Страница:
Одной из особенно интересных операций тех дней был налет на вражеский гарнизон в деревне Морозы. Он был произведен в начале февраля и заслуживает, на мой взгляд, отдельного рассказа.
Этому налету предшествовали следующие события. Полк располагался тогда в районе все той же деревни Сево, где я его оставил. Он вел активную диверсионную работу на участке железной дороги Псков - Остров. Одна за другой уходили на задания небольшие спецгруппы, которые по пути к железной дороге пересекали большак на участке между деревнями Морозы и Маршовицы. Вскоре, однако, наши диверсанты стали бесследно исчезать либо несли большие потери: в районе Морозов они часто попадали в устраивавшиеся гитлеровцами засады. Было решено разгромить гарнизон этой деревни ночным налетом.
Несколько суток велась тщательная разведка. Было установлено, что гарнизон состоит примерно из 150 человек, в числе которых 20 кавалеристов; что он имеет на вооружении два или три станковых пулемета и столько же легких минометов; что гарнизон состоит не только из немецких солдат, но и в значительной мере из полицаев.
Каждое утро группа из 15-20 человек, как правило полицаев, выходила из деревни и устраивала в лесу засаду - каждый раз в новом месте. Если днем на эту засаду не натыкались партизаны, ее сменяла в позднее вечернее время другая группа такой же численности. В течение нескольких суток, как правило, кто-то из партизан в ловушку попадал.
Один из разведчиков, Саша Мальцев, предложил дерзкий, но чрезвычайно интересный план - рискованный, однако суливший минимальные потери при максимальных результатах. После обстоятельного обсуждения в штабе полка его приняли к исполнению.
Производить налет было поручено отряду П. А. Климова, усиленному двумя станковыми пулеметами и взводом минометчиков, Ночью отряд подошел к деревне и расположился на опушке леса метрах в пятистах от околицы в ожидании сигнала.
Несколько раньше группа разведчиков из 20 человек во главе с Мальцевым в 2 километрах от деревни обосновалась в "засаде на засаду" - они поджидали ту группу полицаев, которая выйдет на смену находившейся в лесу с утра.
Операцию удалось провести в полном соответствии с принятым планом. Когда полицаи вышли из деревни, разведчики пропустили их мимо себя, а затем, выждав некоторое время и оставив заслон из пяти вооруженных ручным пулеметом и автоматами человек, двинулись в сторону вражеского гарнизона. Шли, не строго соблюдая порядок строя, открыто, громко разговаривая. В сгустившейся темноте трудно было понять, кто идет,- на это и рассчитывали при разработке плана. Когда группа оказалась метрах в двухстах от деревни, послышался окрик часового:
- Стой, кто идет?
Не задумываясь и не останавливая строй, Мальцев крикнул в ответ:
- Свои. Смена.
Часовой успокоился. Однако, когда разведчики подошли к нему метров на пятьдесят, он вновь подал голос:
- Стой, пароль!
Пароля партизаны не знали. Мальцев, однако, не растерялся. Он громко подал группе команду остановиться, а сам решительным шагом пошел к часовому, стоявшему у крайней избы рядом с пулеметом. Видимо, уверенность и развязность старшего группы не оставили у полицая никаких сомнений в том, что идут действительно свои. Он спокойно смотрел, как Мальцев подходит, а когда тот выхватил неожиданно кинжал, не успел даже вскрикнуть.
Забрав пулемет и оставив двух бойцов для прикрытия, разведчики строем, не маскируясь, вошли в деревню. Двух патрульных и часового на противоположном конце села сняли так же бесшумно. Замигали электрические фонарики. Отряд Климова беззвучно вошел в Морозы.
На улице было совершенно темно. Свет горел только в нескольких домах. Партизаны заняли указанные каждому заранее позиции, еще несколько мгновений и в окна полетели гранаты, загромыхали глухие взрывы, а за ними послышались резкие пулеметные и автоматные очереди. Мало кому из гарнизона удалось спастись бегством. Трофеи же, доставшиеся партизанам в этом бою, едва-едва уместились на десяти санных повозках, захваченных здесь же. Это было оружие, боеприпасы, продовольствие, одежда и обувь, другое имущество. Кроме десяти лошадей, тащивших сани, было захвачено еще двадцать - верховых. Это был настоящий обоз, прибытие которого в полк встретили с огромной радостью.
Хочу, кстати, сказать несколько слов о партизанских трофеях отдельно. Читая описание нашей военной жизни в художественной литературе, я обратил внимание на то, что иные авторы как будто состязаются друг с другом в стремлении посильнее поразить читателя цифрами. Когда речь заходит о трофеях, их исчисляют нередко "десятками", а чаще - "сотнями винтовок, автоматов и пулеметов". Что ж, такое тоже бывало, но далеко не всякий раз. Захват трофеев - это большой труд и большая удача. Мы ведь радовались каждому автомату, каждой винтовке, каждому пистолету, добытым в бою. А в беллетристике сплошь да рядом многозначные цифры. Но ведь этим отнюдь не обогащается, а только запутывается и даже в известном смысле обедняется действительная картина. Если бы мы и в самом деле могли захватывать такие трофеи, разве появилась бы в документах опергруппы ЛШПД на Северо-Западном фронте в январе 1943 года запись: "Общая численность вновь созданных (в 3-й ЛПБ.- И. А.) отрядов достигает 1500 человек. Созданные партизанские отряды в настоящее время пока не действуют из-за отсутствия вооружения и боеприпасов"?{81} Перелистайте также сборник документов "Непокоренная земля псковская" (я часто ссылаюсь в этих записках на него), и вы найдете гораздо более скромные, чем в художественной литературе, цифры. Однако они не становятся от этого менее значимыми.
В свете сказанного трофеи, захваченные в Морозах, были довольно велики. Помимо 30 лошадей - 2 пулемета, 80 винтовок, 10 автоматов, боеприпасы и прочее.
Спустя пять дней участь разгромленного вражеского гарнизона разделили и два других -в деревнях Горушки и Рысцово. Отряд гитлеровцев, стоявший в деревне Погорелка, снялся с места и сам ушел в Славковичи, В ближайшей округе врага больше не оставалось.
Все это не могло не взбесить оккупантов. Они предприняли попытку уничтожить полк. 9 февраля в район Сево было брошено свыше 500 карателей. Полк дал бой, а затем, ночью, стремительным броском ушел на 30 километров в сторону, к деревне Владимирец. О том же, что произошло дальше, лучше меня расскажет документ:
"Акт о зверствах фашистского карательного отряда в деревне Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района Ленинградской области.
16 февраля 1943 г.
Составлен в присутствии: Иванова Александра Ивановича, Якушева Василия Кирилловича, гражданки М.{82} из деревни Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района о нижеследующем:
10 февраля 1943 года немецкий карательный отряд ворвался в деревню Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района Ленинградской области и сразу же начал производить расправу над мирным населением. Гитлеровские палачи сожгли шестнадцать домов из семнадцати со всеми надворными постройками. В огне погибло все имущество колхозников. Мирных жителей, пытавшихся выходить из горевших домов, каратели расстреливали в упор, невзирая ни на пол, ни на возраст, или же бросали живьем в огонь. В результате такой дикой расправы было убито и сожжено восемьдесят шесть человек мирных жителей, в том числе семьдесят восемь человек из деревни Сево и восемь человек из других деревень.
Из числа погибших шестьдесят один человек были расстреляны и двадцать пять сожжены живыми. Здесь были четырнадцать мужчин, двадцать семь женщин, сорок пять детей в возрасте от 8 месяцев до 15 лет. Спаслось от расправы девятнадцать человек, которым удалось выбраться из деревни под прикрытием дыма от горящих построек.
О чем и составлен настоящий акт.
Подписи: А. Иванов, Якушев.
За неграмотную гражданку М. расписался С.{83} (проживающий в Кустовском сельсовете Пожеревицкого района)"{84}.
Я пробыл в Сево лишь несколько дней, причем самых тяжелых с момента ранения. Безумно болела нога, и я почти все время лежал в одной из изб. Не помню, как ввали хозяйку и ее детей. Даже лиц их не запомнил, они расплывались, как в тумане. И все-таки известие о разыгравшейся там трагедии отозвалось болью в сердце. Ведь это за нас, партизан, приняли смерть безоружные и беззащитные люди! Они дали нам кров, обогрели, накормили, ухаживали за ранеными. За мной ухаживали... А потом в деревню ворвались вражеские солдаты. Да разве солдаты - палачи! Хотелось в бой, хотелось стрелять в этих подонков, для которых самая страшная кара - и та слишком мягка. Но это было невозможно. Из госпиталя не отпускали. Говорили, что еще не время, что надо оправиться от ранения. Несколькими днями позже меня отправили в отпуск.
Я выехал в Пермь, где в это время находилась в эвакуации моя семья. Почти два года не видел я жены и дочерей, надо ли говорить о том, что это была за радость - встреча с ними. Когда же вернулся в Валдай, ждала меня радость другая: мне были вручены сразу две правительственные награды - орден Великой Отечественной войны II степени и медаль "За оборону Ленинграда".
В эти дни угнетало меня одно: никак не проходившая хромота. По-прежнему болело поврежденное сухожилие. Приходилось ежедневно подолгу разрабатывать подвижность стопы специальными гимнастическими упражнениями. И все-таки ходил, как и раньше, опираясь на палку.
Получил наконец назначение: временно, до окончательного излечения, был включен в оперативную группу ЛШПД на Северо-Западном фронте. Я не знал еще тогда, что слово "временно" совсем не означало последующей моей отправки во вражеский тыл, не знал, что в моей военной судьбе опять ожидается крутой поворот. Работал с постоянной мыслью о скором уже возвращении в свой полк, внимательно следил за его делами.
Полк по-прежнему действовал в том районе, где я его оставил. Сюда же вышла и 3-я бригада А. В. Германа. Эта территория, находившаяся в тылу 16-й гитлеровской армии, несмотря на все сложности, была чрезвычайно выгодна для партизанских действий: здесь проходили важнейшие коммуникации группы армий "Север", диверсии на которых срывали доставку военных грузов. К тому же контролируемый партизанами район непосредственно примыкал к Пскову, где находился штаб группы армий "Север", Это позволяло засылать диверсантов и туда, будоража время от времени самую верхушку командования войск неприятеля.
Все это не могло, конечно, не вызвать ответной реакции. И в мае 1943 года гитлеровцы организовали крупную карательную экспедицию, перед которой стояла задача уничтожить партизан и полностью обезопасить стратегически важный район. В экспедиции принимало участие до 12 тысяч солдат и офицеров, авиация, артиллерия, танки.
В течение двух почти месяцев, начиная с 11 мая 1943 года, полк практически не выходил из боев. Днем, заняв выгодные оборонительные позиции, партизаны вступали с карателями в схватку, а с наступлением темноты стремительным броском уходили на 25 - 30 километров в сторону и занимали новый участок обороны, готовясь к очередному нападению. Когда удавалось, принимали сбрасываемый с самолетов на парашютах груз - боеприпасы. В них ощущался недостаток почти всегда. И беспрерывно направляли на железнодорожные магистрали группы диверсантов: главная задача и в эти дни оставалась неизменной.
Пятнадцать тяжелых боев выдержал полк в мае и июне. Крупный бой каждые четыре дня - это, поверьте, для партизан чрезвычайно нелегко. Гитлеровцы потеряли в этих схватках свыше 550 солдат и офицеров, 16 автомашин, несколько танков и артиллерийских орудий. Кроме того, была разгромлена одна волостная управа, пущено под откос 5 воинских эшелонов. А полк... вырос численно. Это не означало, конечно, что он не имел потерь - они были, и очень тяжелые, но приток добровольцев эти потери покрывал с лихвой.
Гитлеровцы стремились к тому, чтобы подавить всякое сопротивление в своем тылу, но добивались прямо противоположного результата. Именно в этот период на территории Ленинградской области, захваченной оккупантами, шло вызревание народного вооруженного восстания, которое, вспыхнув несколько месяцев спустя, коренным образом изменило обстановку, окончательно парализован весь тыл группы армий "Север". А признаки того, что скоро уже в борьбу с захватчиками включится самым активным образом все население оккупированных территорий, можно было заметить, анализируя почти любое донесение из бригад. Все чаще и чаще оккупационные власти сталкивались с массовым саботажем планируемых мероприятий. Железнодорожные станции, промышленные предприятия, мастерские становились центрами активного противодействия любым начинаниям гитлеровцев, причем часто саботаж перерастал в диверсии. Псковский железнодорожный узел, например, через который шла основная масса грузов для группы армий "Север", стал местом столь сильного сопротивления работавших здесь советских людей, что оккупанты вынуждены были заменить всех русских рабочих службы пути и службы движения - от стрелочников до машинистов - своими военными железнодорожниками. А вскоре такие же меры им пришлось предпринять в Дновском, Батецком, Лужском и других железнодорожных узлах и на крупных станциях.
Начавшись в городах, рабочих поселках и на железнодорожных станциях (где, как правило, существовало сплоченное, активно действовавшее подполье), массовое движение против оккупантов перекинулось в сельские районы - особенно западные, центральные и юго-западные, ставшие впоследствии центрами восстания. Для заготовки сельскохозяйственных продуктов, привлечения населения к работам, набора рабочей силы, отправляемой в Германию, гитлеровцы посылали в деревни уже не отдельные хозяйственные команды, а целые экспедиции, включавшие в себя воинские подразделения, а иногда даже части{85}.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ В ВАЛДАЕ. 1943 год, июль
В июле я вновь встретился с Германом. Он прилетел в Валдай из Ленинграда, куда был вызван для уточнения поставленных в этот период перед бригадой задач, и теперь готовился к возвращению во вражеский тыл. Я был очень рад этой встрече. Александр Викторович подробно рассказывал обо всем, что происходило в те дни на территории южных районов области, об особенностях сложившейся там обстановки, о тактике и методах борьбы, применяемых партизанами. К этому времени 3-я бригада стала общепризнанным лидером партизанского движения в Ленинградской области, она действовала уверенно, дерзко, эффективно, и поэтому все, о чем говорил Герман, было чрезвычайно интересно. Кроме того, он был хорошо осведомлен и о делах моего полка, подробно рассказывал о жизни боевых товарищей, которых я не видел вот уже полгода. Александр Викторович был весел, энергичен, подтянут. Он рвался к бригаде и очень досадовал на обстоятельства, заставлявшие его задерживаться в Валдае. Вскоре, однако, был назначен его отлет.
Мы устроили проводы. Допоздна засиделись на квартире у Гордина. Было и весело, и немного грустно, но в общем хорошо. Тогда-то и подарил я Герману трофейный маузер - что еще могли мы дарить друг другу на войне!.. Он уехал на аэродром. И никто из нас, провожавших, живым его больше не увидел. До последнего боя комбрига оставалось меньше двух месяцев.
* * *
20 июля 1943 года произошел последний поворот в моей военной судьбе. Я получил приказ М. Н. Никитина выехать в Хвойную и приступить к исполнению обязанностей заместителя начальника опергруппы ЛШПД на Волховском фронте. Работавший в этой должности Панкратий Романович Шевердалкин отзывался в Ленинград для работы в аппарате обкома партии, я должен был срочно принять у него дела.
Когда мы идем вперед - это идет суд народа над презренной гитлеровской бандой.
Из газеты 2-й ЛПБ "Народный мститель"
Часть четвертая. Координаты - Ленинградская область
В СЕВЕРНЫХ РАЙОНАХ. 1943 год, июль
Начальником опергруппы ЛШПД на Волховском фронте был Андрей Алексеевич Гузеев. Эту фамилию я слышал множество раз, но почему-то совершенно не предполагал, что говорят о том самом Гузееве, которого я хорошо знал еще до финской войны по совместной работе в аппарате Ленинградского комитета по физической культуре и спорту. Он заведовал тогда отделом кадров, а я - отделом учебных заведений. После финской Андрей Алексеевич стал инструктором Ленинградского обкома ВКЩб), а с начала Великой Отечественной работал в Ленинградском штабе партизанского движения. В октябре 1941 года он возглавил только что созданную опергруппу при военных советах армий Ленинградского фронта, действовавших вне блокадного кольца, а впоследствии, с созданием Волховского фронта, стал начальником Волховской опергруппы.
Ожидая прибытия своего нового заместителя, он так же, как и я, не ожидал увидеть давно знакомого человека: знал, что к нему едет бывший командир партизанского полка Афанасьев, - и только. Таким образом, наша встреча при всей своей запланированности оказалась еще и неожиданной. Мы оба порадовались обстоятельствам, сведшим нас, хотя не очень им удивлялись: война не только разбрасывала людей по свету, бывали на ней и удивительные встречи, порой даже с теми, кого никогда уже не думал увидеть. И к этому мы тоже привыкли.
Я начал знакомиться с делами, с новыми своими товарищами, с новым местом. Хвойнинская партизанская база своей солидностью, основательностью и отличной материальной обеспеченностью впечатляла сразу же. В 2-3 километрах от поселка, в сухом сосновом бору, невдалеке от речки Песь располагался большой лагерь с добротными землянками, столовой, складскими помещениями и несколькими хорошо замаскированными от наблюдения с воздуха домами. В километре от базы был полевой аэродром. Он имел многоцелевое назначение и обслуживал не только партизан: здесь, например, совершали промежуточную посадку самолеты, летавшие и? Москвы в Ленинград или из Ленинграда в Москву. Но хозяевами на аэродроме считались наши, "партизанские" летчики из авиаполка, которым командовал Николай Антонович Гриценко.
В непосредственной близости с линией фронта, - в 40 километрах северо-восточнее занятого немцами Новгорода - в селе Александровское размещалась промежуточная база, также имевшая полевой аэродром. Руководил ею опытный партизан, бывший командир Всеволожского отряда Дмитрий Иванович Власов. На аэродроме базировались легкие самолеты У-2 и Р-5, входившие в состав полка Гриценко.
Одним словом, хозяйство Волховской опергруппы было большим. На территории базы помимо всего прочего имелась даже мастерская художников. Здесь работали профессионалы, ушедшие в войну партизанить, а теперь получившие возможность вернуться к своему делу. Александр Александрович Блинков, Тимофей Тимофеевич Шевченко, Лука Николаевич Барбаш, знакомые мне еще по Партизанскому краю, работали здесь кистью и резцом, уже сейчас заботясь о том, чтобы на будущих выставках, посвященных годовщинам победы над гитлеровским фашизмом, среди других скульптур и полотен люди могли увидеть произведения, посвященные ленинградским партизанам. Мастерская была, правда, довольно необычной огромная землянка, крышей которой служили парниковые рамы, - но в те дни радовались и такому сооружению. Художники работали с утра до ночи, у них было весело и интересно.
Опергруппы ЛШПД занимались не только руководством и обеспечением партизанских подразделений, воевавших на участках их фронтов. Они помогали и работе подпольных межрайонных партийных центров, координировали их совместные с партизанами действия. Межрайонные центры были созданы решением бюро Ленинградского обкома ВКП(б) от 8 октября 1942 года.
8 ходе войны обком партии постоянно совершенствовал формы и методы подпольной партийной работы во вражеском тылу - создание межрайонных центров было еще одним шагом на этом пути.
Уже осенью 1942 года в связи с активизацией народной борьбы на оккупированной врагом территории области стала очевидной насущная необходимость значительного усиления партийной работы в захваченных гитлеровцами районах. За пока еще разрозненным и неорганизованным противодействием населения фашистскому режиму угадывались контуры будущего народного восстания. Однако совершенно очевидным было то, что его успех окажется в полной зависимости от организованности, единства действий всех, кто будет участвовать в борьбе. Иными словами, назревавшему восстанию был необходим руководитель.
Летом 1942 года на оккупированной гитлеровцами территории Ленинградской области была создана сеть районных партийных групп. Но врагу удалось нанести по этим группам серию жесточайших ударов. Уже к осени большинство их участников либо погибло, либо потеряло связь с обкомом. Тогда-то и было принято решение о создании межрайонных партийных центров.
К весне 1943 года по решению обкома ВКП(б) в тыл врага было заброшено 11 центров: Псковский, Островский, Гдовский, Стругокрасненский, Порховский, Дедовичский, Дновский, Лужский, Оредежский, Новгородский и Кингисеппский. Наделенные полномочиями представителей обкома партии, располагая опытными кадрами и гораздо большими материальными возможностями, чем районные партийные группы, центры уверенно взяли на себя руководство народной борьбой во вражеском тылу. Они организовывали подпольные ячейки, вели пропаганду и агитацию среди населения, организовывали саботаж политических и экономических мероприятий гитлеровцев, создавали резервы для пополнения рядов партизан и формировали новые отряды, организовывали диверсионные группы, внедряли на службу в органы местного управления своих людей, уничтожали изменников и предателей, создавали базы продовольствия и обмундирования для партизан.
"Принципиально новых задач перед центрами не ставилось,- писал руководитель Луженого центра И. Д. Дмитриев. - Они должны были делать то, чем занимались в прошлом подпольные райкомы. Важная роль отводилась активизации борьбы населения с гитлеровской армией и оккупационными властями: не давать фашистам зерна, срывать лесозаготовки, дорожные и оборонительные работы, портить машины и сырье на предприятиях, уничтожать фашистских генералов и крупных чиновников"{86}.
Для работы в тылу врага межрайонные центры располагали всем необходимым -радиостанциями, портативными типографиями "Лилипут", пригодными для печатания не только листовок, но и газет, диверсионной техникой, хорошим вооружением и экипировкой. Об активности их деятельности дает представление уже такой факт: количество газет и листовок, издававшихся в тылу врага, увеличилось в это время в несколько раз. Газеты "Псковский колхозник", "Новосельская правда", "Путь социализма", "Звезда", "Колхозная жизнь", "Колхозная стройка", "Красный партизан", "Партизанская месть", "Патриот Родины", "Народный мститель", "За Ленинград" и многие другие регулярно появлялись в деревнях и селах, в городах и рабочих поселках области{87}.
Создание межрайонных партийных центров не являлось, однако, конечной целью организационных мероприятий обкома. Это была лишь подготовительная ступень к восстановлению районных партийных органов, которые в последующем возглавили вооруженное народное восстание в своих районах.
Я начинал работу в Волховской опергруппе в сложное время. Несмотря на уменьшившуюся в связи с событиями под Сталинградом, на Курской дуге и на других фронтах концентрацию гитлеровских войск в Ленинградской области, командование группы армий "Север" по-прежнему бросало против партизан значительное количество сил. В карательных действиях, начатых еще в мае и продолжавшихся до сих пор, участвовало свыше 40 тысяч солдат и офицеров войск полевой жандармерии и регулярных частей, отозванных с фронта. Против 2-й партизанской бригады имени Н. Г. Васильева были двинуты войска общей численностью до 20 тысяч человек. 12 тысяч карателей вели бои с 3-й, 4-й бригадами и 1-м отдельным полком. Превосходство гитлеровцев в живой силе было десятикратным.
Трудным было и положение межрайонных партийных центров. В докладной записке Центральному Комитету ВКП(б) М. Н. Никитин 1 июля 1943 года писал:
"...Следует отметить, что партцентрам приходится работать в труднейших условиях. В районах действуют многочисленные карательные отряды, в силу чего товарищи вынуждены жить в лесах, соблюдая строжайшую конспирацию, а нередко вступать в бой с врагом, неся при этом потери.
За период с января по 1 июня 1943 г, несколько товарищей погибло в борьбе с оккупантами. Убиты секретарь Лядского РК ВКП(б) тов. Федотов, Пожеревнцкого РК ВКПб) по кадрам тов. Карпов, председатель Лядского исполкома райсовета тов. Феоктистов, секретарь РК ВЛКСМ -тов. Семенов..."{88}
И все же подпольные центры не снижали активности своей работы. Цитированную записку М. Н. Никитин заключает выводом: "Создание подпольных межрайонных партийных центров себя оправдало".
Гдовский, Стругокрасненский, Лужский, Оредежский, Новгородский и Кингисеппский центры действовали на территории, контролируемой Волховской опергруппой.
Надо отметить, что до августа 1943 года партизанская борьба особенно активно велась в полосе Северо-Западного фронта. Именно здесь находился Партизанский край - арена самой напряженной борьбы на оккупированной территории Ленинградской области в первый период войны. Здесь действовала 2-я ЛПБ, сыгравшая в борьбе с немецкими оккупантами столь заметную роль. С 1943 года наиболее активным партизанским соединением стала 3-я бригада А. В. Германа. Но и она так же, как и 2-я бригада, сражалась южнее железной дороги Псков - Старая Русса. Севернее же этой магистрали развернуть партизанские действия тех же масштабов долгое время не удавалось. Понятно, что чем ближе к Ленинграду, тем выше была концентрация вражеских войск, а это значительно усложняло ведение партизанской борьбы.
Этому налету предшествовали следующие события. Полк располагался тогда в районе все той же деревни Сево, где я его оставил. Он вел активную диверсионную работу на участке железной дороги Псков - Остров. Одна за другой уходили на задания небольшие спецгруппы, которые по пути к железной дороге пересекали большак на участке между деревнями Морозы и Маршовицы. Вскоре, однако, наши диверсанты стали бесследно исчезать либо несли большие потери: в районе Морозов они часто попадали в устраивавшиеся гитлеровцами засады. Было решено разгромить гарнизон этой деревни ночным налетом.
Несколько суток велась тщательная разведка. Было установлено, что гарнизон состоит примерно из 150 человек, в числе которых 20 кавалеристов; что он имеет на вооружении два или три станковых пулемета и столько же легких минометов; что гарнизон состоит не только из немецких солдат, но и в значительной мере из полицаев.
Каждое утро группа из 15-20 человек, как правило полицаев, выходила из деревни и устраивала в лесу засаду - каждый раз в новом месте. Если днем на эту засаду не натыкались партизаны, ее сменяла в позднее вечернее время другая группа такой же численности. В течение нескольких суток, как правило, кто-то из партизан в ловушку попадал.
Один из разведчиков, Саша Мальцев, предложил дерзкий, но чрезвычайно интересный план - рискованный, однако суливший минимальные потери при максимальных результатах. После обстоятельного обсуждения в штабе полка его приняли к исполнению.
Производить налет было поручено отряду П. А. Климова, усиленному двумя станковыми пулеметами и взводом минометчиков, Ночью отряд подошел к деревне и расположился на опушке леса метрах в пятистах от околицы в ожидании сигнала.
Несколько раньше группа разведчиков из 20 человек во главе с Мальцевым в 2 километрах от деревни обосновалась в "засаде на засаду" - они поджидали ту группу полицаев, которая выйдет на смену находившейся в лесу с утра.
Операцию удалось провести в полном соответствии с принятым планом. Когда полицаи вышли из деревни, разведчики пропустили их мимо себя, а затем, выждав некоторое время и оставив заслон из пяти вооруженных ручным пулеметом и автоматами человек, двинулись в сторону вражеского гарнизона. Шли, не строго соблюдая порядок строя, открыто, громко разговаривая. В сгустившейся темноте трудно было понять, кто идет,- на это и рассчитывали при разработке плана. Когда группа оказалась метрах в двухстах от деревни, послышался окрик часового:
- Стой, кто идет?
Не задумываясь и не останавливая строй, Мальцев крикнул в ответ:
- Свои. Смена.
Часовой успокоился. Однако, когда разведчики подошли к нему метров на пятьдесят, он вновь подал голос:
- Стой, пароль!
Пароля партизаны не знали. Мальцев, однако, не растерялся. Он громко подал группе команду остановиться, а сам решительным шагом пошел к часовому, стоявшему у крайней избы рядом с пулеметом. Видимо, уверенность и развязность старшего группы не оставили у полицая никаких сомнений в том, что идут действительно свои. Он спокойно смотрел, как Мальцев подходит, а когда тот выхватил неожиданно кинжал, не успел даже вскрикнуть.
Забрав пулемет и оставив двух бойцов для прикрытия, разведчики строем, не маскируясь, вошли в деревню. Двух патрульных и часового на противоположном конце села сняли так же бесшумно. Замигали электрические фонарики. Отряд Климова беззвучно вошел в Морозы.
На улице было совершенно темно. Свет горел только в нескольких домах. Партизаны заняли указанные каждому заранее позиции, еще несколько мгновений и в окна полетели гранаты, загромыхали глухие взрывы, а за ними послышались резкие пулеметные и автоматные очереди. Мало кому из гарнизона удалось спастись бегством. Трофеи же, доставшиеся партизанам в этом бою, едва-едва уместились на десяти санных повозках, захваченных здесь же. Это было оружие, боеприпасы, продовольствие, одежда и обувь, другое имущество. Кроме десяти лошадей, тащивших сани, было захвачено еще двадцать - верховых. Это был настоящий обоз, прибытие которого в полк встретили с огромной радостью.
Хочу, кстати, сказать несколько слов о партизанских трофеях отдельно. Читая описание нашей военной жизни в художественной литературе, я обратил внимание на то, что иные авторы как будто состязаются друг с другом в стремлении посильнее поразить читателя цифрами. Когда речь заходит о трофеях, их исчисляют нередко "десятками", а чаще - "сотнями винтовок, автоматов и пулеметов". Что ж, такое тоже бывало, но далеко не всякий раз. Захват трофеев - это большой труд и большая удача. Мы ведь радовались каждому автомату, каждой винтовке, каждому пистолету, добытым в бою. А в беллетристике сплошь да рядом многозначные цифры. Но ведь этим отнюдь не обогащается, а только запутывается и даже в известном смысле обедняется действительная картина. Если бы мы и в самом деле могли захватывать такие трофеи, разве появилась бы в документах опергруппы ЛШПД на Северо-Западном фронте в январе 1943 года запись: "Общая численность вновь созданных (в 3-й ЛПБ.- И. А.) отрядов достигает 1500 человек. Созданные партизанские отряды в настоящее время пока не действуют из-за отсутствия вооружения и боеприпасов"?{81} Перелистайте также сборник документов "Непокоренная земля псковская" (я часто ссылаюсь в этих записках на него), и вы найдете гораздо более скромные, чем в художественной литературе, цифры. Однако они не становятся от этого менее значимыми.
В свете сказанного трофеи, захваченные в Морозах, были довольно велики. Помимо 30 лошадей - 2 пулемета, 80 винтовок, 10 автоматов, боеприпасы и прочее.
Спустя пять дней участь разгромленного вражеского гарнизона разделили и два других -в деревнях Горушки и Рысцово. Отряд гитлеровцев, стоявший в деревне Погорелка, снялся с места и сам ушел в Славковичи, В ближайшей округе врага больше не оставалось.
Все это не могло не взбесить оккупантов. Они предприняли попытку уничтожить полк. 9 февраля в район Сево было брошено свыше 500 карателей. Полк дал бой, а затем, ночью, стремительным броском ушел на 30 километров в сторону, к деревне Владимирец. О том же, что произошло дальше, лучше меня расскажет документ:
"Акт о зверствах фашистского карательного отряда в деревне Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района Ленинградской области.
16 февраля 1943 г.
Составлен в присутствии: Иванова Александра Ивановича, Якушева Василия Кирилловича, гражданки М.{82} из деревни Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района о нижеследующем:
10 февраля 1943 года немецкий карательный отряд ворвался в деревню Сево Навережского сельсовета Пожеревицкого района Ленинградской области и сразу же начал производить расправу над мирным населением. Гитлеровские палачи сожгли шестнадцать домов из семнадцати со всеми надворными постройками. В огне погибло все имущество колхозников. Мирных жителей, пытавшихся выходить из горевших домов, каратели расстреливали в упор, невзирая ни на пол, ни на возраст, или же бросали живьем в огонь. В результате такой дикой расправы было убито и сожжено восемьдесят шесть человек мирных жителей, в том числе семьдесят восемь человек из деревни Сево и восемь человек из других деревень.
Из числа погибших шестьдесят один человек были расстреляны и двадцать пять сожжены живыми. Здесь были четырнадцать мужчин, двадцать семь женщин, сорок пять детей в возрасте от 8 месяцев до 15 лет. Спаслось от расправы девятнадцать человек, которым удалось выбраться из деревни под прикрытием дыма от горящих построек.
О чем и составлен настоящий акт.
Подписи: А. Иванов, Якушев.
За неграмотную гражданку М. расписался С.{83} (проживающий в Кустовском сельсовете Пожеревицкого района)"{84}.
Я пробыл в Сево лишь несколько дней, причем самых тяжелых с момента ранения. Безумно болела нога, и я почти все время лежал в одной из изб. Не помню, как ввали хозяйку и ее детей. Даже лиц их не запомнил, они расплывались, как в тумане. И все-таки известие о разыгравшейся там трагедии отозвалось болью в сердце. Ведь это за нас, партизан, приняли смерть безоружные и беззащитные люди! Они дали нам кров, обогрели, накормили, ухаживали за ранеными. За мной ухаживали... А потом в деревню ворвались вражеские солдаты. Да разве солдаты - палачи! Хотелось в бой, хотелось стрелять в этих подонков, для которых самая страшная кара - и та слишком мягка. Но это было невозможно. Из госпиталя не отпускали. Говорили, что еще не время, что надо оправиться от ранения. Несколькими днями позже меня отправили в отпуск.
Я выехал в Пермь, где в это время находилась в эвакуации моя семья. Почти два года не видел я жены и дочерей, надо ли говорить о том, что это была за радость - встреча с ними. Когда же вернулся в Валдай, ждала меня радость другая: мне были вручены сразу две правительственные награды - орден Великой Отечественной войны II степени и медаль "За оборону Ленинграда".
В эти дни угнетало меня одно: никак не проходившая хромота. По-прежнему болело поврежденное сухожилие. Приходилось ежедневно подолгу разрабатывать подвижность стопы специальными гимнастическими упражнениями. И все-таки ходил, как и раньше, опираясь на палку.
Получил наконец назначение: временно, до окончательного излечения, был включен в оперативную группу ЛШПД на Северо-Западном фронте. Я не знал еще тогда, что слово "временно" совсем не означало последующей моей отправки во вражеский тыл, не знал, что в моей военной судьбе опять ожидается крутой поворот. Работал с постоянной мыслью о скором уже возвращении в свой полк, внимательно следил за его делами.
Полк по-прежнему действовал в том районе, где я его оставил. Сюда же вышла и 3-я бригада А. В. Германа. Эта территория, находившаяся в тылу 16-й гитлеровской армии, несмотря на все сложности, была чрезвычайно выгодна для партизанских действий: здесь проходили важнейшие коммуникации группы армий "Север", диверсии на которых срывали доставку военных грузов. К тому же контролируемый партизанами район непосредственно примыкал к Пскову, где находился штаб группы армий "Север", Это позволяло засылать диверсантов и туда, будоража время от времени самую верхушку командования войск неприятеля.
Все это не могло, конечно, не вызвать ответной реакции. И в мае 1943 года гитлеровцы организовали крупную карательную экспедицию, перед которой стояла задача уничтожить партизан и полностью обезопасить стратегически важный район. В экспедиции принимало участие до 12 тысяч солдат и офицеров, авиация, артиллерия, танки.
В течение двух почти месяцев, начиная с 11 мая 1943 года, полк практически не выходил из боев. Днем, заняв выгодные оборонительные позиции, партизаны вступали с карателями в схватку, а с наступлением темноты стремительным броском уходили на 25 - 30 километров в сторону и занимали новый участок обороны, готовясь к очередному нападению. Когда удавалось, принимали сбрасываемый с самолетов на парашютах груз - боеприпасы. В них ощущался недостаток почти всегда. И беспрерывно направляли на железнодорожные магистрали группы диверсантов: главная задача и в эти дни оставалась неизменной.
Пятнадцать тяжелых боев выдержал полк в мае и июне. Крупный бой каждые четыре дня - это, поверьте, для партизан чрезвычайно нелегко. Гитлеровцы потеряли в этих схватках свыше 550 солдат и офицеров, 16 автомашин, несколько танков и артиллерийских орудий. Кроме того, была разгромлена одна волостная управа, пущено под откос 5 воинских эшелонов. А полк... вырос численно. Это не означало, конечно, что он не имел потерь - они были, и очень тяжелые, но приток добровольцев эти потери покрывал с лихвой.
Гитлеровцы стремились к тому, чтобы подавить всякое сопротивление в своем тылу, но добивались прямо противоположного результата. Именно в этот период на территории Ленинградской области, захваченной оккупантами, шло вызревание народного вооруженного восстания, которое, вспыхнув несколько месяцев спустя, коренным образом изменило обстановку, окончательно парализован весь тыл группы армий "Север". А признаки того, что скоро уже в борьбу с захватчиками включится самым активным образом все население оккупированных территорий, можно было заметить, анализируя почти любое донесение из бригад. Все чаще и чаще оккупационные власти сталкивались с массовым саботажем планируемых мероприятий. Железнодорожные станции, промышленные предприятия, мастерские становились центрами активного противодействия любым начинаниям гитлеровцев, причем часто саботаж перерастал в диверсии. Псковский железнодорожный узел, например, через который шла основная масса грузов для группы армий "Север", стал местом столь сильного сопротивления работавших здесь советских людей, что оккупанты вынуждены были заменить всех русских рабочих службы пути и службы движения - от стрелочников до машинистов - своими военными железнодорожниками. А вскоре такие же меры им пришлось предпринять в Дновском, Батецком, Лужском и других железнодорожных узлах и на крупных станциях.
Начавшись в городах, рабочих поселках и на железнодорожных станциях (где, как правило, существовало сплоченное, активно действовавшее подполье), массовое движение против оккупантов перекинулось в сельские районы - особенно западные, центральные и юго-западные, ставшие впоследствии центрами восстания. Для заготовки сельскохозяйственных продуктов, привлечения населения к работам, набора рабочей силы, отправляемой в Германию, гитлеровцы посылали в деревни уже не отдельные хозяйственные команды, а целые экспедиции, включавшие в себя воинские подразделения, а иногда даже части{85}.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ В ВАЛДАЕ. 1943 год, июль
В июле я вновь встретился с Германом. Он прилетел в Валдай из Ленинграда, куда был вызван для уточнения поставленных в этот период перед бригадой задач, и теперь готовился к возвращению во вражеский тыл. Я был очень рад этой встрече. Александр Викторович подробно рассказывал обо всем, что происходило в те дни на территории южных районов области, об особенностях сложившейся там обстановки, о тактике и методах борьбы, применяемых партизанами. К этому времени 3-я бригада стала общепризнанным лидером партизанского движения в Ленинградской области, она действовала уверенно, дерзко, эффективно, и поэтому все, о чем говорил Герман, было чрезвычайно интересно. Кроме того, он был хорошо осведомлен и о делах моего полка, подробно рассказывал о жизни боевых товарищей, которых я не видел вот уже полгода. Александр Викторович был весел, энергичен, подтянут. Он рвался к бригаде и очень досадовал на обстоятельства, заставлявшие его задерживаться в Валдае. Вскоре, однако, был назначен его отлет.
Мы устроили проводы. Допоздна засиделись на квартире у Гордина. Было и весело, и немного грустно, но в общем хорошо. Тогда-то и подарил я Герману трофейный маузер - что еще могли мы дарить друг другу на войне!.. Он уехал на аэродром. И никто из нас, провожавших, живым его больше не увидел. До последнего боя комбрига оставалось меньше двух месяцев.
* * *
20 июля 1943 года произошел последний поворот в моей военной судьбе. Я получил приказ М. Н. Никитина выехать в Хвойную и приступить к исполнению обязанностей заместителя начальника опергруппы ЛШПД на Волховском фронте. Работавший в этой должности Панкратий Романович Шевердалкин отзывался в Ленинград для работы в аппарате обкома партии, я должен был срочно принять у него дела.
Когда мы идем вперед - это идет суд народа над презренной гитлеровской бандой.
Из газеты 2-й ЛПБ "Народный мститель"
Часть четвертая. Координаты - Ленинградская область
В СЕВЕРНЫХ РАЙОНАХ. 1943 год, июль
Начальником опергруппы ЛШПД на Волховском фронте был Андрей Алексеевич Гузеев. Эту фамилию я слышал множество раз, но почему-то совершенно не предполагал, что говорят о том самом Гузееве, которого я хорошо знал еще до финской войны по совместной работе в аппарате Ленинградского комитета по физической культуре и спорту. Он заведовал тогда отделом кадров, а я - отделом учебных заведений. После финской Андрей Алексеевич стал инструктором Ленинградского обкома ВКЩб), а с начала Великой Отечественной работал в Ленинградском штабе партизанского движения. В октябре 1941 года он возглавил только что созданную опергруппу при военных советах армий Ленинградского фронта, действовавших вне блокадного кольца, а впоследствии, с созданием Волховского фронта, стал начальником Волховской опергруппы.
Ожидая прибытия своего нового заместителя, он так же, как и я, не ожидал увидеть давно знакомого человека: знал, что к нему едет бывший командир партизанского полка Афанасьев, - и только. Таким образом, наша встреча при всей своей запланированности оказалась еще и неожиданной. Мы оба порадовались обстоятельствам, сведшим нас, хотя не очень им удивлялись: война не только разбрасывала людей по свету, бывали на ней и удивительные встречи, порой даже с теми, кого никогда уже не думал увидеть. И к этому мы тоже привыкли.
Я начал знакомиться с делами, с новыми своими товарищами, с новым местом. Хвойнинская партизанская база своей солидностью, основательностью и отличной материальной обеспеченностью впечатляла сразу же. В 2-3 километрах от поселка, в сухом сосновом бору, невдалеке от речки Песь располагался большой лагерь с добротными землянками, столовой, складскими помещениями и несколькими хорошо замаскированными от наблюдения с воздуха домами. В километре от базы был полевой аэродром. Он имел многоцелевое назначение и обслуживал не только партизан: здесь, например, совершали промежуточную посадку самолеты, летавшие и? Москвы в Ленинград или из Ленинграда в Москву. Но хозяевами на аэродроме считались наши, "партизанские" летчики из авиаполка, которым командовал Николай Антонович Гриценко.
В непосредственной близости с линией фронта, - в 40 километрах северо-восточнее занятого немцами Новгорода - в селе Александровское размещалась промежуточная база, также имевшая полевой аэродром. Руководил ею опытный партизан, бывший командир Всеволожского отряда Дмитрий Иванович Власов. На аэродроме базировались легкие самолеты У-2 и Р-5, входившие в состав полка Гриценко.
Одним словом, хозяйство Волховской опергруппы было большим. На территории базы помимо всего прочего имелась даже мастерская художников. Здесь работали профессионалы, ушедшие в войну партизанить, а теперь получившие возможность вернуться к своему делу. Александр Александрович Блинков, Тимофей Тимофеевич Шевченко, Лука Николаевич Барбаш, знакомые мне еще по Партизанскому краю, работали здесь кистью и резцом, уже сейчас заботясь о том, чтобы на будущих выставках, посвященных годовщинам победы над гитлеровским фашизмом, среди других скульптур и полотен люди могли увидеть произведения, посвященные ленинградским партизанам. Мастерская была, правда, довольно необычной огромная землянка, крышей которой служили парниковые рамы, - но в те дни радовались и такому сооружению. Художники работали с утра до ночи, у них было весело и интересно.
Опергруппы ЛШПД занимались не только руководством и обеспечением партизанских подразделений, воевавших на участках их фронтов. Они помогали и работе подпольных межрайонных партийных центров, координировали их совместные с партизанами действия. Межрайонные центры были созданы решением бюро Ленинградского обкома ВКП(б) от 8 октября 1942 года.
8 ходе войны обком партии постоянно совершенствовал формы и методы подпольной партийной работы во вражеском тылу - создание межрайонных центров было еще одним шагом на этом пути.
Уже осенью 1942 года в связи с активизацией народной борьбы на оккупированной врагом территории области стала очевидной насущная необходимость значительного усиления партийной работы в захваченных гитлеровцами районах. За пока еще разрозненным и неорганизованным противодействием населения фашистскому режиму угадывались контуры будущего народного восстания. Однако совершенно очевидным было то, что его успех окажется в полной зависимости от организованности, единства действий всех, кто будет участвовать в борьбе. Иными словами, назревавшему восстанию был необходим руководитель.
Летом 1942 года на оккупированной гитлеровцами территории Ленинградской области была создана сеть районных партийных групп. Но врагу удалось нанести по этим группам серию жесточайших ударов. Уже к осени большинство их участников либо погибло, либо потеряло связь с обкомом. Тогда-то и было принято решение о создании межрайонных партийных центров.
К весне 1943 года по решению обкома ВКП(б) в тыл врага было заброшено 11 центров: Псковский, Островский, Гдовский, Стругокрасненский, Порховский, Дедовичский, Дновский, Лужский, Оредежский, Новгородский и Кингисеппский. Наделенные полномочиями представителей обкома партии, располагая опытными кадрами и гораздо большими материальными возможностями, чем районные партийные группы, центры уверенно взяли на себя руководство народной борьбой во вражеском тылу. Они организовывали подпольные ячейки, вели пропаганду и агитацию среди населения, организовывали саботаж политических и экономических мероприятий гитлеровцев, создавали резервы для пополнения рядов партизан и формировали новые отряды, организовывали диверсионные группы, внедряли на службу в органы местного управления своих людей, уничтожали изменников и предателей, создавали базы продовольствия и обмундирования для партизан.
"Принципиально новых задач перед центрами не ставилось,- писал руководитель Луженого центра И. Д. Дмитриев. - Они должны были делать то, чем занимались в прошлом подпольные райкомы. Важная роль отводилась активизации борьбы населения с гитлеровской армией и оккупационными властями: не давать фашистам зерна, срывать лесозаготовки, дорожные и оборонительные работы, портить машины и сырье на предприятиях, уничтожать фашистских генералов и крупных чиновников"{86}.
Для работы в тылу врага межрайонные центры располагали всем необходимым -радиостанциями, портативными типографиями "Лилипут", пригодными для печатания не только листовок, но и газет, диверсионной техникой, хорошим вооружением и экипировкой. Об активности их деятельности дает представление уже такой факт: количество газет и листовок, издававшихся в тылу врага, увеличилось в это время в несколько раз. Газеты "Псковский колхозник", "Новосельская правда", "Путь социализма", "Звезда", "Колхозная жизнь", "Колхозная стройка", "Красный партизан", "Партизанская месть", "Патриот Родины", "Народный мститель", "За Ленинград" и многие другие регулярно появлялись в деревнях и селах, в городах и рабочих поселках области{87}.
Создание межрайонных партийных центров не являлось, однако, конечной целью организационных мероприятий обкома. Это была лишь подготовительная ступень к восстановлению районных партийных органов, которые в последующем возглавили вооруженное народное восстание в своих районах.
Я начинал работу в Волховской опергруппе в сложное время. Несмотря на уменьшившуюся в связи с событиями под Сталинградом, на Курской дуге и на других фронтах концентрацию гитлеровских войск в Ленинградской области, командование группы армий "Север" по-прежнему бросало против партизан значительное количество сил. В карательных действиях, начатых еще в мае и продолжавшихся до сих пор, участвовало свыше 40 тысяч солдат и офицеров войск полевой жандармерии и регулярных частей, отозванных с фронта. Против 2-й партизанской бригады имени Н. Г. Васильева были двинуты войска общей численностью до 20 тысяч человек. 12 тысяч карателей вели бои с 3-й, 4-й бригадами и 1-м отдельным полком. Превосходство гитлеровцев в живой силе было десятикратным.
Трудным было и положение межрайонных партийных центров. В докладной записке Центральному Комитету ВКП(б) М. Н. Никитин 1 июля 1943 года писал:
"...Следует отметить, что партцентрам приходится работать в труднейших условиях. В районах действуют многочисленные карательные отряды, в силу чего товарищи вынуждены жить в лесах, соблюдая строжайшую конспирацию, а нередко вступать в бой с врагом, неся при этом потери.
За период с января по 1 июня 1943 г, несколько товарищей погибло в борьбе с оккупантами. Убиты секретарь Лядского РК ВКП(б) тов. Федотов, Пожеревнцкого РК ВКПб) по кадрам тов. Карпов, председатель Лядского исполкома райсовета тов. Феоктистов, секретарь РК ВЛКСМ -тов. Семенов..."{88}
И все же подпольные центры не снижали активности своей работы. Цитированную записку М. Н. Никитин заключает выводом: "Создание подпольных межрайонных партийных центров себя оправдало".
Гдовский, Стругокрасненский, Лужский, Оредежский, Новгородский и Кингисеппский центры действовали на территории, контролируемой Волховской опергруппой.
Надо отметить, что до августа 1943 года партизанская борьба особенно активно велась в полосе Северо-Западного фронта. Именно здесь находился Партизанский край - арена самой напряженной борьбы на оккупированной территории Ленинградской области в первый период войны. Здесь действовала 2-я ЛПБ, сыгравшая в борьбе с немецкими оккупантами столь заметную роль. С 1943 года наиболее активным партизанским соединением стала 3-я бригада А. В. Германа. Но и она так же, как и 2-я бригада, сражалась южнее железной дороги Псков - Старая Русса. Севернее же этой магистрали развернуть партизанские действия тех же масштабов долгое время не удавалось. Понятно, что чем ближе к Ленинграду, тем выше была концентрация вражеских войск, а это значительно усложняло ведение партизанской борьбы.