Александер Виктория. Тайна девственницы

Виктория Александер
Тайна девственницы

Пролог

   Лондон, 1867 год
 
   – Мы не должны быть здесь, – надменно сказал Стерлинг Харрингтон младшему брату. Этот тон Натаниэль слышал все восемь лет своей жизни. Даже в одиннадцать Стерлинг разговаривал с ним, как будущий граф.
   – Думаю, если нас не поймают, у нас не будет проблем. – Куинтон Харрингтон оттолкнул Стерлинга, поднялся по ступенькам и вошел на чердак. Так как Куинтон нес единственную свечу, его братья старались не отставать от него.
   Куинтон был на два года младше Стерлинга и на год старше Натаниэля. Пока Стерлинг оставался лидером всех проделок троицы, а Куинтон всегда подавал новые идеи. Их гувернантка мисс Томпсон сказала, что у Куинтона душа путешественника. Натаниэлю же она таких комплиментов не делала. Стерлинг, наоборот, был очень ответственным мальчиком. Мисс Томпсон частенько хвалила его и считала, что он единственный из братьев заслуживает титул графа Уайлдвуда.
   Стерлинг всегда брал вину на себя за совершенные братьями проделки. Он говорил, что это его обязанность. Натаниэль никогда не понимал, пока не повзрослел, почему человек по собственной воле может брать вину на себя.
   Когда Натаниэль предложил выращивать лягушек в ванне на третьем этаже и девочки нашли ее, полную головастиков, Стерлинг утверждал, что это была его идея. Девочки, конечно, сделали из этой истории большой скандал.
   Когда мальчишки уронили мяч для игр в глубокий колодец на заднем дворе дома, Куинтон предложил опустить в колодец Натаниэля, потому что тот был самым маленьким. Натаниэль никогда не рассказывал братьям, насколько темно и сыро было в том подземном колодце. Намного темнее и страшнее, чем он предполагал. Но наказали все-таки Стерлинга, потому что он признался отцу в том, что это была его идея – опустить младшего брата в колодец в ведре на веревке. И наказали именно его, несмотря на то что Куинтон в конце концов раскаялся.
   Мисс Томпсон сказала, что всегда была уверена в том, что даже у самого заядлого бездельника и негодяя есть совесть. И когда гувернантка читала им историю про греческого мальчика, взлетевшего в небо на крыльях, сделанных из перьев и воска, Стерлинг издевался над Икаром и советовал тому использовать клей. Но именно Куинтон предложил раздобыть перья, палки и клей и через неделю уже смастерил собственные крылья.
   Когда они закончили, то по решеткам для роз залезли на крышу садового дома и, конечно, выбрали Натаниэля испытателем как самого маленького и легкого из них. И если бы они не додумались привязать к его талии веревку, – так, на всякий случай, чтобы не улетел далеко, – неизвестно, что бы случилось дальше. Взрослые нашли его беспомощно висящим под крышей дома. Тогда их впервые наказали троих. Решетки для роз убрали, ванны сняли с третьего этажа, перенесли и использовали только для купания, а колодец наконец-то отремонтировали и заполнили водой. Но Натаниэль по-прежнему повсюду следовал за братьями.
   – Здесь слишком темно, мы ничего не увидим, – сказал он храбрым тоном, чтобы не показать страх.
   Дождь забарабанил по крыше дома Харрингтонов, издавая зловещие звуки, будто кто-то следовал за ними наверх. Если бы Натаниэль пришел сюда один, то ему показалось бы, что этот чердак похож на неухоженную тусклую пещеру, пугающую своими нечеткими фигурами вдоль стен. В солнечные дни мальчики выбегали в соседские сады Лондона и находили там множество приключений. Но последние три дня лил дождь, и братья решили от скуки исследовать весь их огромный дом. Мисс Томпсон дремала внизу. Но они знали, что эта шалость перегнет палку ее терпения. Мисс Томпсон была единственной знакомой женщиной, не побоявшейся лягушек в ванной. Но, обнаружив сегодня одну у себя на столе, она впервые расстроилась и отослала мальчишек в свои комнаты читать книги. Сама же ушла к себе и почему-то грустно смотрела в окно, пока не заснула. Сегодня она была не в духе. Может быть, из-за дождя?
   – Итак, – Куинтон осмотрел чердак и поднял свечу повыше. Он уже выглядел как пират. Натаниэль хотел тоже поскорее найти пиратскую одежду, чтобы быть похожим на него, – с какого места начнем искать?
   – С коробок, – уверенно заявил Стерлинг. – Думаю, что одежда пиратов должна быть в этих сундуках.
   Он первым пошел в глубь чердака, пиная коробки и поднимая клубы пыли. Натаниэль хотел сказать, что ему страшно, но братья были рядом, поэтому он промолчал.
   – С какой коробки начнем? – спросил Натаниэль.
   Стерлинг внимательно рассматривал коробки, выглядевшие совсем как пиратские сундуки с сокровищами.
   – С самой огромной, конечно! – Куинтон усмехнулся. – В самых больших коробках всегда лежат лучшие сокровища.
   – Отлично. – Стерлинг откинул крышку коробки, и мальчики заглянули вовнутрь.
   – Здесь только старые вещи, – скривился Натаниэль. Он очень надеялся увидеть внутри настоящие сокровища.
   – Но не только одежда. – Куинтон отдал Натаниэлю свечу, залез в коробку, повозился немного и вытащил оттуда красную куртку, которая была похожа на те сюртуки, в которых обычно изображали солдат. – Это одежда для пиратов и рыцарей.
   – И путешественников! – воскликнул Стерлинг. – И исследователей!
   – Я хочу быть исследователем, – быстро вставил Натаниэль, – или путешественником.
   – Посмотри на это! – Стерлинг выкинул из коробки что-то еще.
   Куинтон недовольно хмыкнул.
   – Это всего лишь книга.
   – Это журнал. – Стерлинг поднес свечу поближе и стряхнул пыль с журнала. – Это прабабушкин журнал.
   – Это всего лишь книга, – упрямо повторил Куинтон.
   – Знаю, – прошептал Стерлинг, – но это, должно быть, хорошая книга.
   Куинтон издевательски усмехнулся:
   – С чего ты взял, что она хорошая?
   – Ты ведь любишь книги про пиратов, – сказал Натаниэль.
   – Она про контрабандистов, – произнес Стерлинг, листая журнал.
   Куинтон обрадовался.
   – Прабабушка была знакома с контрабандистами?
   – Наверное, – медленно произнес Стерлинг, обдумывая каждое слово, – прабабушка сама была контрабандисткой.
   – Прочти что-нибудь! – попросил Натаниэль.
   – Хорошо, – согласился Стерлинг.
   Мальчики сели на пол, в круг, скрестив ноги. Стерлинг забрал у Натаниэля свечу и поставил ее так, чтобы свет падал на страницы. И следующий час, а может, и дольше, он читал братьям историю приключений их прабабушки, которая действительно оказалась контрабандисткой, преследуемой всюду правительственным агентом – предыдущим графом Уайлдвудом.
   Дождь перестал лить, и Стерлинг закрыл журнал.
   – Мне кажется, мы не должны рассказывать об этом маме, – произнес он решительно.
   – Потому что нельзя говорить ей, что мы были на чердаке? – спросил Натаниэль.
   – Нет, – усмехнулся Куинтон. – Потому что ей не захочется иметь контрабандистов в своей семье.
   – А… – протянул Натаниэль, думая о том, что иметь контрабандистов в семье намного интереснее, чем не иметь их. А еще интереснее самому быть контрабандистом. – Давайте станем не пиратами, а контрабандистами!
   – Сегодня мы не сможем стать контрабандистами, – вздохнул Стерлинг. – Мисс Томпсон, наверное, уже удивилась, куда мы пропали. Но мы поднимемся сюда еще раз, почитаем и поиграем в контрабандистов.
   – Но мы ведь можем хотя бы придумать себе имена, как у контрабандистов? – В голосе Натаниэля прозвучала обида.
   – Имена контрабандистов? – засмеялся Куинтон. – Что за имена контрабандистов?
   – Такие же особенные имена, какие есть у пиратов, – сказал Натаниэль тише. – Я буду Черный Джек Харрингтон!
   Старшие братья переглянулись. Стерлинг покачал головой:
   – Сомневаюсь, что это имя тебе подходит.
   – Почему это?
   – Потому что тебя зовут Натаниэль, а не Джек, это во-первых. А во-вторых, мы еще не играем, ты ведь понимаешь, – напыщенно объяснил Куинтон, – это такая серьезная вещь – получить новое имя… Даже имя контрабандиста. В нем должно чувствоваться твое настоящее имя.
   – Нат, – неожиданно предложил Стерлинг. – А что, звучит как имя контрабандиста! А ты будешь Куинт.
   Куинтон нахмурился. Потом, задумавшись, добавил:
   – Мне оно не нравится. А что вы думаете насчет Куинта Деревянная Нога? Или Куинта Свирепого?
   – Лучше тогда Куинт Негодяй с Большой Дороги, – самодовольно улыбнулся Стерлинг.
   – А кем будешь ты? – Натаниэль – теперь Нат – спросил у брата. – Какое ты выберешь имя себе?
   – О, я думаю оставить себе имя Стерлинг.
   Куинт фыркнул.
   – Какое же это имя для контрабандиста?
   – Я не буду контрабандистом, – ухмыльнулся Стерлинг. – Я лучше буду бесстрашным графом Уайлдвудом, агентом королевства, безжалостным охотником за контрабандистами. И я спасу прекрасную девушку, и стану ее героем.
   – Девчонки не играют, – непоколебимо сказал Нат. – Они же девчонки.
   – Хорошо, мое имя будет Куинт. – Куинтон поставил кулаки на бедра и выдохнул: – Смелый и отважный Куинт, король контрабандистов.
   – А кем буду я? – Нат перевел взгляд с бесстрашного графа на короля контрабандистов. Это было нечестно. Не важно, какая была игра, ему все равно доставались худшие роли.
   – Ладно, – согласился Стерлинг, – я выброшу из своего имени слово «бесстрашный» и отдам его тебе. Ты можешь быть бесстрашным контрабандистом Натом. – Но я бы хотел сохранить себе «отважного», поэтому забирай себе «смелого» и будь смелым и бесстрашным Натом!
   Смелый и бесстрашный контрабандист Нат! Звучит неплохо.
   – Нам нужна теперь уйма времени, чтобы поиграть в контрабандистов и агентов, – так серьезно проговорил Стерлинг, будто выдвинул новую философскую идею. – И мы наберем сокровищ, будем путешествовать и спасать прекрасных девушек.
   – Будем скитаться по свету и открывать новые земли, – добавил Куинт.
   – И… и… – Нат не мог думать ни о чем другом, кроме того, что он опять оказался последним и все важное сказали до него. Он тоже хотел странствовать и тоже хотел приключений.
   – Я думаю, нам нужен договор, – многозначно произнес Стерлинг. – Настоящий договор контрабандистов.
   Нат неодобрительно посмотрел на брата.
   – Разве у контрабандистов были договоры?
   – Я не знаю, – пожал плечами Куинт. – Может быть, и были, как у мушкетеров. Один за всех и все за одного?
   – Это не договор, это девиз, – усмехнулся Стерлинг. – К тому же мы братья. Мы и так всегда будем один за всех и все за одного.
   – Всегда-всегда? – переспросил его Нат.
   – Всегда были и всегда будем, – произнес Стерлинг таким голосом, будто давал клятву. – Братья всегда помогают друг другу.
   – Один за всех, – прошептал Куинт.
   – Один за всех! – эхом откликнулся Нат.
   Это был хороший договор.

Глава 1

   Если бы могли, они бы выглядели как мужчины, которые совсем не обращают внимания на общество и его мнение. Они вели себя так, словно им не нравились комфорт и удовольствия цивилизации. Нет, не только общество, но и в целом вся цивилизация. Что-то было в них невидимое, что сразу выдавало братьев. Больше, чем просто взгляд, больше, чем уверенная походка или поворот головы. Ни цвет волос, ни ширина плеч и даже не их высокий рост.
   Особенно запоминался удивительный взгляд младшего из братьев, интеллигентного и веселого Натаниэля. Любая, даже не очень чувствительная женщина, однажды заметив на себе его взгляд, понимала, что никогда еще не встречала мужчину, подобного ему. Он мог похитить сердце любой женщины.

Мнение женщин о братьях Харрингтон

   Лондон, 1885 год
 
   – В этом году аборигены ведут себя весьма неспокойно. – Натаниэль Харрингтон обвел взглядом толпу, которую он разглядывал, стоя на балконе их лондонского дома.
   – В конце концов, сейчас весна, – заметил его старший брат Куинтон, – начались брачные ритуалы.
   – Полагаю, сливки лондонского общества не захотят слушать наши истории о сезонных празднествах и брачных играх, – криво улыбнулся Нат.
   – Какой же ты внимательный в своих наблюдениях.
   – Внимательность и аккуратность здесь ни при чем. Они никогда не играли существенной роли в общественной жизни. – Нат бросил взгляд на брата. – Как, к счастью, и твоя пунктуальность.
   Куинт пожал плечами:
   – Я просто светский человек, что в этом такого?
   – Ты покинул Египет на две недели раньше меня и приехал в Лондон на пять дней позже. Что тебя задержало? Где ты был?
   – Да везде. А насчет того, что меня задержало, – это выдающийся, просто необыкновенно правильный, – Куинт ухмыльнулся с таким видом, будто говорил о нескольких недоступных женщинах, которых ему удалось соблазнить, – мужчина, который всегда поступает только по совести и с которым подчас очень скучно иметь дело!
   Бровь Ната поползла вверх.
   – Когда ты говоришь про совесть, ты имеешь в виду меня?
   – Вот именно, мой маленький брат! – возликовал Куинт. – Ты моя совесть, хранитель моей добродетели и морали, ты…
   Нат рассмеялся:
   – Я не думаю, что у меня это получается.
   – И я за это тебе благодарен.
   Ему не хотелось соглашаться с едким замечанием брата, но в душе он понимал, что его жизнь была бы необычайно скучна, если бы не склонность Куинта непрерывно искать приключения.
   Когда Нат закончил свое обучение, Куинт предложил присоединиться к его поездкам и поискам потерянных сокровищ. Вместе они побывали в таких далеких и странных землях и местах, о которых Нат и подумать не мог. А с Куинтом он увидел их своими глазами. Они ездили в Египет, в Персию, в Малую Азию, побывали в заброшенных городах и затерянных среди пустынь.
   Нат предпочел бы проводить свои дни в пыльных музейных библиотеках или древних гробницах, хотел бы, чтобы его жизнь была связана с поиском знаний древних народов. Он изучал пожелтевшие манускрипты и вырезанные на камне надписи, ему не терпелось отыскать ключ к секретам истории. Для Ната те артефакты и произведения древнего искусства, которые находили они с братом, вдыхали жизнь в сухие данные о вымерших цивилизациях и делали их реальными. Куинта больше интересовали конечные цены, полученные им от музеев и коллекционеров. Может быть, из-за такой разницы в подходе к делу и различной философии они и составляли идеальную команду.
   – А ты… – Куинт остановился, так и не задав вопроса, но Нат понял его без слов.
   – Все счета уплачены, разрешения на ввоз новых антикварных изделий уже подготавливаются. Конечно, поддельные документы были бы сделаны намного быстрее, но и стоили бы втрое дороже. Взятки выросли. Однако французский посол все равно теперь думает, что видел выходящим из спальни его жены не тебя, а одного американца. – Нат покачал головой. – Печально все это. Мне этот американец всегда нравился.
   – Думаю, у него самого моральных принципов не намного больше, чем у меня. И уж точно не больше, чем у жены французского посла. – Куинт улыбался без тени раскаяния. – Но я благодарен тебе за помощь, ты же знаешь.
   – Знаю, – кивнул Нат. – Но ты должен подготовиться к ярости нашей матушки. Здесь я помочь тебе не смогу. Она беспокоится о том, что ты не бываешь дома.
   – Ой, да брось, ты же знаешь, что я никогда не пропущу первый бал нашей сестры! – Куинт привел в порядок манжеты рукавов. Он выглядел так, будто одевался в спешке. – Рэджи значит для меня больше, чем поездки, так же как мама и Стерлинг.
   – Тебя спрашивал один человек, – сообщил брату Нат.
   Куинт улыбнулся:
   – Да меня постоянно кто-нибудь спрашивает!
   – Конечно, но это был не подозрительный муж или оскорбленный отец. Ты помнишь Энрико Монтини?
   Куинт пожал плечами.
   – Кто это?
   – Я уверен, ты его помнишь. Он заявил однажды, что нашел печать. Древнюю аккадскую печать. Если я прав, она как-то связана с потерянным городом Амбропия и Тайной девственницы. Он был очень осторожен и не показывал оригинал, только слепок глины, на которой сделал отпечаток. – Нат посмотрел на брата. Несколько лет назад Куинт работал с ведущим профессором по изучению Амбропии. – Не мог же ты совершенно забыть об этом. Это же выдающаяся находка.
   – Да, конечно.
   – Насколько мне известно, он внезапно умер несколько месяцев назад.
   – Прискорбно, – проворчал Куинт.
   – Действительно. Его брат, эксцентричный малый, приставал ко мне с разговорами через несколько дней после твоего отъезда. Он был разгневан и обвинял нас… то есть тебя…
   – Меня?
   – Твоя репутация опережает тебя, – поморщился Нат.
   Пока он работал сутками напролет, чтобы узаконить их деятельность, случилось несколько неприятных и сомнительных историй с участием его брата. Некоторые тянулись еще с тех времен, когда Куинтон работал один.
   – Брат Монтини обвиняет тебя в том, что ты подменил эту печать какой-то подделкой, и он представил ее в Антикварный совет по проверке подлинности антикварных изделий. Надо сказать, они очень удивились. Наверное, он сам слишком высоко оценил необыкновенность печати и ошибся.
   – Много ли нужно, чтобы удивить их, – усмехнулся Куинт.
   – В любом случае Монтини был дискредитирован. Его брат считает, что все это повлияло на смерть Монтини, и он ищет виновника.
   Контрольный комитет по проверке подлинности антикварных вещей был старейшим в Лондоне. От его решений зависело многое – в том числе и получение разрешений археологам, ученым и путешественникам на дальнейшие поездки во все уголки мира.
   – Я сказал этому человеку, что ты покинул Египет и уехал в Турцию. Подозреваю, что он планирует следовать за тобой.
   – Приму во внимание.
   – Чего не сделаешь ради родного брата. – Нат покачал головой. – Бедный Монтини!
   – Несомненно, он ошибся, – сказал Куинт.
   – Но, вспоминая то впечатление, которое произвела на меня эта печать, когда он нам ее показывал…
   – Такие вещи случаются всегда. Мы с тобой удивились и поверили в то, что она особенная. – Куинт остановился, кивнул на сад под балконом и внезапно изменил тему разговора: – Чья была идея провести этот бал под открытым небом?
   – А ты как думаешь? – улыбнулся Нат.
   – И мама позволила это?
   – Она всю неделю волновалась насчет дождя. Но ты же знаешь, как ведет себя Реджина, когда ей что-то придет в голову. И к тому же это ведь ее бал.
   Даже в свои восемнадцать лет Реджина Харрингтон имела такой сильный характер, что окружающие заранее жалели ее будущего мужа. Их сестра была младшим ребенком в семье и единственной девочкой. Поэтому ни мать, ни братья не могли сказать ей «нет». Так, Реджина вбила себе в голову идею с балом в саду, где гости могли бы танцевать на террасе под звездами и заходить в бальные комнаты только за едой или для приватных разговоров. Она не прислушивалась к советам матери и теперь вела себя так непринужденно и радостно, как ведут себя только девушки в свой первый сезон. Она в последнюю очередь думала о дожде. И наверное, именно поэтому на улице стояла прекрасная весенняя ночь.
   Нат склонился над перилами и стал изучать толпу приглашенных гостей.
   – Когда ты в последний раз был в Англии весной?
   – Не помню, – признался Куинт. – В прошлом году мы были в это время в Персии, год назад в Египте, а может, и в Турции. Точно не помню, но очень давно.
   Последние шесть лет они практически не бывали в Лондоне и в их семейном загородном доме. Они предпочитали искать заброшенные города в Турции, неизвестные храмы в Персии и вскрывать гробницы фараонов в Египте, чтобы привезти в Англию сокровища. И они любили спать под звездами в спальниках, а не танцевать под ними в новых фраках. Нат потянул шерстяной узкий воротник на шее, желая поскорее его снять и надеть что-нибудь более удобное и походное.
   – Но в любом случае хорошо быть дома, – сказал он.
   – Да, я иногда скучаю по лондонским балам, – добавил Куинт.
   Нат удивился.
   – В это трудно поверить, я думал, ты ненавидишь все это. – Нат кивнул на вальсирующую и разодетую толпу.
   – Не обращай внимания, мой дорогой брат, – Куинт тоже вгляделся в гостей, – мне просто ненавистны все эти правила, придуманные кем-то. Сделай то, не делай этого. Но эти пышные английские балы в течение лета несравнимы ни с чем. Это грандиозный праздник, его нельзя пропускать.
   Нат обернулся на брата:
   – Тебе нравится?
   – Безусловно. – Куинт прилег грудью на балюстраду, сцепил руки и посмотрел в сторону группы молоденьких девушек в белых платьях, с надеждой поглядывающих на танцующие пары.
   – Разве это не прекрасно? – кивнул он на них.
   Нат проследил за взглядом брата. Его внимание привлекла темноволосая юная девушка. Она была одета в платье цвета спелого персика и ходила по террасе с озабоченным видом, будто кого-то искала.
   – Здесь так много юных дебютанток, у которых это первый выход в свет. Во-первых, они настолько чисты, что дразнят мой аппетит. Они так давно ждали этого события.
   – А во-вторых?
   Темноволосая девушка в платье персикового цвета держала себя очень самоуверенно, как и полагалось при ее красоте, но Нату показалось, что она не местная. Это было абсурдом, потому что он не знал в лицо и половину гостей, и уж тем более тех, кто приглашен не был.
   – Смотри туда. – Куинт показал на другую группу девушек, будто нарисованных светлой пастелью в темноте сада. – Это, без сомнения, второй или третий сезон. Они более придирчивы и опытны, но все равно это только прелюдия. А по большому счету… – Куинт прищурился.
   – Все написано у них на лицах. Призывы глаз, аромат… Они хотят быть соблазненными, и это разжигает мой аппетит. – Он продолжил рассматривать толпу. – Те, в более яркие платьях, замужние или вдовы, давно сбросившие траур. Здесь, братишка, ты можешь выбрать себе блюдо по вкусу. Но будь осторожен. Если выберешь женщину, несчастную в браке, тут же появится ее недовольный муж и испортит тебе аппетит.
   – И будет несварение желудка, – рассеянно произнес Нат. Он все еще наблюдал за незнакомкой. Почему-то ему казалось, что они знакомы. Виделись ли они когда-нибудь? Вряд ли. Может, в детстве? С балкона невозможно было разглядеть ее лицо.
   – Будет отравление, – продолжал Куинт, – но вдовы, довольные своим положением и не собирающиеся снова замуж, могут быть вполне обеспеченными и безопасными для… – Куинт запнулся, – для эксперимента.
   – Заманчиво, – усмехнулся Нат.
   Куинт исподлобья взглянул на брата:
   – Ты вообще меня слушаешь?
   – Что? А, да, конечно! – пробормотал Нат. – Я слушаю каждое твое слово. Полагаю, ты уже дошел до… – он кашлянул, – до десерта?
   – О да, это самая важная и приятная часть обеда! – воскликнул Куинт. – Десерт полностью зависит от вкуса отдельно взятого человека. – Светлый, пенистый, сладкий, с сиропом…
   – Походит на твой первый вариант, разве нет?
   Куинт поднял указательный палец.
   – Правильно! Пока держишь кусочек сахара на языке, такой сладкий и восхитительный! А через секунду вспоминаешь о диете, которой нужно придерживаться, и уже не знаешь, что делать с пудингом, который ставят на стол прямо перед тобой. Очень сложно от него отказываться.
   – Или кто-нибудь находит незваного гостя, поедающего его пудинг в пустой гостиной. Или пудинг оказывается невкусным.
   – Именно! И как бы я ни любил пудинги, я не представляю себя ежедневно поедающим их. – Нат подумал о том, что у него диета длится намного дольше, чем у брата. Не то чтобы он был готов к пудингу или женитьбе, нет. Но мысли об этом приходили в его голову чаще, чем к его брату, и не казались такими уж отвратительными. Он был уверен, что однажды в его жизнь войдет нужная женщина. А до этого времени он не хотел отказываться от предлагаемых десертов.
   – Кажется, Стерлинг вспомнил о моем приезде, – проговорил Куинт, скрывая улыбку, и показал рукой на их брата, стоящего на террасе рядом с матерью. Граф Уайлдвуд выделялся из толпы своим раздражающим безвкусием в одежде. Он выглядел как легендарный маяк из длинного исчезнувшего острова Фарос в Александрии.
   – Может, присоединимся к остальным? – спросил Нат.
   Куинт отступил к балконной двери и направился к выходу. Нат бросил последний взгляд на толпу внизу, затем тоже развернулся и последовал за братом. Он потерял ту девушку в персиковом платье, но был уверен, что скоро вновь найдет ее. Он улыбнулся, чувствуя знакомое предвкушение, какое появлялось у него перед тем, как пуститься в новое путешествие на поиск потерянных сокровищ.
   Будет ли эта находка стоящей? Или он ошибется, как ошибся бедный Монтини?
   В любом случае ему всегда нравился персиковый цвет.
 
   Габриэла нечасто бывала на балах раньше. Только когда ее брат приезжал в Лондон, они иногда ходили на ежегодные балы, устраиваемые Антикварным советом или историческими музеями и университетами.
   Сейчас она прогуливалась по террасе, не задумываясь о том, куда идет, и казалась приглашенной гостьей. Ее уверенность и манера поведения заставляли встречных людей расступаться и приветливо кланяться. На ней было французское платье по последней моде, немного экстравагантное для Англии, но выглядела Габриэла Монтини в нем изумительно. Платье подчеркивало ее привлекательность.
   Она улыбалась и вежливо кивала людям, которых видела впервые в жизни и не хотела бы увидеть в будущем. Конечно, было бы намного проще, если б она посещала балы графа раньше или была бы приглашена хозяевами дома, чем тайно пробираться через задние ворота сада.
   Это был дом тех самых братьев Харрингтон, в котором она планировала найти доказательство того, что один из них, а возможно, и оба, украли и подменили печать Амбропии у ее брата. Не то чтобы она была в этом окончательно уверена, но они были первыми в списке ее брата, когда он перечислял возможных воров.