бомбардировщиках, но и всеми межконтинентальными баллистическими ракетами САСШ[1] – голова из-за этого болела больше всего.
Раньше ведь как было? Первые атомные заряды испытывались очень просто. Занимался этим обычно флот. Просто брали два корабля – военный эсминец и исследовательский. Выходили в Тихий океан, искали небольшой атолл. Наспех проверяли, нет ли там кого. Потом закладывали заряд и взрывали. Иногда заряд не взрывался, иногда получался «пшик», то есть мощность заряда в тротиловом эквиваленте оказывалась на порядок ниже расчетной. Иногда взрыв был такой, что задевало и корабли – то есть мощнее запланированного. Еще построили полигон в Неваде – там взрывали прямо в пустыне, а туристы, приехавшие поиграть и попытать удачу в городе греха, выбирались за город – поглазеть на все это. Имелись даже специальные туристические смотровые площадки и очки продавали наподобие сварочных, потому что напрямую на вспышку смотреть нельзя.
Сейчас уже, конечно, многое изменилось. Испытательные ядерные взрывы в воздухе, в космосе, на открытой земной поверхности теперь категорически запрещены. Оставались две стихии – толща воды, но там была проблема с установкой измерительной аппаратуры, и глубокие заброшенные шахтные выработки. Однако «зеленые» протестовали и против этого, они пытались прорваться на территорию особо охраняемых объектов, приковывали себя наручниками к ограде, устраивали пикеты на КПП, преследовали военных и гражданских специалистов так, что невозможно было работать. Недавно произошел вопиющий инцидент – один из «зеленых» прорвался на объект незадолго до намеченного испытания, попытался ударить специалиста по безопасности ВВС палкой, и тот применил оружие. Все это, естественно, раздула пресса, с большим трудом удалось отмазать сержанта, просто исполнявшего свой долг, от обвинения в убийстве, и на всякий случай, обляпанный грязью с головы до ног, военный министр запретил проведение ядерных испытаний на всем Северо-Американском континенте.
А взрывы были нужны. Очень нужны! Из-за запрета на проведение ядерных испытаний срывалось начало производства и принятие на вооружение «ядерного оружия двадцать первого века», в том числе тактического, которое можно будет применять в обычном бою. В этом научном направлении САСШ шли на шаг впереди всех остальных держав мира.
Ведь в чем заключается проблема ядерного оружия? Вовсе не в чудовищной разрушительной силе, ученые уже в семидесятые годы создали ядерные взрывные устройства, умещающиеся в габарит крупнокалиберного артиллерийского снаряда. И разрушительная сила этих снарядов была такой, что они годились именно для массового применения, даже в бригадном тактическом звене. Проблема ядерного оружия крылась в одном из его поражающих факторов – в проникающей радиации.
При ядерном взрыве проникающая радиация дает примерно десять процентов поражающей мощи, для сравнения, ударная волна – пятьдесят процентов. Но это при самом взрыве. А потом – проникающая радиация делает безжизненной землю на многие годы, причем поражает она всех без разбора – не только солдат противника, но и своих солдат. В итоге получается – какой смысл воевать за территорию, которой потом сам же не станешь пользоваться? Вот и пришли к тому, что ядерное оружие – на которое тратились гигантские доли военных бюджетов, – никак не использовалось и не приносило никакой выгоды в бою. Просто оно находилось – на складах, на носителях – как сдерживающий фактор, и не более того.
Но североамериканские ученые совершили в последние годы самый настоящий прорыв в области радиоактивных элементов. Им удалось создать устройства, которые при взрыве дают только короткоживущие изотопы, с периодом полураспада максимум несколько часов. В итоге появилась возможность применять ядерное оружие как обычное – и уже через несколько часов вводить на пораженную территорию собственные военные части без какой-либо защиты от радиации. Это был прорыв, грозящий в очередной раз полностью отринуть все, что человечество знало о войне, и полностью изменить саму войну. Удар всего одного крупнокалиберного снаряда мог вывести из строя целый танковый полк противника, уничтожить целую военную базу. Это было абсолютное оружие – и оно на данный момент имелось только у Североамериканских соединенных штатов.
Проблема возникла только в проведении комплекса испытаний. Без положенного числа испытаний ставить подозрительные боеголовки на ракеты стал бы только безумец.
Хотя Великобритания и Североамериканские соединенные штаты были союзниками, в таком деле – союзников нет и не может быть. Поэтому перед этим визитом РУМО[2] вместе с АНБ[3] более полугода вели изощренную дезинформационную операцию. Целью этой многоступенчатой операции прикрытия было получить у британцев нужный полигон для испытаний, при этом не дать им возможность заполучить ключевые технические решения нового оружия. Поэтому в группу, отвечающую за подготовку операции с североамериканской стороны, были включены установленные британские агенты – несмотря на декларируемое союзничество, и Великобритания, и Североамериканские соединенные штаты постоянно следили друг за другом. Включены в состав группы подготовки эти агенты были исключительно для того, чтобы через них передавать дезинформацию британской разведке. Первый этап дезинформации заключается в том, что североамериканцы вообще не испытывают ничего принципиально нового, что речь идет исключительно об усовершенствовании зарядов в плане надежности и технологичности изготовления. Контролировать прохождение и усвоение британцами дезинформации должны были кроты в структуре самого британского министерства обороны, а также Секретной разведывательной службы, передавало эту дезинформацию АНБ. Если этой дезинформации оказывалось мало – в ход шел второй этап дезинформационной операции, за который отвечало РУМО. АНБ к нему не имело никакого отношения. Британцам в этом случае удавалось узнать о новом оружии североамериканцев – вот только технические и конструкторские решения этого оружия им передавались заведомо тупиковые, отрабатывая которые они лишь зря потратили бы время. В случае, если и этого оказывалось мало, – вступал в действие еще один план – экстренная эвакуация североамериканцев с подконтрольной британской территории, с уничтожением или вывозом готовых изделий. При необходимости к обеспечению эвакуации привлекался отряд спецназа морской пехоты САСШ с находящегося в Индийском океане авианосца «Хьюго Лонг».
Дезинформационная операция получила кодовое название «Чужой флаг». И генерал Лерой Томпсон сейчас выполнял первую фазу операции, войдя в контакт с британцами…
– Ужасно, сэр… – с жутким североамериканским, режущим тонкий британский слух акцентом ответил генерал, – моя задница за время полета стала каменной.
– Насколько мне известно, – улыбнулся сэр Томас Галифакс, постоянный заместитель министра обороны, – вам приходилось перелетать океан и в более худших условиях, сэр.
– Это верно. И не раз. Но кресло бомбардира в «Б52», пусть оно и не такое мягкое, как диван в комнате отдыха, как-то… роднее, что ли…
Обе стороны – и гость, и хозяин рассмеялись…
Причиной, почему на контакт пошел именно генерал Томпсон, стала психология. Британцы, особенно их аристократия, были ужасными снобами, до сих пор они воспринимали американцев как бывших обитателей колоний, людей недалекого ума. Генерал Томпсон всеми силами поддерживал в хозяевах встречи это впечатление, выставляясь придурковатым, недалеким военным, помешанным на охоте и баскетболе. Мало кто знал, что генерал являлся доктором философии и защитил диссертацию по военному применению теории игр. Еще он писал статьи в военные журналы – под псевдонимом.
Генерала привезли в один из старинных охотничьих замков. Были просто замки, а были охотничьи. Седой, чопорный, типично британский дворецкий, двигающийся так, будто проглотил палку, отвел генерала в его апартаменты на втором этаже замка. До ужина – британцы ужинают очень поздно – оставалось больше часа, поэтому генерал бросил свои вещи в угол и начал оглядываться. Как его и предупреждали – отопления нет, смесителя на раковине тоже нет. Голые камни, покрытые каким-то бурым дерьмом, – XVII век. Генерал вырос в веке XX, в стране, где почти не было истории, – и мог засвидетельствовать, что даже в квартире, к примеру, в Южном Бронксе, намного уютнее.
Вздохнув, генерал начал распаковывать армейский спальник – в нем можно с комфортом устроиться даже в лесу…
Конечно же, сразу решать глобальные проблемы не стали. Вечером все собрались на ужин. Ужинали при свечах, ели жесткое, подкопченное кабанье мясо и пили весьма недурственный, с дымком, виски. Ужин проходил в старинном помещении с очень высоким потолком, подпираемым закопченными балками. На стенах висели какие-то картины, но из-за слабости освещения генерал разглядеть их не смог. Британцы держались подчеркнуто вежливо, подливали ему виски, но генерал пить его не спешил. Разговоры шли на совершенно нейтральные темы – об охоте и о женщинах. Спать генерал лег в армейском спальнике, от жаровни с углями отказался…
Утром он проснулся в шесть от истошного рева охотничьей трубы. Странно, но несмотря на выпитый вчера виски голова была светлой. Прокляв все на свете, генерал вылез из спальника, хлебнул ледяной воды из стоящего рядом с кроватью кувшина и начал одеваться.
Одевшись, генерал вышел на площадку перед замком, умудрившись не заблудиться в его коридорах. Солнце еще не взошло, но ночь отступала, был какой-то серый рассвет, освещаемый лишь горящими факелами. На площадке перед замком фыркали, ржали, переступали с ноги на ногу кони. Генерал с ужасом подумал, что до места охоты ехать придется верхом – держаться на лошади он не умел совершенно…
– Генерал Томпсон!
Сэр Томас звал его из какой-то… повозки или кареты с верхом… в нее были запряжены две лошади, а правил ими не кучер, а тот, кто и сидел в этой самой повозке. Генерал двинулся на зов, все с удивлением смотрели на его камуфлированный длинноствольный «ремингтон». Такое оружие здесь использовать не принято, а другого у него не было.
– Что это?
– Это шарабан. Залезайте, пора ехать.
Подвеска шарабана – ржавые рессоры – генералу уверенности не внушила.
– Э… а он меня выдержит?
– Выдержит, залезайте же… – с нотками нетерпения повторил сэр Томас.
Генерал, схватившись за какой то поручень… или как это здесь называется… полез в шарабан, уместился рядом с сэром Томасом. В шарабане оказалось на удивление удобно, на сиденьях были мягкие кожаные подушки. Сэр Томас сделал какое-то странное движение вожжами, что-то крикнул – и шарабан медленно двинулся, покачиваясь на неровностях и скрипя, но в то же время плавно.
– Как вам? – крикнул сэр Томас.
– Необычно, – признал генерал, – и медленно.
– Медленно. Это традиционная охота, она сохранилась только здесь. Некоторые из нас охотятся на кабана с «веблеями» прошлого века выпуска!
У генерала был новенький вороненый «ругер редхок» сорок четвертого калибра, заряженный усиленными охотничьими патронами, – и то он ждал этой охоты с опаской. Потому и взял с собой «ремингтон» с картечью – на всякий случай. Представить же, что у кого-то хватает ума охотиться на кабана с револьвером, которому век от роду, было выше его понимания.
– У нас тоже иногда охотятся с дульнозарядным оружием![4] – вежливо ответил он.
– Это хорошо. Традиция – суть и смысл охоты!
Шарабан неспешно продвигался к месту запланированной охоты, вокруг скакали лошади, всадники придерживали их, чтобы поддерживать одинаковую скорость с шарабаном.
– Егеря обложили просто великолепного кабана, – продолжал рассказывать сэр Томас. – Он уже запорол одну охотничью собаку и сейчас пережидает в буреломе. Егеря всю ночь жгли костры, чтобы он не сбежал.
Генерал помрачнел. Встречаться накоротке с таким зверем и без винтовки – дело скверное. А вооружение его соседа по шарабану наводило на еще более мрачные мысли – что-то похожее на обрез двухстволки, на широком кожаном поясе, на котором один к одному примостились большие, тупоносые патроны…
– А вы пойдете с этим? Что это такое?
– Это «хаудах»[5]. Еще от моего прадеда, он долго жил в Индии, и один раз этот «хаудах» спас его от разъяренного тигра. Похоже, почти приехали…
Шарабан съехал с более-менее наезженной дороги, покатил по неровному лугу. Изрезанной, неровной темной линией на горизонте вставал лес…
У самой кромки леса через каждые несколько ярдов горели костры – яркие, совершенно бездымные. Солнце еще толком не встало, и выглядело это так, как будто за лесом что-то горит, такое багрово-красное зарево, высвечивающее кромку леса. Сам лес выглядел угрожающим, понизу ничего не было видно.
Сэр Томас, бросив вожжи, выскочил из шарабана, начал что-то негромко обсуждать с подбежавшими егерями. Рядом спешивались остальные всадники, кто-то собирал лошадей, вел их в сторону. Люди смеялись, лязгали оружием, весело переговаривались…
Из шарабана вылез и генерал. Что происходит, он не понимал.
Переговорив с егерями, сэр Томас повернулся к нему.
– Кабан не вышел из подлеска, он где-то там. Мы идем прямо сейчас, пока не поздно.
– Куда идем? – недоуменно спросил генерал.
– В лес, куда же еще.
Генерал посмотрел на лес, на густой подлесок, где видимость была – буквально метров пять-семь перед собой. С ружьем в такой густой подлесок соваться бесполезно, там с этой дурой просто не развернешься, стволом зацепишься за ветки. Господи, да они совсем рехнулись – когда они выйдут на кабана, у них будет буквально пара секунд…
– Это безумие. Там же ничего не видно. Солнце еще толком не взошло.
– Солнце скоро взойдет. Пойдем парами, вы со мной, генерал, – с этими словами сэр Томас протянул руку, и егеря вложили в нее два фонаря, на вид весьма старых, годов сороковых выпуска или даже раньше.
Пронзительно завыла егерская труба, подавая сигнал к началу охоты…
Уже на первых метрах генерал понял, что совершил большую глупость, согласившись на все это. Генерал охотился на оленя, всегда покупал лицензию и любил это дело – но он стрелял в оленей из винтовки, а не из револьвера, да и кроме того – он всегда находился на каком-то расстоянии от оленя и имел чистую линию прицеливания. Здесь же лес был сильно захламлен валежником – видимо, его специально не убирали, потому что кабаны как раз такие места любят. Фонарь пробивал сумрак метров на десять, не больше, и светил довольно тускло, это тебе не аккумуляторный Maglite и тем более не охотничий прожектор. Треск валежника под ногами, когда они продвигались вперед, должен был известить кабана об их подходе и дать ему время для того, чтобы подготовиться к атаке. Атаковать для кабана – дело довольно простое. Они шли по лесу широкой цепью с минимальным интервалом между стрелками, у каждого – либо крупнокалиберный револьвер, либо такой же обрез, как у сэра Томаса. Кабану всего-то оставалось – залечь в густом подлеске и внезапно рвануться вперед, когда расстояние от его лежки до стрелков сократится метров до десяти. Генерал не был специалистом по кабанам и никогда на них не охотился, но подозревал, что кабан животное опасное и на рану крепкое.