Страница:
В какой-то момент Интернет раскололся. Наиболее разумные провайдеры перешли на службу к Корпорации и принесли вассальную присягу. Именно они обеспечивали действие электронной почты и ISQ, обработку информации, и другие формы использования сети в мирных целях. Однако львиная доля поклонников Интернета не смирилась. Память о почти достигнутом мировом господстве передавалась из поколения в поколение и кружила горячие головы.
В попытках подорвать мощь Корпорации, подпольные провайдеры и хакеры заключили противоестественный союз. Первые плодили подрывные сайты, а вторые предпринимали бесчисленные атаки на компьютеры каналов. Были изобретены вирусы, которые полностью блокировали выход запланированных передач, а взамен выдавали на экраны крамольные лозунги типа «Вся власть Интернету!» или «Телеоккупантам – нет!» и непристойную брань в адрес Корпорации. Провайдеров-коллаборационистов унижали, запугивали, по мере возможностей били. В противовес культу святого Рейтинга сетевики-раскольники создали секту «Свидетелей Интернета», куда не без успеха заманивали телезрителей любого пола и возраста.
Когда размах Интернет-партизанской войны достиг нешуточного уровня, да к тому же наметилась уния между сетевиками-нелегалами и читателями-подпольщиками, терпение Корпорации лопнуло. Совет герцогов постановил создать телеинквизицию.
Вообще-то силовая структура существовала давно. Многочисленные дружины сынов эфира поддерживали порядок на территориях, боролись с хищениями телепродуктов, пресекали оборот запрещённых сериалов, и так далее. Образно говоря, это была корпоративная полиция. А теперь возникло то, что в далёкие времена грозно именовалось службой безопасности.
Задачи инквизиции были огромны. Борьба с интернет-ересью и производством контрафакта, ликвидация тайных книжных притонов и преследование хакеров-телегубов, искоренение либерально-сетевых настроений – вот неполный перечень проблем, которые призваны были решать епископы и магистры в штатском, защищая интересы законопослушных потребителей. Для успешного достижения поставленных целей при инквизиции была создана собственная гвардия. И надо сказать, что дел у неё всегда хватало. Работали инквизиторы энергично, с огоньком. В считанные годы ситуация резко улучшилась. Интересы Корпорации были надёжно защищены, а великий инквизитор в звании кардинала отныне по должности стал заместителем императора.
Конечно же, подкрепила общественность. Пенсионер Сукерман выступил в телечате с пламенным обращением «Не могу поступиться панелью!», в котором гневно заклеймил происки тайных сторонников Интернета. Молодёжное движение «Телеюгенд» провело ряд митингов и собраний в поддержку эфирной политики Корпорации. Воспитанники детского сада из села Малые Напильники на торжественном утреннике поклялись делать жизнь с Хрюши и Степашки, и смотреть как можно больше сериалов, чтобы расти умными, сильными и крепкими. Утренник завершился песней «Все на свете дети любят Рейтинга, потому что Рейтинг их любил…».
Да что там общественность! Поддавшись всеобщему угару, фантомашки и те принялись в массовом порядке разоблачать явных и тайных врагов Корпорации. Проще говоря, стучали в инквизицию…
Изобличённых преступников наказывали по-разному. Обычный криминал отбывал наказание «под колпаком» – так назывались тюрьмы, чьи территории специально экранировались от приёма телесигналов. Лишившись жизненно необходимого общения с видеопанелью, заключённые испытывали глубокую депрессию, и даже закоренелые взломщики кабелей стремились примерным поведением заслужить право на условно-досрочное освобождение.
Идейных же противников телевидения – интернет-партизан или содержателей нелегальных библиотек, напротив, присуждали к насильственному просмотру передач. При этом заключённого фиксировали у видеопанели на весь день с перерывом на обед и прогулку. Передачи подбирались в зависимости от степени вины. Самым тяжёлым наказанием считался просмотр каналов, которые специализировались на подростковых сериалах вроде «Давай замутим» или «Лох из 10 «А», перемежаемых рекламой школьных принадлежностей и средств контрацепции.
Кстати, о школе. Она, как и другие учреждения образования, окончательно перешла на дистанционно-телевизионную форму обучения. Аттестаты и дипломы высылались по электронной почте. Преподаватели, избавленные от прямого контакта с учениками, подняли головы. Престиж педагогического труда резко повысился…
Таким, в общих чертах, был блистающий мир, в котором родился, вырос и нёс службу сын эфира Фёдор Огонь.
Глава третья
Глава четвертая
В попытках подорвать мощь Корпорации, подпольные провайдеры и хакеры заключили противоестественный союз. Первые плодили подрывные сайты, а вторые предпринимали бесчисленные атаки на компьютеры каналов. Были изобретены вирусы, которые полностью блокировали выход запланированных передач, а взамен выдавали на экраны крамольные лозунги типа «Вся власть Интернету!» или «Телеоккупантам – нет!» и непристойную брань в адрес Корпорации. Провайдеров-коллаборационистов унижали, запугивали, по мере возможностей били. В противовес культу святого Рейтинга сетевики-раскольники создали секту «Свидетелей Интернета», куда не без успеха заманивали телезрителей любого пола и возраста.
Когда размах Интернет-партизанской войны достиг нешуточного уровня, да к тому же наметилась уния между сетевиками-нелегалами и читателями-подпольщиками, терпение Корпорации лопнуло. Совет герцогов постановил создать телеинквизицию.
Вообще-то силовая структура существовала давно. Многочисленные дружины сынов эфира поддерживали порядок на территориях, боролись с хищениями телепродуктов, пресекали оборот запрещённых сериалов, и так далее. Образно говоря, это была корпоративная полиция. А теперь возникло то, что в далёкие времена грозно именовалось службой безопасности.
Задачи инквизиции были огромны. Борьба с интернет-ересью и производством контрафакта, ликвидация тайных книжных притонов и преследование хакеров-телегубов, искоренение либерально-сетевых настроений – вот неполный перечень проблем, которые призваны были решать епископы и магистры в штатском, защищая интересы законопослушных потребителей. Для успешного достижения поставленных целей при инквизиции была создана собственная гвардия. И надо сказать, что дел у неё всегда хватало. Работали инквизиторы энергично, с огоньком. В считанные годы ситуация резко улучшилась. Интересы Корпорации были надёжно защищены, а великий инквизитор в звании кардинала отныне по должности стал заместителем императора.
Конечно же, подкрепила общественность. Пенсионер Сукерман выступил в телечате с пламенным обращением «Не могу поступиться панелью!», в котором гневно заклеймил происки тайных сторонников Интернета. Молодёжное движение «Телеюгенд» провело ряд митингов и собраний в поддержку эфирной политики Корпорации. Воспитанники детского сада из села Малые Напильники на торжественном утреннике поклялись делать жизнь с Хрюши и Степашки, и смотреть как можно больше сериалов, чтобы расти умными, сильными и крепкими. Утренник завершился песней «Все на свете дети любят Рейтинга, потому что Рейтинг их любил…».
Да что там общественность! Поддавшись всеобщему угару, фантомашки и те принялись в массовом порядке разоблачать явных и тайных врагов Корпорации. Проще говоря, стучали в инквизицию…
Изобличённых преступников наказывали по-разному. Обычный криминал отбывал наказание «под колпаком» – так назывались тюрьмы, чьи территории специально экранировались от приёма телесигналов. Лишившись жизненно необходимого общения с видеопанелью, заключённые испытывали глубокую депрессию, и даже закоренелые взломщики кабелей стремились примерным поведением заслужить право на условно-досрочное освобождение.
Идейных же противников телевидения – интернет-партизан или содержателей нелегальных библиотек, напротив, присуждали к насильственному просмотру передач. При этом заключённого фиксировали у видеопанели на весь день с перерывом на обед и прогулку. Передачи подбирались в зависимости от степени вины. Самым тяжёлым наказанием считался просмотр каналов, которые специализировались на подростковых сериалах вроде «Давай замутим» или «Лох из 10 «А», перемежаемых рекламой школьных принадлежностей и средств контрацепции.
Кстати, о школе. Она, как и другие учреждения образования, окончательно перешла на дистанционно-телевизионную форму обучения. Аттестаты и дипломы высылались по электронной почте. Преподаватели, избавленные от прямого контакта с учениками, подняли головы. Престиж педагогического труда резко повысился…
Таким, в общих чертах, был блистающий мир, в котором родился, вырос и нёс службу сын эфира Фёдор Огонь.
Глава третья
Средь шумного бала
– Собирайся, – скомандовал Хоробрых, с кряхтением вставая со стула.
– Что, сразу в экспедицию? – утомлённо поинтересовался лишённый законного отпуска боец.
Полковник усмехнулся.
– Нет, пока домой. Отдохни, приведи себя в порядок, надень парадную форму. А в девятнадцать ноль-ноль прибудешь ко мне.
– Зачем?
– Поедем на бал к императору.
– Куда?!
Изумление Фёдора было неподдельным и вполне понятным. Раз в три месяца глава Корпорации устраивал костюмированные балы. Туда приглашались только избранные, только сливки телекратии: бароны, графы, герцоги, знаменитые актёры, режиссёры и продюсеры, телеведущие и крупнейшие рекламодатели… Ну, с долей фантазии можно представить в блестящем обществе Хоробрых – всё же командир дружины. А вот скромный сын эфира в тусовку никак не вписывался. Дела… Пляж с пивом, значит, сегодня отменяется, вслед за отпуском…
Дежурка подбросила Фёдора домой, в Черёмушки. Стараниями Хоробрых боец получил здесь однокомнатную квартиру на улице Андрея Малахова. Ещё недавно место считалось не из престижных. Однако стоило построить неподалёку телебашню, как район обрёл не только новые рабочие места, но и респектабельность. В соседнем доме, говорят, года три жил сам Артур Ложкин – автор идеи культового ток-шоу «В шоке по колено».
Возле родного дома Фёдор принял доклад старушек-общественниц, деливших пенсионные будни между телепросмотрами и дежурством на лавочках у подъезда в тени ветвистых клёнов. Старушки обладали терпением ниндзя и зоркостью телескопа. Уйти от них безнаказанно не имело шансов ни одно уличное событие. В сыне эфира старушки видели представителя закона и порядка, поэтому регулярно доводили до его сведения сводки местных происшествий. Хорошо воспитанный провинциал, Фёдор испытывал почтение к старости, и сводки выслушивал, внутренне тоскуя.
Ну, какое дело ему до того, что семиклассник Нефигайло из тридцать четвертой квартиры спёр у отца ПИН-код эротического канала, детально изучил сериал «В темноте, да не в обиде» и стал не по-детски приставать к уборщице Верке Причиндал?
За каким чёртом ему знать, ёксель-моксель, что пенсионера Тычинкина-Пестикова застукали рисующим на стене дома надпись «Гламур-ТВ» – отстой»?
И уж вовсе ни к чему информация, что в кустах у соседнего подъезда рано утром заметили странное существо, как две капли перцовки похожее на монстра из сериала «Чужак». Насмотрелись ужастиков, понимаешь… Тем более что когда дворник Ванькин протёр глаза и отважился вторично бросить взгляд в кусты, там уже никого не было…
Пообещав старушкам принять меры, Фёдор зашёл в подъезд, не без удовольствия протиснулся в лифт между бюстами стоящих друг против друга дам, и через минуту открывал квартиру.
Жилище встретило хозяина, как родного: автоматически вспыхнул свет в прихожей, сами собой ласково замерцали видеопанели на кухне и в единственной комнате. На отпускные Фёдор хотел установить ещё один экран в совмещённом санузле. Грезилась ему суперновая модель в формате 33 D. Представляете? Стопроцентная передача объёма, цвета, звука, запаха, вкуса, осязательных ощущений… Бреешься эдак утром или душ принимаешь, а с экрана льются ароматы Ямайки. Или какая-нибудь полуобнажённая красотка прямо с панели как бы приласкает… Но теперь об этом можно забыть на неопределённый срок: нет отпуска – нет и отпускных. Или у Василия Павловича занять?.. Грусть об утраченном отдыхе ударила изнутри с новой силой. Однако теперь к ней прибавилось жгучее любопытство с примесью волнения.
Будем реалистами: обычному сыну эфира (ну, пусть лучшему бойцу дружины) на балу у императора делать нечего. И если его, тем не менее, туда зовут, значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Само собой, приглашение каким-то образом связано с экспедицией, о которой упомянул Хоробрых… Что за экспедиция? Куда? С какой целью? Ничего этого полковник не сказал. Сопел, кряхтел, но не сказал. Похоже, и сам толком не знает. Ну и ладно. Всё равно нынче вечером всё так или иначе прояснится…
Размышляя об этом, Фёдор разделся, аккуратно повесил форму в шкаф, и в одних трусах отправился в ванную. Стесняться некого, хоть голым ходи. Время от времени (да чего там – довольно часто) холостяцкую жизнь приятно разнообразили посещения девушек, но не более того: жениться Фёдор пока не собирался. Предстояло дослужиться хотя бы до капитана. Правда, иногда по вечерам накатывало одиночество, становилось скучно, и тогда он задумывался: а не завести ли фантомашку. Почему бы и нет? Есть-пить не просит, выгуливать не надо, собеседник тот ещё…
Побрившись, Фёдор сделал разминку по методике Хаудуюдуня. Седенький наставник-китаец Суй Кий, тряся длинной редкой бородой, постоянно объяснял жестами, что ежедневная полуторачасовая тренировка, а лучше две – это минимум, позволяющий поддерживать форму. Сейчас Фёдор отрабатывал бой с воображаемым противником. Особенно хорошо получался «Удар, рождающий радостный звон в голове неприятеля». Это когда средним пальцем правой ноги бьёшь в левое ухо спарринг-партнёра. Поэтичные названия довольно точно отражали самочувствие после пропущенных ударов. Однажды во время тренировки, пропустив «Полёт пятки в лобную кость, дарящий врагу покой и забвение», Фёдор при всей недюжинной силе и выносливости буквально отключился. Последнее, что он запомнил сквозь искры из глаз, была укоризна в добром взгляде наставника. Тот явно ожидал, что любимый русский ученик успеет увернуться…
После того случая, как бы в утешение, Суй Кий подарил Фёдору массивный яшмовый перстень. При этом наставник жестами объяснил, что яшма – настоящий талисман. Она оберегает от порчи и сглаза, предупреждает о смертельной опасности, спасает от склероза и болезней желудочно-кишечного тракта, а главное, – дарит носителю мудрость. Мудрость, очевидно, заключалась в древнекитайских иероглифах, вырезанных на ободке перстня. Их значение Суй Кий Фёдору не объяснил.
– Придёт время, и смысл откроется тебе без чьей-либо подсказки, – вот и всё, что он сказал воспитаннику жестами…
В память о наставнике Фёдор носил перстень, не снимая, хотя бойцу на дежурстве и не полагается. Полковник разрешил в порядке исключения.
Когда тренировка была закончена, Фёдор принял душ, наскоро перекусил и с удовольствием разложил постель. Бессонная ночь на дежурстве, волнующий разговор с командиром, интенсивная физическая нагрузка сделали своё дело: он сразу провалился в сон. Благо до вечерней встречи с полковником времени было изрядно. Видеопанель заботливо уменьшила звук, а потом, глядя на похрапывающего бойца, и сама перешла на спящий режим.
Ровно в девятнадцать ноль-ноль отдохнувший и посвежевший, затянутый в парадную форму Фёдор вошёл в кабинет к полковнику.
Хоробрых, также весь в парадном, окинул бойца одобрительным взглядом, поправил эполет и велел нацепить придворную шпагу. Шпага выглядела авантажно, но не стреляла. Да и кто бы пустил на бал к императору с боевым оружием…
Тут надо сделать небольшое отступление.
Чем глубже мир погружался в пучину информационно-технологического прогресса, тем сильнее массами овладевала тоска по прошлому. И что делать? Понятно, к сохе уже не вернёшься, серийный выпуск телевизоров КВН не наладишь, конвейер по производству «Жигулей» не запустишь. О первозданной чистоте природы и патриархальном покое дворянских гнёзд-усадеб и говорить не приходится… Но можно, обращаясь к собеседнику, назвать его «милорд», одеться по моде давно ушедших столетий, стилизовать современные вещи под старину!
Во времена, в которых разворачивается наше повествование, человечество увлечённо играло в ретро. Не в силах изменить эпоху кардинально, люди стремились прикоснуться к прошлому хотя бы в мелочах. Корпорация, чутко реагирующая на малейшие запросы телезрителей, не сплоховала, и начала разностороннее внедрение ретро-стиля в собственную практику. Ну, там организация канала «History on-line» и ему подобных, съёмки крупномасштабного сериала «Вперёд, в прошлое!», выпуск видеопанелей в архаичных вызолоченных багетах, и пультов в виде лаптей. Замечательный рейтинг с ходу набрало ток-шоу «Былое и мы». Телеаудитории, судя по опросам, также импонировало, что директора каналов носят благородные титулы баронов и графов, руководители объединений именуются герцогами, а глава Корпорации, демократически избираемый на пять лет, торжественно коронуется как император.
Также очень нравилось, что на телепарадах, организуемых в честь праздников или памятных дат, сыны эфира и гвардейцы-инквизиторы маршируют, стуча ботфортами, в парадной форме с аксельбантами и эполетами, положив ладони на эфесы шпаг. В реальности это были мелкокалиберные скорострельные автоматы, стилизованные под старинное холодное оружие. Впрочем, в случае необходимости простым нажатием кнопки квазишпага трансформировалась в простую полицейскую дубинку. И, естественно, сохранялись исконные колюще-рубящие функции.
…Российская резиденция императора занимала несколько этажей в телебашне Останкино-25. Та, в свою очередь, раскинулась на нескольких гектарах на живописном берегу Москвы-реки. Это была наиболее фешенебельная среди московских телебашен. Она и строилась в расчёте на балы и приёмы. Её элегантный шпиль, украшенный флагами Корпорации, терялся в облаках. Сегодняшний костюмированный бал обещал быть особенно многолюдным. Гостевые вертолёты один за другим приземлялись у грандиозных башенных опор, группы ярко одетых людей покидали чрево винтокрылых аппаратов и устремлялись внутрь сооружения.
Хоробрых и Фёдор скромно прибыли по реке на дежурном катере. Вертолёт сынам эфира не полагался – не инквизиторы какие, а добираться на машине значило увязнуть в пробках до глубокой ночи. Шли столетия, менялись эры и мэры, строились новые дороги и развязки, но транспортная проблема казалась бессмертной. Правда, с появлением специальных автовидеопанелей стояние в заторах обрело некоторый информационно-развлекательный смысл.
Поднявшись по гранитным ступеням причала, сыны эфира пересекли предбашенную площадь и ступили в холл первого этажа. Здесь Хоробрых предъявил плечистым секьюрити пригласительные жетоны. Проверку документов, фейс-контроль, металло– и пластмассодетектор, ручной досмотр прошли быстро. Как упоминалось, в эпоху окончательной и бесповоротной победы телевидения, террористические угрозы постепенно ослабли, но бдительность осталась на высоте. К тому же не было ни малейшей гарантии, что на смену шахидам не придут блогеры-смертники или библиоманы-фундаменталисты.
Бальное действо разворачивалось на втором этаже телебашни. Огромный зал живописно пестрел костюмами и лицами. Под высокими сводами звучала музыка в живом исполнении прославленного симфонического оркестра. Душу радовали классические мелодии Крутого, Матвиенко, Газманова. В центре зала активно танцевали. Вдоль стен раскинулись фуршетные столы с напитками и закусками. С разрешения командира Фёдор взял фужер джина, разбавил тоником и стал с интересом присматриваться к публике. Кого здесь только не было – с точки зрения пола, возраста, ретро-предпочтений и сексуальной ориентации… Стоявший рядом и хлебавший мартини из запотевшего бокала Хоробрых комментировал.
– Василий Палыч! А что за толстый хмырь в пластиковых латах и с надувным копьём подмышкой? – спросил Фёдор.
– Тихо ты! – гаркнул полковник шёпотом. – Я тебе дам «хмырь»… Это герцог объединения криминальных каналов. Из Мурманска. Говорит, что в роду были крестоносцы, вот и форсит…
– Ясно. А этот, который глушит виски из горла? Ну, в наряде индейца?
– Этот? А-а, Тюбетей Бойкое Перо. Можно сказать, последний из могикан газетной журналистики. Шутом держат…
– А вон тот, что косит под водяного?
– Да ну его в болото… Хозяин «Хватай-банка». Заказов от него много, пригласили как образцового рекламодателя. Но, говорят, характером – чистый птеродактиль…
– Ёксель-моксель! Смотрите! Блондиночка в красных туфельках и голышом!
– Вижу. Красивые туфельки.
– Василий Палыч! Костюм же Евы!!
– Так Ева и есть. Фамилия Браун. Герл-френд вон того парня в коричневом. Говорят, фюрер половины кабельных каналов в Мюнхене…
Фёдор вертел головой на триста шестьдесят градусов, крякал, дивился. В некоторых гостях, содрогаясь от благоговения, он узнавал знаменитостей: актёров, телеведущих, режиссёров. Пока Хоробрых жевал бутерброд, сын эфира урвал автографы у популярных актёров-комиков Малышониса и Карапузиса. Будет что детям показать – когда-нибудь.
Над гламурной толпой под звуки музыки порхали стайки хмельных от обилия информации фантомашек. Болтовня, слухи, сплетни… Ешь на здоровье. И всё в немереных количествах, всё даром! Фёдор и сам чувствовал себя вроде тех фантомашек. Общение с бомондом, усугублённое джином с тоником, возбуждало, словно костюм Евы в непосредственной близости. На какое-то время боец даже забыл, для чего пришёл на бал. Захотелось танцевать. Тем более что некоторые условно одетые красотки недвусмысленно поглядывали на мощного сына эфира, а одна даже демонстративно облизнулась. Вольные нравы имперского двора были секретом полишинеля… «Хочу быть дерзким, хочу быть смелым», – решился Фёдор, подтягивая ботфорты.
Но в этот момент кто-то тронул его за плечо. Боец стремительно обернулся. Перед ним стоял ливрейный лакей с неприметным одноглазым лицом.
– Лейтенант дружины сынов эфира Фёдор Огонь? – негромко спросил он.
– Так точно, – машинально ответил Фёдор.
Лакей наклонил голову.
– Вас ждут. Следуйте за мной.
– А я? – спросил Хоробрых, ставя бокал на столик.
– Вам велено передать благодарность за доставку лейтенанта и приказано отдыхать, – вежливо сообщил одноглазый.
Хоробрых пожал плечами, кивнул Фёдору, и снова взял бокал.
Покинув зал, лакей с Фёдором долго шли широким коридором второго этажа, вдоль стен, увешенных крупными стереографиями. Фёдор с любопытством косился по сторонам. Стереографии отражали яркие эпизоды из жизни Корпорации: открытие телеканала «Масс-культура»… съёмки реалити-шоу «Сам дурак»… свадьба звёзд сериала «Противная любовь» Джонни Лизинга и Гарри Мониторинга…
Время от времени коридор делал поворот на девяносто градусов, и в какой-то миг бойцу показалось, что они возвращаются к тому месту, из которого тронулись в путь. Но вот проводник остановился у двери с табличкой «Молчать! Идёт совещание»! Оглядевшись по сторонам, он наклонился и приник единственным глазом к замочной скважине. Внутри скважины что-то слегка взвизгнуло. Фёдор догадался, что заработал сканер, считывающий рисунок глазной сетчатки. Дверь широко распахнулась, опрокинув лакея прямо на руки к бойцу.
– Никак не привыкну, – сквозь зубы пожаловался лакей, растирая лоб.
– Больно? – участливо спросил Фёдор.
– Ерунда, – отмахнулся тот. – Вот в прошлый раз, когда глаза лишился…
Миновав коварную дверь, они прошли коротким тамбуром и остановились на пороге какого-то помещения.
– Личные покои императора, – торжественно сказал лакей, пропуская Фёдора вперёд.
Ну, что ж, покои, выдержанные в салатных тонах, не разочаровывали – ни богатством обстановки, ни изысканным дизайном, ни инкрустированной мелкими бриллиантами видеопанелью во всю стену. В другое время Фёдор с удовольствием поглазел бы на эту роскошь. Но сейчас интереснее была компания, собравшаяся в апартаментах.
У окна, задумчиво глядя на иллюминированный берег Москвы-реки, стоял высокий широкоплечий человек лет сорока, в строгом тёмно-сером костюме и белой рубашке с галстуком. Правильные черты лица были проштампованы печатью неброской мужской красоты. При виде человека на ум приходили слова «порядок», «организованность», «дисциплина».
«Расхлябанность» и «безалаберность» – такие слова вспоминались при виде другого мужчины в очках, развалившегося на диване. Давно не юноша, что-то около пятидесяти, но бритая голова, седеющие усы и взъерошенная бородка странным образом придавали неказистому облику нечто молодёжное, даже лихое. На фоне мягкой диванной кожи застиранная куртка, мятая футболка и потёртые джинсы очкарика смотрелись просто вызывающе.
Третий человек, присевший на ручку кресла, был похож на Мефистофеля. Таким его делал горбатый профиль, вкупе с пронзительным взглядом чёрных глаз. «Дон Педро! Какой это был мужчина!» – вспомнились Фёдору слова из древнего фильма. Шевелюра-копна, квадратный подбородок, большая жемчужина в мочке левого уха – согласно придворной моде… Во всём прочем – человек как человек, ничего особенного. Разве что чересчур откровенно разглядывал девушку, сидевшую в кресле напротив.
А вот на девушке взор Фёдора остановился, как вкопанный. Иначе и быть не могло… «Ёксель-моксель!» – мысленно простонал сын эфира. Он был старый солдат, и не знал слов любви.
Вообразите блондинку, прелестную, как весна, с огромными светло-голубыми глазами, с нежнейшим овалом лица и неправдоподобно чудесной фигурой. Вообразили? Так вот, девушка была ещё лучше. Она окинула застывшего на пороге Фёдора доброжелательным взглядом, и уши бойца томатно засветились. Откашлявшись, он выдавил:
– Добрый вечер! Всем привет!
– Сам привет! – хмыкнул молодящийся очкарик.
Строгий мужчина медленно наклонил голову. Мефистофель-Педро сделал неопределённый жест. Девушка улыбнулась и сказала:
– Добрый вечер. Проходите. Присаживайтесь.
О, если бы сесть у её дивных длинных ног, обтянутых чёрными чулками в еле заметную сетку!.. Нет, нельзя быть на свете красивой такой… «Блондинка – значит, дура», – попытался успокоить себя Фёдор, забиваясь в угол дивана. Не помогло. Захотелось убить демонического брюнета. Или, по крайней мере, заставить смотреть в другую сторону…
Охваченный непривычным смятением, Фёдор не заметил, как в боковой стене распахнулась незаметная дверь, скрытая под шёлковыми обоями. В апартаменты вошли двое.
Один из них был император. Другой – кардинал, он же великий инквизитор.
– Что, сразу в экспедицию? – утомлённо поинтересовался лишённый законного отпуска боец.
Полковник усмехнулся.
– Нет, пока домой. Отдохни, приведи себя в порядок, надень парадную форму. А в девятнадцать ноль-ноль прибудешь ко мне.
– Зачем?
– Поедем на бал к императору.
– Куда?!
Изумление Фёдора было неподдельным и вполне понятным. Раз в три месяца глава Корпорации устраивал костюмированные балы. Туда приглашались только избранные, только сливки телекратии: бароны, графы, герцоги, знаменитые актёры, режиссёры и продюсеры, телеведущие и крупнейшие рекламодатели… Ну, с долей фантазии можно представить в блестящем обществе Хоробрых – всё же командир дружины. А вот скромный сын эфира в тусовку никак не вписывался. Дела… Пляж с пивом, значит, сегодня отменяется, вслед за отпуском…
Дежурка подбросила Фёдора домой, в Черёмушки. Стараниями Хоробрых боец получил здесь однокомнатную квартиру на улице Андрея Малахова. Ещё недавно место считалось не из престижных. Однако стоило построить неподалёку телебашню, как район обрёл не только новые рабочие места, но и респектабельность. В соседнем доме, говорят, года три жил сам Артур Ложкин – автор идеи культового ток-шоу «В шоке по колено».
Возле родного дома Фёдор принял доклад старушек-общественниц, деливших пенсионные будни между телепросмотрами и дежурством на лавочках у подъезда в тени ветвистых клёнов. Старушки обладали терпением ниндзя и зоркостью телескопа. Уйти от них безнаказанно не имело шансов ни одно уличное событие. В сыне эфира старушки видели представителя закона и порядка, поэтому регулярно доводили до его сведения сводки местных происшествий. Хорошо воспитанный провинциал, Фёдор испытывал почтение к старости, и сводки выслушивал, внутренне тоскуя.
Ну, какое дело ему до того, что семиклассник Нефигайло из тридцать четвертой квартиры спёр у отца ПИН-код эротического канала, детально изучил сериал «В темноте, да не в обиде» и стал не по-детски приставать к уборщице Верке Причиндал?
За каким чёртом ему знать, ёксель-моксель, что пенсионера Тычинкина-Пестикова застукали рисующим на стене дома надпись «Гламур-ТВ» – отстой»?
И уж вовсе ни к чему информация, что в кустах у соседнего подъезда рано утром заметили странное существо, как две капли перцовки похожее на монстра из сериала «Чужак». Насмотрелись ужастиков, понимаешь… Тем более что когда дворник Ванькин протёр глаза и отважился вторично бросить взгляд в кусты, там уже никого не было…
Пообещав старушкам принять меры, Фёдор зашёл в подъезд, не без удовольствия протиснулся в лифт между бюстами стоящих друг против друга дам, и через минуту открывал квартиру.
Жилище встретило хозяина, как родного: автоматически вспыхнул свет в прихожей, сами собой ласково замерцали видеопанели на кухне и в единственной комнате. На отпускные Фёдор хотел установить ещё один экран в совмещённом санузле. Грезилась ему суперновая модель в формате 33 D. Представляете? Стопроцентная передача объёма, цвета, звука, запаха, вкуса, осязательных ощущений… Бреешься эдак утром или душ принимаешь, а с экрана льются ароматы Ямайки. Или какая-нибудь полуобнажённая красотка прямо с панели как бы приласкает… Но теперь об этом можно забыть на неопределённый срок: нет отпуска – нет и отпускных. Или у Василия Павловича занять?.. Грусть об утраченном отдыхе ударила изнутри с новой силой. Однако теперь к ней прибавилось жгучее любопытство с примесью волнения.
Будем реалистами: обычному сыну эфира (ну, пусть лучшему бойцу дружины) на балу у императора делать нечего. И если его, тем не менее, туда зовут, значит, произошло нечто из ряда вон выходящее. Само собой, приглашение каким-то образом связано с экспедицией, о которой упомянул Хоробрых… Что за экспедиция? Куда? С какой целью? Ничего этого полковник не сказал. Сопел, кряхтел, но не сказал. Похоже, и сам толком не знает. Ну и ладно. Всё равно нынче вечером всё так или иначе прояснится…
Размышляя об этом, Фёдор разделся, аккуратно повесил форму в шкаф, и в одних трусах отправился в ванную. Стесняться некого, хоть голым ходи. Время от времени (да чего там – довольно часто) холостяцкую жизнь приятно разнообразили посещения девушек, но не более того: жениться Фёдор пока не собирался. Предстояло дослужиться хотя бы до капитана. Правда, иногда по вечерам накатывало одиночество, становилось скучно, и тогда он задумывался: а не завести ли фантомашку. Почему бы и нет? Есть-пить не просит, выгуливать не надо, собеседник тот ещё…
Побрившись, Фёдор сделал разминку по методике Хаудуюдуня. Седенький наставник-китаец Суй Кий, тряся длинной редкой бородой, постоянно объяснял жестами, что ежедневная полуторачасовая тренировка, а лучше две – это минимум, позволяющий поддерживать форму. Сейчас Фёдор отрабатывал бой с воображаемым противником. Особенно хорошо получался «Удар, рождающий радостный звон в голове неприятеля». Это когда средним пальцем правой ноги бьёшь в левое ухо спарринг-партнёра. Поэтичные названия довольно точно отражали самочувствие после пропущенных ударов. Однажды во время тренировки, пропустив «Полёт пятки в лобную кость, дарящий врагу покой и забвение», Фёдор при всей недюжинной силе и выносливости буквально отключился. Последнее, что он запомнил сквозь искры из глаз, была укоризна в добром взгляде наставника. Тот явно ожидал, что любимый русский ученик успеет увернуться…
После того случая, как бы в утешение, Суй Кий подарил Фёдору массивный яшмовый перстень. При этом наставник жестами объяснил, что яшма – настоящий талисман. Она оберегает от порчи и сглаза, предупреждает о смертельной опасности, спасает от склероза и болезней желудочно-кишечного тракта, а главное, – дарит носителю мудрость. Мудрость, очевидно, заключалась в древнекитайских иероглифах, вырезанных на ободке перстня. Их значение Суй Кий Фёдору не объяснил.
– Придёт время, и смысл откроется тебе без чьей-либо подсказки, – вот и всё, что он сказал воспитаннику жестами…
В память о наставнике Фёдор носил перстень, не снимая, хотя бойцу на дежурстве и не полагается. Полковник разрешил в порядке исключения.
Когда тренировка была закончена, Фёдор принял душ, наскоро перекусил и с удовольствием разложил постель. Бессонная ночь на дежурстве, волнующий разговор с командиром, интенсивная физическая нагрузка сделали своё дело: он сразу провалился в сон. Благо до вечерней встречи с полковником времени было изрядно. Видеопанель заботливо уменьшила звук, а потом, глядя на похрапывающего бойца, и сама перешла на спящий режим.
Ровно в девятнадцать ноль-ноль отдохнувший и посвежевший, затянутый в парадную форму Фёдор вошёл в кабинет к полковнику.
Хоробрых, также весь в парадном, окинул бойца одобрительным взглядом, поправил эполет и велел нацепить придворную шпагу. Шпага выглядела авантажно, но не стреляла. Да и кто бы пустил на бал к императору с боевым оружием…
Тут надо сделать небольшое отступление.
Чем глубже мир погружался в пучину информационно-технологического прогресса, тем сильнее массами овладевала тоска по прошлому. И что делать? Понятно, к сохе уже не вернёшься, серийный выпуск телевизоров КВН не наладишь, конвейер по производству «Жигулей» не запустишь. О первозданной чистоте природы и патриархальном покое дворянских гнёзд-усадеб и говорить не приходится… Но можно, обращаясь к собеседнику, назвать его «милорд», одеться по моде давно ушедших столетий, стилизовать современные вещи под старину!
Во времена, в которых разворачивается наше повествование, человечество увлечённо играло в ретро. Не в силах изменить эпоху кардинально, люди стремились прикоснуться к прошлому хотя бы в мелочах. Корпорация, чутко реагирующая на малейшие запросы телезрителей, не сплоховала, и начала разностороннее внедрение ретро-стиля в собственную практику. Ну, там организация канала «History on-line» и ему подобных, съёмки крупномасштабного сериала «Вперёд, в прошлое!», выпуск видеопанелей в архаичных вызолоченных багетах, и пультов в виде лаптей. Замечательный рейтинг с ходу набрало ток-шоу «Былое и мы». Телеаудитории, судя по опросам, также импонировало, что директора каналов носят благородные титулы баронов и графов, руководители объединений именуются герцогами, а глава Корпорации, демократически избираемый на пять лет, торжественно коронуется как император.
Также очень нравилось, что на телепарадах, организуемых в честь праздников или памятных дат, сыны эфира и гвардейцы-инквизиторы маршируют, стуча ботфортами, в парадной форме с аксельбантами и эполетами, положив ладони на эфесы шпаг. В реальности это были мелкокалиберные скорострельные автоматы, стилизованные под старинное холодное оружие. Впрочем, в случае необходимости простым нажатием кнопки квазишпага трансформировалась в простую полицейскую дубинку. И, естественно, сохранялись исконные колюще-рубящие функции.
…Российская резиденция императора занимала несколько этажей в телебашне Останкино-25. Та, в свою очередь, раскинулась на нескольких гектарах на живописном берегу Москвы-реки. Это была наиболее фешенебельная среди московских телебашен. Она и строилась в расчёте на балы и приёмы. Её элегантный шпиль, украшенный флагами Корпорации, терялся в облаках. Сегодняшний костюмированный бал обещал быть особенно многолюдным. Гостевые вертолёты один за другим приземлялись у грандиозных башенных опор, группы ярко одетых людей покидали чрево винтокрылых аппаратов и устремлялись внутрь сооружения.
Хоробрых и Фёдор скромно прибыли по реке на дежурном катере. Вертолёт сынам эфира не полагался – не инквизиторы какие, а добираться на машине значило увязнуть в пробках до глубокой ночи. Шли столетия, менялись эры и мэры, строились новые дороги и развязки, но транспортная проблема казалась бессмертной. Правда, с появлением специальных автовидеопанелей стояние в заторах обрело некоторый информационно-развлекательный смысл.
Поднявшись по гранитным ступеням причала, сыны эфира пересекли предбашенную площадь и ступили в холл первого этажа. Здесь Хоробрых предъявил плечистым секьюрити пригласительные жетоны. Проверку документов, фейс-контроль, металло– и пластмассодетектор, ручной досмотр прошли быстро. Как упоминалось, в эпоху окончательной и бесповоротной победы телевидения, террористические угрозы постепенно ослабли, но бдительность осталась на высоте. К тому же не было ни малейшей гарантии, что на смену шахидам не придут блогеры-смертники или библиоманы-фундаменталисты.
Бальное действо разворачивалось на втором этаже телебашни. Огромный зал живописно пестрел костюмами и лицами. Под высокими сводами звучала музыка в живом исполнении прославленного симфонического оркестра. Душу радовали классические мелодии Крутого, Матвиенко, Газманова. В центре зала активно танцевали. Вдоль стен раскинулись фуршетные столы с напитками и закусками. С разрешения командира Фёдор взял фужер джина, разбавил тоником и стал с интересом присматриваться к публике. Кого здесь только не было – с точки зрения пола, возраста, ретро-предпочтений и сексуальной ориентации… Стоявший рядом и хлебавший мартини из запотевшего бокала Хоробрых комментировал.
– Василий Палыч! А что за толстый хмырь в пластиковых латах и с надувным копьём подмышкой? – спросил Фёдор.
– Тихо ты! – гаркнул полковник шёпотом. – Я тебе дам «хмырь»… Это герцог объединения криминальных каналов. Из Мурманска. Говорит, что в роду были крестоносцы, вот и форсит…
– Ясно. А этот, который глушит виски из горла? Ну, в наряде индейца?
– Этот? А-а, Тюбетей Бойкое Перо. Можно сказать, последний из могикан газетной журналистики. Шутом держат…
– А вон тот, что косит под водяного?
– Да ну его в болото… Хозяин «Хватай-банка». Заказов от него много, пригласили как образцового рекламодателя. Но, говорят, характером – чистый птеродактиль…
– Ёксель-моксель! Смотрите! Блондиночка в красных туфельках и голышом!
– Вижу. Красивые туфельки.
– Василий Палыч! Костюм же Евы!!
– Так Ева и есть. Фамилия Браун. Герл-френд вон того парня в коричневом. Говорят, фюрер половины кабельных каналов в Мюнхене…
Фёдор вертел головой на триста шестьдесят градусов, крякал, дивился. В некоторых гостях, содрогаясь от благоговения, он узнавал знаменитостей: актёров, телеведущих, режиссёров. Пока Хоробрых жевал бутерброд, сын эфира урвал автографы у популярных актёров-комиков Малышониса и Карапузиса. Будет что детям показать – когда-нибудь.
Над гламурной толпой под звуки музыки порхали стайки хмельных от обилия информации фантомашек. Болтовня, слухи, сплетни… Ешь на здоровье. И всё в немереных количествах, всё даром! Фёдор и сам чувствовал себя вроде тех фантомашек. Общение с бомондом, усугублённое джином с тоником, возбуждало, словно костюм Евы в непосредственной близости. На какое-то время боец даже забыл, для чего пришёл на бал. Захотелось танцевать. Тем более что некоторые условно одетые красотки недвусмысленно поглядывали на мощного сына эфира, а одна даже демонстративно облизнулась. Вольные нравы имперского двора были секретом полишинеля… «Хочу быть дерзким, хочу быть смелым», – решился Фёдор, подтягивая ботфорты.
Но в этот момент кто-то тронул его за плечо. Боец стремительно обернулся. Перед ним стоял ливрейный лакей с неприметным одноглазым лицом.
– Лейтенант дружины сынов эфира Фёдор Огонь? – негромко спросил он.
– Так точно, – машинально ответил Фёдор.
Лакей наклонил голову.
– Вас ждут. Следуйте за мной.
– А я? – спросил Хоробрых, ставя бокал на столик.
– Вам велено передать благодарность за доставку лейтенанта и приказано отдыхать, – вежливо сообщил одноглазый.
Хоробрых пожал плечами, кивнул Фёдору, и снова взял бокал.
Покинув зал, лакей с Фёдором долго шли широким коридором второго этажа, вдоль стен, увешенных крупными стереографиями. Фёдор с любопытством косился по сторонам. Стереографии отражали яркие эпизоды из жизни Корпорации: открытие телеканала «Масс-культура»… съёмки реалити-шоу «Сам дурак»… свадьба звёзд сериала «Противная любовь» Джонни Лизинга и Гарри Мониторинга…
Время от времени коридор делал поворот на девяносто градусов, и в какой-то миг бойцу показалось, что они возвращаются к тому месту, из которого тронулись в путь. Но вот проводник остановился у двери с табличкой «Молчать! Идёт совещание»! Оглядевшись по сторонам, он наклонился и приник единственным глазом к замочной скважине. Внутри скважины что-то слегка взвизгнуло. Фёдор догадался, что заработал сканер, считывающий рисунок глазной сетчатки. Дверь широко распахнулась, опрокинув лакея прямо на руки к бойцу.
– Никак не привыкну, – сквозь зубы пожаловался лакей, растирая лоб.
– Больно? – участливо спросил Фёдор.
– Ерунда, – отмахнулся тот. – Вот в прошлый раз, когда глаза лишился…
Миновав коварную дверь, они прошли коротким тамбуром и остановились на пороге какого-то помещения.
– Личные покои императора, – торжественно сказал лакей, пропуская Фёдора вперёд.
Ну, что ж, покои, выдержанные в салатных тонах, не разочаровывали – ни богатством обстановки, ни изысканным дизайном, ни инкрустированной мелкими бриллиантами видеопанелью во всю стену. В другое время Фёдор с удовольствием поглазел бы на эту роскошь. Но сейчас интереснее была компания, собравшаяся в апартаментах.
У окна, задумчиво глядя на иллюминированный берег Москвы-реки, стоял высокий широкоплечий человек лет сорока, в строгом тёмно-сером костюме и белой рубашке с галстуком. Правильные черты лица были проштампованы печатью неброской мужской красоты. При виде человека на ум приходили слова «порядок», «организованность», «дисциплина».
«Расхлябанность» и «безалаберность» – такие слова вспоминались при виде другого мужчины в очках, развалившегося на диване. Давно не юноша, что-то около пятидесяти, но бритая голова, седеющие усы и взъерошенная бородка странным образом придавали неказистому облику нечто молодёжное, даже лихое. На фоне мягкой диванной кожи застиранная куртка, мятая футболка и потёртые джинсы очкарика смотрелись просто вызывающе.
Третий человек, присевший на ручку кресла, был похож на Мефистофеля. Таким его делал горбатый профиль, вкупе с пронзительным взглядом чёрных глаз. «Дон Педро! Какой это был мужчина!» – вспомнились Фёдору слова из древнего фильма. Шевелюра-копна, квадратный подбородок, большая жемчужина в мочке левого уха – согласно придворной моде… Во всём прочем – человек как человек, ничего особенного. Разве что чересчур откровенно разглядывал девушку, сидевшую в кресле напротив.
А вот на девушке взор Фёдора остановился, как вкопанный. Иначе и быть не могло… «Ёксель-моксель!» – мысленно простонал сын эфира. Он был старый солдат, и не знал слов любви.
Вообразите блондинку, прелестную, как весна, с огромными светло-голубыми глазами, с нежнейшим овалом лица и неправдоподобно чудесной фигурой. Вообразили? Так вот, девушка была ещё лучше. Она окинула застывшего на пороге Фёдора доброжелательным взглядом, и уши бойца томатно засветились. Откашлявшись, он выдавил:
– Добрый вечер! Всем привет!
– Сам привет! – хмыкнул молодящийся очкарик.
Строгий мужчина медленно наклонил голову. Мефистофель-Педро сделал неопределённый жест. Девушка улыбнулась и сказала:
– Добрый вечер. Проходите. Присаживайтесь.
О, если бы сесть у её дивных длинных ног, обтянутых чёрными чулками в еле заметную сетку!.. Нет, нельзя быть на свете красивой такой… «Блондинка – значит, дура», – попытался успокоить себя Фёдор, забиваясь в угол дивана. Не помогло. Захотелось убить демонического брюнета. Или, по крайней мере, заставить смотреть в другую сторону…
Охваченный непривычным смятением, Фёдор не заметил, как в боковой стене распахнулась незаметная дверь, скрытая под шёлковыми обоями. В апартаменты вошли двое.
Один из них был император. Другой – кардинал, он же великий инквизитор.
Глава четвертая
Смерть в апартаментах
Биография императора была широко известна каждому школьнику.
Как и Фёдор, он происходил из семьи мелкого регионального барона. Однако на этом сходство и заканчивалось. Унаследовав после смерти отца захудалый эротический канал, будущий император занялся его развитием. Настоящим прорывом стало созданное им гормональное реалити-шоу «Кто на ласку заводной?», вызвавшее бум среди провинциальных эротоманов, а главное – интерес рекламодателей. Развивая успех, молодой барон взял крупный кредит и сделал сериал «Железный гомосек», оказавшийся чрезвычайно рейтинговым. Затем последовали документальные циклы «Публичные радости» и «Стартовая панель». К радости спонсоров, в прямом эфире отлично прошёл конкурс на лучшую откровенную частушку, где победила ставшая крылатой «С милым рай и в шалаше, если милый неглиже». В общем, креатив бил ключом, принося дивиденды…
Надо ли удивляться, что спустя пять лет будущий глава Корпорации выбился в графы. К сорока годам он возглавил объединение интимных каналов имени блудницы Анфисы, и таким образом вошёл в Совет герцогов. А через десять лет его единогласно избрали императором Корпорации. Ну, или почти единогласно… Хватало, конечно, и других кандидатур. Вполне реально претендовал на престол босс объединения гламурно-тусовочно-музыкальных каналов. Серьёзные шансы были у спортивного герцога. Но сексуальное лобби победило.
Как демократически избранный руководитель, император никаких специальных титулов не носил, и предпочитал, чтобы к нему обращались без чинов: ваше превосходительство. Самым близким, доверенным людям, и вовсе велел называть просто по имени – Август. Злые языки, впрочем, утверждали, что на родной Брянщине мать с отцом когда-то нарекли будущего главу Корпорации Васькой. Но как только пяток раскрученных каналов лишился вещательных лицензий, змеиное шипение злопыхателей смолкло само собой.
Не менее долог и труден путь к вершинам власти был у кардинала – великого инквизитора.
Простой паренёк из небогатой парижской семьи Ротшильдов рано проникся духом учения святого Рейтинга, и ушёл в монастырь при объединении нравственно-воспитательных каналов. Объединение было захудалое, каналы бедствовали, но спартанская обстановка монастыря только закалила будущего борца с ересью. Когда Корпорация объявила набор в телеинквизицию, юный брат Жерар сразу понял: это его! И без колебания надел мундир с вышитой на груди карающей видеокамерой…
Как и Фёдор, он происходил из семьи мелкого регионального барона. Однако на этом сходство и заканчивалось. Унаследовав после смерти отца захудалый эротический канал, будущий император занялся его развитием. Настоящим прорывом стало созданное им гормональное реалити-шоу «Кто на ласку заводной?», вызвавшее бум среди провинциальных эротоманов, а главное – интерес рекламодателей. Развивая успех, молодой барон взял крупный кредит и сделал сериал «Железный гомосек», оказавшийся чрезвычайно рейтинговым. Затем последовали документальные циклы «Публичные радости» и «Стартовая панель». К радости спонсоров, в прямом эфире отлично прошёл конкурс на лучшую откровенную частушку, где победила ставшая крылатой «С милым рай и в шалаше, если милый неглиже». В общем, креатив бил ключом, принося дивиденды…
Надо ли удивляться, что спустя пять лет будущий глава Корпорации выбился в графы. К сорока годам он возглавил объединение интимных каналов имени блудницы Анфисы, и таким образом вошёл в Совет герцогов. А через десять лет его единогласно избрали императором Корпорации. Ну, или почти единогласно… Хватало, конечно, и других кандидатур. Вполне реально претендовал на престол босс объединения гламурно-тусовочно-музыкальных каналов. Серьёзные шансы были у спортивного герцога. Но сексуальное лобби победило.
Как демократически избранный руководитель, император никаких специальных титулов не носил, и предпочитал, чтобы к нему обращались без чинов: ваше превосходительство. Самым близким, доверенным людям, и вовсе велел называть просто по имени – Август. Злые языки, впрочем, утверждали, что на родной Брянщине мать с отцом когда-то нарекли будущего главу Корпорации Васькой. Но как только пяток раскрученных каналов лишился вещательных лицензий, змеиное шипение злопыхателей смолкло само собой.
Не менее долог и труден путь к вершинам власти был у кардинала – великого инквизитора.
Простой паренёк из небогатой парижской семьи Ротшильдов рано проникся духом учения святого Рейтинга, и ушёл в монастырь при объединении нравственно-воспитательных каналов. Объединение было захудалое, каналы бедствовали, но спартанская обстановка монастыря только закалила будущего борца с ересью. Когда Корпорация объявила набор в телеинквизицию, юный брат Жерар сразу понял: это его! И без колебания надел мундир с вышитой на груди карающей видеокамерой…