После первого поворота есть еще три, и от третьего стрелка с пунктиром в смысле — «иди и иди».
   Но это вовсе не значит, что девушку встретят где-то там дальше. Преступники могут тормознуть ее и на половине пути, так что наши засады ближе к концу дистанции окажутся бесполезными, не говоря уже о том, что расставить большое число людей незамеченными, практически невозможно.
   Я еще подумал… и понял, что этими соображениями трудности не кончаются.
   Снова смотрю на схему.
   Конечно, последняя тут прямая идет уже недалеко от заднего забора, за которым обширный участок дикого леса. Унести туда ноги — нет проблем, а чтобы блокировать со стороны леса, нужно разместить там около роты солдат.
   Опять эта песня, да чтоб её!
   Но продолжаю «гадать свою думку»: вот девушка идет по какой-то алее… ее окликивают от одной из могил… так, там двое — и может быть женщина… забирают деньги из сумки, сумку, разумеется, не берут, женщина другими путями топает себе спокойно на выход… а может быть, это рабочий в спецовке из местных или подросток мальчик-девочка — у преступников тоже есть дети… девушка, отдав деньги, спрашивает: «а где же ребенок?» — «а вот посидим еще минут десять, вы пройдете тут рядом к одной могиле, там записочка — и не волнуйтесь, мальчик в полном порядке»… а мальчик, скорее всего, там и сидит, только что оставленный… или оставлен в какой-нибудь машине неподалеку от кладбища — а в записке сказано где.
   На месте преступников я б так и сделал… впрочем, что за глупые мысли.
   Ну, снова «Дивлюсь я на ни-бо…»
 
   За раздумьями не заметил, как оказались уже у родной конторы. Что докладывать начальству — понятно: факты, и свои соображения — почему операцию по захвату преступников проводить нельзя.
   Надо сказать, начальство у меня не умное и не глупое, а среднее, и в целом — вменяемое. Это важно, потому что не всем так везет, и в конторе были пеньки откровенные.
   Подполковник — непосредственный мой начальник носил кличку «Антигорби», так как имя-отчество имел инверсивное к ушедшему недавно от власти Горбачеву, то есть звался Сергей Михайлович, а выше над ним и, соответственно, мной помещался полковник Моков — тоже не глупый и не сильно вредный.
   Доложил обоим начальникам у Мокова в кабинете, выслушали всё внимательно.
   — Эх, блин, — вздохнул мой Михалыч, — так что же выходит, сук этих взять нам не получается?
   — А как? Дмитрий четко всё разложил. И во-вторых, зам. министра мне однозначно сказал: «Голову сниму, если с мальчиком что-то случится». — Помолчав, полковник грустно добавил: — И двести тысяч долларов придется отдать.
   Грусть искренняя, от всего сердца, и по понятной причине: если б пошли на захват, денег их прежнему владельцу как собственных ушей не видать. И скорее всего, случилось бы так: при захвате преступники оказали вооруженное сопротивление, двое-трое были убиты, а один, якобы с деньгами, сбежал. Няньку, если нужно по обстоятельствам, оглушили бы, не стесняя себя последствиями.
   Да, взгрустнули мои два начальника.
   Решили окончательно, что мы с помощником привозим няньку, провожаем по главной аллее до первого поворота и прогуливаемся там ее дожидаясь. Приезжаем в своей милицейской форме, преступникам это должно показать, что играем «в открытую» — ничего против них не замышляем, просто хотим получить ребенка. И нянька должна так озвучить сразу при встрече. С этим отправились к себе в Отдел, уточняя между собой технические детали, и что медсестру надо взять для вдруг необходимой помощи мальчику.
   Прошли уже в свою часть здания, как вдруг…кто-то выскочил нам навстречу с громким:
   — Лешка звонил, там обыск уже идет!
   Михалыч въехал не сразу, а я понял — значит, собака, взяв след, повела на «кавказский» дом.
   Честно говоря, такого подарка не ожидал и всё затеял исключительно ради подстраховки и чтоб перед начальством отчитаться хоть за какие-то действия.
   — Что еще говорил?
   — Только начали, он там с местной милицией.
   Подполковник тоже добрался мыслью до сути и, обдумав ее, предложил:
   — Давай ко мне в кабинет, махнем по чуть-чуть коньячку. Теперь нам чего — только ждать.
   Ждать пришлось, впрочем, недолго совсем.
   Только, хлопнув по первой, выпили по чашечке кофе и я собрался спросить: что это за кадр интересный такой — папаша того ребенка, раздался звонок Алексея прямо сюда в кабинет.
   Начальник взял трубку, через несколько секунд мотнул мне отрицательно головой — понятно, мальчика нет — и скомандовал везти их сюда.
   Мысль у меня мелькнула маленькой беспокойной молнией:
   — Пусть подождет на проводе, Сергей Михайлович!
   Тот, удивленно взглянув, слова, однако, мои повторил.
   И отложив трубку, спросил — чего это вдруг?
   — Можем сами себе дело испортить.
   — Не понял.
   — Ну, первое, может быть, собака ошиблась.
   — Ой, навряд ли.
   — Или они во время прогулки приближались к чужой территории. Нянька ведь после эфирного обморока толком может не помнить.
   — Ну-у…
   — А самое главное — ребенка перебросили куда-то.
   — Вот это — скорее всего.
   — Тогда нам тем более не надо их напрягать. Дойдет до подельников, что мы взяли след, черт их знает, что натворят со страху.
   — Так, блин, резонно… что же делать?
   — Пусть Лешка извинится и скажет: пропал из соседнего дома мальчик, обыскиваем всё вокруг.
   — Молодец, Митя, фу-у, блин! Налей-ка еще.
   Я исполнил и порадовался «непеньковому» своему начальнику.
   Должен сказать наперед, что распространенную среди коллег «лексику» я тут смягчаю эвфемизмами или не привожу вовсе. А насчет «по чуть-чуть»: в рабочее время это считалось почти за норму у всех от уровня моей должности и выше, а младших строго-отцовски предупреждали: «смотрите вы там — чтоб не очень!»
   Однако признать надо — «очень» случалось не часто, люди были в основном тренированные, а новички к ним быстро подтягивались. И этим милиция положительно отличалась от армии, вот там… про там, рассказывали откровенно страшные вещи. Например, один приятель Михалыча — военный авиаинженер — регулярно ездил в составе инспекторских групп и недавно поведал ему с содроганием вот такое.
   Аэродром бомбардировочной авиации. Во главе инспекции генерал уже нелетающий, и как все — не дурак выпить. Отдает приказ поднять в воздух эскадрилью с полным боевым оснащением. Бомбы подвесили и эскадрилья поднялась в установленное лимитом время — всё хорошо. Летчики скоро вернулись и сели, а до того, как сели, генерал с командиром полка и другими нормально жахнул. Потом добавили. Генерала местные потаскушки повели под руки в баньку, а тот малопьющий инженер отправился прогуляться на свежий воздух и скоро оказался у одного из отлетавших бомбардировщиков. Неподалеку курили датый командир полка и несколько его подчиненных — тоже уже хороших. Инженер брякнул, больше для разговора: «разгружать бомбы сегодня, значит, не будете» — естественная мысль, когда вокруг ни одного трезвого офицера. «Что?!» — залихватски вскричал командир. — «А ну, Коля, давай!». Один из группы бросил сигарету и полез в кабину. Еще через тридцать секунд… у инженера всё сжалось внутри — вот она смерть! бомбы, сброшенные на бетон, покачивались, но… не взорвались. Конечно, заряды стоят на предохранителях, только про детонацию от сильного механического удара знает давно каждый школьник.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента