Страница:
Александр Чернов
Волчица в засаде
Исчезновение
– Вчера днем на улице Королева совершено ограбление, – говорил сухой женский голос за кадром, а на экране телевизора появилась панорама неширокой старенькой улицы. – В четыре часа к пункту обмена валюты подъехала инкассаторская машина. Двое инкассаторов отправились в здание обменника, а третий и водитель остались в автомобиле. Когда инкассаторы вышли из здания, двое неизвестных молодых людей открыли по ним и находившимся в машине людям огонь из пистолетов. Действия вооруженных преступников были хорошо организованы, дерзки, хладнокровны и неожиданны. Работники службы инкассации не сумели ничего предпринять в ответ. В результате стрельбы водитель и трое инкассаторов были убиты. Один из нападавших – атлетического сложения парень лет двадцати восьми – выхватил из рук упавшего инкассатора сумку с деньгами, перебежал дорогу и скрылся в проходе между двумя зданиями. Двое других молодых людей побежали в противоположном направлении по прилегающей к улице Королева улице Вавилова и вскоре исчезли в подъезде одного из домов. Выскочившая на звуки стрельбы из расположенного неподалеку ювелирного магазина охрана погналась за грабителями, однако тем удалось скрыться. Прибывшая на улицу Королева группа сотрудников милиции произвела осмотр места происшествия и опрос свидетелей. И подъезд дома, и двор оказались проходными. Никто из опрошенных свидетелей не видел грабителей после того, как они исчезли с места преступления. Объявленный по городу план «Перехват» результатов не дал. Преступление оказалось тщательно спланированным. Возможно, среди прохожих находились пособники нападавших. По факту преступления на улице Королева возбуждено уголовное дело. Ведется следствие… – Оператор еще раз прошелся видеокамерой по углу пятиэтажного серого дома, небольшому одноэтажному кафе, задержался на узком тесном проходе между двумя зданиями, затем показал противоположную сторону улицы, зарешеченный, отделанный мраморной крошкой пункт обмена валюты, лежавшие неподалеку от него в лужах крови тела и, не жалея пленки, надолго взял крупным планом переднюю часть неприметного «газика» с разбитым ветровым стеклом, с застывшими в неестественных позах на сиденьях двумя трупами.
Зрелище, надо сказать, не для завтракающего человека. Я встал из-за журнального столика, переключил на стареньком телевизоре «Горизонт» программу и снова сел на диван. Показывали видеоклип «Блестящих». Признаться, мелькание на экране женских грудей и, извините, задниц тоже аппетит не повышает. Но все же предпочтительнее лицезреть во время трапезы живые части человеческого тела, нежели мертвые. И я стал намазывать на хлеб масло. Едва я откусил от бутерброда, как зазвонил стоявший на журнальном столике телефон. Аппарат у меня допотопный, еще советский, с мощным звонком, от которого я каждый раз вздрагиваю, но вот заменить телефон никак не могу. Ностальгия по совку. Шучу, конечно. Недосуг просто.
Я снял трубку.
– Алло?
Звонила моя приятельница Вера. У нее приятный нежный голосок избалованной принцессы из сказки, однако сегодня моя приятельница криклива, шумна, как ворона, вспугнутая с мусорной кучи.
– Игорь, это ты?! – срывающимся взволнованным голосом воскликнула Вера. – Игорь!
Спрашивает, будто кроме меня в моей холостяцкой квартире еще кто-то может ответить моим голосом. Я прожевал кусок, сделал глоток кофе и голосом робота ответил:
– Вы набрали номер квартиры Игоря Гладышева. Он у телефона. Представьтесь, пожалуйста.
– Да хватит прикалываться-то! – обиженно произнесла Вера и снова закудахтала: – Мне не до шуток, Игорь! У меня беда!
Верка – разведенка. Я частенько оказываю ей посильную мужскую помощь, в смысле выступаю в качестве тягловой силы, когда необходимо поднять к ней на этаж какой-либо груз, или, наоборот, – спустить во двор тяжелый предмет, а также провожу у нее дома кое-какой мелкий ремонт бытовой техники, мебели и водопроводных кранов. По части забивания гвоздей и сверления отверстий в стене я тоже мастер. Вот и сейчас я решил, что потребовался моей приятельнице для решения сугубо бытовых вопросов.
– Кран потек? – предположил я тоном человека, для которого протекание крана не является трагедией. – В прошлый раз, когда я к тебе домой заходил, видел, на кухне смеситель капает. Там на кран-буксе прокладку заменить нужно.
– Да какая, к черту, прокладка! – отмахнулась Вера. – У меня проблема посерьезней. Можешь ко мне зайти?
Я хлебнул еще кофе и с готовностью ответил:
– Разумеется. Жди! – и положил трубку.
Жены, как я уже упоминал, у меня нет, домработницы не имею – не из богатых я, – так что обхожусь без хозяйской женской руки в доме, а потому всю домашнюю работу выполняю сам. Я убрал со стола, сполоснул в кухне тарелки и чашку, оделся и вышел из квартиры. На лестничной площадке столкнулся с соседом Борькой. Мы поздоровались с ним за руку, перекинулись парой фраз и вместе в лифте спустились на первый этаж.
На дворе стоял октябрь, светило солнце, но по утрам и вечерами уже чувствовалось дыхание осени, и иной раз налетевший ветер гнал по земле опавшие листья.
Я расстался с Борькой, махнул ему на прощание рукой и двинулся по тротуару вдоль дома. Навстречу мне в ярко-красных спортивных штанах, ботах и ядовито-зеленой кофте крупной вязки шествовала хозяйка двадцать второй квартиры Лидия Ивановна. Противная старуха шагу никому не дает ступить, чтобы не прицепиться с дурацкими вопросами, язык почесать. Обычно я стараюсь обходить ее стороной, но вот сегодня попался.
– Здравствуйте, Игорь Степанович! – сладко пропела бабка.
Я скроил на лице выражение ужасно озабоченного человека и пробормотал:
– Здравствуйте, Лидия Ивановна. Извините, очень спешу! – и попытался проскочить мимо. Но не тут-то было. Старуха наглухо блокировала проход.
– Я займу у вас только одну минуточку! – прошамкала она и перешла на доверительный тон. – Вы знаете, Игорь, в нашем подъезде вечерами собирается компания подростков.
– Что вы говорите?! – ахнул я. – Но на то они и подростки, чтобы собираться в подъездах.
Лидия Ивановна всплеснула сухими, с пергаментной кожей, руками.
– Но они же пьют, ругаются и, мне кажется, употребляют наркотики. Вы бы повлияли на них, Игорь Степанович.
Выдумывает, как всегда, старуха. Я с недоверием посмотрел на бабку.
– Вы склонны к преувеличениям, Лидия Ивановна. Я прекрасно знаю ребят, облюбовавших ваш подъезд. Все они из нашего двора. Насколько мне известно, они не пьют, а уж тем более не употребляют наркотики. А насчет того, чтобы ругаться… Что ж, все мы не безгрешны.
Я снова попытался обойти старуху, но она стояла намертво.
– Но они же шумят, Игорь! – тараща белесые глаза, воскликнула она. – Мешают отдыхать мне и моему мужу. Я несколько раз прогоняла их, но они все время возвращаются именно в наш подъезд.
Проскочить мимо Лидии Ивановны не было никакой возможности, поэтому я пошел на уловку, которых у меня против злокозненной старухи великое множество, в том числе и эпатажных.
– А вы на них из своего окошка водичкой полейте и желательно погорячее. – Я заговорщицки подмигнул: – Только никому не говорите, что я вас надоумил, иначе меня за подстрекательство посадят в тюрьму заодно с вами.
У Лидии Ивановны отвалилась челюсть, а я, воспользовавшись моментом, протиснулся между окаменевшей старухой и живой изгородью к подъезду. Однако зловредная старуха привыкла, чтобы последнее слово оставалось за ней.
– А вы позавчера выпивши домой пришли и с девицей! – крикнула она мне в спину. – Не солидно, Игорь Степанович, в вашем возрасте и с вашим положением в своей квартире бордель устраивать!
Вот язва! Уже из глубины подъезда я ответил:
– Ладно, Лидия Ивановна, один ноль в вашу пользу!
Кабина лифта находилась на первом этаже. Двери мгновенно открылись, едва я прикоснулся к кнопке вызова. Резкий запах общественного туалета ударил в нос, я поморщился, однако вошел в тесную кабинку – не пыхтеть же на шестой этаж по лестнице. Трудяга лифт, натужно скрипя, потащил мою персону ввысь.
С Ягодкиной Верой я знаком давно – с тех самых пор, как еще пацаном переехал в наш дом. Сблизились позже, после моей женитьбы. Моя бывшая супруга Инна подружилась с Ягодкиной, ну и я заодно. Потом мне на работе выделили квартиру, я с женой и сыном переехал в нее, и наша с Верой дружба сошла на нет. После развода я вернулся в родные пенаты, и мы с соседкой возобновили приятельские отношения. Ей-богу, связывает нас только дружба, дальше – «ни-ни», хотя «да-да», я думаю, Вера была бы не против, да я не хочу. Есть на то свои причины. Во-первых, Верка старше меня на четыре года, а я в последнее время на таких «старух» не заглядываюсь, больше внимания на их дочек обращаю. Во-вторых, мне не нравятся женщины с такими габаритами, как у Веры. В-третьих… нет, нехорошо за глаза обсуждать недостатки женщин, хотя в глаза тоже неприлично. В общем, я мужчина видный, высокий, плечистый, считаю, что заслуживаю лучшей партии, чем Ягодкина.
На шестом этаже дверь в квартиру восемнадцать была приоткрыта. Меня с нетерпением ждали, и, как только я вошел, в дальнем конце коридора в дверях, ведущих в кухню, возникла хозяйка.
Вера тоже женщина видная – за два километра из винтовки без оптического прицела запросто попасть можно – вес сто десять килограммов, рост метр шестьдесят пять, размер бюста пятый, ширина плеч семьдесят сантиметров, бедер – столько же, и между ними никакого намека на талию. Лицо, надо отдать должное, приятное – круглое, с ямочками на щеках, с большими серыми глазами. С ушами, правда, проблема – оттопырены немного, а потому Ягодкина всегда носит удлиненную прическу, маскирующую ушки.
– Здравствуй, Игорек, – траурным тоном изрекла Вера.
– Что стряслось? – с ходу поинтересовался я, прикрывая за собой двери.
– У меня дочка пропала! – огорошила меня Вера, и из ее глаз выкатились две слезинки, которые она тут же промокнула кончиком кружевного платочка.
– Э-элка!? – задал я глупый вопрос, хотя отлично знал, что у моей приятельницы, кроме Элеоноры, других детей нет.
Я сделал участливое лицо.
– Как это случилось?
Вера шмыгнула носом.
– Вчера ушла на дискотеку и до сих пор не вернулась.
У меня отлегло от сердца. Девушке почти двадцать лет, пошла на дискотеку и до сих пор не вернулась. С кем не бывает.
– Заявится еще, – уверенным голосом сказал я. – Ты ее подругам звонила?
– Конечно, звонила, – загробным голосом отозвалась Вера. – Нет ее нигде. Да ты проходи.
Вслед за Ягодкиной я направился в кухню.
Вера не из бедных. Она работает менеджером в модном ресторане. Я не хочу сказать, что она ворует у себя на работе или занимается темными делами, но местечко, видать, теплое, раз приносит ей солидный доход. Да и бывший муж Ягодкиной, ныне живущий в Германии, подкидывает ей евро на содержание дочери. В общем, Вера живет на широкую ногу. Ее шикарный холодильник всегда забит деликатесами, а дом полон всяких штучек-дрючек типа ультрасовременной стиральной машинки-автомата, посудомоечной машины, микроволновой печи, радиотелефона и прочих вещиц, позволяющих жить в комфорте и особо не напрягаться, выполняя домашнюю работу.
Я был не единственный гость у Веры. В кухне за столовым уголком (который, между прочим, я собирал), сидела Света Великороднова, соседка Веры по лестничной площадке. Светка ничем не примечательна – худющая, угловатая, с плоской грудью, длинным лицом, маленькими глазками, вокруг которых на увядающей коже обозначились темные круги. Прическа странная. Вокруг головы волосы выстрижены, а на макушке и темени топорщатся, будто соцветия кочана цветной капусты. Впрочем, есть у Светки одно достоинство – это зад. Он у нее идеальной формы, и Великороднова постоянно боится поправиться на эту часть тела или похудеть. Признаться, я бы никогда не обратил внимания на эту особенность Светкиной фигуры, если бы мне о ней по большому секрету Вера не сказала.
По обыкновению полных людей, Вера была медлительна, ленива, любила посидеть. Она тут же опустилась на табурет и прикурила сигарету. Судя по большому количеству окурков в пепельнице, Ягодкина курила не переставая. Я сел напротив и потребовал:
– Давай, выкладывай все по порядку!
Теребя в одной руке платочек, а в другой – вертя сигарету, Ягодкина поведала:
– Вчера, в воскресенье, Элла сказала, что пойдет с подружкой на дискотеку в Дом культуры. Ну, знаешь, в тот, что в нашем районе расположен, рядом с ламповым заводом. Ушла часа в три, обещала вернуться к одиннадцати. Я прождала ее до полуночи, потом позвонила Ольге. Та удивилась, сказала, что ни на какую дискотеку они с Эллочкой идти не договаривались, и, вообще, она ее весь день не видела и даже по телефону не разговаривала. Я прождала всю ночь, а утром помчалась в институт, думала, может, там Элла к первой паре появится. Но она на занятия не пришла.
– И ты бог весть что подумала! Ты, Ягодкина, паникерша, трясешься над своей дочкой сверх меры. Познакомилась, скорее всего, девчонка с новым бойфрендом и осела у кого-нибудь на квартире. – Я двумя пальцами потрепал Веру за пухлую щечку. – А ты забыла, как в ее годы с парнями шлялась? Небось сама не раз с любимым в стогу ночевала. Потребности физиологии. Сейчас, скорее всего, твоя Элла распрощалась с молодым человеком и не торопясь с повинной едет домой. Тебе самой, в узком семейном кругу, нужно будет разобраться с девушкой, а ты соседей собрала, хочешь дочь опозорить.
Я намеренно грубо разговаривал с Ягодкиной, задевал ее материнские чувства, чтобы растормошить подругу, вывести из состояния депрессии. Удалось. Вера вспыхнула и нервно потушила сигарету.
– Что ты городишь, Игорь! – воскликнула она раздраженно. – Какие к черту физиологические потребности! Эллочка еще ребенок. Она домашняя девочка. За ней подобных грехов не водилось.
Я усмехнулся про себя: «Домашняя! Видела бы ты, как эту домашнюю девочку вот уж лет пять как в моем подъезде по вечерам парни тискают. И дымит как паровоз, есть с кого пример брать». Но большинство родителей склонны смотреть на своих детей сквозь розовые очки.
– Все когда-то случается в первый раз, – заметил я философски. – Загуляла Элка и не пришла домой ночевать.
– Я ей то же самое говорю, – подала из угла голос Света. Говорила она глухо, будто в трубу с раструбом на конце. – Ничего страшного не произошло. Заявится Элка к обеду, и все дела.
– Вот видишь, что тебе умная соседка говорит, – успокаивая Веру, я погладил ее по плечу. – Все будет хорошо.
Но Ягодкина продолжала паниковать.
– Я опасаюсь, что с ней случилось худшее, – простонала она. – Мне черт-те что мерещится.
– О-о! – прогудела Света. – Что же ты ее раньше времени хоронишь-то? Если б я каждый раз, как ты, переживала бы, когда мой старший сын домой не приходит ночевать, давно облысела бы.
Великороднова глуповата и иной раз употребляет не те слова, какие следовало бы.
– Ты хочешь сказать «поседела»? – поправил я автоматически.
– Ой, да какая разница! – беспечно махнула Света рукой. – Главное – не паниковать раньше времени. Себе дороже.
– И я о том же говорю, – поддакнул я.
В этот момент открылась входная дверь, и в квартиру кто-то вошел. Ягодкина встрепенулась.
– Это, наверное, Леева Марина, – предположила она и отклонилась, заглядывая в коридор. – Я ей звонила недавно, поделилась бедой, вот она и примчалась. Да ты ее знаешь. Видел у меня пару раз.
Действительно, я знал Марину, познакомились у Веры. Маленькая, щуплая, вертлявая и взбалмошная особа с распущенными пшеничного цвета волосами. Болтушка и пройдоха. А в общем и целом ничего бабенка. Она тоже не замужем и тоже работает в сфере обслуживания, в каком-то кафе вроде бы. На этой почве они, очевидно, и сблизились.
Вначале в кухню ворвался аромат духов, потом впорхнула Марина. Одевалась она броско. Сегодня на ней были красные, в обтяжку, брюки с каким-то ковбойским ремнем, красная с черным, опять-таки в обтяжку, блузка, и на плечах то ли балахон, то ли накидка – супервумен. На милом, слегка потасканном лице с маленьким носом и губками бантиком – страдальческое выражение.
– Ой, Верочка! – с порога защебетала Марина, чмокнула Ягодкину в щеку и кивнула нам со Светой. – Здрасьте, здрасьте! – В кухне сразу стало шумно. – Лишь бы с Элкой ничего не сделали, все остальное ерунда. Сейчас на белом свете такие дела творятся, просто ужас! – Марина всплеснула руками. – Недавно я слыхала, будто в нашем городе девчонку одну украли, а потом с родителей выкуп требовали. Кошмар какой! Но, к счастью, милиция вмешалась, и тех бандитов поймали. А еще я слышала…
По мере того как Леева говорила, лицо Ягодкиной вытягивалось все больше и больше. Я прикрикнул:
– Цыц! Раскудахталась! Не пугай Ягодкину, без тебя тоскливо! – и подытожил: – В общем, все в сборе, «сходняк» холостяков можно продолжить. Говори, Вера.
Марина, по-видимому, не привыкла к грубостям. Она посмотрела на меня ошарашенно, однако без лишних слов села на уголок. Ягодкина в двух словах пересказала историю об исчезновении дочери и вновь закурила.
– Ой, и всего-то? Домой не пришла ночевать? – с напускной бесшабашностью воскликнула Марина и покосилась на меня, сверяясь с моей реакцией. Я одобрительно кивнул. – Я тоже в девичестве пару раз не приходила домой ночевать. Моя мама, знаешь, как ругалась? А один раз, – Леева хихикнула, – ко мне с подругой в кафе мужики прицепились. Мы с парнями были. Завязалась такая драка! А потом нас всех в милицию забрали. Мы там всю ночь провели. А один раз мою знакомую машина сбила. Она в больницу без сознания попала и… – Марина осеклась, наткнувшись на мой свирепый взгляд и, помолчав, отвлеченно сказала: – А, ерунда все это!
Вера тупо посмотрела на Лееву и снова заныла:
– Ох, чует мое сердце, с Эллочкой случилась беда. Я же, Игорь, тебя не только для того позвала, чтобы жаловаться. Я хочу, чтобы ты организовал поиски Элки.
Я недоуменно пожал плечами:
– Но я же не сыщик, Вера. Тебе, наверное, лучше в милицию обратиться.
– Обращалась уже! – с досадой произнесла Ягодкина. – Там заявление не хотят принимать. Говорят, подождать нужно несколько дней, вдруг дочь объявится. Но я и минуты ждать не могу. Нужно действовать, иначе я сойду с ума.
– Но почему я? – возразил я, впрочем, не очень активно. Я человек покладистый, легко поддаюсь на уговоры.
Вера подумала.
– Ты мужик, спортсмен, толковый парень, – польстила она мне после паузы. – Насколько я знаю, ты недавно попал в переплет, из которого с честью выпутался, проявив сообразительность, смелость и недюжинные умственные способности.
Действительно, несколько месяцев назад я влип в скверную историю. Подставил меня один знакомый, причем так, что я чуть было не загремел до конца своей жизни в места не столь отдаленные. К счастью, выкрутился. Но это другая история.
– …Кроме того, – продолжала уговаривать меня Ягодкина, – ты работаешь с молодежью, легко сможешь найти с подругами дочери общий язык. Со мной, как с матерью Эллочки, они не будут столь откровенны, как с посторонним человеком, тем более таким импозантным мужчиной.
От таких комплиментов любой сломается. В понедельник в спортшколе, где я работаю тренером по вольной борьбе, у меня методический день. Так что сегодня я свободен. Отказаться не могу – Вера на всю оставшуюся жизнь обидеться может. А отношения мне с ней портить нельзя. Ведь не только я ей по хозяйству помогаю, но и она мне: например, варенье сварить или баклажанную икру сделать, которую я, кстати, терпеть не могу, но иногда закатываю в банки на черный день. Да и не в моих правилах отказывать в просьбе человеку, попавшему в беду.
– С чего думаешь начать поиски? – произнес я в ответ на выжидающий взгляд Ягодкиной.
Расценив мои слова как согласие взяться за дело, Вера оживилась:
– Я считаю, с института. Большинство подружек Эллы там учатся. Ольга, с которой Элеонора якобы собиралась идти на дискотеку, тоже ее сокурсница. Утром в институте я с ней не встретилась. Девушка отпросилась с первой пары в поликлинику сходить. Так что ты ее сейчас застанешь. Еще дочь поддерживает дружеские отношения с двумя бывшими одноклассницами. Они здесь неподалеку живут. С ними мне тоже не удалось связаться. Когда я им утром позвонила, девушки уже ушли в институт. Их номера телефонов я тебе дам. – Ягодкина привстала, взяла с холодильника лист бумаги и положила его передо мной на стол. Оказывается, список Элкиных подружек Верой был составлен заранее. Знала ведь, что соглашусь заняться розысками. – И вот еще что, – продолжала говорить Ягодкина. Она снова потянулась к холодильнику и взяла с него кошелек. – За работу я тебе заплачу.
Я ознакомился со списком и, складывая лист бумаги, возразил:
– А мне не нужно платить. Я же альтруист.
– В наше время быть альтруистом глупо, – парировала Ягодкина, выкладывая из кошелька на стол пачку денег. – Сейчас не так уж много способов прилично заработать.
Я покосился на деньги – сумма была солидной, но брать с подруги деньги мне совесть не позволяла.
– Я знаю, – признался я. – Но тем не менее не возьму.
Ягодкина скорчила недовольную мину.
– Но тебе же придется много ездить – в институт, по Эллочкиным подружкам, возможно, в милицию… Да мало ли куда! Не будешь же ты раскатывать на общественном транспорте, время терять. Возьмешь такси. А раз так, почему ты должен мотаться по моим делам за свой счет? Я не хочу быть тебе обязанной еще и материально.
Марина Леева выдала улыбку и шутливо изрекла:
– Тоже верно. К вам, мужикам, только в материальную зависимость попади, живо на шею сядете. Так что возьми и с меня откуп! – Она достала из сумочки несколько купюр, присоединила их к купюрам Веры и, перегнувшись через стол, ловко засунула деньги в карман моей рубашки. – Девочкам на мороженое, – нахально подмигнула Леева. – Вдруг Элкиных подружек придется в кафе вести и в непринужденной обстановке из них сведения выкачивать.
А Света Великороднова денег не дала. Она была жадной и алчной.
– Ты можешь меня к поискам привлечь, – подумав, решила, по-видимому, рассчитаться натурой Великороднова. – Может, пригожусь. Номер моего телефона ты, наверное, знаешь?
– Конечно.
– В случае чего звони.
– Кстати о телефоне! – Ягодкина встала, вышла из кухни, а через минуту вернулась с «соткой» в руках. – Вот тебе мобильник, – сказала она, протягивая маленькую складывающуюся трубочку. – Будешь поддерживать со мною связь.
Я взял мобильник, сунул в задний карман брюк и стал собираться, подозрительно косясь в сторону Светы. Пока Ягодкина ходила за «соткой», она довольно странно себя вела: терлась носком туфли о мою ногу, подмигивала и кивала в сторону входной двери: мол, подожди меня там. Ее знаки выглядели довольно двусмысленно. Я недоумевал: у подруги беда, а она нашла время шуры-муры разводить. Однако Великороднову решил подождать, может быть, у нее благие намерения.
– Будут известия, звони, – провожая до двери, напутствовала меня Вера. – Я останусь дома, начну обзванивать больницы и… – Ягодкина запнулась. – Морги. Если что-нибудь узнаю, я тебе звякну. Ну давай! – Похлопав меня по плечу, Вера вытолкнула меня на лестничную площадку и захлопнула двери.
На улице меня караулила Лидия Ивановна, и я пожалел о том, что не остался поджидать Свету на лестничной площадке. Заметив меня, старуха резко изменила маршрут своего патрулирования и на всех парах помчалась ко мне.
– Игорь Степанович, вы видите это?! – возмущенно вскричала она, указывая на новенькую красную машину «Нексию», припаркованную на тротуаре.
– Ну вижу…
Лидия Ивановна воздела руки и воскликнула:
– Нет, вы посмотрите, как она стоит, Игорь! Вы посмотрите, посмотрите!
Я вытянул шею и несколько секунд разглядывал машину, чувствуя себя ущербной личностью, которой не дано увидеть то, что видно каждому.
– Красиво стоит, – буркнул я. – В одну сторону передом, в другую – задом.
Старуха посмотрела на меня как на непроходимого тупицу и наконец снизошла до объяснений.
– Но она же загораживает проезд, Игорь Степанович! – заявила она, тыча узловатым пальцем в сторону «Нексии». Неужели вы не видите? А что будет, если ко мне вдруг приедет машина «Скорой помощи»?
– Ну что будет? – пожал я плечами. – Вас, скорее всего, обнесут на носилках вокруг машины и погрузят в «Скорую помощь» метров на пять дальше, чем следовало бы.
От дальнейшего общения со старухой меня спасли вышедшие из подъезда Света и Марина.
– Я с тобой поеду! – заявила Великороднова, не удостаивая противную старуху даже взгляда. Она, как и многие жильцы нашего дома, была не в ладах с хозяйкой двадцать второй квартиры. Света демонстративно подхватила меня под руку и потащила прочь от Лидии Ивановны.
Я был не в восторге от решения Великородновой ехать со мной на поиски Эллы. Меня всегда тяготило общество недалекой Светки, а при данных обстоятельствах она была мне еще и обузой. Я считал, что без Великородновой сумею сделать намного больше.
– А тебе-то зачем ехать? – спросил я Светку.
– Ну-у, это, мало ли зачем. Может, съездить нужно будет куда, или сбегать, или узнать чего… В общем, Вера меня с тобой отправила. Я сегодня выходная, так что можешь мною пользоваться.
– Лучше использовать, – поправил я.
Зрелище, надо сказать, не для завтракающего человека. Я встал из-за журнального столика, переключил на стареньком телевизоре «Горизонт» программу и снова сел на диван. Показывали видеоклип «Блестящих». Признаться, мелькание на экране женских грудей и, извините, задниц тоже аппетит не повышает. Но все же предпочтительнее лицезреть во время трапезы живые части человеческого тела, нежели мертвые. И я стал намазывать на хлеб масло. Едва я откусил от бутерброда, как зазвонил стоявший на журнальном столике телефон. Аппарат у меня допотопный, еще советский, с мощным звонком, от которого я каждый раз вздрагиваю, но вот заменить телефон никак не могу. Ностальгия по совку. Шучу, конечно. Недосуг просто.
Я снял трубку.
– Алло?
Звонила моя приятельница Вера. У нее приятный нежный голосок избалованной принцессы из сказки, однако сегодня моя приятельница криклива, шумна, как ворона, вспугнутая с мусорной кучи.
– Игорь, это ты?! – срывающимся взволнованным голосом воскликнула Вера. – Игорь!
Спрашивает, будто кроме меня в моей холостяцкой квартире еще кто-то может ответить моим голосом. Я прожевал кусок, сделал глоток кофе и голосом робота ответил:
– Вы набрали номер квартиры Игоря Гладышева. Он у телефона. Представьтесь, пожалуйста.
– Да хватит прикалываться-то! – обиженно произнесла Вера и снова закудахтала: – Мне не до шуток, Игорь! У меня беда!
Верка – разведенка. Я частенько оказываю ей посильную мужскую помощь, в смысле выступаю в качестве тягловой силы, когда необходимо поднять к ней на этаж какой-либо груз, или, наоборот, – спустить во двор тяжелый предмет, а также провожу у нее дома кое-какой мелкий ремонт бытовой техники, мебели и водопроводных кранов. По части забивания гвоздей и сверления отверстий в стене я тоже мастер. Вот и сейчас я решил, что потребовался моей приятельнице для решения сугубо бытовых вопросов.
– Кран потек? – предположил я тоном человека, для которого протекание крана не является трагедией. – В прошлый раз, когда я к тебе домой заходил, видел, на кухне смеситель капает. Там на кран-буксе прокладку заменить нужно.
– Да какая, к черту, прокладка! – отмахнулась Вера. – У меня проблема посерьезней. Можешь ко мне зайти?
Я хлебнул еще кофе и с готовностью ответил:
– Разумеется. Жди! – и положил трубку.
Жены, как я уже упоминал, у меня нет, домработницы не имею – не из богатых я, – так что обхожусь без хозяйской женской руки в доме, а потому всю домашнюю работу выполняю сам. Я убрал со стола, сполоснул в кухне тарелки и чашку, оделся и вышел из квартиры. На лестничной площадке столкнулся с соседом Борькой. Мы поздоровались с ним за руку, перекинулись парой фраз и вместе в лифте спустились на первый этаж.
На дворе стоял октябрь, светило солнце, но по утрам и вечерами уже чувствовалось дыхание осени, и иной раз налетевший ветер гнал по земле опавшие листья.
Я расстался с Борькой, махнул ему на прощание рукой и двинулся по тротуару вдоль дома. Навстречу мне в ярко-красных спортивных штанах, ботах и ядовито-зеленой кофте крупной вязки шествовала хозяйка двадцать второй квартиры Лидия Ивановна. Противная старуха шагу никому не дает ступить, чтобы не прицепиться с дурацкими вопросами, язык почесать. Обычно я стараюсь обходить ее стороной, но вот сегодня попался.
– Здравствуйте, Игорь Степанович! – сладко пропела бабка.
Я скроил на лице выражение ужасно озабоченного человека и пробормотал:
– Здравствуйте, Лидия Ивановна. Извините, очень спешу! – и попытался проскочить мимо. Но не тут-то было. Старуха наглухо блокировала проход.
– Я займу у вас только одну минуточку! – прошамкала она и перешла на доверительный тон. – Вы знаете, Игорь, в нашем подъезде вечерами собирается компания подростков.
– Что вы говорите?! – ахнул я. – Но на то они и подростки, чтобы собираться в подъездах.
Лидия Ивановна всплеснула сухими, с пергаментной кожей, руками.
– Но они же пьют, ругаются и, мне кажется, употребляют наркотики. Вы бы повлияли на них, Игорь Степанович.
Выдумывает, как всегда, старуха. Я с недоверием посмотрел на бабку.
– Вы склонны к преувеличениям, Лидия Ивановна. Я прекрасно знаю ребят, облюбовавших ваш подъезд. Все они из нашего двора. Насколько мне известно, они не пьют, а уж тем более не употребляют наркотики. А насчет того, чтобы ругаться… Что ж, все мы не безгрешны.
Я снова попытался обойти старуху, но она стояла намертво.
– Но они же шумят, Игорь! – тараща белесые глаза, воскликнула она. – Мешают отдыхать мне и моему мужу. Я несколько раз прогоняла их, но они все время возвращаются именно в наш подъезд.
Проскочить мимо Лидии Ивановны не было никакой возможности, поэтому я пошел на уловку, которых у меня против злокозненной старухи великое множество, в том числе и эпатажных.
– А вы на них из своего окошка водичкой полейте и желательно погорячее. – Я заговорщицки подмигнул: – Только никому не говорите, что я вас надоумил, иначе меня за подстрекательство посадят в тюрьму заодно с вами.
У Лидии Ивановны отвалилась челюсть, а я, воспользовавшись моментом, протиснулся между окаменевшей старухой и живой изгородью к подъезду. Однако зловредная старуха привыкла, чтобы последнее слово оставалось за ней.
– А вы позавчера выпивши домой пришли и с девицей! – крикнула она мне в спину. – Не солидно, Игорь Степанович, в вашем возрасте и с вашим положением в своей квартире бордель устраивать!
Вот язва! Уже из глубины подъезда я ответил:
– Ладно, Лидия Ивановна, один ноль в вашу пользу!
Кабина лифта находилась на первом этаже. Двери мгновенно открылись, едва я прикоснулся к кнопке вызова. Резкий запах общественного туалета ударил в нос, я поморщился, однако вошел в тесную кабинку – не пыхтеть же на шестой этаж по лестнице. Трудяга лифт, натужно скрипя, потащил мою персону ввысь.
С Ягодкиной Верой я знаком давно – с тех самых пор, как еще пацаном переехал в наш дом. Сблизились позже, после моей женитьбы. Моя бывшая супруга Инна подружилась с Ягодкиной, ну и я заодно. Потом мне на работе выделили квартиру, я с женой и сыном переехал в нее, и наша с Верой дружба сошла на нет. После развода я вернулся в родные пенаты, и мы с соседкой возобновили приятельские отношения. Ей-богу, связывает нас только дружба, дальше – «ни-ни», хотя «да-да», я думаю, Вера была бы не против, да я не хочу. Есть на то свои причины. Во-первых, Верка старше меня на четыре года, а я в последнее время на таких «старух» не заглядываюсь, больше внимания на их дочек обращаю. Во-вторых, мне не нравятся женщины с такими габаритами, как у Веры. В-третьих… нет, нехорошо за глаза обсуждать недостатки женщин, хотя в глаза тоже неприлично. В общем, я мужчина видный, высокий, плечистый, считаю, что заслуживаю лучшей партии, чем Ягодкина.
На шестом этаже дверь в квартиру восемнадцать была приоткрыта. Меня с нетерпением ждали, и, как только я вошел, в дальнем конце коридора в дверях, ведущих в кухню, возникла хозяйка.
Вера тоже женщина видная – за два километра из винтовки без оптического прицела запросто попасть можно – вес сто десять килограммов, рост метр шестьдесят пять, размер бюста пятый, ширина плеч семьдесят сантиметров, бедер – столько же, и между ними никакого намека на талию. Лицо, надо отдать должное, приятное – круглое, с ямочками на щеках, с большими серыми глазами. С ушами, правда, проблема – оттопырены немного, а потому Ягодкина всегда носит удлиненную прическу, маскирующую ушки.
– Здравствуй, Игорек, – траурным тоном изрекла Вера.
– Что стряслось? – с ходу поинтересовался я, прикрывая за собой двери.
– У меня дочка пропала! – огорошила меня Вера, и из ее глаз выкатились две слезинки, которые она тут же промокнула кончиком кружевного платочка.
– Э-элка!? – задал я глупый вопрос, хотя отлично знал, что у моей приятельницы, кроме Элеоноры, других детей нет.
Я сделал участливое лицо.
– Как это случилось?
Вера шмыгнула носом.
– Вчера ушла на дискотеку и до сих пор не вернулась.
У меня отлегло от сердца. Девушке почти двадцать лет, пошла на дискотеку и до сих пор не вернулась. С кем не бывает.
– Заявится еще, – уверенным голосом сказал я. – Ты ее подругам звонила?
– Конечно, звонила, – загробным голосом отозвалась Вера. – Нет ее нигде. Да ты проходи.
Вслед за Ягодкиной я направился в кухню.
Вера не из бедных. Она работает менеджером в модном ресторане. Я не хочу сказать, что она ворует у себя на работе или занимается темными делами, но местечко, видать, теплое, раз приносит ей солидный доход. Да и бывший муж Ягодкиной, ныне живущий в Германии, подкидывает ей евро на содержание дочери. В общем, Вера живет на широкую ногу. Ее шикарный холодильник всегда забит деликатесами, а дом полон всяких штучек-дрючек типа ультрасовременной стиральной машинки-автомата, посудомоечной машины, микроволновой печи, радиотелефона и прочих вещиц, позволяющих жить в комфорте и особо не напрягаться, выполняя домашнюю работу.
Я был не единственный гость у Веры. В кухне за столовым уголком (который, между прочим, я собирал), сидела Света Великороднова, соседка Веры по лестничной площадке. Светка ничем не примечательна – худющая, угловатая, с плоской грудью, длинным лицом, маленькими глазками, вокруг которых на увядающей коже обозначились темные круги. Прическа странная. Вокруг головы волосы выстрижены, а на макушке и темени топорщатся, будто соцветия кочана цветной капусты. Впрочем, есть у Светки одно достоинство – это зад. Он у нее идеальной формы, и Великороднова постоянно боится поправиться на эту часть тела или похудеть. Признаться, я бы никогда не обратил внимания на эту особенность Светкиной фигуры, если бы мне о ней по большому секрету Вера не сказала.
По обыкновению полных людей, Вера была медлительна, ленива, любила посидеть. Она тут же опустилась на табурет и прикурила сигарету. Судя по большому количеству окурков в пепельнице, Ягодкина курила не переставая. Я сел напротив и потребовал:
– Давай, выкладывай все по порядку!
Теребя в одной руке платочек, а в другой – вертя сигарету, Ягодкина поведала:
– Вчера, в воскресенье, Элла сказала, что пойдет с подружкой на дискотеку в Дом культуры. Ну, знаешь, в тот, что в нашем районе расположен, рядом с ламповым заводом. Ушла часа в три, обещала вернуться к одиннадцати. Я прождала ее до полуночи, потом позвонила Ольге. Та удивилась, сказала, что ни на какую дискотеку они с Эллочкой идти не договаривались, и, вообще, она ее весь день не видела и даже по телефону не разговаривала. Я прождала всю ночь, а утром помчалась в институт, думала, может, там Элла к первой паре появится. Но она на занятия не пришла.
– И ты бог весть что подумала! Ты, Ягодкина, паникерша, трясешься над своей дочкой сверх меры. Познакомилась, скорее всего, девчонка с новым бойфрендом и осела у кого-нибудь на квартире. – Я двумя пальцами потрепал Веру за пухлую щечку. – А ты забыла, как в ее годы с парнями шлялась? Небось сама не раз с любимым в стогу ночевала. Потребности физиологии. Сейчас, скорее всего, твоя Элла распрощалась с молодым человеком и не торопясь с повинной едет домой. Тебе самой, в узком семейном кругу, нужно будет разобраться с девушкой, а ты соседей собрала, хочешь дочь опозорить.
Я намеренно грубо разговаривал с Ягодкиной, задевал ее материнские чувства, чтобы растормошить подругу, вывести из состояния депрессии. Удалось. Вера вспыхнула и нервно потушила сигарету.
– Что ты городишь, Игорь! – воскликнула она раздраженно. – Какие к черту физиологические потребности! Эллочка еще ребенок. Она домашняя девочка. За ней подобных грехов не водилось.
Я усмехнулся про себя: «Домашняя! Видела бы ты, как эту домашнюю девочку вот уж лет пять как в моем подъезде по вечерам парни тискают. И дымит как паровоз, есть с кого пример брать». Но большинство родителей склонны смотреть на своих детей сквозь розовые очки.
– Все когда-то случается в первый раз, – заметил я философски. – Загуляла Элка и не пришла домой ночевать.
– Я ей то же самое говорю, – подала из угла голос Света. Говорила она глухо, будто в трубу с раструбом на конце. – Ничего страшного не произошло. Заявится Элка к обеду, и все дела.
– Вот видишь, что тебе умная соседка говорит, – успокаивая Веру, я погладил ее по плечу. – Все будет хорошо.
Но Ягодкина продолжала паниковать.
– Я опасаюсь, что с ней случилось худшее, – простонала она. – Мне черт-те что мерещится.
– О-о! – прогудела Света. – Что же ты ее раньше времени хоронишь-то? Если б я каждый раз, как ты, переживала бы, когда мой старший сын домой не приходит ночевать, давно облысела бы.
Великороднова глуповата и иной раз употребляет не те слова, какие следовало бы.
– Ты хочешь сказать «поседела»? – поправил я автоматически.
– Ой, да какая разница! – беспечно махнула Света рукой. – Главное – не паниковать раньше времени. Себе дороже.
– И я о том же говорю, – поддакнул я.
В этот момент открылась входная дверь, и в квартиру кто-то вошел. Ягодкина встрепенулась.
– Это, наверное, Леева Марина, – предположила она и отклонилась, заглядывая в коридор. – Я ей звонила недавно, поделилась бедой, вот она и примчалась. Да ты ее знаешь. Видел у меня пару раз.
Действительно, я знал Марину, познакомились у Веры. Маленькая, щуплая, вертлявая и взбалмошная особа с распущенными пшеничного цвета волосами. Болтушка и пройдоха. А в общем и целом ничего бабенка. Она тоже не замужем и тоже работает в сфере обслуживания, в каком-то кафе вроде бы. На этой почве они, очевидно, и сблизились.
Вначале в кухню ворвался аромат духов, потом впорхнула Марина. Одевалась она броско. Сегодня на ней были красные, в обтяжку, брюки с каким-то ковбойским ремнем, красная с черным, опять-таки в обтяжку, блузка, и на плечах то ли балахон, то ли накидка – супервумен. На милом, слегка потасканном лице с маленьким носом и губками бантиком – страдальческое выражение.
– Ой, Верочка! – с порога защебетала Марина, чмокнула Ягодкину в щеку и кивнула нам со Светой. – Здрасьте, здрасьте! – В кухне сразу стало шумно. – Лишь бы с Элкой ничего не сделали, все остальное ерунда. Сейчас на белом свете такие дела творятся, просто ужас! – Марина всплеснула руками. – Недавно я слыхала, будто в нашем городе девчонку одну украли, а потом с родителей выкуп требовали. Кошмар какой! Но, к счастью, милиция вмешалась, и тех бандитов поймали. А еще я слышала…
По мере того как Леева говорила, лицо Ягодкиной вытягивалось все больше и больше. Я прикрикнул:
– Цыц! Раскудахталась! Не пугай Ягодкину, без тебя тоскливо! – и подытожил: – В общем, все в сборе, «сходняк» холостяков можно продолжить. Говори, Вера.
Марина, по-видимому, не привыкла к грубостям. Она посмотрела на меня ошарашенно, однако без лишних слов села на уголок. Ягодкина в двух словах пересказала историю об исчезновении дочери и вновь закурила.
– Ой, и всего-то? Домой не пришла ночевать? – с напускной бесшабашностью воскликнула Марина и покосилась на меня, сверяясь с моей реакцией. Я одобрительно кивнул. – Я тоже в девичестве пару раз не приходила домой ночевать. Моя мама, знаешь, как ругалась? А один раз, – Леева хихикнула, – ко мне с подругой в кафе мужики прицепились. Мы с парнями были. Завязалась такая драка! А потом нас всех в милицию забрали. Мы там всю ночь провели. А один раз мою знакомую машина сбила. Она в больницу без сознания попала и… – Марина осеклась, наткнувшись на мой свирепый взгляд и, помолчав, отвлеченно сказала: – А, ерунда все это!
Вера тупо посмотрела на Лееву и снова заныла:
– Ох, чует мое сердце, с Эллочкой случилась беда. Я же, Игорь, тебя не только для того позвала, чтобы жаловаться. Я хочу, чтобы ты организовал поиски Элки.
Я недоуменно пожал плечами:
– Но я же не сыщик, Вера. Тебе, наверное, лучше в милицию обратиться.
– Обращалась уже! – с досадой произнесла Ягодкина. – Там заявление не хотят принимать. Говорят, подождать нужно несколько дней, вдруг дочь объявится. Но я и минуты ждать не могу. Нужно действовать, иначе я сойду с ума.
– Но почему я? – возразил я, впрочем, не очень активно. Я человек покладистый, легко поддаюсь на уговоры.
Вера подумала.
– Ты мужик, спортсмен, толковый парень, – польстила она мне после паузы. – Насколько я знаю, ты недавно попал в переплет, из которого с честью выпутался, проявив сообразительность, смелость и недюжинные умственные способности.
Действительно, несколько месяцев назад я влип в скверную историю. Подставил меня один знакомый, причем так, что я чуть было не загремел до конца своей жизни в места не столь отдаленные. К счастью, выкрутился. Но это другая история.
– …Кроме того, – продолжала уговаривать меня Ягодкина, – ты работаешь с молодежью, легко сможешь найти с подругами дочери общий язык. Со мной, как с матерью Эллочки, они не будут столь откровенны, как с посторонним человеком, тем более таким импозантным мужчиной.
От таких комплиментов любой сломается. В понедельник в спортшколе, где я работаю тренером по вольной борьбе, у меня методический день. Так что сегодня я свободен. Отказаться не могу – Вера на всю оставшуюся жизнь обидеться может. А отношения мне с ней портить нельзя. Ведь не только я ей по хозяйству помогаю, но и она мне: например, варенье сварить или баклажанную икру сделать, которую я, кстати, терпеть не могу, но иногда закатываю в банки на черный день. Да и не в моих правилах отказывать в просьбе человеку, попавшему в беду.
– С чего думаешь начать поиски? – произнес я в ответ на выжидающий взгляд Ягодкиной.
Расценив мои слова как согласие взяться за дело, Вера оживилась:
– Я считаю, с института. Большинство подружек Эллы там учатся. Ольга, с которой Элеонора якобы собиралась идти на дискотеку, тоже ее сокурсница. Утром в институте я с ней не встретилась. Девушка отпросилась с первой пары в поликлинику сходить. Так что ты ее сейчас застанешь. Еще дочь поддерживает дружеские отношения с двумя бывшими одноклассницами. Они здесь неподалеку живут. С ними мне тоже не удалось связаться. Когда я им утром позвонила, девушки уже ушли в институт. Их номера телефонов я тебе дам. – Ягодкина привстала, взяла с холодильника лист бумаги и положила его передо мной на стол. Оказывается, список Элкиных подружек Верой был составлен заранее. Знала ведь, что соглашусь заняться розысками. – И вот еще что, – продолжала говорить Ягодкина. Она снова потянулась к холодильнику и взяла с него кошелек. – За работу я тебе заплачу.
Я ознакомился со списком и, складывая лист бумаги, возразил:
– А мне не нужно платить. Я же альтруист.
– В наше время быть альтруистом глупо, – парировала Ягодкина, выкладывая из кошелька на стол пачку денег. – Сейчас не так уж много способов прилично заработать.
Я покосился на деньги – сумма была солидной, но брать с подруги деньги мне совесть не позволяла.
– Я знаю, – признался я. – Но тем не менее не возьму.
Ягодкина скорчила недовольную мину.
– Но тебе же придется много ездить – в институт, по Эллочкиным подружкам, возможно, в милицию… Да мало ли куда! Не будешь же ты раскатывать на общественном транспорте, время терять. Возьмешь такси. А раз так, почему ты должен мотаться по моим делам за свой счет? Я не хочу быть тебе обязанной еще и материально.
Марина Леева выдала улыбку и шутливо изрекла:
– Тоже верно. К вам, мужикам, только в материальную зависимость попади, живо на шею сядете. Так что возьми и с меня откуп! – Она достала из сумочки несколько купюр, присоединила их к купюрам Веры и, перегнувшись через стол, ловко засунула деньги в карман моей рубашки. – Девочкам на мороженое, – нахально подмигнула Леева. – Вдруг Элкиных подружек придется в кафе вести и в непринужденной обстановке из них сведения выкачивать.
А Света Великороднова денег не дала. Она была жадной и алчной.
– Ты можешь меня к поискам привлечь, – подумав, решила, по-видимому, рассчитаться натурой Великороднова. – Может, пригожусь. Номер моего телефона ты, наверное, знаешь?
– Конечно.
– В случае чего звони.
– Кстати о телефоне! – Ягодкина встала, вышла из кухни, а через минуту вернулась с «соткой» в руках. – Вот тебе мобильник, – сказала она, протягивая маленькую складывающуюся трубочку. – Будешь поддерживать со мною связь.
Я взял мобильник, сунул в задний карман брюк и стал собираться, подозрительно косясь в сторону Светы. Пока Ягодкина ходила за «соткой», она довольно странно себя вела: терлась носком туфли о мою ногу, подмигивала и кивала в сторону входной двери: мол, подожди меня там. Ее знаки выглядели довольно двусмысленно. Я недоумевал: у подруги беда, а она нашла время шуры-муры разводить. Однако Великороднову решил подождать, может быть, у нее благие намерения.
– Будут известия, звони, – провожая до двери, напутствовала меня Вера. – Я останусь дома, начну обзванивать больницы и… – Ягодкина запнулась. – Морги. Если что-нибудь узнаю, я тебе звякну. Ну давай! – Похлопав меня по плечу, Вера вытолкнула меня на лестничную площадку и захлопнула двери.
На улице меня караулила Лидия Ивановна, и я пожалел о том, что не остался поджидать Свету на лестничной площадке. Заметив меня, старуха резко изменила маршрут своего патрулирования и на всех парах помчалась ко мне.
– Игорь Степанович, вы видите это?! – возмущенно вскричала она, указывая на новенькую красную машину «Нексию», припаркованную на тротуаре.
– Ну вижу…
Лидия Ивановна воздела руки и воскликнула:
– Нет, вы посмотрите, как она стоит, Игорь! Вы посмотрите, посмотрите!
Я вытянул шею и несколько секунд разглядывал машину, чувствуя себя ущербной личностью, которой не дано увидеть то, что видно каждому.
– Красиво стоит, – буркнул я. – В одну сторону передом, в другую – задом.
Старуха посмотрела на меня как на непроходимого тупицу и наконец снизошла до объяснений.
– Но она же загораживает проезд, Игорь Степанович! – заявила она, тыча узловатым пальцем в сторону «Нексии». Неужели вы не видите? А что будет, если ко мне вдруг приедет машина «Скорой помощи»?
– Ну что будет? – пожал я плечами. – Вас, скорее всего, обнесут на носилках вокруг машины и погрузят в «Скорую помощь» метров на пять дальше, чем следовало бы.
От дальнейшего общения со старухой меня спасли вышедшие из подъезда Света и Марина.
– Я с тобой поеду! – заявила Великороднова, не удостаивая противную старуху даже взгляда. Она, как и многие жильцы нашего дома, была не в ладах с хозяйкой двадцать второй квартиры. Света демонстративно подхватила меня под руку и потащила прочь от Лидии Ивановны.
Я был не в восторге от решения Великородновой ехать со мной на поиски Эллы. Меня всегда тяготило общество недалекой Светки, а при данных обстоятельствах она была мне еще и обузой. Я считал, что без Великородновой сумею сделать намного больше.
– А тебе-то зачем ехать? – спросил я Светку.
– Ну-у, это, мало ли зачем. Может, съездить нужно будет куда, или сбегать, или узнать чего… В общем, Вера меня с тобой отправила. Я сегодня выходная, так что можешь мною пользоваться.
– Лучше использовать, – поправил я.