Аглая Дюрсо. Весь мир – чулан

   – Ну почему, почему только я должна за всех беспокоиться? – возмущенно сказала друзьям стеклянная дверца.
   – Может, потому что ты трусли… м-м-м… беспокойная? – поинтересовался Топ Дорожкин. Топ Дорожкин был путешественником и первооткрывателем, поэтому страх ему был неведом.
   – Нет! – возмутилась Канючкина тень за стеклом. – Это не я трусливая, а вы. Потому что вы не хотите смотреть правде в глаза.
   – Ну, если эта правда может вот так с утра испортить настроение, то, может, действительно ей лучше в глаза не смотреть, а смотреть в какую-то приятную сторону? – задумчиво спросил Механюк.
   – Даже если я глаза ладошками закрою, я от этой правды не спрячусь, – сказала Канючка и зарыдала: – Слышите, как все плохо?!
   И правда, откуда-то из пыльной темноты под самыми деревянными небесами «всего мира», в котором жили маленькие друзья, разносились шипение и звуки. И звуки эти были совсем-совсем неприятными.
   – Ш-ш-ш… а зачем тебе такие зубы, бабушка? – спрашивал хриплый голос наверху. И сам себе отвечал: – Чтобы съесть тебя! Ш-ш-ш…
   И это было еще не самое страшное. Иногда голос сообщал, что лиса съела Колобка. Иногда – о том, как Машенька заблудилась и попала в плен к медведям. А иногда он рассказывал про девочку, которая ходила в неудобных стеклянных туфлях, а потом, когда часы пробили полночь, карета, в которой ехала эта девочка, превратилась в тыкву.
   Друзья старались не думать о том, как страдала девочка в стеклянной обуви внутри тыквы. Они вообще старались не прислушиваться к зловещим новостям из мрачного, покрытого паутиной поднебесья.
   – Мне страшно! – прошептала Канючка.
   – Кто бы сомневался, – пробурчал Топ Дорожкин.
   – Хочешь, я дам тебе свою шапку? – предложил Механюк. – В ней вообще ничего не слышно.
   – Но ведь это не спасет Колобка? И не вырвет петушка из лап лисицы? И не выручит Красную Шапочку?! – причитала Канючка.
   Механюк внимательно рассмотрел свою шапку, тяжело вздохнул и отрицательно помотал головой. Друзья печально затихли. И в наступившей тишине голос поведал, что золотое яичко покатилось и разбилось.
   Надо сказать, эта новость страшно огорчила не только Канючку, но и Кладовкина, который был неравнодушен к сокровищам, даже когда этим сокровищам ничего не угрожало.
   – С этим надо что-то делать! – взволнованно закричал он.
   – Успокойся хоть ты, Кладовкин, – одернул его разумный Механюк. – Мы ничего не можем сделать. Потому что у нас ничего не разбилось. Потому что у нас нет никакого золотого яичка!
   – Но я переживаю не только за себя! – воскликнул Кладовкин.
   Это была чистая правда. Он немало переживал из-за не принадлежащих ему сокровищ. Потому что он хотел, чтобы они ему принадлежали. А для этого все имеющиеся в мире сокровища должны быть в целости и сохранности.
   – Какой ты заботливый, Кладовкин, – умилилась Канючка, – ты из-за меня переживаешь! Беги же скорее, уйми эту Страшилку, пусть она замолчит.
   Страшилка, притаившаяся в самом поднебесье, судя по хриплому жуткому голосу, выглядела ужасно. А судя по громкости и неутомимости этого голоса, она была огромной. И обычно друзья старались не прислушиваться к ее страшным новостям. Потому что если все время прислушиваться и бояться того, что может случиться, некогда будет радоваться тому, что пока ничего не случилось. Но теперь – из-за пугливости Канючки и жадности Кладовкина – отступать было некуда.
   – Может, все-таки возьмешь мою шапку? – неуверенно сказал Канючке Механюк, который очень-очень дорожил своими друзьями и опасался за их судьбу. В отличие от Канючки.
   – Нет! Раз обещал – пусть идет и спасет меня! И победит Страшилку Ужасную! – заявила непреклонная Канючка. И даже высунула свой остренький носик из-за дверцы – собираются ли друзья в военный поход?
   – Значит, так, – деловито кивнул Топ Дорожкин. – Подняться туда пешком невозможно: там, высоко над часами Механюка, подступы к поднебесью. Там висят неприступные карнизы, а на них – сплошь стеклянные горы. Они высокие и скользкие.
   Топу Дорожкину как первооткрывателю и путешественнику довелось исходить почти весь «весь мир». О неприступности стеклянных гор он знал еще с тех пор, когда эти горы только-только появились. Их принес ВЕЛИКАН и водрузил на краю мира.
   – Надо искать обходные пути, – авторитетно добавил Топ Дорожкин. Подходить к горам во второй раз он совсем не хотел: горы посверкивали своими гладкими боками, а в глубине гор что-то подозрительно бурлило и чавкало.
   – Но я не умею искать обходные пути, – растерялся Кладовкин. – Я умею искать только сокровища!
   – Да, – опять авторитетно сказал Топ Дорожкин. – Это задача для специалистов.
   И Топ Дорожкин немного раздулся от гордости.
   А Кладовкин с облегчением выдохнул.
   – Но обходные пути – это долго! – запричитала Канючка, которая внимательно прислушивалась к разговору специалистов по борьбе со Страшилками. – А я хочу побыстрее перестать бояться!
   – Значит, надо напрямик попасть к Страшилке Ужасной! – выпалил Механюк.
   – Как? – изумился Топ Дорожкин. Он привык по старинке – пешком, с рюкзаком, спальным носком и Прищепкой – ходить по «всему миру».
   – Наверное, надо посильнее подпрыгнуть? – неуверенно предположил Кладовкин.
   – Умница! Молодец! – закричал Механюк и на радостях расцеловал Кладовкина в обе щеки.
   – Эх, пойду тренироваться, – сказал Топ. Он не умел так высоко прыгать, а позволить запрыгнуть в неизведанные края кому-то другому великий первооткрыватель просто не мог.
   – Что мне с вами делать, с такими бестолковыми?! – в сердцах сказал Механюк. – Никто не сможет прыгнуть так высоко: ни великий путешественник, ни великий кладоискатель!
   Слово «великий», да еще повторенное два раза, немного примирило Дорожкина и Кладовкина со словом «бестолковые».
   – Что, сам будешь прыгать? – с надеждой спросила Канючка из-за дверцы.
   – Несмотря на свой ум, я тоже не умею так прыгать, – вздохнул Механюк. – Но я знаю, где раздобыть прыгалку, чтобы долететь до Страшилки.
   Прыгалку Механюк видел, когда добывал оранжевый шар. Прыгалка раскачивалась под трехногой табуреткой, на которой располагался каток с апельсином. И теперь у него был план: вместе с друзьями вытащить прыгалку и с ее помощью добраться до Страшилки!
   Механюк, хоть и был самым умным в чуланном мире, не догадывался, что увиденная им «прыгалка» – это старые медные весы, которые стояли под табуреткой на старом чемодане.
   Как ни старались друзья, но втащить тяжеленную прыгалку на кривую, качающуюся табуретку они никак не могли. Им не помогла даже леска с крючком, им не помогла даже Прищепка, хотя она изо всех сил цеплялась за одну из тарелок прыгалки.
   Отдуваясь и стирая со лба пот и пыль, великий путешественник, великий кладоискатель и великий ум «всего мира» смогли лишь чуть-чуть выдвинуть прыгалку из-под табуретки.
   – Ничего не получится? – расстроенно спросила сверху Канючка.
   – Думаю, и этого достаточно, – посмотрев на прыгалку, а потом вверх, туда, где притаилась Страшилка, сказал Механюк.
   – Чур, прыгаю я! – выкрикнул Дорожкин.
   – Ладно. Но по моей команде, – согласился Механюк.
   План Механюка был такой: он отцепит от часовой цепочки, по которой он спускался на столешницу буфета, тяжелую медную шишку. Прищепка прицепится к цепочке и схватит зубами штаны Топа. Топ встанет на тарелку прыгалки, а Трезор Кладовкин прыгнет на другую тарелку.
   – Топ Дорожкин взлетит прямо до небес! – захлопала в ладоши Канючка.
   Топ выпятил грудь.
   – А точнее, до Страшилки Ужасной, – заметил Кладовкин.
   Топ немного сник.
   – Но по цепочке, прицепленной к Топу, мы доберемся до него и поможем победить Страшилку! – обрадовал пригорюнившегося Топа Механюк. – Наш козырь – это внезапность!
   – Я хочу все это видеть! – заявила Канючка и наконец-то приоткрыла стеклянную дверцу.
   Механюк взлетел на гире к себе в часовой домик, взяв под мышку верного друга Топа Дорожкина – Прищепку. Там, наверху, он отцепил гирю-шишку, приладил цепочку к хвостику Прищепки и под радостное «ку-ку» часовой кукушки осторожно спустил Прищепку на столешницу – к друзьям Топу и Кладовкину.
 

 
   Топ Дорожкин сказал Прищепке «фас», та вильнула хвостиком с цепочкой и надежно вцепилась в штаны своему хозяину.
   Кладовкин взялся за цепочку и аккуратно спустил великого путешественника и его Прищепку на тарелку прыгалки.
   – Как ты мужественно выглядишь! – опять захлопала в ладоши Канючка.
   А у Кладовкина вдруг сжалось сердце.
   – Ты, это, знаешь что? Возьми-ка с собой оружие на всякий случай! – крикнул он Топу Дорожкину и кинул вниз свой клинок – блестящий гвоздик, который он спрятал от прожорливого пожирателя металла.
   – Спасибо! – растроганно крикнул в ответ Дорожкин, а Прищепка признательно загремела цепочкой на хвостике.
   – Кладовкин! – закричал сверху, от своего домика, Механюк. – Прыгай!!!
   И Кладовкин прыгнул!
   – Дзыннь!!! – зазвенел он о тарелку.
   – Ульк! – засвистел пулей проносящийся мимо великий путешественник.
   – Ж-жур, ж-жур, ж-жур! – застрекотала цепочка от часов, разматываясь и уносясь вслед за Топом Дорожкиным в непроглядную темноту.
 

 
   А Канючка только успевала вертеть головой, пытаясь уследить за молниеносным штурмом Страшилки. И молчала.
   – Бряк! Дзынь!!! Шмяк! Ой! – донеслось из темноты поднебесья.
   А потом:
   – Ш-шур-ш-шур!
   И «щелк-щелк» Прищепки, в котором явно угадывалось отчаяние.
   После этого к Канючке вернулся дар речи и она тоже сказала «ой!».
   Вслед за ней сказал «ой» испуганный Кладовкин, а вслед за Кладовкиным – оглушенный Механюк.
   – Ой-ёй-ёй! – опять раздалось из поднебесья.
   Но вовсе не со стороны Страшилки. А гораздо ниже.
   – Горе мне, горе! – причитал великий путешественник Топ Дорожкин, потирая ушибленные места.
   – Ты где, Дорожкин? – крикнула Канючка.
   – Я в непроходимом месте! – отозвался, оглядевшись, Топ Дорожкин.
   – А Страшилку видишь? – спросила дрожащим голосом Канючка.
   – Нет. Я до нее не добрался. Но это место таит в себе не меньше опасностей, – сказал Топ, присмотревшись к темным закуткам окраины «всего мира», куда его закинули судьба и добрый друг Трезор Кладовкин.
   Топ Дорожкин, да еще и с тяжеленной цепью, да еще и с верной Прищепкой на штанах, не добрался одним махом до Страшилки. Он смог долететь только до яруса со стеклянными горами. И в этих горах по-прежнему что-то бурлило и пузырилось.
   Это пузырился напиток, который умел готовить дедушка из яблок и черноплодной рябины. Напиток нравился не только дедушке. Он нравился и другим любителям яблок. Сейчас эти любители тысячами, нет, миллионами сидели вокруг стеклянных гор и пристально наблюдали за каждым движением Топа.
   – Как ты думаешь, Прищепка, они нас съедят? – шепотом спросил он своего верного друга.
   Но ответа не услышал. Он посмотрел себе за спину: Прищепки не было! А значит, не было и цепочки от часов, которая связывала его с дорогими друзьями!
   – Эге-гей! – кинулся Топ к краю яруса, к самому подножию стеклянных гор. – Я в беде! Я отрезан от мира! Я у стеклянных гор!
   – Щелк-щелк! – донесся до него отчаянный голос Прищепки.
 

 
   Прищепка чувствовала себя страшно несчастной. И страшно виноватой. Хоть она изо всех сил держалась зубами за штаны своего дорогого хозяина, но тяжелая цепь висела у нее на хвосте. И чем ближе они подлетали к месту назначения, тем тяжелее становилась цепь. А когда дорогой хозяин шмякнулся о подножие стеклянной горы, цепь натянулась и изо всех сил дернула Прищепку за хвост. И хоть Прищепка была крепко привязана к Топу Дорожкину (а точнее, к его штанам), цепочка, видно, была еще сильнее привязана к своему часовому домику и дорогой кукушке. Она потянула Прищепку обратно и не успокоилась, пока не притащила ее к часовому домику. Прищепка врезалась в шапку Механюка и свалила его с ног.
   – Ой-ёй-ёй! – выл оглушенный Механюк.
   – Ой-ёй-ёй! – кричал из поднебесья окруженный прожорливыми любителями яблок Топ Дорожкин.
   – Ой-ёй-ёй! – рыдала Канючка, прижимая к груди кулачки: теперь никто не мог защитить ее от Страшилки. Механюк был наверху, у часового домика, Топ Дорожкин сгинул во тьме у стеклянных гор, а Кладовкин метался по столешнице внизу и причитал:
   – Надо что-то делать!
   – Кладовочкин, ну так сделай что-нибудь! – захныкала перепуганная Канючка, свесившись со своей полки.
   – А что? – обескураженно спросил Трезор.
   – Ну ты же сам сказал: надо что-то делать! Вот и делай!
   – Действительно! – согласился Трезор и огляделся. – Все же ясно: надо спасти Топа и победить Страшилку!
   Кладовкину стало гораздо спокойнее – ведь у него был план!
   Он осторожно спустился на тарелку, с которой только что улетел его дорогой друг Топ Дорожкин. А потом крикнул наверх:
   – Механюк, прыгай!
   – Ой-ёй-ёй, у меня голова раскалывается! – прокричал Механюк, выглядывая с крыши буфета.
   – Пока будешь лететь, все пройдет от свежего воздуха! – утешил его Кладовкин.
   – Послушай, Кладовкин, ты даже не сможешь понять, где ты, если вдруг прилетишь непонятно куда!
   – Я прилечу к Страшилке! Потому что у меня нет этой твоей дурацкой цепи и я улечу дальше! – возразил ему Кладовкин. И крикнул: – Прыгай!
   Механюк прыгнул с огромной высоты. На Кладовкине не было цепочки от часов. Поэтому он взлетел вверх с такой силой и скоростью, что у него заложило уши! Вокруг него все мелькало и свистело! Но даже сквозь свист он расслышал устрашающее предостережение Страшилки: «Несет его лиса за дальние леса, за высокие горы». Сердце Трезора сжалось: он подумал, что это Страшилка про него рассказывает. Но потом его сердце наполнилось мужеством: он решил, что Страшилка это рассказывает про Топа Дорожкина! Значит, прочь сомнения! Надо спасать друга!!!
   Но голос Страшилки остался далеко внизу, а Кладовкин все летел и летел со свистом, пока – бум-с-с! – не врезался в крышу мира.
   Если бы у Кладовкина было столько ученых мозгов, сколько их было у Механюка, он бы точно закричал «ой-ёй-ёй!» и упал бы оглушенным.
   Но у Кладовкина не было таких мозгов, у него были только решительность кладоискателя и мужественное сердце друга.
   Он всего-то и успел сказать:
   – Ну ничего себе! – И начал падать.
   Ему захотелось закрыть глаза от страха. И он бы так и сделал, если бы вдруг не заметил кучу спасительных серых веревок. Трезор быстро протянул руку – хоп! – одна нить из спутанной сетки была у него в кулаке! Кладовкин перестал со свистом падать, он стал медленно болтаться на веревке, пока та не начала разматываться и истончаться.
   Кладовкин уже примерился к другой веревке. Но тут он увидел хозяина веревок: тот с удивлением и недовольством поднялся на всех своих восьми лапах и буравил Кладовкина совсем недружелюбным взглядом крохотных глазок.
   – Извините за беспокойство, – успел пролепетать Кладовкин и тут же исчез из виду, потому что его спасительная ниточка вытянулась изо всех сил и… оборвалась!
   Летит Кладовкин вниз и слышит загробное:
   – Ш-ш-ш… и остались от него рожки да ножки… ш-ш-ш.
   – Ну уж нет! – воскликнул Кладовкин, вытянул руки и ухватился в последний момент за Страшилку. – Так вот ты какая, Страшилка! – прошептал он, боязливо вглядываясь в темноту над вытянутыми руками.
   Страшилка выглядела совсем не страшно. Она выглядела странно. Она выглядела ни на что не похоже. По крайней мере, ни на что из того, что повидал на своем веку кладоискатель Трезор Кладовкин. У Страшилки не было ни рук, ни ног. У нее еще чего-то не было, но Кладовкин никак не мог решить, чего именно: то ли головы, то ли туловища. Страшилка оказалась квадратной, вместо лица у нее была сетка, а за этой сеткой угадывалась дырка рта. И этот спрятанный рот вдруг заканючил не хуже Канючки:
   – Ш-ш-ш… отпусти меня, старче.
   Ну, Кладовкин от изумления и разжал руки.
   – Бряк! – брякнулся он на что-то твердое.
   И сказал с облегчением:
   – Ну вот и долетел!
   – Кладовкин, это ты у меня на потолке? – раздалось снизу.
   – Дорожкин, это ты у меня под полом? – обрадовался Кладовкин. – Сейчас я тебя спасу!
   – Да прочь! Прочь! – вдруг завопил Топ Дорожкин.
   Кладовкин аж онемел от изумления. Он молча свесил голову с карниза, куда его забросила судьба. И увидел Топа Дорожкина на другом карнизе, куда его забросил он, Трезор Кладовкин.
   – Это ты мне? – спросил он друга.
   – Нет. Стервятникам, – прошептал Дорожкин. – Их тут миллион. Выжидают, когда я обессилю, чтобы съесть меня.
   Кладовкин сочувственно кивнул и пониже свесился со своего карниза: вокруг Дорожкина действительно роились любители забродивших яблок. Они явно выжидали, что великий первооткрыватель быстренько превратится в яблоко, а потом быстренько скиснет.
   – Это не стервятники. Это фруктовые мушки, – сообщил Кладовкин. – Они только скисшее едят. Так что выше голову, Дорожкин. Не кисни!
   – Спаси меня, Кладовкин, – прошептал Дорожкин умоляюще. – А потом мы вместе победим Страшилку.
 

 
   Почти до самого карниза Кладовкина дотягивалась вершина бурлящей стеклянной горы. Гора блестела своими гладкими боками полированного стекла и выглядела совсем неприступно.
   Тогда Кладовкин посмотрел вверх. Высоко над ним, в темноте, на стене висела Страшилка. Темная пустота тоже выглядела достаточно неприступно. Страшилка ныла не хуже первооткрывателя:
   – Не ешь меня, лисичка-сестричка… ш-ш-ш… не ешь меня, братец волк… не ешь меня, мишка косолапый.
   Кладовкин вздохнул и сделал выбор.
   – Топ, я сначала победю Страшилку. Потому что стеклянной горы я боюсь больше, – виновато сообщил он другу.
   – А как же мы со стервятниками?! – заныл Топ Дорожкин.
   – С фруктовыми мушками, – автоматически поправил друга Трезор. – Ты не должен им дать понять, что ты скис, понял?
   – Понял, – кивнул первооткрыватель и встал во весь рост. – А ну, ко мне!!!
   – Я же сказал: сначала к Страшилке! – отрезал Кладовкин.
   – Да это я не тебе, это мушкам, – извиняясь, прошептал Топ. И громко прибавил: – К ноге!
   – Щелк-щелк! – раздалось внизу.
   Это верная Прищепка расслышала команду своего хозяина. Увы, добраться до него у нее не было никакой возможности.
   – Топ! Трезор! – долетел до них далекий голос Механюка. – Вы в порядке?!
   – Не знаем! – неуверенно крикнули вниз Дорожкин и Кладовкин.
   – Топ! Трезор! – раздался снизу родной плачущий голосок Канючки. – Как я хочу вас видеть!
   – Ну так выйди из-за дверцы и посмотри вверх! – посоветовал Дорожкин.
   – Не открывай окошко, не слушай лисичку… ш-ш-ш… – предостерегающе зашипела Страшилка из мрачного поднебесья.
   – Боюсь! – задрожал Канючкин голосок.
   – Да замолчи ты, наконец! – закричал на Страшилку Кладовкин и в сердцах кинул вверх башмак.
   Башмак попал в какой-то отросток на Страшилкином головотеле, и Страшилка ка-ак завопит:
   – В черном-черном городе! По черной-черной улице! Едет!!!
   – А-а-а! – донесся снизу голос окончательно перепуганной Канючки.
   Больше медлить было нельзя, и Кладовкин решительно подошел к стене, ведущей к Страшилке. Увы. Стена была гладкой, на ней не было ни сучка, ни гвоздика, ни веревочки, ни даже занозы.
   – Вот бы сюда ступеньки, – мечтательно произнес Кладовкин. И вдруг встрепенулся: – Стоп! Если ступенек нет, то их надо сделать! – Он опять подскочил к краю карниза и завопил: – Механю-у-ук!
   – Кладовкин, дорогой друг! Я не смогу до тебя добраться: Канючка наотрез оказалась выпрыгивать из-за дверцы на тарелочку прыгалки и подбрасывать меня! – отчаянно закричал в ответ Механюк.
   Бедный Механюк просто с ног сбился: он ловил мечущуюся по столешнице Прищепку и пытался запихать вопящую Канючку в спасительное яйцо с дырочками. Механюк надеялся, что в яйце, из которого не видно и не слышно всех ужасов мира, Канючка успокоится и заснет.
   – Топ, – обратился Кладовкин к своему другу на нижнем карнизе, – заткни, пожалуйста, уши.
   Топ с готовностью кивнул. Потому что голос Страшилки сильно отвлекал его от мушек и он боялся потерять бдительность.
   – Механюк! – крикнул Кладовкин. – Заткни, пожалуйста, уши Канючке!
   – Да я давно пытаюсь! – пожаловался Механюк.
   – Слушай, Механюк, – продолжал Кладовкин, – иди в мою сокровищницу, найди там картонный сундук и подкинь его сюда.
   Механюк кивнул.
   – Ты меня слышишь? – спросил Кладовкин.
   – Слышу, – сказал опомнившийся от удивления Механюк. – Ты на самом деле попросил меня войти в твой дом?
   – Да! – донеслось до него сверху. – Только картонный сундук, понял?! Больше ничего не трогай!
   Механюк подозрительно затих.
   – И даже не смотри ни на что другое! – добавил сверху Кладовкин. А потом сел на карниз, обхватил голову руками и застонал тихонько, чтобы никто его не расслышал: – Нет, ну какой же я дурак! Надо было все пересчитать перед походом!
   Механюк в сердцах махнул рукой на орущую Канючку в яйце, а потом махнул рукой на Прищепку, не желавшую слушаться команд, когда ее хозяин был в беде. Механюк устремился к жилищу Кладовкина. Он с трепетом отодвинул ящик, в котором жил на своих сокровищах Трезор, спрыгнул вниз, огляделся, присвистнул и в изумлении сел:
   – Ничего себе!
   – Не садись на пенек, не ешь пирожок! – предостерегающе завопила Страшилка.
   – Спасибо, – с благодарностью прошептал Кладовкин, сам не свой от мысли, что кое-кто сейчас сидит в его сокровищнице и пялится на его ценности.
   Механюк вздрогнул и поставил ладошки около глаз – чтобы не видеть чего-то ценного, что могло бы ему понравиться.
   – Ой! Что это там блестит такое хорошенькое?! – услышал он у себя за спиной.
   Ну конечно же это была Канючка! Она побоялась оставаться одна в яйце на пустынной столешнице и кинулась вслед за Механюком в дом Кладовкина.
   – Даже не думай! – строго сказал Механюк. – Кладовкину это не понравится!
   – Но ведь Кладовкин далеко! – беспечно сказала Канючка. И жестоко добавила: – А вдруг его сожрет Страшилка? Что ж, тогда всем этим чудесным штучкам здесь пропасть?!
   – Как тебе не стыдно, Канючка?! – укоризненно закричал Механюк. – Если его сожрет Страшилка, то и нам конец! И тебе никакие блестящие штучки не пригодятся!