Страница:
Я тоже рассказал Оксане кое-какие факты из моей биографии, однако Ветрова ими не удовлетворилась и стала исподволь более подробно расспрашивать меня о моей жизни. Ее интересовало многое, а в частности, моя наследственность. Не было ли у меня в семье душевнобольных, алкоголиков, а также не страдаю ли я сам какими-либо неизлечимыми недугами и пороками. Некоторые вопросы удивляли меня, но я, по возможности, честно отвечал на них, тем более что скрывать мне особо нечего – в роду идиотов у меня не было, я не алкоголик и здоров как бык.
Наконец официантка принесла заказ. Мы особо не шиковали – заказали бутылку хорошего вина, кое-какие закуски и шашлыки.
Пришел мой черед задавать именно те вопросы, ради которых я, собственно, и пришел в «Сад желаний» с Оксаной.
– Как ты утром оказалась на Новокузнецкой? – спросил я, отхлебнув вина.
Оксана пригубила вина и невинно хлопнула глазками.
– Кто, я?
Я отчего-то разозлился на непонятливость девушки. Хрумкнув листом салата, сдержанно ответил:
– То, что я делал сегодня на Новокузнецкой, я отлично знаю и буду помнить это утро до конца своих дней. Конечно, я спрашиваю, что делала на улице ты.
Ветрова хихикнула:
– По магазинам прогуливалась.
Мои зубы, стаскивавшие в этот момент с шампура кусочек ароматного мяса, разжались.
– В половине девятого утра?
– А почему бы и нет? – в свою очередь, удивилась Оксана. – У меня подруга в этих краях живет. Я у нее ночевала, а утром, возвращаясь домой, по дороге решила пройтись по магазинам.
– Логично, – я снял зубами с шампура кусочек мяса и заработал челюстями. – А чего ты ко мне под ноги-то бросилась? Подвиг решила совершить, своим хрупким телом матерого бандита, похитившего художественные ценности, остановить?
Оксана прыснула со смеху и прикрыла ладонями нижнюю часть лица. Надо сказать, Ветрова нарочито смущалась, кокетничала, разыгрывая из себя маленькую девочку, стараясь вести себя соответственно тем годам, на которые выглядела. Но она была далеко не дурочка, я видел ее насквозь, и тем не менее ее кокетство и наигранная непосредственность мне импонировали.
Девушка отняла руки от лица, в ее глазах лучилось веселье.
– Да нет, просто я испугалась сильно. Выстрелы, толпа мужиков бежит. Вот я по дурости и села, закрыв голову руками.
– Ну да, – поддакнул я. – Инстинкт страуса сработал: при опасности голову в песок прятать.
– Что-то вроде того, – с озорным видом встряхнула головой Оксана, и кончики ее чудесных каштановых волос взметнулись и тут же приняли первоначальное положение.
Девушка нравилась мне все больше и больше. Мне захотелось потрогать ее шелковистые волосы руками, но я сдержался.
– А ты не обратила внимания, как выглядел бежавший впереди парень? – задал я свой излюбленный вопрос.
– Хочешь попробовать бандитов разыскать? – тотчас смекнула Оксана.
– Хотелось бы, – признался я. – Уж очень эти ребята мне насолили.
Пальцы рук у Ветровой были сцеплены на коленях в замок. Она расцепила их и снова сцепила.
– Нет.
– Жаль, – посетовал я, наливая в фужеры новую порцию вина. – Ну, если что интересное вспомнишь, дай знать. Я, если что узнаю, тоже тебя, в свою очередь, проинформирую.
Я поднял фужер и хотел подать его Оксане, но рука моя так и повисла в воздухе. Девушка неожиданно изменилась в лице и резко опустила голову. Ветрова сидела напротив окна, я – на соседнем диване сбоку от окна. Резко взглянул в окно. Солнце уже садилось, на фоне заката в окне, будто в портретной рамке, четко вырисовывался силуэт парня, одетого в джинсы и футболку. Парень был хорош собой – рослый, с рельефной мускулатурой, с мужественным приятным лицом. Он стоял, скрестив на могучей груди крепкие руки, смотрел на Оксану и насмешливо улыбался.
Если девушка опустила голову для того, чтобы ее не узнали, сделала она это напрасно. Парень – несомненно, знакомый Оксаны – заметил ее и узнал. Он с осуждением качнул головой и исчез из оконного проема.
– Какие-то проблемы? – Я поставил фужер перед девушкой.
Она исподлобья глянула в окно и, заметив, что парень ушел, подняла голову.
– Никаких! – С напускной веселостью она подхватила фужер и объявила: – Так, знакомый один, с которым мне не очень хотелось бы встречаться. Но не расспрашивай меня больше о нем. Хватит! – Она лихо отпила полфужера вина и взялась за остывающий шашлык.
У меня вообще-то и в мыслях не было расспрашивать ее о парне. Какое мне дело до ее знакомых. Я пожал плечами и принялся доедать остававшиеся в тарелках салаты.
Мы посидели еще немного, поболтали и стали собираться. Расплачивался за ужин, разумеется, я.
На улице уже стемнело. Зажглись фонари. На небе среди россыпи сверкающих звезд желтым пятном маячил полумесяц. Дул легкий ветерок, он приятно освежал разгоряченное от выпитого вина лицо.
Я рассчитывал, как это принято, поблагодарить Оксану за приятно проведенный вечер, затем посадить ее на такси, а самому отправиться домой и наконец-то после тяжелого, утомительного дня завалиться на свой диван.
Увы, мои приключения на сегодняшний день еще не закончились. Неподалеку от круглой площадки перед кафе, в темноте, стояли трое молодых людей, в одном из которых я без труда узнал того самого парня, который заглядывал в окно кабинета кафе. Ребята явно поджидали нас и были настроены агрессивно.
Неприятно заныло под ложечкой, а в коленках появилась мелкая дрожь. Нет, не из-за того, что я трус и боюсь драться, вовсе нет. Просто перед дракой на меня небольшая трясучка нападает, которая проходит после первого же удара по физиономии противника. Такова реакция организма на опасность. Но я с дрожью не борюсь, она служит мне своего рода сигналом, мол, будь наготове, Игорек, драка будет. Вот и сейчас сигнал поступил, и я внутренне напрягся.
Девушка тоже заметила компанию и, вцепившись в мой локоть, потащила меня в сторону от нее.
– Пойдем быстрее! – шепнула она. – Не оглядывайся.
Скорым шагом мы направились вдоль дороги. Место было отдаленным от оживленной части города, людей видно не было, по дороге проносились редкие машины. Я поднял руку – крутой джип никак не прореагировал на просьбу остановиться, гордо проплыл мимо.
За нашими спинами никакого движения не чувствовалось. «Может быть, пронесет?» – подумал я, ускоряя шаг. Уж очень мне драться не хотелось. Черта с два.
– Оксана! – раздался сзади негромкий окрик, и послышались звуки настигающих нас шагов.
– Не оборачивайся! – снова шепнула Ветрова.
– Ага! – усмехнулся я. – Чтобы по затылку чем-нибудь звезданули и обоих рядком уложили на дороге. Нет уж, извини, опасности надо в глаза смотреть.
Я остановился, повернулся. Вынуждена была последовать моему примеру и Оксана. К нам скорым шагом приближались трое парней. Первым шел рослый парень с рельефной мускулатурой. Чуть поодаль от него двигался невысокий крепыш приблатненного вида, и замыкал шествие худенький пай-мальчик в идиотской панамке. Его самого от хулиганов защищать нужно, а он туда же, в крутые метит...
Компания подошла решительным шагом и одновременно остановилась, будто кто подал ей команду «стой».
– Вольно! – произнес я и встал напротив парня так, будто собирался принять от него рапорт.
– Шутник, однако, – презрительно скривив губы, бросил красавчик и обратился к девушке: – Оксана, Паша будет очень недоволен тем, что ты таскаешься по кафе с каким-то типом.
Слово «тип» неприятно резануло слух, но я решил смолчать, тем более что разговор пока шел в спокойном тоне.
Девица почувствовала себя не в своей тарелке. Оно и понятно: и передо мной вроде неудобно за то, что обнаружился Паша, который права на нее имеет, и перед приятелем Паши – за то, что ее в кафе с новым хахалем застукали.
– Что я, в кафе не имею права сходить? – выкрутилась Оксана, сумев не отказаться ни от меня, ни от Паши.
– Имеешь, – ухмыльнулся парень, – но было бы лучше, если бы Паша об этом знал.
Нет, без драки не обойтись. У всех троих ребят чесались кулаки, это было заметно по их напружиненным телам и напряженным лицам, но они никак не могли найти повод, чтобы начать против меня агрессивные действия. Так чего время-то тянуть, раз драка все равно неизбежна.
Я изогнулся вопросительным знаком и тоном врача, интересующегося здоровьем у душевнобольного, возомнившего себя Наполеоном, спросил:
– А что, без ведома великого Паши девушкам нашего города уже и сходить никуда нельзя?
Ну вот и подходящий повод начать потасовку. Парень от радости аж засветился изнутри.
– Заткнись, козел! – сказал он, сдерживая эту самую радость.
– Виталик, прекрати! – попробовала было урезонить красавчика Оксана, но куда там...
– Помолчи! – бросил он ей и переключил все свое внимание на мою персону.
Козел – это не «тип». За козла морду положено бить, ежели ты мужик, конечно. А я мужик.
– Сын твоего папы козел, – витиевато выразился я и сжал кулаки. Сейчас что-то будет.
И не ошибся. Виталик в дальнейшие дебаты относительно того, кому и кем доводится бородатое домашнее животное, вступать не стал. Неожиданно резко выбросил вперед руку. Если бы я не был готов к отражению атаки и не отклонился в сторону, его кулак точно попал бы мне в нос, и тогда исход поединка был бы решен, разумеется, не в мою пользу, ибо удар у парня был поставлен превосходно – кулак промелькнул мимо моего носа со свистом пролетевшего мимо пушечного ядра. Сам обладатель увесистой, похожей на палицу длани, не устояв на месте, шагнул вслед за ней и наткнулся на выставленную мной ногу. Окончательно потеряв равновесие, Виталик вскинул над головой руки и, словно спортсмен по прыжкам в воду, красиво нырнул, врезавшись носом в асфальт. Во Дворце водного спорта на соревнованиях судьи за такой нырок обычно ставят наивысшую оценку.
Дрожь в коленках все еще не проходила. Чтобы избавиться от нее, мне, как известно, требовалось разок съездить кому-нибудь по физиономии. Подходящая для снятия трясучки маячила в метре от меня. Принадлежал лик приблатненного вида крепышу. Парень был готов к схватке, бросился ко мне и нарвался на мой кулак, пришедшийся ему в челюсть. Трясучки как не бывало. Со звуком «члёп» открылся рот приблатненного, а на мою руку брызнули то ли слюни, то ли кровь парня. Челюсть приблатненного оказалась крепкой. Он устоял на ногах и, размахивая руками, снова кинулся в бой. Но не зря же я годами оттачивал приемы на ковре, соревнованиях, а потом на тренерской работе. Перехватив своей рукой руку парня, я дернул ее книзу, выводя крепыша из равновесия, затем ударил его грудью в грудь и подсек его ноги сзади своей ногой. Крепыш взлетел в воздух так, будто подпрыгнул на батуте. Я не стал поддерживать парня, чтобы он не упал на землю и не дай бог чего себе не отшиб, наоборот, отпрянул. Крепыш, на мгновение зависнув в воздухе, вдруг ухнул вниз, будто в пропасть, а достигнув земли, плашмя упал на нее, раскинув руки и ноги, и затих.
Напрасно я не принял в расчет пай-мальчика в панамке. Дохлый оказался каратистом. С диким криком «И-я!» доходяга подскочил на месте метра на полтора – и откуда такая прыгучесть взялась – и послал обутую в кроссовку ногу вперед. Метко. Ребристая подошва обуви пришлась мне аккурат наискосок лица. Наверняка на нем остался отпечаток. В голове раздался звон, а перед глазами поплыли радужные круги. Я потерял возможность не только видеть, слышать и соображать, но и ходить. На заплетающихся, полусогнутых ногах, а потом и вприсядку я прошел метра три, а затем, зацепившись пяткой за бордюр, ограждавший дорогу, перелетел через него и растянулся на асфальте.
К счастью, способность воспринимать окружающий мир вернулась ко мне довольно быстро. Когда пай-мальчик подскочил ко мне и сделал замах ногой, чтобы добить лежачего, я уже был в относительно хорошей физической форме, сумел увернуться от летящей в лицо кроссовки и с силой пнул доходягу по голени. Тот взвыл и запрыгал на одной ножке, и его дурацкая панамка запрыгала на его голове в такт прыжкам.
Я вскочил на ноги, успев краем глаза обозреть поле боя. Виталик уже очухался. Он сидел на земле и фыркал. Приблатненный же корчился от боли, лежа на спине – видимо, здорово себе внутренности отбил, – но, кажется, тоже приходил в себя. Где-то на заднем плане, заламывая руки, с безумным видом металась Оксана. Она не знала, к кому обратиться за помощью.
Боль у паренька в панамке, по-видимому, прошла. Он крутанулся на месте и снова попытался нанести мне удар ногой. Хватит! Я перехватил его стопу у своей груди и с силой повернул. Парень пропеллером прокрутился в воздухе, однако с ловкостью кошки вывернулся и приземлился на обе ноги. Акробат чертов.
Поднялся с земли Виталик и с грацией мертвеца, восставшего из могилы, двинулся ко мне. С другого боку приближался еще один зомби – приблатненный. Оклемался, гад. Будем считать, что разминка закончилась. Ну, поехали, ребята!
На меня набросился рой кулаков. Разгоняя его, я рвался к пай-мальчику в панамке, своему главному обидчику, оставившему на моем лице след от своей кроссовки. И на кой черт мне этот доходяга сдался!
Ерунду в боевиках показывают, будто какой-то там ван Дамм один чуть ли не роту солдат вырубает. Я не слабее артиста Жана Клода ван Дамма, без хвастовства говорю, но не то что с ротой или даже взводом – с двумя хорошо натренированными мужчинами вряд ли справлюсь. А тут – трое. Удары и пинки сыпались со всех сторон градом. Забыв о парне в панамке, которую тот, кстати, уже обронил, я отбивался от них как мог.
Наверное, меня бы заклевали до смерти, если бы мне не помогла Оксана. Она бросилась между мной и нападавшими и, принимая на себя часть ударов, завизжала:
– Прекратите, мать вашу! Пре-кра-ти-те!
Как ни странно, ее окрик подействовал. Троица, глумившаяся надо мной, неожиданно сбавила обороты, удары стала наносить реже и слабее – и все из-за спины прикрывавшей меня Оксаны, а затем и вовсе оставила мою персону в покое.
Дохлый поднял с земли свою панамку, отряхнул ее о колено, нахлобучил на голову и поплелся вдоль дороги. Даже не пообещав «в другой раз со мной разобраться», следом за ним потянулись и Виталик с приблатненным. Вскоре компания растворилась в темноте.
Здорово меня потрепали. Я сидел на земле, прислонившись к забору кафе, и отдыхал от побоев. Есть, оказывается, в жизни радости – чувствовать (а может быть, наоборот, не чувствовать?), что тебя не бьют.
– Ну как, ты в порядке? – произнесла Оксана голосом тренера, спрашивающего у боксера, севшего после изнурительного раунда в углу ринга на табурет передохнуть.
Я вышел из того блаженного состояния, в котором пребывал, и кивнул головой:
– В порядке. А что, мне снова на ринг?
– Какой, к черту, ринг? Ты что, бредишь? – участливо спросила девушка и протянула мне руку. – Вставай давай!
Я взялся руками за теплую девичью ладошку и рывком поднялся. Какое там, к черту, «в порядке»! Я без посторонней помощи и шагу ступить не мог. Вовремя «мой тренер» выбросил на ринг полотенце, вернее, девушка прекратила поединок, а то бы калекой остался.
– Пошли домой, тренер! Мне нужно отдохнуть. – Я оперся о хрупкие плечи девушки.
Приобняв меня за талию, Оксана покачала головой.
– У тебя с мозгами что-то случилось, раз ты заговариваться стал. Это ты тренер спортшколы, – она повела меня к дороге. – А вот до дому тебя действительно придется проводить, иначе не дойдешь.
Мы доковыляли до дороги и стали ловить машину. Остановились сразу две. Вторая – не очень старый «Фольксваген» – понравилась мне больше.
– И где ты раньше был? – сказал я водителю, забираясь с помощью Оксаны на заднее сиденье автомобиля. – Когда такого парня трое жлобов у дороги избивали?
Со стороны мы напоминали подвыпившую парочку, возвращавшуюся домой после бурной вечеринки. Так нас мотало из стороны в сторону, пока мы шли в обнимку по тротуару от остановившегося неподалеку от моего дома такси до подъезда. К счастью, Лидия Ивановна нам по дороге не встретилась, а то на следующий день ей было бы о чем посудачить с соседями.
В моей квартире в коридоре большое круглое зеркало отражало уже не того человека, который утром, хотя небритый и помятый, зато чистый и небитый уходил из дому. Из зеркала на меня смотрел изможденный, грязный человек с изуродованным угрюмым лицом. Повеселились... К заработанной утром при падении на Новокузнецкой ссадине на пол-лица на нем наискось добавился отпечаток от подошвы кроссовки доходяги, здорово смахивающий на след от протектора шипованной шины. Господи, и что же я завтра в оправдание по поводу нового украшения на лице детям, а главное, Ивану Сергеевичу скажу?
Ладно, завтра будет завтра, а сегодня ко мне в гости похожая на статуэтку девица заглянула. Таких у меня еще не было. Ну, а раз в моем доме поздним вечером появилась подвыпившая, кажущаяся легкодоступной дама, то и вести себя нужно соответственно обстоятельствам – предельно корректно, значит. Но вначале нужно кое-что выяснить.
– Вопрос, леди, – сказал я, убирая руку с плеч Оксаны и скидывая обувь. – Кто такой Паша и почему он до такой степени не любит, когда ты ходишь с чужими мужчинами в кафе, что даже приятелям своим наказал бить их смертным боем, ежели они встретят таковых в кафе в твоем обществе?
Нет, девушка ничуть не смутилась. Она небрежно махнула рукой и заявила:
– Так, знакомый один, ухаживает за мной.
Я без посторонней помощи вошел в комнату, которую, к счастью, уходя, прибрала Дашка, и стал стаскивать с себя грязную рубашку.
– Крутой, что ли?
– Вроде того, – Оксана с детским любопытством рассматривала мою обставленную старомодной мебелью квартиру, доставшуюся мне в наследство от усопшей матушки. – Так, значит, живут одинокие мужчины? – поинтересовалась она, уже зная о моем семейном положении из моих рассказов в кафе.
«Что ж, о Паше я сегодня так ничего и не узнаю», – заключил я и скинул наконец рубашку.
– А ты думала, холостяки живут на шикарных виллах с бассейнами с лазурной водой и каждую ночь водят к себе домой девушек? Я не такой! – «В смысле, виллы и бассейна у меня нет», – добавил я про себя. – Ты как, сегодня у меня остаешься? – и я открыто и честно посмотрел на девушку – пусть видит, что таких правдивых глаз не может быть у сексуального маньяка.
Оксана несколько мгновений разглядывала меня изучающим взглядом, сделала, по-видимому, относительно моих наклонностей положительные выводы и, невинно хлопнув глазками, согласилась:
– Останусь, за тобой уход нужен. Только позвоню маме, предупрежу, что не приду сегодня домой.
Брюки снимать перед девушкой я постеснялся.
– Привет маме, – сказал я, отправился в ванную и там разделся.
Действительно, жаль, что бассейна с лазурной водой у меня нет. Поплавал бы в нем – живо от усталости, а возможно, и от болезненных ощущений избавился бы. Ладно, контрастный душ тоже тонус повышает.
Я искупался и вновь вернулся в комнату. Оксана уже поговорила с мамой и сейчас сидела на моем любимом диване со скучающим выражением на лице и смотрела по телевизору какой-то фильм. Телевизор был старенький, еще советский, показывал расплывчато, неярко, стыдно мне за него.
Вид у Оксаны, как и у меня, был плачевный – одежда испачкана, на шее царапина. Пока девушка приводила себя в порядок в ванной и купалась, я собрал на стол – выставил на журнальный столик кое-какую закуску, принес из холодильника не допитую с Дашкой бутылку водки, вскипятил воду и заварил чай.
Полчаса спустя Оксана, чистенькая, пахнущая душистым мылом, в моей старенькой застиранной рубашке, сидела рядом со мной и зевала, как новорожденное дитя после кормежки.
Нет, сегодня день не удался во всех отношениях, и в плане любви тоже. Когда я после рюмки водки и вялого, сорванного с девичьих уст поцелуя по-хозяйски разложил гостью все на том же диване, встретил неожиданное решительное сопротивление.
– Извини, но я не готова вот так, сразу... – пролепетала она застенчиво и села, застегивая на себе мою рубашку, которую я, зная о растянувшихся на ней петлях, расстегнул одним движением руки сверху и донизу.
– Для меня тоже половая связь с девушкой в первый день знакомства является дикостью, – признался я, поцеловал Оксану в щечку и поднялся. – Спи спокойно, принцесса!
– Хорошо, что не мертвая царевна, – хихикнула девушка.
– Только не нужно страшных сказок на ночь, не люблю! – Я достал из обшарпанного шкафа комплект чистого белья, бросил его на колени Оксане, сам взял с дивана сложенные Дашкой в стопку две мятые простыни и удалился в соседнюю комнату на запасной диван, который и существует у меня на тот случай, если гостья попадается строптивая.
Уснуть сразу не удалось. Случается подобное от перенапряжения. Не менее получаса проворочался я на ужасно жестком диване, прежде чем, как говорят поэты, сон коснулся моих ресниц. И вот, когда я наконец-то, выражаясь по-простому, захрапел, от двери к дивану легким ветерком промелькнула неясная тень, и ко мне под простыню впорхнула Оксана, потерявшая где-то мою рубашку.
Ну, я же говорил, что день у меня сегодня неудачный. Ибо заниматься в час ночи сексом после того, что я сегодня пережил, весьма обременительно, хотя и приятно.
Глава 5
Наконец официантка принесла заказ. Мы особо не шиковали – заказали бутылку хорошего вина, кое-какие закуски и шашлыки.
Пришел мой черед задавать именно те вопросы, ради которых я, собственно, и пришел в «Сад желаний» с Оксаной.
– Как ты утром оказалась на Новокузнецкой? – спросил я, отхлебнув вина.
Оксана пригубила вина и невинно хлопнула глазками.
– Кто, я?
Я отчего-то разозлился на непонятливость девушки. Хрумкнув листом салата, сдержанно ответил:
– То, что я делал сегодня на Новокузнецкой, я отлично знаю и буду помнить это утро до конца своих дней. Конечно, я спрашиваю, что делала на улице ты.
Ветрова хихикнула:
– По магазинам прогуливалась.
Мои зубы, стаскивавшие в этот момент с шампура кусочек ароматного мяса, разжались.
– В половине девятого утра?
– А почему бы и нет? – в свою очередь, удивилась Оксана. – У меня подруга в этих краях живет. Я у нее ночевала, а утром, возвращаясь домой, по дороге решила пройтись по магазинам.
– Логично, – я снял зубами с шампура кусочек мяса и заработал челюстями. – А чего ты ко мне под ноги-то бросилась? Подвиг решила совершить, своим хрупким телом матерого бандита, похитившего художественные ценности, остановить?
Оксана прыснула со смеху и прикрыла ладонями нижнюю часть лица. Надо сказать, Ветрова нарочито смущалась, кокетничала, разыгрывая из себя маленькую девочку, стараясь вести себя соответственно тем годам, на которые выглядела. Но она была далеко не дурочка, я видел ее насквозь, и тем не менее ее кокетство и наигранная непосредственность мне импонировали.
Девушка отняла руки от лица, в ее глазах лучилось веселье.
– Да нет, просто я испугалась сильно. Выстрелы, толпа мужиков бежит. Вот я по дурости и села, закрыв голову руками.
– Ну да, – поддакнул я. – Инстинкт страуса сработал: при опасности голову в песок прятать.
– Что-то вроде того, – с озорным видом встряхнула головой Оксана, и кончики ее чудесных каштановых волос взметнулись и тут же приняли первоначальное положение.
Девушка нравилась мне все больше и больше. Мне захотелось потрогать ее шелковистые волосы руками, но я сдержался.
– А ты не обратила внимания, как выглядел бежавший впереди парень? – задал я свой излюбленный вопрос.
– Хочешь попробовать бандитов разыскать? – тотчас смекнула Оксана.
– Хотелось бы, – признался я. – Уж очень эти ребята мне насолили.
Пальцы рук у Ветровой были сцеплены на коленях в замок. Она расцепила их и снова сцепила.
– Нет.
– Жаль, – посетовал я, наливая в фужеры новую порцию вина. – Ну, если что интересное вспомнишь, дай знать. Я, если что узнаю, тоже тебя, в свою очередь, проинформирую.
Я поднял фужер и хотел подать его Оксане, но рука моя так и повисла в воздухе. Девушка неожиданно изменилась в лице и резко опустила голову. Ветрова сидела напротив окна, я – на соседнем диване сбоку от окна. Резко взглянул в окно. Солнце уже садилось, на фоне заката в окне, будто в портретной рамке, четко вырисовывался силуэт парня, одетого в джинсы и футболку. Парень был хорош собой – рослый, с рельефной мускулатурой, с мужественным приятным лицом. Он стоял, скрестив на могучей груди крепкие руки, смотрел на Оксану и насмешливо улыбался.
Если девушка опустила голову для того, чтобы ее не узнали, сделала она это напрасно. Парень – несомненно, знакомый Оксаны – заметил ее и узнал. Он с осуждением качнул головой и исчез из оконного проема.
– Какие-то проблемы? – Я поставил фужер перед девушкой.
Она исподлобья глянула в окно и, заметив, что парень ушел, подняла голову.
– Никаких! – С напускной веселостью она подхватила фужер и объявила: – Так, знакомый один, с которым мне не очень хотелось бы встречаться. Но не расспрашивай меня больше о нем. Хватит! – Она лихо отпила полфужера вина и взялась за остывающий шашлык.
У меня вообще-то и в мыслях не было расспрашивать ее о парне. Какое мне дело до ее знакомых. Я пожал плечами и принялся доедать остававшиеся в тарелках салаты.
Мы посидели еще немного, поболтали и стали собираться. Расплачивался за ужин, разумеется, я.
На улице уже стемнело. Зажглись фонари. На небе среди россыпи сверкающих звезд желтым пятном маячил полумесяц. Дул легкий ветерок, он приятно освежал разгоряченное от выпитого вина лицо.
Я рассчитывал, как это принято, поблагодарить Оксану за приятно проведенный вечер, затем посадить ее на такси, а самому отправиться домой и наконец-то после тяжелого, утомительного дня завалиться на свой диван.
Увы, мои приключения на сегодняшний день еще не закончились. Неподалеку от круглой площадки перед кафе, в темноте, стояли трое молодых людей, в одном из которых я без труда узнал того самого парня, который заглядывал в окно кабинета кафе. Ребята явно поджидали нас и были настроены агрессивно.
Неприятно заныло под ложечкой, а в коленках появилась мелкая дрожь. Нет, не из-за того, что я трус и боюсь драться, вовсе нет. Просто перед дракой на меня небольшая трясучка нападает, которая проходит после первого же удара по физиономии противника. Такова реакция организма на опасность. Но я с дрожью не борюсь, она служит мне своего рода сигналом, мол, будь наготове, Игорек, драка будет. Вот и сейчас сигнал поступил, и я внутренне напрягся.
Девушка тоже заметила компанию и, вцепившись в мой локоть, потащила меня в сторону от нее.
– Пойдем быстрее! – шепнула она. – Не оглядывайся.
Скорым шагом мы направились вдоль дороги. Место было отдаленным от оживленной части города, людей видно не было, по дороге проносились редкие машины. Я поднял руку – крутой джип никак не прореагировал на просьбу остановиться, гордо проплыл мимо.
За нашими спинами никакого движения не чувствовалось. «Может быть, пронесет?» – подумал я, ускоряя шаг. Уж очень мне драться не хотелось. Черта с два.
– Оксана! – раздался сзади негромкий окрик, и послышались звуки настигающих нас шагов.
– Не оборачивайся! – снова шепнула Ветрова.
– Ага! – усмехнулся я. – Чтобы по затылку чем-нибудь звезданули и обоих рядком уложили на дороге. Нет уж, извини, опасности надо в глаза смотреть.
Я остановился, повернулся. Вынуждена была последовать моему примеру и Оксана. К нам скорым шагом приближались трое парней. Первым шел рослый парень с рельефной мускулатурой. Чуть поодаль от него двигался невысокий крепыш приблатненного вида, и замыкал шествие худенький пай-мальчик в идиотской панамке. Его самого от хулиганов защищать нужно, а он туда же, в крутые метит...
Компания подошла решительным шагом и одновременно остановилась, будто кто подал ей команду «стой».
– Вольно! – произнес я и встал напротив парня так, будто собирался принять от него рапорт.
– Шутник, однако, – презрительно скривив губы, бросил красавчик и обратился к девушке: – Оксана, Паша будет очень недоволен тем, что ты таскаешься по кафе с каким-то типом.
Слово «тип» неприятно резануло слух, но я решил смолчать, тем более что разговор пока шел в спокойном тоне.
Девица почувствовала себя не в своей тарелке. Оно и понятно: и передо мной вроде неудобно за то, что обнаружился Паша, который права на нее имеет, и перед приятелем Паши – за то, что ее в кафе с новым хахалем застукали.
– Что я, в кафе не имею права сходить? – выкрутилась Оксана, сумев не отказаться ни от меня, ни от Паши.
– Имеешь, – ухмыльнулся парень, – но было бы лучше, если бы Паша об этом знал.
Нет, без драки не обойтись. У всех троих ребят чесались кулаки, это было заметно по их напружиненным телам и напряженным лицам, но они никак не могли найти повод, чтобы начать против меня агрессивные действия. Так чего время-то тянуть, раз драка все равно неизбежна.
Я изогнулся вопросительным знаком и тоном врача, интересующегося здоровьем у душевнобольного, возомнившего себя Наполеоном, спросил:
– А что, без ведома великого Паши девушкам нашего города уже и сходить никуда нельзя?
Ну вот и подходящий повод начать потасовку. Парень от радости аж засветился изнутри.
– Заткнись, козел! – сказал он, сдерживая эту самую радость.
– Виталик, прекрати! – попробовала было урезонить красавчика Оксана, но куда там...
– Помолчи! – бросил он ей и переключил все свое внимание на мою персону.
Козел – это не «тип». За козла морду положено бить, ежели ты мужик, конечно. А я мужик.
– Сын твоего папы козел, – витиевато выразился я и сжал кулаки. Сейчас что-то будет.
И не ошибся. Виталик в дальнейшие дебаты относительно того, кому и кем доводится бородатое домашнее животное, вступать не стал. Неожиданно резко выбросил вперед руку. Если бы я не был готов к отражению атаки и не отклонился в сторону, его кулак точно попал бы мне в нос, и тогда исход поединка был бы решен, разумеется, не в мою пользу, ибо удар у парня был поставлен превосходно – кулак промелькнул мимо моего носа со свистом пролетевшего мимо пушечного ядра. Сам обладатель увесистой, похожей на палицу длани, не устояв на месте, шагнул вслед за ней и наткнулся на выставленную мной ногу. Окончательно потеряв равновесие, Виталик вскинул над головой руки и, словно спортсмен по прыжкам в воду, красиво нырнул, врезавшись носом в асфальт. Во Дворце водного спорта на соревнованиях судьи за такой нырок обычно ставят наивысшую оценку.
Дрожь в коленках все еще не проходила. Чтобы избавиться от нее, мне, как известно, требовалось разок съездить кому-нибудь по физиономии. Подходящая для снятия трясучки маячила в метре от меня. Принадлежал лик приблатненного вида крепышу. Парень был готов к схватке, бросился ко мне и нарвался на мой кулак, пришедшийся ему в челюсть. Трясучки как не бывало. Со звуком «члёп» открылся рот приблатненного, а на мою руку брызнули то ли слюни, то ли кровь парня. Челюсть приблатненного оказалась крепкой. Он устоял на ногах и, размахивая руками, снова кинулся в бой. Но не зря же я годами оттачивал приемы на ковре, соревнованиях, а потом на тренерской работе. Перехватив своей рукой руку парня, я дернул ее книзу, выводя крепыша из равновесия, затем ударил его грудью в грудь и подсек его ноги сзади своей ногой. Крепыш взлетел в воздух так, будто подпрыгнул на батуте. Я не стал поддерживать парня, чтобы он не упал на землю и не дай бог чего себе не отшиб, наоборот, отпрянул. Крепыш, на мгновение зависнув в воздухе, вдруг ухнул вниз, будто в пропасть, а достигнув земли, плашмя упал на нее, раскинув руки и ноги, и затих.
Напрасно я не принял в расчет пай-мальчика в панамке. Дохлый оказался каратистом. С диким криком «И-я!» доходяга подскочил на месте метра на полтора – и откуда такая прыгучесть взялась – и послал обутую в кроссовку ногу вперед. Метко. Ребристая подошва обуви пришлась мне аккурат наискосок лица. Наверняка на нем остался отпечаток. В голове раздался звон, а перед глазами поплыли радужные круги. Я потерял возможность не только видеть, слышать и соображать, но и ходить. На заплетающихся, полусогнутых ногах, а потом и вприсядку я прошел метра три, а затем, зацепившись пяткой за бордюр, ограждавший дорогу, перелетел через него и растянулся на асфальте.
К счастью, способность воспринимать окружающий мир вернулась ко мне довольно быстро. Когда пай-мальчик подскочил ко мне и сделал замах ногой, чтобы добить лежачего, я уже был в относительно хорошей физической форме, сумел увернуться от летящей в лицо кроссовки и с силой пнул доходягу по голени. Тот взвыл и запрыгал на одной ножке, и его дурацкая панамка запрыгала на его голове в такт прыжкам.
Я вскочил на ноги, успев краем глаза обозреть поле боя. Виталик уже очухался. Он сидел на земле и фыркал. Приблатненный же корчился от боли, лежа на спине – видимо, здорово себе внутренности отбил, – но, кажется, тоже приходил в себя. Где-то на заднем плане, заламывая руки, с безумным видом металась Оксана. Она не знала, к кому обратиться за помощью.
Боль у паренька в панамке, по-видимому, прошла. Он крутанулся на месте и снова попытался нанести мне удар ногой. Хватит! Я перехватил его стопу у своей груди и с силой повернул. Парень пропеллером прокрутился в воздухе, однако с ловкостью кошки вывернулся и приземлился на обе ноги. Акробат чертов.
Поднялся с земли Виталик и с грацией мертвеца, восставшего из могилы, двинулся ко мне. С другого боку приближался еще один зомби – приблатненный. Оклемался, гад. Будем считать, что разминка закончилась. Ну, поехали, ребята!
На меня набросился рой кулаков. Разгоняя его, я рвался к пай-мальчику в панамке, своему главному обидчику, оставившему на моем лице след от своей кроссовки. И на кой черт мне этот доходяга сдался!
Ерунду в боевиках показывают, будто какой-то там ван Дамм один чуть ли не роту солдат вырубает. Я не слабее артиста Жана Клода ван Дамма, без хвастовства говорю, но не то что с ротой или даже взводом – с двумя хорошо натренированными мужчинами вряд ли справлюсь. А тут – трое. Удары и пинки сыпались со всех сторон градом. Забыв о парне в панамке, которую тот, кстати, уже обронил, я отбивался от них как мог.
Наверное, меня бы заклевали до смерти, если бы мне не помогла Оксана. Она бросилась между мной и нападавшими и, принимая на себя часть ударов, завизжала:
– Прекратите, мать вашу! Пре-кра-ти-те!
Как ни странно, ее окрик подействовал. Троица, глумившаяся надо мной, неожиданно сбавила обороты, удары стала наносить реже и слабее – и все из-за спины прикрывавшей меня Оксаны, а затем и вовсе оставила мою персону в покое.
Дохлый поднял с земли свою панамку, отряхнул ее о колено, нахлобучил на голову и поплелся вдоль дороги. Даже не пообещав «в другой раз со мной разобраться», следом за ним потянулись и Виталик с приблатненным. Вскоре компания растворилась в темноте.
Здорово меня потрепали. Я сидел на земле, прислонившись к забору кафе, и отдыхал от побоев. Есть, оказывается, в жизни радости – чувствовать (а может быть, наоборот, не чувствовать?), что тебя не бьют.
– Ну как, ты в порядке? – произнесла Оксана голосом тренера, спрашивающего у боксера, севшего после изнурительного раунда в углу ринга на табурет передохнуть.
Я вышел из того блаженного состояния, в котором пребывал, и кивнул головой:
– В порядке. А что, мне снова на ринг?
– Какой, к черту, ринг? Ты что, бредишь? – участливо спросила девушка и протянула мне руку. – Вставай давай!
Я взялся руками за теплую девичью ладошку и рывком поднялся. Какое там, к черту, «в порядке»! Я без посторонней помощи и шагу ступить не мог. Вовремя «мой тренер» выбросил на ринг полотенце, вернее, девушка прекратила поединок, а то бы калекой остался.
– Пошли домой, тренер! Мне нужно отдохнуть. – Я оперся о хрупкие плечи девушки.
Приобняв меня за талию, Оксана покачала головой.
– У тебя с мозгами что-то случилось, раз ты заговариваться стал. Это ты тренер спортшколы, – она повела меня к дороге. – А вот до дому тебя действительно придется проводить, иначе не дойдешь.
Мы доковыляли до дороги и стали ловить машину. Остановились сразу две. Вторая – не очень старый «Фольксваген» – понравилась мне больше.
– И где ты раньше был? – сказал я водителю, забираясь с помощью Оксаны на заднее сиденье автомобиля. – Когда такого парня трое жлобов у дороги избивали?
Со стороны мы напоминали подвыпившую парочку, возвращавшуюся домой после бурной вечеринки. Так нас мотало из стороны в сторону, пока мы шли в обнимку по тротуару от остановившегося неподалеку от моего дома такси до подъезда. К счастью, Лидия Ивановна нам по дороге не встретилась, а то на следующий день ей было бы о чем посудачить с соседями.
В моей квартире в коридоре большое круглое зеркало отражало уже не того человека, который утром, хотя небритый и помятый, зато чистый и небитый уходил из дому. Из зеркала на меня смотрел изможденный, грязный человек с изуродованным угрюмым лицом. Повеселились... К заработанной утром при падении на Новокузнецкой ссадине на пол-лица на нем наискось добавился отпечаток от подошвы кроссовки доходяги, здорово смахивающий на след от протектора шипованной шины. Господи, и что же я завтра в оправдание по поводу нового украшения на лице детям, а главное, Ивану Сергеевичу скажу?
Ладно, завтра будет завтра, а сегодня ко мне в гости похожая на статуэтку девица заглянула. Таких у меня еще не было. Ну, а раз в моем доме поздним вечером появилась подвыпившая, кажущаяся легкодоступной дама, то и вести себя нужно соответственно обстоятельствам – предельно корректно, значит. Но вначале нужно кое-что выяснить.
– Вопрос, леди, – сказал я, убирая руку с плеч Оксаны и скидывая обувь. – Кто такой Паша и почему он до такой степени не любит, когда ты ходишь с чужими мужчинами в кафе, что даже приятелям своим наказал бить их смертным боем, ежели они встретят таковых в кафе в твоем обществе?
Нет, девушка ничуть не смутилась. Она небрежно махнула рукой и заявила:
– Так, знакомый один, ухаживает за мной.
Я без посторонней помощи вошел в комнату, которую, к счастью, уходя, прибрала Дашка, и стал стаскивать с себя грязную рубашку.
– Крутой, что ли?
– Вроде того, – Оксана с детским любопытством рассматривала мою обставленную старомодной мебелью квартиру, доставшуюся мне в наследство от усопшей матушки. – Так, значит, живут одинокие мужчины? – поинтересовалась она, уже зная о моем семейном положении из моих рассказов в кафе.
«Что ж, о Паше я сегодня так ничего и не узнаю», – заключил я и скинул наконец рубашку.
– А ты думала, холостяки живут на шикарных виллах с бассейнами с лазурной водой и каждую ночь водят к себе домой девушек? Я не такой! – «В смысле, виллы и бассейна у меня нет», – добавил я про себя. – Ты как, сегодня у меня остаешься? – и я открыто и честно посмотрел на девушку – пусть видит, что таких правдивых глаз не может быть у сексуального маньяка.
Оксана несколько мгновений разглядывала меня изучающим взглядом, сделала, по-видимому, относительно моих наклонностей положительные выводы и, невинно хлопнув глазками, согласилась:
– Останусь, за тобой уход нужен. Только позвоню маме, предупрежу, что не приду сегодня домой.
Брюки снимать перед девушкой я постеснялся.
– Привет маме, – сказал я, отправился в ванную и там разделся.
Действительно, жаль, что бассейна с лазурной водой у меня нет. Поплавал бы в нем – живо от усталости, а возможно, и от болезненных ощущений избавился бы. Ладно, контрастный душ тоже тонус повышает.
Я искупался и вновь вернулся в комнату. Оксана уже поговорила с мамой и сейчас сидела на моем любимом диване со скучающим выражением на лице и смотрела по телевизору какой-то фильм. Телевизор был старенький, еще советский, показывал расплывчато, неярко, стыдно мне за него.
Вид у Оксаны, как и у меня, был плачевный – одежда испачкана, на шее царапина. Пока девушка приводила себя в порядок в ванной и купалась, я собрал на стол – выставил на журнальный столик кое-какую закуску, принес из холодильника не допитую с Дашкой бутылку водки, вскипятил воду и заварил чай.
Полчаса спустя Оксана, чистенькая, пахнущая душистым мылом, в моей старенькой застиранной рубашке, сидела рядом со мной и зевала, как новорожденное дитя после кормежки.
Нет, сегодня день не удался во всех отношениях, и в плане любви тоже. Когда я после рюмки водки и вялого, сорванного с девичьих уст поцелуя по-хозяйски разложил гостью все на том же диване, встретил неожиданное решительное сопротивление.
– Извини, но я не готова вот так, сразу... – пролепетала она застенчиво и села, застегивая на себе мою рубашку, которую я, зная о растянувшихся на ней петлях, расстегнул одним движением руки сверху и донизу.
– Для меня тоже половая связь с девушкой в первый день знакомства является дикостью, – признался я, поцеловал Оксану в щечку и поднялся. – Спи спокойно, принцесса!
– Хорошо, что не мертвая царевна, – хихикнула девушка.
– Только не нужно страшных сказок на ночь, не люблю! – Я достал из обшарпанного шкафа комплект чистого белья, бросил его на колени Оксане, сам взял с дивана сложенные Дашкой в стопку две мятые простыни и удалился в соседнюю комнату на запасной диван, который и существует у меня на тот случай, если гостья попадается строптивая.
Уснуть сразу не удалось. Случается подобное от перенапряжения. Не менее получаса проворочался я на ужасно жестком диване, прежде чем, как говорят поэты, сон коснулся моих ресниц. И вот, когда я наконец-то, выражаясь по-простому, захрапел, от двери к дивану легким ветерком промелькнула неясная тень, и ко мне под простыню впорхнула Оксана, потерявшая где-то мою рубашку.
Ну, я же говорил, что день у меня сегодня неудачный. Ибо заниматься в час ночи сексом после того, что я сегодня пережил, весьма обременительно, хотя и приятно.
Глава 5
Попка у нее оказалась идеальной, руки хрупкими, ноги, правда, немного худыми книзу, что, впрочем, нисколько не умаляло достоинств ее фигуры. Статуэтка, одним словом. Даже лобок безупречно выбрит, кажется идеально гладким, будто у мраморного изваяния женщины.
Нельзя долго на спящую обнаженную женщину смотреть – очарованным станешь! Я еще раз окинул взглядом фигурку Оксаны, лежащей в целомудренной позе Джульетты после проведенной с Ромео якобы брачной ночи, потянулся и вышел из комнаты.
Тренировка у меня начиналась в одиннадцать часов, поэтому торопиться было некуда. Чувствовал себя неплохо, вроде ничего нигде не болело, выспался, накануне выпил не так уж много.
Я не спеша умылся, потом отправился на кухню, набрал в чайник воды, поставил его на плиту. Отправился будить Оксану. Дома ее оставлять нельзя. Не потому, что боюсь, будто она украдет у меня что-нибудь, просто ключей у меня два комплекта – один у меня, другой у Дашки, так что, если Оксана после меня будет уходить, запереть дверь ей будет нечем.
Принцесса оказалась неженкой, встала неохотно, с капризами, очевидно, ждала, когда ей кофе в постель подадут. А я кофе в постель не люблю, я перед завтраком умываться и зубы чистить привык. Что и Оксане сделать посоветовал. Вышли мы из дому час спустя. На остановке обменялись номерами телефонов, договорились созвониться и распрощались. О том, что девушка была каким-то образом причастна к моим вчерашним невзгодам, я уже не вспоминал.
Ровно в одиннадцать я был на работе, стоял в спортивной форме в центре зала и кричал бегавшим по кругу пацанам:
– Правым боком бегом марш!.. Левым боком!.. Спиной вперед!.. Перешли на шаг. Вдох!.. Выдох!.. Вдох!.. Выдох!..
Синяка, как я боялся, от кроссовки доходяги в панамке на моем лице не осталось – так, небольшое покраснение, так что оправдываться перед дядей Ваней ни за что не пришлось, – а неловкость перед ребятами я испытывал только за ссадину на щеке.
После обеда, когда я проводил тренировку с мальчишками, отучившимися в школе в первой смене, в спортзал заглянул Славка Минаев в компании с очкастым пареньком с головой, конфигурацией напоминавшей известный овощ, описанный Джанни Родари в качестве главного героя в книге «Чиполлино». Оба паренька были в условно-школьной форме, так как единой таковой нынче не бывает, с рюкзачками за спиной – сразу видно, что ребята порядочные, с занятий идут.
Я сделал Славке и его приятелю, которого, кажется, звали Васькой, знак, чтобы подождали меня, так как в этот момент разучивал со спортсменами болевой прием.
– Ну а теперь разбились по парам, встали в партер и принялись за отработку приема, – сказал я, вставая с придавленного мной к ковру пацана, чью руку я завел за голову и слегка на нее давил, и сошел с ковра.
Минаев и его приятель стояли у двери, поджидая меня. Славка отлично знает правила – вход в зал без спортивной формы строго воспрещен, потому-то и стоял за порогом и приятелю входить не позволял.
Я вышел в коридор.
– Привет, мужики, – я поочередно пожал мальчишкам руку; в неформальной обстановке к ним обязательно проявлять уважение нужно, больше любить будут.
– Здравствуйте, Игорь Степанович, – солидно, стараясь говорить баском, изрек Минаев и представил своего приятеля: – Вася Шейнин. Я вам о нем говорил.
– Я помню, спасибо, что пришли.
Мальчишеское начало взяло в Славке верх над желанием казаться старше и солиднее, и он затараторил:
– А вы знаете, тренер, Васька все видел. Он знает про ограбление. Он...
Не нужно, чтобы о случившемся вчера со мной происшествии знал весь стадион. Я провел пальцем по африканским губам Минаева, отчего раздался шлепающий звук, и мальчишка замолчал.
– Потише, Славка, и не торопись. Пусть твой товарищ сам обо всем расскажет.
Минаев так и остался стоять с открытым ртом, а вместо него заговорил очкастый:
– В общем, так, – голос у него был глухой, говорил пацан слегка в нос. – Когда мы со Славкой расстались, я в дырку в сетке нырнул и пошел вдоль забора, за которым мусорка находится. Тут мне на голову дядька чуть не приземлился. Он отпихнул меня и побежал по тропинке, а когда я прошел немного по ней вперед, второй мужик с забора спрыгнул. Я посторонился, чтобы мужик меня с ног не сбил. Он пробежал мимо и помчался вслед за первым дядькой.
Нельзя долго на спящую обнаженную женщину смотреть – очарованным станешь! Я еще раз окинул взглядом фигурку Оксаны, лежащей в целомудренной позе Джульетты после проведенной с Ромео якобы брачной ночи, потянулся и вышел из комнаты.
Тренировка у меня начиналась в одиннадцать часов, поэтому торопиться было некуда. Чувствовал себя неплохо, вроде ничего нигде не болело, выспался, накануне выпил не так уж много.
Я не спеша умылся, потом отправился на кухню, набрал в чайник воды, поставил его на плиту. Отправился будить Оксану. Дома ее оставлять нельзя. Не потому, что боюсь, будто она украдет у меня что-нибудь, просто ключей у меня два комплекта – один у меня, другой у Дашки, так что, если Оксана после меня будет уходить, запереть дверь ей будет нечем.
Принцесса оказалась неженкой, встала неохотно, с капризами, очевидно, ждала, когда ей кофе в постель подадут. А я кофе в постель не люблю, я перед завтраком умываться и зубы чистить привык. Что и Оксане сделать посоветовал. Вышли мы из дому час спустя. На остановке обменялись номерами телефонов, договорились созвониться и распрощались. О том, что девушка была каким-то образом причастна к моим вчерашним невзгодам, я уже не вспоминал.
Ровно в одиннадцать я был на работе, стоял в спортивной форме в центре зала и кричал бегавшим по кругу пацанам:
– Правым боком бегом марш!.. Левым боком!.. Спиной вперед!.. Перешли на шаг. Вдох!.. Выдох!.. Вдох!.. Выдох!..
Синяка, как я боялся, от кроссовки доходяги в панамке на моем лице не осталось – так, небольшое покраснение, так что оправдываться перед дядей Ваней ни за что не пришлось, – а неловкость перед ребятами я испытывал только за ссадину на щеке.
После обеда, когда я проводил тренировку с мальчишками, отучившимися в школе в первой смене, в спортзал заглянул Славка Минаев в компании с очкастым пареньком с головой, конфигурацией напоминавшей известный овощ, описанный Джанни Родари в качестве главного героя в книге «Чиполлино». Оба паренька были в условно-школьной форме, так как единой таковой нынче не бывает, с рюкзачками за спиной – сразу видно, что ребята порядочные, с занятий идут.
Я сделал Славке и его приятелю, которого, кажется, звали Васькой, знак, чтобы подождали меня, так как в этот момент разучивал со спортсменами болевой прием.
– Ну а теперь разбились по парам, встали в партер и принялись за отработку приема, – сказал я, вставая с придавленного мной к ковру пацана, чью руку я завел за голову и слегка на нее давил, и сошел с ковра.
Минаев и его приятель стояли у двери, поджидая меня. Славка отлично знает правила – вход в зал без спортивной формы строго воспрещен, потому-то и стоял за порогом и приятелю входить не позволял.
Я вышел в коридор.
– Привет, мужики, – я поочередно пожал мальчишкам руку; в неформальной обстановке к ним обязательно проявлять уважение нужно, больше любить будут.
– Здравствуйте, Игорь Степанович, – солидно, стараясь говорить баском, изрек Минаев и представил своего приятеля: – Вася Шейнин. Я вам о нем говорил.
– Я помню, спасибо, что пришли.
Мальчишеское начало взяло в Славке верх над желанием казаться старше и солиднее, и он затараторил:
– А вы знаете, тренер, Васька все видел. Он знает про ограбление. Он...
Не нужно, чтобы о случившемся вчера со мной происшествии знал весь стадион. Я провел пальцем по африканским губам Минаева, отчего раздался шлепающий звук, и мальчишка замолчал.
– Потише, Славка, и не торопись. Пусть твой товарищ сам обо всем расскажет.
Минаев так и остался стоять с открытым ртом, а вместо него заговорил очкастый:
– В общем, так, – голос у него был глухой, говорил пацан слегка в нос. – Когда мы со Славкой расстались, я в дырку в сетке нырнул и пошел вдоль забора, за которым мусорка находится. Тут мне на голову дядька чуть не приземлился. Он отпихнул меня и побежал по тропинке, а когда я прошел немного по ней вперед, второй мужик с забора спрыгнул. Я посторонился, чтобы мужик меня с ног не сбил. Он пробежал мимо и помчался вслед за первым дядькой.