Страница:
Местные жители тоже имеют свой статус в «табели о рангах». У них сходные с нашими медальоны, только их нельзя использовать для перемещения между мирами. Всего уровней – девять, но последние два труднодостижимы. Я еще не видел никого, кто ими бы обладал. Возможно, сам маркиз Ори и другие титулованные особы. Не знаю, с ними не общался.
Медальон покинул мою шею и перешел в руки Цензора. Человек в тоге сжал серебристый кругляш на какую-то секунду и тут же протянул мне. Прежде гладкая поверхность медальона теперь была покрыта тонким узором, состоящим, казалось, из листьев и веток.
– С нами вы всего полгода, Глеб, – сказал Цензор, пока я надевал медальон, – начали снизу, как обычный человек, лишенный магических способностей, и уже так продвинулись. Еще через лет пять, вероятно, станете эсквайром.
Эсквайр – это, кажется, четвертый уровень. С такого титула начинается местное младшее дворянство. Почему-то здесь любят английские и французские названия.
Я поблагодарил, гадая, то ли это прогноз, то ли целое обещание. Если обещание, то с чего бы вдруг?
– Вам положены две вещи, – неожиданно сообщил Цензор. – Во-первых, сейчас вы можете попасть в любое место города, не отвечая на вопрос. А во-вторых, вам предлагается ночь с женщиной. Одна ночь с одной женщиной. Но с любой.
В этот момент я прятал медальон под рубашку, да так и замер – с поднятыми вверх руками. Какая еще ночь? С какой женщиной? Что значит «с любой»? Возникло ощущение легкой растерянности, что бывает с каждым, если его внезапно ошарашить экстремальным предложением.
– С любой? – Я решил переспросить. – Совсем-совсем с любой? Это такая награда?
– Да, – ответил Цензор теперь уже с серьезным выражением лица. – При повышении уровня полагается награда. Каждый раз – своя. Повышение на второй уровень – это ночь с любой женщиной или с любым мужчиной в зависимости от предпочтений. Вы встретитесь с женщиной в указанном месте, проведете ночь, а потом расстанетесь. Она об этой ночи не будет помнить. И о вас тоже не будет помнить, если, конечно, не знала вас ранее.
Я потер рукой лоб. Так вот о чем говорил незнакомец и на что намекал шеф! Оригинальная награда, нечего сказать. Ее даже можно назвать щедрой. Интересно, что полагается при переходе на третий уровень или даже на четвертый? Впрочем, я решил не отвлекаться. Что бы ни имел в виду незнакомец в потертом пиджаке, когда предостерегал меня, он достиг своей цели. Я насторожился.
– Мне бы хотелось кое-что уточнить, – мой голос слегка охрип от волнения, – если с любой женщиной, то это ведь не обязательно с той, которая сейчас в числе живых, да? Вот, скажем, мне захочется встретиться с Мэрилин Монро времен расцвета ее красоты. Это тоже входит в понятие «любая»?
Цензор посмотрел на меня внимательным, острым взглядом. Я впервые видел такое выражение на его лице! Мне даже показалось, что он слегка напрягся, подтянулся, словно недооценил собеседника и сейчас наверстывает упущенное.
– Да, вы можете встретиться с Мэрилин Монро времен расцвета ее красоты, – медленнее, чем обычно, проговорил человек в белой тоге.
– И Мэрилин Монро тоже не будет помнить эту ночь? – уточнил я.
Цензор молчал, лишь изучая меня глазами, вмиг ставшими колючими.
– Вы предлагаете мне секс с подделкой? – тихо спросил я. – С чем-то или кем-то, кто только кажется выбранной мной женщиной?
– Это не подделка, – ответил Цензор, поглаживая пальцами деревянный подлокотник. – Женщина будет помнить все, что помнила настоящая женщина на тот момент времени, будет выглядеть точно так же, будет думать, как она… она идентична той, за одним лишь исключением. Ей в голову взбредет сумасбродная мысль провести ночь с вами и в меру своих сил выполнять ваши желания.
Мне было интересно, как я могу провести ночь с неподдельной Мэрилин Монро, которая уже давным-давно умерла. И что с ней случится потом? Что потом бывает с людьми, которых неизведанная сила воскрешает на краткое время, а затем отбирает память о часах, проведенных среди живых?
Я не знал ответа на этот вопрос, и мне уже совсем не нравилось могущество города. Это уже… чересчур. Да-да, «чересчур» – хорошее слово. Что это за место, черт побери? Такой вопрос всплывал в моих мыслях неоднократно.
– От награды можно отказаться? – спросил я. – От той ее части, где мне надо выбирать женщин на ночь. А так бы я, конечно, согласился не отвечать на вопрос и наконец попасть туда, куда мне нужно, чтобы не блуждать понапрасну.
– Другого шанса не будет, – веско сказал Цензор, оглядывая меня так, словно видел в первый раз. – При получении следующих уровней – иные награды.
В моей голове возник образ черноволосой Иванны. Признаться, я хотел эту девушку больше, чем Мэрилин Монро или иную диву. Но если что-то будет неправильное с Мэрилин Монро, то ведь такое же неправильное будет и с Иванной, не так ли?
– Спасибо, я уж как-нибудь без этого, – ответил я. – Мне бы хотелось оказаться на площади Ветров.
– Как угодно, – кивнул Цензор.
Кирпичные стены потускнели и расплавились. Лишь теперь я вспомнил о своем намерении спросить, что означает «проездной». Начали проступать очертания прямоугольной башни с острым длинным шпилем. Я дал себе слово, что в следующий раз поинтересуюсь насчет проездного. Человек в помятом пиджаке зарекомендовал себя знающим. Похоже, он предлагал дело.
Площадь Ветров – самая нарядная в городе, земляне ее очень любят. Небольшой парк с неувядающими кленами и ровными дорожками окружен разноцветными зданиями: красными, желтыми и белыми. В них – банки и рестораны.
На этой площади я очутился неспроста: мне хотелось сообщить банку об изменении моего статуса. Это несколько снизит процент по кредиту, который я взял во время одного из предыдущих визитов, последовав непрофессиональному совету моего коллеги-технаря. Кредит был не очень большой, но мне хотелось вернуть долг как можно быстрее.
Я поправил рюкзак с миской внутри и устремился к зданию с красно-белой вывеской «Гарантии герцога Буна». Вся моя судьба в будущем окажется связанной с этим рюкзаком. До перехода он был темно-синего цвета с оранжевыми лямками. Теперь же превратился в прочный фиолетовый шелковый мешок с белыми толстыми веревками. Он все так же сидел на спине, но веревки столь сильно врезались в плечи, что снять рюкзак без посторонней помощи было затруднительно.
У широкой лестницы, ведущей в банк, я остановился, чтобы дать дорогу карете, точнее, ее очаровательной пассажирке. Девушка с белыми волосами и удивительной, почти сияющей белой кожей как раз садилась в эту желтую карету. Незнакомка была ослепительно хороша и отличалась необычной, неземной красотой. Подол тонкого черного платья пролетел совсем недалеко от моей ноги. Я замер, пораженный. В ней все было совершенно. Одежда и серебристые браслеты с ожерельем подчеркивали ее очаровательность. Признаться, в тот момент мне хотелось лишь одного: быть представленным этой незнакомке. Я был уверен, что тогда смогу перебороть свою небольшую стеснительность и как-нибудь с ней разговориться, если девушка, конечно, не принадлежит к сословию местных титулованных особ. Но даже если и принадлежит, что с того? Я, может быть, все равно бы попытался. У меня мелькнула мысль сказать прямо сейчас какую-нибудь нелепость, чтобы привлечь внимание. Но девушка казалась безучастной ко всему, что происходило вокруг. Эх, если бы Цензор предложил мне немного остроумия вместо ночи с любой женщиной, то я совершил бы удачную сделку!
Внезапно девушка, уже дойдя до дверцы, услужливо распахнутой кучером, обернулась. Увидев меня, улыбнулась и кивнула, будто старому, но не очень близкому знакомому. Я был потрясен. Рядом еще стояли люди, но, несомненно, улыбка предназначалась лишь мне. Белоснежка меня знает?
Опомнившись, я сделал шаг вперед, но прекрасная незнакомка уже скрылась в глубине кареты. Кучер взгромоздился на свое место и тронул лошадей. Четверка рванула с места. Я успел разглядеть только букву «S» в центре неизвестного герба.
– А кто это? Чья карета? – Мне хватило наглости громко задать вопрос.
К сожалению, рядом не было никого из землян, а несколько местных жителей то ли сами не знали, то ли не сочли нужным ответить.
Войдя в банк, показал медальон клерку. Привычная дежурная улыбка сразу стала чуть шире и приветливее.
– Я внесу изменения в ваш кредит, – заверил клерк, двигая худой шеей под белым воротником с галстуком-бабочкой. – Вы будете платить меньше на… три су в месяц…
– Скажите, а эта девушка вышла отсюда? – перебил я. – Кто она такая? Как ее имя?
– Какая девушка? – удивился клерк.
– С белой кожей и белыми волосами. В черном платье. Очень красивая. Она села в желтую карету.
– Здесь не было никакой девушки, господин Савьенов, – ответил клерк. – Возможно, она вышла из другого здания. Рядом еще четыре двери.
– Хорошо, а вы знаете герб, посередине которого – буква «S»? – не растерялся я. – Чей он?
Клерк на минуту задумался, шевеля тонкими губами. Ему было лет двадцать, почти как мне.
– Наверное, это герб графа Андра, – наконец сказал он. – У него «S» посередине.
– Графа Андра? Спасибо. Я запомню, – ответил я и задумчиво произнес: – Может быть, жена? Или любовница? Или дочь?
Непонятное выражение мелькнуло на лице клерка. Он как будто испугался.
– Послушайте, господин Савьенов, – тихо сказал клерк, слегка нагнувшись ко мне через полированную деревянную стойку. – У титулованных особ нет ни жен, ни детей. И об этом не принято говорить.
Вскоре я готовился проститься с площадью Ветров, шагая по направлению к одному тихому переулку. Там меня ждало кафе с отличным кофе. Признаться, такой кофе нигде больше не встречал: золотистый и густой, он смягчал горло и бодрил. Я собирался забежать в кафе минут на десять, а потом – домой.
Знакомый переулок показался довольно скоро: он был не такой праздничный, как площадь, а состоял из обыкновенных серых зданий. Я свернул в него и тут же услышал за спиной топот бегущих ног.
Дул легкий ветер, словно оправдывая название площади. Я обернулся, ожидая увидеть прохожего, спешащего по своим делам, или, если повезет, юношу, догоняющего обидчивую и капризную девицу. Увы, там не было никакого юноши, да и прохожими тех, кто бежал, назвать было нельзя. Ко мне приближались два знакомых мага: толстяк и блондин. Те самые, которые убили старичка, кучера и чуть не расправились со мной и Виталием.
Трудно описать, что я ощутил в тот момент. Смешанные чувства овладели мной: ужас, желание бежать, спасаться и… недоумение. Да-да, перед лицом опасности я никак не мог понять, что им теперь-то нужно, когда выяснилось, что миска не представляет никакой ценности в городе. Мой ум работал так споро, что, пожалуй, лишь этот вопрос остался без ответа. В тот миг я даже догадался, как они меня нашли: просто прыгали туда-сюда без устали, отвечая на вопрос Цензора и выбирая место прибытия. «Перемести нас туда, куда ты перенес Глеба», – вот что говорили они.
Я развернулся и побежал, как еще никогда не бегал раньше. Мешок-рюкзак подпрыгивал за спиной, норовя ударить в шею, редкие прохожие шарахались в стороны и прижимались к домам. Мне показалось, что стена, мимо которой я пробегал, вдруг обуглилась. Случилось это на самом деле или нет – неизвестно, я не стал оглядываться и выяснять.
– Стой, Глеб! Стой! – вдруг раздался крик сзади. – Брось чашу на землю! Мы отпустим тебя!
Я мчался, моля судьбу, чтобы на этот раз не споткнуться. Маги сделали достойное предложение: теперь-то я бы избавился от чаши, раз она никому, кроме них, не нужна. Но веревка была слишком тугой, мне не снять мешок быстро, а останавливаться нельзя: прикончат.
Хотелось сделать круг и вернуться к площади. Там-то они не посмеют напасть: слишком много народу, да и полиция может оказаться поблизости.
На полном ходу удалось свернуть направо в малознакомый переулок, потом еще в один, совсем незнакомый. Топот за спиной не утихал, скорее даже приближался.
– Бросай чашу, Глеб! – кричали мне.
С удовольствием бы бросил, но как? Под ноги попался выступающий из мостовой булыжник. Я чуть не споткнулся, но сумел сохранить равновесие. Сразу же сделал еще один поворот направо. По моим расчетам, скоро должна показаться площадь.
Прибавив скорости, как следует разогнался и… вместо далекого, столь ожидаемого просвета, в котором виднелось бы одно из красочных зданий площади, увидел дом буквой «П», занявший собой весь переулок.
Не нужно оглядываться, чтобы понять: преследователи вот-вот меня настигнут. Я бросился к первому же подъезду. Он оказался не заперт. Заскочив в темный коридор, увидел, что лестницу, ведущую наверх, перегораживает еще одна дверь с большим висячим замком. Но зато лестница, ведущая вниз, свободна.
Не раздумывая, я прыгнул туда, почти в полную тьму. Почему-то не скатился кубарем, а довольно резво побежал по лестнице, не видя ступеней.
– Стой, Глеб! Стой! – Теперь кричали откуда-то сверху.
И я остановился. Но лишь оттого, что на полном ходу врезался в какую-то дверь. Дверь оказалась хлипкой, непрочной. Она треснула под моим напором, и я ввалился в помещение, не видя вокруг ни зги. Что это за помещение, так и не удалось понять. Нога соскользнула, и я, взмахнув на прощанье руками, тщетно пытаясь уцепиться за несуществующую опору, полетел совсем куда-то вниз.
Судя по всему, я оказался в узком квадратном кирпичном жерле. Пальцы, цепляясь за кладку, напрасно пытались затормозить полет. Я их только сбил в кровь, но, к счастью, глубина была не очень велика, к тому же мне удалось приземлиться на что-то мягкое. Хотя это не помешало сильно удариться левым боком. Лежа с распахнутыми от боли глазами, я заметил свет наверху.
– Ты что-нибудь видишь? – доносился сверху глухой и слабый голос толстяка. – Куда это он?
– Куда, куда… В старый город! – раздался голос блондина, полный отчаяния. – Все! Накрылась чаша!
– В старый город?! Но как теперь быть?!
– Никак. Туда никто в своем уме не полезет. Пошли отсюда.
Толстяк, видимо, колебался. Свет горел еще некоторое время, но постепенно начал тускнеть и наконец погас. Я остался в темноте и в полном одиночестве.
Глава 5
Медальон покинул мою шею и перешел в руки Цензора. Человек в тоге сжал серебристый кругляш на какую-то секунду и тут же протянул мне. Прежде гладкая поверхность медальона теперь была покрыта тонким узором, состоящим, казалось, из листьев и веток.
– С нами вы всего полгода, Глеб, – сказал Цензор, пока я надевал медальон, – начали снизу, как обычный человек, лишенный магических способностей, и уже так продвинулись. Еще через лет пять, вероятно, станете эсквайром.
Эсквайр – это, кажется, четвертый уровень. С такого титула начинается местное младшее дворянство. Почему-то здесь любят английские и французские названия.
Я поблагодарил, гадая, то ли это прогноз, то ли целое обещание. Если обещание, то с чего бы вдруг?
– Вам положены две вещи, – неожиданно сообщил Цензор. – Во-первых, сейчас вы можете попасть в любое место города, не отвечая на вопрос. А во-вторых, вам предлагается ночь с женщиной. Одна ночь с одной женщиной. Но с любой.
В этот момент я прятал медальон под рубашку, да так и замер – с поднятыми вверх руками. Какая еще ночь? С какой женщиной? Что значит «с любой»? Возникло ощущение легкой растерянности, что бывает с каждым, если его внезапно ошарашить экстремальным предложением.
– С любой? – Я решил переспросить. – Совсем-совсем с любой? Это такая награда?
– Да, – ответил Цензор теперь уже с серьезным выражением лица. – При повышении уровня полагается награда. Каждый раз – своя. Повышение на второй уровень – это ночь с любой женщиной или с любым мужчиной в зависимости от предпочтений. Вы встретитесь с женщиной в указанном месте, проведете ночь, а потом расстанетесь. Она об этой ночи не будет помнить. И о вас тоже не будет помнить, если, конечно, не знала вас ранее.
Я потер рукой лоб. Так вот о чем говорил незнакомец и на что намекал шеф! Оригинальная награда, нечего сказать. Ее даже можно назвать щедрой. Интересно, что полагается при переходе на третий уровень или даже на четвертый? Впрочем, я решил не отвлекаться. Что бы ни имел в виду незнакомец в потертом пиджаке, когда предостерегал меня, он достиг своей цели. Я насторожился.
– Мне бы хотелось кое-что уточнить, – мой голос слегка охрип от волнения, – если с любой женщиной, то это ведь не обязательно с той, которая сейчас в числе живых, да? Вот, скажем, мне захочется встретиться с Мэрилин Монро времен расцвета ее красоты. Это тоже входит в понятие «любая»?
Цензор посмотрел на меня внимательным, острым взглядом. Я впервые видел такое выражение на его лице! Мне даже показалось, что он слегка напрягся, подтянулся, словно недооценил собеседника и сейчас наверстывает упущенное.
– Да, вы можете встретиться с Мэрилин Монро времен расцвета ее красоты, – медленнее, чем обычно, проговорил человек в белой тоге.
– И Мэрилин Монро тоже не будет помнить эту ночь? – уточнил я.
Цензор молчал, лишь изучая меня глазами, вмиг ставшими колючими.
– Вы предлагаете мне секс с подделкой? – тихо спросил я. – С чем-то или кем-то, кто только кажется выбранной мной женщиной?
– Это не подделка, – ответил Цензор, поглаживая пальцами деревянный подлокотник. – Женщина будет помнить все, что помнила настоящая женщина на тот момент времени, будет выглядеть точно так же, будет думать, как она… она идентична той, за одним лишь исключением. Ей в голову взбредет сумасбродная мысль провести ночь с вами и в меру своих сил выполнять ваши желания.
Мне было интересно, как я могу провести ночь с неподдельной Мэрилин Монро, которая уже давным-давно умерла. И что с ней случится потом? Что потом бывает с людьми, которых неизведанная сила воскрешает на краткое время, а затем отбирает память о часах, проведенных среди живых?
Я не знал ответа на этот вопрос, и мне уже совсем не нравилось могущество города. Это уже… чересчур. Да-да, «чересчур» – хорошее слово. Что это за место, черт побери? Такой вопрос всплывал в моих мыслях неоднократно.
– От награды можно отказаться? – спросил я. – От той ее части, где мне надо выбирать женщин на ночь. А так бы я, конечно, согласился не отвечать на вопрос и наконец попасть туда, куда мне нужно, чтобы не блуждать понапрасну.
– Другого шанса не будет, – веско сказал Цензор, оглядывая меня так, словно видел в первый раз. – При получении следующих уровней – иные награды.
В моей голове возник образ черноволосой Иванны. Признаться, я хотел эту девушку больше, чем Мэрилин Монро или иную диву. Но если что-то будет неправильное с Мэрилин Монро, то ведь такое же неправильное будет и с Иванной, не так ли?
– Спасибо, я уж как-нибудь без этого, – ответил я. – Мне бы хотелось оказаться на площади Ветров.
– Как угодно, – кивнул Цензор.
Кирпичные стены потускнели и расплавились. Лишь теперь я вспомнил о своем намерении спросить, что означает «проездной». Начали проступать очертания прямоугольной башни с острым длинным шпилем. Я дал себе слово, что в следующий раз поинтересуюсь насчет проездного. Человек в помятом пиджаке зарекомендовал себя знающим. Похоже, он предлагал дело.
Площадь Ветров – самая нарядная в городе, земляне ее очень любят. Небольшой парк с неувядающими кленами и ровными дорожками окружен разноцветными зданиями: красными, желтыми и белыми. В них – банки и рестораны.
На этой площади я очутился неспроста: мне хотелось сообщить банку об изменении моего статуса. Это несколько снизит процент по кредиту, который я взял во время одного из предыдущих визитов, последовав непрофессиональному совету моего коллеги-технаря. Кредит был не очень большой, но мне хотелось вернуть долг как можно быстрее.
Я поправил рюкзак с миской внутри и устремился к зданию с красно-белой вывеской «Гарантии герцога Буна». Вся моя судьба в будущем окажется связанной с этим рюкзаком. До перехода он был темно-синего цвета с оранжевыми лямками. Теперь же превратился в прочный фиолетовый шелковый мешок с белыми толстыми веревками. Он все так же сидел на спине, но веревки столь сильно врезались в плечи, что снять рюкзак без посторонней помощи было затруднительно.
У широкой лестницы, ведущей в банк, я остановился, чтобы дать дорогу карете, точнее, ее очаровательной пассажирке. Девушка с белыми волосами и удивительной, почти сияющей белой кожей как раз садилась в эту желтую карету. Незнакомка была ослепительно хороша и отличалась необычной, неземной красотой. Подол тонкого черного платья пролетел совсем недалеко от моей ноги. Я замер, пораженный. В ней все было совершенно. Одежда и серебристые браслеты с ожерельем подчеркивали ее очаровательность. Признаться, в тот момент мне хотелось лишь одного: быть представленным этой незнакомке. Я был уверен, что тогда смогу перебороть свою небольшую стеснительность и как-нибудь с ней разговориться, если девушка, конечно, не принадлежит к сословию местных титулованных особ. Но даже если и принадлежит, что с того? Я, может быть, все равно бы попытался. У меня мелькнула мысль сказать прямо сейчас какую-нибудь нелепость, чтобы привлечь внимание. Но девушка казалась безучастной ко всему, что происходило вокруг. Эх, если бы Цензор предложил мне немного остроумия вместо ночи с любой женщиной, то я совершил бы удачную сделку!
Внезапно девушка, уже дойдя до дверцы, услужливо распахнутой кучером, обернулась. Увидев меня, улыбнулась и кивнула, будто старому, но не очень близкому знакомому. Я был потрясен. Рядом еще стояли люди, но, несомненно, улыбка предназначалась лишь мне. Белоснежка меня знает?
Опомнившись, я сделал шаг вперед, но прекрасная незнакомка уже скрылась в глубине кареты. Кучер взгромоздился на свое место и тронул лошадей. Четверка рванула с места. Я успел разглядеть только букву «S» в центре неизвестного герба.
– А кто это? Чья карета? – Мне хватило наглости громко задать вопрос.
К сожалению, рядом не было никого из землян, а несколько местных жителей то ли сами не знали, то ли не сочли нужным ответить.
Войдя в банк, показал медальон клерку. Привычная дежурная улыбка сразу стала чуть шире и приветливее.
– Я внесу изменения в ваш кредит, – заверил клерк, двигая худой шеей под белым воротником с галстуком-бабочкой. – Вы будете платить меньше на… три су в месяц…
– Скажите, а эта девушка вышла отсюда? – перебил я. – Кто она такая? Как ее имя?
– Какая девушка? – удивился клерк.
– С белой кожей и белыми волосами. В черном платье. Очень красивая. Она села в желтую карету.
– Здесь не было никакой девушки, господин Савьенов, – ответил клерк. – Возможно, она вышла из другого здания. Рядом еще четыре двери.
– Хорошо, а вы знаете герб, посередине которого – буква «S»? – не растерялся я. – Чей он?
Клерк на минуту задумался, шевеля тонкими губами. Ему было лет двадцать, почти как мне.
– Наверное, это герб графа Андра, – наконец сказал он. – У него «S» посередине.
– Графа Андра? Спасибо. Я запомню, – ответил я и задумчиво произнес: – Может быть, жена? Или любовница? Или дочь?
Непонятное выражение мелькнуло на лице клерка. Он как будто испугался.
– Послушайте, господин Савьенов, – тихо сказал клерк, слегка нагнувшись ко мне через полированную деревянную стойку. – У титулованных особ нет ни жен, ни детей. И об этом не принято говорить.
Вскоре я готовился проститься с площадью Ветров, шагая по направлению к одному тихому переулку. Там меня ждало кафе с отличным кофе. Признаться, такой кофе нигде больше не встречал: золотистый и густой, он смягчал горло и бодрил. Я собирался забежать в кафе минут на десять, а потом – домой.
Знакомый переулок показался довольно скоро: он был не такой праздничный, как площадь, а состоял из обыкновенных серых зданий. Я свернул в него и тут же услышал за спиной топот бегущих ног.
Дул легкий ветер, словно оправдывая название площади. Я обернулся, ожидая увидеть прохожего, спешащего по своим делам, или, если повезет, юношу, догоняющего обидчивую и капризную девицу. Увы, там не было никакого юноши, да и прохожими тех, кто бежал, назвать было нельзя. Ко мне приближались два знакомых мага: толстяк и блондин. Те самые, которые убили старичка, кучера и чуть не расправились со мной и Виталием.
Трудно описать, что я ощутил в тот момент. Смешанные чувства овладели мной: ужас, желание бежать, спасаться и… недоумение. Да-да, перед лицом опасности я никак не мог понять, что им теперь-то нужно, когда выяснилось, что миска не представляет никакой ценности в городе. Мой ум работал так споро, что, пожалуй, лишь этот вопрос остался без ответа. В тот миг я даже догадался, как они меня нашли: просто прыгали туда-сюда без устали, отвечая на вопрос Цензора и выбирая место прибытия. «Перемести нас туда, куда ты перенес Глеба», – вот что говорили они.
Я развернулся и побежал, как еще никогда не бегал раньше. Мешок-рюкзак подпрыгивал за спиной, норовя ударить в шею, редкие прохожие шарахались в стороны и прижимались к домам. Мне показалось, что стена, мимо которой я пробегал, вдруг обуглилась. Случилось это на самом деле или нет – неизвестно, я не стал оглядываться и выяснять.
– Стой, Глеб! Стой! – вдруг раздался крик сзади. – Брось чашу на землю! Мы отпустим тебя!
Я мчался, моля судьбу, чтобы на этот раз не споткнуться. Маги сделали достойное предложение: теперь-то я бы избавился от чаши, раз она никому, кроме них, не нужна. Но веревка была слишком тугой, мне не снять мешок быстро, а останавливаться нельзя: прикончат.
Хотелось сделать круг и вернуться к площади. Там-то они не посмеют напасть: слишком много народу, да и полиция может оказаться поблизости.
На полном ходу удалось свернуть направо в малознакомый переулок, потом еще в один, совсем незнакомый. Топот за спиной не утихал, скорее даже приближался.
– Бросай чашу, Глеб! – кричали мне.
С удовольствием бы бросил, но как? Под ноги попался выступающий из мостовой булыжник. Я чуть не споткнулся, но сумел сохранить равновесие. Сразу же сделал еще один поворот направо. По моим расчетам, скоро должна показаться площадь.
Прибавив скорости, как следует разогнался и… вместо далекого, столь ожидаемого просвета, в котором виднелось бы одно из красочных зданий площади, увидел дом буквой «П», занявший собой весь переулок.
Не нужно оглядываться, чтобы понять: преследователи вот-вот меня настигнут. Я бросился к первому же подъезду. Он оказался не заперт. Заскочив в темный коридор, увидел, что лестницу, ведущую наверх, перегораживает еще одна дверь с большим висячим замком. Но зато лестница, ведущая вниз, свободна.
Не раздумывая, я прыгнул туда, почти в полную тьму. Почему-то не скатился кубарем, а довольно резво побежал по лестнице, не видя ступеней.
– Стой, Глеб! Стой! – Теперь кричали откуда-то сверху.
И я остановился. Но лишь оттого, что на полном ходу врезался в какую-то дверь. Дверь оказалась хлипкой, непрочной. Она треснула под моим напором, и я ввалился в помещение, не видя вокруг ни зги. Что это за помещение, так и не удалось понять. Нога соскользнула, и я, взмахнув на прощанье руками, тщетно пытаясь уцепиться за несуществующую опору, полетел совсем куда-то вниз.
Судя по всему, я оказался в узком квадратном кирпичном жерле. Пальцы, цепляясь за кладку, напрасно пытались затормозить полет. Я их только сбил в кровь, но, к счастью, глубина была не очень велика, к тому же мне удалось приземлиться на что-то мягкое. Хотя это не помешало сильно удариться левым боком. Лежа с распахнутыми от боли глазами, я заметил свет наверху.
– Ты что-нибудь видишь? – доносился сверху глухой и слабый голос толстяка. – Куда это он?
– Куда, куда… В старый город! – раздался голос блондина, полный отчаяния. – Все! Накрылась чаша!
– В старый город?! Но как теперь быть?!
– Никак. Туда никто в своем уме не полезет. Пошли отсюда.
Толстяк, видимо, колебался. Свет горел еще некоторое время, но постепенно начал тускнеть и наконец погас. Я остался в темноте и в полном одиночестве.
Глава 5
Трудно было понять, что это за ветошь, на которой я лежу, да и лежать долго не хотелось: бок болел, но терпимо. Я привстал и вытянул руку вверх, пытаясь достать до кирпичного жерла и, если повезет, нащупать нечто вроде лестницы. Ладонь встретила лишь пустоту. Держась за больной бок левой рукой, подпрыгнул, не теряя надежды за что-нибудь зацепиться. Снова пусто. Похоже, жерло заканчивалось метрах в четырех от пола.
Свет сверху почти не проникал. Решив выяснить, где же все-таки очутился, я принялся двигаться кругами. Подо мной были то ли залежи ковров, то ли свалка одежды. На ощупь это казалось шерстистой тканью. Я шарил руками перед собой и осторожно переставлял ноги, опасаясь во что-нибудь врезаться или снова куда-то провалиться.
Ситуация мне совсем не нравилась: внезапная погоня и не менее внезапное падение – все выглядело как стечение обстоятельств. Однако любопытно, почему преследователи не полезли вниз за мной, если им так нужна эта миска. Что за старый город они имели в виду? Чего боялись? Ответов не находилось.
Уж не знаю, сколько я блуждал по помещению, неожиданно большому. Круги становились шире и шире, пока рука не натолкнулась на стену. Похоже, стена – деревянная, к тому же гладкая, окрашенная. Я пошел вдоль нее, поглаживая поверхность ладонью. Ободранные о кирпич пальцы ныли, но сейчас было не до этого. Хотелось выйти к свету.
Наконец стена закончилась, я натолкнулся на шероховатую дверь. Происходящее напоминало детскую игру, когда с завязанными глазами нужно отыскать какой-то предмет. Предмет обычно лежит на видном месте: на столе или тумбочке, но попробуй его найди, когда тебя покрутят на месте раз десять! Я уже давно запутался, утратил всякое чувство направления.
Дверь была заперта и не поддалась толчку. Я нащупал холодную железную рукоять и дернул пару раз без всякого успеха. Руки зашарили в поисках замка. Ни над, ни под рукоятью его не было. Как же заперта эта дверь? Щеколдой снаружи, что ли? Или висячим замком?
Мне очень хотелось рассмотреть хоть что-то. Теперь я ощупал дверь по периметру, обнаружив шершавые (ржавые?) дверные петли и вогнав пару заноз. От безнадеги попробовал нажать плечом и даже ударить ногой. Дверь стояла как влитая.
Снова пошел вдоль стены, намереваясь вернуться к двери чуть позже. Вдруг найду что-то более полезное? Однако не успел сделать несколько шагов, как споткнулся о какой-то тюк. Без труда определив на ощупь, что это просто рулон ткани, я последовал далее и натолкнулся на такой же тюк. Потом еще на один и еще. Весь пол в этой части помещения был завален рулонами.
Пару минут я раздумывал: идти вперед или вернуться к двери. Мне совсем не хотелось пробираться в полной темноте по разбросанным тюкам. Ощущение такое, словно идешь по кочкам болота: никогда не знаешь, где упадешь или провалишься, но каждую секунду этого ждешь.
Я уже почти совсем решил вернуться и снова попытать счастья с дверью, как вдруг почувствовал какое-то движение рядом с ногой. Казалось, будто перышко, подхваченное ветром, коснулось голени. Я с ужасом отдернул ногу, а потом попытался пнуть то место, где она стояла мгновение назад. Только крыс мне тут недоставало!
Удар пришелся в воздух. Если я и задел крысу, то только по самому верху шерсти. Впрочем, она, наверное, испугалась, потому что издала тонкий пищащий звук.
– Мерзость, – громко произнес я, словно кто-то мог меня слышать.
Мной овладело раздражение в сочетании с беспомощностью. Я мог ругаться, но не мог видеть, мог двигаться, но не мог уверенно ставить ноги во тьме. Решено – поворачиваю назад и пытаюсь еще раз открыть дверь.
Но стоило сделать несколько шагов, как я снова почувствовал легкие прикосновения к штанинам. Крыса преследовала меня! Или даже здесь их несколько!
Я ударил пару раз ногой, но без ощутимого результата. Крысы, похоже, видели в темноте и прятались в щелях между рулонами ткани. Пришлось отступать вдоль стены, чтобы слезть с рулонов и ступить на обычный пол. Очень хотелось почувствовать под собой твердость досок, тогда крысам будет негде прятаться.
Рулоны вскоре закончились, я прочно встал на ноги и приготовился дать отпор. То ли крысы почувствовали жестокость моих намерений, то ли не решились покинуть свое убежище среди тканей, но оставили мои штанины в покое. Я будто бы слышал легкое дыхание, скорее, сопение, доносящееся откуда-то снизу. Хотя не могу поклясться, что действительно слышал это: мои нервы были на пределе и могли сыграть со мной в темноте любую шутку.
Вернуться к двери оказалось просто: нужно лишь двигаться вдоль стены. Я вновь взялся за дверную ручку, чтобы подергать, как вдруг обнаружил, что сверху этой ручки находится подвижная скоба. Такие встречались в старых домах: нужно лишь нажать большим пальцем на скобу, и щеколда поднимется.
Раздался легкий скрип, когда мой палец надавил на железный рычаг. Я сразу же толкнул дверь. Она, к счастью, поддалась. Створка распахнулась почти беззвучно, серый блеклый свет ударил по моим привыкшим к темноте глазам.
Я на миг зажмурился, но любопытство оказалось сильнее. Сквозь прищуренные веки удалось рассмотреть улицу, уходящую вдаль. Невзрачные двух– и трехэтажные дома, на многих из которых я заметил выцветшие вывески, тянулись ровными рядами вплоть до пересечения с другой, большой улицей. Людей не было.
Обернувшись назад, я рассмотрел склад, в который свалился. Большое помещение завалено тканями и шерстью. Посередине в потолке квадратная дыра. Очевидно, через нее я попал сюда. Однако строго под ней в полу была такая же дыра. Удивительное везение: я промахнулся мимо нее при падении (наверное, меня просто швырнуло в сторону), а также не упал, когда блуждал.
Какая-то тень метнулась вдоль стены. Я присмотрелся, ожидая увидеть крысу, но увидел длинный пушистый хвост и острые ушки. Котенок! По складу бегал черно-белый котенок, которого я чуть не пнул, спасаясь от мифических крыс.
Я хотел позвать котенка, но он исчез, затерявшись среди тюков. Мне почудилось, что со стороны улицы раздался какой-то шум. Я обернулся, но ничего не увидел. На тротуаре лежал толстый слой пыли. Казалось, дорогами тут не пользовались много-много лет.
Прикрыв за собой дверь, я сделал несколько шагов и обернулся. Над моим складом висела синяя вывеска с белыми буквами: «Швейная фабрика у реки». Довольно необычное название, даже по меркам Лима. Наверное, стоит объяснить, как я сумел овладеть местной грамотой. На самом деле овладевать ничем не пришлось. Каждый человек, прибывший в город, говорил здесь на лимском языке. Наверное, это изменение было под стать изменениям одежды или земных предметов.
Я пошел по тротуару, озираясь по сторонам. Облачка пыли подлетали и оседали в такт моим шагам, будто движимые невидимым музыкантом, пытающимся следовать ритму.
Мимо проплыли старые вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Здания были невзрачные: желтые, серые и красноватые. Я дошел до пересечения с большой улицей и остановился в недоумении. Людей по-прежнему не наблюдалось. Нигде ни одного человека!
Уж не знаю, как долго я брел по пустынному городу, поднимая пыль и разглядывая допотопную кладку домов. Даже удалось выйти в центр. Планировкой город напоминал Лим, даже площадь Ветров шелестела кленами, но здания были гораздо старее. На том месте, где в Лиме стоял банк, располагался трактир, а рядом, вместо какой-то конторы, – дом сапожника. За время путешествия я так никого и не встретил. После некоторых колебаний решился войти в трактир.
Это было деревянное здание, слегка скособоченное от старости и больше напоминавшее европейские провинциальные трактиры средних веков, чем строгую архитектуру Лима. На полу и столах в полутемном помещении лежал уже привычный слой пыли. Я двигался осторожно между черными стульями, опасаясь их задеть – они не выглядели прочными. Хотелось пить.
Зайдя за темно-коричневый прилавок, обнаружил несколько бочонков с краниками. Бочонки стояли на полу. Пальцы покрылись серым налетом, когда я открывал краники. Увы, емкости были пусты.
Пошарил за прилавком в поисках бутылок, но ничего не нашел, кроме россыпи старинных серебряных и золотых монет. Монеты весело блестели, я даже взял в руки пару штук, чтобы рассмотреть получше, а затем вернул на место. Моя пресловутая честность позволяла искать питье, если я мучим жаждой, но запрещала красть чужие деньги.
Площадь Ветров встретила меня неподвижными листьями на деревьях и прежними серыми облаками. Солнца в старом городе я не видел ни разу за время моего невольного путешествия. Любопытство все еще терзало меня, но жажда взяла верх. Я решил возвращаться домой. Что для этого нужно? Лишь длинная крепкая лестница, которая наверняка найдется в каком-нибудь доме поблизости от швейной фабрики.
Мне казалось странным, что в месте, которое располагалось под Лимом, есть облака и небо. Но удивлялся я недолго. Полгода назад сам Лим с его магами и жизненным укладом произвел на меня неизгладимое впечатление. Возможно, эти облака – просто иллюзия, существующая по чьей-то прихоти. Тогда насчет лестницы я мог не волноваться: она выведет меня на поверхность.
Я уже знал, где находится фабрика и как туда добираться с площади Ветров, поэтому слегка срезал путь. Теперь пришлось идти мимо того места, где в Лиме располагалась ратуша: массивное строение в четыре этажа, где каждый верхний этаж по периметру чуть меньше нижнего. Ратуша в Лиме была украшена одной-единственной башней с колоннами, шпилем и часами. Над главным величественным входом располагалась белая каменная надпись «Справедливость». Я опасался даже проходить мимо ратуши. Там обитали могущественные властители города, о которых среди землян распространялись самые противоречивые слухи. Я могу рассказать одну историю, хотя не гарантирую, что она правдива.
Когда-то давно жил на Земле человек по имени Альбер, кажется, выходец из Франции. Он оказался весьма сильным магом и был завербован земной конторой на службу к кому-то из местных герцогов – отцов города. Каким-то образом хитрому Альберу удалось избежать участия в военных действиях (тогда как раз шла небольшая война между двумя местными кланами), вместо этого он стал одним из секретарей герцога. Неизвестно, как бы сложилась далее его блестящая карьера, если бы не одно происшествие. Враг этого самого герцога подсунул молодому секретарю женщину, в которую тот, как истинный француз, влюбился сразу и бесповоротно. Влюбился и предал своего господина, стащив у того какую-то вещь. Об этом стало известно. Герцог рассердился, но даже не стал его выгонять. Вместо этого он распорядился увеличить штат своих секретарей ровно на одну единицу. С француза содрали кожу и «посадили» ее на стул рядом со стулом, на котором сидело тело. Говорят, так они и заседают до сих пор: кожа и тело, выполняя свои секретарские обязанности. Среди землян эта история, как и многие другие, пользуется большой популярностью и служит доказательством того, что к высшей знати Лима не нужно подходить слишком близко. Чем дальше от этих господ – тем лучше, веселее и спокойнее твоя жизнь.
Но вернемся к путешествию по старому городу. Итак, я обогнул угол, гадая, какую очередную рухлядь увижу на месте величественной ратуши. Воображение рисовало нечто приземистое с соломенной крышей. К моему удивлению, не было никакой рухляди, ратуша стояла точно в таком виде, в котором присутствовала в Лиме: фигурные окна, колонны, балкончики на верхних этажах, даже по-прежнему белела надпись «Справедливость»… Казалось, стоит обернуться – и я вновь увижу вокруг знакомый торжественный стиль девятнадцатого века. Но, увы, повсюду по-прежнему виднелись трущобы, только ратуша выглядела прежней.
Свет сверху почти не проникал. Решив выяснить, где же все-таки очутился, я принялся двигаться кругами. Подо мной были то ли залежи ковров, то ли свалка одежды. На ощупь это казалось шерстистой тканью. Я шарил руками перед собой и осторожно переставлял ноги, опасаясь во что-нибудь врезаться или снова куда-то провалиться.
Ситуация мне совсем не нравилась: внезапная погоня и не менее внезапное падение – все выглядело как стечение обстоятельств. Однако любопытно, почему преследователи не полезли вниз за мной, если им так нужна эта миска. Что за старый город они имели в виду? Чего боялись? Ответов не находилось.
Уж не знаю, сколько я блуждал по помещению, неожиданно большому. Круги становились шире и шире, пока рука не натолкнулась на стену. Похоже, стена – деревянная, к тому же гладкая, окрашенная. Я пошел вдоль нее, поглаживая поверхность ладонью. Ободранные о кирпич пальцы ныли, но сейчас было не до этого. Хотелось выйти к свету.
Наконец стена закончилась, я натолкнулся на шероховатую дверь. Происходящее напоминало детскую игру, когда с завязанными глазами нужно отыскать какой-то предмет. Предмет обычно лежит на видном месте: на столе или тумбочке, но попробуй его найди, когда тебя покрутят на месте раз десять! Я уже давно запутался, утратил всякое чувство направления.
Дверь была заперта и не поддалась толчку. Я нащупал холодную железную рукоять и дернул пару раз без всякого успеха. Руки зашарили в поисках замка. Ни над, ни под рукоятью его не было. Как же заперта эта дверь? Щеколдой снаружи, что ли? Или висячим замком?
Мне очень хотелось рассмотреть хоть что-то. Теперь я ощупал дверь по периметру, обнаружив шершавые (ржавые?) дверные петли и вогнав пару заноз. От безнадеги попробовал нажать плечом и даже ударить ногой. Дверь стояла как влитая.
Снова пошел вдоль стены, намереваясь вернуться к двери чуть позже. Вдруг найду что-то более полезное? Однако не успел сделать несколько шагов, как споткнулся о какой-то тюк. Без труда определив на ощупь, что это просто рулон ткани, я последовал далее и натолкнулся на такой же тюк. Потом еще на один и еще. Весь пол в этой части помещения был завален рулонами.
Пару минут я раздумывал: идти вперед или вернуться к двери. Мне совсем не хотелось пробираться в полной темноте по разбросанным тюкам. Ощущение такое, словно идешь по кочкам болота: никогда не знаешь, где упадешь или провалишься, но каждую секунду этого ждешь.
Я уже почти совсем решил вернуться и снова попытать счастья с дверью, как вдруг почувствовал какое-то движение рядом с ногой. Казалось, будто перышко, подхваченное ветром, коснулось голени. Я с ужасом отдернул ногу, а потом попытался пнуть то место, где она стояла мгновение назад. Только крыс мне тут недоставало!
Удар пришелся в воздух. Если я и задел крысу, то только по самому верху шерсти. Впрочем, она, наверное, испугалась, потому что издала тонкий пищащий звук.
– Мерзость, – громко произнес я, словно кто-то мог меня слышать.
Мной овладело раздражение в сочетании с беспомощностью. Я мог ругаться, но не мог видеть, мог двигаться, но не мог уверенно ставить ноги во тьме. Решено – поворачиваю назад и пытаюсь еще раз открыть дверь.
Но стоило сделать несколько шагов, как я снова почувствовал легкие прикосновения к штанинам. Крыса преследовала меня! Или даже здесь их несколько!
Я ударил пару раз ногой, но без ощутимого результата. Крысы, похоже, видели в темноте и прятались в щелях между рулонами ткани. Пришлось отступать вдоль стены, чтобы слезть с рулонов и ступить на обычный пол. Очень хотелось почувствовать под собой твердость досок, тогда крысам будет негде прятаться.
Рулоны вскоре закончились, я прочно встал на ноги и приготовился дать отпор. То ли крысы почувствовали жестокость моих намерений, то ли не решились покинуть свое убежище среди тканей, но оставили мои штанины в покое. Я будто бы слышал легкое дыхание, скорее, сопение, доносящееся откуда-то снизу. Хотя не могу поклясться, что действительно слышал это: мои нервы были на пределе и могли сыграть со мной в темноте любую шутку.
Вернуться к двери оказалось просто: нужно лишь двигаться вдоль стены. Я вновь взялся за дверную ручку, чтобы подергать, как вдруг обнаружил, что сверху этой ручки находится подвижная скоба. Такие встречались в старых домах: нужно лишь нажать большим пальцем на скобу, и щеколда поднимется.
Раздался легкий скрип, когда мой палец надавил на железный рычаг. Я сразу же толкнул дверь. Она, к счастью, поддалась. Створка распахнулась почти беззвучно, серый блеклый свет ударил по моим привыкшим к темноте глазам.
Я на миг зажмурился, но любопытство оказалось сильнее. Сквозь прищуренные веки удалось рассмотреть улицу, уходящую вдаль. Невзрачные двух– и трехэтажные дома, на многих из которых я заметил выцветшие вывески, тянулись ровными рядами вплоть до пересечения с другой, большой улицей. Людей не было.
Обернувшись назад, я рассмотрел склад, в который свалился. Большое помещение завалено тканями и шерстью. Посередине в потолке квадратная дыра. Очевидно, через нее я попал сюда. Однако строго под ней в полу была такая же дыра. Удивительное везение: я промахнулся мимо нее при падении (наверное, меня просто швырнуло в сторону), а также не упал, когда блуждал.
Какая-то тень метнулась вдоль стены. Я присмотрелся, ожидая увидеть крысу, но увидел длинный пушистый хвост и острые ушки. Котенок! По складу бегал черно-белый котенок, которого я чуть не пнул, спасаясь от мифических крыс.
Я хотел позвать котенка, но он исчез, затерявшись среди тюков. Мне почудилось, что со стороны улицы раздался какой-то шум. Я обернулся, но ничего не увидел. На тротуаре лежал толстый слой пыли. Казалось, дорогами тут не пользовались много-много лет.
Прикрыв за собой дверь, я сделал несколько шагов и обернулся. Над моим складом висела синяя вывеска с белыми буквами: «Швейная фабрика у реки». Довольно необычное название, даже по меркам Лима. Наверное, стоит объяснить, как я сумел овладеть местной грамотой. На самом деле овладевать ничем не пришлось. Каждый человек, прибывший в город, говорил здесь на лимском языке. Наверное, это изменение было под стать изменениям одежды или земных предметов.
Я пошел по тротуару, озираясь по сторонам. Облачка пыли подлетали и оседали в такт моим шагам, будто движимые невидимым музыкантом, пытающимся следовать ритму.
Мимо проплыли старые вывески булочной, бакалейной лавки и мастерской гончара. Здания были невзрачные: желтые, серые и красноватые. Я дошел до пересечения с большой улицей и остановился в недоумении. Людей по-прежнему не наблюдалось. Нигде ни одного человека!
Уж не знаю, как долго я брел по пустынному городу, поднимая пыль и разглядывая допотопную кладку домов. Даже удалось выйти в центр. Планировкой город напоминал Лим, даже площадь Ветров шелестела кленами, но здания были гораздо старее. На том месте, где в Лиме стоял банк, располагался трактир, а рядом, вместо какой-то конторы, – дом сапожника. За время путешествия я так никого и не встретил. После некоторых колебаний решился войти в трактир.
Это было деревянное здание, слегка скособоченное от старости и больше напоминавшее европейские провинциальные трактиры средних веков, чем строгую архитектуру Лима. На полу и столах в полутемном помещении лежал уже привычный слой пыли. Я двигался осторожно между черными стульями, опасаясь их задеть – они не выглядели прочными. Хотелось пить.
Зайдя за темно-коричневый прилавок, обнаружил несколько бочонков с краниками. Бочонки стояли на полу. Пальцы покрылись серым налетом, когда я открывал краники. Увы, емкости были пусты.
Пошарил за прилавком в поисках бутылок, но ничего не нашел, кроме россыпи старинных серебряных и золотых монет. Монеты весело блестели, я даже взял в руки пару штук, чтобы рассмотреть получше, а затем вернул на место. Моя пресловутая честность позволяла искать питье, если я мучим жаждой, но запрещала красть чужие деньги.
Площадь Ветров встретила меня неподвижными листьями на деревьях и прежними серыми облаками. Солнца в старом городе я не видел ни разу за время моего невольного путешествия. Любопытство все еще терзало меня, но жажда взяла верх. Я решил возвращаться домой. Что для этого нужно? Лишь длинная крепкая лестница, которая наверняка найдется в каком-нибудь доме поблизости от швейной фабрики.
Мне казалось странным, что в месте, которое располагалось под Лимом, есть облака и небо. Но удивлялся я недолго. Полгода назад сам Лим с его магами и жизненным укладом произвел на меня неизгладимое впечатление. Возможно, эти облака – просто иллюзия, существующая по чьей-то прихоти. Тогда насчет лестницы я мог не волноваться: она выведет меня на поверхность.
Я уже знал, где находится фабрика и как туда добираться с площади Ветров, поэтому слегка срезал путь. Теперь пришлось идти мимо того места, где в Лиме располагалась ратуша: массивное строение в четыре этажа, где каждый верхний этаж по периметру чуть меньше нижнего. Ратуша в Лиме была украшена одной-единственной башней с колоннами, шпилем и часами. Над главным величественным входом располагалась белая каменная надпись «Справедливость». Я опасался даже проходить мимо ратуши. Там обитали могущественные властители города, о которых среди землян распространялись самые противоречивые слухи. Я могу рассказать одну историю, хотя не гарантирую, что она правдива.
Когда-то давно жил на Земле человек по имени Альбер, кажется, выходец из Франции. Он оказался весьма сильным магом и был завербован земной конторой на службу к кому-то из местных герцогов – отцов города. Каким-то образом хитрому Альберу удалось избежать участия в военных действиях (тогда как раз шла небольшая война между двумя местными кланами), вместо этого он стал одним из секретарей герцога. Неизвестно, как бы сложилась далее его блестящая карьера, если бы не одно происшествие. Враг этого самого герцога подсунул молодому секретарю женщину, в которую тот, как истинный француз, влюбился сразу и бесповоротно. Влюбился и предал своего господина, стащив у того какую-то вещь. Об этом стало известно. Герцог рассердился, но даже не стал его выгонять. Вместо этого он распорядился увеличить штат своих секретарей ровно на одну единицу. С француза содрали кожу и «посадили» ее на стул рядом со стулом, на котором сидело тело. Говорят, так они и заседают до сих пор: кожа и тело, выполняя свои секретарские обязанности. Среди землян эта история, как и многие другие, пользуется большой популярностью и служит доказательством того, что к высшей знати Лима не нужно подходить слишком близко. Чем дальше от этих господ – тем лучше, веселее и спокойнее твоя жизнь.
Но вернемся к путешествию по старому городу. Итак, я обогнул угол, гадая, какую очередную рухлядь увижу на месте величественной ратуши. Воображение рисовало нечто приземистое с соломенной крышей. К моему удивлению, не было никакой рухляди, ратуша стояла точно в таком виде, в котором присутствовала в Лиме: фигурные окна, колонны, балкончики на верхних этажах, даже по-прежнему белела надпись «Справедливость»… Казалось, стоит обернуться – и я вновь увижу вокруг знакомый торжественный стиль девятнадцатого века. Но, увы, повсюду по-прежнему виднелись трущобы, только ратуша выглядела прежней.