Страница:
Рычагов, что-то пробурчав, цифры тем не менее записал. Потом поднял взгляд на Воронова:
– А с тобой мне что пока делать? Ладно, сейчас поедешь со мной на совещание в штабе округа. В наручниках, а там посмотрим. Там я тебя где-нибудь пристрою до завтра. Черт, придется просить у Соболева конвой, со мной же только шофер.
– А ты вместо конвоя возьми местного особиста, одного, я же все равно в наручниках, – мягко подсказал Андрей. – Его лучше пока держать при себе, а то он сегодня же накатает, куда положено, а оно нам надо?
– Хитрый ты тип! – Идея Рычагову явно понравилась. – А ты мне не выкинешь чего-нибудь по дороге? Или, вообще, обратно, как ты там сказал, перенесешься?
– Не выкину, раз уж мы с тобой пришли к взаимопониманию. А обратно я могу легко попасть, мне надо для этого всего лишь умереть.
Генерал поперхнулся:
– Даже так?
– Мне просто интересно здесь пока, поэтому я не спешу, – соврал Андрей. – Теперь тебе понятно, почему я положил на все ваши условности? Ведь самое большее, что вы можете мне сделать, – это отправить меня домой!
Рычагов встал, направляясь к двери.
– Позову этого особиста, как его, кстати?
– Лейтенант Никифоров, – подсказал Воронов.
Генерал выглянул в коридор и пригласил особиста.
– Лейтенант Никифоров, – начал он. – Я поручаю вам ответственное задание. Необходимо сопроводить этого человека и обеспечить его изоляцию и охрану.
– Куда сопроводить, товарищ генерал-лейтенант? – поинтересовался удивленный особист.
– Куда я укажу. Выезжаем немедленно.
– Но я должен доложить по инстанции, товарищ гене…
– Вы должны делать то, что я приказываю! Потом доложите! – рявкнул не имевший никакого желания пререкаться Рычагов.
Подавленный последними событиями, Никифоров решил пока дальше права не качать:
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Поехали!
Садившемуся в машину Андрею, неловко помогавшему себе скованными руками, показалось на секунду, что в небольшой толпе, собравшейся около штаба, мелькнули испуганные глаза Кати. «Бедная девочка, наверное, сильно переживает. Может, у них большая любовь была. Вряд ли мы еще встретимся», – сам он, разумеется, никаких особых чувств к Кате не испытывал и отдавать долги своего «предшественника» не собирался.
– Куда сейчас, товарищ генерал-лейтенант? – поинтересовался, трогаясь с места, водитель.
– Назад, в штаб округа.
«Какого?» – чуть было не спросил Андрей, вспомнивший, что еще не определился с географией места действия, но вовремя прикусил язык. Не в присутствии же свидетелей демонстрировать свое полное незнание окружающей действительности. «Ладно, разберемся по указателям на дороге», – решил он.
– Но перед этим заедешь в управление ВВС округа. Это недалеко оттуда, – добавил, подумав, Рычагов.
Путь до штаба, находившегося, как вскоре действительно определил по дорожным указателям Андрей, в славном городе Киеве, занял часа полтора. Въехав через КПП на территорию окружного управления ВВС, генерал вызвал дежурного по части.
– Мне необходимо изолировать на несколько дней арестованного мной летчика и его охранника, – отведя в сторону вскоре подбежавшего капитана, сказал Рычагов. – На гауптвахту не хотелось бы. – Капитан кивнул, показывая, что понял желание генерала не выносить сор из избы.
– Имеется ли у вас здесь подходящее помещение, куда можно приставить охрану?
Капитан на пару секунд задумался, потом сказал:
– Вообще-то нет у нас специального помещения, товарищ генерал-лейтенант. База у нас небольшая, своих обычно отправляем на окружную губу. Но могу предложить один вариант. Недавно, по инициативе жены нашего командующего, учительницы зоологии, мы устроили живой уголок. Животных там еще практически нет, но зато помещение без окон, запирающееся снаружи…
Рычагов фыркнул и кивнул головой:
– Ведите, посмотрим.
– Вот и наш живой уголок, – сказал капитан, отпирая дверь.
Андрей, когда рассмотрел, куда их привели, с трудом сдержал смех. «Ну и шутник этот Рычагов. Решил поместить меня в зоопарк, как редкого зверя. Интересно, сколько будет брать за просмотр?»
Помещение состояло из двух довольно больших комнат. В первой, похожей на учебный класс, стояли парты, а на стенах висели изображения животных, чучела и прочие гербарии. Сбоку была дверь в уборную. Во второй, отделенной от первой прочной дверью, находились животные.
– Хорошо, – произнес генерал, осмотревшись. – Капитан, организуйте пост охраны снаружи. Обеспечьте регулярное питание. Никого не впускать, никого не выпускать, в разговоры не вступать…
Первая комната досталась крайне недовольному происходящим особисту. Тот проводил Андрея во вторую, сняв наручники, и запер там, пообещав выпускать в уборную и на обед. Воронов осмотрелся. Местная коллекция животных богатством не блистала и состояла из худосочного кролика, аквариума с несколькими рыбками и невесть откуда взявшегося здесь попугая средних размеров. Андрей просунул палец ему в клетку, намереваясь почесать зверя, но этот потомок недобитых метеоритом динозавров без предупреждения со злостью клюнул его, сопровождая это диким криком. Воронов пососал прокушенный до крови палец, ругаясь и грозя чудищу разными карами.
Назавтра Рычагов не появился. И в пятницу тоже. Андрей от скуки не знал уже, чем ему себя занять. От одиночества он даже подружился с потомком ящеров, купив кусочками хлеба и огрызками фруктов право чесать время от времени его дурную голову. Для удобства общения Воронов назвал его Завриком.
В субботу после обеда в компании не на шутку переживавшего Никифорова, Андрей уже направлялся в свое узилище, когда за входной дверью послышался шум и в помещение вошел Рычагов с водителем. После быстрого приветствия он подозвал особиста:
– Сейчас вы возвращаетесь в часть. Я вызвал вам машину. Вот, – он протянул Никифорову лист бумаги. – Передадите командиру полка Соболеву приказ об откомандировании младшего лейтенанта Воронова в распоряжение начальника ГУ.
– Но а как же… – начал было тот.
– Я сказал – в мое распоряжение! Что тут непонятного! – заорал генерал. – Выполняйте приказ!
Особист, бросив на Андрея многозначительный взгляд, удалился в сопровождении водителя. Рычагов, заперев за ними дверь, сел за стол, достал из портфеля бутылку водки и два граненых стакана. Разлил по сто и, кивнув Андрею, молча опрокинул свою. Тот, после некоторой задержки, присоединился. Генерал несколько секунд пристально смотрел севшему напротив Воронову прямо в глаза, потом произнес:
– Сообщения стали поступать еще в четверг вечером. В пятницу более подробные. Все практически соответствовало тому, что ты сказал. Я не удовлетворился этим и послал срочный запрос начальнику ГРУ Голикову с просьбой уточнить данные по его каналам. Сегодня пришел ответ от него. Все совпадает! Так что, это все-таки правда?! – Рычагов быстро налил и выпил еще раз.
– Ничего, Паша, привыкнешь. – Андрей тоже осушил вторую, радуясь, что самый трудный этап, кажется, пройден.
– Ну, рассказывай! – потребовал Рычагов.
– Что именно? – усмехнулся Воронов. – Тут можно месяц рассказывать.
– Ну, вкратце, что будет?
– Будет война, – мрачно ответил Андрей. – Скоро, меньше чем через год.
Минут двадцать он рассказывал, не углубляясь, впрочем, в излишние сейчас подробности, о ходе предстоящей войны. Драматическое повествование закончилось примерно одновременно с водкой в бутылке.
– Да, – вздохнул потрясенный рассказом генерал. – Четыре года, больше двадцати миллионов погибших. Кошмар, мы себе будущую войну даже близко так не представляли.
– Но мы выиграли войну, Паша. Уничтожили самый ужасный режим на Земле. И, кроме того, – попытался Андрей подбодрить Рычагова, – я же здесь, а значит, мы можем попробовать сыграть лучше.
– Попробовать-то попробуем, а вот получится ли? Кстати, зовут-то тебя по настоящему как?
– Андреем и зовут.
– Так что, Андрюха, будешь у меня работать советником? – слегка хмельной генерал уже начал воспринимать Воронова как равного себе.
– Почему бы и нет? Если сможешь обеспечить легализацию и оградить от нападок известного ведомства.
– Подумаем, как. А пока расскажи дальше.
– Что дальше?
– Ну как там у вас в будущем? В XXI веке? Коммунизм построили?
– Пойми, Паша, – Андрей больше всего боялся именно этого вопроса, ТЕ люди считали построение коммунизма чуть ли не смыслом жизни, поэтому решил зайти издалека. – Коммунизм – это все-таки чистая теория, идеал. А построить идеал невозможно. И само общество меняется, многое из того, против чего боролись первые коммунисты, в современном мне капиталистическом обществе уже не существует…
– Подожди, подожди, – прервал его Рычагов. – Так у вас что, капитализм?!
– Ну, в общем, да. Но это уже не тот капитализм…
– Но как же так!!! Вас что, завоевали?
– Нет. Но мы проиграли экономическую гонку Западу. В обществе возникли процессы, повлекшие распад Союза. Долго рассказывать. А я во время распада вообще еще ребенком был.
Рычагов встал, прошелся по комнате, зачем-то подергал за клюв чучело орла.
– Знаешь, Андрей, – сказал он после продолжительной паузы. – Я не хотел никому рассказывать о тебе, думал пользоваться твоими советами в одиночку. Но теперь я понимаю, что это недостойно настоящего коммуниста. Я обязан доложить о том, что ты мне сейчас рассказал, руководству партии и лично товарищу Сталину.
– Ну что же, я тебя понимаю, – сказал Воронов, в душе радуясь, что Рычагов сам, без подталкивания, принял такое решение. Не очень-то верилось в его способность обеспечить надежную «крышу». Да и отпущенный особист наверняка волну поднимет. Лучше обратиться прямо к «пахану».
– Насчет лично товарища Сталина согласен, – продолжил он. – А вот остальное руководство обойдется.
– Это как так? – удивился Рычагов.
– Мне почему-то кажется, что товарищу Сталину очень не понравится идея обсуждения такого вопроса в широком кругу. Как думаешь?
– Да, наверное, ты прав, – поразмыслив, ответил генерал. – Пусть товарищ Сталин сам потом решает, кого в это дело посвящать.
– Ну, тогда надо двигать в Москву?
– Так поезд через полтора часа, – Рычагов сверился с наручными часами. – Поедем вместе в моем купе. Завезу тебя к себе домой, а сам буду набиваться на прием.
– Вместе пойдем.
– Да ты что! Ляпнешь еще ТАМ что-нибудь. Да и кто ты такой, кто тебя пустит без специального приглашения?
– А вот это уже твоя забота, Паша. Потому что если пойдешь один, то вряд ли вернешься. Убедительных доказательств у тебя нет. Сразу в психушку упекут или товарищу Берии на разбирательство передадут.
– А у тебя есть, что ли?
– Найдутся, – пообещал прокручивавший и такой вариант за два дня вынужденного безделья Андрей.
– Ну и какие?
– А этого тебе лучше пока не знать. Просто для того, чтобы когда товарищ Сталин грозно спросит, кому я это уже успел рассказать, я бы мог ему честно ответить, что никому, даже товарищу Рычагову. Вот он стоит, отвесив челюсть.
– Ну, знаешь! Во что ты меня втягиваешь, Андрей? – Генерал в сердцах стукнул кулаком по столу. – Чую, добром это не кончится! Ладно, собирайся, там посмотрим.
Собирать Воронову было нечего. Он только сходил попрощаться с Завриком и последовал за генералом.
Почти весь вечер и всю ночь в купе поезда Киев – Москва Рычагов донимал Андрея расспросами, заказав в вагоне-ресторане еще бутылку водки и какую-то закуску для плавности беседы. Говорили почти шепотом, не надеясь на звукоизоляцию купе вагона. Андрей, как мог, избегал тем и подробностей, которые, по его мнению, генералу незачем было знать пока или вообще. В основном старался направить разговор в область профессиональных интересов Рычагова: ТТХ наших новых самолетов по сравнению с самолетами противника, их недостатки, тактику применения. От обилия подробностей, которых не смог бы придумать даже самый смелый фантазер, у генерала пропали последние остатки недоверия к Андрею. Наконец, в четвертом часу утра он не выдержал:
– Все, Паша, больше не могу, надо отдохнуть. Успеем еще наговориться, дай бог.
– Вот именно, – мрачно ответил тот и выключил свет.
Утро застало их уже на подъезде к Москве. Ни из окна вагона, ни из окна машины, которая встречала Рычагова на Киевском вокзале, Андрей почти ничего знакомого ему по его Москве не узрел. Улицы узнавал в основном по мелькавшим на домах названиям, опознал пару-тройку зданий. Впрочем, ехали они недалеко.
Дома их встретила жена Рычагова, Мария Нестеренко, тоже известная летчица. Она не очень понравилась Андрею грубоватым лицом, короткой стрижкой, но приняла его очень радушно, не высказав удивления по поводу того, зачем муж притащил домой какого-то младшего лейтенанта. Она утащила Воронова на кухню завтракать, а Рычагов засел за телефоны.
Глава 6
– А с тобой мне что пока делать? Ладно, сейчас поедешь со мной на совещание в штабе округа. В наручниках, а там посмотрим. Там я тебя где-нибудь пристрою до завтра. Черт, придется просить у Соболева конвой, со мной же только шофер.
– А ты вместо конвоя возьми местного особиста, одного, я же все равно в наручниках, – мягко подсказал Андрей. – Его лучше пока держать при себе, а то он сегодня же накатает, куда положено, а оно нам надо?
– Хитрый ты тип! – Идея Рычагову явно понравилась. – А ты мне не выкинешь чего-нибудь по дороге? Или, вообще, обратно, как ты там сказал, перенесешься?
– Не выкину, раз уж мы с тобой пришли к взаимопониманию. А обратно я могу легко попасть, мне надо для этого всего лишь умереть.
Генерал поперхнулся:
– Даже так?
– Мне просто интересно здесь пока, поэтому я не спешу, – соврал Андрей. – Теперь тебе понятно, почему я положил на все ваши условности? Ведь самое большее, что вы можете мне сделать, – это отправить меня домой!
Рычагов встал, направляясь к двери.
– Позову этого особиста, как его, кстати?
– Лейтенант Никифоров, – подсказал Воронов.
Генерал выглянул в коридор и пригласил особиста.
– Лейтенант Никифоров, – начал он. – Я поручаю вам ответственное задание. Необходимо сопроводить этого человека и обеспечить его изоляцию и охрану.
– Куда сопроводить, товарищ генерал-лейтенант? – поинтересовался удивленный особист.
– Куда я укажу. Выезжаем немедленно.
– Но я должен доложить по инстанции, товарищ гене…
– Вы должны делать то, что я приказываю! Потом доложите! – рявкнул не имевший никакого желания пререкаться Рычагов.
Подавленный последними событиями, Никифоров решил пока дальше права не качать:
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– Поехали!
Садившемуся в машину Андрею, неловко помогавшему себе скованными руками, показалось на секунду, что в небольшой толпе, собравшейся около штаба, мелькнули испуганные глаза Кати. «Бедная девочка, наверное, сильно переживает. Может, у них большая любовь была. Вряд ли мы еще встретимся», – сам он, разумеется, никаких особых чувств к Кате не испытывал и отдавать долги своего «предшественника» не собирался.
– Куда сейчас, товарищ генерал-лейтенант? – поинтересовался, трогаясь с места, водитель.
– Назад, в штаб округа.
«Какого?» – чуть было не спросил Андрей, вспомнивший, что еще не определился с географией места действия, но вовремя прикусил язык. Не в присутствии же свидетелей демонстрировать свое полное незнание окружающей действительности. «Ладно, разберемся по указателям на дороге», – решил он.
– Но перед этим заедешь в управление ВВС округа. Это недалеко оттуда, – добавил, подумав, Рычагов.
Путь до штаба, находившегося, как вскоре действительно определил по дорожным указателям Андрей, в славном городе Киеве, занял часа полтора. Въехав через КПП на территорию окружного управления ВВС, генерал вызвал дежурного по части.
– Мне необходимо изолировать на несколько дней арестованного мной летчика и его охранника, – отведя в сторону вскоре подбежавшего капитана, сказал Рычагов. – На гауптвахту не хотелось бы. – Капитан кивнул, показывая, что понял желание генерала не выносить сор из избы.
– Имеется ли у вас здесь подходящее помещение, куда можно приставить охрану?
Капитан на пару секунд задумался, потом сказал:
– Вообще-то нет у нас специального помещения, товарищ генерал-лейтенант. База у нас небольшая, своих обычно отправляем на окружную губу. Но могу предложить один вариант. Недавно, по инициативе жены нашего командующего, учительницы зоологии, мы устроили живой уголок. Животных там еще практически нет, но зато помещение без окон, запирающееся снаружи…
Рычагов фыркнул и кивнул головой:
– Ведите, посмотрим.
– Вот и наш живой уголок, – сказал капитан, отпирая дверь.
Андрей, когда рассмотрел, куда их привели, с трудом сдержал смех. «Ну и шутник этот Рычагов. Решил поместить меня в зоопарк, как редкого зверя. Интересно, сколько будет брать за просмотр?»
Помещение состояло из двух довольно больших комнат. В первой, похожей на учебный класс, стояли парты, а на стенах висели изображения животных, чучела и прочие гербарии. Сбоку была дверь в уборную. Во второй, отделенной от первой прочной дверью, находились животные.
– Хорошо, – произнес генерал, осмотревшись. – Капитан, организуйте пост охраны снаружи. Обеспечьте регулярное питание. Никого не впускать, никого не выпускать, в разговоры не вступать…
Первая комната досталась крайне недовольному происходящим особисту. Тот проводил Андрея во вторую, сняв наручники, и запер там, пообещав выпускать в уборную и на обед. Воронов осмотрелся. Местная коллекция животных богатством не блистала и состояла из худосочного кролика, аквариума с несколькими рыбками и невесть откуда взявшегося здесь попугая средних размеров. Андрей просунул палец ему в клетку, намереваясь почесать зверя, но этот потомок недобитых метеоритом динозавров без предупреждения со злостью клюнул его, сопровождая это диким криком. Воронов пососал прокушенный до крови палец, ругаясь и грозя чудищу разными карами.
Назавтра Рычагов не появился. И в пятницу тоже. Андрей от скуки не знал уже, чем ему себя занять. От одиночества он даже подружился с потомком ящеров, купив кусочками хлеба и огрызками фруктов право чесать время от времени его дурную голову. Для удобства общения Воронов назвал его Завриком.
В субботу после обеда в компании не на шутку переживавшего Никифорова, Андрей уже направлялся в свое узилище, когда за входной дверью послышался шум и в помещение вошел Рычагов с водителем. После быстрого приветствия он подозвал особиста:
– Сейчас вы возвращаетесь в часть. Я вызвал вам машину. Вот, – он протянул Никифорову лист бумаги. – Передадите командиру полка Соболеву приказ об откомандировании младшего лейтенанта Воронова в распоряжение начальника ГУ.
– Но а как же… – начал было тот.
– Я сказал – в мое распоряжение! Что тут непонятного! – заорал генерал. – Выполняйте приказ!
Особист, бросив на Андрея многозначительный взгляд, удалился в сопровождении водителя. Рычагов, заперев за ними дверь, сел за стол, достал из портфеля бутылку водки и два граненых стакана. Разлил по сто и, кивнув Андрею, молча опрокинул свою. Тот, после некоторой задержки, присоединился. Генерал несколько секунд пристально смотрел севшему напротив Воронову прямо в глаза, потом произнес:
– Сообщения стали поступать еще в четверг вечером. В пятницу более подробные. Все практически соответствовало тому, что ты сказал. Я не удовлетворился этим и послал срочный запрос начальнику ГРУ Голикову с просьбой уточнить данные по его каналам. Сегодня пришел ответ от него. Все совпадает! Так что, это все-таки правда?! – Рычагов быстро налил и выпил еще раз.
– Ничего, Паша, привыкнешь. – Андрей тоже осушил вторую, радуясь, что самый трудный этап, кажется, пройден.
– Ну, рассказывай! – потребовал Рычагов.
– Что именно? – усмехнулся Воронов. – Тут можно месяц рассказывать.
– Ну, вкратце, что будет?
– Будет война, – мрачно ответил Андрей. – Скоро, меньше чем через год.
Минут двадцать он рассказывал, не углубляясь, впрочем, в излишние сейчас подробности, о ходе предстоящей войны. Драматическое повествование закончилось примерно одновременно с водкой в бутылке.
– Да, – вздохнул потрясенный рассказом генерал. – Четыре года, больше двадцати миллионов погибших. Кошмар, мы себе будущую войну даже близко так не представляли.
– Но мы выиграли войну, Паша. Уничтожили самый ужасный режим на Земле. И, кроме того, – попытался Андрей подбодрить Рычагова, – я же здесь, а значит, мы можем попробовать сыграть лучше.
– Попробовать-то попробуем, а вот получится ли? Кстати, зовут-то тебя по настоящему как?
– Андреем и зовут.
– Так что, Андрюха, будешь у меня работать советником? – слегка хмельной генерал уже начал воспринимать Воронова как равного себе.
– Почему бы и нет? Если сможешь обеспечить легализацию и оградить от нападок известного ведомства.
– Подумаем, как. А пока расскажи дальше.
– Что дальше?
– Ну как там у вас в будущем? В XXI веке? Коммунизм построили?
– Пойми, Паша, – Андрей больше всего боялся именно этого вопроса, ТЕ люди считали построение коммунизма чуть ли не смыслом жизни, поэтому решил зайти издалека. – Коммунизм – это все-таки чистая теория, идеал. А построить идеал невозможно. И само общество меняется, многое из того, против чего боролись первые коммунисты, в современном мне капиталистическом обществе уже не существует…
– Подожди, подожди, – прервал его Рычагов. – Так у вас что, капитализм?!
– Ну, в общем, да. Но это уже не тот капитализм…
– Но как же так!!! Вас что, завоевали?
– Нет. Но мы проиграли экономическую гонку Западу. В обществе возникли процессы, повлекшие распад Союза. Долго рассказывать. А я во время распада вообще еще ребенком был.
Рычагов встал, прошелся по комнате, зачем-то подергал за клюв чучело орла.
– Знаешь, Андрей, – сказал он после продолжительной паузы. – Я не хотел никому рассказывать о тебе, думал пользоваться твоими советами в одиночку. Но теперь я понимаю, что это недостойно настоящего коммуниста. Я обязан доложить о том, что ты мне сейчас рассказал, руководству партии и лично товарищу Сталину.
– Ну что же, я тебя понимаю, – сказал Воронов, в душе радуясь, что Рычагов сам, без подталкивания, принял такое решение. Не очень-то верилось в его способность обеспечить надежную «крышу». Да и отпущенный особист наверняка волну поднимет. Лучше обратиться прямо к «пахану».
– Насчет лично товарища Сталина согласен, – продолжил он. – А вот остальное руководство обойдется.
– Это как так? – удивился Рычагов.
– Мне почему-то кажется, что товарищу Сталину очень не понравится идея обсуждения такого вопроса в широком кругу. Как думаешь?
– Да, наверное, ты прав, – поразмыслив, ответил генерал. – Пусть товарищ Сталин сам потом решает, кого в это дело посвящать.
– Ну, тогда надо двигать в Москву?
– Так поезд через полтора часа, – Рычагов сверился с наручными часами. – Поедем вместе в моем купе. Завезу тебя к себе домой, а сам буду набиваться на прием.
– Вместе пойдем.
– Да ты что! Ляпнешь еще ТАМ что-нибудь. Да и кто ты такой, кто тебя пустит без специального приглашения?
– А вот это уже твоя забота, Паша. Потому что если пойдешь один, то вряд ли вернешься. Убедительных доказательств у тебя нет. Сразу в психушку упекут или товарищу Берии на разбирательство передадут.
– А у тебя есть, что ли?
– Найдутся, – пообещал прокручивавший и такой вариант за два дня вынужденного безделья Андрей.
– Ну и какие?
– А этого тебе лучше пока не знать. Просто для того, чтобы когда товарищ Сталин грозно спросит, кому я это уже успел рассказать, я бы мог ему честно ответить, что никому, даже товарищу Рычагову. Вот он стоит, отвесив челюсть.
– Ну, знаешь! Во что ты меня втягиваешь, Андрей? – Генерал в сердцах стукнул кулаком по столу. – Чую, добром это не кончится! Ладно, собирайся, там посмотрим.
Собирать Воронову было нечего. Он только сходил попрощаться с Завриком и последовал за генералом.
Почти весь вечер и всю ночь в купе поезда Киев – Москва Рычагов донимал Андрея расспросами, заказав в вагоне-ресторане еще бутылку водки и какую-то закуску для плавности беседы. Говорили почти шепотом, не надеясь на звукоизоляцию купе вагона. Андрей, как мог, избегал тем и подробностей, которые, по его мнению, генералу незачем было знать пока или вообще. В основном старался направить разговор в область профессиональных интересов Рычагова: ТТХ наших новых самолетов по сравнению с самолетами противника, их недостатки, тактику применения. От обилия подробностей, которых не смог бы придумать даже самый смелый фантазер, у генерала пропали последние остатки недоверия к Андрею. Наконец, в четвертом часу утра он не выдержал:
– Все, Паша, больше не могу, надо отдохнуть. Успеем еще наговориться, дай бог.
– Вот именно, – мрачно ответил тот и выключил свет.
Утро застало их уже на подъезде к Москве. Ни из окна вагона, ни из окна машины, которая встречала Рычагова на Киевском вокзале, Андрей почти ничего знакомого ему по его Москве не узрел. Улицы узнавал в основном по мелькавшим на домах названиям, опознал пару-тройку зданий. Впрочем, ехали они недалеко.
Дома их встретила жена Рычагова, Мария Нестеренко, тоже известная летчица. Она не очень понравилась Андрею грубоватым лицом, короткой стрижкой, но приняла его очень радушно, не высказав удивления по поводу того, зачем муж притащил домой какого-то младшего лейтенанта. Она утащила Воронова на кухню завтракать, а Рычагов засел за телефоны.
Глава 6
Машина пришла за ними около восьми вечера. Рычагов смог-таки добиться приема в тот же день, причем для обоих. Каким именно образом, он не распространялся. Перед выходом, отозвав надевшего выстиранную и отутюженную форму Андрея в сторону, он еще раз проинструктировал «пришельца» о том, как надо себя вести в разговоре с Хозяином.
– Да ладно, не беспокойся, он же не английская королева, чай, – успокоил Воронов генерала. – Гораздо важнее, что говорить, а не как. Кстати, скажи честно, ты жене что-нибудь рассказал? А то что-то она какая-то беспокойная.
– Я что, похож на идиота? – возмутился Рычагов.
Ехать пришлось не в Кремль, а на ближнюю дачу Сталина в Кунцево, где тот пребывал по случаю выходного дня. Подъезжая к красивому белому, пока еще одноэтажному (второй этаж вождь пристроит только через несколько лет) зданию, Андрей не мог отделаться от чувства все увеличивающейся тревоги. Шутка ли, встреча с самим великим и ужасным Сталиным. Хотя он всячески пытался убедить себя, что все ужасы о «злобном тиране», прочитанные в разнообразных статьях и книгах, надо поделить как минимум на десять, все равно ему было не по себе. Рычагов, судя по его мрачному и злому выражению лица, тоже испытывал подобные чувства.
Первый пост охраны встретил их у высокого деревянного забора. Генерал предъявил документы, и их пропустили дальше. Второй пост находился в нескольких десятках метров за первым, у ограды из колючей проволоки. Здесь простой проверкой документов не отделались, пришлось выйти из машины и подвергнуться тщательному обыску. Рычагов сдал свой пистолет, Андрею сдавать было нечего.
Подкатили к стоянке у крыльца здания. Андрей, вылезая из машины, встретился взглядом с человеком, садящимся в стоящую рядом.
– Добрый вечер, товарищ Берия, – вылетело у него еще до того, как он окончательно осознал, кто этот человек.
– Добрый, – удивленно блеснул стеклом знаменитого пенсне тот.
– Здравия желаю, Лаврентий Павлович, – подключился, к радости несколько оробевшего от неожиданной встречи Андрея, подошедший Рычагов.
– А, товарищ Рычагов! Добрый вечер. На доклад? – приветливо поздоровался Берия.
– Так точно! – по-военному четко ответил генерал.
– Ну, удачи! – нарком захлопнул дверь автомобиля.
– Говорил тебе – не суйся вперед! – зло прошептал Рычагов на ухо Андрею. – Очень знаменательная встреча перед таким разговором! Пошли.
Пост у входной двери проверил их в третий раз, и они попали в довольно большой зал с высоченными шестиметровыми потолками.
– Товарищ Сталин примет вас в кабинете, – сообщил сопровождающий охранник, направляясь к одной из трех выходящих из зала дверей.
Кабинет представлял собой сравнительно небольшое помещение с письменным столом, двумя очень не маленькими диванами и несколькими стульями. Андрей вошел туда вслед за Рычаговым. За столом, прихлебывая чай из большой чашки, сидел ОН.
Он мало походил на запомнившиеся Воронову фотографии и тем более портреты. Пожилой усатый мужик, с усталым, покрытым оспинами лицом.
– Добрый вечер, товарищ Сталин, – поздоровался генерал. Андрей тоже хотел было, но приветствие почему-то застряло у него в горле. «Нет, так дело не пойдет!» – решил он. «Ну, где вся моя решимость? Это же всего лишь исторический персонаж, не более того!» – подбадривал он себя.
– Здравствуйте, товарищ Рычагов! Как съездили? И кто этот молодой летчик? – благожелательно спросил вождь. Видно было, что он в хорошем настроении.
– Товарищ Сталин! С младшим лейтенантом Вороновым случилась необычная история, – начал, показывая на Андрея и заметно волнуясь, Рычагов. – Я вначале сам не поверил, но он привел убедительные доказательства. Дело настолько важное, что я решил немедленно доложить вам.
– И что же с ним случилось?
– Он утверждает, что его сознание перенеслось из XXI века в тело его двоюродного дедушки, ну, то есть младшего лейтенанта Воронова. Получается, что это вообще другой человек, – сбивчиво продолжил генерал с лицом человека, поднимающегося на плаху.
– Вы, товарищ Рычагов, пришли рассказать сказку на ночь товарищу Сталину? – Сталин, как это часто у него бывало, упоминал о себе в третьем лице. Говорил он спокойно, но в голосе уже проскальзывали нетерпеливые нотки. – Так товарищ Сталин уже давно вышел из этого возраста.
– Товарищ Сталин! Он предсказал ход воздушного наступления немцев в прошлый четверг и потери сторон с точностью до самолета. А потом рассказал такие вещи, что не поверить ему я не мог.
– Вы слишком легковерны, товарищ Рычагов. А если это провокация иностранных разведок?
– Товарищ Сталин! – вклинился собравшийся, наконец, с силами Андрей. – Я понимаю, что все это звучит невероятно, поэтому предлагаю провести проверку, как было и в случае с товарищем Рычаговым. Я расскажу о предстоящем через несколько дней событии, а вы проверите.
– Вы мне будете рассказывать о событии, которое подготовит иностранная разведка, а товарищ Сталин должен вам поверить? – уже явно раздраженным голосом заявил вождь.
– Событие подготовит ваша разведка, товарищ Сталин. А я расскажу такие подробности, которые она сама еще не знает.
– И что же это за событие? – спросил уже явно заинтригованный Сталин.
– Послезавтра, 20 августа, агент советской разведки Рамон Меркадер, направляемый руководителем группы Эйтингоном, совершит покушение на Троцкого на его вилле в Мексике. Он ударит Троцкого ледорубом по голове, но не очень удачно. Тот будет ранен, но скончается на следующий день в больнице. Меркадера арестуют, но он не признает своей связи с советской разведкой. В общем, удачная операция.
Сталин поднялся из-за стола, на его обычно невозмутимом лице явно проступили признаки нешуточного волнения. Пройдясь несколько раз вдоль кабинета, он резко, с сильным грузинским акцентом, свидетельствующим, как знал Андрей, о сильных переживаниях, спросил:
– Кито еще зьнает об этом? Кому ви рассказивалы?
– Никому, товарищ Сталин, включая товарища генерала, – Воронов покосился на стоявшего в полуобморочном состоянии Рычагова.
– Я нэ знаю и нэ хочу сэйчас гадат, откуда вам извэстэн одын из самых важных наших сэкрэтов. Пасмотрым. Но до конца опэрации ви нэ должны ни с кем общаться.
Сталин, видимо, нажал какую-то кнопку, так так в кабинет немедленно вошел начальник охраны.
– Вам, товарищ Рычагов, необходимо поработать над отчетом о командировке. Поработаете здесь, у меня на даче. Я сообщу в наркомат, – уже спокойней добавил Сталин.
Он дал указания начальнику охраны, и Андрея с генералом, под его пристальным взглядом препроводили каждого в отдельную комнату, благо, как помнил из книг Воронов, на даче их было семь и большая часть их редко использовалась.
Когда щелкнул замок закрывшейся двери, Андрей осмотрел свою новую «темницу». Небольшая комната из мебели имела только диван и два стула. Окно, явно из пуленепробиваемого стекла, было закрыто на запор. На одном из стульев лежала стопка газет.
«Да, товарищ Сталин крут!» – размышлял Воронов, удобно развалившись на диване. «Прагматик до мозга костей. Трудно будет с ним работать. Сразу, несмотря на всю абсурдность ситуации, вычленил главное – то, что кто-то знает о деталях предстоящей операции, и принял верное решение – изолировать их, без всяких лишних криков и угроз, как Рычагов. Выяснять подробности будет потом, после завершения операции. Тем более если она закончится провалом. А не может ли она действительно закончиться провалом?» – вдруг забеспокоился Андрей. «Может быть, я уже изменил здесь реальность так, что все пойдет по-другому? Нет, не должно быть так быстро. А вдруг Сталин не захочет рисковать и отменит операцию или что-то изменит в ее плане? Не должен успеть за полтора дня, группа Эйтингона действует автономно, у нее нет постоянной связи с Центром, как и у самого Эйтингона с Меркадером. Нет, не успеют», – облегченно подумал он.
В комнате Андрей провел почти безвыходно (кроме выводов в уборную) три дня. Ему регулярно приносили еду абсолютно неразговорчивые (видимо, по прямому указанию вождя) работники обслуги, сопровождаемые охраной. Скуку несколько скрашивала стопка выпусков «Правды», имевшаяся в наличии. Вскоре Андрей уже твердо знал, насколько увеличились надои в Курской области по сравнению с предыдущим годом и что Вторая империалистическая война, видимо, зашла в позиционный тупик.
Вечером третьего дня открылась дверь и послышались тихие шаги. «Вот и ужин», – лениво подумал он, поворачиваясь. И сразу вскочил на ноги. В комнату, бесшумно двигаясь в мягких кожаных сапогах, вошел Сталин.
«Слава богу, значит, все в порядке! – перевел дух Андрей. – Иначе пришел бы совсем не он».
Сталин молча подошел и уселся на один из стульев.
– Садитесь, – указал он на второй. Андрей сел.
– Я разговаривал с товарищем Рычаговым, – начал Сталин. – Он рассказал мне много интересного. В это невозможно поверить, но придется.
– Значит, проверка прошла успешно?
– Да, акция завершилась так, как вы и предсказывали. Мне придется доверять тому, что вы говорите. Первый вопрос, – Сталин тяжелым, немигающим взглядом уставился прямо Андрею в глаза. – Когда?
Тот сразу понял, о чем спрашивает вождь.
– В марте пятьдесят третьего. Еще много времени.
Сталин встал и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. «Да, нелегко это – узнать дату своей смерти. Но он справится», – подумал Андрей.
Действительно, не прошло и минуты, как Сталин продолжил:
– Да, много. Но почему же тогда я не смог привести страну к состоянию, из которого нет возврата к прежнему? Рассказывайте.
Как и предполагал Воронов, будущий развал страны взволновал Сталина гораздо больше неминуемо приближающейся войны, о которой тот даже не упомянул. Но Андрей твердо решил вначале обсудить кое-что другое:
– Я расскажу. Со всеми подробностями. Но сначала давайте договоримся о статусе нашего сотрудничества. О моем месте в вашем мире.
Сталин удивленно поднял брови и сказал раздраженным голосом:
– Вы, кажется, считаете себя в таком положении, которое позволяет диктовать товарищу Сталину? Мы сами решим потом, что с вами делать.
– Да, я считаю себя в таком положении, – не отступил Андрей перед давящим взглядом желтых сталинских глаз. Хотя это и потребовало от него мобилизовать все внутренние ресурсы. Но качать права надо было сейчас, потом будет поздно. – Давайте, товарищ Сталин, я детально объясню, как я здесь появился, и вы все поймете.
– Рычагов говорил что-то о параллельных мирах. Как это может быть? – нехотя пробурчал Сталин.
– Так устроена Вселенная. У нас это уже давно научно доказанный факт, – Андрей поздравил себя с тем, что с детства запоем читал фантастику. Зато теперь он мог пудрить мозги товарищу Сталину наукообразной фигней как по писаному. Тем более что это проверить никак нельзя.
– Вселенная представляет собой как бы пакет из бесконечного количества идентичных миров. Перемещение материи между этими мирами невозможно, а вот информации – да. Так как она независима от своего носителя. Обычно этого не происходит, но в последнее время у нас стали случаться такие происшествия. Физики связывают это с началом работы новейших сверхскоростных ускорителей частиц, которые, видимо, во время работы локально меняют свойства пространства-времени. Официально зафиксировано уже более десяти таких случаев, хотя ученые считают, что их гораздо больше, просто люди, с которыми это произошло, не хотят признаваться по личным причинам. Во всех подтвержденных случаях происходило перемещение сознания в тело какого-либо человека в параллельном мире и возвращение обратно в тот же момент по часам исходного мира после смерти носителя в параллельном. Короче говоря, если я умру, то вернусь в тот же момент, из которого попал сюда. Поэтому я и не переживаю. Для меня это всего лишь увлекательное и безопасное приключение, которое редко выпадает на долю человека. Если бы я захотел, я бы уже вернулся. Но мне интересно здесь.
Сталин слушал весь этот бред с непроницаемым видом, но все же было заметно, что он не понял и половины.
– Да, мне товарищ Берия докладывал вчера о ваших подвигах, – ответил он на последнюю тираду Андрея. Видимо, подоспела информация от особиста. – Так чего вы хотите?
– Да ладно, не беспокойся, он же не английская королева, чай, – успокоил Воронов генерала. – Гораздо важнее, что говорить, а не как. Кстати, скажи честно, ты жене что-нибудь рассказал? А то что-то она какая-то беспокойная.
– Я что, похож на идиота? – возмутился Рычагов.
Ехать пришлось не в Кремль, а на ближнюю дачу Сталина в Кунцево, где тот пребывал по случаю выходного дня. Подъезжая к красивому белому, пока еще одноэтажному (второй этаж вождь пристроит только через несколько лет) зданию, Андрей не мог отделаться от чувства все увеличивающейся тревоги. Шутка ли, встреча с самим великим и ужасным Сталиным. Хотя он всячески пытался убедить себя, что все ужасы о «злобном тиране», прочитанные в разнообразных статьях и книгах, надо поделить как минимум на десять, все равно ему было не по себе. Рычагов, судя по его мрачному и злому выражению лица, тоже испытывал подобные чувства.
Первый пост охраны встретил их у высокого деревянного забора. Генерал предъявил документы, и их пропустили дальше. Второй пост находился в нескольких десятках метров за первым, у ограды из колючей проволоки. Здесь простой проверкой документов не отделались, пришлось выйти из машины и подвергнуться тщательному обыску. Рычагов сдал свой пистолет, Андрею сдавать было нечего.
Подкатили к стоянке у крыльца здания. Андрей, вылезая из машины, встретился взглядом с человеком, садящимся в стоящую рядом.
– Добрый вечер, товарищ Берия, – вылетело у него еще до того, как он окончательно осознал, кто этот человек.
– Добрый, – удивленно блеснул стеклом знаменитого пенсне тот.
– Здравия желаю, Лаврентий Павлович, – подключился, к радости несколько оробевшего от неожиданной встречи Андрея, подошедший Рычагов.
– А, товарищ Рычагов! Добрый вечер. На доклад? – приветливо поздоровался Берия.
– Так точно! – по-военному четко ответил генерал.
– Ну, удачи! – нарком захлопнул дверь автомобиля.
– Говорил тебе – не суйся вперед! – зло прошептал Рычагов на ухо Андрею. – Очень знаменательная встреча перед таким разговором! Пошли.
Пост у входной двери проверил их в третий раз, и они попали в довольно большой зал с высоченными шестиметровыми потолками.
– Товарищ Сталин примет вас в кабинете, – сообщил сопровождающий охранник, направляясь к одной из трех выходящих из зала дверей.
Кабинет представлял собой сравнительно небольшое помещение с письменным столом, двумя очень не маленькими диванами и несколькими стульями. Андрей вошел туда вслед за Рычаговым. За столом, прихлебывая чай из большой чашки, сидел ОН.
Он мало походил на запомнившиеся Воронову фотографии и тем более портреты. Пожилой усатый мужик, с усталым, покрытым оспинами лицом.
– Добрый вечер, товарищ Сталин, – поздоровался генерал. Андрей тоже хотел было, но приветствие почему-то застряло у него в горле. «Нет, так дело не пойдет!» – решил он. «Ну, где вся моя решимость? Это же всего лишь исторический персонаж, не более того!» – подбадривал он себя.
– Здравствуйте, товарищ Рычагов! Как съездили? И кто этот молодой летчик? – благожелательно спросил вождь. Видно было, что он в хорошем настроении.
– Товарищ Сталин! С младшим лейтенантом Вороновым случилась необычная история, – начал, показывая на Андрея и заметно волнуясь, Рычагов. – Я вначале сам не поверил, но он привел убедительные доказательства. Дело настолько важное, что я решил немедленно доложить вам.
– И что же с ним случилось?
– Он утверждает, что его сознание перенеслось из XXI века в тело его двоюродного дедушки, ну, то есть младшего лейтенанта Воронова. Получается, что это вообще другой человек, – сбивчиво продолжил генерал с лицом человека, поднимающегося на плаху.
– Вы, товарищ Рычагов, пришли рассказать сказку на ночь товарищу Сталину? – Сталин, как это часто у него бывало, упоминал о себе в третьем лице. Говорил он спокойно, но в голосе уже проскальзывали нетерпеливые нотки. – Так товарищ Сталин уже давно вышел из этого возраста.
– Товарищ Сталин! Он предсказал ход воздушного наступления немцев в прошлый четверг и потери сторон с точностью до самолета. А потом рассказал такие вещи, что не поверить ему я не мог.
– Вы слишком легковерны, товарищ Рычагов. А если это провокация иностранных разведок?
– Товарищ Сталин! – вклинился собравшийся, наконец, с силами Андрей. – Я понимаю, что все это звучит невероятно, поэтому предлагаю провести проверку, как было и в случае с товарищем Рычаговым. Я расскажу о предстоящем через несколько дней событии, а вы проверите.
– Вы мне будете рассказывать о событии, которое подготовит иностранная разведка, а товарищ Сталин должен вам поверить? – уже явно раздраженным голосом заявил вождь.
– Событие подготовит ваша разведка, товарищ Сталин. А я расскажу такие подробности, которые она сама еще не знает.
– И что же это за событие? – спросил уже явно заинтригованный Сталин.
– Послезавтра, 20 августа, агент советской разведки Рамон Меркадер, направляемый руководителем группы Эйтингоном, совершит покушение на Троцкого на его вилле в Мексике. Он ударит Троцкого ледорубом по голове, но не очень удачно. Тот будет ранен, но скончается на следующий день в больнице. Меркадера арестуют, но он не признает своей связи с советской разведкой. В общем, удачная операция.
Сталин поднялся из-за стола, на его обычно невозмутимом лице явно проступили признаки нешуточного волнения. Пройдясь несколько раз вдоль кабинета, он резко, с сильным грузинским акцентом, свидетельствующим, как знал Андрей, о сильных переживаниях, спросил:
– Кито еще зьнает об этом? Кому ви рассказивалы?
– Никому, товарищ Сталин, включая товарища генерала, – Воронов покосился на стоявшего в полуобморочном состоянии Рычагова.
– Я нэ знаю и нэ хочу сэйчас гадат, откуда вам извэстэн одын из самых важных наших сэкрэтов. Пасмотрым. Но до конца опэрации ви нэ должны ни с кем общаться.
Сталин, видимо, нажал какую-то кнопку, так так в кабинет немедленно вошел начальник охраны.
– Вам, товарищ Рычагов, необходимо поработать над отчетом о командировке. Поработаете здесь, у меня на даче. Я сообщу в наркомат, – уже спокойней добавил Сталин.
Он дал указания начальнику охраны, и Андрея с генералом, под его пристальным взглядом препроводили каждого в отдельную комнату, благо, как помнил из книг Воронов, на даче их было семь и большая часть их редко использовалась.
Когда щелкнул замок закрывшейся двери, Андрей осмотрел свою новую «темницу». Небольшая комната из мебели имела только диван и два стула. Окно, явно из пуленепробиваемого стекла, было закрыто на запор. На одном из стульев лежала стопка газет.
«Да, товарищ Сталин крут!» – размышлял Воронов, удобно развалившись на диване. «Прагматик до мозга костей. Трудно будет с ним работать. Сразу, несмотря на всю абсурдность ситуации, вычленил главное – то, что кто-то знает о деталях предстоящей операции, и принял верное решение – изолировать их, без всяких лишних криков и угроз, как Рычагов. Выяснять подробности будет потом, после завершения операции. Тем более если она закончится провалом. А не может ли она действительно закончиться провалом?» – вдруг забеспокоился Андрей. «Может быть, я уже изменил здесь реальность так, что все пойдет по-другому? Нет, не должно быть так быстро. А вдруг Сталин не захочет рисковать и отменит операцию или что-то изменит в ее плане? Не должен успеть за полтора дня, группа Эйтингона действует автономно, у нее нет постоянной связи с Центром, как и у самого Эйтингона с Меркадером. Нет, не успеют», – облегченно подумал он.
В комнате Андрей провел почти безвыходно (кроме выводов в уборную) три дня. Ему регулярно приносили еду абсолютно неразговорчивые (видимо, по прямому указанию вождя) работники обслуги, сопровождаемые охраной. Скуку несколько скрашивала стопка выпусков «Правды», имевшаяся в наличии. Вскоре Андрей уже твердо знал, насколько увеличились надои в Курской области по сравнению с предыдущим годом и что Вторая империалистическая война, видимо, зашла в позиционный тупик.
Вечером третьего дня открылась дверь и послышались тихие шаги. «Вот и ужин», – лениво подумал он, поворачиваясь. И сразу вскочил на ноги. В комнату, бесшумно двигаясь в мягких кожаных сапогах, вошел Сталин.
«Слава богу, значит, все в порядке! – перевел дух Андрей. – Иначе пришел бы совсем не он».
Сталин молча подошел и уселся на один из стульев.
– Садитесь, – указал он на второй. Андрей сел.
– Я разговаривал с товарищем Рычаговым, – начал Сталин. – Он рассказал мне много интересного. В это невозможно поверить, но придется.
– Значит, проверка прошла успешно?
– Да, акция завершилась так, как вы и предсказывали. Мне придется доверять тому, что вы говорите. Первый вопрос, – Сталин тяжелым, немигающим взглядом уставился прямо Андрею в глаза. – Когда?
Тот сразу понял, о чем спрашивает вождь.
– В марте пятьдесят третьего. Еще много времени.
Сталин встал и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. «Да, нелегко это – узнать дату своей смерти. Но он справится», – подумал Андрей.
Действительно, не прошло и минуты, как Сталин продолжил:
– Да, много. Но почему же тогда я не смог привести страну к состоянию, из которого нет возврата к прежнему? Рассказывайте.
Как и предполагал Воронов, будущий развал страны взволновал Сталина гораздо больше неминуемо приближающейся войны, о которой тот даже не упомянул. Но Андрей твердо решил вначале обсудить кое-что другое:
– Я расскажу. Со всеми подробностями. Но сначала давайте договоримся о статусе нашего сотрудничества. О моем месте в вашем мире.
Сталин удивленно поднял брови и сказал раздраженным голосом:
– Вы, кажется, считаете себя в таком положении, которое позволяет диктовать товарищу Сталину? Мы сами решим потом, что с вами делать.
– Да, я считаю себя в таком положении, – не отступил Андрей перед давящим взглядом желтых сталинских глаз. Хотя это и потребовало от него мобилизовать все внутренние ресурсы. Но качать права надо было сейчас, потом будет поздно. – Давайте, товарищ Сталин, я детально объясню, как я здесь появился, и вы все поймете.
– Рычагов говорил что-то о параллельных мирах. Как это может быть? – нехотя пробурчал Сталин.
– Так устроена Вселенная. У нас это уже давно научно доказанный факт, – Андрей поздравил себя с тем, что с детства запоем читал фантастику. Зато теперь он мог пудрить мозги товарищу Сталину наукообразной фигней как по писаному. Тем более что это проверить никак нельзя.
– Вселенная представляет собой как бы пакет из бесконечного количества идентичных миров. Перемещение материи между этими мирами невозможно, а вот информации – да. Так как она независима от своего носителя. Обычно этого не происходит, но в последнее время у нас стали случаться такие происшествия. Физики связывают это с началом работы новейших сверхскоростных ускорителей частиц, которые, видимо, во время работы локально меняют свойства пространства-времени. Официально зафиксировано уже более десяти таких случаев, хотя ученые считают, что их гораздо больше, просто люди, с которыми это произошло, не хотят признаваться по личным причинам. Во всех подтвержденных случаях происходило перемещение сознания в тело какого-либо человека в параллельном мире и возвращение обратно в тот же момент по часам исходного мира после смерти носителя в параллельном. Короче говоря, если я умру, то вернусь в тот же момент, из которого попал сюда. Поэтому я и не переживаю. Для меня это всего лишь увлекательное и безопасное приключение, которое редко выпадает на долю человека. Если бы я захотел, я бы уже вернулся. Но мне интересно здесь.
Сталин слушал весь этот бред с непроницаемым видом, но все же было заметно, что он не понял и половины.
– Да, мне товарищ Берия докладывал вчера о ваших подвигах, – ответил он на последнюю тираду Андрея. Видимо, подоспела информация от особиста. – Так чего вы хотите?