Страница:
Александр Анненский
Сто один пост на радио Эхо Москвы
От автора
– Заведи себе блог… – год назад сказал мне сын. – Свободное время сейчас у тебя есть…
Время, к сожалению, действительно, было… Почему бы и нет, подумалось…ну и что, что ничего не заплатят…зато появится возможность практически в режиме реального времени поделиться с народом ощущениями, публично заявить о собственной точке зрения. И престижно все-таки – это же не личная страничка в Живом журнале… Вопрос – где же именно попробовать не стоял – в любом случае, каждое утро всегда начинается для меня с сайтов ЭХО МОСКВЫ и NEWSRU.COM. Написал на ЭХО – а мне можно ли? Охотно согласились, еще и фото попросили прислать. Так вот и началось, поехало…
За это время из комментариев под своими постами узнал о себе многое из того, что не знал и сам. Выяснилось, что есть пара-тройка графоманствующих неудачников, испытывающих очевидно, что-то наподобие оргазма при обливании грязью других; некоторых редакция периодически забанивает, но они все равно возрождаются. Очень многие искренне благодарили за очередной текст, поддерживали – было действительно приятно. Радовало и то, что написанное вместе с физиономией сразу появлялось на сайте рядом с текстами многих известных людей, глубоко и искренне мною уважаемых. Число посещений разнилось и, в общем, во многом зависело от того, позволял ли напор ежедневных новостей оставаться тексту подольше на сайте – было от восьми-девяти сотен до 28 тысяч читателей за сутки. Появляясь на ЭХО МОСКВЫ, посты мои иногда цитировались в эфире радиостанции как значимые на этот момент в блогах, перепечатывались многими интернет изданиями в Рунете, стали регулярно дублироваться и на сайте NEWSRU.COM. Иногда, в дни серьезных событий в стране сайт ЭХО временно становился недоступным, блокировался из-за целенаправленных хакерских атак – теперь можно было льстить себя наивной надеждой, что происходило это чуть-чуть и из-за моих текстов тоже…
В общем, стал я настоящим блогером, к собственному удивлению… Надолго ли?.. Посмотрим…
Время, к сожалению, действительно, было… Почему бы и нет, подумалось…ну и что, что ничего не заплатят…зато появится возможность практически в режиме реального времени поделиться с народом ощущениями, публично заявить о собственной точке зрения. И престижно все-таки – это же не личная страничка в Живом журнале… Вопрос – где же именно попробовать не стоял – в любом случае, каждое утро всегда начинается для меня с сайтов ЭХО МОСКВЫ и NEWSRU.COM. Написал на ЭХО – а мне можно ли? Охотно согласились, еще и фото попросили прислать. Так вот и началось, поехало…
За это время из комментариев под своими постами узнал о себе многое из того, что не знал и сам. Выяснилось, что есть пара-тройка графоманствующих неудачников, испытывающих очевидно, что-то наподобие оргазма при обливании грязью других; некоторых редакция периодически забанивает, но они все равно возрождаются. Очень многие искренне благодарили за очередной текст, поддерживали – было действительно приятно. Радовало и то, что написанное вместе с физиономией сразу появлялось на сайте рядом с текстами многих известных людей, глубоко и искренне мною уважаемых. Число посещений разнилось и, в общем, во многом зависело от того, позволял ли напор ежедневных новостей оставаться тексту подольше на сайте – было от восьми-девяти сотен до 28 тысяч читателей за сутки. Появляясь на ЭХО МОСКВЫ, посты мои иногда цитировались в эфире радиостанции как значимые на этот момент в блогах, перепечатывались многими интернет изданиями в Рунете, стали регулярно дублироваться и на сайте NEWSRU.COM. Иногда, в дни серьезных событий в стране сайт ЭХО временно становился недоступным, блокировался из-за целенаправленных хакерских атак – теперь можно было льстить себя наивной надеждой, что происходило это чуть-чуть и из-за моих текстов тоже…
В общем, стал я настоящим блогером, к собственному удивлению… Надолго ли?.. Посмотрим…
27.09.2011 14:26:00 Как стать европейцем…
Несколько лет назад случилось мне посидеть в немецкой тюрьме. Ну, не то, чтобы в тюрьме – в том, что у нас именуется КПЗ – камере предварительного заключения, находящейся непосредственно в здании городского полицейского управления среднего по размерам баварского города. И не то, чтобы посидеть – провести всего одну ночь. Впечатлений хватило надолго – вот несколько сокращенных цитат из моей автобиографической книжки «Фанера над Парижем. Эпизоды». «…Меня пригласили (не повели!..) в комнату, где стояла камера, соединенная с компьютером. Сделали стандартные снимки на фоне специальной таблицы… аккуратно запечатали в прозрачный пакет мобильный телефон, ключи, часы, портмоне… отсканировали отпечатки пальцев на специальном сканере. Все вопросы задавались с предельной вежливостью. С сотрудником мы пошли по длинному коридору, он, заглянув в комнату, где сидели несколько человек перед мониторами, что– то сказал обо мне.
– Вы будете ужинать? – спросила меня девушка в форменном свитере с тяжелой кобурой на боку.
– Простите?.. – не понял я.
– Сейчас уже вечер, вы пробудете тут до завтрашнего утра. Хотите ли вы ужинать? – повторила она на вполне доступном немецком.
Я только нервно помотал головой.
– Тогда вас проводят. По дороге, если хотите, можете посетить наш мужской туалет. До свидания.
Она протянула моему сопровождающему ключ… В первой части довольно большой комнаты, разделенной толстой решеткой надвое был умывальник и что-то вреде вешалки.
– Вот звонок, – сопровождающий показал мне кнопку, до которой можно было дотянуться из-за решетки. – Вы можете воспользоваться им в любое время в случае необходимости…
…Через час неожиданно принесли пакет с запечатанным пластиковым контейнером с курицей – гриль, таблетками от давления и парой строчек от родных на немецком языке. Потом мне рассказали, что принявший передачу дежурный долго извинялся за то, что настаивал на этом языке, руководствуясь существующими правилами…
…Время тянулось на редкость медленно, и когда кусочек неба за маленьким окном стал светлеть, я почти непроизвольно нажал кнопку звонка.
Уже через несколько секунд дверь открылась.
– Вы что-то хотели?.. Наверное, вы хотели узнать время? – переспросил дежурный, видимо сообразив, что я еще долго не смогу сформулировать цель вызова. – Сейчас 5.48. Потерпите, рабочий день скоро начнется…
Эта успевшая стать воспоминанием история пришла мне на ум, когда я на днях смотрел по сетевизору «Эха» разговор с журналисткой Ольгой Романовой и ее мужем бизнесменом Алексеем Козловым об их многолетних взаимоотношениях с отечественной пенитенциарной системой. О подлости, продажности, откровенном издевательском хамстве большинства ее служителей. А тут как раз жена, преподающая русский в лингвистической школе тут, в Баварии, принесла мне только что переведенную ею на русский по просьбе одной из обучающихся, анкету, которую та, работница социального ведомства, должна заполнять при встрече русскоязычных заключенных в местной тюрьме.
Вот наугад несколько вопросов, с которыми закон обязывает обратиться к каждому немецкому зеку.
Здравствуйте, я из социальной службы. Меня зовут… Я здесь бываю в понедельник, четверг и пятницу. Я попытаюсь ответить на все ваши вопросы и помочь вам.
У вас есть семья, родители, жена, дети? Они знают, что вы в заключении? Мне надо их проинформировать?
Кто заботится о ваших детях? Где они находятся? Должны ли вы оплачивать их содержание?
Вы можете подать заявление в Югендамт (Ведомство по делам молодежи) – ребенок или его мать будут получать и дальше ваши деньги.
Где вы жили? Вы снимаете жилье? Как вы его оплачивали? Вы должны заботиться об этой квартире? Вам может кто-то помочь?
Вы хотите подать заявление в Социаламт (Социальное ведомство) о дальнейшей оплате квартиры? Они будут оплачивать вашу квартиру 6 месяцев, если у вас нет долгов по оплате.
У вас есть домашние животные? Должны ли мы срочно найти кого-то, кто бы о них заботился? Где ваши вещи? Что с вашим автомобилем?
Вы получаете тут почту? Может ли кто-то приносить вам почту в тюрьму? Надо ли нам кому – то передать ключ от вашего почтового ящика?
Вы до сегодняшнего дня работали или получали Arbeitslosengeld (пособие по безработице)? Его не будут платить, пока вы в заключении, об этом вам надо знать. Знает ли ваш работодатель о ситуации? Ваше рабочее место сохранится?
Кто-то может поддержать вас финансово, пока вы в заключении? Если никто – вы можете в период предварительного заключения подать заявление в Социаламт (социальное ведомство) на карманные деньги, если вам некому помочь. Во время отбывания наказания вы можете подать заявления по месту заключения. Вам надо будет просто написать заявление.
На время заключения вы должны расторгнуть договор оплаты за пользование радио и ТВ, чтобы у вас не накопилось долгов; мы поможем.
Есть ли у вас иные договора или обязательства, которые вы не сможете теперь оплачивать и которые должны быть расторгнуты – скажем, по мобильному телефону или кредиту… А другие долги?
Нуждаетесь ли вы в медикаментах? В каких именно? Хотели бы вы пройти курс терапии? Вы лечились (от наркозависимости и т. п.)?
Есть ли у вас сейчас абстинентный синдром (синдром похмелья)? Есть ли у вас сейчас жалобы на здоровье?
Как вы себя сейчас чувствуете? Вы уже были у врача? Он приходит в тюрьму по понедельникам и четвергам. Вы должны отдать служащему белую карточку и тогда попадете на прием к врачу…
Можно ли себе сегодня представить большинство этих вопросов и предложений, адресованными арестованному в России?
Я давно и точно знаю главное отличие совкового мира от мира. Это цена человека, устанавливаемая ему самим обществом. Наказание за содеянное – лишение свободы, а не дубинка, гуляющая по почкам…. А у нас до сих пор – «.. дореволюционная каторга», где гниет «человеческий материал» – честное определение российского министра юстиции на прошлой неделе.
Я знаю, как стать России хотя бы слегка похожей на другие европейские страны. Просто приговаривая человека за совершенный проступок к лишению свободы, надо не забыть поинтересоваться судьбой оставляемого им без присмотра старого кота…
– Вы будете ужинать? – спросила меня девушка в форменном свитере с тяжелой кобурой на боку.
– Простите?.. – не понял я.
– Сейчас уже вечер, вы пробудете тут до завтрашнего утра. Хотите ли вы ужинать? – повторила она на вполне доступном немецком.
Я только нервно помотал головой.
– Тогда вас проводят. По дороге, если хотите, можете посетить наш мужской туалет. До свидания.
Она протянула моему сопровождающему ключ… В первой части довольно большой комнаты, разделенной толстой решеткой надвое был умывальник и что-то вреде вешалки.
– Вот звонок, – сопровождающий показал мне кнопку, до которой можно было дотянуться из-за решетки. – Вы можете воспользоваться им в любое время в случае необходимости…
…Через час неожиданно принесли пакет с запечатанным пластиковым контейнером с курицей – гриль, таблетками от давления и парой строчек от родных на немецком языке. Потом мне рассказали, что принявший передачу дежурный долго извинялся за то, что настаивал на этом языке, руководствуясь существующими правилами…
…Время тянулось на редкость медленно, и когда кусочек неба за маленьким окном стал светлеть, я почти непроизвольно нажал кнопку звонка.
Уже через несколько секунд дверь открылась.
– Вы что-то хотели?.. Наверное, вы хотели узнать время? – переспросил дежурный, видимо сообразив, что я еще долго не смогу сформулировать цель вызова. – Сейчас 5.48. Потерпите, рабочий день скоро начнется…
Эта успевшая стать воспоминанием история пришла мне на ум, когда я на днях смотрел по сетевизору «Эха» разговор с журналисткой Ольгой Романовой и ее мужем бизнесменом Алексеем Козловым об их многолетних взаимоотношениях с отечественной пенитенциарной системой. О подлости, продажности, откровенном издевательском хамстве большинства ее служителей. А тут как раз жена, преподающая русский в лингвистической школе тут, в Баварии, принесла мне только что переведенную ею на русский по просьбе одной из обучающихся, анкету, которую та, работница социального ведомства, должна заполнять при встрече русскоязычных заключенных в местной тюрьме.
Вот наугад несколько вопросов, с которыми закон обязывает обратиться к каждому немецкому зеку.
Здравствуйте, я из социальной службы. Меня зовут… Я здесь бываю в понедельник, четверг и пятницу. Я попытаюсь ответить на все ваши вопросы и помочь вам.
У вас есть семья, родители, жена, дети? Они знают, что вы в заключении? Мне надо их проинформировать?
Кто заботится о ваших детях? Где они находятся? Должны ли вы оплачивать их содержание?
Вы можете подать заявление в Югендамт (Ведомство по делам молодежи) – ребенок или его мать будут получать и дальше ваши деньги.
Где вы жили? Вы снимаете жилье? Как вы его оплачивали? Вы должны заботиться об этой квартире? Вам может кто-то помочь?
Вы хотите подать заявление в Социаламт (Социальное ведомство) о дальнейшей оплате квартиры? Они будут оплачивать вашу квартиру 6 месяцев, если у вас нет долгов по оплате.
У вас есть домашние животные? Должны ли мы срочно найти кого-то, кто бы о них заботился? Где ваши вещи? Что с вашим автомобилем?
Вы получаете тут почту? Может ли кто-то приносить вам почту в тюрьму? Надо ли нам кому – то передать ключ от вашего почтового ящика?
Вы до сегодняшнего дня работали или получали Arbeitslosengeld (пособие по безработице)? Его не будут платить, пока вы в заключении, об этом вам надо знать. Знает ли ваш работодатель о ситуации? Ваше рабочее место сохранится?
Кто-то может поддержать вас финансово, пока вы в заключении? Если никто – вы можете в период предварительного заключения подать заявление в Социаламт (социальное ведомство) на карманные деньги, если вам некому помочь. Во время отбывания наказания вы можете подать заявления по месту заключения. Вам надо будет просто написать заявление.
На время заключения вы должны расторгнуть договор оплаты за пользование радио и ТВ, чтобы у вас не накопилось долгов; мы поможем.
Есть ли у вас иные договора или обязательства, которые вы не сможете теперь оплачивать и которые должны быть расторгнуты – скажем, по мобильному телефону или кредиту… А другие долги?
Нуждаетесь ли вы в медикаментах? В каких именно? Хотели бы вы пройти курс терапии? Вы лечились (от наркозависимости и т. п.)?
Есть ли у вас сейчас абстинентный синдром (синдром похмелья)? Есть ли у вас сейчас жалобы на здоровье?
Как вы себя сейчас чувствуете? Вы уже были у врача? Он приходит в тюрьму по понедельникам и четвергам. Вы должны отдать служащему белую карточку и тогда попадете на прием к врачу…
Можно ли себе сегодня представить большинство этих вопросов и предложений, адресованными арестованному в России?
Я давно и точно знаю главное отличие совкового мира от мира. Это цена человека, устанавливаемая ему самим обществом. Наказание за содеянное – лишение свободы, а не дубинка, гуляющая по почкам…. А у нас до сих пор – «.. дореволюционная каторга», где гниет «человеческий материал» – честное определение российского министра юстиции на прошлой неделе.
Я знаю, как стать России хотя бы слегка похожей на другие европейские страны. Просто приговаривая человека за совершенный проступок к лишению свободы, надо не забыть поинтересоваться судьбой оставляемого им без присмотра старого кота…
15.10.2011 06:48:00 Быль об Ольге, Андрее и Хансе
Ее с детства тянуло к животным, но она росла в Москве и осуществление желания иметь рядом не говорящих, но преданных друзей зависело не только от нее. Потом она стала взрослой, закончила вуз, вышла замуж, родила дочь. А еще потом после работы ежедневно стала ходить в ближайший собачий приемник, куда свозили животных со всей Москвы. Питомник содержался на средства города, но почти все, что давала мэрия оседало в руках приезжих с юга новых его владельцев. Хозяева были заинтересованы в максимальном количестве голов животных на бумаге и минимальном на практике и делали все, чтоб так оно и стало. Задачей было уморить максимум бездомных особей, сохранив для себя уже отпущенные на них деньги. Потом привозили новых. Животных почти не кормили, а чтобы им регулярно давали воду, Ольга стала доплачивать немного денег остающемуся на ночь сторожу. Хозяева быстро сообразили, что пришлая волонтерка им в их собачьем бизнесе не помощница и стали ее планомерно выживать из питомника, запрещая появляться на территории больше, чем на полчаса в день. Но Ольга не могла оставить появившихся четвероногих друзей, преданно ждавших ее каждый день и ежедневно после работы она спешила на другой конец города, убирала клетки, приносила лекарства больным животным, что вызывало особое негодование хозяев. С одной из собак Ольга особенно подружилась и поскольку та, как и еще несколько, не подпускали к себе никого другого, хозяевам приходилось с этим мириться. Тяжело избитую кем-то, эту псину по имени Ляля, исколотую ножом, с перебитой камнями лапой привезли сюда умирать, что было на руку владельцам, и Ольга почти ничем не могла ей помочь. Другие псы, ощущая беспомощность, часто грызли рыжую Лялю, а она уже почти не сопротивлялась. Взять домой к себе Ольга ее не могла, потому что в ее совсем маленькой квартирке и так жила уже подобранная во дворе собака и старая кошка. На все слезные просьбы Ольги позвать ветеринара, плохо понимающая по-русски родственница хозяина только смеялась в ответ, а он сам в очередной раз на пальцах втолковывал этой бестолковой местной женщине несложную арифметику его бизнеса. Попытка обратиться к районным чиновникам принесла Ольге только очередные неприятности – видимо, у тех был свой резон не вмешиваться. После недавней смерти мужа Ольга с дочерью жили очень скромно, но когда она поделилась с дочерью своим планом, та поддержала ее. Только попросила и о своем любимце – черно-белом щенке, принесенном на днях в квартиру из их же подъезда. Оставленный кем-то на лестничной клетке, он повадился время от времени справлять нужду на площадке у лифта и добрые соседи дали своим детям очень сильный крысиный яд, который те с энтузиазмом экспериментаторов и скормили ласковому щенку, с любопытством наблюдая за начавшейся предсмертной ломкой. Щенка они с дочерью откачали, но есть он теперь ничего почти не мог, видимо, был сожжен пищевод, а равнодушный ветеринар объяснил им, что сделать тут вряд ли уже что-то можно…
Ольга поняла, что там, где ей вслед соседи издевательски посмеивались: «…тут люди недоедают, а она со своими дворнягами носится…» пытаться изменить что-то абсолютно бессмысленно и она собрала все деньги, что у нее были, дождалась очередной зарплаты и решила увезти этих двух умирающих животных из России. Она никогда особо не интересовалась философией или политикой, но теперь ей подумалось, что утверждение Маркса, которого когда-то заставляли их учить в институте о «бытие, определяющем сознание» сбылось вокруг в почти необратимом варианте…
Однако, выяснилось, что приюты, например, в Германии принимают животных только от граждан своей страны.
Одна из немногих ее сохранившихся подруг вспомнила о знакомом студенте, русском по происхождению, имеющем немецкий паспорт и заканчивающем сейчас один из престижных столичных творческих вузов. Ольга позвонила бывшему москвичу Андрею и рассказала ему все.
Андрей ответил, что сделает все возможное. В тот же день, не откладывая, он написал по е-мэйл в тирхайм (приют для животных) во Франкфурте на Майне. Ему вежливо ответили, что очередь на бесплатный прием к ним животных составляет в среднем около двух лет. На условиях оплаты это было бы возможно, но тогда надо будет платить примерно 140 евро каждый месяц. Конечно, Ольга не могла этого себе позволить. Андрей не сдался, он позвонил туда и подробно рассказал им о русской женщине и двух больных псах, жить которым оставалось считанные дни. Через несколько часов ему перезвонил сотрудник по имени Ханс-Иоахим и сказал, что когда самолет с этими собаками сядет во Франкфурте, они пришлют за ними специально оборудованный автомобиль. Был конец недели и Андрей спросил:
– Если мы прилетим в субботу – это будет возможно?
– Это не зависит от дня недели и времени суток… – ответили ему.
Ольга пришла в приют и сказала хозяевам, что больше не станет их беспокоить – она переезжает в другой город, последняя просьба – разрешить на прощание выгулять ее любимицу по территории приюта. На радостях что больше она не будет путаться под ногами, ей позволили… Кажется, собака все поняла и, дрожа, успела лизнуть ей руку, когда она надевала заранее припасенный ошейник. Через дыру в ограде они выбрались к трассе и поймали машину. Выслушав сбивчивый рассказ Ольги, водитель иномарки согласился пустить их в салон и сказал, что подождет, если будет надо – Ольга попросила отвезти их в ветклинику, где надо было имплантировать животному специальный чип и оформить ветпаспорт, без которого нельзя было пройти таможню. По дороге, Ольга все время оглядывалась, ей казалось, что за ними кто-то гонится…
На следующий день Андрей, попав в пробку, опоздал в Шереметьево и Ольга, ждавшая его с двумя переносными клетками в зале вылета, успела уже передумать всякое… Андрей заплатил Аэрофлоту штраф за перерегистрацию билетов, сообщил в Германию о задержке; они прошли границу и сели в Аэробус. Через три с небольшим часа специальный автомобиль уже вез Ольгу, Андрея и двух притихших собак через весь огромный город в тирхайм. Был поздний вечер, но их здесь ждали, провели по всему тирхайму, показывая, как живут тут животные.
В одном из залов для кошек на специальном кошачьем доме-дереве сидел ухоженный белый кот без передней лапы и снисходительно смотрел на собратьев внизу Кот был старый и, очевидно, имел на это право. В собачье отделение их вежливо попросили не ходить – будить нервное лающее население в столь поздний час тут было не принято…
Ханс-Иоахим познакомился с рыжей Лялей…
– Кажется, на ней сейчас сфокусирована вся любовь этой женщины… – поглаживая собаку, тихо сказал он Андрею…
На втором этаже второго терминала аэропорта Франкфурт на Майне есть Макдональдс. Поздним вечером прошедшей субботы я видел, как Андрей и Ольга сидели там за столиком и Ольга, отказавшая из-за нервного напряжения от обеда в самолете, теперь одну за другой задумчиво жевала длинные картофелины-фри из красного конвертика.
– Знаете, Андрей, я вот все думаю, не слишком ли я туго застегнула на Ляле ошейник? Они ведь обязательно там на ночь проверят, правда?
– Конечно, Ольга… – сказал Андрей. – А завтра я буду звонить Хансу…
Потом объявили посадку на Москву.
Ольга поняла, что там, где ей вслед соседи издевательски посмеивались: «…тут люди недоедают, а она со своими дворнягами носится…» пытаться изменить что-то абсолютно бессмысленно и она собрала все деньги, что у нее были, дождалась очередной зарплаты и решила увезти этих двух умирающих животных из России. Она никогда особо не интересовалась философией или политикой, но теперь ей подумалось, что утверждение Маркса, которого когда-то заставляли их учить в институте о «бытие, определяющем сознание» сбылось вокруг в почти необратимом варианте…
Однако, выяснилось, что приюты, например, в Германии принимают животных только от граждан своей страны.
Одна из немногих ее сохранившихся подруг вспомнила о знакомом студенте, русском по происхождению, имеющем немецкий паспорт и заканчивающем сейчас один из престижных столичных творческих вузов. Ольга позвонила бывшему москвичу Андрею и рассказала ему все.
Андрей ответил, что сделает все возможное. В тот же день, не откладывая, он написал по е-мэйл в тирхайм (приют для животных) во Франкфурте на Майне. Ему вежливо ответили, что очередь на бесплатный прием к ним животных составляет в среднем около двух лет. На условиях оплаты это было бы возможно, но тогда надо будет платить примерно 140 евро каждый месяц. Конечно, Ольга не могла этого себе позволить. Андрей не сдался, он позвонил туда и подробно рассказал им о русской женщине и двух больных псах, жить которым оставалось считанные дни. Через несколько часов ему перезвонил сотрудник по имени Ханс-Иоахим и сказал, что когда самолет с этими собаками сядет во Франкфурте, они пришлют за ними специально оборудованный автомобиль. Был конец недели и Андрей спросил:
– Если мы прилетим в субботу – это будет возможно?
– Это не зависит от дня недели и времени суток… – ответили ему.
Ольга пришла в приют и сказала хозяевам, что больше не станет их беспокоить – она переезжает в другой город, последняя просьба – разрешить на прощание выгулять ее любимицу по территории приюта. На радостях что больше она не будет путаться под ногами, ей позволили… Кажется, собака все поняла и, дрожа, успела лизнуть ей руку, когда она надевала заранее припасенный ошейник. Через дыру в ограде они выбрались к трассе и поймали машину. Выслушав сбивчивый рассказ Ольги, водитель иномарки согласился пустить их в салон и сказал, что подождет, если будет надо – Ольга попросила отвезти их в ветклинику, где надо было имплантировать животному специальный чип и оформить ветпаспорт, без которого нельзя было пройти таможню. По дороге, Ольга все время оглядывалась, ей казалось, что за ними кто-то гонится…
На следующий день Андрей, попав в пробку, опоздал в Шереметьево и Ольга, ждавшая его с двумя переносными клетками в зале вылета, успела уже передумать всякое… Андрей заплатил Аэрофлоту штраф за перерегистрацию билетов, сообщил в Германию о задержке; они прошли границу и сели в Аэробус. Через три с небольшим часа специальный автомобиль уже вез Ольгу, Андрея и двух притихших собак через весь огромный город в тирхайм. Был поздний вечер, но их здесь ждали, провели по всему тирхайму, показывая, как живут тут животные.
В одном из залов для кошек на специальном кошачьем доме-дереве сидел ухоженный белый кот без передней лапы и снисходительно смотрел на собратьев внизу Кот был старый и, очевидно, имел на это право. В собачье отделение их вежливо попросили не ходить – будить нервное лающее население в столь поздний час тут было не принято…
Ханс-Иоахим познакомился с рыжей Лялей…
– Кажется, на ней сейчас сфокусирована вся любовь этой женщины… – поглаживая собаку, тихо сказал он Андрею…
На втором этаже второго терминала аэропорта Франкфурт на Майне есть Макдональдс. Поздним вечером прошедшей субботы я видел, как Андрей и Ольга сидели там за столиком и Ольга, отказавшая из-за нервного напряжения от обеда в самолете, теперь одну за другой задумчиво жевала длинные картофелины-фри из красного конвертика.
– Знаете, Андрей, я вот все думаю, не слишком ли я туго застегнула на Ляле ошейник? Они ведь обязательно там на ночь проверят, правда?
– Конечно, Ольга… – сказал Андрей. – А завтра я буду звонить Хансу…
Потом объявили посадку на Москву.
18.10.2011 05:45:00 Штраф для Владимира Владимировича
На днях прочитал, что соучредитель компании Apple Стив Возняк, наравне с другими поклонниками техники компании, отстоял длинную очередь за новым смартфоном iPhone 4S. Об этом он сам написал в своем микроблоге на сервисе Твиттер.
В Германии не так давно наказали водителя канцлера г-жи Меркель, который, доставив ее на важную встречу в каком-то городе, припарковал свою «Ауди 8» на несколько минут в неположенном месте. Говорят, фрау бундес-канцлерин за него извинилась. За превышение скорости регулярно отвечают долларом / евро многие министры в разных странах; один – канадский – за неуместную шутку на таможне как-то даже поплатился должностью. Странное у них такое правило – порядок, он для всех един… Иначе то, что вокруг, уже называется по-другому…
Почему же у нас отношение к общепринятым правилам зависит – в буквальном смысле – от меняющейся по ходу карьеры точки зрения на них?..
Вспомнил давний теперь уже случай времен «новой оттепели», свидетелем которого был когда-то в парижском аэропорту Шарль де Голь. В длинном коридоре, упирающемся в раздвижной трап, ведущий на борт самолета Аэрофлота, собирали посадочные талоны и выстроилась приличная очередь. Откуда-то сбоку быстрым шагом подошли несколько мужчин в строгих костюмах и галстуках, говоривших по-русски, от которых попахивало дорогим коньяком.
– Ну вот… видите, как удачно… счастливо вам, значит, долететь… Гавриил Харитонович… Анатолий Александрович… пакеты не забудьте… – они начали прощаться, и я узнал среди них Гавриила Попова и Анатолия Собчака. Видимо, провожающие из нашего посольства всю дорогу переживали, что мэры российских столиц могут опоздать из-за затянувшихся проводов.
Попов встал в длинную очередь прямо за нами, но раскрепощенный Собчак подхватил его за локоть.
– Ну куда вы, Гавриил Харитонович, в самом деле… нам не сюда… пойдемте вперед…
– Так, Анатолий Александрович, тут люди… неловко… – Попов как-то замялся.
– Пошли-пошли… – Собчак чуть не с силой подхватил его под локоть. – Товарищи, вы передавайте Юрию Алексеевичу мою благодарность… приветы!., все… спасибо… – он махнул остающимся.
– Гавриил Харитонович… давайте скорее… что вы, право…
Очередь, в которой многие соотечественники тоже узнали хорошо знакомые тогда по телеэкранам лица, молча наблюдала за происходящим. Люди переглядывались.
– Вот и они «перестроились»… – усмехнулся кто-то.
К чему это я все?.. Да вот думаю – когда у нас, в новой России то, что имеем сегодня вокруг, началось, уже мало кто теперь вспомнит…
А вот когда все закончится – предположить можно… Когда кто-нибудь из самого высокого начальства из Госдумы или из Кремля сам встанет в городе в общую предпраздничную очередь у киоска – например, за цветами для жены – и его узнают. Или в Телецентре на Первом канале снимут отсутствовавшие даже при советской власти дополнительные спецпосты охраны на десятом этаже, где в кабинетах обитает начальство, отнюдь не такое уж высокое… Член правительства получит вдруг домой штрафную квитанцию лично на свое имя за неправильно разведенный костер на берегу реки… или еще за что-нибудь, сделанное им не по правилам…чай, тоже, не святой… Официальная бумага о последствиях хамства на трассе придет не в общую закрытую почту гаража особого назначения, а прямо на квартиру прикрепленному персональному водителю, прикрытому бронированной крышей с мигалкой – не как к функции, как к живому человеку…
Абсолютно каждый, независимо от сегодняшних должностей, перед законом станет просто физ. лицом, гражданином с равнозначным для всех набором прав и обязанностей. И ни у кого не будет вызывать взрыв долгого нервного хохота само предположение, что лейтенант ГИБДД в Москве может подойти к лимузину премьера, чтобы наказать за неправильную парковку… Порядок для всех един – или то, что вокруг – признаем – уже называется совсем по-другому…
И так ведь все когда-нибудь обязательно и будет… Ну и что, что не в этой жизни…
В Германии не так давно наказали водителя канцлера г-жи Меркель, который, доставив ее на важную встречу в каком-то городе, припарковал свою «Ауди 8» на несколько минут в неположенном месте. Говорят, фрау бундес-канцлерин за него извинилась. За превышение скорости регулярно отвечают долларом / евро многие министры в разных странах; один – канадский – за неуместную шутку на таможне как-то даже поплатился должностью. Странное у них такое правило – порядок, он для всех един… Иначе то, что вокруг, уже называется по-другому…
Почему же у нас отношение к общепринятым правилам зависит – в буквальном смысле – от меняющейся по ходу карьеры точки зрения на них?..
Вспомнил давний теперь уже случай времен «новой оттепели», свидетелем которого был когда-то в парижском аэропорту Шарль де Голь. В длинном коридоре, упирающемся в раздвижной трап, ведущий на борт самолета Аэрофлота, собирали посадочные талоны и выстроилась приличная очередь. Откуда-то сбоку быстрым шагом подошли несколько мужчин в строгих костюмах и галстуках, говоривших по-русски, от которых попахивало дорогим коньяком.
– Ну вот… видите, как удачно… счастливо вам, значит, долететь… Гавриил Харитонович… Анатолий Александрович… пакеты не забудьте… – они начали прощаться, и я узнал среди них Гавриила Попова и Анатолия Собчака. Видимо, провожающие из нашего посольства всю дорогу переживали, что мэры российских столиц могут опоздать из-за затянувшихся проводов.
Попов встал в длинную очередь прямо за нами, но раскрепощенный Собчак подхватил его за локоть.
– Ну куда вы, Гавриил Харитонович, в самом деле… нам не сюда… пойдемте вперед…
– Так, Анатолий Александрович, тут люди… неловко… – Попов как-то замялся.
– Пошли-пошли… – Собчак чуть не с силой подхватил его под локоть. – Товарищи, вы передавайте Юрию Алексеевичу мою благодарность… приветы!., все… спасибо… – он махнул остающимся.
– Гавриил Харитонович… давайте скорее… что вы, право…
Очередь, в которой многие соотечественники тоже узнали хорошо знакомые тогда по телеэкранам лица, молча наблюдала за происходящим. Люди переглядывались.
– Вот и они «перестроились»… – усмехнулся кто-то.
К чему это я все?.. Да вот думаю – когда у нас, в новой России то, что имеем сегодня вокруг, началось, уже мало кто теперь вспомнит…
А вот когда все закончится – предположить можно… Когда кто-нибудь из самого высокого начальства из Госдумы или из Кремля сам встанет в городе в общую предпраздничную очередь у киоска – например, за цветами для жены – и его узнают. Или в Телецентре на Первом канале снимут отсутствовавшие даже при советской власти дополнительные спецпосты охраны на десятом этаже, где в кабинетах обитает начальство, отнюдь не такое уж высокое… Член правительства получит вдруг домой штрафную квитанцию лично на свое имя за неправильно разведенный костер на берегу реки… или еще за что-нибудь, сделанное им не по правилам…чай, тоже, не святой… Официальная бумага о последствиях хамства на трассе придет не в общую закрытую почту гаража особого назначения, а прямо на квартиру прикрепленному персональному водителю, прикрытому бронированной крышей с мигалкой – не как к функции, как к живому человеку…
Абсолютно каждый, независимо от сегодняшних должностей, перед законом станет просто физ. лицом, гражданином с равнозначным для всех набором прав и обязанностей. И ни у кого не будет вызывать взрыв долгого нервного хохота само предположение, что лейтенант ГИБДД в Москве может подойти к лимузину премьера, чтобы наказать за неправильную парковку… Порядок для всех един – или то, что вокруг – признаем – уже называется совсем по-другому…
И так ведь все когда-нибудь обязательно и будет… Ну и что, что не в этой жизни…
19.10.2011 16:59:00 Широко распростираешь, Москва, ты руки свои в дела человеческие… (почти по Ломоносову)
По-русски это звучало бы примерно так:
Все полтора часа аудитория завороженно хлопала и искренне восхищалась хвостатыми артистами, с истинно кошачьей грацией идущими по брусьям, взлетающим под потолок на специальных шестах и уютно свешивающимися из красивых домиков-корзинок. В перерыве некоторых артистов вынесли в фойе, чтобы можно было их погладить. Выглядели они сытыми, ухоженными и, в общем, не менее довольными, чем зрители, заплатившие деньги за представление. Мне показалось, что основанная на природных инстинктах демонстрация сообразительности и ловкости, вызывающая искреннее уважение к их обладателям, не может быть наказанием и судьбы этих 25-и путешествующих по миру московских кошек сложились лучше, чем у многих других их бездомных коллег на просторах нашего Отечества. Так что зря немцы протестовали… Или я не прав?
21.10.2011 15:51:00 Как меня Бог миловал…
На этой неделе, сообщили агентства, состоялось захоронение привезенного из Америки праха Елены Боннэр рядом с местом успокоения ее мужа академика Сахарова в Москве на Востряковском кладбище.
Вот и все. Жизненный круг завершен, надолго разлученные временем и пространством, они опять рядом. Два человека, вместе пытавшиеся изменить окружающий мир… Наверное, у многих людей моего поколения, живших в эпоху Андрея Дмитриевича, а потом, и Елены Георгиевны связано с этими именами что-то личное.
Есть такие и воспоминания и у меня; вот несколько сокращенных абзацев из автобиографической книжки «Фанера над Парижем. Эпизоды».
…Ценность самого факта монопольного владения информацией, дающего возможность управления подданными остро осознавалась советской властью всегда. Десятилетиями существовал в СССР так называемый «белый ТАСС» – секретный вестник мировой информации, который распространялся исключительно среди элиты – тех, кому особо доверяли. Стопки отпечатанных на множительной технике листков делились не только тематически – по континентам, странам, проблематике, но и по цвету бумаги – каждый из ответственных чиновников получал тот вариант информации по событию, который был ему положен по занимаемой должности.
От лишь чуть более подробных по сравнению с общедоступными газетными публикациями новостей до скрупулезного анализа реальных, подчас замалчиваемых фактов, о которых страна не должна была даже догадываться, причем с возможными прогнозами аналитиков предстоящих в связи с этим событий. Каждое утро вестники эти доставлялись в идеологические учреждения, редакции, агентства спецсвязью, фельдъегеря же и забирали стопки просмотренных листков на следующий день…
Сразу после окончания сценарного факультета ВГИКа меня пригласили работать в новою только что созданную Главную редакцию телеинформации Агентства печати Новости, теперь давно уже переименованного в Российской информационное агентства (РИА). Однажды меня позвали к шефу. Плотно закрыв две двери предбанника его небольшого, но уютного кабинета, я устроился на стуле сбоку от длинного стола, пытаясь вспомнить свое последнее по времени прегрешение. Но оказалось, что это приглашение, наоборот, свидетельство особого доверия к молодому, с ленцой, но жутко способному редактору. (Как это у английского философа Юма: «…так трудно говорить о себе, не предаваясь тщеславию…»).
Оказывается, только что принято решение дать достойный отпор средствами телевизионного кино отщепенцу Сахарову А. Д., продолжающему свои клеветнические выступления в западной печати. Для чего необходимо создать убедительный телевизионный фильм, раскрывающий истинное положение вещей, опровергающий заявления вышеупомянутого ученого, вставшего на путь прямого подрыва социалистических основ нашего строя.
(Это я уже сегодня от себя от себя; Анатолий Богомолов, человек совсем неглупый; видимо, не считал и меня полным идиотом и дежурными формулировками не пользовался). Короче говоря, нужен хороший сценарий. Разумеется, работа эта крайне ответственная – поэтому, основным автором назначен Владимир Борисович Ломейко, главный редактор главной редакции стран Западной Европы АПН. А мне предстоит всячески ему помогать. Для чего вначале следует съездить на Пушкинскую в основное помещение Агентства и представиться.
Анатолий Васильевич снял трубку и набрал внутренний номер Ломейко, сказал тому что-то хорошее обо мне и уточнил время, когда тот был бы готов меня принять.
Владимир Ломейко оказался человеком весьма демократичным. Я знал о нем только, что он – германист, совсем недавно возглавлявший Бюро АПН в ФРГ и до сих пор часто выступающий с комментариями в западной прессе. Выглядел он классно – безукоризненно сидящий очень дорогой костюм, солидные роговые очки. Он вышел к дверям в приемную перед своим маленьким кабинетом, чтобы встретить меня. По советскому табелю о рангах нас – начинающего редактора и члена Правления АПН – разделяло пространство, равное Большому каньону.
Вот и все. Жизненный круг завершен, надолго разлученные временем и пространством, они опять рядом. Два человека, вместе пытавшиеся изменить окружающий мир… Наверное, у многих людей моего поколения, живших в эпоху Андрея Дмитриевича, а потом, и Елены Георгиевны связано с этими именами что-то личное.
Есть такие и воспоминания и у меня; вот несколько сокращенных абзацев из автобиографической книжки «Фанера над Парижем. Эпизоды».
…Ценность самого факта монопольного владения информацией, дающего возможность управления подданными остро осознавалась советской властью всегда. Десятилетиями существовал в СССР так называемый «белый ТАСС» – секретный вестник мировой информации, который распространялся исключительно среди элиты – тех, кому особо доверяли. Стопки отпечатанных на множительной технике листков делились не только тематически – по континентам, странам, проблематике, но и по цвету бумаги – каждый из ответственных чиновников получал тот вариант информации по событию, который был ему положен по занимаемой должности.
От лишь чуть более подробных по сравнению с общедоступными газетными публикациями новостей до скрупулезного анализа реальных, подчас замалчиваемых фактов, о которых страна не должна была даже догадываться, причем с возможными прогнозами аналитиков предстоящих в связи с этим событий. Каждое утро вестники эти доставлялись в идеологические учреждения, редакции, агентства спецсвязью, фельдъегеря же и забирали стопки просмотренных листков на следующий день…
Сразу после окончания сценарного факультета ВГИКа меня пригласили работать в новою только что созданную Главную редакцию телеинформации Агентства печати Новости, теперь давно уже переименованного в Российской информационное агентства (РИА). Однажды меня позвали к шефу. Плотно закрыв две двери предбанника его небольшого, но уютного кабинета, я устроился на стуле сбоку от длинного стола, пытаясь вспомнить свое последнее по времени прегрешение. Но оказалось, что это приглашение, наоборот, свидетельство особого доверия к молодому, с ленцой, но жутко способному редактору. (Как это у английского философа Юма: «…так трудно говорить о себе, не предаваясь тщеславию…»).
Оказывается, только что принято решение дать достойный отпор средствами телевизионного кино отщепенцу Сахарову А. Д., продолжающему свои клеветнические выступления в западной печати. Для чего необходимо создать убедительный телевизионный фильм, раскрывающий истинное положение вещей, опровергающий заявления вышеупомянутого ученого, вставшего на путь прямого подрыва социалистических основ нашего строя.
(Это я уже сегодня от себя от себя; Анатолий Богомолов, человек совсем неглупый; видимо, не считал и меня полным идиотом и дежурными формулировками не пользовался). Короче говоря, нужен хороший сценарий. Разумеется, работа эта крайне ответственная – поэтому, основным автором назначен Владимир Борисович Ломейко, главный редактор главной редакции стран Западной Европы АПН. А мне предстоит всячески ему помогать. Для чего вначале следует съездить на Пушкинскую в основное помещение Агентства и представиться.
Анатолий Васильевич снял трубку и набрал внутренний номер Ломейко, сказал тому что-то хорошее обо мне и уточнил время, когда тот был бы готов меня принять.
Владимир Ломейко оказался человеком весьма демократичным. Я знал о нем только, что он – германист, совсем недавно возглавлявший Бюро АПН в ФРГ и до сих пор часто выступающий с комментариями в западной прессе. Выглядел он классно – безукоризненно сидящий очень дорогой костюм, солидные роговые очки. Он вышел к дверям в приемную перед своим маленьким кабинетом, чтобы встретить меня. По советскому табелю о рангах нас – начинающего редактора и члена Правления АПН – разделяло пространство, равное Большому каньону.