Страница:
Спасён и американский бизон. К началу нашего столетия в Канаде и США уцелело лишь около тысячи бизонов — шестидесятитысячная часть былого их количества. Теперь в одних только США насчитывается несколько десятков тысяч бизонов.
Спасены почти совсем истреблённые мехопромышленниками сумчатые медведи Австралии, морские выдры Командорских и Алеутских островов, русские бобры и сайгаки, альпийские безоаровые козлы, калифорнийские морские слоны, мускусные быки Канады.
История восстановления соболя — блестящая победа советской биотехнической науки.
Было время, когда зоологи совсем уже собрались занести соболя в списки вымерших видов. После Октябрьской революции молодая Советская республика начала восстанавливать разрушенное войной и интервенцией хозяйство. Было принято во внимание и плачевное положение соболя.
1927 год — начало массовых мероприятий восстановления соболя по широкому фронту сибирских лесов. Сначала полсотни драгоценных зверьков выпустили в тайге Нижне-Амурекой области. Через год «перемещённые» зверюшки обосновались на острове Карагинском (около Камчатки).
Позднее большие партии соболей завезли в Тюменскую, Иркутскую, Читинскую, Кемеровскую, Томскую, Свердловскую области, в Бурятскую АССР, в Якутскую АССР, в Красноярский край и даже в Казахстан.
Ещё до Великой Отечественной войны свыше четырех тысяч соболей было расселено по таёжным лесам и урочищам нашей страны.
И результаты превзошли самые смелые ожидания! «Теперь в СССР, — пишет профессор В. Н. Скалой, — соболя стало не меньше, а может быть, больше, чем 100 лет тому назад».
Когда-то Средиземное море изобиловало тюленями. Это были белобрюхие тюлени-монахи. Но их безжалостно истребили люди. Один лишь Абрахэм Кин, зверобой с Ньюфаундленда, убил миллион тюленей!
В результате тюлени-монахи совершенно перевелись в Средиземном море. И вот недавно они снова появились у берегов Северной Африки.
С материков и морей поступают радостные вести. Говорят, что в Анголе видели якобы вымерших в прошлом веке квагг — бурых зебр с редкими полосами лишь на голове и шее. Буры во множестве истребляли квагг: им нужны были шкуры для бурдюков. В результате квагги стали экспонатами палеонтологических музеев: последняя квагга умерла в 1883 году в зоопарке Антверпена.
И вот теперь будто бы уцелевшие в глуши южноафриканских степей животные стали попадаться на глаза охотникам.
Но торжествовать ещё рано: это могли быть гибриды ослов и зебр, которые выглядят почти как квагги…
Говорят также, что в Иране видели персидских львов, истреблённых в 1923 году.
На Дальнем Востоке китобои рассказывают, что иногда в море встречается им огромное морское животное, не кит и не рыба. По описаниям это существо похоже на вымершую 200 лет назад стеллерову корову…
Конечно, это все только слухи. Но и самый невероятный слух иной раз может оказаться правдой. Примером служит история кахоу, бермудского буревестника (Pterodroma cahow).
Считалось, что эту птицу, гнездившуюся на Бермудских островах, уничтожили колонисты ещё в начале XVII века. Никто с тех пор не видел бермудских буревестников, хотя заметить их, казалось бы, совсем не трудно: в поисках пищи они часами парят над морем.
Но вот в 1951 году заведующий отделом птиц Американского музея естественной истории доктор Роберт Мэрфи и его сотрудники нашли живых и здравствующих кахоу вместе с гнёздами и птенцами на скалах маленьких островков группы Касл-Харбор.
Натуралистам удалось даже поймать пять взрослых птиц в петли на концах длинных бамбуковых палок. Исследовав и надев на лапы кольца, «вымерших» птиц отпустили на волю. Поискав хорошенько, обнаружили в скалах ещё 17 гнёзд кахоу. О своём открытии учёные написали интересную статью; она была напечатана в 1951 году в журнале «Нейчурел хистори».
Трагедия странствующих голубей
Птица феникс
«Воскрешение» такахе
Спасены почти совсем истреблённые мехопромышленниками сумчатые медведи Австралии, морские выдры Командорских и Алеутских островов, русские бобры и сайгаки, альпийские безоаровые козлы, калифорнийские морские слоны, мускусные быки Канады.
История восстановления соболя — блестящая победа советской биотехнической науки.
Было время, когда зоологи совсем уже собрались занести соболя в списки вымерших видов. После Октябрьской революции молодая Советская республика начала восстанавливать разрушенное войной и интервенцией хозяйство. Было принято во внимание и плачевное положение соболя.
1927 год — начало массовых мероприятий восстановления соболя по широкому фронту сибирских лесов. Сначала полсотни драгоценных зверьков выпустили в тайге Нижне-Амурекой области. Через год «перемещённые» зверюшки обосновались на острове Карагинском (около Камчатки).
Позднее большие партии соболей завезли в Тюменскую, Иркутскую, Читинскую, Кемеровскую, Томскую, Свердловскую области, в Бурятскую АССР, в Якутскую АССР, в Красноярский край и даже в Казахстан.
Ещё до Великой Отечественной войны свыше четырех тысяч соболей было расселено по таёжным лесам и урочищам нашей страны.
И результаты превзошли самые смелые ожидания! «Теперь в СССР, — пишет профессор В. Н. Скалой, — соболя стало не меньше, а может быть, больше, чем 100 лет тому назад».
Когда-то Средиземное море изобиловало тюленями. Это были белобрюхие тюлени-монахи. Но их безжалостно истребили люди. Один лишь Абрахэм Кин, зверобой с Ньюфаундленда, убил миллион тюленей!
В результате тюлени-монахи совершенно перевелись в Средиземном море. И вот недавно они снова появились у берегов Северной Африки.
С материков и морей поступают радостные вести. Говорят, что в Анголе видели якобы вымерших в прошлом веке квагг — бурых зебр с редкими полосами лишь на голове и шее. Буры во множестве истребляли квагг: им нужны были шкуры для бурдюков. В результате квагги стали экспонатами палеонтологических музеев: последняя квагга умерла в 1883 году в зоопарке Антверпена.
И вот теперь будто бы уцелевшие в глуши южноафриканских степей животные стали попадаться на глаза охотникам.
Но торжествовать ещё рано: это могли быть гибриды ослов и зебр, которые выглядят почти как квагги…
Говорят также, что в Иране видели персидских львов, истреблённых в 1923 году.
На Дальнем Востоке китобои рассказывают, что иногда в море встречается им огромное морское животное, не кит и не рыба. По описаниям это существо похоже на вымершую 200 лет назад стеллерову корову…
Конечно, это все только слухи. Но и самый невероятный слух иной раз может оказаться правдой. Примером служит история кахоу, бермудского буревестника (Pterodroma cahow).
Считалось, что эту птицу, гнездившуюся на Бермудских островах, уничтожили колонисты ещё в начале XVII века. Никто с тех пор не видел бермудских буревестников, хотя заметить их, казалось бы, совсем не трудно: в поисках пищи они часами парят над морем.
Но вот в 1951 году заведующий отделом птиц Американского музея естественной истории доктор Роберт Мэрфи и его сотрудники нашли живых и здравствующих кахоу вместе с гнёздами и птенцами на скалах маленьких островков группы Касл-Харбор.
Натуралистам удалось даже поймать пять взрослых птиц в петли на концах длинных бамбуковых палок. Исследовав и надев на лапы кольца, «вымерших» птиц отпустили на волю. Поискав хорошенько, обнаружили в скалах ещё 17 гнёзд кахоу. О своём открытии учёные написали интересную статью; она была напечатана в 1951 году в журнале «Нейчурел хистори».
Трагедия странствующих голубей
История истребления странствующих голубей — самая потрясающая драма, разыгравшаяся в природе при участии человека.
Едва ли ещё какое-нибудь пернатое животное встречалось на земле в таких чудовищно огромных количествах, как странствующий голубь Северной Америки. Рассказы о нем читаются как фантастический роман.
Странствующие голуби обитали по всей территории США и Южной Канады. Они появлялись в небе столь густыми стаями, что буквально заслоняли солнце. Становилось сумрачно, как при затмении. Летящие птицы покрывали весь небосвод от горизонта до горизонта. Голубиный помёт падал с неба, подобно хлопьям снега, бесконечное гудение крыльев напоминало свист штормового ветра.
Проходили часы, а голуби все летели и летели, и не было видно ни конца, ни начала их походным колоннам. Ни криками, ни выстрелами, ни пальбой из пушек нельзя было отклонить от курса бесчисленную, как саранча, «эскадрилью».
Американский орнитолог Вильсон рассказывает о стае голубей, которая пролетала над ним в течение четырех часов. Стая растянулась на 360 километров![48] Он подсчитал приблизительное количество птиц: получилась невероятная цифра — 2 230 272 000 голубей.
Орнитолог Одюбон сообщает о стае странствующих голубей числом в 1 115 136 000 птиц! Это значит, что численность всего одной только стаи странствующих голубей во много раз превышала количество всех вообще наземных птиц в такой стране, как, например, Англия или Финляндия[49].
Дальнейшие подсчёты дают ещё более поразительные результаты. Допустим, что каждый голубь весил полфунта, тогда вес всей стаи будет около полмиллиона тонн! Вдень эта прожорливая армия пернатых съедала 617 тысяч кубометров всевозможного корма. «Это больше, — пишет британский натуралист Фрэнк Лейн, — суточного рациона солдат всех воюющих стран к концу второй мировой войны!»
Можно ли было быстро истребить такое сказочное множество птиц? Печальная судьба странствующего голубя говорит, что можно, если умело приняться за дело.
Странствующих голубей уничтожали всеми способами, которые для этого годились. Стреляли из ружей, винтовок, пистолетов, мушкетов всех систем и калибров. В ход были пущены даже горшки с серой, которые разжигали под деревьями на местах ночёвок голубей. Птиц ловили сетями, били палками, камнями. Так густы были стаи голубей, порой они летели так низко, что колонисты сбивали их жердями. Рыбаки, когда над ними пролетали голуби, били их вёслами. Ни один метательный снаряд, брошенный вверх, не падал обратно, не сбив одного или двух голубей. Рассказывают, что работники на фермах наловчились сбивать летящих голубей ножницами для стрижки овец. Даже собаки выбегали на бугры и ловили пролетающих голубей, прыгая в воздух. Прямо чудеса!
Когда голуби пролетали над военными фортами, солдаты заряжали пушки картечью и сбивали сотни птиц. Один из американских писателей середины XIX века описывает город Торонто во время пролёта над ним большой стаи голубей. Три или четыре дня, пока голуби летели над городом, стены его домов дрожали от непрерывной пальбы, словно жители завязали на улицах перестрелку с неприятелем. Все лавки, все учреждения были закрыты. Люди осаждали крыши домов. Всевозможные ружья, пистолеты и мушкеты были пущены в ход. Даже почтённые члены муниципального совета, адвокаты, преуспевающие дельцы и сам шериф графства не могли отказать себе в увлекательном «спорте» истребления безобидных птиц.
Странствующие голуби питались желудями, каштанами, буковыми и другими орехами, которые в изобилии производили нетронутые леса Северной Америки. Голубям часто приходилось менять места кормёжек, но ночевать они прилетали обычно в одну и ту же местность. Здесь их с нетерпением поджидали толпы убийц, собравшиеся со всей округи.
Одюбон рассказывает, что одно место ночёвок голубей занимало участок леса шириной почти в пять и длиной около 65 километров. Голубей ещё не было видно, а вокруг расположились лагерем «охотники» с повозками, бочками для засолки мяса и другим снаряжением. Два фермера пригнали за сто миль стада свиней, чтобы откармливать их здесь голубиным мясом.
Когда село солнце, на горизонте показалась тёмная туча. Это летели голуби. Они быстро приближались. Тысячи голубей были убиты первыми же выстрелами. Но прибывали все новые и новые легионы птиц. Они уже заняли все деревья в лесу, не осталось ни одной свободной ветки. На некоторых суках голуби сидели в несколько слоёв, располагаясь на спинах друг у друга.
А воздух вокруг дрожал от непрерывной пальбы, от треска падающих под тяжестью голубей деревьев, хлопанья миллионов крыльев. В адском грохоте нельзя было расслышать слов соседа. Даже ружейные выстрелы распознавались лишь по вспышкам. Всю ночь длилось побоище. К утру под деревьями лежали горы убитых и издыхающих птиц.
Люди из Европы презирали законы «невежественных» индейцев, запрещающие охоту на птиц в период размножения. Они миллионами убивали гнездящихся голубей. В штате Мичиган в 1878 году гнездовая колония голубей занимала все деревья в лесу на пространстве 15x57 километров. Гнездовье в Кентукки располагалось на вдвое более обширной площади. На каждом дереве висело иногда больше сотни гнёзд, и нередко сучья обламывались под тяжестью быстро растущих птенцов.
Когда птенцы годились уже в пищу, отовсюду съезжались толпы убийц. Они приезжали с семьями, работниками, пригоняли стада свиней. Деревья с гнёздами валили на землю и убивали палками не оперившихся ещё птенцов.
В США насчитывалось много тысяч профессиональных «охотников» на голубей, которые зарабатывали баснословные по тем временам деньги — до 10 фунтов стерлингов в день. Их «дело» было широко поставлено. Целая сеть агентов посылала по телеграфу донесения о появлении тут или там новых стай голубей, о местах их ночёвок и направлении полёта. Туда уже мчались заготовители.
Развитие железных дорог обеспечивало быструю доставку сотен тонн убитых голубей на рынки страны. Ежедневно, например, из гнездовой колонии в штате Мичиган отправлялось по железной дороге 12,5 тысячи птенцов и взрослых птиц, а валовой сбор за период размножения с марта по июль достигал 1,5 миллиона птиц.
Таков «урожай» только одной гнездовой колонии. Во всех же Соединённых Штатах и в Канаде в семидесятых годах прошлого века добывались сотни миллионов голубей!
Неужели в большой стране не нашлось ни одного человека, который поднял бы голос в защиту избиваемых птиц? Неужели в США не было законов, охраняющих богатства природы?
Законы такие, конечно, были. Ещё в 1848 году в Массачусетсе издано постановление, запрещающее ловлю голубей сетями. Через три года в штате Вермонт были взяты под охрану все непромысловые птицы, в их числе странствующие голуби. Законы, запрещающие их добычу, были вскоре приняты и в других штатах. Но кто считался с ними, когда речь шла о большом бизнесе!
В 1880 году в стране встречались ещё значительные стаи странствующих голубей, но уже через 20 лет от них не осталось и следа. Исчезновение фантастически многочисленного вида было так внезапно, что в Америке, кажется, до сих пор не могут прийти в себя от неожиданности. Изобретено несколько «теорий» для объяснения ошеломляюще быстрого, «как взрыв динамита», исчезновения голубей. Одни предполагают, что все голуби утонули в Атлантическом океане, когда «эмигрировали» в Австралию. Другие думают, что они улетели на Северный полюс и там замёрзли.
Нужно ли объяснять после всего изложенного, что в истреблении странствующих голубей повинен не Северный полюс и не Атлантический океан, а стихия более страшная, имя которой «бизнес».
В начале нашего века в зоопарках ну различных любителей жило ещё несколько странствующих голубей. Последний представитель этого вида умер в городе Цинциннати в сентябре 1914 года.
Едва ли ещё какое-нибудь пернатое животное встречалось на земле в таких чудовищно огромных количествах, как странствующий голубь Северной Америки. Рассказы о нем читаются как фантастический роман.
Странствующие голуби обитали по всей территории США и Южной Канады. Они появлялись в небе столь густыми стаями, что буквально заслоняли солнце. Становилось сумрачно, как при затмении. Летящие птицы покрывали весь небосвод от горизонта до горизонта. Голубиный помёт падал с неба, подобно хлопьям снега, бесконечное гудение крыльев напоминало свист штормового ветра.
Проходили часы, а голуби все летели и летели, и не было видно ни конца, ни начала их походным колоннам. Ни криками, ни выстрелами, ни пальбой из пушек нельзя было отклонить от курса бесчисленную, как саранча, «эскадрилью».
Американский орнитолог Вильсон рассказывает о стае голубей, которая пролетала над ним в течение четырех часов. Стая растянулась на 360 километров![48] Он подсчитал приблизительное количество птиц: получилась невероятная цифра — 2 230 272 000 голубей.
Орнитолог Одюбон сообщает о стае странствующих голубей числом в 1 115 136 000 птиц! Это значит, что численность всего одной только стаи странствующих голубей во много раз превышала количество всех вообще наземных птиц в такой стране, как, например, Англия или Финляндия[49].
Дальнейшие подсчёты дают ещё более поразительные результаты. Допустим, что каждый голубь весил полфунта, тогда вес всей стаи будет около полмиллиона тонн! Вдень эта прожорливая армия пернатых съедала 617 тысяч кубометров всевозможного корма. «Это больше, — пишет британский натуралист Фрэнк Лейн, — суточного рациона солдат всех воюющих стран к концу второй мировой войны!»
Можно ли было быстро истребить такое сказочное множество птиц? Печальная судьба странствующего голубя говорит, что можно, если умело приняться за дело.
Странствующих голубей уничтожали всеми способами, которые для этого годились. Стреляли из ружей, винтовок, пистолетов, мушкетов всех систем и калибров. В ход были пущены даже горшки с серой, которые разжигали под деревьями на местах ночёвок голубей. Птиц ловили сетями, били палками, камнями. Так густы были стаи голубей, порой они летели так низко, что колонисты сбивали их жердями. Рыбаки, когда над ними пролетали голуби, били их вёслами. Ни один метательный снаряд, брошенный вверх, не падал обратно, не сбив одного или двух голубей. Рассказывают, что работники на фермах наловчились сбивать летящих голубей ножницами для стрижки овец. Даже собаки выбегали на бугры и ловили пролетающих голубей, прыгая в воздух. Прямо чудеса!
Странствующие голуби питались желудями, каштанами, буковыми и другими орехами, которые в изобилии производили нетронутые леса Северной Америки. Голубям часто приходилось менять места кормёжек, но ночевать они прилетали обычно в одну и ту же местность. Здесь их с нетерпением поджидали толпы убийц, собравшиеся со всей округи.
Одюбон рассказывает, что одно место ночёвок голубей занимало участок леса шириной почти в пять и длиной около 65 километров. Голубей ещё не было видно, а вокруг расположились лагерем «охотники» с повозками, бочками для засолки мяса и другим снаряжением. Два фермера пригнали за сто миль стада свиней, чтобы откармливать их здесь голубиным мясом.
Когда село солнце, на горизонте показалась тёмная туча. Это летели голуби. Они быстро приближались. Тысячи голубей были убиты первыми же выстрелами. Но прибывали все новые и новые легионы птиц. Они уже заняли все деревья в лесу, не осталось ни одной свободной ветки. На некоторых суках голуби сидели в несколько слоёв, располагаясь на спинах друг у друга.
А воздух вокруг дрожал от непрерывной пальбы, от треска падающих под тяжестью голубей деревьев, хлопанья миллионов крыльев. В адском грохоте нельзя было расслышать слов соседа. Даже ружейные выстрелы распознавались лишь по вспышкам. Всю ночь длилось побоище. К утру под деревьями лежали горы убитых и издыхающих птиц.
Люди из Европы презирали законы «невежественных» индейцев, запрещающие охоту на птиц в период размножения. Они миллионами убивали гнездящихся голубей. В штате Мичиган в 1878 году гнездовая колония голубей занимала все деревья в лесу на пространстве 15x57 километров. Гнездовье в Кентукки располагалось на вдвое более обширной площади. На каждом дереве висело иногда больше сотни гнёзд, и нередко сучья обламывались под тяжестью быстро растущих птенцов.
Когда птенцы годились уже в пищу, отовсюду съезжались толпы убийц. Они приезжали с семьями, работниками, пригоняли стада свиней. Деревья с гнёздами валили на землю и убивали палками не оперившихся ещё птенцов.
Развитие железных дорог обеспечивало быструю доставку сотен тонн убитых голубей на рынки страны. Ежедневно, например, из гнездовой колонии в штате Мичиган отправлялось по железной дороге 12,5 тысячи птенцов и взрослых птиц, а валовой сбор за период размножения с марта по июль достигал 1,5 миллиона птиц.
Таков «урожай» только одной гнездовой колонии. Во всех же Соединённых Штатах и в Канаде в семидесятых годах прошлого века добывались сотни миллионов голубей!
Неужели в большой стране не нашлось ни одного человека, который поднял бы голос в защиту избиваемых птиц? Неужели в США не было законов, охраняющих богатства природы?
Законы такие, конечно, были. Ещё в 1848 году в Массачусетсе издано постановление, запрещающее ловлю голубей сетями. Через три года в штате Вермонт были взяты под охрану все непромысловые птицы, в их числе странствующие голуби. Законы, запрещающие их добычу, были вскоре приняты и в других штатах. Но кто считался с ними, когда речь шла о большом бизнесе!
В 1880 году в стране встречались ещё значительные стаи странствующих голубей, но уже через 20 лет от них не осталось и следа. Исчезновение фантастически многочисленного вида было так внезапно, что в Америке, кажется, до сих пор не могут прийти в себя от неожиданности. Изобретено несколько «теорий» для объяснения ошеломляюще быстрого, «как взрыв динамита», исчезновения голубей. Одни предполагают, что все голуби утонули в Атлантическом океане, когда «эмигрировали» в Австралию. Другие думают, что они улетели на Северный полюс и там замёрзли.
Нужно ли объяснять после всего изложенного, что в истреблении странствующих голубей повинен не Северный полюс и не Атлантический океан, а стихия более страшная, имя которой «бизнес».
В начале нашего века в зоопарках ну различных любителей жило ещё несколько странствующих голубей. Последний представитель этого вида умер в городе Цинциннати в сентябре 1914 года.
Птица феникс
В последнее время в США изредка появляются сообщения, что кто-то и где-то будто бы видел странствующих голубей. Специалисты полагают, что за странствующих голубей, вероятно, принимали траурных голубей, которые на них очень похожи. Но не будет ничего удивительного и в том, если окажется, что это и в самом деле странствующие голуби. От алчности бизнеса они могли спастись в глубине канадских лесов.
Животворные силы природы неиссякаемы. Виды, почти исчезнувшие, вновь восстанавливают свои поредевшие ряды, когда друзья природы не пожалеют сил ради благородного дела — их спасения.
Совсем уже погибшие животные возрождаются «из пепла», подобно сказочной чудо-птице. Люди древности, поражённые вечной молодостью природы, сложили легенду о бессмертном фениксе. Почувствовав приближение немощной старости, птица феникс сжигала себя на очистительном костре, чтобы затем вновь возродиться к жизни, но без тяжкого бремени прожитых лет.
Жила птица феникс в раю — в прекрасной стране, далеко за восточным горизонтом, там, где восходит солнце. Обитатели рая не знали ни печалей, ни смерти.
Прожив в радости и блаженстве тысячу лет, птица феникс начинала чувствовать приближение старости.
Поскольку печальные мысли, связанные с этим обстоятельством, запрещены в раю, обеспокоенная птица покидала райские чертоги и переселялась в мир смертных, чтобы хорошенько обдумать своё положение. Она летела на запад через джунгли Индии, пересекала Иранское нагорье. В Ираке делала остановку, чтобы пополнить в его благоухающих рощах запас опиума, ладака и других необходимых при самосожжении благовоний. Затем летела дальше к берегам Средиземного моря. Здесь, в Сирии, находился транзитный пункт её чудесных превращений.
Сирийское побережье, на котором птица феникс совершала своё омоложение, люди назвали «берегом феникса» — Феникией, или Финикией.
Конечно, на финикийском берегу в изобилии росли финиковые пальмы. Птица феникс выбирала самую высокую и на её макушке из собранных ароматических растений начинала строить гнездо. Работа шла быстро, и к вечеру благоухающая гробница-колыбель была уже готова. Птица феникс садилась в гнездо и дожидалась рассвета. С рассветом приходили её смерть и юность.
Лишь только небо на востоке загоралось слабым румянцем зари, птица феникс поворачивалась навстречу солнцу.
Чудную песню запевала она! Её голос был так прекрасен, что даже сам солнечный бог на секунду отрывался от важных дел. Остановив колесницу, он слушал нежную мелодию. Замирала вся вселенная. Останавливалась земля. Прислушивались звезды.
Лишь секунду слушал бог солнца дивную песню и снова трогал своих коней. Снопы искр взлетали вверх от дружного удара лошадиных копыт. Некоторые искорки падали на землю, прямо в гнездо волшебной певуньи. В миг вспыхивали ароматные травы, из которых оно было сложено. Так, с весёлой песней на устах, в огне и благоухании, оканчивала птица феникс каждое тысячелетие своей жизни.
Когда зола сгоревшего гнёзда остывала, в пепле, оставшемся от прежнего феникса, поселялся небольшой червь. Он быстро рос и на третий день превращался в юного феникса. Окрепнув, помолодевшая таким радикальным способом птица расправляла крылья (который раз за многие тысячи лет). Заглянув ненадолго в город Гелиополис (близ нынешнего Каира в Египте), чтобы возложить на алтарь бога солнца урну с пеплом своего предшественника, феникс летит на восток, в рай. Все птицы сопровождают его в этом радостном путешествии. Но, увы! Долетев до пределов рая, им приходится поворачивать назад. Ведь туда вхожа лишь одна птица феникс. И птичьи стаи летят обратно на свою полную печалей родину.
Ежегодно весной и осенью птицы, видимо, вспоминая о чудесных днях, проведённых в компании с вечно юной подругой, или, может быть, репетируя полет с новорождённым фениксом следующего тысячелетия, предпринимают далёкие путешествия.
Некоторые учёные, пленённые поэтическим очарованием этой легенды, решили поискать в природе следы птицы феникс. Может быть, обитает на земле её (пусть более прозаической) двойник, у которого сказочная тёзка заимствовала некоторые твои примечательные черты.
Обратились к сочинениям античных коллег.
Птицу феникс описывал Геродот, но выяснилось, что он спутал с ней совсем другого представителя царства пернатых. Конечно, не мог обойти молчанием знаменитую птицу и Плиний Старший[50]. Он писал в «Естественной истории», что, по слухам, феникс будто бы размером с орла. Шея у неё золотистого цвета, все прочее тело — пурпурное. Голова украшена хохолком из удлинённых перьев.
Стали искать, пользуясь указаниями Плиния, золотисто-пурпурных птиц с хохолком среди представителей египетской фауны. И нашли!
Пурпурная цапля (Ardea purpurea) очень походит своей внешностью на портрет феникса, нарисованный Плинием, и в её повадках заметили некоторые сходные черты. Пурпурная цапля любит, например, гнездиться на вершинах финиковых пальм. Когда на рассвете, приветствуя восход солнца, она машет крыльями, её чудесное оперение вспыхивает огнём в лучах пробуждающегося солнца.
Наконец найдены старые египетские изображения феникса: он похож на цаплю! Египетское название пурпурной цапли — «бену». Так же называли в стране пирамид и финиковые пальмы. Греки употребляли другое слово — «феникс».
Но, к сожалению, в биологических свойствах пламенеющей на восходе солнца птицы не найдено никаких примет вечности. Она так же смертна, как и все на этом свете.
Однако счастливую судьбу возродившегося феникса разделила другая птица. Её история показывает, насколько успех, казалось бы, самых безнадёжных поисков зависит от настойчивости исследователя. Имя этой птицы — такахе.
Животворные силы природы неиссякаемы. Виды, почти исчезнувшие, вновь восстанавливают свои поредевшие ряды, когда друзья природы не пожалеют сил ради благородного дела — их спасения.
Совсем уже погибшие животные возрождаются «из пепла», подобно сказочной чудо-птице. Люди древности, поражённые вечной молодостью природы, сложили легенду о бессмертном фениксе. Почувствовав приближение немощной старости, птица феникс сжигала себя на очистительном костре, чтобы затем вновь возродиться к жизни, но без тяжкого бремени прожитых лет.
Жила птица феникс в раю — в прекрасной стране, далеко за восточным горизонтом, там, где восходит солнце. Обитатели рая не знали ни печалей, ни смерти.
Прожив в радости и блаженстве тысячу лет, птица феникс начинала чувствовать приближение старости.
Поскольку печальные мысли, связанные с этим обстоятельством, запрещены в раю, обеспокоенная птица покидала райские чертоги и переселялась в мир смертных, чтобы хорошенько обдумать своё положение. Она летела на запад через джунгли Индии, пересекала Иранское нагорье. В Ираке делала остановку, чтобы пополнить в его благоухающих рощах запас опиума, ладака и других необходимых при самосожжении благовоний. Затем летела дальше к берегам Средиземного моря. Здесь, в Сирии, находился транзитный пункт её чудесных превращений.
Сирийское побережье, на котором птица феникс совершала своё омоложение, люди назвали «берегом феникса» — Феникией, или Финикией.
Конечно, на финикийском берегу в изобилии росли финиковые пальмы. Птица феникс выбирала самую высокую и на её макушке из собранных ароматических растений начинала строить гнездо. Работа шла быстро, и к вечеру благоухающая гробница-колыбель была уже готова. Птица феникс садилась в гнездо и дожидалась рассвета. С рассветом приходили её смерть и юность.
Лишь только небо на востоке загоралось слабым румянцем зари, птица феникс поворачивалась навстречу солнцу.
Чудную песню запевала она! Её голос был так прекрасен, что даже сам солнечный бог на секунду отрывался от важных дел. Остановив колесницу, он слушал нежную мелодию. Замирала вся вселенная. Останавливалась земля. Прислушивались звезды.
Лишь секунду слушал бог солнца дивную песню и снова трогал своих коней. Снопы искр взлетали вверх от дружного удара лошадиных копыт. Некоторые искорки падали на землю, прямо в гнездо волшебной певуньи. В миг вспыхивали ароматные травы, из которых оно было сложено. Так, с весёлой песней на устах, в огне и благоухании, оканчивала птица феникс каждое тысячелетие своей жизни.
Когда зола сгоревшего гнёзда остывала, в пепле, оставшемся от прежнего феникса, поселялся небольшой червь. Он быстро рос и на третий день превращался в юного феникса. Окрепнув, помолодевшая таким радикальным способом птица расправляла крылья (который раз за многие тысячи лет). Заглянув ненадолго в город Гелиополис (близ нынешнего Каира в Египте), чтобы возложить на алтарь бога солнца урну с пеплом своего предшественника, феникс летит на восток, в рай. Все птицы сопровождают его в этом радостном путешествии. Но, увы! Долетев до пределов рая, им приходится поворачивать назад. Ведь туда вхожа лишь одна птица феникс. И птичьи стаи летят обратно на свою полную печалей родину.
Ежегодно весной и осенью птицы, видимо, вспоминая о чудесных днях, проведённых в компании с вечно юной подругой, или, может быть, репетируя полет с новорождённым фениксом следующего тысячелетия, предпринимают далёкие путешествия.
Некоторые учёные, пленённые поэтическим очарованием этой легенды, решили поискать в природе следы птицы феникс. Может быть, обитает на земле её (пусть более прозаической) двойник, у которого сказочная тёзка заимствовала некоторые твои примечательные черты.
Обратились к сочинениям античных коллег.
Птицу феникс описывал Геродот, но выяснилось, что он спутал с ней совсем другого представителя царства пернатых. Конечно, не мог обойти молчанием знаменитую птицу и Плиний Старший[50]. Он писал в «Естественной истории», что, по слухам, феникс будто бы размером с орла. Шея у неё золотистого цвета, все прочее тело — пурпурное. Голова украшена хохолком из удлинённых перьев.
Стали искать, пользуясь указаниями Плиния, золотисто-пурпурных птиц с хохолком среди представителей египетской фауны. И нашли!
Пурпурная цапля (Ardea purpurea) очень походит своей внешностью на портрет феникса, нарисованный Плинием, и в её повадках заметили некоторые сходные черты. Пурпурная цапля любит, например, гнездиться на вершинах финиковых пальм. Когда на рассвете, приветствуя восход солнца, она машет крыльями, её чудесное оперение вспыхивает огнём в лучах пробуждающегося солнца.
Наконец найдены старые египетские изображения феникса: он похож на цаплю! Египетское название пурпурной цапли — «бену». Так же называли в стране пирамид и финиковые пальмы. Греки употребляли другое слово — «феникс».
Но, к сожалению, в биологических свойствах пламенеющей на восходе солнца птицы не найдено никаких примет вечности. Она так же смертна, как и все на этом свете.
Однако счастливую судьбу возродившегося феникса разделила другая птица. Её история показывает, насколько успех, казалось бы, самых безнадёжных поисков зависит от настойчивости исследователя. Имя этой птицы — такахе.
«Воскрешение» такахе
Первые исследователи Новой Зеландии из рассказов маори заключили, что на островах, кроме моа, водились ещё какие-то замечательные птицы. Маори охотились на них. Птицы были ростом с гуся, с развитыми крыльями, но летать не умели. Одно воспоминание о чудесном оперении этих птиц приводило в восторг старых охотников на мого — так называли диковинную птицу на Северном острове. Другое её имя — такахе — было в обиходе у жителей Южного острова.
Учёные сначала с интересом собирали все сведения о странной птице. Но проходили годы, и никаких следов её обитания, даже в далёком прошлом, не нашли. От моа остались хотя бы кости и перья. А о существовании такахе — никаких вещественных доказательств… Решили было, что мого-такахе — мифическое существо из маорийских сказаний.
Но вот в 1847 году Уолтер Мэнтелл, неутомимый собиратель редкостных животных Новой Зеландии, случайно приобрёл в одной деревне на Северном острове череп, грудную кость и другие части скелета неизвестной крупной птицы. Он тщательно запаковал свою находку и послал в Лондон отцу, известному в то время геологу. Мэнтелл-старший обратился за консультацией к палеонтологу Оуэну. Профессор Оуэн определил, что кости принадлежат большой крылатой, но нелетающей птице. Он назвал её в честь Мэнтелла — Notornis mantelli, то есть — «Замечательная птица Мэнтелла».
Маори оказались правы: такахе — не миф, а живое существо во плоти и перьях. Такахе принадлежит к пастушковым птицам. Некоторые из них водятся и у нас: это болотные курочки, пастушки, погоныши, коростели и лысухи — все хорошо известны охотникам. Самая крупная из наших пастушковых птиц — султанская курица обитает в камышовых зарослях по западному и южному побережью Каспийского моря. Она очень похожа на такахе, хотя мельче её и менее ярко окрашена. В Новой Зеландии, где султанская курица тоже водится, её, случалось, путали с такахе.
Через два года после находки Мэнтелла последовал ещё более неожиданный сюрприз. Группа охотников на тюленей расположилась на одном из небольших островков у юго-западного побережья Новой Зеландии. Ночью пошёл снег. Наутро, когда люди вышли из палаток, они с удивлением увидели на снегу следы крупной птицы. О таких птицах здесь ничего не слышали!
Охотники, забыв о деле, ради которого сюда приехали, пошли с собаками по следу таинственного пернатого.
Пройдя порядочное расстояние, люди увидели впереди большую птицу. Собаки бросились в погоню за ней. Но странное дело: вместо того, чтобы полететь, птица с необычной быстротой пустилась бежать по снегу. Наконец собаки её поймали. Птица пронзительно закричала. И когтями, и толстым — клювом она отбивалась так успешно, что собаки не могли её задушить. Люди спасли отчаянную птицу от разъярённых псов.
Охотники на тюленей не были натуралистами, но и они сразу поняли, что пойманная птица — большая редкость. Какое красивое у неё оперение! Голова и горло — сине-чёрные. Шея, грудь, бока — фиолетово-голубые, спина — оливково-зелёная, крылья и хвост — синие с металлическим отливом, а низ хвоста (подхвостье) — белоснежный. Толстый клюв и сильные ноги — ярко-красные.
Восхищённые блеском её оперения, люди не решились убить столь чудесную птицу. Они отнесли её на корабль. Там жила она несколько дней.
Но что же с ней дальше делать? Охотники не знали. С большим сожалением после четырех дней раздумья они убили прекрасную пленницу, изжарили и съели её.
Но шкуру птицы все-таки сохранили! Благодаря счастливой случайности шкура попала тоже в руки Уолтера Мэнтелла. Он немедленно послал её в Лондон.
Позднее с помощью собак было поймано ещё несколько живых такахе. Из-за чучела одной из них произошёл забавный «коммерческий конфликт» между Британским и Дрезденским музеями.
История эта такова. Один охотник на кроликов расположился лагерем в девяти милях к югу от большого озера Те-Анау (на Южном острове). В настоящее время берега этого озера — главная «резиденция» такахе. Однажды охотничий пёс, гордый своей удачей, притащил в пасти ещё трепещущую птицу. Хозяин был в восторге от «закуски», которую поймала умная собака. Он подвесил птицу к потолку палатки с намерением съесть её на следующий день. К счастью, мимо проходил заведующий опытной станции Коннор. Он «реквизировал» редкую птицу, в которой сразу признал драгоценную для науки такахе. Принёс находку домой, снял с неё шкуру и тщательно отпрепарировал все кости скелета. Это был первый полный скелет такахе, посланный в Лондон.
Но в Лондоне он не достался англичанам. Редкостную находку «предприимчивый» Коннор решил продать с аукциона. Представитель Британского музея получил от своего начальства инструкцию не платить больше ста фунтов стерлингов. А представитель Дрезденского музея прибыл с разрешением заплатить столько, сколько потребуется, но приобрести драгоценный экспонат.
Начался торг. Цена быстро поднялась до ста фунтов и… Британский музей вышел из игры. Посланец Дрезденского музея прибавил ещё пять фунтов, получил покупку и с триумфом вернулся домой.
Здесь немецкие учёные подвергли скелет такахе тщательнейшему исследованию (не обошлось и без микроскопа) и нашли в нем некоторые отличия от самого первого экземпляра этой птицы, добытого Мэнтеллом 32 года назад. Значит, на Северном и Южном островах Новой Зеландии обитают два разных вида такахе[51]. Первый вид был описан ещё Оуэном и получил название Notornis mantelli. Второй вид назвали Notornis hochstetteri в честь известного австрийского исследователя Австралии и Новой Зеландии профессора Хохштеттера.
За другой пойманный позднее экземпляр такахе коллекционеры заплатили ещё дороже, чем на аукционе в Лондоне: 250 фунтов стерлингов! Даже по теперешним временам это большая сумма. А 60 лет назад целая семья могла безбедно просуществовать на эти деньги несколько лет.
Такахе, оценённая так дорого, была поймана в 1898 году, и с тех пор она как в воду канула. Проходили десятилетия, но ни одна живая такахе не попадалась больше в руки охотников. А охотились за дорогой птицей, надо полагать, очень активно. Правда, маори рассказывали, что такахе ещё водятся в горах около озера Те-Анау, но им не верили. Решили, что птица, пойманная в 1898 году, была последним живым представителем своего вида, и такахе занесли в списки вымерших животных. Там она и пребывала в продолжение 50 лет.
Но вот в 1947 году Джиофри Орбелл, врач из небольшого новозеландского городка и натуралист-любитель, решил проверить, действительно ли легендарная птица окончательно вымерла. Это была бессмысленная, с точки зрения многих специалистов, попытка. С несколькими товарищами Орбелл проник в густые леса западного побережья Те-Анау, расположенные на высоте около тысячи метров над уровнем моря.
Во время этой экспедиции Орбелл открыл лишь неизвестное картографам озеро. Для начала неплохо! Но такахе они не нашли. Правда, исследователи слышали крики каких-то неведомых птиц и видели странные птичьи следы. Это вселило в них новые надежды.
Учёные сначала с интересом собирали все сведения о странной птице. Но проходили годы, и никаких следов её обитания, даже в далёком прошлом, не нашли. От моа остались хотя бы кости и перья. А о существовании такахе — никаких вещественных доказательств… Решили было, что мого-такахе — мифическое существо из маорийских сказаний.
Но вот в 1847 году Уолтер Мэнтелл, неутомимый собиратель редкостных животных Новой Зеландии, случайно приобрёл в одной деревне на Северном острове череп, грудную кость и другие части скелета неизвестной крупной птицы. Он тщательно запаковал свою находку и послал в Лондон отцу, известному в то время геологу. Мэнтелл-старший обратился за консультацией к палеонтологу Оуэну. Профессор Оуэн определил, что кости принадлежат большой крылатой, но нелетающей птице. Он назвал её в честь Мэнтелла — Notornis mantelli, то есть — «Замечательная птица Мэнтелла».
Маори оказались правы: такахе — не миф, а живое существо во плоти и перьях. Такахе принадлежит к пастушковым птицам. Некоторые из них водятся и у нас: это болотные курочки, пастушки, погоныши, коростели и лысухи — все хорошо известны охотникам. Самая крупная из наших пастушковых птиц — султанская курица обитает в камышовых зарослях по западному и южному побережью Каспийского моря. Она очень похожа на такахе, хотя мельче её и менее ярко окрашена. В Новой Зеландии, где султанская курица тоже водится, её, случалось, путали с такахе.
Через два года после находки Мэнтелла последовал ещё более неожиданный сюрприз. Группа охотников на тюленей расположилась на одном из небольших островков у юго-западного побережья Новой Зеландии. Ночью пошёл снег. Наутро, когда люди вышли из палаток, они с удивлением увидели на снегу следы крупной птицы. О таких птицах здесь ничего не слышали!
Охотники, забыв о деле, ради которого сюда приехали, пошли с собаками по следу таинственного пернатого.
Пройдя порядочное расстояние, люди увидели впереди большую птицу. Собаки бросились в погоню за ней. Но странное дело: вместо того, чтобы полететь, птица с необычной быстротой пустилась бежать по снегу. Наконец собаки её поймали. Птица пронзительно закричала. И когтями, и толстым — клювом она отбивалась так успешно, что собаки не могли её задушить. Люди спасли отчаянную птицу от разъярённых псов.
Охотники на тюленей не были натуралистами, но и они сразу поняли, что пойманная птица — большая редкость. Какое красивое у неё оперение! Голова и горло — сине-чёрные. Шея, грудь, бока — фиолетово-голубые, спина — оливково-зелёная, крылья и хвост — синие с металлическим отливом, а низ хвоста (подхвостье) — белоснежный. Толстый клюв и сильные ноги — ярко-красные.
Восхищённые блеском её оперения, люди не решились убить столь чудесную птицу. Они отнесли её на корабль. Там жила она несколько дней.
Но что же с ней дальше делать? Охотники не знали. С большим сожалением после четырех дней раздумья они убили прекрасную пленницу, изжарили и съели её.
Позднее с помощью собак было поймано ещё несколько живых такахе. Из-за чучела одной из них произошёл забавный «коммерческий конфликт» между Британским и Дрезденским музеями.
История эта такова. Один охотник на кроликов расположился лагерем в девяти милях к югу от большого озера Те-Анау (на Южном острове). В настоящее время берега этого озера — главная «резиденция» такахе. Однажды охотничий пёс, гордый своей удачей, притащил в пасти ещё трепещущую птицу. Хозяин был в восторге от «закуски», которую поймала умная собака. Он подвесил птицу к потолку палатки с намерением съесть её на следующий день. К счастью, мимо проходил заведующий опытной станции Коннор. Он «реквизировал» редкую птицу, в которой сразу признал драгоценную для науки такахе. Принёс находку домой, снял с неё шкуру и тщательно отпрепарировал все кости скелета. Это был первый полный скелет такахе, посланный в Лондон.
Но в Лондоне он не достался англичанам. Редкостную находку «предприимчивый» Коннор решил продать с аукциона. Представитель Британского музея получил от своего начальства инструкцию не платить больше ста фунтов стерлингов. А представитель Дрезденского музея прибыл с разрешением заплатить столько, сколько потребуется, но приобрести драгоценный экспонат.
Начался торг. Цена быстро поднялась до ста фунтов и… Британский музей вышел из игры. Посланец Дрезденского музея прибавил ещё пять фунтов, получил покупку и с триумфом вернулся домой.
Здесь немецкие учёные подвергли скелет такахе тщательнейшему исследованию (не обошлось и без микроскопа) и нашли в нем некоторые отличия от самого первого экземпляра этой птицы, добытого Мэнтеллом 32 года назад. Значит, на Северном и Южном островах Новой Зеландии обитают два разных вида такахе[51]. Первый вид был описан ещё Оуэном и получил название Notornis mantelli. Второй вид назвали Notornis hochstetteri в честь известного австрийского исследователя Австралии и Новой Зеландии профессора Хохштеттера.
За другой пойманный позднее экземпляр такахе коллекционеры заплатили ещё дороже, чем на аукционе в Лондоне: 250 фунтов стерлингов! Даже по теперешним временам это большая сумма. А 60 лет назад целая семья могла безбедно просуществовать на эти деньги несколько лет.
Такахе, оценённая так дорого, была поймана в 1898 году, и с тех пор она как в воду канула. Проходили десятилетия, но ни одна живая такахе не попадалась больше в руки охотников. А охотились за дорогой птицей, надо полагать, очень активно. Правда, маори рассказывали, что такахе ещё водятся в горах около озера Те-Анау, но им не верили. Решили, что птица, пойманная в 1898 году, была последним живым представителем своего вида, и такахе занесли в списки вымерших животных. Там она и пребывала в продолжение 50 лет.
Но вот в 1947 году Джиофри Орбелл, врач из небольшого новозеландского городка и натуралист-любитель, решил проверить, действительно ли легендарная птица окончательно вымерла. Это была бессмысленная, с точки зрения многих специалистов, попытка. С несколькими товарищами Орбелл проник в густые леса западного побережья Те-Анау, расположенные на высоте около тысячи метров над уровнем моря.
Во время этой экспедиции Орбелл открыл лишь неизвестное картографам озеро. Для начала неплохо! Но такахе они не нашли. Правда, исследователи слышали крики каких-то неведомых птиц и видели странные птичьи следы. Это вселило в них новые надежды.