Страница:
– Это один из моих недостатков. – Он пожал плечами. – Я уже говорил, что у меня есть недостатки. И если я буду называть вас Джудит, то вы должны называть меня Гидеоном.
– В честь библейского Гидеона?
Он фыркнул.
– В честь дедушки по имени Гидеон, который настоял на том, чтобы его единственный сын назвал в его честь его единственного внука мужского пола.
Она приподняла бровь:
– Но у библейского Гидеона было семьдесят сыновей.
– А также многочисленные жены и наложницы. – Он усмехнулся. – Если мне не изменяет память, он дожил до весьма преклонного возраста и умер счастливым.
– Ни на минуту не сомневаюсь в этом. – Она жестом указала на орхидею: – Будьте любезны, помогите мне отнести это в зимний сад.
– Ваш знаменитый зимний сад? – Он осторожно взял горшок с цветком и последовал за ней. – Мне не терпится увидеть его своими глазами.
– Значит, вы интересуетесь растениями? – Выйдя из гостиной, она повела его по длинному коридору.
– Должен признаться, что абсолютно ничего не знаю о растениях. Смогу, пожалуй, отличить маргаритку от розы – не более того. Однако меня интересует все, что привлекает ваше внимание, – вкрадчиво сказал он. Получилось очень хорошо. Честно и очаровательно одновременно.
Она улыбнулась ему через плечо:
– Лорд Хелмсли и про зимний сад вам рассказал?
– Он упомянул о нем в связи с вашим интересом к растениям.
– Должно быть, вы довольно долго беседовали?
– Да. То есть нет. Не очень, – быстро сказал он, продолжая следовать за ней по бесконечным коридорам. – Должен заметить, что Хелмсли был очень осторожен во время нашего разговора.
– Значит, это был не тот лорд Хелмсли, которого я знаю.
– Возможно, «осторожный» – неподходящее слово. Лучше сказать «осмотрительный». – Осмотрительный? Он чуть не застонал. Так говорят, когда пытаются что-нибудь скрыть. А он ничего не скрывал. – Правда, я не спрашивал его ни о чем личном, – добавил он.
Она рассмеялась, но ничего не сказала.
– Я начинаю чувствовать себя довольно глупо, – продолжил он. – Надеюсь, леди Честер – Джудит, – вы понимаете, что, обратившись к лорду Хелмсли, я всего лишь имел намерение…
– Вот мы и пришли. – Она распахнула застекленную дверь и шагнула внутрь.
– Послушайте, Джудит, остановитесь на мгновение и позвольте мне объяс… – Он шагнул за ней следом и замер на месте. – Боже милостивый, да это настоящие джунгли!
– Вы так думаете? Я всегда считала его чересчур разросшимся садом. – Она огляделась вокруг. – Если уж он и напоминает джунгли, то джунгли цивилизованные, ухоженные.
Несмотря на то что Хелмсли описал ему зимний сад, Гидеон не был готов к тому, что увидел у Джудит. Само собой разумеется, он бывал в пальмовом павильоне в Королевском ботаническом саду, а также несколько раз гостил у герцога Нортумберлендского в Сайон-Парке, где видел великолепный зимний сад. Этот сад был значительно скромнее по размеру, но не менее великолепен.
Строение почти полностью было сделано из стекла и кованого железа с единственной кирпичной стеной. И повсюду, куда ни глянь, росли, как в джунглях, роскошные экзотические цветы. Пальмы и другие деревья достигали высокого стеклянного потолка, сквозь который проглядывали звезды. Воздух был насыщен влагой, где-то слышалось журчание воды. «Уж не Амазонка ли это?» – подумал он. Что за странные мысли лезут в голову? Обычно такого рода фантазии у него не возникали. А тут уже второй раз подряд…
– Уверяю вас, здесь все вполне цивилизованно. И нет никаких диких зверей, прячущихся за банановым деревом, хотя, признаюсь, у меня имеется несколько экземпляров растений-хищников, которые могли бы проявить агрессивность, если бы вы были насекомым. – Улыбнувшись ему, она пошла по вымощенной плитами дорожке, ширина которой соответствовала ширине ее юбок. Дорожка довольно хорошо освещалась газовыми фонарями. – Идемте.
– Постараюсь не отставать. Одному мне никогда не выбраться отсюда, – сказал он.
Окружающее ошеломляло и оставляло глубокое впечатление, как будто он попал с упорядоченных лондонских улиц в хаос тропиков. Судя по всему, Джудит была значительно богаче, чем он себе представлял. Она вела его по дорожке, обсаженной папоротниками, пальмами и всякими прочими растениями, разросшимися, как на воле, и обильно цветущими. В воздухе чувствовался какой-то сладкий аромат. Жасмин, наверное, подумал он, или какое-нибудь неизвестное ему растение. Подаренная им орхидея показалась ему очень жалкой. Это было все равно что подарить хорошенький цветной камешек владелице королевских драгоценностей. Он с трудом подавил желание взглянуть, не завяло ли бедное растение от сознания собственной неполноценности.
Дорожка привела их к фонтану из белого мрамора. Фонтан был значительно выше его, и вода, низвергаясь тремя каскадами, падала в округлый бассейн диаметром не более пяти футов. За фонтаном, вымощенным плитами, дорожка продолжалась. По обе ее стороны стояли легкие деревянные столики, почти сплошь заставленные горшечными растениями, стоявшими также и на полу.
Обогнув фонтан, Джудит остановилась перед столом, на котором стояли горшки с орхидеями различных размеров, форм и расцветок. Ему стало жаль принесенный им цветок, хотя к тому времени он и сам немного сник, утратив самоуверенность.
Она взяла у него горшок и разместила его между двумя другими орхидеями. Он нахмурил лоб. Это были две совершенно одинаковые орхидеи. Он мог бы, пожалуй, поклясться, что все три растения не отличаются друг от друга.
– Силы небесные! – пробормотал он сквозь зубы. Она усмехнулась. – Мне придется убить Хелмсли.
У Джудит в глазах появились озорные искорки. Она явно забавлялась ситуацией.
– Но, насколько я понимаю, он был вашим очень старым и очень хорошим другом?
– Был. И тем не менее мне придется ею убить. – Он прищурил глаза. – Я уверен, что он не только поймет меня, но и готов поклясться, ожидает это!
Она рассмеялась.
– Лорд Хелмсли приходил вчера с просьбой подарить ему одну орхидею. И, хотя я никогда не продаю их, он получил орхидею, которая была нужна ему для благородной цели. Для доброго дела. Я, конечно, будучи натурой щедрой, отказалась от какой-либо компенсации. Цель была благотворительная, а мне лишнее доброе дело никогда не помешает.
– Как и всем нам, – пробормотал он. – Возможно, я оставлю Хелмсли в живых.
– Это тоже будет хороший поступок, хотя мое доброе дело было связано с гораздо большей жертвой, и я рада получить растение назад. – Она повернулась к орхидеям. – Изо всех забавных и завораживающих растений, которыми я заполнила свой зимний сад, больше всего я люблю орхидеи. – Интонация, с которой это было сказано, и взгляд, брошенный ею на цветы, могли бы осчастливить любого мужчину. – Они великолепны, не правда ли?
Он взглянул на нее, на грациозный изгиб шеи и безупречную кремовую кожу.
– Великолепны.
– Мне бы очень хотелось увидеть, как они растут на природе. В Колумбии они растут тысячами. Я намерена когда-нибудь поехать туда, чтобы увидеть это собственными глазами. Это будет замечательное приключение.
– Не сомневаюсь. – Его взгляд скользнул к низкому вырезу платья, который был не глубже, чем того требовала мода, но провоцировал и соблазнял. – Это будет увлекательное приключение.
– Знаете, их считают весьма эротичными цветами, – задумчиво сказала она, понизив голос. – Леди не подобает их выращивать. Опасаются, видимо, что нас охватит страсть при одном виде цветка орхидеи.
Он судорожно глотнул воздух.
– Я мечтал бы взглянуть на это.
– Вы опасаетесь, что меня охватит страсть?
– Молю Создателя, чтобы такое случилось.
Она повернулась к нему:
– Скажите, что именно обсуждали вы с лордом Хелмсли?
– Исключительно то, что вам нравится и не нравится. Чтобы выбрать подходящий подарок, – торопливо добавил он.
– Вы говорили, что не обсуждалось ничего личного. Полагаю, вы подразумеваете под этим, что не обсуждалось ничего интимного свойства?
– Абсолютно ничего подобного не обсуждалось, – решительно запротестовал он.
– А почему?
– Потому что тогда была бы утрачена вся прелесть приключения.
Она приподняла бровь:
– Приключения?
– Меня, не считая ранней юности, никогда особенно не привлекали такие вещи. Но я никогда еще не встречал женщины, которая без предупреждения и без всякой причины заставила бы меня ощутить предвкушение приключения. Великолепного приключения. – Уже произнося эти слова, он понял, что именно так он представлял себе развитие отношений между ними. – Дорогая моя Джудит. – Он шагнул к ней, взял за руки и заглянул ей в глаза. – Я хотел бы сам узнать все, что вам нравится и не нравится, даже вещи очень личного, интимного характера. – Он поднес ее руку к губам. – Я никогда не буду охотиться за орхидеями в Южной Америке или изучать джунгли в Африке, но твердо намерен исследовать то, что происходит между нами. – Он поднес к губам и поцеловал вторую руку. – И вас.
– Понятно, – сказала она, прерывисто дыша. – И когда вы намерены начать свои… исследования?
– Мне кажется, – он решительно заключил ее в объятия, – что сейчас самое время. – Он наклонился, приблизил к ней лицо, и она сразу же потянулась ему навстречу. Губы у нее были теплые и именно такие приятные на вкус, как он себе представлял. Казалось, время на мгновение остановилось, чтобы дать ему возможность насладиться этой лаской.
Страсть, дремавшая до сих пор, неожиданно вырвалась наружу. Он еще крепче прижал ее к себе. Ее губы раскрылись, впуская его язык.
Вдруг она высвободилась из его объятий и пристально посмотрела на него.
– То, что мы испытываем друг к другу, – это всего лишь похоть. Примитивная животная похоть. Вы знаете это, не так ли?
– Конечно, знаю, – кивнул он.
– Вот и хорошо. – Она схватила его за лацканы сюртука и снова прижалась к его губам. На вкус она была экзотичной, великолепной, пьянящей. Сколько ни целуй ее, все было бы мало. Оторвавшись от ее рта, он скользнул губами вдоль подбородка и вниз по горлу. – И я не жду ничего большего, – пробормотала она, затрепетав от его прикосновения.
– Согласен, – сказал он.
Она запрокинула голову и оперлась руками о стол, стоявший позади нее. Он поцеловал ее в ямочку у основания шеи. Она тихо охнула.
– Это не подразумевает… никаких обязательств между нами.
– Я не жду никаких обязательств, – сказал он. Его губы скользнули ниже, к видневшейся над вырезом лифа груди. Если бы он был подвержен фантазиям, то эта сцена могла бы стать одной из них. Ароматы тропиков в воздухе, тепло летней ночи среди зимы и красивая женщина в его объятиях. Хотя, будь это фантазией, на ней не было бы платья, имевшего в соответствии с последней модой многочисленные широкие юбки, избавиться от которых в пылу страсти было нелегко даже самому опытному мужчине. И почему мужчины позволили женщинам отказаться от простоты, отличавшей одежду, которую носили греки? На тоге он, наверное, смог бы развязать тесемки зубами.
– Мы едва знаем друг друга, – почти шепотом сказала она.
– Я намерен исправить это упущение, – пробормотал он, зарывшись лицом в ложбинку между грудями.
Однако, если он никогда не испытывал особого желания узнать женщину до того, как ляжет с ней в постель, с Джудит все было совершенно по-другому. Может быть, страсть заставляла смотреть на вещи иначе? Он презрительно фыркнул. Тут и сомневаться нечего.
– Вы полагаете, что нам следует получше узнать друг друга… прежде чем… до того, как мы?..
– Несомненно. Это было бы разумно. Однако в данный момент мы, кажется, знаем друг друга достаточно. – Она улыбнулась озорной улыбкой. Закинув руки ему на шею, она прижалась губами к его губам.
Ее страстный порыв застал его врасплох, он едва удержался на ногах и едва сумел сохранить равновесие. Продолжая обнимать ее одной рукой, он ухватился другой за верхний ярус фонтана. Вода потекла по его рукаву и неожиданно окатила их обоих.
Она посмотрела на него округлившимися от неожиданности глазами.
– Пожалуй, мой энтузиазм еще никогда в жизни не охлаждали подобным образом, – сказала она, но из его объятий не высвободилась.
– Ну и как, удалось его охладить?
– Ну что ж, мы с вами промокли почти насквозь. – Она приподнялась и провела губами по его губам. – Думаю, что нужно как можно скорее избавиться от мокрой одежды, иначе мы рискуем простудиться.
По его лицу медленно расплылась улыбка.
– Не так уж сильно мы промокли.
– Вздор. Нас словно из ведра окатили. Мы промокли насквозь. – Ее губы прикасались к его губам, сквозь несколько слоев ткани он ощущал ее соблазнительное тело, так что если и были у него какие-то сомнения, то они улетучились. – А со здоровьем шутить нельзя.
– В таком случае, Джудит, – он заглянул ей в глаза и улыбнулся, – пусть начинается наше приключение.
Глава 3
– В честь библейского Гидеона?
Он фыркнул.
– В честь дедушки по имени Гидеон, который настоял на том, чтобы его единственный сын назвал в его честь его единственного внука мужского пола.
Она приподняла бровь:
– Но у библейского Гидеона было семьдесят сыновей.
– А также многочисленные жены и наложницы. – Он усмехнулся. – Если мне не изменяет память, он дожил до весьма преклонного возраста и умер счастливым.
– Ни на минуту не сомневаюсь в этом. – Она жестом указала на орхидею: – Будьте любезны, помогите мне отнести это в зимний сад.
– Ваш знаменитый зимний сад? – Он осторожно взял горшок с цветком и последовал за ней. – Мне не терпится увидеть его своими глазами.
– Значит, вы интересуетесь растениями? – Выйдя из гостиной, она повела его по длинному коридору.
– Должен признаться, что абсолютно ничего не знаю о растениях. Смогу, пожалуй, отличить маргаритку от розы – не более того. Однако меня интересует все, что привлекает ваше внимание, – вкрадчиво сказал он. Получилось очень хорошо. Честно и очаровательно одновременно.
Она улыбнулась ему через плечо:
– Лорд Хелмсли и про зимний сад вам рассказал?
– Он упомянул о нем в связи с вашим интересом к растениям.
– Должно быть, вы довольно долго беседовали?
– Да. То есть нет. Не очень, – быстро сказал он, продолжая следовать за ней по бесконечным коридорам. – Должен заметить, что Хелмсли был очень осторожен во время нашего разговора.
– Значит, это был не тот лорд Хелмсли, которого я знаю.
– Возможно, «осторожный» – неподходящее слово. Лучше сказать «осмотрительный». – Осмотрительный? Он чуть не застонал. Так говорят, когда пытаются что-нибудь скрыть. А он ничего не скрывал. – Правда, я не спрашивал его ни о чем личном, – добавил он.
Она рассмеялась, но ничего не сказала.
– Я начинаю чувствовать себя довольно глупо, – продолжил он. – Надеюсь, леди Честер – Джудит, – вы понимаете, что, обратившись к лорду Хелмсли, я всего лишь имел намерение…
– Вот мы и пришли. – Она распахнула застекленную дверь и шагнула внутрь.
– Послушайте, Джудит, остановитесь на мгновение и позвольте мне объяс… – Он шагнул за ней следом и замер на месте. – Боже милостивый, да это настоящие джунгли!
– Вы так думаете? Я всегда считала его чересчур разросшимся садом. – Она огляделась вокруг. – Если уж он и напоминает джунгли, то джунгли цивилизованные, ухоженные.
Несмотря на то что Хелмсли описал ему зимний сад, Гидеон не был готов к тому, что увидел у Джудит. Само собой разумеется, он бывал в пальмовом павильоне в Королевском ботаническом саду, а также несколько раз гостил у герцога Нортумберлендского в Сайон-Парке, где видел великолепный зимний сад. Этот сад был значительно скромнее по размеру, но не менее великолепен.
Строение почти полностью было сделано из стекла и кованого железа с единственной кирпичной стеной. И повсюду, куда ни глянь, росли, как в джунглях, роскошные экзотические цветы. Пальмы и другие деревья достигали высокого стеклянного потолка, сквозь который проглядывали звезды. Воздух был насыщен влагой, где-то слышалось журчание воды. «Уж не Амазонка ли это?» – подумал он. Что за странные мысли лезут в голову? Обычно такого рода фантазии у него не возникали. А тут уже второй раз подряд…
– Уверяю вас, здесь все вполне цивилизованно. И нет никаких диких зверей, прячущихся за банановым деревом, хотя, признаюсь, у меня имеется несколько экземпляров растений-хищников, которые могли бы проявить агрессивность, если бы вы были насекомым. – Улыбнувшись ему, она пошла по вымощенной плитами дорожке, ширина которой соответствовала ширине ее юбок. Дорожка довольно хорошо освещалась газовыми фонарями. – Идемте.
– Постараюсь не отставать. Одному мне никогда не выбраться отсюда, – сказал он.
Окружающее ошеломляло и оставляло глубокое впечатление, как будто он попал с упорядоченных лондонских улиц в хаос тропиков. Судя по всему, Джудит была значительно богаче, чем он себе представлял. Она вела его по дорожке, обсаженной папоротниками, пальмами и всякими прочими растениями, разросшимися, как на воле, и обильно цветущими. В воздухе чувствовался какой-то сладкий аромат. Жасмин, наверное, подумал он, или какое-нибудь неизвестное ему растение. Подаренная им орхидея показалась ему очень жалкой. Это было все равно что подарить хорошенький цветной камешек владелице королевских драгоценностей. Он с трудом подавил желание взглянуть, не завяло ли бедное растение от сознания собственной неполноценности.
Дорожка привела их к фонтану из белого мрамора. Фонтан был значительно выше его, и вода, низвергаясь тремя каскадами, падала в округлый бассейн диаметром не более пяти футов. За фонтаном, вымощенным плитами, дорожка продолжалась. По обе ее стороны стояли легкие деревянные столики, почти сплошь заставленные горшечными растениями, стоявшими также и на полу.
Обогнув фонтан, Джудит остановилась перед столом, на котором стояли горшки с орхидеями различных размеров, форм и расцветок. Ему стало жаль принесенный им цветок, хотя к тому времени он и сам немного сник, утратив самоуверенность.
Она взяла у него горшок и разместила его между двумя другими орхидеями. Он нахмурил лоб. Это были две совершенно одинаковые орхидеи. Он мог бы, пожалуй, поклясться, что все три растения не отличаются друг от друга.
– Силы небесные! – пробормотал он сквозь зубы. Она усмехнулась. – Мне придется убить Хелмсли.
У Джудит в глазах появились озорные искорки. Она явно забавлялась ситуацией.
– Но, насколько я понимаю, он был вашим очень старым и очень хорошим другом?
– Был. И тем не менее мне придется ею убить. – Он прищурил глаза. – Я уверен, что он не только поймет меня, но и готов поклясться, ожидает это!
Она рассмеялась.
– Лорд Хелмсли приходил вчера с просьбой подарить ему одну орхидею. И, хотя я никогда не продаю их, он получил орхидею, которая была нужна ему для благородной цели. Для доброго дела. Я, конечно, будучи натурой щедрой, отказалась от какой-либо компенсации. Цель была благотворительная, а мне лишнее доброе дело никогда не помешает.
– Как и всем нам, – пробормотал он. – Возможно, я оставлю Хелмсли в живых.
– Это тоже будет хороший поступок, хотя мое доброе дело было связано с гораздо большей жертвой, и я рада получить растение назад. – Она повернулась к орхидеям. – Изо всех забавных и завораживающих растений, которыми я заполнила свой зимний сад, больше всего я люблю орхидеи. – Интонация, с которой это было сказано, и взгляд, брошенный ею на цветы, могли бы осчастливить любого мужчину. – Они великолепны, не правда ли?
Он взглянул на нее, на грациозный изгиб шеи и безупречную кремовую кожу.
– Великолепны.
– Мне бы очень хотелось увидеть, как они растут на природе. В Колумбии они растут тысячами. Я намерена когда-нибудь поехать туда, чтобы увидеть это собственными глазами. Это будет замечательное приключение.
– Не сомневаюсь. – Его взгляд скользнул к низкому вырезу платья, который был не глубже, чем того требовала мода, но провоцировал и соблазнял. – Это будет увлекательное приключение.
– Знаете, их считают весьма эротичными цветами, – задумчиво сказала она, понизив голос. – Леди не подобает их выращивать. Опасаются, видимо, что нас охватит страсть при одном виде цветка орхидеи.
Он судорожно глотнул воздух.
– Я мечтал бы взглянуть на это.
– Вы опасаетесь, что меня охватит страсть?
– Молю Создателя, чтобы такое случилось.
Она повернулась к нему:
– Скажите, что именно обсуждали вы с лордом Хелмсли?
– Исключительно то, что вам нравится и не нравится. Чтобы выбрать подходящий подарок, – торопливо добавил он.
– Вы говорили, что не обсуждалось ничего личного. Полагаю, вы подразумеваете под этим, что не обсуждалось ничего интимного свойства?
– Абсолютно ничего подобного не обсуждалось, – решительно запротестовал он.
– А почему?
– Потому что тогда была бы утрачена вся прелесть приключения.
Она приподняла бровь:
– Приключения?
– Меня, не считая ранней юности, никогда особенно не привлекали такие вещи. Но я никогда еще не встречал женщины, которая без предупреждения и без всякой причины заставила бы меня ощутить предвкушение приключения. Великолепного приключения. – Уже произнося эти слова, он понял, что именно так он представлял себе развитие отношений между ними. – Дорогая моя Джудит. – Он шагнул к ней, взял за руки и заглянул ей в глаза. – Я хотел бы сам узнать все, что вам нравится и не нравится, даже вещи очень личного, интимного характера. – Он поднес ее руку к губам. – Я никогда не буду охотиться за орхидеями в Южной Америке или изучать джунгли в Африке, но твердо намерен исследовать то, что происходит между нами. – Он поднес к губам и поцеловал вторую руку. – И вас.
– Понятно, – сказала она, прерывисто дыша. – И когда вы намерены начать свои… исследования?
– Мне кажется, – он решительно заключил ее в объятия, – что сейчас самое время. – Он наклонился, приблизил к ней лицо, и она сразу же потянулась ему навстречу. Губы у нее были теплые и именно такие приятные на вкус, как он себе представлял. Казалось, время на мгновение остановилось, чтобы дать ему возможность насладиться этой лаской.
Страсть, дремавшая до сих пор, неожиданно вырвалась наружу. Он еще крепче прижал ее к себе. Ее губы раскрылись, впуская его язык.
Вдруг она высвободилась из его объятий и пристально посмотрела на него.
– То, что мы испытываем друг к другу, – это всего лишь похоть. Примитивная животная похоть. Вы знаете это, не так ли?
– Конечно, знаю, – кивнул он.
– Вот и хорошо. – Она схватила его за лацканы сюртука и снова прижалась к его губам. На вкус она была экзотичной, великолепной, пьянящей. Сколько ни целуй ее, все было бы мало. Оторвавшись от ее рта, он скользнул губами вдоль подбородка и вниз по горлу. – И я не жду ничего большего, – пробормотала она, затрепетав от его прикосновения.
– Согласен, – сказал он.
Она запрокинула голову и оперлась руками о стол, стоявший позади нее. Он поцеловал ее в ямочку у основания шеи. Она тихо охнула.
– Это не подразумевает… никаких обязательств между нами.
– Я не жду никаких обязательств, – сказал он. Его губы скользнули ниже, к видневшейся над вырезом лифа груди. Если бы он был подвержен фантазиям, то эта сцена могла бы стать одной из них. Ароматы тропиков в воздухе, тепло летней ночи среди зимы и красивая женщина в его объятиях. Хотя, будь это фантазией, на ней не было бы платья, имевшего в соответствии с последней модой многочисленные широкие юбки, избавиться от которых в пылу страсти было нелегко даже самому опытному мужчине. И почему мужчины позволили женщинам отказаться от простоты, отличавшей одежду, которую носили греки? На тоге он, наверное, смог бы развязать тесемки зубами.
– Мы едва знаем друг друга, – почти шепотом сказала она.
– Я намерен исправить это упущение, – пробормотал он, зарывшись лицом в ложбинку между грудями.
Однако, если он никогда не испытывал особого желания узнать женщину до того, как ляжет с ней в постель, с Джудит все было совершенно по-другому. Может быть, страсть заставляла смотреть на вещи иначе? Он презрительно фыркнул. Тут и сомневаться нечего.
– Вы полагаете, что нам следует получше узнать друг друга… прежде чем… до того, как мы?..
– Несомненно. Это было бы разумно. Однако в данный момент мы, кажется, знаем друг друга достаточно. – Она улыбнулась озорной улыбкой. Закинув руки ему на шею, она прижалась губами к его губам.
Ее страстный порыв застал его врасплох, он едва удержался на ногах и едва сумел сохранить равновесие. Продолжая обнимать ее одной рукой, он ухватился другой за верхний ярус фонтана. Вода потекла по его рукаву и неожиданно окатила их обоих.
Она посмотрела на него округлившимися от неожиданности глазами.
– Пожалуй, мой энтузиазм еще никогда в жизни не охлаждали подобным образом, – сказала она, но из его объятий не высвободилась.
– Ну и как, удалось его охладить?
– Ну что ж, мы с вами промокли почти насквозь. – Она приподнялась и провела губами по его губам. – Думаю, что нужно как можно скорее избавиться от мокрой одежды, иначе мы рискуем простудиться.
По его лицу медленно расплылась улыбка.
– Не так уж сильно мы промокли.
– Вздор. Нас словно из ведра окатили. Мы промокли насквозь. – Ее губы прикасались к его губам, сквозь несколько слоев ткани он ощущал ее соблазнительное тело, так что если и были у него какие-то сомнения, то они улетучились. – А со здоровьем шутить нельзя.
– В таком случае, Джудит, – он заглянул ей в глаза и улыбнулся, – пусть начинается наше приключение.
Глава 3
Поразительно! Абсолютно поразительно! Она бы никогда не поверила, что такое возможно.
Как, черт возьми, удалось им преодолеть весь путь от зимнего сада до ее апартаментов, расположенных на втором этаже, так, что он не овладел ею прямо на полу зимнего сада или в одном из бесчисленных коридоров? Или на лестничной площадке? В библиотеке, в бальном зале или в одной из многочисленных комнат, мимо которых они проходили по пути в спальню? Хотя была парочка моментов, когда она хотела, когда она надеялась… А еще поразительнее было то, что она удержалась и сама не овладела им.
Прижавшись спиной к двери, ведущей в ее апартаменты, она с трудом переводила дыхание. Губы Гидеона находились повсюду одновременно: на ее губах, на шее, на плечах. Она запустила пальцы одной руки в его волосы на затылке, не отпуская его, а другой нащупала двери.
Видит Бог, такой страсти она еще никогда не испытывала. Даже с теми немногими мужчинами, с которыми она ложилась в постель, все всегда было… скажем, цивилизованно. Интимные отношения развивались по определенной схеме: флирт, совместные выходы в свет, ужины вдвоем и продолжительные предварительные любовные игры, И хотя отношения всегда были вполне удовлетворительными, она никогда раньше не чувствовала, что наверняка умрет, если джентльмен, о котором идет речь, немедленно не овладеет ею. Сию же минуту. Овладеет ею? Силы небесные, да ей никогда прежде и не хотелось, чтобы ею овладели!
Она повернула дверную ручку, и дверь распахнулась за их спинами. Они упали в комнату прямо на роскошный ковер, но, поскольку благодаря ее многочисленным юбкам, смягчившим падение, не ушиблись, она почти не заметила случившегося. Он пинком захлопнул дверь, и она той частью сознания, которая еще не была окончательно затуманена страстью, восхитилась его ловкостью. Его руки обнимали ее, а ее ноги переплелись с его ногами. Она смутно слышала какой-то повторяющийся звук, но не обращала на него внимания. Для нее существовали лишь прикосновения его рук и жар его губ.
Он неожиданно оторвался от ее рта и приподнял голову. В его потемневших от страсти, абсолютно неотразимых глазах было удивление.
– Что это? Откуда этот адский звук? – Он приподнялся на руках и огляделся вокруг. – Силы небесные, да это собака!
Только теперь она обрат ила внимание на шум, который слышала раньше.
– Какой стыд! Я совсем забыла об Артуре. – Она тяжело вздохнула и, отстранив Гидеона, села Прелестный маленький белый комочек шерсти немедленно прыгнул к ней на колени и, положив передние лапки ей на грудь, лизнул Джудит в подбородок. – Добрый вечер, мой дорогой.
Гидеон удивленно уставился на животное:
– Это собака?
– Конечно, собака, – фыркнула она. – Причем чудесная.
– Она выглядит как крыса с длинной шерстью.
– Вы говорите глупости Артур значительно больше крысы.
– Ненамного. Собака – настоящая собака – должна быть по крайней мере вот такого роста, – он показал рукой уровень своего плеча, – и должна иметь какое-то предназначение Например, охотничья собака или сторожевая, – он серьезно взглянул на Артура, – или собака-крысолов.
Артур оскалил зубы и негромко зарычал.
– У Артура есть предназначение Он является преданным компаньоном и безоговорочно любит хозяина.
Гидеон окинул Артура изучающим взглядом, и Джудит могла бы поклясться, что Артур ответил ему тем же. Судя по всему, оба они остались недовольны друг другом.
– Вы уверены, что это не крыса?
– Он не крыса и совсем не похож на крысу. Артур – болонка, причем очень старых и благородных кровей. Болонки были у королей, и их изображали на портретах самые известные художники Я уверена, что, если бы потребовалось, он бы жизнь за меня отдал, – решительно заявила она. Она не имела ни малейшего понятия о том, бросится ли Артур на ее защиту, хотя время от времени с ним случалось, что он кусал за пятки только что поступивших на работу слуг.
– Я понял, что если он разозлится, то мне следует опасаться за свою жизнь, – мрачно сказал Гидеон, хотя в его глазах плясали веселые искорки, – или по крайней мере за свои щиколотки.
– Это совсем не смешно. – Она взяла болонку и решительно поставила ее на пол. – Артур, немедленно отправляйся спать. – Артур послушно побежал через всю комнату в свою корзинку – Гидеон.
– Если вы намерены и мне приказать лечь в постель, то предупреждаю, что в отличие от Артура я один спать не лягу.
Она пристально посмотрела на него. Поразительно, как быстро может улетучиться страсть от одного лишь тявканья домашнего любимца. И еще более поразительно то, что она так быстро вспыхивает вновь при одном лишь взгляде в глаза мужчины. Возможно, того мужчины, который нужен? «Того, который нужен в данный момент», – поправила она себя.
– Будьте любезны, помогите мне встать.
– С удовольствием. – Он поднялся на ноги и протянул ей руку. Волосы у него были растрепаны, одежда в беспорядке, но он был самым желанным мужчиной из всех, которых она знала. Она ухватилась за его руку, он поднял ее и заключил в объятия.
– Гидеон, – шепнула она, опуская ресницы. Он накрыл ее губы своими, но ей показалось, что мысли его где-то далеко. – Гидеон? – Она открыла глаза. Не отрываясь от ее губ, он оглядывался вокруг.
– Это розовая комната, – сказал вдруг он, как говорят, например, «это гнедая лошадь», словно подразумевая, что в том, что лошадь гнедая или комната розовая, есть что-то неправильное.
Она чуть отстранилась и посмотрела на него:
– Она не только розовая. В ней есть белое с позолотой, а также немного зеленого.
– Но она преимущественно розовая и… не знаю даже, как сказать… – Он обвел комнату взглядом. – В ней слишком много оборочек. Она перегружена деталями. Она слишком женственная.
– Это я слишком женственная, – решительно заявила она. – И я не вижу в этом ничего плохого.
Ее взгляд скользнул по креслу, обитому розовой парчой, по белой с золотом мебели в стиле Людовика XV, по обюссоновскому ковру в пастельных тонах, по розовым с зеленым шторам и, разумеется, по упоительно роскошной постели с парчовым покрывалом, сочетающимся по цвету с обивкой кресла и пологом кровати. По всей комнате были расставлены вазы со свежими цветами из зимнего сада. Пышные букеты не гармонировали ни с чем, но ей они нравились. Правда, прошло уже несколько лет с тех пор, как она декорировала эту комнату, и она признавала, что в ней, пожалуй, было слишком много розового, но все-таки здесь было очень мило.
– Комната так похожа… на бутон цветка, что я не удивился бы, увидев бабочек, пчелок и даже какого-нибудь порхающего эльфа.
– Вздор. Нет здесь ни бабочек, ни пчелок, ни эльфов, хотя, наверное, это могло бы быть забавно. – Несмотря на свои слова, она и сама понимала, что он прав, но признаться в этом не хотела. – Мне тут нравится.
Он покачал головой, развернул ее спиной к себе и принялся расстегивать крючки на спинке платья.
– Это место не для мужчины.
– Комната и не предназначена для мужчины. Она моя. Считайте, что это мое убежище. – Она почувствовала, что лиф платья расстегнут. Он и впрямь мастерски справился с этим – быстро и без суеты.
– Ваше убежище просто подавляет своей женственностью.
– Вы говорите глупости. – Интересно, он и все остальное делает так же умело? Она почувствовала сладкое томление.
– Разве может мужчина – любой мужчина – надеяться успешно сыграть свою роль в такой обстановке?
– Сыграть роль? – Она хотела было сказать ему, что другие мужчины не сталкивались с особыми затруднениями, но вовремя одумалась и промолчала. Она почему-то знала, что он не похож на остальных мужчин. И то, что должно было произойти, не будет похоже на то, что она испытывала с другими. – Как актер?
– Нет, не как актер. Скорее как… – он помедлил, подыскивая подходящее сравнение, – породистый скаковой конь. – Вот оно. Очень подходящее сравнение.
– Скаковой конь? – Она хотела бы, чтобы в ее голосе прозвучала нотка возмущения, но трудно возмущаться, когда считаешь, сколько еще крючков осталось расстегнуть. Она мысленно похвалила себя за неизвестно чем вызванную предусмотрительность, заставившую ее надеть меньше, чем обычно, нижних юбок. – Признаюсь, мне никогда не приходило в голову сравнивать то, что делает мужчина в моей спальне, со скачками.
– Конечно, это не скачки по прямой. – Облегченно вздохнув, он спустил ее платье с плеч, и оно упало на пол. – Это похоже скорее на скачки с препятствиями, где выносливость и мастерство важнее, чем скорость. – Он развязал тесемки ее нижней юбки и позволил ей соскользнуть вниз.
– Надеюсь, – пробормотала она.
– Однако подобная комната стимулирует страсть, – Он содрогнулся. – Начинаешь бояться, что если не уйдешь отсюда как можно скорее, то мужское достоинство – извините, более удачного названия не нашлось, – просто съежится и исчезнет, словно принесенное в жертву какой-то мстительной богине.
Она рассмеялась:
– Вы сумасшедший.
– Или гениальный. Между сумасшествием и гениальностью, как известно, очень тонкая грань. – Он легонько провел руками вверх и вниз по ее предплечьям.
Она откинулась на его грудь.
– Однако вы ее не пересекли.
– Только ради вас, милая Джудит, я готов рискнуть тем, что для меня очень дорого.
– Мне повезло, – сказала она. И кто, скажите на милость, не почувствовал бы себя счастливчиком, сидя в корсете, сорочке и панталончиках, когда за спиной находится такой неотразимый мужчина? Пусть даже он полностью одет.
– Конечно, повезло, – подтвердил он, наклонившись к ее уху. – Я последний в нашем роду. Было бы досадно, если бы со мной что-нибудь случилось до того, как я произведу на свет наследника. – Он держал ее за плечи, зарывшись лицом в волосы на затылке. – К слову сказать, эта спальня совсем не подходит такой женщине, как вы.
– Вот как? – Она закрыла глаза от удовольствия. – Это почему же?
– Она слишком предсказуема. Выдержана в цветовой гамме английской розы. Очень мило, но, в сущности, весьма заурядно. Не вызывает волнения. А вы не роза.
– Вы так думаете? – спросила она, ощущая спиной его большое, твердое, горячее тело.
– Het, не роза. Вы экзотический цветок. Редчайшая из орхидей.
Он по-хозяйски положил руки ей на талию. Это страшно возбуждало, так что она закусила губу, чтобы не охнуть вслух.
– Я не припомню, что разрешала вам снять с меня платье.
– Я это сделал из практических соображений, – сказал он и поцеловал ее в изгиб между плечом и шеей.
Она затаила дыхание.
– Из практических соображений?
– Точно так же, как было бы непрактично притворяться, будто вы не видели подарок, оставленный на видном месте, а следовательно, не задуманный в качестве сюрприза. – Он повернул ее к себе лицом и посмотрел в глаза. – И хотя я уверен, что впереди нас ждет немало сюрпризов, вы, Джудит, являетесь подарком.
– Я? – Она положила руки ему на грудь, пристально глядя на него. – Вы уверены?
– С тех пор как я заглянул в ваши глаза на балу Двенадцатой ночи, я уже ни в чем больше не был уверен. – Он медленно улыбнулся, и у нее замерло сердце. – С того момента моя жизнь была…
– Что? – Она понятия не имела, что именно ей хотелось от него услышать. Клятву в вечной любви? Конечно, нет. Они едва знали друг друга, и то, что происходило между ними, не имело ничего общего с любовью. Да она и не хотела этого. Она и сама не знала, чего хотела. Кроме него. – Так какой же была ваша жизнь?
– Я не жил, я отсчитывал время. – Он перестал улыбаться, в глазах появилось напряжение, от которого у нее дух захватывало. – С того самого момента я будто сдерживал дыхание, замерев в ожидании какого-то чуда.
– Почему вы сами не попробовали взять то, что хотите?
– Дорогая Джудит, – улыбка снова засияла на его лице, и он прижал ее к себе еще крепче, – кажется, именно это я и делаю.
– С большим опозданием. – Она обвила руками его шею. – Можно было бы подумать… – Она не закончила фразу, потому что все мысли вылетели у нее из головы, вытесненные страстным желанием. Ее губы раскрылись под его губами, а его язык – настойчивый, жадный – прикоснулся к ее языку.
Она сдвинула сюртук с его плеч, и он сбросил его на пол. Затем он сорвал с шеи галстук. Они расстались буквально на миг, чтобы он мог стащить с себя сорочку, а она – расстегнуть спереди корсет. Его брюки полетели на пол вслед за сорочкой, а она, освободившись от панталончиков и рубашки, снова вернулась в его объятия, ощущая спиной его сильное обнаженное тело. Он гладил ее спину, а губы обследовали шею, плечи, горло. Она почувствовала его эрекцию и ощутила слабость в коленях от желания.
Как, черт возьми, удалось им преодолеть весь путь от зимнего сада до ее апартаментов, расположенных на втором этаже, так, что он не овладел ею прямо на полу зимнего сада или в одном из бесчисленных коридоров? Или на лестничной площадке? В библиотеке, в бальном зале или в одной из многочисленных комнат, мимо которых они проходили по пути в спальню? Хотя была парочка моментов, когда она хотела, когда она надеялась… А еще поразительнее было то, что она удержалась и сама не овладела им.
Прижавшись спиной к двери, ведущей в ее апартаменты, она с трудом переводила дыхание. Губы Гидеона находились повсюду одновременно: на ее губах, на шее, на плечах. Она запустила пальцы одной руки в его волосы на затылке, не отпуская его, а другой нащупала двери.
Видит Бог, такой страсти она еще никогда не испытывала. Даже с теми немногими мужчинами, с которыми она ложилась в постель, все всегда было… скажем, цивилизованно. Интимные отношения развивались по определенной схеме: флирт, совместные выходы в свет, ужины вдвоем и продолжительные предварительные любовные игры, И хотя отношения всегда были вполне удовлетворительными, она никогда раньше не чувствовала, что наверняка умрет, если джентльмен, о котором идет речь, немедленно не овладеет ею. Сию же минуту. Овладеет ею? Силы небесные, да ей никогда прежде и не хотелось, чтобы ею овладели!
Она повернула дверную ручку, и дверь распахнулась за их спинами. Они упали в комнату прямо на роскошный ковер, но, поскольку благодаря ее многочисленным юбкам, смягчившим падение, не ушиблись, она почти не заметила случившегося. Он пинком захлопнул дверь, и она той частью сознания, которая еще не была окончательно затуманена страстью, восхитилась его ловкостью. Его руки обнимали ее, а ее ноги переплелись с его ногами. Она смутно слышала какой-то повторяющийся звук, но не обращала на него внимания. Для нее существовали лишь прикосновения его рук и жар его губ.
Он неожиданно оторвался от ее рта и приподнял голову. В его потемневших от страсти, абсолютно неотразимых глазах было удивление.
– Что это? Откуда этот адский звук? – Он приподнялся на руках и огляделся вокруг. – Силы небесные, да это собака!
Только теперь она обрат ила внимание на шум, который слышала раньше.
– Какой стыд! Я совсем забыла об Артуре. – Она тяжело вздохнула и, отстранив Гидеона, села Прелестный маленький белый комочек шерсти немедленно прыгнул к ней на колени и, положив передние лапки ей на грудь, лизнул Джудит в подбородок. – Добрый вечер, мой дорогой.
Гидеон удивленно уставился на животное:
– Это собака?
– Конечно, собака, – фыркнула она. – Причем чудесная.
– Она выглядит как крыса с длинной шерстью.
– Вы говорите глупости Артур значительно больше крысы.
– Ненамного. Собака – настоящая собака – должна быть по крайней мере вот такого роста, – он показал рукой уровень своего плеча, – и должна иметь какое-то предназначение Например, охотничья собака или сторожевая, – он серьезно взглянул на Артура, – или собака-крысолов.
Артур оскалил зубы и негромко зарычал.
– У Артура есть предназначение Он является преданным компаньоном и безоговорочно любит хозяина.
Гидеон окинул Артура изучающим взглядом, и Джудит могла бы поклясться, что Артур ответил ему тем же. Судя по всему, оба они остались недовольны друг другом.
– Вы уверены, что это не крыса?
– Он не крыса и совсем не похож на крысу. Артур – болонка, причем очень старых и благородных кровей. Болонки были у королей, и их изображали на портретах самые известные художники Я уверена, что, если бы потребовалось, он бы жизнь за меня отдал, – решительно заявила она. Она не имела ни малейшего понятия о том, бросится ли Артур на ее защиту, хотя время от времени с ним случалось, что он кусал за пятки только что поступивших на работу слуг.
– Я понял, что если он разозлится, то мне следует опасаться за свою жизнь, – мрачно сказал Гидеон, хотя в его глазах плясали веселые искорки, – или по крайней мере за свои щиколотки.
– Это совсем не смешно. – Она взяла болонку и решительно поставила ее на пол. – Артур, немедленно отправляйся спать. – Артур послушно побежал через всю комнату в свою корзинку – Гидеон.
– Если вы намерены и мне приказать лечь в постель, то предупреждаю, что в отличие от Артура я один спать не лягу.
Она пристально посмотрела на него. Поразительно, как быстро может улетучиться страсть от одного лишь тявканья домашнего любимца. И еще более поразительно то, что она так быстро вспыхивает вновь при одном лишь взгляде в глаза мужчины. Возможно, того мужчины, который нужен? «Того, который нужен в данный момент», – поправила она себя.
– Будьте любезны, помогите мне встать.
– С удовольствием. – Он поднялся на ноги и протянул ей руку. Волосы у него были растрепаны, одежда в беспорядке, но он был самым желанным мужчиной из всех, которых она знала. Она ухватилась за его руку, он поднял ее и заключил в объятия.
– Гидеон, – шепнула она, опуская ресницы. Он накрыл ее губы своими, но ей показалось, что мысли его где-то далеко. – Гидеон? – Она открыла глаза. Не отрываясь от ее губ, он оглядывался вокруг.
– Это розовая комната, – сказал вдруг он, как говорят, например, «это гнедая лошадь», словно подразумевая, что в том, что лошадь гнедая или комната розовая, есть что-то неправильное.
Она чуть отстранилась и посмотрела на него:
– Она не только розовая. В ней есть белое с позолотой, а также немного зеленого.
– Но она преимущественно розовая и… не знаю даже, как сказать… – Он обвел комнату взглядом. – В ней слишком много оборочек. Она перегружена деталями. Она слишком женственная.
– Это я слишком женственная, – решительно заявила она. – И я не вижу в этом ничего плохого.
Ее взгляд скользнул по креслу, обитому розовой парчой, по белой с золотом мебели в стиле Людовика XV, по обюссоновскому ковру в пастельных тонах, по розовым с зеленым шторам и, разумеется, по упоительно роскошной постели с парчовым покрывалом, сочетающимся по цвету с обивкой кресла и пологом кровати. По всей комнате были расставлены вазы со свежими цветами из зимнего сада. Пышные букеты не гармонировали ни с чем, но ей они нравились. Правда, прошло уже несколько лет с тех пор, как она декорировала эту комнату, и она признавала, что в ней, пожалуй, было слишком много розового, но все-таки здесь было очень мило.
– Комната так похожа… на бутон цветка, что я не удивился бы, увидев бабочек, пчелок и даже какого-нибудь порхающего эльфа.
– Вздор. Нет здесь ни бабочек, ни пчелок, ни эльфов, хотя, наверное, это могло бы быть забавно. – Несмотря на свои слова, она и сама понимала, что он прав, но признаться в этом не хотела. – Мне тут нравится.
Он покачал головой, развернул ее спиной к себе и принялся расстегивать крючки на спинке платья.
– Это место не для мужчины.
– Комната и не предназначена для мужчины. Она моя. Считайте, что это мое убежище. – Она почувствовала, что лиф платья расстегнут. Он и впрямь мастерски справился с этим – быстро и без суеты.
– Ваше убежище просто подавляет своей женственностью.
– Вы говорите глупости. – Интересно, он и все остальное делает так же умело? Она почувствовала сладкое томление.
– Разве может мужчина – любой мужчина – надеяться успешно сыграть свою роль в такой обстановке?
– Сыграть роль? – Она хотела было сказать ему, что другие мужчины не сталкивались с особыми затруднениями, но вовремя одумалась и промолчала. Она почему-то знала, что он не похож на остальных мужчин. И то, что должно было произойти, не будет похоже на то, что она испытывала с другими. – Как актер?
– Нет, не как актер. Скорее как… – он помедлил, подыскивая подходящее сравнение, – породистый скаковой конь. – Вот оно. Очень подходящее сравнение.
– Скаковой конь? – Она хотела бы, чтобы в ее голосе прозвучала нотка возмущения, но трудно возмущаться, когда считаешь, сколько еще крючков осталось расстегнуть. Она мысленно похвалила себя за неизвестно чем вызванную предусмотрительность, заставившую ее надеть меньше, чем обычно, нижних юбок. – Признаюсь, мне никогда не приходило в голову сравнивать то, что делает мужчина в моей спальне, со скачками.
– Конечно, это не скачки по прямой. – Облегченно вздохнув, он спустил ее платье с плеч, и оно упало на пол. – Это похоже скорее на скачки с препятствиями, где выносливость и мастерство важнее, чем скорость. – Он развязал тесемки ее нижней юбки и позволил ей соскользнуть вниз.
– Надеюсь, – пробормотала она.
– Однако подобная комната стимулирует страсть, – Он содрогнулся. – Начинаешь бояться, что если не уйдешь отсюда как можно скорее, то мужское достоинство – извините, более удачного названия не нашлось, – просто съежится и исчезнет, словно принесенное в жертву какой-то мстительной богине.
Она рассмеялась:
– Вы сумасшедший.
– Или гениальный. Между сумасшествием и гениальностью, как известно, очень тонкая грань. – Он легонько провел руками вверх и вниз по ее предплечьям.
Она откинулась на его грудь.
– Однако вы ее не пересекли.
– Только ради вас, милая Джудит, я готов рискнуть тем, что для меня очень дорого.
– Мне повезло, – сказала она. И кто, скажите на милость, не почувствовал бы себя счастливчиком, сидя в корсете, сорочке и панталончиках, когда за спиной находится такой неотразимый мужчина? Пусть даже он полностью одет.
– Конечно, повезло, – подтвердил он, наклонившись к ее уху. – Я последний в нашем роду. Было бы досадно, если бы со мной что-нибудь случилось до того, как я произведу на свет наследника. – Он держал ее за плечи, зарывшись лицом в волосы на затылке. – К слову сказать, эта спальня совсем не подходит такой женщине, как вы.
– Вот как? – Она закрыла глаза от удовольствия. – Это почему же?
– Она слишком предсказуема. Выдержана в цветовой гамме английской розы. Очень мило, но, в сущности, весьма заурядно. Не вызывает волнения. А вы не роза.
– Вы так думаете? – спросила она, ощущая спиной его большое, твердое, горячее тело.
– Het, не роза. Вы экзотический цветок. Редчайшая из орхидей.
Он по-хозяйски положил руки ей на талию. Это страшно возбуждало, так что она закусила губу, чтобы не охнуть вслух.
– Я не припомню, что разрешала вам снять с меня платье.
– Я это сделал из практических соображений, – сказал он и поцеловал ее в изгиб между плечом и шеей.
Она затаила дыхание.
– Из практических соображений?
– Точно так же, как было бы непрактично притворяться, будто вы не видели подарок, оставленный на видном месте, а следовательно, не задуманный в качестве сюрприза. – Он повернул ее к себе лицом и посмотрел в глаза. – И хотя я уверен, что впереди нас ждет немало сюрпризов, вы, Джудит, являетесь подарком.
– Я? – Она положила руки ему на грудь, пристально глядя на него. – Вы уверены?
– С тех пор как я заглянул в ваши глаза на балу Двенадцатой ночи, я уже ни в чем больше не был уверен. – Он медленно улыбнулся, и у нее замерло сердце. – С того момента моя жизнь была…
– Что? – Она понятия не имела, что именно ей хотелось от него услышать. Клятву в вечной любви? Конечно, нет. Они едва знали друг друга, и то, что происходило между ними, не имело ничего общего с любовью. Да она и не хотела этого. Она и сама не знала, чего хотела. Кроме него. – Так какой же была ваша жизнь?
– Я не жил, я отсчитывал время. – Он перестал улыбаться, в глазах появилось напряжение, от которого у нее дух захватывало. – С того самого момента я будто сдерживал дыхание, замерев в ожидании какого-то чуда.
– Почему вы сами не попробовали взять то, что хотите?
– Дорогая Джудит, – улыбка снова засияла на его лице, и он прижал ее к себе еще крепче, – кажется, именно это я и делаю.
– С большим опозданием. – Она обвила руками его шею. – Можно было бы подумать… – Она не закончила фразу, потому что все мысли вылетели у нее из головы, вытесненные страстным желанием. Ее губы раскрылись под его губами, а его язык – настойчивый, жадный – прикоснулся к ее языку.
Она сдвинула сюртук с его плеч, и он сбросил его на пол. Затем он сорвал с шеи галстук. Они расстались буквально на миг, чтобы он мог стащить с себя сорочку, а она – расстегнуть спереди корсет. Его брюки полетели на пол вслед за сорочкой, а она, освободившись от панталончиков и рубашки, снова вернулась в его объятия, ощущая спиной его сильное обнаженное тело. Он гладил ее спину, а губы обследовали шею, плечи, горло. Она почувствовала его эрекцию и ощутила слабость в коленях от желания.