Страница:
Также отдельного внимания заслуживает 10-я моторизованная дивизия. Она начала формироваться в 1934 г. в городе Регенсбург, сначала как 10-я пехотная дивизия, впоследствии она была в достаточной степени укомплектована автомобильным транспортом и с 15.11.1940 г. стала именоваться 10-й моторизованной дивизией. В ее состав вошли: 20-й моторизованный полк под командованием полковника Вальтера, 41-й мотополк под командованием полковника Голлвитзера, 40-й мотоциклетный батальон, 10-й артиллерийский полк, 10-й противотанковый дивизион, 10-й саперный батальон, 10-й разведывательный батальон и другие мелкие части обеспечения. В частях дивизии к началу операции «Барбаросса» по штату числилось 24 бронетранспортера Sd.kfz 251, а также несколько более легких Sd.kfz 250 и колесных бронемашин в составе 10-го разведывательного батальона. Противотанковый дивизион был по составу и структуре аналогичен противотанковому дивизиону танковой дивизии.
На Восточном фронте 10-я моторизованная дивизия первоначально действовала в составе 24-го моторизованного корпуса генерала кавалерии Л. Гейера, который был в составе 2-й танковой группы Гейнца Гудериана. В составе 24-го моторизованного корпуса дивизия участвовала в операции «Тайфун», корпус отличился при захвате города Орел.
После сражения на ближних подступах к Москве, с переходом наших частей в крупномасштабное контрнаступление дивизия вместе с остальными частями противника медленно откатывалась с боями на запад.
Начиная с начала января 1942 г. 10-я моторизованная занимала оборону на участке вдоль Варшавского шоссе юго-западнее Юхнова. Точнее будет сказать, что под Юхнов из района Болхова был переброшен только 41-й моторизованный полк. 10-й моторизованный саперный батальон, главные силы противотанкового дивизиона, батальон связи и штаб дивизии. Остальные части дивизии, в том числе и 20-й моторизованный полк (фактически – пехотный), лишенные своего автомобильного транспорта, использованного для переброски 41-го мотополка по маршруту Орел – Брянск – Рославль – Мосальск, продолжали занимать оборону в районе городов Болхов и Жиздра вплоть до мая и участия в боях у Варшавского шоссе не принимали. В апреле сам Жуков обратит внимание командарма Болдина на неполный состав 10-й моторизованной дивизии в боях у Фомино, сказав следующее: «...Вы (Болдин. – Прим. авт.)видимо, читали доклад (имеются в виду данные радиоперехвата. – Прим. авт.)командира 10 мотодивизии, как он одним полком все время отбивал наступление ваших семи дивизий, такое поведение только дискредитирует Красную Армию. Как же вы можете мириться с подобными фактами, дискредитирующими Красную Армию?..» Хотя в реальности семь советских дивизий наступали на порядки далеко не одного 41-го моторизованного полка, факт значительного численного превосходства советской стороны остается несомненным.
Полностью моторизованные части дивизии могли быстро «лавировать» вдоль обороны, подбрасывая пехоту автотранспортом на наиболее угрожаемые направления. По мере стабилизации линии фронта и уплотнения немецких порядков солдаты дивизии стали действовать наравне с обычной пехотой, позабыв о моторизованных марш-бросках протяженностью в десятки километров. Последним маневром 10-й моторизованной дивизии в боях у Варшавского шоссе была пешая переброска сил всего на несколько километров в район Фомино 2-е из района Милятино 6 апреля, вызванная успешным захватом Фомино танковыми и стрелковыми частями 50-й армии.
Резюмируя вышесказанное, можно смело утверждать, что 10-я моторизованная и 19-я танковая дивизии 40-го танкового корпуса вермахта, ставшие в марте–апреле основными противниками перешедших в наступление стрелковых дивизий и танковых бригад 50-й советской армии, являлись грозным и четко отлаженным механизмом уничтожения, это были хорошо технически оснащенные соединения, личный состав которых имел отличную подготовку и прошел сквозь пекло многих сражений Второй мировой.
Немецкая часть на трофейных советских грузовиках ЗИС-5 и ГАЗ-АА. Обращает на себя внимание вооружение солдат, состоящее из винтовок как немецкого, так и советского производства. Скорее всего, это подразделение занималось охраной тылов.
В результате неравномерного продвижения войск левого крыла Западного фронта в течение первой недели января основание ржевско-вяземского выступа в линии вражеской обороны к середине месяца было в общих чертах сформировано.После многих десятков километров стремительно развивавшегося наступления 10-я армия, 1-й гвардейский кавалерийский корпус и 50-я армия постепенно словно стали упираться в стену, которая имела высокую прочность благодаря своему фундаменту – многокилометровому отрезку Варшавского шоссе, вдобавок усеянному господствующими высотами. Но, несмотря на нараставшее замедление в продвижении, фронт у Варшавского шоссе развернулся так, что векторы наступления перечисленных выше трех объединений Западного фронта были направлены на северо-северо-восток, то есть практически навстречу Калининскому фронту, который, в свою очередь, также готовился к крупномасштабному наступлению. Назревало гигантское сражение в центре советско-германского фронта, от исхода которого могло зависеть очень многое, однако не будем забегать вперед и рассмотрим события в том порядке, в котором они происходили.
7 января, в 20.40, части советских 10-й и 50-й армий и 1-го гвардейского кавкорпуса Западного фронта непрерывно продолжали свое продвижение вперед. В этот час Ставкой ВГК был отдан приказ № 151141, адресованный командующим войсками Западного и Калининского фронтов, возвестивший о начале гигантской операции на окружение основных сил сразу четырех армий противника – 9-й, 3-й танковой, 4-й танковой и 4-й. Приведем текст этого бесспорно судьбоносного приказа дословно, так как именно в соответствии с содержавшимися в нем указаниями и пытались в дальнейшем действовать войска двух советских фронтов:
План по окончательному разгрому крупных вражеских сил начал претворяться в действие, и на первой стадии довольно успешно. Первой начали создавать противнику серьезные проблемы 10-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус, не останавливавшиеся после прорыва южнее Калуги и без какой-либо оперативной паузы продолжившие продвижение вперед в рамках уже новой стратегической наступательной операции. Вот что по этому поводу 8 января записал в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер:
Итак, 8 января 1942 г. началась Ржевско-Вяземская наступательная операция армий Западного и Калининского фронтов, активно поддерживаемая на правом фланге двумя ударными армиями Северо-Западного фронта. Разработанная как операция на окружение – классический фланговый охват, она уже на этапе планирования содержала в себе целый ряд вынужденных, довольно рискованных решений и нестандартных моделей действий, обусловливающихся спецификой сложившейся на этом участке советско-германского фронта обстановки.
Командир 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенант П.А. Белов
Специфика эта заключалась в том, что Красная Армия в ходе декабрьских боев, несомненно, перехватила стратегическую инициативу, но вот умело пользоваться ею ослабленный предвоенными чистками и имеющий более чем скудный опыт проведения масштабных наступательных операций советский генеральский корпус мог с трудом, постоянно допуская крупные, а порой и фатальные просчеты. Еще меньше «козырей» в руках отцов-командиров осталось после вынужденной ликвидации мехкорпусов и танковых дивизий, являвшихся незаменимым инструментом в руках умелого полководца, грамотно орудуя которыми можно было бы как скальпелем разрезать немецкую оборону. Но появления «скальпеля» в ближайшее время не предвиделось, «инструмент» приходилось изобретать на ходу.
Вся предвоенная советская концепция применения бронетанковых войск основывалась на принципах массированного применения бронетехники в составе крупных танковых соединений (коими являлись мехкорпуса и танковые дивизии), которые должны были вводиться в уже обозначившийся прорыв, проделанный стрелковыми частями, и развивать успех, активно используя свою высокую подвижность и широко применяя такие маневры как обход и фланговый охват. Но к зиме 1941–1942 гг. бронетанковые войска Красной Армии на советско-германском фронте были представлены отдельными танковыми бригадами и батальонами – то есть мелкими соединениями, способными на локальные действия, но никак не пригодными для самостоятельного выполнения крупномасштабных задач оперативного характера. В связи с вышеприведенными обстоятельствами в ходе начавшегося 5 декабря крупномасштабного контрнаступления основной ударной силой РККА были кавкорпуса и пехота, поддерживаемая танками. То есть танковые части не получали самостоятельных задач и играли роль непосредственной поддержки пехоты. Результатом такой тактики явился довольно медленный темп продвижения стрелковых частей, высокие показатели потерь и, как следствие, фронтальное вытеснение противника с территории вместо окружения и полного уничтожения крупных группировок немцев. Образно говоря, удары по противнику почти всегда наносись «растопыренной пятерней», а не «сжатым кулаком».
Но не следует забывать, что командование Красной Армии всячески пыталось найти выход из сложившейся ситуации. Первым вариантом было использование в качестве крупных, а главное, мобильных ударных группировок, способных быстро вырваться на оперативный простор усиленных кавалерийских корпусов. Это решение было довольно удачным в условиях зимних боев, так как кавалерийские части на заснеженном бездорожье обладали большей подвижностью, чем танковые; также их преимуществом являлось отсутствие жесткой привязанности к базам снабжения. Но у кавкорпусов были и существенные недостатки, главным из них была неспособность кавалерийских частей к самостоятельному прорыву мощной обороны противника и, как следствие, постоянная необходимость в поддержке пехоты и артиллерии стрелковых частей, увязать взаимодействие с которыми было довольно сложно. Также кавалерийские дивизии, несмотря на имевшееся у них довольно большое количество орудий противотанковой обороны, были недостаточно стойкими при необходимости отражать вражеские атаки. Кавкорпуса в этой ситуации можно сравнить с тонкой иглой, если и прокалывающей вражескую оборону, то безнадежно ломающейся в ее глубине в случае нарастания сопротивления противника. Немцы пользовались этим и применяли танки против советской кавалерии, при этом им довольно часто удавалось достичь успеха, отбросить или окружить кавалеристов, задействовав со своей стороны незначительные силы. В частности, такую тактику действий противник применял в январе–марте 1942 г. в боях под Вязьмой против 11-го кавалерийского корпуса Калининского фронта и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса Западного фронта.
Наступление 10-й армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в конце декабря 1941 года —начале января 1942 года.
Вторым (и довольно редким для зимы – весны 1942 г.) способом создания высокомобильных, а главное, мощных ударных группировок стала концентрация в рамках наступающей общевойсковой армии нескольких танковых бригад, при их непосредственном взаимодействии между собой и со стрелковыми дивизиями армии. В результате чего создавалась высокая плотность танков на километр фронта и возникали перспективы не только для прорыва обороны противника в тактической зоне, но и для развития тактического успеха в оперативный с последующим выходом на тыловые коммуникации противника, перехватом и прочным удержанием опорных пунктов и узлов коммуникаций в оперативной глубине его обороны. Что давало бы реальную возможность для его окружения или как минимум заставляло противостоящую вражескую группировку спешно отходить со своих позиций, избегая его.
Однако с одновременным централизованным управлением сразу несколькими танковыми бригадами, не сведенными в единое танковое соединение (которыми вскоре станут вновь возрожденные танковые и механизированные корпуса), возникали огромные трудности. Дело в том, что искусство управления бронетанковыми подразделениями сильно отличается от организации боя пехотной или кавалерийской части. Для этого требуется ряд специальных знаний, которыми обладал мало кто из общевойсковых командармов: надо уметь наладить необходимое техническое обслуживание танков, их ремонт и, при необходимости, эвакуацию; организовать саперное сопровождение, взаимодействие и поддержку со стороны пехоты, увязать взаимодействие с гаубичной и противотанковой артиллерией. А главное – надо просто обладать редким талантом танкового командира, развить который без теоретической переподготовки и практики грамотной организации танкового боя общевойсковым командирам практически невозможно. Многим из них понадобится еще очень много времени на понимание одного-единственного принципа: все рода войск должны быть верными помощниками и слугами танковых подразделений для того, чтобы те могли стать неудержимой ударной силой и с высокой эффективностью выполнять поставленные перед ними задачи. Вновь прибегнув к аналогии с инструментами, можно сказать, что советские танковые подразделения в этот период войны больше всего походили на тупой и хрупкий нож, зазубривающийся и в конце концов стачивающийся до основания при попытке разрезать немецкую оборону.
Наиболее грубые ошибки в использовании танков со стороны общевойсковых командиров нашли отражение в приказе Ставки ВГК № 057 от 22 января 1942 г. «О боевом использовании танковых частей и соединений»:
Боевые действия в январе– марте 1942 года на фронте немецкой группы.
БРОСКИ К ВЯЗЬМЕ. ПЕРВЫЙ ШТУРМ НЕМЕЦКОЙ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ ЛИНИИ ВДОЛЬ ВАРШАВСКОГО ШОССЕ
На Восточном фронте 10-я моторизованная дивизия первоначально действовала в составе 24-го моторизованного корпуса генерала кавалерии Л. Гейера, который был в составе 2-й танковой группы Гейнца Гудериана. В составе 24-го моторизованного корпуса дивизия участвовала в операции «Тайфун», корпус отличился при захвате города Орел.
После сражения на ближних подступах к Москве, с переходом наших частей в крупномасштабное контрнаступление дивизия вместе с остальными частями противника медленно откатывалась с боями на запад.
Начиная с начала января 1942 г. 10-я моторизованная занимала оборону на участке вдоль Варшавского шоссе юго-западнее Юхнова. Точнее будет сказать, что под Юхнов из района Болхова был переброшен только 41-й моторизованный полк. 10-й моторизованный саперный батальон, главные силы противотанкового дивизиона, батальон связи и штаб дивизии. Остальные части дивизии, в том числе и 20-й моторизованный полк (фактически – пехотный), лишенные своего автомобильного транспорта, использованного для переброски 41-го мотополка по маршруту Орел – Брянск – Рославль – Мосальск, продолжали занимать оборону в районе городов Болхов и Жиздра вплоть до мая и участия в боях у Варшавского шоссе не принимали. В апреле сам Жуков обратит внимание командарма Болдина на неполный состав 10-й моторизованной дивизии в боях у Фомино, сказав следующее: «...Вы (Болдин. – Прим. авт.)видимо, читали доклад (имеются в виду данные радиоперехвата. – Прим. авт.)командира 10 мотодивизии, как он одним полком все время отбивал наступление ваших семи дивизий, такое поведение только дискредитирует Красную Армию. Как же вы можете мириться с подобными фактами, дискредитирующими Красную Армию?..» Хотя в реальности семь советских дивизий наступали на порядки далеко не одного 41-го моторизованного полка, факт значительного численного превосходства советской стороны остается несомненным.
Полностью моторизованные части дивизии могли быстро «лавировать» вдоль обороны, подбрасывая пехоту автотранспортом на наиболее угрожаемые направления. По мере стабилизации линии фронта и уплотнения немецких порядков солдаты дивизии стали действовать наравне с обычной пехотой, позабыв о моторизованных марш-бросках протяженностью в десятки километров. Последним маневром 10-й моторизованной дивизии в боях у Варшавского шоссе была пешая переброска сил всего на несколько километров в район Фомино 2-е из района Милятино 6 апреля, вызванная успешным захватом Фомино танковыми и стрелковыми частями 50-й армии.
Резюмируя вышесказанное, можно смело утверждать, что 10-я моторизованная и 19-я танковая дивизии 40-го танкового корпуса вермахта, ставшие в марте–апреле основными противниками перешедших в наступление стрелковых дивизий и танковых бригад 50-й советской армии, являлись грозным и четко отлаженным механизмом уничтожения, это были хорошо технически оснащенные соединения, личный состав которых имел отличную подготовку и прошел сквозь пекло многих сражений Второй мировой.
В результате неравномерного продвижения войск левого крыла Западного фронта в течение первой недели января основание ржевско-вяземского выступа в линии вражеской обороны к середине месяца было в общих чертах сформировано.После многих десятков километров стремительно развивавшегося наступления 10-я армия, 1-й гвардейский кавалерийский корпус и 50-я армия постепенно словно стали упираться в стену, которая имела высокую прочность благодаря своему фундаменту – многокилометровому отрезку Варшавского шоссе, вдобавок усеянному господствующими высотами. Но, несмотря на нараставшее замедление в продвижении, фронт у Варшавского шоссе развернулся так, что векторы наступления перечисленных выше трех объединений Западного фронта были направлены на северо-северо-восток, то есть практически навстречу Калининскому фронту, который, в свою очередь, также готовился к крупномасштабному наступлению. Назревало гигантское сражение в центре советско-германского фронта, от исхода которого могло зависеть очень многое, однако не будем забегать вперед и рассмотрим события в том порядке, в котором они происходили.
7 января, в 20.40, части советских 10-й и 50-й армий и 1-го гвардейского кавкорпуса Западного фронта непрерывно продолжали свое продвижение вперед. В этот час Ставкой ВГК был отдан приказ № 151141, адресованный командующим войсками Западного и Калининского фронтов, возвестивший о начале гигантской операции на окружение основных сил сразу четырех армий противника – 9-й, 3-й танковой, 4-й танковой и 4-й. Приведем текст этого бесспорно судьбоносного приказа дословно, так как именно в соответствии с содержавшимися в нем указаниями и пытались в дальнейшем действовать войска двух советских фронтов:
«Ставка Верховного Главнокомандования приказывает дальнейшие усилия Западного и Калининского фронтов направить на окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника, для чего:Из текста приказа вытекает, что задумывалась гигантская операция по окружению войск сразу четырех армий противника (3-й и 4-й танковых, 4-й и 9-й). Такого крупного охватывающего удара доселе не наносила не только сама красная армия, но и никакая другая армия мира, даже в череде масштабных летних и осенних окружений советских войск в 1941 г., не было равного по масштабам запланированной советским Генштабом ловушке.
1. Командующему Калининским фронтом выделить часть сил для разгрома Ржевской группировки противника и занятия г. Ржев ударной группировкой силою двух армий в составе четырнадцати-пятнадцати стрелковых дивизий, кавалерийского корпуса и большей части танков, нанести удар в общем направлении на Сычевка, Вязьма с задачей, перехватив железную и шоссейную дороги Гжатск – Смоленск западнее Вязьмы, лишить противника основных его коммуникаций. В дальнейшем совместно с войсками Западного фронта окружить, а затем пленить или уничтожить всю можайско-гжатско-вяземскую группировку противника.
2. Не ожидая подхода кавкорпуса и окончательного сосредоточения всех сил ударной группировки в районе г. Ржев. Наличными силами 39-й армии, как основной силы главной группировки, немедленно развить наступление в направлении Сычевка, Вязьма, а остальные силы вести вторым эшелоном за главной группировкой с таким расчетом, чтобы выйти в район Сычевки и занять Сычевку не позднее 12 января 1942 г.
3. Командующему Западным фронтом разгромить не позднее 11 января юхновско-мосальскую группировку противника, нанести главный удар силами ударной группы т. Белова и 50-й армии на Вязьму и тем завершить окружение можайско-гжатско-вяземской группировки противника во взаимодействии с войсками ударной группировки Калининского фронта.
4. Одновременно силами 20-й армии прорвать фронт противника и нанести удар в направлении на Шаховская, Гжатск, часть сил армии от Шаховской направить в тыл лотошинской группировки противника и совместно с 30-й армией Калининского фронта окружить и уничтожить ее.
5. Получение подтвердить.
Ставка Верховного Главнокомандования
И. Сталин
А. Василевский»[5].
План по окончательному разгрому крупных вражеских сил начал претворяться в действие, и на первой стадии довольно успешно. Первой начали создавать противнику серьезные проблемы 10-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус, не останавливавшиеся после прорыва южнее Калуги и без какой-либо оперативной паузы продолжившие продвижение вперед в рамках уже новой стратегической наступательной операции. Вот что по этому поводу 8 января записал в своем дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер:
«Очень трудный день.С началом нового этапа в советском зимнем контрнаступлении, во фронте вражеской группы армий «Центр» стали образовываться непрерывно разраставшиеся «дыры», он зашатался и начал разваливаться во многих местах. На участках прорывов советских войск вражеские части, еще не успевшие прочно закрепиться на рубежах отхода, в очередной раз были вынуждены отступать, избегая полного разгрома. К концу января прорвавшиеся между укрепрайонами противника у Ржева и Оленино войска 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса Калининского фронта, перехватив ряд транспортных артерий немцев, начали нажим уже на стратегически важные коммуникации противника, коими явились железная дорога Вязьма – Ржев в районе Сычевки и автомобильная магистраль Смоленск – Вязьма.
Развитие прорыва противника у Сухиничей на запад начинает становиться для Клюге невыносимым. В связи с этим раздаются настойчивые требования об отходе 4-й армии, с тем чтобы высвободить силы для прикрытия автострады.
Уже утром я разговаривал по этому вопросу с Клюге. У фюрера в этой связи снова возникла дискуссия. Никакого решения не принято, однако дано указание о необходимости энергично использовать вспомогательные средства для прикрытия автострады.
Заключительная беседа фюрера с Клюге также не привела к окончательному решению. Во второй половине дня Клюге снова поднял вопрос о свободе маневра 4-й армии, то есть о ее отходе. Я докладываю об этом фюреру; он выражает желание лично поговорить с Клюге.
Результат: группе армий разрешается произвести постепенный отход, чтобы высвободить силы для прикрытия автострады...»[6].
Итак, 8 января 1942 г. началась Ржевско-Вяземская наступательная операция армий Западного и Калининского фронтов, активно поддерживаемая на правом фланге двумя ударными армиями Северо-Западного фронта. Разработанная как операция на окружение – классический фланговый охват, она уже на этапе планирования содержала в себе целый ряд вынужденных, довольно рискованных решений и нестандартных моделей действий, обусловливающихся спецификой сложившейся на этом участке советско-германского фронта обстановки.
Специфика эта заключалась в том, что Красная Армия в ходе декабрьских боев, несомненно, перехватила стратегическую инициативу, но вот умело пользоваться ею ослабленный предвоенными чистками и имеющий более чем скудный опыт проведения масштабных наступательных операций советский генеральский корпус мог с трудом, постоянно допуская крупные, а порой и фатальные просчеты. Еще меньше «козырей» в руках отцов-командиров осталось после вынужденной ликвидации мехкорпусов и танковых дивизий, являвшихся незаменимым инструментом в руках умелого полководца, грамотно орудуя которыми можно было бы как скальпелем разрезать немецкую оборону. Но появления «скальпеля» в ближайшее время не предвиделось, «инструмент» приходилось изобретать на ходу.
Вся предвоенная советская концепция применения бронетанковых войск основывалась на принципах массированного применения бронетехники в составе крупных танковых соединений (коими являлись мехкорпуса и танковые дивизии), которые должны были вводиться в уже обозначившийся прорыв, проделанный стрелковыми частями, и развивать успех, активно используя свою высокую подвижность и широко применяя такие маневры как обход и фланговый охват. Но к зиме 1941–1942 гг. бронетанковые войска Красной Армии на советско-германском фронте были представлены отдельными танковыми бригадами и батальонами – то есть мелкими соединениями, способными на локальные действия, но никак не пригодными для самостоятельного выполнения крупномасштабных задач оперативного характера. В связи с вышеприведенными обстоятельствами в ходе начавшегося 5 декабря крупномасштабного контрнаступления основной ударной силой РККА были кавкорпуса и пехота, поддерживаемая танками. То есть танковые части не получали самостоятельных задач и играли роль непосредственной поддержки пехоты. Результатом такой тактики явился довольно медленный темп продвижения стрелковых частей, высокие показатели потерь и, как следствие, фронтальное вытеснение противника с территории вместо окружения и полного уничтожения крупных группировок немцев. Образно говоря, удары по противнику почти всегда наносись «растопыренной пятерней», а не «сжатым кулаком».
Но не следует забывать, что командование Красной Армии всячески пыталось найти выход из сложившейся ситуации. Первым вариантом было использование в качестве крупных, а главное, мобильных ударных группировок, способных быстро вырваться на оперативный простор усиленных кавалерийских корпусов. Это решение было довольно удачным в условиях зимних боев, так как кавалерийские части на заснеженном бездорожье обладали большей подвижностью, чем танковые; также их преимуществом являлось отсутствие жесткой привязанности к базам снабжения. Но у кавкорпусов были и существенные недостатки, главным из них была неспособность кавалерийских частей к самостоятельному прорыву мощной обороны противника и, как следствие, постоянная необходимость в поддержке пехоты и артиллерии стрелковых частей, увязать взаимодействие с которыми было довольно сложно. Также кавалерийские дивизии, несмотря на имевшееся у них довольно большое количество орудий противотанковой обороны, были недостаточно стойкими при необходимости отражать вражеские атаки. Кавкорпуса в этой ситуации можно сравнить с тонкой иглой, если и прокалывающей вражескую оборону, то безнадежно ломающейся в ее глубине в случае нарастания сопротивления противника. Немцы пользовались этим и применяли танки против советской кавалерии, при этом им довольно часто удавалось достичь успеха, отбросить или окружить кавалеристов, задействовав со своей стороны незначительные силы. В частности, такую тактику действий противник применял в январе–марте 1942 г. в боях под Вязьмой против 11-го кавалерийского корпуса Калининского фронта и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса Западного фронта.
Вторым (и довольно редким для зимы – весны 1942 г.) способом создания высокомобильных, а главное, мощных ударных группировок стала концентрация в рамках наступающей общевойсковой армии нескольких танковых бригад, при их непосредственном взаимодействии между собой и со стрелковыми дивизиями армии. В результате чего создавалась высокая плотность танков на километр фронта и возникали перспективы не только для прорыва обороны противника в тактической зоне, но и для развития тактического успеха в оперативный с последующим выходом на тыловые коммуникации противника, перехватом и прочным удержанием опорных пунктов и узлов коммуникаций в оперативной глубине его обороны. Что давало бы реальную возможность для его окружения или как минимум заставляло противостоящую вражескую группировку спешно отходить со своих позиций, избегая его.
Однако с одновременным централизованным управлением сразу несколькими танковыми бригадами, не сведенными в единое танковое соединение (которыми вскоре станут вновь возрожденные танковые и механизированные корпуса), возникали огромные трудности. Дело в том, что искусство управления бронетанковыми подразделениями сильно отличается от организации боя пехотной или кавалерийской части. Для этого требуется ряд специальных знаний, которыми обладал мало кто из общевойсковых командармов: надо уметь наладить необходимое техническое обслуживание танков, их ремонт и, при необходимости, эвакуацию; организовать саперное сопровождение, взаимодействие и поддержку со стороны пехоты, увязать взаимодействие с гаубичной и противотанковой артиллерией. А главное – надо просто обладать редким талантом танкового командира, развить который без теоретической переподготовки и практики грамотной организации танкового боя общевойсковым командирам практически невозможно. Многим из них понадобится еще очень много времени на понимание одного-единственного принципа: все рода войск должны быть верными помощниками и слугами танковых подразделений для того, чтобы те могли стать неудержимой ударной силой и с высокой эффективностью выполнять поставленные перед ними задачи. Вновь прибегнув к аналогии с инструментами, можно сказать, что советские танковые подразделения в этот период войны больше всего походили на тупой и хрупкий нож, зазубривающийся и в конце концов стачивающийся до основания при попытке разрезать немецкую оборону.
Наиболее грубые ошибки в использовании танков со стороны общевойсковых командиров нашли отражение в приказе Ставки ВГК № 057 от 22 января 1942 г. «О боевом использовании танковых частей и соединений»:
<...> «Излишние, ничем не оправдываемые потери при низком боевом эффекте в танковых войсках происходят потому, что:Бесспорно, неграмотность пехотных командиров в управлении вверенными им отдельными танковыми батальонами и бригадами была крайне серьезной проблемой, и решить этот вопрос в короткие сроки, давая командирам фронтов и армий «отеческие наставления», либо же излюбленным в те годы карательными мерами было невозможно. В то же время обстановка требовала от советской стороны решительных наступательных действий, для удержания инициативы и развития достигнутого успеха.
1) До сих пор плохо организуется в бою взаимодействие пехоты с танковыми соединениями и частями, командиры пехоты ставят задачи не конкретно и наспех, пехота в наступлении отстает и не закрепляет захваченных танками рубежей, в обороне не прикрывает стоящие в засадах танки, а при отходе даже не предупреждает командиров танковых частей об изменении обстановки и бросает танки на произвол судьбы.
2) Атака танков не поддерживается нашим артиллерийским огнем, орудий сопровождения танков не используют, в результате чего боевые машины гибнут от огня противотанковой артиллерии противника.
3) Общевойсковые начальники крайне торопливы в использовании танковых соединений – прямо с хода бросают их в бой, по частям, не отводя времени даже для производства элементарной разведки противника и местности.
4) Танковые части используются мелкими подразделениями, а иногда даже по одному танку, что приводит к распылению сил, потере связи выделенных танков со своей бригадой и невозможности материального обеспечения их в бою, причем пехотные командиры, решая узкие задачи своей части, используют эти мелкие группы в лобовых атаках, лишая их маневра, чем увеличивают потери боевых машин и личного состава.
5) Общевойсковые начальники плохо заботятся о техническом состоянии подчиненных им танковых частей – производят частые переброски на большие расстояния своим ходом, самоустраняются от вопросов эвакуации аварийной материальной части с поля боя, ставят боевые задачи, не сообразуясь с количеством времени пребывания танков в бою без предупредительного ремонта. Что, в свою очередь увеличивает и без того большие потери в танках».
БРОСКИ К ВЯЗЬМЕ. ПЕРВЫЙ ШТУРМ НЕМЕЦКОЙ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ ЛИНИИ ВДОЛЬ ВАРШАВСКОГО ШОССЕ
Взглянув на конфигурацию линии фронта в более крупном масштабе, надо сказать, что роль основной транспортной артерии, питающей армии противника, оказавшиеся в полуокружении играла железнодорожная магистраль Смоленск – Вязьма и идущее параллельно с ней Минское шоссе. Обе эти артерии подходили к Вязьме, которая, как сердце, разгоняет кровь по организму, распределяла транспортные потоки, походившие по этим дорогам в разных направлениях.
Направления движения транспортных потоков через Вязьму были следующими:
на север: железнодорожная и автомобильная магистрали Вязьма – Сычевка – Ржев;
на северо-восток: железная дорога Вязьма – Гжатск (одна колея европейской ширины) и Минское шоссе;
на восток-юго-восток: железная и автомобильная дороги Вязьма – Искаково – Темкино;
на юго-восток: автомобильная дорога Вязьма – Знаменка – Юхнов;
на юг: железная дорога Вязьма – Угра – Занозная.
К этому сердцу и потянулись стрелки направлений наступления советских армий с трех разных направлений, в соответствии с приказом ставки ВГК № 151141 на острие удара были:
с северо-востока – 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус;
с востока – 33-я армия;
с юга – 50-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус.
Одновременно с началом новой наступательной операции Западного и Калининского фронтов к северо-западу от Ржева 9 января началась Торопецко-Холмская наступательная операция 3-й и 4-й ударных армий Северо-Западного фронта, в ходе которой произошел глубокий прорыв обороны противника. Части двух армий весь январь медленно, но верно продвигались вперед, и к началу февраля противник перед сектором их наступления оказался отброшенным более чем на 200 километров. Согласованность действий армий Калининского и Северо-Западного фронтов принесла свои плоды – 39-я, 22-я и 29-я армии и 11-й кавкорпус Калининского фронта обходили мощные узлы обороны немцев у Ржева и Оленино, устремившись к автостраде Смоленск – Вязьма (11-й кавалерийский корпус) и железнодорожной рокаде Вязьма – Сычевка – Ржев (39-я и 29-я армии). 23-й армейский корпус противника, удерживавший оборону в районе Оленино, попал в тактическое окружение, некоторое время он снабжался транспортной авиацией Люфтваффе по «воздушному мосту», к концу января немцы контрударами снова восстановили локтевую связь с частями корпуса.
В итоге к исходу первого месяца 1942 г. первые пункты приказа Ставки оказались частично выполненными – немецкие армии оказались глубоко охваченными с севера, правая «клешня» советского наступления почти дотянулась до цели, но оказалась серьезно придавленной у основания. Если бы на юге, у Варшавского шоссе, такой же прорыв удался бы частям Болдина и Белова и части двух фронтов соединились западнее Вязьмы, то угроза окружения основных сил вражеской группы армий «Центр» превратилась бы в реальность. Но армия и кавкорпус бились об оборону противника вдоль шоссе не в силах ее преодолеть. Время работало на противника – его подразделения спешно строили оборонительные линии, опирая их на населенные пункты и господствующие высоты, надо было спешить.
Советское главнокомандование, к чести его будет сказано, чувствуя всю шаткость положения, стало активно импровизировать. И если применение кавалерийских частей для глубокого прорыва вместо танковых было уже не в новинку, то решение о проведении крупной авиадесантной операции явилось довольно своевременным и адекватным для сложившейся ситуации.
Командующий 50-й армией генерал-лейтенант И.В. Болдин
Рассматривая первый этап боев по прорыву советскими частями оборонительной линии противника, опирающейся на Варшавское шоссе, стоит сделать небольшой шаг назад и начать повествование с прорыва опергруппы генерала Белова в район города Юхнов, произошедший еще в конце декабря 1941 г..
Направления движения транспортных потоков через Вязьму были следующими:
на север: железнодорожная и автомобильная магистрали Вязьма – Сычевка – Ржев;
на северо-восток: железная дорога Вязьма – Гжатск (одна колея европейской ширины) и Минское шоссе;
на восток-юго-восток: железная и автомобильная дороги Вязьма – Искаково – Темкино;
на юго-восток: автомобильная дорога Вязьма – Знаменка – Юхнов;
на юг: железная дорога Вязьма – Угра – Занозная.
К этому сердцу и потянулись стрелки направлений наступления советских армий с трех разных направлений, в соответствии с приказом ставки ВГК № 151141 на острие удара были:
с северо-востока – 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус;
с востока – 33-я армия;
с юга – 50-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус.
Одновременно с началом новой наступательной операции Западного и Калининского фронтов к северо-западу от Ржева 9 января началась Торопецко-Холмская наступательная операция 3-й и 4-й ударных армий Северо-Западного фронта, в ходе которой произошел глубокий прорыв обороны противника. Части двух армий весь январь медленно, но верно продвигались вперед, и к началу февраля противник перед сектором их наступления оказался отброшенным более чем на 200 километров. Согласованность действий армий Калининского и Северо-Западного фронтов принесла свои плоды – 39-я, 22-я и 29-я армии и 11-й кавкорпус Калининского фронта обходили мощные узлы обороны немцев у Ржева и Оленино, устремившись к автостраде Смоленск – Вязьма (11-й кавалерийский корпус) и железнодорожной рокаде Вязьма – Сычевка – Ржев (39-я и 29-я армии). 23-й армейский корпус противника, удерживавший оборону в районе Оленино, попал в тактическое окружение, некоторое время он снабжался транспортной авиацией Люфтваффе по «воздушному мосту», к концу января немцы контрударами снова восстановили локтевую связь с частями корпуса.
В итоге к исходу первого месяца 1942 г. первые пункты приказа Ставки оказались частично выполненными – немецкие армии оказались глубоко охваченными с севера, правая «клешня» советского наступления почти дотянулась до цели, но оказалась серьезно придавленной у основания. Если бы на юге, у Варшавского шоссе, такой же прорыв удался бы частям Болдина и Белова и части двух фронтов соединились западнее Вязьмы, то угроза окружения основных сил вражеской группы армий «Центр» превратилась бы в реальность. Но армия и кавкорпус бились об оборону противника вдоль шоссе не в силах ее преодолеть. Время работало на противника – его подразделения спешно строили оборонительные линии, опирая их на населенные пункты и господствующие высоты, надо было спешить.
Советское главнокомандование, к чести его будет сказано, чувствуя всю шаткость положения, стало активно импровизировать. И если применение кавалерийских частей для глубокого прорыва вместо танковых было уже не в новинку, то решение о проведении крупной авиадесантной операции явилось довольно своевременным и адекватным для сложившейся ситуации.
Рассматривая первый этап боев по прорыву советскими частями оборонительной линии противника, опирающейся на Варшавское шоссе, стоит сделать небольшой шаг назад и начать повествование с прорыва опергруппы генерала Белова в район города Юхнов, произошедший еще в конце декабря 1941 г..