Страница:
– Господа, я принял решение, – отрывисто провозгласил он. – Экспедиции – быть.
Кардинал негромко зааплодировал. К нему присоединились остальные.
– Сколько нужно времени, чтобы скорректировать план, проинструктировать и экипировать участников? – спросил император.
– Три дня, – быстро сказал кардинал.
– Значит, через три дня экспедиция выступит, – отрезал император. – Итак, общее руководство возлагаю на полковника Лефтенанта. Научный руководитель – профессор Мориурти. Силовое прикрытие осуществляет лейтенант Огонь. Магическую поддержку – баронесса Мильдиабль. Курирует экспедицию лично великий инквизитор. Вопросы, господа?
Вопросов не было.
– Готовьте людей, ваше преосвященство, – добавил император. – И да поможет нам святой Рейтинг!
…Наверное, Фёдор всё-таки заснул. Однако спал недолго, потому что открыл глаза в темноте, нарушаемой лишь мерцанием видеопанели. И невольно выругался, быстро просыпаясь.
Ещё бы не ругаться! Безымянный палец левой руки жгло со страшной силой.
Ничего не понимая, Фёдор поднёс руку к глазам – и обомлел.
Ободок перстня светился. Слабо, но достаточно, чтобы разглядеть: иероглифы обратились в кириллические буквы. А буквы складывались в три слова: «Не спи – замёрзнешь!»
Фёдор похолодел. Не размышляя, на боевых рефлексах, он скатился с кровати, заполз под стол и осторожно огляделся. Доли секунды хватило понять, что перстень, как и накануне, отжигал не зря.
Балконная дверь, по поводу летней жары, была распахнута настежь. В проёме, на фоне занимающегося рассвета, чернела уродливая фигура.
Это был мощный урод. Судя по силуэту, росточком вышел метра в два, не меньше. Плечи были под стать росту. На плечах сидела огромная голова мерзких очертаний – корявая, в каких-то рогатых наростах, почти квадратная. Одного взгляда на непрошеного гостя хватило, чтобы бесстрашное сердце сына эфира дрогнуло от отвращения. А секундой спустя дрогнуло ещё раз – от ужаса. Ёксель-моксель!..
Не человек это был. Монстр голимый…
Год назад Фёдор отдыхал на юге. Вместе с ним плескалась в море, ела шашлыки, пила вино и вообще делила отпускные будни Верочка с молодёжного канала «Атас-ТВ». Как-то раз она повела Фёдора на зоологическую выставку «Монстры тропиков». Монстры – главным образом, всевозможные пресмыкающиеся – были маленькие, беззащитные и симпатичные. Запомнилась бесхвостая ящерица, стоявшая на задних лапках и увлечённо объедавшая листья с какого-то экзотичного растения. После посещения выставки хохотушка Верочка тут же переименовала её в «Тропы монстриков»…
Так вот: нежданный гость был очень похож на ту самую ящерицу. Только раз в двадцать крупнее. И, судя по свирепой чешуйчатой роже, не листьями питался.
Несмотря на внушительные габариты, монстр двигался плавно и бесшумно. Затаив дыхание, Фёдор наблюдал, как он приблизился к постели, подцепил когтистой лапой покрывало и внимательно изучил пустое ложе. Начал оглядываться. Покосился в сторону кухни и санузла. Подумав, сделал несколько шагов по комнате. Неожиданно наклонился, и, заглянув под стол, встретился взглядом выпуклых фасетчатых глаз с вызывающим от страха взглядом Фёдора. Зарычал – радостно и плотоядно.
Терять было нечего. Фёдор выскочил из-под стола, подхватил его, словно пушинку, и обрушил на голову монстра.
– Рога поотшибаю, моргалы выколю! – яростно закричал боец.
Выполняя вторую часть угрозы, он сделал пальцы двузубцем и пырнул прямо в чудовищные глаза. В Хаудуюдуне этот приём назывался «Шалость хулигана, лишающего зрения».
Дважды контуженный монстр издал нутряной вопль и отступил к стене, держась за морду.
– За моргалы ответишь, – внятно проквакал он.
Развивая успех, Фёдор от души пнул монстра туда, где у нормальных людей располагаются гениталии. Что именно там находилось у чудовища, разглядывать было недосуг. Но судя по тому, что непрошеный гость взвыл и схватился за промежность, примерно то же самое.
И тут сын эфира допустил серьёзную ошибку. Раздухарившись, он подскочил к монстру слишком близко. Было желание покончить смертельную схватку любимым ударом наставника Суй Кия «Захват верхних дыхательных путей, прерывающий земной путь врага». Это когда сложенные пальцы правой руки тычком пробивают горло и с корнем рвут трахею. Замечательный удар, гарантированное завершение поединка… Беда лишь в том, что монстр перехватил руку Фёдора. Затем вторую. В мощных чешуйчатых лапах кости бойца буквально затрещали.
– Ну что, допрыгался, Федя? – поинтересовался монстр, смрадно дыша в лицо Фёдору.
При этом он шумно сглотнул слюну, облизнулся длинным, раздвоенным на конце языком и ощерился. При виде противоестественно крупных и острых зубов, не знавших «Блендамеда», Фёдора замутило. Не раздумывая, он врезал головой в уродливую челюсть. Чудовище отчётливо крякнуло и ослабило хватку. Фёдор тут же вырвался на оперативный простор.
– Пасть порву! – проревел он древний боевой клич.
И ведь порвал…
Потом Фёдор сидел на диване, разглядывал изуродованную безжизненную тушу и тупо соображал, что делать дальше. Полы вымыть, что ли… Крови-то сколько натекло… А ковёр придётся выкидывать… «Господи, о чём я!» – ужаснулся вдруг Фёдор. Какой ковёр, какое мытьё полов!
Произошли невозможные, абсурдные события. Во-первых, на столицу невесть откуда свалилось до жути мерзкое чудовище. Значит, не показалось накануне дворнику Ванькину… Во-вторых, безоружный человек в одних трусах уложил монстра голыми руками. Хоть в сериале снимай… Нет, ну, конечно, человек не простой, прошедший Хаудуюдунь, но всё равно… Ай да Фёдор, ай да сукин сын… И снова спас перстень, разбудил вовремя… Боец ласково поцеловал яшмового оракула и прижал руку с украшением к сердцу. Хотя ковёр всё равно жалко…
Неожиданно Фёдору показалось, что… Да нет, не может быть! Сын эфира протёр глаза.
Не бил же его монстр по голове, чтобы мерещилось такое!
Безжизненная туша твари испарялась, точно брикет мороженого в кастрюле с кипятком. Исчезла уродливая голова с отшибленными рогами. Потом верхние и нижние лапы. Затем огромное туловище, упакованное в чешуйчатую кожу… Исчезли даже потеки крови на полу и деталях интерьера. О смертельной схватке теперь напоминал только вопиющий беспорядок в комнате и сломанный стол.
Фёдор безропотно отдался состоянию прострации. Ему казалось, что он сходит с ума. «Зато ковёр выкидывать не придётся», – безучастно подумал он. Хоть какой-то позитив… А может, ему всё померещилось? Мало ли психов слоняется по миру. Будет ещё один…
И вот когда голова распухла от непоняток, в неё пришла неплохая мысль. Тяжело поднявшись, Фёдор полез в карман парадного мундира, отыскал бумажку, на которой давеча записал номера видеофонов сотоварищей по экспедиции, и дрожащим пальцем накрутил профессора Мориурти.
Звонить пришлось долго – похоже, на сон профессор не жаловался. Наконец, он появился и сел возле видеофона, яростно зевая и кутаясь в халат.
– Ну и рожа у тебя, служивый, – буркнул он вместо приветствия.
Его бы в такую переделку… В другое время Фёдор обиделся бы, но теперь было не до обид.
– Можете ко мне приехать? – спросил он, также не утруждаясь приветствием.
Мориурти окончательно проснулся и с интересом посмотрел на сына эфира.
– Ты рехнулся, парень? – приветливо спросил он. – Сейчас четыре утра. Я спать хочу.
– А я уже нет, – отрубил Фёдор. – У нас чэпэ. Приезжайте немедленно. А я звоню Лефтенанту.
И отключил видеофон. Кстати, Лефтенанту всё равно звонить придётся, – как-никак начальник экспедиции. Но потом. Сначала пусть подъедет мировое светило и с научной точки зрения объяснит дикое происшествие в скромной квартире бойца…
Мориурти, конечно, не приехал – прилетел на личном геликоптёре. Выйдя на балкон, Фёдор поймал и закрепил конец лестницы, а потом бережно принял профессора. В комнате тот первым делом споткнулся о ножку разбитого стола.
– Бардак, – констатировал профессор, усаживаясь на диван и оценивая взглядом степень беспорядка. – И хозяин в трусах впридачу… Что тут у тебя произошло? Рассказывай, только подробно, с деталями.
Фёдор конфузливо натянул тренировочные штаны, и приступил к рассказу. На детали он не скупился, – внутри ещё не улёгся пережитый ужас. Самому себе сын эфира мог признаться честно: и трёх раз в жизни он не был так близок к медвежьей болезни.
Профессор слушал предельно внимательно. При этом он ерошил бородку, чесал лысину и нетерпеливо притопывал ногой в высоком ковбойском ботинке. Вопросы, реплики и комментарии по ходу были экспрессивны и нецензурны. Судя по реакции, рассказ его увлёк.
– Вставляет! – оценил он, когда Фёдор умолк. – О-фи-геть! Значит, говоришь, испарился?
– Испарился, ёксель-моксель, – утомлённо подтвердил Фёдор.
– Так-так… И ни клочка, ни кусочка, ни тряпочки?
– Ничего не осталось…
– Понятно… – профессор кольнул Фёдора взглядом из-под очков. – А скажи мне, вольный сын эфира, только честно: травкой не балуешься?
Вопрос был настолько неожиданный, что боец онемел.
– Ну, или, может, синтетикой какой-нибудь? – невозмутимо продолжал Мориурти.
Фёдор, до которого дошёл смысл вопроса, медленно поднялся, бледный и грозный.
– Вы что же это, – начал он придушенным голосом, – хотите сказать, что я чего-то накурился или нанюхался, или вообще ширнулся, и мне всё привиделось?
Профессор махнул рукой.
– Ну, не употребляешь и не надо, – мирно сказал он. – Может, хоть выпить есть?
Обалдевший Фёдор на ватных ногах ушёл на кухню, потом вернулся с бутылкой водки, тарелкой колбасы и стаканами. Было пять утра. Пить в такое время как-то непривычно… а, с другой стороны, драться на рассвете с монстром – привычно?
– Ну, вот теперь можно и поговорить, – сказал профессор, оживившись после первой. – Я тебе, конечно, верю. Тут сомнений быть не может. Тебе, сынок, такое придумать не по интеллекту. Опять же, вон какие синячищи на руках… В смысле синяки на ручищах…
Фёдор невольно посмотрел на предплечья. Там, где их сжимали лапы монстра, теперь синели большие пятна. Тоже вещдок, если разобраться…
– Вы вот что, – сказал он сквозь зубы. – Хамить насчёт интеллекта не надо. Могу рассердиться, а нам ещё вместе в экспедицию идти. Вы мне лучше объясните, откуда эта тварь взялась на мою голову. Можно сказать, с приветом от «Кошмар-ТВ»… И куда потом делась.
Профессор задумчиво уставился на бойца.
– Какие мы обидчивые, – протянул он. – Аж на скулах желваки заиграли… Шучу, шучу. А то ещё в лоб закатаешь. Как ты этого монстра голыми руками уложил, ума не приложу… Откуда взялся, говоришь? У меня есть примерно четыре версии. И упаси святой Рейтинг, чтобы хоть одна соответствовала действительности, – неожиданно закончил он.
– Даже так? – медленно спросил Фёдор.
– Именно так, – подтвердил профессор. – У тебя в доме пепельница есть?
– Не курю, – машинально сказал Фёдор.
Профессор тяжко вздохнул:
– Я ж тебя не спрашиваю, куришь или нет. Я спрашиваю, где пепельница.
Фёдор доел колбасу и пододвинул пустую тарелку. Профессор закурил длинную тонкую сигару, извлечённую из кармана джинсовой куртки.
– Откуда взялась тварь, не самое интересное, – доверительно сообщил он, наклоняясь к Фёдору. – Гораздо интереснее другое. Вот смотри. Всего за несколько часов ты пережил два покушения. Сначала тебя хотели отравить, а потом чуть не схарчил монстр. И всё это после того, как ты вошёл в состав экспедиции. Что из этого следует?
Фёдор задумался.
– Ну, кому-то наша экспедиция поперёк горла, – повторил он тезис императора.
– Это само собой, – терпеливо сказал профессор. – Но почему убрать хотят именно тебя? Если бы речь шла о том, чтобы сорвать экспедицию, начали бы с меня. В своём роде я как специалист вне конкуренции. Или взять Лефтенанта. Полковник инквизиции, руководитель похода. Наконец, Валькирия. Та ещё ведьма… В профессиональном смысле, конечно, – уточнил он под гневным взглядом Фёдора. – Так нет же: целенаправленно пытаются убрать простого младшего офицера. Ну, пусть отличного силовика-бойца. Да мало ли классных рукопашников в дружине или гвардии? Нет, что-то здесь не сходится…
Мориурти пружинисто поднялся с дивана и пнул ножку от стола.
– Ясно одно: автор покушений считает, что ты – конкретно ты! – не должен попасть в зону, – уверенно сказал он.
– Это с какого перепугу? – воскликнул Фёдор.
– Тебе виднее, – усмехнулся профессор.
– Да почему?
– Да потому… Чем-то ты особо опасен для аномалии. И тебя любым способом пытаются не пустить в лес. Понял, наконец?
Профессор прошёлся по комнате.
– Остаётся выяснить, чем именно ты опасен! – неожиданно рявкнул он, вздыбив бородку. – Может, ты сам аномальный, иврит твою мать?
«Антисемит», – машинально отметил Фёдор.
При слове «аномальный» внутри всё похолодело. Неужели тогда, вечером, в Хаудуюдуне ему не показалось?.. И что теперь делать?..
Конец первой части
Часть вторая
Глава шестая
Кардинал негромко зааплодировал. К нему присоединились остальные.
– Сколько нужно времени, чтобы скорректировать план, проинструктировать и экипировать участников? – спросил император.
– Три дня, – быстро сказал кардинал.
– Значит, через три дня экспедиция выступит, – отрезал император. – Итак, общее руководство возлагаю на полковника Лефтенанта. Научный руководитель – профессор Мориурти. Силовое прикрытие осуществляет лейтенант Огонь. Магическую поддержку – баронесса Мильдиабль. Курирует экспедицию лично великий инквизитор. Вопросы, господа?
Вопросов не было.
– Готовьте людей, ваше преосвященство, – добавил император. – И да поможет нам святой Рейтинг!
…Наверное, Фёдор всё-таки заснул. Однако спал недолго, потому что открыл глаза в темноте, нарушаемой лишь мерцанием видеопанели. И невольно выругался, быстро просыпаясь.
Ещё бы не ругаться! Безымянный палец левой руки жгло со страшной силой.
Ничего не понимая, Фёдор поднёс руку к глазам – и обомлел.
Ободок перстня светился. Слабо, но достаточно, чтобы разглядеть: иероглифы обратились в кириллические буквы. А буквы складывались в три слова: «Не спи – замёрзнешь!»
Фёдор похолодел. Не размышляя, на боевых рефлексах, он скатился с кровати, заполз под стол и осторожно огляделся. Доли секунды хватило понять, что перстень, как и накануне, отжигал не зря.
Балконная дверь, по поводу летней жары, была распахнута настежь. В проёме, на фоне занимающегося рассвета, чернела уродливая фигура.
Это был мощный урод. Судя по силуэту, росточком вышел метра в два, не меньше. Плечи были под стать росту. На плечах сидела огромная голова мерзких очертаний – корявая, в каких-то рогатых наростах, почти квадратная. Одного взгляда на непрошеного гостя хватило, чтобы бесстрашное сердце сына эфира дрогнуло от отвращения. А секундой спустя дрогнуло ещё раз – от ужаса. Ёксель-моксель!..
Не человек это был. Монстр голимый…
Год назад Фёдор отдыхал на юге. Вместе с ним плескалась в море, ела шашлыки, пила вино и вообще делила отпускные будни Верочка с молодёжного канала «Атас-ТВ». Как-то раз она повела Фёдора на зоологическую выставку «Монстры тропиков». Монстры – главным образом, всевозможные пресмыкающиеся – были маленькие, беззащитные и симпатичные. Запомнилась бесхвостая ящерица, стоявшая на задних лапках и увлечённо объедавшая листья с какого-то экзотичного растения. После посещения выставки хохотушка Верочка тут же переименовала её в «Тропы монстриков»…
Так вот: нежданный гость был очень похож на ту самую ящерицу. Только раз в двадцать крупнее. И, судя по свирепой чешуйчатой роже, не листьями питался.
Несмотря на внушительные габариты, монстр двигался плавно и бесшумно. Затаив дыхание, Фёдор наблюдал, как он приблизился к постели, подцепил когтистой лапой покрывало и внимательно изучил пустое ложе. Начал оглядываться. Покосился в сторону кухни и санузла. Подумав, сделал несколько шагов по комнате. Неожиданно наклонился, и, заглянув под стол, встретился взглядом выпуклых фасетчатых глаз с вызывающим от страха взглядом Фёдора. Зарычал – радостно и плотоядно.
Терять было нечего. Фёдор выскочил из-под стола, подхватил его, словно пушинку, и обрушил на голову монстра.
– Рога поотшибаю, моргалы выколю! – яростно закричал боец.
Выполняя вторую часть угрозы, он сделал пальцы двузубцем и пырнул прямо в чудовищные глаза. В Хаудуюдуне этот приём назывался «Шалость хулигана, лишающего зрения».
Дважды контуженный монстр издал нутряной вопль и отступил к стене, держась за морду.
– За моргалы ответишь, – внятно проквакал он.
Развивая успех, Фёдор от души пнул монстра туда, где у нормальных людей располагаются гениталии. Что именно там находилось у чудовища, разглядывать было недосуг. Но судя по тому, что непрошеный гость взвыл и схватился за промежность, примерно то же самое.
И тут сын эфира допустил серьёзную ошибку. Раздухарившись, он подскочил к монстру слишком близко. Было желание покончить смертельную схватку любимым ударом наставника Суй Кия «Захват верхних дыхательных путей, прерывающий земной путь врага». Это когда сложенные пальцы правой руки тычком пробивают горло и с корнем рвут трахею. Замечательный удар, гарантированное завершение поединка… Беда лишь в том, что монстр перехватил руку Фёдора. Затем вторую. В мощных чешуйчатых лапах кости бойца буквально затрещали.
– Ну что, допрыгался, Федя? – поинтересовался монстр, смрадно дыша в лицо Фёдору.
При этом он шумно сглотнул слюну, облизнулся длинным, раздвоенным на конце языком и ощерился. При виде противоестественно крупных и острых зубов, не знавших «Блендамеда», Фёдора замутило. Не раздумывая, он врезал головой в уродливую челюсть. Чудовище отчётливо крякнуло и ослабило хватку. Фёдор тут же вырвался на оперативный простор.
– Пасть порву! – проревел он древний боевой клич.
И ведь порвал…
Потом Фёдор сидел на диване, разглядывал изуродованную безжизненную тушу и тупо соображал, что делать дальше. Полы вымыть, что ли… Крови-то сколько натекло… А ковёр придётся выкидывать… «Господи, о чём я!» – ужаснулся вдруг Фёдор. Какой ковёр, какое мытьё полов!
Произошли невозможные, абсурдные события. Во-первых, на столицу невесть откуда свалилось до жути мерзкое чудовище. Значит, не показалось накануне дворнику Ванькину… Во-вторых, безоружный человек в одних трусах уложил монстра голыми руками. Хоть в сериале снимай… Нет, ну, конечно, человек не простой, прошедший Хаудуюдунь, но всё равно… Ай да Фёдор, ай да сукин сын… И снова спас перстень, разбудил вовремя… Боец ласково поцеловал яшмового оракула и прижал руку с украшением к сердцу. Хотя ковёр всё равно жалко…
Неожиданно Фёдору показалось, что… Да нет, не может быть! Сын эфира протёр глаза.
Не бил же его монстр по голове, чтобы мерещилось такое!
Безжизненная туша твари испарялась, точно брикет мороженого в кастрюле с кипятком. Исчезла уродливая голова с отшибленными рогами. Потом верхние и нижние лапы. Затем огромное туловище, упакованное в чешуйчатую кожу… Исчезли даже потеки крови на полу и деталях интерьера. О смертельной схватке теперь напоминал только вопиющий беспорядок в комнате и сломанный стол.
Фёдор безропотно отдался состоянию прострации. Ему казалось, что он сходит с ума. «Зато ковёр выкидывать не придётся», – безучастно подумал он. Хоть какой-то позитив… А может, ему всё померещилось? Мало ли психов слоняется по миру. Будет ещё один…
И вот когда голова распухла от непоняток, в неё пришла неплохая мысль. Тяжело поднявшись, Фёдор полез в карман парадного мундира, отыскал бумажку, на которой давеча записал номера видеофонов сотоварищей по экспедиции, и дрожащим пальцем накрутил профессора Мориурти.
Звонить пришлось долго – похоже, на сон профессор не жаловался. Наконец, он появился и сел возле видеофона, яростно зевая и кутаясь в халат.
– Ну и рожа у тебя, служивый, – буркнул он вместо приветствия.
Его бы в такую переделку… В другое время Фёдор обиделся бы, но теперь было не до обид.
– Можете ко мне приехать? – спросил он, также не утруждаясь приветствием.
Мориурти окончательно проснулся и с интересом посмотрел на сына эфира.
– Ты рехнулся, парень? – приветливо спросил он. – Сейчас четыре утра. Я спать хочу.
– А я уже нет, – отрубил Фёдор. – У нас чэпэ. Приезжайте немедленно. А я звоню Лефтенанту.
И отключил видеофон. Кстати, Лефтенанту всё равно звонить придётся, – как-никак начальник экспедиции. Но потом. Сначала пусть подъедет мировое светило и с научной точки зрения объяснит дикое происшествие в скромной квартире бойца…
Мориурти, конечно, не приехал – прилетел на личном геликоптёре. Выйдя на балкон, Фёдор поймал и закрепил конец лестницы, а потом бережно принял профессора. В комнате тот первым делом споткнулся о ножку разбитого стола.
– Бардак, – констатировал профессор, усаживаясь на диван и оценивая взглядом степень беспорядка. – И хозяин в трусах впридачу… Что тут у тебя произошло? Рассказывай, только подробно, с деталями.
Фёдор конфузливо натянул тренировочные штаны, и приступил к рассказу. На детали он не скупился, – внутри ещё не улёгся пережитый ужас. Самому себе сын эфира мог признаться честно: и трёх раз в жизни он не был так близок к медвежьей болезни.
Профессор слушал предельно внимательно. При этом он ерошил бородку, чесал лысину и нетерпеливо притопывал ногой в высоком ковбойском ботинке. Вопросы, реплики и комментарии по ходу были экспрессивны и нецензурны. Судя по реакции, рассказ его увлёк.
– Вставляет! – оценил он, когда Фёдор умолк. – О-фи-геть! Значит, говоришь, испарился?
– Испарился, ёксель-моксель, – утомлённо подтвердил Фёдор.
– Так-так… И ни клочка, ни кусочка, ни тряпочки?
– Ничего не осталось…
– Понятно… – профессор кольнул Фёдора взглядом из-под очков. – А скажи мне, вольный сын эфира, только честно: травкой не балуешься?
Вопрос был настолько неожиданный, что боец онемел.
– Ну, или, может, синтетикой какой-нибудь? – невозмутимо продолжал Мориурти.
Фёдор, до которого дошёл смысл вопроса, медленно поднялся, бледный и грозный.
– Вы что же это, – начал он придушенным голосом, – хотите сказать, что я чего-то накурился или нанюхался, или вообще ширнулся, и мне всё привиделось?
Профессор махнул рукой.
– Ну, не употребляешь и не надо, – мирно сказал он. – Может, хоть выпить есть?
Обалдевший Фёдор на ватных ногах ушёл на кухню, потом вернулся с бутылкой водки, тарелкой колбасы и стаканами. Было пять утра. Пить в такое время как-то непривычно… а, с другой стороны, драться на рассвете с монстром – привычно?
– Ну, вот теперь можно и поговорить, – сказал профессор, оживившись после первой. – Я тебе, конечно, верю. Тут сомнений быть не может. Тебе, сынок, такое придумать не по интеллекту. Опять же, вон какие синячищи на руках… В смысле синяки на ручищах…
Фёдор невольно посмотрел на предплечья. Там, где их сжимали лапы монстра, теперь синели большие пятна. Тоже вещдок, если разобраться…
– Вы вот что, – сказал он сквозь зубы. – Хамить насчёт интеллекта не надо. Могу рассердиться, а нам ещё вместе в экспедицию идти. Вы мне лучше объясните, откуда эта тварь взялась на мою голову. Можно сказать, с приветом от «Кошмар-ТВ»… И куда потом делась.
Профессор задумчиво уставился на бойца.
– Какие мы обидчивые, – протянул он. – Аж на скулах желваки заиграли… Шучу, шучу. А то ещё в лоб закатаешь. Как ты этого монстра голыми руками уложил, ума не приложу… Откуда взялся, говоришь? У меня есть примерно четыре версии. И упаси святой Рейтинг, чтобы хоть одна соответствовала действительности, – неожиданно закончил он.
– Даже так? – медленно спросил Фёдор.
– Именно так, – подтвердил профессор. – У тебя в доме пепельница есть?
– Не курю, – машинально сказал Фёдор.
Профессор тяжко вздохнул:
– Я ж тебя не спрашиваю, куришь или нет. Я спрашиваю, где пепельница.
Фёдор доел колбасу и пододвинул пустую тарелку. Профессор закурил длинную тонкую сигару, извлечённую из кармана джинсовой куртки.
– Откуда взялась тварь, не самое интересное, – доверительно сообщил он, наклоняясь к Фёдору. – Гораздо интереснее другое. Вот смотри. Всего за несколько часов ты пережил два покушения. Сначала тебя хотели отравить, а потом чуть не схарчил монстр. И всё это после того, как ты вошёл в состав экспедиции. Что из этого следует?
Фёдор задумался.
– Ну, кому-то наша экспедиция поперёк горла, – повторил он тезис императора.
– Это само собой, – терпеливо сказал профессор. – Но почему убрать хотят именно тебя? Если бы речь шла о том, чтобы сорвать экспедицию, начали бы с меня. В своём роде я как специалист вне конкуренции. Или взять Лефтенанта. Полковник инквизиции, руководитель похода. Наконец, Валькирия. Та ещё ведьма… В профессиональном смысле, конечно, – уточнил он под гневным взглядом Фёдора. – Так нет же: целенаправленно пытаются убрать простого младшего офицера. Ну, пусть отличного силовика-бойца. Да мало ли классных рукопашников в дружине или гвардии? Нет, что-то здесь не сходится…
Мориурти пружинисто поднялся с дивана и пнул ножку от стола.
– Ясно одно: автор покушений считает, что ты – конкретно ты! – не должен попасть в зону, – уверенно сказал он.
– Это с какого перепугу? – воскликнул Фёдор.
– Тебе виднее, – усмехнулся профессор.
– Да почему?
– Да потому… Чем-то ты особо опасен для аномалии. И тебя любым способом пытаются не пустить в лес. Понял, наконец?
Профессор прошёлся по комнате.
– Остаётся выяснить, чем именно ты опасен! – неожиданно рявкнул он, вздыбив бородку. – Может, ты сам аномальный, иврит твою мать?
«Антисемит», – машинально отметил Фёдор.
При слове «аномальный» внутри всё похолодело. Неужели тогда, вечером, в Хаудуюдуне ему не показалось?.. И что теперь делать?..
Конец первой части
Часть вторая
На зоне
Глава шестая
В заповедных и дремучих…
Окажись рядом сторонний наблюдатель, он увидел бы, как четыре человека мужественно пробираются через густой лес по еле заметной тропинке.
Впереди шла красивая блондинка. Она, как и следующий за ней высокий широкоплечий человек с офицерской выправкой, была одета в тренировочный костюм неброского серого цвета. Третьим номером двигался немолодой лысый очкарик в джинсовой паре. Шествие замыкал здоровый русоволосый парень, затянутый в армейский камуфляж. Все четверо несли рюкзаки.
Двигались молча. Но вот здоровяк в камуфляже зацепился ногой за торчащий из земли крупный узловатый корень, споткнулся, и, чуть не упав, невнятно выругался. Сторонний наблюдатель посмеялся бы…
Шли своим ходом. Как и ожидалось, джип на границе аномальной зоны заглох и больше не заводился. Его даже не пробовали реанимировать. Закрыли, бросили на обочине и дальше отправились пешком.
Фёдору сразу не понравились две вещи.
Во-первых, сама зона. Боец вырос, учился и служил в городе. Его жизненный и боевой опыт копился в условиях каменных джунглей. Редкие выезды на природу, само собой, не в счёт. Поэтому в густом лесу он чувствовал себя, как луч света в тёмном царстве. Ему было неуютно, и он отовсюду ждал подвоха, потому что ничего другого ждать не приходилось.
Во-вторых, Фёдору не нравилось, что впереди шла Валькирия. В авангарде полагалось бы топать ему, непревзойдённому бойцу дружины сынов эфира, или, в крайнем случае, полковнику Лефтенанту как офицеру и руководителю экспедиции. Но девушка настояла на том, что маленькую колонну возглавит именно она. Баронесса Мильдиабль была колдуньей в исконно народных традициях. Лес она знала с детства, дружила с ним и была в нём, как рыба в воде. «Случись впереди опасность, – веско сказала Валькирия неподражаемо-нежным голосом, – я её сразу почувствую, и мы успеем что-нибудь предпринять. А любой из вас её прошляпит». Фёдор не согласился, но Лефтенант и профессор высказались «за», так что девушку пустили вперёд.
Уже к исходу первого дня пути выяснилось, что насчёт опасности она права.
Экспедиция сделала привал. Нашли маленькую лужайку посреди вековых дубов, сбросили рюкзаки и уселись на высокую мягкую траву. Профессор предложил перекусить и подумать насчёт ночёвки. Вопрос был не праздный. Согласно карте, зона охватывала несколько поселков и деревень, и даже один райцентр – городишко Самецк. Но до ближайшего населённого пункта сегодня было не дойти. На этот случай имелась палатка.
– Может, прямо здесь и устроимся? – предложил Мориурти, вскрывая консервную банку с мясом. – Место, как будто, неплохое. Что скажете, баронесса?
Но девушка не ответила. Закрыв глаза, она сидела в напряжённой позе и словно к чему-то прислушивалась. Фёдора удивило лицо Валькирии. На нем постепенно проступали недоумение, настороженность, тревога. Неожиданно девушка резко вскочила на ноги.
– Опасность! – тихо сказала она. – Только без паники!
Никакой паники, собственно, и не было. Никто не понял, о чём говорит колдунья. Фёдор, постеливший бумажную скатерть, огляделся и увидел те же деревья, ту же траву, те же консервы… Но всё-таки что-то изменилось. Умолкли птицы, весь день раздражавшие коренного горожанина Фёдора разноголосым пением. Налетел и взлохматил листву ветер. В воздухе повисло какое-то предчувствие. И вдруг Фёдор понял, о чём говорит Валькирия.
– Деревья!.. – сдавленно произнёс он, тыча пальцем в сторону леса.
Из рук профессора выпала и покатилась банка, орошая траву жирным соусом.
Это было дико, невозможно, немыслимо, но факт оставался фактом. На них наступали дубы!
Зелёно-коричневые великаны двигались медленно и неотвратимо, зловеще трепеща на ветру бесчисленными руками-ветками. Сантиметр за сантиметром они сжимали кольцо вокруг и без того маленькой лужайки. «Зря поляну накрыл», – машинально подумал Фёдор, глядя на выложенные припасы. Теперь не до них… Жуткий древесный круг становился все уже и уже. Было в этом что-то от психической атаки.
Лефтенант хладнокровно вытащил из подмышки скорострельный пистолет. Но передумал и сунул обратно. Не тот калибр для таких мишеней. Спокойно достал из-под кроссовочной стельки складной станковый пулемёт. С сомнением посмотрел на оружие и отложил. Неторопливо, насвистывая какой-то мотивчик, извлёк из рюкзака портативный гранатомёт… «Ну и нервы у человека!» – с невольным уважением отметил Фёдор.
– А ядерной боеголовки у вас не завалялось? – раздражённо спросил Мориурти, вытирая мгновенно вспотевшую лысину. – Неужели не ясно, что стрельбой делу не поможешь? Вон их сколько! И каждому ваша граната, что слону дробина…
– А вы предлагаете вступить в переговоры? – насмешливо ответил Лефтенант, беря оружие наизготовку.
– Подождите! – напряжённым голосом сказала Валькирия. – Я попробую по-хорошему…
– По-хорошему – это как? – быстро спросил профессор.
– Как у друидов записано…
Девушка сделала шаг вперёд и вскинула руки к небу. Медленно поворачиваясь по часовой стрелке, чтобы держать наступающие деревья в поле зрения, она громко заговорила неведомыми словами. Языком друидов Фёдор не владел, да и о них самих имел крайне смутное представление, но разве дело в словах! Голос Валькирии – страстный, нежный, чарующий – проникал прямо в душу. «Чо надо, лесоповал позорный? – говорила она, казалось. – Чо не спим, сырьё для мебельного производства? Испугать хотите, брёвна неотёсанные? Валите обратно, и нефиг кошмарить слабую девушку со товарищи на ночь глядя…»
Очарованный сладостными звуками Фёдор, тем не менее, с прискорбием отметил, что красноречие девушки пропало даром. Дубы не только не повернули вспять – они ускорили поступательное движение. Теперь их и членов экспедиции разделяли считанные метры, и отчётливо слышался хищный шелест листвы и нехорошее уханье застрявшего в ветвях филина.
В этот момент Фёдор ощутил жжение на безымянном пальце левой руки. Однако! Если яшмовый талисман проснулся, значит, опасность – смертельная?.. Увы, смертельная… Боец представил, как с четырёх сторон смыкаются древесные тиски, как потом расходятся, оставив от людей кровавую кашу… Он привычно скосил глаза на ободок перстня и оторопел. Оракул сигналил: «Коси под чурбана!»
Замешательство длилось долю секунды, не больше. Инстинкт самосохранения, помноженный на солдатскую смекалку, мгновенно перекрутил подсказку перстня в конкретные действия. Фёдор бережно отстранил Валькирию и смело шагнул вперёд.
– Здорово, братва! – гаркнул он.
При этом боец задрал голову и уставился в крону ближайшего дерева. Застрявший филин ответил вызывающим взглядом.
– Чего смотрите? Или своего не признали? Это ж я, Буратино Карлович, родом из полена… Рубанком струганый, долотом долблёный, наждаком тёртый!
Дубы озадаченно замерли. Заметив это, Фёдор продолжал с удвоенной энергией:
– Что же вы, братья-стволы! Угрозы, подозрения… Как неродные, честное слово… Не думал я, что на исторической родине так неласково встречают!
Дубы недоверчиво зашумели.
– Это почему же не похож? – удивился Фёдор. – Очень даже похож. А с носом я лису Алису и кота Базилио оставил. Пусть караулят, покуда я по делам странствую! И-эх, куда только судьба-злодейка не бросала!.. А эти вот со мной: Мальвина (он с любовью посмотрел на Валькирию), Пьеро (взгляд коснулся Лефтенанта) и папа Карло (профессор быстро закивал).
Далее Фёдор принялся вдохновенно пересказывать содержание сериала «Золотой ключик», памятного с глубокого детства. Живописуя каверзы и подлость Карабаса-Барабаса, боец играл желваками, а, говоря про утраченные золотые, чуть не заплакал. Дубы настороженно внимали.
– Так и живу, – надрывно закончил Фёдор. – Не имеется в жизни щастья. Одна была радость – кукольный театр, да и тот злые люди отняли. Говорят, чурке не полагается, – приврал он, развивая классический сюжет на потребу ситуации. – А я что? Я и впрямь не их. Я наш, древесный!
С этими словами он постучал себя по лбу.
Раздавшийся гулкий звук привёл дубов в абсолютный восторг. Они одобрительно зашумели листвой и принялись рукоплескать ветками. «Он из лесу вышел!» – утвердительно шелестело в воздухе. Филина выгнали взашей, чтобы не портил уханьем радость встречи.
– Я вот что предлагаю, – строго сказал Фёдор. – Утро вечера мудренее. Давайте-ка теперь по местам и спать. А наутро приду в гости, и покалякаем о делах наших скорбных. Экология вон совсем от рук отбилась и вообще…
Приветливо кивая кронами, дубы принялись неторопливо отступать на исходные позиции. Фёдор махал рукой и низко кланялся. Коллеги по экспедиции следовали его примеру.
– Фантастика! – выдохнула Валькирия, когда они остались одни. – Вы его переколдовали!
– Кого «его»? – спросил Фёдор, в изнеможении опускаясь на траву.
– Если бы я знала!.. Но ведь не по своей же воле дубы хотели нас раздавить. Их кто-то натравил. И это очень сильный колдун, очень! Вы же видели, заклинания друидов не подействовали. А вы… Как вам удалось?
– Жить захочешь, и не так сколдуешь, – скупо сказал Фёдор, отворачиваясь от многозначительного взгляда Мориурти. Не рассказывать же девушке о подсказке чудесного талисмана. К тому же бойцу начинало казаться, что дело тут не только в талисмане. Дело, похоже, в нём самом…
– Версия насчёт колдуна интересная, – сказал профессор. – Но вообще-то не факт. Не забывайте, мы в аномальной зоне, и совершенно не знаем, что здесь творится. Может, давить сторонних посетителей – местная традиция…
Неожиданно Лефтенант расхохотался.
– Эк ты Буратино-то изобразил, – еле выговорил он, дружески хлопая бойца по плечу. – А по лбу-то как стучал убедительно! Большой талант!
– А то! Контуженый артист республики, – поддакнул профессор, хлопая по другому.
Фёдор пропустил насмешку мимо ушей. Он молча сидел, гладил руками траву и чувствовал на себе взгляд Валькирии – задумчивый, изучающий, немного тревожный…
Как только обстановка разрядилась, все сразу почувствовали зверский голод и усталость. И всё-таки профессор предложил, не теряя времени, сменить место дислокации. Проще говоря, смыться. Кто их знает, эти дубы, что у них на уме. А вдруг снова возбудятся и предпримут вторую атаку…
Фёдор возразил. На потемневшем небе загорались первые звёзды, и углубляться в незнакомый ночной лес было, по меньшей мере, неразумно. Тут-то поляна изученная, да и дубы-колдуны, что бы ни говорил профессор, теперь не чужие. Поэтому есть смысл разбить палатку прямо здесь, выставить часового и завалиться на боковую.
– Это правильное решение, – поддержала Валькирия. – Дубы настроены миролюбиво. Я чувствую. Никакой опасности нет.
– Остаёмся, – скомандовал Лефтенант на правах руководителя.
Договорились дежурить по три часа. Баронессу от несения вахты освободили, невзирая на её протесты. Первым вызвался в часовые полковник, затем профессор, а на долю Фёдора выпала утренняя вахта. Наскоро перекусив, он, Мориурти и Валькирия залезли в просторную палатку – в сущности, настоящий шатёр, где места было вдоволь.
– Быть может, излишне говорить, – многозначительно произнесла девушка, – но я надеюсь, что слабая женщина может спать спокойно? И все присутствующие – для их же блага – джентльмены?
– А как же, – буркнул профессор, – не считая тех, которые леди…
Фёдор ничего не сказал. Он провалился в сон сразу, как только голова коснулась надувной подушки. И снились ему удивительные вещи…
Первый сон Фёдора Николаевича
Он в Хаудуюдуне, и сидит во внутреннем дворике старинного монастыря. В руке у него чашка с жасминовым чаем. Напротив устроился седенький Суй Кий, прихлёбывающий из точно такой же чашки. Оба одеты в жёлто-красные монашеские балахоны.
– Наставник! – с детской радостью говорит Фёдор. – А я по тебе соскучился, наставник!
– Я тоже, – говорит жестами Суй Кий, улыбаясь в длинную редкую бороду.
Они пьют чай.
– Как дела, Фёдор? – спрашивает жестами Суй Кий.
– Все нормально, – отвечает Фёдор. – Службу несу, пока не женился. Сейчас вот в экспедиции.
Впереди шла красивая блондинка. Она, как и следующий за ней высокий широкоплечий человек с офицерской выправкой, была одета в тренировочный костюм неброского серого цвета. Третьим номером двигался немолодой лысый очкарик в джинсовой паре. Шествие замыкал здоровый русоволосый парень, затянутый в армейский камуфляж. Все четверо несли рюкзаки.
Двигались молча. Но вот здоровяк в камуфляже зацепился ногой за торчащий из земли крупный узловатый корень, споткнулся, и, чуть не упав, невнятно выругался. Сторонний наблюдатель посмеялся бы…
Шли своим ходом. Как и ожидалось, джип на границе аномальной зоны заглох и больше не заводился. Его даже не пробовали реанимировать. Закрыли, бросили на обочине и дальше отправились пешком.
Фёдору сразу не понравились две вещи.
Во-первых, сама зона. Боец вырос, учился и служил в городе. Его жизненный и боевой опыт копился в условиях каменных джунглей. Редкие выезды на природу, само собой, не в счёт. Поэтому в густом лесу он чувствовал себя, как луч света в тёмном царстве. Ему было неуютно, и он отовсюду ждал подвоха, потому что ничего другого ждать не приходилось.
Во-вторых, Фёдору не нравилось, что впереди шла Валькирия. В авангарде полагалось бы топать ему, непревзойдённому бойцу дружины сынов эфира, или, в крайнем случае, полковнику Лефтенанту как офицеру и руководителю экспедиции. Но девушка настояла на том, что маленькую колонну возглавит именно она. Баронесса Мильдиабль была колдуньей в исконно народных традициях. Лес она знала с детства, дружила с ним и была в нём, как рыба в воде. «Случись впереди опасность, – веско сказала Валькирия неподражаемо-нежным голосом, – я её сразу почувствую, и мы успеем что-нибудь предпринять. А любой из вас её прошляпит». Фёдор не согласился, но Лефтенант и профессор высказались «за», так что девушку пустили вперёд.
Уже к исходу первого дня пути выяснилось, что насчёт опасности она права.
Экспедиция сделала привал. Нашли маленькую лужайку посреди вековых дубов, сбросили рюкзаки и уселись на высокую мягкую траву. Профессор предложил перекусить и подумать насчёт ночёвки. Вопрос был не праздный. Согласно карте, зона охватывала несколько поселков и деревень, и даже один райцентр – городишко Самецк. Но до ближайшего населённого пункта сегодня было не дойти. На этот случай имелась палатка.
– Может, прямо здесь и устроимся? – предложил Мориурти, вскрывая консервную банку с мясом. – Место, как будто, неплохое. Что скажете, баронесса?
Но девушка не ответила. Закрыв глаза, она сидела в напряжённой позе и словно к чему-то прислушивалась. Фёдора удивило лицо Валькирии. На нем постепенно проступали недоумение, настороженность, тревога. Неожиданно девушка резко вскочила на ноги.
– Опасность! – тихо сказала она. – Только без паники!
Никакой паники, собственно, и не было. Никто не понял, о чём говорит колдунья. Фёдор, постеливший бумажную скатерть, огляделся и увидел те же деревья, ту же траву, те же консервы… Но всё-таки что-то изменилось. Умолкли птицы, весь день раздражавшие коренного горожанина Фёдора разноголосым пением. Налетел и взлохматил листву ветер. В воздухе повисло какое-то предчувствие. И вдруг Фёдор понял, о чём говорит Валькирия.
– Деревья!.. – сдавленно произнёс он, тыча пальцем в сторону леса.
Из рук профессора выпала и покатилась банка, орошая траву жирным соусом.
Это было дико, невозможно, немыслимо, но факт оставался фактом. На них наступали дубы!
Зелёно-коричневые великаны двигались медленно и неотвратимо, зловеще трепеща на ветру бесчисленными руками-ветками. Сантиметр за сантиметром они сжимали кольцо вокруг и без того маленькой лужайки. «Зря поляну накрыл», – машинально подумал Фёдор, глядя на выложенные припасы. Теперь не до них… Жуткий древесный круг становился все уже и уже. Было в этом что-то от психической атаки.
Лефтенант хладнокровно вытащил из подмышки скорострельный пистолет. Но передумал и сунул обратно. Не тот калибр для таких мишеней. Спокойно достал из-под кроссовочной стельки складной станковый пулемёт. С сомнением посмотрел на оружие и отложил. Неторопливо, насвистывая какой-то мотивчик, извлёк из рюкзака портативный гранатомёт… «Ну и нервы у человека!» – с невольным уважением отметил Фёдор.
– А ядерной боеголовки у вас не завалялось? – раздражённо спросил Мориурти, вытирая мгновенно вспотевшую лысину. – Неужели не ясно, что стрельбой делу не поможешь? Вон их сколько! И каждому ваша граната, что слону дробина…
– А вы предлагаете вступить в переговоры? – насмешливо ответил Лефтенант, беря оружие наизготовку.
– Подождите! – напряжённым голосом сказала Валькирия. – Я попробую по-хорошему…
– По-хорошему – это как? – быстро спросил профессор.
– Как у друидов записано…
Девушка сделала шаг вперёд и вскинула руки к небу. Медленно поворачиваясь по часовой стрелке, чтобы держать наступающие деревья в поле зрения, она громко заговорила неведомыми словами. Языком друидов Фёдор не владел, да и о них самих имел крайне смутное представление, но разве дело в словах! Голос Валькирии – страстный, нежный, чарующий – проникал прямо в душу. «Чо надо, лесоповал позорный? – говорила она, казалось. – Чо не спим, сырьё для мебельного производства? Испугать хотите, брёвна неотёсанные? Валите обратно, и нефиг кошмарить слабую девушку со товарищи на ночь глядя…»
Очарованный сладостными звуками Фёдор, тем не менее, с прискорбием отметил, что красноречие девушки пропало даром. Дубы не только не повернули вспять – они ускорили поступательное движение. Теперь их и членов экспедиции разделяли считанные метры, и отчётливо слышался хищный шелест листвы и нехорошее уханье застрявшего в ветвях филина.
В этот момент Фёдор ощутил жжение на безымянном пальце левой руки. Однако! Если яшмовый талисман проснулся, значит, опасность – смертельная?.. Увы, смертельная… Боец представил, как с четырёх сторон смыкаются древесные тиски, как потом расходятся, оставив от людей кровавую кашу… Он привычно скосил глаза на ободок перстня и оторопел. Оракул сигналил: «Коси под чурбана!»
Замешательство длилось долю секунды, не больше. Инстинкт самосохранения, помноженный на солдатскую смекалку, мгновенно перекрутил подсказку перстня в конкретные действия. Фёдор бережно отстранил Валькирию и смело шагнул вперёд.
– Здорово, братва! – гаркнул он.
При этом боец задрал голову и уставился в крону ближайшего дерева. Застрявший филин ответил вызывающим взглядом.
– Чего смотрите? Или своего не признали? Это ж я, Буратино Карлович, родом из полена… Рубанком струганый, долотом долблёный, наждаком тёртый!
Дубы озадаченно замерли. Заметив это, Фёдор продолжал с удвоенной энергией:
– Что же вы, братья-стволы! Угрозы, подозрения… Как неродные, честное слово… Не думал я, что на исторической родине так неласково встречают!
Дубы недоверчиво зашумели.
– Это почему же не похож? – удивился Фёдор. – Очень даже похож. А с носом я лису Алису и кота Базилио оставил. Пусть караулят, покуда я по делам странствую! И-эх, куда только судьба-злодейка не бросала!.. А эти вот со мной: Мальвина (он с любовью посмотрел на Валькирию), Пьеро (взгляд коснулся Лефтенанта) и папа Карло (профессор быстро закивал).
Далее Фёдор принялся вдохновенно пересказывать содержание сериала «Золотой ключик», памятного с глубокого детства. Живописуя каверзы и подлость Карабаса-Барабаса, боец играл желваками, а, говоря про утраченные золотые, чуть не заплакал. Дубы настороженно внимали.
– Так и живу, – надрывно закончил Фёдор. – Не имеется в жизни щастья. Одна была радость – кукольный театр, да и тот злые люди отняли. Говорят, чурке не полагается, – приврал он, развивая классический сюжет на потребу ситуации. – А я что? Я и впрямь не их. Я наш, древесный!
С этими словами он постучал себя по лбу.
Раздавшийся гулкий звук привёл дубов в абсолютный восторг. Они одобрительно зашумели листвой и принялись рукоплескать ветками. «Он из лесу вышел!» – утвердительно шелестело в воздухе. Филина выгнали взашей, чтобы не портил уханьем радость встречи.
– Я вот что предлагаю, – строго сказал Фёдор. – Утро вечера мудренее. Давайте-ка теперь по местам и спать. А наутро приду в гости, и покалякаем о делах наших скорбных. Экология вон совсем от рук отбилась и вообще…
Приветливо кивая кронами, дубы принялись неторопливо отступать на исходные позиции. Фёдор махал рукой и низко кланялся. Коллеги по экспедиции следовали его примеру.
– Фантастика! – выдохнула Валькирия, когда они остались одни. – Вы его переколдовали!
– Кого «его»? – спросил Фёдор, в изнеможении опускаясь на траву.
– Если бы я знала!.. Но ведь не по своей же воле дубы хотели нас раздавить. Их кто-то натравил. И это очень сильный колдун, очень! Вы же видели, заклинания друидов не подействовали. А вы… Как вам удалось?
– Жить захочешь, и не так сколдуешь, – скупо сказал Фёдор, отворачиваясь от многозначительного взгляда Мориурти. Не рассказывать же девушке о подсказке чудесного талисмана. К тому же бойцу начинало казаться, что дело тут не только в талисмане. Дело, похоже, в нём самом…
– Версия насчёт колдуна интересная, – сказал профессор. – Но вообще-то не факт. Не забывайте, мы в аномальной зоне, и совершенно не знаем, что здесь творится. Может, давить сторонних посетителей – местная традиция…
Неожиданно Лефтенант расхохотался.
– Эк ты Буратино-то изобразил, – еле выговорил он, дружески хлопая бойца по плечу. – А по лбу-то как стучал убедительно! Большой талант!
– А то! Контуженый артист республики, – поддакнул профессор, хлопая по другому.
Фёдор пропустил насмешку мимо ушей. Он молча сидел, гладил руками траву и чувствовал на себе взгляд Валькирии – задумчивый, изучающий, немного тревожный…
Как только обстановка разрядилась, все сразу почувствовали зверский голод и усталость. И всё-таки профессор предложил, не теряя времени, сменить место дислокации. Проще говоря, смыться. Кто их знает, эти дубы, что у них на уме. А вдруг снова возбудятся и предпримут вторую атаку…
Фёдор возразил. На потемневшем небе загорались первые звёзды, и углубляться в незнакомый ночной лес было, по меньшей мере, неразумно. Тут-то поляна изученная, да и дубы-колдуны, что бы ни говорил профессор, теперь не чужие. Поэтому есть смысл разбить палатку прямо здесь, выставить часового и завалиться на боковую.
– Это правильное решение, – поддержала Валькирия. – Дубы настроены миролюбиво. Я чувствую. Никакой опасности нет.
– Остаёмся, – скомандовал Лефтенант на правах руководителя.
Договорились дежурить по три часа. Баронессу от несения вахты освободили, невзирая на её протесты. Первым вызвался в часовые полковник, затем профессор, а на долю Фёдора выпала утренняя вахта. Наскоро перекусив, он, Мориурти и Валькирия залезли в просторную палатку – в сущности, настоящий шатёр, где места было вдоволь.
– Быть может, излишне говорить, – многозначительно произнесла девушка, – но я надеюсь, что слабая женщина может спать спокойно? И все присутствующие – для их же блага – джентльмены?
– А как же, – буркнул профессор, – не считая тех, которые леди…
Фёдор ничего не сказал. Он провалился в сон сразу, как только голова коснулась надувной подушки. И снились ему удивительные вещи…
Первый сон Фёдора Николаевича
Он в Хаудуюдуне, и сидит во внутреннем дворике старинного монастыря. В руке у него чашка с жасминовым чаем. Напротив устроился седенький Суй Кий, прихлёбывающий из точно такой же чашки. Оба одеты в жёлто-красные монашеские балахоны.
– Наставник! – с детской радостью говорит Фёдор. – А я по тебе соскучился, наставник!
– Я тоже, – говорит жестами Суй Кий, улыбаясь в длинную редкую бороду.
Они пьют чай.
– Как дела, Фёдор? – спрашивает жестами Суй Кий.
– Все нормально, – отвечает Фёдор. – Службу несу, пока не женился. Сейчас вот в экспедиции.