Ахманов Михаил
Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне, Книга 2)

   Mихаил Ахманов
   Тень Земли
   Дилогия о Дике Саймоне. Книга 2
   Автор доводит до сведения читателей: все совпадения имен ч названий в этой книге, кроме географических, случайны.
   Автор благодарит Анну Теплову за предоставленную возможность использовать фрагменты ее стихотворений.
   Мертвые тени на мертвой Земле
   Последнюю пляску ведут,
   И мертвые ветры, вздымая пыль,
   Протяжно над ними поют.
   Змеится, кружится их хоровод
   Меж кладбищ, руин и гор, Сплетая тени Земли и ветров В призрачный смертный узор.
   Мигель-Майкл Гилмор, поэт из Рио-де-Новембе, "Пятый Плач по Земле"
   Пролог
   Чочинга Крепкорукий, Наставник воинов из клана Теней Ветра, был для Ричарда Саймона хорошим учителем. Поистине так; ведь тот учитель хорош, чьи слова помнишь годами, чьи советы полезны и мальчику, и мужу, в чьих речах с течением лет открываешь все новый смысл и новую глубину, ибо подобны они ларцам, запрятанным друг в друга, в последнем из коих, самом крохотном, хранится бесценный бриллиант. И хоть до этого сокровища Ричард Саймон еще не добрался, но уже понимал, что ларцов - не один, не два, а, быть может, целый десяток.
   Они раскрывались с неторопливостью, и в каждом, кроме очередной шкатулки, лежал какой-нибудь дар - верней, не какой-нибудь, а в точности тот, который Ричард Саймон готов был принять, осмыслить и применить наделе. В отрочестве всякое Поучение Чочинги и всякий Ритуал казались ему незыблемыми правилами, аналогичными Кодексу ООН, но сотворенными иной разумной расой - тайят, четырехрукими аборигенами Тайяхата, которые, в сущности, тоже были людьми. Пусть не такими, как земляне, проникшие на Тайяхат сквозь устье Пандуса, но все-таки людьми, - а значит, их жизнь подчинялась законам, пусть неписаным, не занесенным в компьютер, но столь же ясным и непреложным, как на любой из человеческих планет.
   Правил и Ритуалов у тайят было множество - не меньше, чем законов у людей. Как нанести оскорбление и как ответить на него, когда горевать и когда веселиться, как оказать другу почет и как устрашить врага, как поминать предков, как найти пищу в горах и лесных дебрях, как раствориться среди трав, зарослей и камней, стать невидимым и неслышимым, песчинкой меж гор песка, листком в древесной кроне... Как говорить с животными, предлагая им мир или бой, как отвести угрозу и успокоить хищника, когда напасть, когда схитрить, где удариться в бегство, а где - стоять насмерть... Таков был дар из первого ларца, преподнесенный Дику - юноше с прозваньем Две Руки, что обитал со своим отцом-ксенологом в женском поселке Чимара на склонах Тисуйю-Амат.
   Второй ларец раскрылся на Колумбии, в Учебном Центре ЦРУ. На первый взгляд учили там другому: истории, прежней земной и новой, касавшейся Великого Исхода, Разъединенных Миров и расселения среди звезд; языкам и методам связи, основам межзвездной транспортировки, логике и психологии, химии и медицине, искусству повелевать компьютерами и очаровывать людей. Не оставалась забытой и практика, необходимая полевому агенту, - как взорвать и как разрушить, как заморозить и испепелить, как управиться с вертолетом, глайдером и боевой капсулой, как проплыть десяток лиг в ледяном океане, как вскрыть любой замок и как убить пулей, рукой, ножом или лучом разрядника. Другой мир, иные науки, другие наставники... Суть, однако, оставалась прежней: как выжить и как победить. Суть не изменялась от того, что схватку называли операцией, победу - выполнением задачи, а наградой служила пометка в личном файле - вместо ушей, черепов и пальцев на Шнуре Доблести воина-тай. И Ричард Саймон, преодолев весь курс наук, решил, что Поучения Чочинги понятней и ясней, чем лекции его инструкторов даже Дейва Уокера, который выражался определеннее прочих. Так, например, Чочинга говорил: "Отрезав врагу уши, не забудь про печень", - и эта емкая формула покрывала все, что можно сказать о мерах предосторожности на поле битвы. "Значит, - решил Саймон, - обычаи тай могут служить надежной опорой более надежной, чем человеческие законы, где жесткая суть деяния маскировалась потоком лишних слов". И этот вывод был справедлив и абсолютно верен - особенно в рамках избранной им профессии.
   Но ларцы продолжали раскрываться - на Латмерике и Аллах Акбаре, России и Сайдаре, Таити и Гималаях, во всех мирах, куда его посылали pro mundi beneficio и где ему полагалось вершить скорый и справедливый суд. Он уже не был Диком Две Руки с далекого и экзотического Тайяхата, не был и Ричардом Саймоном, одним из многих, стажировавшихся в Центре; теперь он стал агентом DCS-54, избранным для особой миссии, и только кличка - Тень Ветра - служила напоминанием о его корнях. Разумеется, для людей посторонних; сам он не мог позабыть Тайяхат хотя бы потому, что этот мир с повышенным тяготением являлся его родиной и в прочих мирах, освоенных человеком, Саймону временами чудилось, что он, как воздушный шар, вот-вот поднимется в воздух. Было и многое другое, соединявшее с Тайяхатом крепкой нерасторжимой цепью: отец, который остался в Чимаре, в их домике под деревом шой; Каа, изумрудный тайяхатский питон, прощальный дар Чочинги; Шнур Доблести, где костяшки пальцев и диски, выпиленные из черепов, соседствовали с клыками саблезуба; память о первой девушке, о Чие, и первом враге, которого он убил. Но, если не считать отца, пребывавшего в добром здравии на мирных склонах Тисуйю-Амат, самым важным звеном связующей цепи являлись Поучения - то, о чем говорил Чочинга. Прах Наставника уже истлел в Пещере Погребений, но ларцы его мудрости продолжали раскрываться, и в каждом для Саймона был приготовлен подарок.
   * Pro mundi beneficio - во благо мира (лат.).
   - Пока уши твои на месте, Две Руки, внимай и запоминай - и ты, быть может, сохранишь их целыми, - говорил Чочинга. - Взгляни вокруг, и ты увидишь земли мира и земли войны; землями мира владеют женщины, в них мужчина - гость, который, возмужав, уходит, дабы растратить свою силу, свершая предначертанное. Женщин влечет покой, мужчин - борьба, и в том отличие меж ними, и следуют они своим Путем, и пока вершится так, нет у них повода для споров и ссор, ибо дороги их разные.
   Немногое можно сказать о женском Пути: прям он, широк и ясен, и нет в нем тайного и скрытого. Небесный Свет и Четыре Звезды сияют над теми, кто ходит по землям мира, и не нужны им ухищрения и тайны, ибо нет у них врага и нет Ожерелья Доблести, и сердце их жаждет не битв и почестей, а только любви и покоя. Но Путь мужчины - иной; к тому же то не единственный Путь, а множество Путей, какими ходят воины различных кланов. Ведь каждый из нас выбирает себе соратников, ибо без них мы не добьемся ни чести, ни славы и не услышим похвальную речь, и тогда все наши подвиги и победы просочатся в песок водой забвения, а не лягут прочным камнем в долинах памяти.
   Поэтому мы выбираем клан - дабы гордиться славой среди соратников и близких и петь Песни Вызова под грохот их щитов. И ты, Две Руки, тоже изберешь его, отправившись в земли битв, в лес у подножия Тисуйю-Амат и в иные места, где ваши воины звенят клинками и мечут огненные копья. И должен ты ведать Пути всех кланов - ибо, не зная их, не найдешь ты дороги к победе, тропы к отступлению или ручья, в котором затеряется твой след во время бегства. Поэтому слушай и запоминай!
   Вот Путь Горького Камня, чьи воины мечут дротики и обломки валунов; мечут так, будто сами летят со снарядами, направляя их в цель, и потому удар их страшен. И горек вкус у валуна, когда дробит он череп и ломает ребра! Горек вкус смерти, а горше его - вкус поражения и позора. Воистину горькие камни у Горьких Камней...
   Вот Путь Извилистого Оврага - внезапный, как трещина в земле, когда колеблет ее огнем из недр. Тянется щель, и на каждом шагу - повороты, завалы и ямы; и схватка подобна такой же извилистой трещине: удар внезапен, резок и силен, и не поймешь, куда нацелены клинки и где поет секира, а где свистит копье.
   Вот Путь Теней Ветра, наш Путь: никто не видит тебя, а ты видишь всех, ты прячешься среди скал и деревьев, трава не шуршит под твоими ногами, тело не испускает запахов, кожа покрыта лиственным соком и обсыпана землей. Таков Путь Теней Ветра, и я, обучая воинов, говорю: "Стань эхом тишины, стань мраком во мраке, травой среди трав, птицей среди птиц, змеей среди змей, отблеском лунных лучей в быстрых водах; стань тенью ветра, ибо невидимый ветер все-таки можно ощутить, тогда как тень его незрима и неощутима. Сделай это-и нанеси удар!"
   Вот Путь Смятого Листа, скрывающий силу твою и уменья: должен ты выглядеть жалким и тощим, как полумертвый червяк, что копошится в гнилых листьях. Ноги твои должны быть согнуты, спина - сгорблена, руки - свисать до колен, голова опущена, взгляд уперт в землю... Ты - смятый растоптанный лист среди зеленых и сочных; ты слышишь оскорбления, но не подвластен гневу; ты видишь жест угрозы, но не отвечаешь на него. Ты таишься и хитришь! Таков Путь Смятого Листа, и я говорю: "Стань жалким червем, стань поникшей травой, не показывай своей силы, ибо разгадавший ее враг уже наполовину выиграл сражение".
   Вот Путь Шепчущей Стрелы, прямой и быстрый: стремительно мчится она к цели, поет, рокочет, шелестит, и несет ее ветер и сила натянутой тетивы. Невидим глазу ее полет, неотразим удар; не остановят ее ни щит, ни шлем, ни пояс из стальных пластин, и лишь рукой смиряют стрелы, вылавливая их подобно юрким рыбам в озере. Но этим искусством владеют немногие.
   Есть и другие Пути - Путь Звенящих Вод и Холодных Капель, Путь Серого Облака и Горной Лавины, Путь Быстроногих и Путь Четырех Звезд. Сколько кланов, столько хитрых путей!
   Так говорил Чочинга, и теперь, достигнув зрелости, Саймон мог оценить его Поучения лучше, чем юный воин Две Руки. Теперь он понимал, что все Пути кланов являлись тайными, но секрет, разумеется, был заключен не в проявлениях внешних и видимых, а в том, какими способами достигался результат. И было ему ясно, что лишь искусники вроде Чочинги постигли тайное и знали, как бродить по чужим дорогам, не забывая собственного Пути, и как отправить в такое же странствие других. Учеников, последователей, продолжателей...
   Из этих трех вариантов Саймон мог избрать лишь ученическую стезю, ибо все-таки был он человеком, а не тайяхатским аборигеном с четырьмя руками. Истинным продолжателем дел Чочинги являлся его сын - не Чулут, кузнец, а Чоч, чьи уши и пальцы были целы, а Шнур Доблести столь длинен, что волочился по земле. Это было правильно и справедливо. Чоч, великий воин, пришел из тайяхатского леса, с полей сражений, чтоб наставлять молодых, и это была дорога тай; Ричард Саймон сражался в своем человеческом лесу, и это был путь человека и землянина.
   Но все же он оставался воином-тай и в иные моменты своей карьеры ощущал с пронзительной остротой свою принадлежность к Теням Ветра. Этот факт был столь же неоспорим и ясен, как и то, что Земля в конце двадцать четвертого столетия уже не являлась прежней Землей, но лишь ее слабым отблеском, Закрытым Миром, неясной тенью.
   И наступил час, когда Тень Ветра пересеклась с тенью Земли.
   Вот Путь Горького Камня, чьи воины мечут дротики и обломки валунов; мечут так, будто сами летят со снарядами, направляя их в цель, и потому удар их страшен. И горек вкус у валуна, когда дробит он череп и ломает ребра! Горек вкус смерти, а горше его - вкус поражения и позора. Воистину горькие камни у Горьких Камней...
   Из Поучений Чочинги Крепкорукого
   Часть 1
   ПУТЬ ГОРЬКОГО КАМНЯ
   Глава 1
   КОЛУМБИЯ, РЕЗИДЕНЦИЯ ДИРЕКТОРА ЦРУ
   АГЕНТУ: DCS-54
   КЛИЧКА: Тень Ветра
   ФАЙЛ: 19551-25
   ДИРЕКТИВА: 01/12004-MR
   СТЕПЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ: А
   ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ: Старая Земля
   СТАТУС: Закрытый Мир. Каналы Пандуса блокированы в 2072 году. Ориентировочный диаметр сферы помех, препятствующей межзвездной связи, около 1,2 парсека.
   ПЛАНЕТОГРАФИЧЕСКОЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ:
   Гравитация:1,00 стандартной.
   Суточный оборот: 1,00 стандартного.
   Годовой оборот: 1,00 стандартного.
   Звезда: класса G, светимость 1,00 стандартной величины.
   Исторические сведения: смотри информацию о российско-украинском конфликте.
   Климат: умеренный, субтропический и тропический стандартный - по данным на 2072 год. Современное состояние неизвестно. Возможны резкие климатические изменения, связанные с двумя факторами, - надвигавшейся экологической катастрофой и разрушениями земной коры, возникшими в процессе межзвездной транспортировки городов и крупных промышленных объектов.
   Сведения о суше: детальные карты - по состоянию на 2072 год - прилагаются (занесены в коммуникационный браслет вместе с настоящей директивой). Современная ситуация неясна. Можно предположить, что большая часть Европы, южное и восточное Средиземноморье, Индия, Китай, Североамериканский материк от пятидесятой до двадцатой параллели являются полностью безжизненными зонами вследствие воздействия трансгрессора. К сохранившимся регионам относятся Сибирь, южная Украина и Крым, восточно-азиатские степи, Африка, Австралия и Южная Америка. Можно предположить, что пустыни и горные области также не подверглись значительным изменениям.
   Сведения об океанах: современное состояние неизвестно. Нельзя исключить некоторого (или значительного) поднятия уровня Мирового океана вследствие таяния полярных льдов.
   Горы: как отмечалось выше, горные области подверглись незначительным изменениям. Возможно, увеличилась тектоническая активность в южной Европе, центральной и восточной Азии и вдоль западного побережья американских материков.
   Внутренние моря: вполне достоверна информация о том, что Каспийское море слилось с Азовским, Черным и Средиземным, а на месте Великих американских озер образовался обширный эстуарий, соединенный с Атлантическим океаном. Более сведений не имеется.
   Крупнейшие реки: Миссисипи, Нил, Дунай, Волга, Хуанхэ, Янцзы, Инд и Гангисчезли. Конго, Тигр, Евфрат, Амазонка и сибирские реки, видимо, в какой-то степени сохранились.
   Полярные шапки: состояние неизвестно. Возможно, Гренландия полностью освободилась от льдов, а Антарктида - частично.
   Магнитные полюса: их положение практически не изменилось.
   Естественный спутник: не пострадал. На Луне, как и на прочих планетах Солнечной системы, не проводилось широкомасштабных транспортных работ. Весь персонал исследовательских станций (Луна, Марс, Венера, Меркурий, Пояс Астероидов) был своевременно эвакуирован.
   Искусственные спутники: большей частью демонтированы или переброшены через Пандус в звездные системы Большой Десятки. Об оставшихся искусственных сателлитах достоверно известно следующее:
   1. Боевые комплексы на земной орбите отсутствуют;
   2. Ретрансляторов, модулей связи, метеорологических спутников не имеется;
   3. Из крупных объектов присутствуют индийская астрономическая станция ( полностью законсервирована ) и русский спутник "Пальмира". Последний использовался в качестве санатория и, предположительно, находится в работоспособном состоянии.
   Станции Пандуса: к моменту блокировки межзвездной связи на Земле оставалось тридцать семь установок Пандуса, предназначенных для перемещения особо крупных объектов. Тридцать две из них сосредоточены на спорной территории, в Крыму и в районе городов Харьков, Донецк, Днепропетровск, Кривой Рог, Николаев, Херсон, Одесса. Подробные карты прилагаются.
   Примечание: все станции были укомплектованы международным персоналом гражданами Украины, России, Китая, Соединенных Штатов, Канады и европейских стран.
   ПРИЧИНА РАССЛЕДОВАНИЯ: устойчивое на протяжении трех веков отсутствие связи со Старой Землей, блокировка каналов Пандуса начиная с 2072 года, что позволяет классифицировать Солнечную систему как Закрытый Мир.
   ВОЗМОЖНЫЕ ГИПОТЕЗЫ: несанкционированное украинскими властями включение передатчика (или передатчиков) помех. Данную акцию могли осуществить функционеры двух противоборствующих сторон: фронта "Русская Дружина" и партии "Радяньска Громада".
   Иные гипотезы отсутствуют.
   Оценка производилась Аналитическим Компьютером "Перикл-ХК20".
   ПРЕДПИСАНИЯ АГЕНТУ: очевидными задачами являются ликвидация передатчика помех и общая рекогносцировка с целью сбора необходимого минимума сведений о Старой Земле. Однако, учитывая неопределенность существующих на Земле условий, неординарность операции и такие ее особенности, как возможность дальнейшего совершенствования импульсного трансгрессора (деструктора) и засылка новых агентов, нуждающихся в базе для своих действий и их разумной координации, агенту DCS-54 в первую очередь предписывается:
   1. Выжить - как безусловная инструкция. 2. Вернуться - как инструкция, подлежащая выполнению При технической возможности.
   На время операции полномочия агента DCS-54 не ограничены.
   СРОК ИСПОЛНЕНИЯ: Ориентировочно - тридцать суток.
   ПОДПИСЬ: Личный штамп-идентификатор Директора ЦРУ.
   ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА ОПЕРАЦИЮ: Э. П. Хелли, руководитель Учебного Центра ЦРУ.
   ОПЕРАЦИЮ КОНТРОЛИРУЮТ: Н. А. Москвин, генеральный резидент ЦРУ в России, планета Россия; П. С. Конопченко, генеральный резидент ЦРУ на Украине, планета Европа.
   * * *
   Ричард Саймон, агент DCS-54 по кличке Тень Ветра, спал.
   Крепкий молодой мужчина, уверенный в своих силах, опыте и удаче, он не испытывал тревог - даже в тех обстоятельствах, которые, если судить объективно, ничего хорошего не обещали. Но этот случай был не первым в его обширной практике, и потому он спал спокойно. Снилось ему далекое детство - Чия, Чочинга, отец и их домик в женском поселке Чимара, на склонах хребта Тисуйю-Амат.
   Будто бы он прилетел туда в первый раз, десятилетним мальчишкой, смуглым и голоногим; будто сидит он в кабине "пчелки", с широко распахнутыми глазами, с кожаной ленточкой на висках, отливающей сероватым жемчужным блеском, - повязкой Теней Ветра; будто их голубой аппарат спускается вдоль каменной стены, а внизу, тихая и безмятежная, раскинулась Чимара.
   Он снова видел каменное чело Тисуйю-Амат с едва различимыми чертами гигантское, морщинистое, темное, исполосованное шрамами осыпей, рубцами трещин, причудливыми провалами пещер. Этот лик древнего титана венчал ледяной шлем о трех зубцах, похожий на выщербленную корону с хрустальными подвесками ледников. Два крайних спускались особенно низко, до широких плеч-перевалов, превращаясь там в бурные потоки; сверкающими пенными серпами они падали с отвесных склонов, вгрызались в каменные ребра, прыгали и грохотали среди скал, взметая в воздух мириады брызг, рождавших семицветную радугу. Гигант в льдистом шлеме с руками-водопадами как бы сидел, опираясь на пятки и выдвинув колени, и на этом уступе тихо дремало селение. Ричард Саймон - нет, десятилетний Дик! - видел крохотные хижины, пылавшие перед ними костры, деревья шой с широкими кронами, запутанный узор тропинок и ручьев, фигурки людей и животных - все это было как бы выткано на травянистом изумрудно-зеленом ковре.
   Каменный лик Тисуйю-Амат, что означало Проводы Солнца, вздымался с востока; на западе карниз, приютивший селение, был словно срезан гигантским ножом, и внизу темнело овальное озеро в зеленой раме бесконечного леса. Тайятский лес, куда уходят юные воины, чтоб обрести славу и честь! Место битв, земля войны! Дик знал, что он спустится туда, став мужчиной и воином, но до этого было еще целых шесть лет. Целая вечность!
   Их вертолет, голубая "пчелка", спускался к поляне перед обширной пещерой, служившей жилищем Наставнику. Рядом, поддеревьями шой с огромными пятипалыми листьями, притулилась хижина; на крыше ее, на коротком флагштоке, полоскался вымпел ООН - голубое поле с десятью золотистыми кольцами и шестнадцатью звездами, символом Большой Десятки и Независимых Миров. Саймон, Дик, знал, что эта поляна, эти пещера и хижина будут его домом - долгие-долгие годы, возможно - всегда. Ведь дом - это детские воспоминания, улыбка отца и суровый взор Чочинги, теплые пальцы Чии в ладони и свист птиц-певунов... Дом - это место, где ты был счастлив. И потому, вспоминая о доме, Ричард Саймон представлял не коттедж тетушки Флори в Смоленске, на крутом днепровском берегу, не жилой блок Учебного Центра и даже не нынешнее свое жилище в Грин Ривер, штат Орегон, планета Колумбия, где ждал его верный Каа. Нет, в мыслях своих он возвращался в Чимару, в ту точку пространства и в те времена, когда все они были вместе - он, отец, Чочинга, Чия - и, разумеется, зеленый змей Наставника и его охотничьи гепарды, шаловливые Шу и Ши. Там был Дом, и другого, как он полагал, не будет никогда.
   Сон длился, и в счастливом своем сновидении Саймон снова видел Чочингу и отца. Наставник - высокий темный силуэт перед входом в пещеру - был озарен неяркими отблесками светильников, пылавших за его спиной. Сейчас, как и в детстве, он казался Саймону огромным, похожим на многорукого индийского демона или на древнего титана; его янтарные зрачки блестели, ноздри чутко подрагивали, темная антрацитовая грива вихрилась вокруг широкого лица. Он был им, если не считать обвившего бедра изумрудного змея, и от него исходило ощущение мощи и свирепой уверенной силы.
   Саймон почувствовал руку отца на своем плече, услышал его голос.
   - Чочинга, атэ имозу ко-тохара зеггу. Ко-тохара!
   Тогда, в минувшей реальности, он не понял этих слов, не , зная еще языка тайят. Но сейчас они были ясны и понятны.
   - Чочинга, - промолвил отец, - я привел к тебе моего сына. Единственного сына!
   Сон длился, сливаясь с воспоминаниями. Как прежде - в той, минувшей, реальности - Чочинга, грозный великан, поднял руки - все четыре руки, мощные, в буграх узловатых мышц; потом яростный блеск янтарных зрачков угас, дрогнули широкие брови, полные яркие губы растянулись в улыбке, и он запел.
   Это была Песня Приветствия и Представления, которой согласно Ритуалу мужчина-тай встречает друга. Голос у Чочинги был сильный, глубокий; руки его мерно двигались в такт протяжной мелодии, он то простирал верхнюю пару перед собой, то проводил ладонями нижней по бокам, поглаживал блестящее змеиное тело, потом с неторопливостью вытягивал руки вверх и в стороны, показывая то на небеса, то на яркий солнечный диск, то на отца, то на Дика.
   Губы Саймона зашевелились. Скованный сном, он улыбался и повторял каждое слово этой песни.
   Я - Чочинга, носивший дневное имя Быстрей Копья,
   Я - Чочинга, чье имя вечера Крепкорукий,
   Я - Чочинга, чьи отцы Чах Опавший Лист и Чеуд Потерявший Сына,
   Я - Чочинга, чьи матери Хара Гибкий Стан и Хо Танцующая В Травах,
   Я - Чочинга из клана Теней Ветра, Наставник воинов,
   Я - Чочинга Несчастный; брат мой Чу пал от ножа Звенящих Вод,
   Я - Чочинга Счастливый; брат мой Саймон стоит на пороге.
   Эта песня не являлась Песней Вызова, предназначенной бойцу чужого клана, и потому Чочинга не поминал своих побед, имен убитых врагов, отрубленных пальцев и черепов, украшавших его Шнур Доблести, - как и того, что собственные его уши и пальцы целы и что за сорок лет сражений и поединков он не потерял ни ногтя, ни волоска. Он был великим воином! Его Шнур Доблести свисал до колен, его щиты были прочными, его копье летело до Небесного Света, а на его
   клинках не высыхала кровь. И умер он так, как пожелал, - на рассвете, что считалось у тай признаком благоволения судьбы.
   Ричард Саймон, спавший в командном отсеке спутника "Пальмира", знал, что сейчас случится. Отец ответит песней на песню, потом Наставник, шагнув к ним, подхватит Дика, подбросит вверх и швырнет в траву. А потом... Кажется, когда он поднялся, отец велел ему сделать жест приветствия - согнуть руки и слегка развести их в стороны... А Чочинга сказал:
   - Хорошо, что ты умеешь падать и подниматься. Всякий воин может упасть под вражеским ударом, но это не беда. Главное, вовремя подняться. Встать и отрезать врагу уши. Или пальцы - что тебе больше понравится. Пальцы даже лучше костяшками можно украсить боевое ожерелье, Шнур Доблести.
   Тогда Дик мог лишь мечтать о таком ожерелье. Но Ричард Саймон его имел, и было оно весьма длинным - правда, не до колен, как у Чочинги, но на ладонь ниже пояса. Обычно, отправляясь на задание, он брал его с собой, поскольку Шнур являлся отнюдь не сувениром, а реальной и весьма красноречивой летописью подвигов своего владельца. Но мысль сделать его подлинней давно не терзала Саймона - ведь человеческие обычаи иные, чем у тайят, так что мерзавцы, которых он упокоил, не рисковали ушами и пальцами. Как правило, не рисковали. Случались и особые ситуации...
   Сон, в котором он встретил Чочингу, сменился другим. Дик - почти взрослый, шестнадцатилетний - сидел на веранде их дома в Чимаре с учебным компьютером на коленях. Наступала ночь; закат, пылавший над лесом, померк, и над зубчатой горной стеной повисла луна - огромная, с темным пятном на серебристом диске, похожим на четырехкрылого посыльного орла. Где-то за спиною Дика, в полутьме, слышалось легкое дыхание Чии; он помнил, что в тот вечер она плела тростниковую фигурку Ши, охотничьего гепарда - ту самую, украшавшую теперь его коттедж в Грин Ривер. Тихо шелестел тростник, временами Чия что-то шептала, по экрану компьютера плыли схемы и графики, и ровный механический голос повествовал о былых временах, о канувших в вечность раздорах и ссорах, о Сергее Невлюдове, творце пространственных врат, и об Эпохе Исхода, когда трансгрес-сор - или Пандус, как его обычно называли, - распахнул Дверь в необъятную и такую щедрую Галактику. В ней было множество миров, ничем не хуже Земли - девственных, чистых, гостеприимных и пустых; в ней всякому хватало места, - столько места, что любая страна и каждый народ могли заселить материк, или планету, или десять планет, если имелись к тому их воля и желание.